Текст книги "Ярлыки"

Автор книги: Александр Корниенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

По пути своего следования, машина несколько раз протаранила какой-то космический мусор. Пилот знал, что подобных инцидентов не избежать, но знать, что ты можешь столкнуться с астероидом и столкнуться с ним – две принципиально разные вещи. Поэтому получив первый сильный удар «в крыло», от неожиданности Рэм подпрыгнул в кресле и моментально вспотел. Его рефлексы тут же заставили руку лечь на консоль катапульты, а другую отстегнуть от сидения гермошлем. Но порыв беглеца был напрасным – защита глайдера отразила удар и обшивка уцелела.

За первым столкновением вскоре последовало второе, а за ним третье. А затем начался настоящий ужас. Несколько минут корпус звездолета плотно бомбардировали маленькие куски космического мусора – части давно разбитых космических станций, детали спутников, другие фрагменты былого человеческого величия. Рэм второпях натянул шлем и герметизировал все сочленения костюма. Он был готов разбиться, и ждал, пока корабль развалится на части с сухим отрешенным терпением. «В конце концов, это было бы справедливо, если бы космос сам решил наказать беглеца» – твердил он себе. Но ничего подобного не произошло – периодически попискивая сенсорами, глайдер преодолевал одну преграду за другой, и наконец, вышел в более спокойную плоскость. Скорость корабля существенно снизилась – он больше не брал на таран мелкие преграды, а спокойно маневрировал между осколками побольше.

Просидев еще несколько минут в полной тишине, Рэм снял шлем и открыл иллюминаторы. Два из трех модулей наружного освещения – механических спутников шлюпа, были выведены из строя и потерялись где-то в бесконечных просторах космоса. Оставшегося «светляка» едва хватало, чтобы время от времени высвечивать ужасающего вида вмятину носовой части, поэтому Рэм предпочел выключить и его. Автопилоту, само собой, никакие осветительные приборы были не нужны, а вид повреждений корпуса – совсем не то зрелище, которое способствует размышлениям.

Наконец получив передышку, Рэм вернулся к экрану, жадно поглощая информацию, которую успел «стащить» перед побегом. Прерываться на естественные нужды не было необходимости – тот химический коктейль, который он принял кардинально менял не только реакцию, но и обмен веществ, блокируя чувство голода и выводя продукты распада через кожу. Организм Рэма работал на пределе возможностей, выдавая невероятную скорость восприятия, огромную проводимость памяти и нечеловеческое внимание и пилот старался по максимуму использовать этот ресурс, не особо задумываясь о последствиях. По его плану в скором времени должно произойти одно из двух – или его схватят и тогда переживать о здоровье не будет нужды, или он найдет убежище и сможет отлежаться.

Анализируя данные о жизни на планете, Рэм с удивлением открывал для себя некоторые новые детали, на которые прежде не обращал внимания. Например, он узнал, что примерно треть человечества до сих пор пользуется устарелыми методами продолжения рода, в которые входит физический контакт. И только в крупных городах люди перешли на систему генного инжиниринга и то лишь на добровольной основе.

Время стремительно улетало прочь, а корабль все скользил и скользил к планете, лавируя в бесконечной пустоте – ревущей, первозданной. Внушая страх и трепет, эта злая и голодная тетка терпеливо дожидалась очередного глупца, который проиграет схватку незримым законам вселенной. И, в отличие от беглеца, в ее распоряжении было все время мироздания. Хотя само время для космоса понятие не существующее. В бесконечной черноте нет точки отсчета, нет жизни, которая могла бы спешить к своему логичному окончанию, и служила бы мерилом всего.

В какой-то момент своего полета пилот даже начал сомневаться в том, а существует ли он сам. Быть может, никакого побега и не было, а все вокруг – очередной странный сон, не поддающийся объяснению? – эта мысль была настолько сильна, что Рэм встряхнул головой, чтобы отделаться от ее навязчивого давления на подкорку. Перебить морок у него не вышло, и пилот вскочил с кресла, несколько раз ущипнув себя за щеку. Боли не было… «Стимуляторы или мираж?». Если бы не противный писк хронографа, охотник мог бы окончательно утонуть в липких узах таких странных мыслей. Но едва неприятный сигнал будильника разнесся по стенам маленькой каюты, Рэм выругал себя за то, что не догадался посмотреть на часы раньше. Феномен «провала во времени» в открытом космосе был известным врагом пилотов, и иногда настигал даже самых опытных и стойких охотников, заставляя их блуждать в потемках собственного сознания как нерадивых малышей, упустивших няню из поля зрения.

Быстро вернувшись в кресло, Рэм пробежался по приборной панели, проверяя телеметрию корабля. Вздох восторга вырвался из его груди, и он тут же забыл обо всем, узнав, что через 12 минут в иллюминаторе должна показаться планета. Твердь… Земля… Колыбель цивилизации… Начало начал… Со времен исхода отцов-основателей еще ни один житель Базы не видел ее вблизи. Вот-вот Рэм должен был стать первым межпланетным путешественником, пионером-открывателем, и по этому поводу он испытывал такой шквал восторга, который не удавалось погасить даже химическому коктейлю ингибиторов и блокаторов.

Когда сквозь рваные бока астероидов и тонны различного мусора, наконец, сверкнул голубоватый лик, беглец вскочил с кресла и кинулся к смотровому окну. Тут же скрывшись за очередным камнем, планета заставила сердце пилота подскочить к горлу и броситься в пятки. Позабыв обо все на свете, он так плотно прижался к иллюминатору, что едва не касался его губами. Напрягая глаза, он боялся пропустить следующее «свидание» с Твердью. И не пропустил. Ровно через 30 ударов сердца голубой шар показался вновь, на этот раз, никуда не убегая от своего преследователя. Освещенный скользящими лучами звезды, он поражал воображение беглого мечтателя. Такой иррациональный, несистемный, спонтанный, и такой идеальный в своей угловатости, не совершенности…

Будучи не в состоянии оторваться от волшебного зрелища, Рэм вдруг подумал о том, что испытывали первые ученые-колонисты. Горевали ли они, покидая изувеченный и доведенный до состояния испорченной консервы дом? На сколько их утешала важность своей секретной миссии? И каково этим людям было заниматься строительством Базы, понимая, что они больше никогда не смогут вернуться назад, вмешаться в ход событий, поднять упавший небосвод мира? Каким же человеком нужно быть, чтобы променять деятельность на призрачную и непонятную бытность немого и безучастного наблюдателя?

Очередной сигнал компьютера показался Рэму самым неприятным звуком во всей его жизни, сдвинув на второе место даже горн будильника. Этот мерзкий писк оборвал мгновение величайшего эстетического вдохновения, восторга и возбуждения, прежде не известного пилоту. Но игнорировать предупреждение он не мог – автоматика сделала все что смогла и его жизнь вновь ложилась в его собственные руки.

– Торможение! – раздосадовано выкрикнул Рэм и кинулся к приборной панели. Опуская руки на кнопки манипуляторов, он с иронической ухмылкой вспомнил, что когда его предки стартовали с Тверди, перед ними стояла диаметрально противоположная задача. В те далекие времена проблем с гашением скорости не было, ввиду ее практического отсутствия в сколько-нибудь пригодных для дальних перелетов величинах. А вот разгон наоборот был главной трудностью, стоящей перед инженерами. Не желая отпускать своих подросших детей, планета старательно удерживала их, заставляя выучить свои уроки, а не убегать от них.

В теории торможение было самым трудным этапом побега. Резкий сброс инерции мог расплющить судно и требовал огромного энергетического всплеска. А по соседству с таким гравитационным гигантом, постепенная остановка была попросту невозможна. И никаких инструкций относительно того, как действовать в подобной ситуации не было, потому, что и ситуаций таких прежде не случалось. Но, опираясь на собственный опыт, Рэм все же смог придумать действенную программу замедления. Во всяком случае, он сильно надеялся, что она окажется действенной.

Следуя заранее намеченному сценарию, угонщик действовал холодно и расчетливо, готовясь совершить без малого эпохальный прорыв. И пока он боролся с маневренными двигателями с такой ловкостью, словно они были продолжением его собственных пальцев, Твердь из небольшого шара превратилась в настоящего гиганта, занимая все пространство иллюминатора. Но этим невероятным в своей красоте зрелищем совершенно некому было любоваться. Гравитация планеты должна была вот-вот подхватить корабль и наметить траекторию сближения, поэтому, времени отвлечься и насладиться пейзажем просто не оставалось.

На долю секунды Рэм пожалел, что рядом нет Хила – уж кто-то, а навигатор смог бы помочь в решении такой трудной и нетипичной задачи. А несколько секунд спустя события и вовсе понеслись с такой скоростью, что даже на сожаления времени не осталось…

Глава 3. Бетонные пещеры

Руки Рэма порхали над приборной панелью с точностью механических манипуляторов. Каждый процент излишней энергии, выделенной от трения с атмосферой, он распределял виртуозно и крайне эффективно. Немного на двигатели торможения, немного на приборную панель, совсем чуть-чуть на обогрев сидения… Выли сирены, лампочки превратились в слепящие звезды, воздух в кабине нагрелся до неприличного уровня – пилот выжимал максимум из каждой системы корабля. Даже единственный «светляк» получил прибавку к мощности, озарив иллюминатор маленьким рукотворным солнцем. А когда свою порцию энергии получила и шторка окна, придя в циклическое движение вверх-вниз, каюта и вовсе превратилась в гигантский стробоскоп. Такой феерической посадки планета еще не видела. Корабль горел, сиял, свистел и визжал на все голоса, напоминая сошедшую с ума детскую игрушку. Но Рэм знал – это лишь начало. Собрав волю в кулак, он заклинил стабилизатор относительно главной оси, позволяя машине перейти в свободное вращение. Оставалось только надеяться, что она выдержит и не разлетится на маленькие кусочки в небольшом феерическом салюте.

Бешено вращаясь, глайдер ввинчивался в атмосферу Тверди. Скорость кручения постоянно возрастала, порождая резкие скачки и рывки. В какие-то секунды в каюте устанавливалась гравитация, а затем все не пристегнутые вещи снова устремлялись в свободный полет. Но хуже всего была перегрузка. Как невидимый голодный зверь она рвала Рэма во все стороны, вжимала в кресло до хруста костей, пытаясь превратить в кашу, готовую к употреблению. И мал-по-малу человек проигрывал в этой схватке. Из его носа потекла кровь, глаза заволокло красной мутной пеленой, ноги налились неподъемной тяжестью, а сердце улетело куда-то в макушку.

Ощущая, как немеют руки, охотник вцепился в штурвал, до хруста сжав кулаки. Он знал, что если отпустит управление хоть на секунду, то уже не сможет найти и ухватить его в бешеном круговороте кабины. Но больше всего он боялся пропустить сигнал о достижении нужной высоты. Если по каким-либо причинам это произойдет, то корабль разобьется о поверхность планеты раньше, чем человек на его борту успеет осознать, что произошло. Не от компенсаторов вращения, не от системы жизнеобеспечения и не от ядерного реактора – жизнь беглеца зависела от самого примитивного крохотного динамика, спрятанного в панели управления.

Мгновения раскаленными пулями улетали вдаль, а заветного сигнала все не было и не было. Из-за накала обшивки стало невыносимо душно, а запах горелого пластификатора разрывал легкие в порывах неудержимого кашля. На Рэма накатил приступ паники. «Это конец» – кричало подсознание, провоцируя сдаться, отпустить руки в ожидании конца. Страх был таким сильным, что пробивался даже сквозь действие стимуляторов, и пилоту стоило огромных усилий не податься и не ослабить хватки. И тут – бац! – противный треск сирены на мгновение перекричал даже стук сердца в ушах, заставив пилота отложить прощание с жизнью и вернуться к болезненной действительности. Последним усилием онемевших конечностей он дернул штурвал и увел посудину в затяжную петлю. Маневренные двигатели натужно взвыли, меняя направление тяги, и от их пронзительного свиста уши окончательно потеряли синхронизацию с мозгом. Как и его пассажир, глайдер не был рассчитан на подобные нагрузки, и его выход из строя оставался лишь вопросом времени. К счастью, этот вопрос решился в пользу беглеца – звездолет медленно выровнялся, а затем стал плавно забирать вверх, используя гравитацию планеты в качестве естественного тормоза.

Постепенно перегрузка стала отступать, и к своему сожалению Рэм снова ощутил собственное тело. Случись это резко и внезапно – он бы обязательно потерял сознание от невыносимой боли. Но так как притяжение гасило скорость постепенно, стимуляторы худо-бедно успевали притуплять возрастающие шоковые импульсы нервной системы.

Продолжая усиленно цепляться за штурвал, Рэм дождался, пока глайдер зависнет на месте, достигнув верхней точки подъема, и только затем позволил себе разжать кулаки, на ощупь щелкнув тумблером гравитонной тяги. Несколько секунд, которые компьютер потратил для разогрева и включения двигателя растянулись на тысячелетия. Сидя с закрытыми глазами и не ощущая ничего кроме боли, беглец обессилено ждал. И дождался – выдав всего 15 предупреждений о неисправностях, автоматика увела машину в контролируемое и плавное пике.

Поставив скорость на минимум, Рэм включил автопилот и с облегчением откинулся в кресле. Глаза невыносимо жгло, ноги отказывались повиноваться, а из носа продолжала рывками струиться кровь. И как оказалось не только из носа. Все тело пилота, включая места закрытые костюмом, было липким и холодным. Скользили даже ноги в ботинках.

– Да уж! – хотел сказать Рэм, но закашлялся. Преодолевая удушающие спазмы, он вырвал, забрызгав пол желтовато-красной слизью.

Нащупав бортовую аптечку, беглец промыл глаза водой, от чего испытал очередную порцию неприятных ощущений. Пополоскав во рту и от этого едва не вырвав снова, охотник принялся стаскивать с себя мокрый изнутри скафандр. Одежда успела местами прикипеть к коже, и ее приходилось буквально отрывать по кусочку. Рассмеявшись своей липкой, грязной и вонючей победе, Рэм долго отмывал и оттирал себя, соскабливая с кожи закипевшую кровь. Жутко хотелось пить, но рвотные спазмы продолжали атаковать, и переводить на них драгоценную воду было бессмысленно.

Через час с небольшим, пилот закончил гигиенические процедуры, потерпев поражение только с волосами – они плохо отмывались от крови, и то и дело норовили слипнуться в одну бесформенную массу. Переодевшись в ремонтную робу – единственную одежду, которая имелась на корабле, Рэм накинул презираемый всеми пилотами подшлемник, и принялся потрошить недра каюты. В ход пошло все, что могло помочь облегчить самочувствие – капли в глаза, тампоны в нос, сухой паёк в желудок. Бережно смочив кусок перевязочного материала в оставшейся воде, беглец положил его под язык, чтобы перебить чувство жажды.

Следующие 30 минут ушло на чистку приборной панели и диагностику корабля. Ее результат не очень утешал – после полученных повреждений судно больше не могло совершать космические перелеты, а из 7 основных систем функциональность в той или иной мере сохранили только 3. Но к счастью, летать стальной сокол все же мог. Пусть на весьма скромной высоте, с маленькой скоростью и используя центр тяжести гравитонной подушки в качестве руля, но все же…

Здраво рассудив, что чиркать землю крылом на поворотах лучше, чем преодолевать сотни миль пустыни пешком, Рэм попробовал дать малую тягу. Удалось не сразу – автоматика, предупреждая о многочисленных повреждениях, не давала запустить двигатель. Около часа ушло на то, чтобы отключить или банально оторвать датчики систем безопасности, и только тогда глайдер полетел. Про себя беглец подумал, что неплохо бы зафиксировать победу новой записью в журнале, но его мысли и стремления рассыпались истлевшим пергаментом, стоило ему взглянуть в иллюминатор. В запотевшем, запыленном и покрытом трещинами окошке виднелась ВОДА. Та вода, которая лежала просто на поверхности, и могла без усилий быть добыта кем угодно. То есть вообще кем либо. Даже без многомесячной подготовки, невероятных подвигов и жертв – иди и бери. В картотеке это явление именовалось «океаном», и скудно и весьма неубедительно описывалось первыми поколениями колонистов.

Не в силах удержать душевный порыв, пилот взял вправо. Оказаться на Тверди и не увидеть океана, было столь же глупо как выйти в открытый космос без скафандра. Глайдер резко дернулся, чиркнув землю крылом, и, спохватившись, Рэм уменьшил угол крена. Каждую секунду он ждал, что вот-вот лазурное пятно в иллюминаторе перестанет расти, ведь воды не может быть НАСТОЛЬКО много. Но он ошибался. Голубоватая рябь сначала поползла под днищем корабля, а затем и вовсе затмила собой весь окружающий мир, разливаясь от горизонта до горизонта.

Заметив на мониторе, как под дном корабля пронеслась крупная морская ферма, Рэм сбавил ход и заложил еще один крюк. На этот раз он предусмотрительно повернул оптику в нужном направлении, чтобы получше рассмотреть столпы водного элеватора, которые торчали над поверхностью океана как огромные ребра гигантского животного. Между ними на волнах болтались бесформенные пласты культивируемой растительности, напоминая остатки живой плоти. Этот затонувший, разлагающийся великан, дышал, изредка заходясь в спазмах кашля, нахлынувшего от порывов сильного ветра.

– Ух! – только и смог выдохнуть Рэм. Подождав, пока водная плантация скроется далеко за горизонтом, он включил хронограф. До наступления темноты оставалось около 2х часов. Если, конечно, привычная суточная система Базы, за столетия своего существований не сильно отдалилась от летосчисления Тверди.

Рэм прикинул дальнейший порядок действий. Соваться в город при свете дня было неосмотрительно и крайне опасно. Другое дело ночь, когда, согласно докладам наблюдателей, в любой город и из него совершаются основные грузовые транзиты. В веренице разномастных кораблей низколетящий глайдер гораздо проще замаскировать. Да и суд состоится только утром… «Решено! Жду ночи и отправляюсь в Анклав!»

Довольно улыбнувшись новоиспеченному плану, а еще больше тому, что у него появилось несколько часов на любование Твердью, пилот позволил себе сделать еще один круг над морскими фермами. Конечно, он несколько рисковал попасться на глаза какому-то зеваке, но многие ли из простых людей способны опознать внеземные корни в очередной летающей машине? Да и соблазн еще раз посмотреть на ВОДУ все равно был сильнее здравого смысла.

Немного утолив жажду зрелищ, Рэм вернулся к тому месту, где суша снова отвоевывала пространство у размеренной голубоватой лазури. Посадив корабль у самой кромки океана, он стал ждать захода солнца. Так как на Базе суточный цикл поддерживался искусственно, прежде ему доводилось видеть движение светила исключительно в компьютерной графике. Теперь же он имел отличный шанс собственными глазами лицезреть это легендарное явление во всей его натуральной красе.

В ожидании «чуда» Рэму очень хотелось выйти из кабины и окунуть ноги в бесконечное водное пространство. Но он так и не смог перебороть свой страх оказаться на открытом пространстве. Да и касаться неочищенной жидкости было как-то жутковато. От одной мысли об этом что-то внутри сжималось в липкий и угловатый комок, и всеми силами упиралось во внутренние стены сознания.

Как оказалось, Рэм ждал не зря. Вскоре вдали разразилось такое светопреставление, описать которое у него просто не хватило бы слов. Но одну вещь он смог бы сказать наверняка – закат над водой невозможно забыть даже после тщательной промывки мозгов на декласификации. В ту самую минуту высочайшего эстетического наслаждения Рэм был готов отдать все свои привилегии на Базе за возможность изо дня в день вот так сидеть и смотреть на это величественное природное явление, совершенно бесплатное, не ограниченное, доступное каждому. И может, когда-то он бы даже решился зайти в воду. Сначала аккуратно смочить стопу, затем побродить по щиколотку, и, наконец, нырнуть в мутноватую лазурь с головой…

Увы, солнце скрылось за край океана достаточно быстро, оставив после себя целую бурю сожалений. Еще раз окинув взглядом горизонт, словно ожидая что светило передумает и вернется, Рэм поднял аппарат в воздух и взял курс на Анклав.

Отойдя от океана на достаточное расстояние, глайдер пошел над сухой и безжизненной пустыней, покрытой десятками кратеров. В темноте тяжело было различить геометрию их очертаний, и оставалось лишь догадываться, что случилось с этим местом – бомбежка, падение ракет, ядерный удар? Но одно можно было сказать наверняка – без руки человека тут не обошлось.

Вскоре рытвины и котлованы заполнили все пространство вокруг и от встречи с ними гравитационная подушка, до этого обеспечивающая плавный и равномерный ход, стала отказывать. Из-за этого Рэму пришлось существенно замедлиться, и покрепче уцепиться в штурвал. Но он этому только обрадовался, ведь у него появилась возможность получше рассмотреть окружающий пейзаж. И хотя от горизонта до горизонта не было ни единого объекта, достойного внимания – только выжженный беловатый грунт, напоминающий поверхность астероида, он все равно не мог оторвать глаз от монитора. Ему стало понятно, почему ничего подобного не показывали ни в одном обучающем ролике – даже выжженная войнами и глобальными катаклизмами, истощенная неумными аппетитами человечества, и пережившая несколько метеоритных бомбардировок Твердь все равно была неописуемо прекрасна…

Город вырос внезапно прямо посреди выжженной безжизненной земли. Никаких облагороженных участков, оазисов или перевалочных зон – вот ты летишь над поверхностью астероида и всматриваешься в черный горизонт, и хоп – из ночной пелены навстречу выпрыгивает гигантская стена, отрезающая от тебя полмира. Монолитная, удручающая, нависающая от горизонта до горизонта – строители этого инженерного чуда явно совершили трудовой подвиг, отлив бетонную конструкцию такого масштаба. Но они сами, очевидно так не считали, добавив к и без того внушительной преграде, вереницу каких-то тросов и приспособлений для их крепежа. Рэм был готов поспорить, что по ним идет ток. В этой местности глубоко под землей покоились богатые залежи урана – основного энергетического ресурса человечества, и Триадовцы очень боялись их потерять. Именно этот металл в свое время сделал корпорацию сильнее и влиятельнее всех остальных.

Невзирая на особый статус города, и вопреки опасениям пилота-беглеца, никто не остановил его и не выявил никакого интереса к еще одному «ночному гостю». Угнанный, побитый и помятый глайдер подошел вплотную к чему-то наподобие ворот, и занял крайнее место в длинной колонне грузовиков, ожидающих своей очереди на проход.

Медленно двигаясь в ритме общего потока, Рэм с удивлением рассматривал возвышающуюся перед ним стену. Он пытался представить каким окажется спрятанный за ней Анклав. Гордость корпорации, уникальное творение человеческих рук – столица Триады была единственным образцом «города будущего», который успели построить по проекту лучших архитекторов планеты. После череды войн за ресурсы количество людей резко сократилось, и потребность в мегаполисах отпала.

Согласно документации, которую изучал Рэм в ожидании своей очереди на проход, единственный город-миллионник планеты был разбит на одинаковые кварталы, каждый со своей собственной инфраструктурой полного производственного цикла. От магазинов до парков, от Капитолия до центра генного планирования человека – большая часть горожан рождалась и умирала никогда не покидая пределы своей населенной зоны. А в случае бунта, восстания или массовых протестов одна часть мегаполиса легко отделялась от другой каким-то десятком силовиков, перекрывших узкие проходы между секторами. Анклав представлял собой идеальный муравейник с максимально рациональным использованием площади и ресурсов.

– Почти как дома – сказал Рэм, зафиксировав карту на дисплее браслета, и отметив на ней пункт назначения. Ему предстояло попасть в сектор J-7 – центральный квадрант крайней южной параллели, в котором проживал «объект» его наблюдений.

Наконец пришла очередь охотника проходить ворота. Предусмотрительно задраив иллюминатор, отключив оптику и дав «малый вперед», он покрепче сжал штурвал, каждый момент ожидая воя сирен, света прожекторов, выстрелов из пушек. Но ничего подобного не последовало – никто не остановил еще один «пожеванный временем» грузовик, никто не стал спрашивать для чего и зачем он прибыл. 10, 15, 20, 50 секунд – без каких-либо проверок Рэм преодолел шлюзовую зону и ворвался в «перевалочный сектор». Вновь подняв заслонки на иллюминаторах, он повилял между разномастных построек и других кораблей, которые неспешно рассыпались во все стороны, а затем аккуратно припарковал свою посудину между двух ремонтных ангаров. Ввиду ограниченности маневра двигаться по узким улочкам он не мог, поэтому дальнейший путь предстояло проделать пешком.

«И-и-и, приехали!» – повинуясь последним командам, индикатор двигателя дважды мигнул красным и потух. Запустив процедуру блокировки глайдера, Рэм подождал, пока реактор перейдет в спящий режим, и затем подкрепил приказ личным паролем. Отныне вернуть к жизни посудину мог только он сам, или специально обученный инженер с Базы с допуском не ниже II уровня.

Закончив приготовления, беглец неуверенно посмотрел на люк. Он понимал, что, так или иначе ему придется выйти из корабля, но нарочно оттягивал этот момент, не решаясь сделать, быть может, самый трудный в своей жизни шаг. Погасив приборную панель, он открыл наружную дверь и, поджав колени к груди, просидел около получаса, всматриваясь в наружную темноту. За это время ничего неожиданного не произошло – мутанты не кинулись вытаскивать его из машины, дикие животные не попытались войти внутрь, зловонный желтый туман не затянул кабину целиком. Все те страшилки, которые передавали жители Базы из уст в уста, остались такими же глупыми выдумками какими и были всегда.

– Ладно. Просто не смотреть вверх! Это просто длинный коридор с голографическим экраном на потолке! – сказал он сам себе. Стало немного легче. Повторив свою новую мантру еще несколько раз, пилот неуверенно встал, и, глядя под ноги, выбрался из кабины.

Наружный воздух оказался не так уж и плох. Он не сжигал легкие, не разрывал их изнутри, и вообще ничем не отличался от того, которым Рэму доводилось дышать раньше. Да и вообще Твердь «по ощущениям» ничем не отличалась от кабины корабля или коридоров Базы. Разве что открытого пространства вокруг было гораздо больше…

Сделав несколько кругов по пяточку возле ремонтных доков, пилот собрал какой-то мусор и притащил его к кораблю. Накидав все найденное на судно сверху, добавив куски обшивки рядом стоящего разобранного флаера, и забытый кем-то из механиков грязный костюм, он снизил «привлекательность» глайдера практически до нуля. Теперь машина больше походила на груду металлолома, который уже давно никто не собирается ремонтировать, чем на летательный аппарат.

Охотник внимательно осмотрел свое творение, и присев набрал пригоршню земли. Он хотел набросать ее на космолет, чтобы придать ему еще более запыленного вида, но его руки, коснувшись грунта, внезапно отказались повиноваться. Несколько долгих мгновений пилот был сломлен неожиданно нахлынувшей эмоциональной волной, и лишь затем осознал ее причину – мысль о том, что он впервые в жизни находился на открытом пространстве, все же взяла вверх над здравым рассудком.

Рэму стало тяжело дышать – подсознание услужливо подсказало, что в его легкие поступает не очищенный атмосферный воздух, полный бактерий и влаги. Дурнота тут же жаркой волной подкатила к горлу, легкие свела судорога, а голова пустилась в веселый хоровод. Если бы не действие стимуляторов, то от такого резкого приступа паники пилот наверняка потерял бы сознание. Но благодаря химии его рассудок все же удержался на своем законном месте.

Пытаясь вернуть контроль над дыханием, беглец плавно опустился на землю, прислонившись спиной к кабине глайдера. Он убеждал себя, что его иммунитет, культивированный лучшими генными инженерами Базы – непреодолимая защита для любых болезней. Во всяком случае, в теории. Да и повышенный радиационный фон с прямыми солнечными лучами опасны лишь при длительном воздействии. «Я в безопасности! В бе-зо-пас-нос-ти!». Рэм внушал себе, что окружающие постройки вполне сойдут за стены, а их крыши, которые местами практически смыкались в одну сплошную плиту, ничем не хуже купола над головой.

Выдавливаемый железным винтом самоубеждения, страх медленно, но уверенно отступал. Хотя правильнее сказать «отлипал». Как что-то очень вязкое и неприятное, панический приступ одну за другой разжимал свои ложноножки и желваки, оставляя после себя мутные жирные следы сомнений.

Некоторое время пилот еще твердил про себя мантру «я в безопасности, все под контролем», а затем, остановившись на полуслове, проверил хронограф. До рассвета оставалось не более 1,5-2 часов.

«Анклав»

Мой корабль успешно приземлился на Твердь! На обычном глайдере я проделал путь, который считался невозможным! Если мне не суждено выжить в дальнейших событиях, то проблему торможения я решил распределением энергии на все органы корабля, а лишнюю скорость сбросил винтовым вращением и уходом в петлю. Стоит обратить особое внимание на компенсаторы перегрузки – их не помешает усилить.

Сейчас я пребываю в столице Триады – Анклаве. Мой план прост – выйти на контакт с представителями местных властей, и договориться о сотрудничестве, выдвинув в качестве требования жизнь человека за которым я «наблюдал». Как только у меня это получится, я должен придумать, как сообщить на Базу о своем успехе. Думаю, я смогу остаться на Тверди в качестве помощника и, если понадобится, консультанта в вопросах межпланетной дипломатии. Только так я сумею добиться исправления ошибок в системе «Ярлыки», сохранить жизнь человека, который стал заложником ошибки системы, и, конечно, выжить сам.

Если по каким-либо причинам решить проблему дипломатическим путем не выйдет, я планирую бежать, прихватив с собой невинно осужденного парня. Буду пробовать наладить контакт с представителями других корпораций в поисках гарантий безопасности. Мой запасной вариант – Космополис.

П.С. Умом я понимаю, что должен испытывать муки совести и стыд за свой поступок, но ничего подобного нет. Я рад быть на Тверди, и рад быть живым. А еще я просто в восторге от планеты – она невероятна! Особенно океан и закат. Ради этого стоит вытерпеть все тяготы перелета.