Текст книги "Ярлыки"

Автор книги: Александр Корниенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Ликование и радость резко сменилось разочарованием. Рэм вспомнил слова товарища о том, что проложить курс мог любой с доступом к электронному вычислителю нужной мощности.

– Если, конечно, он бы не был глубоко убежден в том, что это невозможно! – громко сказал пилот вслух, и тут же одернул себя. Выходило, что жители Базы с рождения получали ложные установки относительно Тверди, а старейшины врали об изолированности комплекса. От такого предположения у Рэма помутнело в глазах, а пол каюты неуверенно качнулся. Опасаясь падения, он пересел на кровать, но лишь затем, чтобы через секунду снова оказаться на ногах. Роящиеся мысли метались в голове так быстро, что создавали огромный избыток нервной энергии, и ее приходилось сгонять, расхаживая из стороны в сторону.

Только на 10-м круговом заходе пилоту удалось взять штурвал мыслительного процесса «обеими руками». Он вдруг понял, что возжелай того, сможет добраться до планеты и лично познакомится с объектом своих наблюдений. Его взгляд упал на экран компьютера, который тускло светился соблазнительным и манящим светом.

Вернувшись в кресло, Рэм подключился к системе «Ярлыки», и подождал, пока на дисплее появится выборочный отчет по последним событиям. Бегло пробежав по нему глазами, он перечитал информацию еще раз, затем еще и еще. С каждым повторением лицо пилота становилось все мрачнее, а строчки на экране двигались все медленнее.

– Этого не может быть! – воскликнул он вслух после 10-го прочтения. Согласно отчету получалось, что пока Рэм мирно спал в своей каюте, его «виртуальный друг» совершил убийство. Более того, Ярлыки абсолютно точно определили, что в момент предельной жестокости парень не испытал ничего иного, кроме радости и душевного вознесения.

Увиденное заставило пилота снова вскочить и вернуться к круговому блужданию по каюте. Он знал, что насильственные смерти на Тверди весьма распространены, и в мире, который и так вымирал из-за генетических отклонений, мутаций, болезней и нехватки ресурсов, люди все равно продолжали убивать. Но пока преждевременные смерти были сухой буквой статистике Рэму, как и прочим, было совершенно на них наплевать. Теперь же он ощущал себя вывалянным в грязи, и то и дело потирал руки, пытаясь соскрести с них невидимый налет. Все естество пилота бунтовало против полученной информации, и он решил поддать ее более глубокой и качественной проверке.

Около получаса охотник за кометами анализировал перекрестные ссылки и изучал глубинные эмоциональные следы своего подопечного и его «жертв». И с каждым новым «срезом» находил все больше доказательств того, что никакого преступления не было.

Вначале обрадовавшись, Рэм все же не спешил делать поспешные выводы, и провел 10 или 11 параллельных линий. В конце концов, у него собралось столько косвенных фактов, что даже мало-мальски обученный лаборант согласился бы, что в системе случился сбой. Официальный вердикт «Ярлыков» никак не стыковался и даже противоречил действительности. Так, по отчетам радиотелескопов выходило, что во время предполагаемого «убийства» парень действительно испытывал душевный подъем, но совсем по другой причине. В это время он находился с особью противоположного пола с весьма сомнительной репутацией. Более глубокая проверка показала, что молодые люди провели всю ночь вместе, предаваясь, судя по всему, своим отвратительным и давно отброшенным цивилизованным обществом телесным контактам.

Радость о того, что страшный вердикт не подтвердился, тут же сменилась страхом. Такое несовпадение было настолько странным, что Рэм быстро скопировал вытяжку своих наблюдений и записал их на браслет. Он как раз задумался о том, что делать с этой информацией, как вдруг строчки на экране поплыли и стали меняться на глазах.

– Что за…? – воскликнул он и обновил страницу. На этот раз на ней отсутствовала вся информация, которую он только что добыл.

Вцепившись в консоль, пилот повторил манипуляции. Он даже проверил биополе людей, которые проводили задержание «парочки». Но теперь никаких парадоксов в системе не было – обвинительный приговор «Ярлыков» был целиком обоснован и не поддавался апелляции.

Занервничав, Рэм вскочил со стула. На этот раз он не смог обуздать накатившую волну, и ощущая непреодолимое вращение каюты под ногами, рухнул на кровать. Дрожащей рукой он нащупал браслет и поднял недавно записанную информацию. Данные были на месте.

– Фуф! – выдохнул Рэм, который уже было начал сомневаться в своей психической вменяемости. Но наличие данных на браслете, увы, никак не решало проблему и не давало ответа на главный вопрос «Почему?».

Рэм стал прикидывать, что делать дальше. Самым очевидным вариантом была явка к координатору сектора с объяснениями и подтверждениями. Конечно, его пугал риск потерять свое место на Базе и угодить на пожизненные исправительные работы в детский сектор, но чувство долга перед неверно обвиненным парнем, и перед проектом «Ярлыки» перевешивало страх. Хил был прав – все это зашло слишком далеко. Пилот ощущал себя обязанным исправить ошибку, и наказать того, кто злоупотреблял своим служебным положением, и играл человеческими жизнями в странные, непонятные игры. Вот только кто бы это мог быть? Горе-наблюдатель попытался поддать проблему критическому анализу. А что если старейшины врали не только про курс на Твердь, а и про все остальное? Что если какой-то секретный отдел действительно существует, но занимается он вовсе не составлением психопортрета жителей Тверди? В таком случае «убрать» парня могли из-за его научного прорыва. Во всяком случае, других причин Рэм придумать не мог. Да и данные кто-то подчистили уже после отчета оператора. Значит, действовал человек с уровнем доступа гораздо выше, чем у рядового инженера.

Рэму резко перехотелось идти к координатору. Он закрыл дверь, которую уже распахнул, и вернулся на кровать. На ум не приходило других идей, кроме как требовать прямой аудиенции у старейшин. Вот только сделать это было почти невозможно. А если уж власть имущие и обратят свой взор на него, то станут разбирать проблему в комплексе, учитывая все проступки, прегрешения и способ, которым была добыта информация.

От тяжелых мыслей Рэма оторвал громкий сигнал общего сбора. Он прозвучал так внезапно, что заставил пилота подскочить на месте.

– Как не вовремя! – выкрикнул он в сторону двери, и бросился из каюты в общий зал, на ходу соображая, что могло послужить причиной для тревоги.

В коридорах уже орудовала команда смотрителей, которые насильно вскрывали каюты, датчики тепла в которых показывали наличие уклоняющихся от сбора. Рэм бежал и пытался соображать на ходу. Нехорошие предчувствия кололи где-то под сердцем, мешая нормально дышать.

Тревога не была учебной, о чем свидетельствовала охрана, присутствующая в главном зале. Стоя возле выходов, силовики держались напряженно, внимательно всматриваясь в лица людей. На главном экране, по такому случаю выдвинутому в центр, похоже, транслировалось фото какого-то человека. Из-за давки, суматохи и скопления тел, рассмотреть «виновника торжества» Рэм не мог, но одну деталь все же уловил сквозь просветы голов – эмблему, изображающая красный круг в желтом квадрате. Она нарочно висела в самом верху и единственная хорошо просматривалась с любой точки. Это была пиктограмма декласифицированных членов общества.

В зале царила ужасная суета – люди толкались, ругались, и вообще мало напоминали инженеров, пилотов, ученых. Сейчас это была просто толпа – обеспокоенная, растерянная, испуганно косящаяся на экран в пытках понять причину тревожного сигнала. И как только кому-то это удавалось, как он тут же спешил отвести глаза и стушеваться в дальний угол. Таким образом, в зале создавалось собственное течение – человеческая масса входила через один вход и равномерно рассыпалась по сторонам, едва достигнув центра. Рэм же не вписывался в общую турбулентность – он бессовестно пер напролом, прокладывая себе путь локтями и корпусом. Холодея внутри, он, пробирался все ближе и ближе, и, наконец сумел хорошее рассмотреть человека на экране. Это был Хил.

Не в силах поверить в происходящее, пилот оттолкнул какого-то зеваку, внезапно загородившего дорогу, и едва не сшиб учителя детского сектора в ярко зеленом халате. Он не мог поверить своим глазам, и продолжал пробираться к экрану, пока не встал к нему вплотную. Ошибки быть не могло – он смотрел прямо в глаза своему другу. Фотография навигатора была взята из картотеки, и на ней он немного улыбался. И от этого картинка получалась еще более ужасающей – улыбающийся человек, приговоренный к высшей мере наказания.

Рэм не моргая рассматривал экран, все еще надеясь на ошибку. «Сейчас картинка сменится, а какой-то диктор извиниться за ошибку и покажет кого-то другого. Кого угодно, но только не его…»

Картинка действительно вскоре сменилась, но вежливых извинений не последовало. Вместо них один из старейшин, который отвечал за их сектор, вежливо кашлянув, начал что-то рассказывать с серьезным и крайне озабоченным видом. Его слова долетели до Рэма только после того, как смотрители тычками и оплеухами заставили толпу замолчать.

… и таким образом нарушив основополагающее правило нашего общества. Невзирая на все попытки следствия, навигатор ХЛ отказался принимать участие в расследовании и открыть свой кристалл памяти. А это означает, что как лицо потенциально опасное для всех нас, он теряет свои привилегии и место, уступая их новому члену общества в порядке установленной очереди.

Диктор ненадолго прервался, и обвел взглядом застывшую толпу. Точнее по ту сторону экрана он сделал жест, который выглядел именно так. Выждав, чтобы каждый сумел понять смысл сказанного, Старейшина продолжил:

Те, кто может помочь в расследовании и способен пролить свет на подробности всех преступлений и проступков указанного человека, обязаны немедленно обратиться к смотрителям и записаться на собеседование. Любая попытка сокрыть данные будет расценена как акт лояльности к преступнику, и соответственно агрессию по отношению к Базе и всем ее жителям. Берегите правду!

Дисплей погас, а затем на нем снова появилось фото «преступника». На этот раз изображение было поменьше и не занимало всей плоскости экрана, оставляя место для текстовой трансляции речи старейшины.

Прошло несколько минут, перед тем как к замершей толпе вернулись признаки жизни. К удивлению Рэма, большинство этих признаков сводилось к банальному ворчанию – люди негодовали по поводу того, что их оторвали от работы по такому поводу. И, конечно же, самой частой фразой, которая звучала в зале, было слово «Стимуляторы!». По привычке их винили во всех бедах.

Рэм растерянно поднес руки и помассировал виски. Окинув взглядом зал, он увидел, что в нем сформировался новый поток – очередь людей, которая спешила к смотрителям со своими донесениями. Желая приобщиться к расследованию и поделиться своей, пусть и бесполезной крупицей информации, «доносчики» создали давку на выходе, толкаясь с теми, кто просто спешил покинуть зал. Рэм воспользовался этой толчеей, чтобы ускользнуть незамеченным. Он прекрасно понимал, что совсем скоро смотрители соберут более-менее полную картину связей Хила и возьмутся за него. А если где-то в очереди «помощников следствия» стоял и инженер, который предоставил ему черное окно к «Ярлыкам», то колокол тревоги зазвучит снова, на этот раз по нему.

Аккуратно пробираясь под самой стеночкой, Рэм старался держаться подальше от смотрителей и одновременно с тем не выглядеть дезертиром. Поэтому путь, который можно было бы проделать за 5-10 секунд, занял у него несколько минут. Несколько очень долгих минут, которые показались Рэму целой жизнью… Но все же он сумел без преград добраться до выхода, и покинуть зал заседаний. Смешавшись с толпой тех, кто спешил прочь, и, поддакивая общему негодованию, он дошел до своей каюты и плотно запер за собой дверь.

Действовать нужно было быстро. Вот только как действовать? Совершенно очевидно, что его без проблем свяжут с приговоренным к декласификации. И даже если по какой либо причине «ищейки» не найдут «тайное хобби» Рэма, то отброшенная Хилом тень все равно его погубит. Человека гипотетически причастного к тяжким преступлениям, постараются изолировать от общества «на всякий случай». И уж тем более с ним не станут вести разговоры относительно ошибок системы «Ярлыки».

– Что же ты натворил? – сказал Рэм вслух. Он сомневался, что поднять такую серьезную шумиху могли из-за банального курса на Твердь. Куда как проще отправить патруль в каюту «подозреваемого» и тихо привести его на допрос.

Рэм недоверчиво покосился на собственную дверь. Ему почудился стук башмаков с магнитными подошвами. Прислушавшись, он отряхнулся – это спешили вернуться к своим прерванным делам рабочие. Пилот вдруг подумал, что мог совершенно не знать своего товарища по-настоящему. Его всегда больше интересовала интеллектуальная составляющая их споров, чем личная жизнь собеседника. А что если Хил тоже смотрел на Твердь через «тайное окно», или даже хуже – был поклонником идеи уничтожения аборигенов? Если подумать, он всегда высказывался с презрением о жителях планеты. Рэм потряс головой, прогоняя от себя эти мысли. Во-первых, отвращение Хила к Тверди было неподдельным. С таким отношением из него вряд ли вышел бы приличный колонист-агрессор. А во-вторых, сейчас это имело лишь посредственное значение. Время безнадежно улетало и вот-вот в дверь постучат. Вначале несколько крепких ребят вежливо потребуют открыть кристалл памяти для проверки, а затем, получив отказ, нагло ворвутся в каюту и детально проверят ее содержимое, включая данные в компьютере. Стереть следы своего тайного увлечения пилот не мог при всем желании – на это нужны часы, но никак не минуты. Но и превращаться в безмолвную биомассу для генетических экспериментов вследствие декласификации ему не хотелось. Выход оставался только один – бежать. Вот только куда можно сбежать с болтающегося в безжизненном космосе камня? Пилот ринулся к своему компьютеру. Действовать нужно было решительно как никогда.

Рэм направил запрос в ангар на предмет готовых к полету посудин. Не до конца осознавая, что делает, он вводил коды доступа, опасаясь увидеть, что его ключ уже заблокирован. Но система без проблем выдала всю необходимую информацию. Из нее следовало, что помимо технических «таблеток», не способных отойти от астероида более чем на 2км, в порту находилось 2 исправных глайдера. Теоретически они были способны преодолеть расстояние от Базы до Тверди, но в недавнем тесте показали самый низкий процент безопасности.

Выругавшись, Рэм запустил проверку еще раз. На этот раз он попытался задать для своей модели дополнительный вводный параметр «посадка на планету с атмосферой». Повоевав с компьютером несколько минут, пилот все же смог получить приблизительный результат. 4 из 10 попыток перелета оканчивались успешно. Это было уже что-то, даже 40% чего-то. Хотя, как позднее признавался себе Рэм, хватило бы и вероятности в 2 раза меньше – деваться все равно было некуда.

Записав результаты на свой личный браслет, пилот принялся второпях собираться. Полноценными сборами назвать это было крайне трудно – он просто натянул свой летный костюм и переложил оставшиеся стимуляторы из личной аптечки в специальный кейс на рукаве. Больше брать в дорогу было решительно нечего.

Стоя у двери, Рэм обшаривал взглядом каюту, не веря, что в его жизни нет ничего такого, что стоило бы спасения. Хотя одна вещь все же пришла ему на ум – информация о Тверди. Хотя его собственные познания о жизни на планете и были обширнее стандартного набора, их все равно недостаточно для полноценного взаимодействия с новым социумом. Поэтому охотник постарался скачать на свой браслет все, что могло бы пригодиться – устройство общества, карты городов и обитаемых территорий, энциклопедические данные относительно человека «изначального». Он также сообразил уточнить данные по своему «подопечному» – в каком секторе будет проходить судебное заседание, и когда оно состоится. «Возможно, беднягу еще получится спасти» – подумал пилот, найдя в этом дополнительное оправдание своему побегу.

Когда вся необходимая информация была «упакована» на запястье, Рэм открыл дверь и аккуратно выглянул в коридор. Снаружи было пусто, не считая пары техников, которые что-то чинили в западном конце. Стараясь сделать вид человека занятого работой, пилот вышел из каюты. Путь к докам проходил мимо главного зала, где все еще было людно, и беглец шел не спеша, стараясь внимательно изучать обстановку перед каждым поворотом. Ему везло – смотрители уже удалились проверять полученную информацию, и весь занятый персонал Базы вернулся к работе. В коридорах остались только зеваки, каждый из которых был увлечен чем-то своим: одни до сих пор обсуждали тревогу, а другие просто слонялись из одного отсека в другой. В их числе беглец не выглядел странно, поэтому смог без особых проблем миновать самые «опасные» места.

Рэм проделал уже почти 2/3 пути, когда его внезапно задел плечом какой-то парень, который неожиданно выпрыгнул из-за очередного поворота. Предвкушая беду, охотник замер и обернулся, интуитивно напрягая мышцы для прыжка. Должно быть, это отразились на его лице, потому что нерадивый техник поспешил ретироваться в сторону, пристыжено опустив глаза. Беглец выждал пока юноша отойдет на достаточное расстояние, и только потом продолжил путь – рисковать быть застигнутым врасплох он не мог.

Остальная часть пути была пройдена без каких либо проблем. И перешагнув порог дока, Рэм немного расслабился – в своем комбинезоне возле кораблей он выглядел вполне логично. Летчики вообще часто принимали участие в ремонте и настройке посудин, ведь когда дело касалось калибровки, «живой опыт» пилотирования был куда важнее машинных расчетов.

Неспешно подойдя к одному из двух припаркованных глайдеров, Рэм остановился у кабины, делая вид, что изучает исправность обшивки. Ничего подозрительного вокруг не происходило – увлеченный персонал занимался своими задачами, туда-сюда сновали люди со смутно знакомыми лицами, шла транспортировка какого-то оборудования. Маркировка ящиков гласила, что перевозят детали для ядерного реактора – кто-то из «охотников» имел серьезные поломки двигателя. Никому не было никакого дела до пилота, рассматривающего рабочий корабль, и Рэм поспешил воспользоваться этим, забравшись в открытую кабину звездолета. Несколько минут у него ушло на конфигурацию навигационной системы, подстройку приборной панели, и получение разрешения на вылет. Это были самые тяжелые минуты в жизни охотника, ведь он каждую секунду ожидал ощутить у виска холодный раструб парализатора. Но настройка прошла успешно, компьютер показал полную готовность, а к «нарушителю» так никто и не спешил. Облегченно выдохнув, пилот решил не искушать судьбу ни одно лишнее мгновение, и дал автопилоту команду «старт».

Наблюдая на экране, как уплывает прочь стыковочная площадка, беглец ликовал. Впервые, покидая Базу он не чувствовал себя «голым» и ослабленным, и ему даже показалось, что этот вылет вообще был его первым настоящим выходом в космос. Только сейчас он действовал не под чьим-либо чутким руководством, по поручению и заранее отмеренной квоте, а по собственному желанию и нужде.

Под абсолютное молчание космоса машина отошла от астероида, на котором располагалась База на приличное расстояние и достигла первой станции наружного наблюдения. Расположенная на небольшом дрейфующем камне, она вращалась за пределами Лунного кольца и была одним из самых старых узлов радиотелескопа. Тут заканчивался внешний рубеж комплекса, и начинался настоящий открытый космос.

За все время побега на приборной панели так и не загорелся индикатор вызова, и пилот-беглец испытывал по этому поводу противоречивые чувства. С одной стороны он радовался, что удалось уйти по-тихому без погонь и прочей «киношной» банальщины, но с другого бока – космолет, это все-таки не резак, который зазевавшийся инженер мог по ошибке унести с рабочего места. Такие вещи не исчезают незаметно. Но, как известно, спорить с судьбой – дело бессмысленное, поэтому Рэм предпочел воспользоваться ее попустительством, не задавая лишних вопросов «почему?». Обогнув по периметру космический валун, он остановил корабль так, чтобы между глайдером и Базой располагалась станция наблюдения. Теперь для обычной оптики он был незаметен, а поймать корабль локатором мешало чувствительное оборудование станции. Нарушив первое правило летчиков, которое запрещало любым не ремонтным кораблям подлетать к радиотелескопу, беглец получил небольшую передышку и смог, наконец, обдумать произошедшее.

Сидя в темноте и наблюдая в иллюминатор плавное движение глыб по обе стороны от себя, Рэм засмотрелся на купол соседней станции. Белесый, не симметричный шпиль напоминал скорее кусок скалы, отколотой сдвигом породы, чем творение человеческих рук. У его конструкторов на уме была явно не красота, а исключительно функциональность, мощность и устойчивость к механическому износу.

Из школьной истории Рэм вспомнил, что по всему орбитальному кольцу расположены еще 34 таких вышки, каждая из которых уникальна в своей архитектуре. Их возводили в разное время, все наращивая и наращивая процент покрытия Тверди и снижая потери сигнала. Вот уже несколько веков эти гигантские сканнеры тонких энергетических волн улавливают все, что происходит с людьми на Тверди. И не только улавливают, но и обрабатывают, анализируют, записывают в биополе, открывая правду всем и обо всех. Достаточно какому-то смутьяну за много тысяч километров от этой уродливой антенны совершить любой проступок – как его «грешок» тут же окажется в поле зрения наблюдателей Базы. А они уж отделят зерна от плевел, и навесят на подлеца соответствующий «Ярлык». Ни всемирная дипломатия, ни научный прогресс – ничто не смогло остановить тотальное истребление человеком себе подобных. Ничто, кроме этого простого и действенного инструмента, который сразу покажет действия и истинные намерения человека.

Пытаясь угадать, на что обращен незримый окуляр телескопа в эту секунду, пилот думал о том, что ему делать дальше. Позади его ждала гарантированная гибель, а впереди даже таких гарантий не было – чужая планета, чужой биом, чужой социум. Он даже не мог с уверенностью сказать, справится ли его организм с новыми условиями жизни, или откажет в самый ненужный момент. Не говоря уж о том, что мысли о прогулках под открытым небом вызывали у него приступы тошноты и паники. А ведь еще день назад он сидел в удобном кресле в личной каюте, и предавался своему тайному увлечению, даже не подозревая, куда это его приведет. Обеспеченный едой, воздухом, полномочиями и обязанностями до конца дней, он мог спокойно жить, отдавая свой долг обществу. А теперь…

Рэм перевел взгляд на браслет. «Быть может отлететь от станции, послать сообщение к старейшинам и, используя угнанный глайдер как аргумент сторговаться о своем возвращении?» – В голове беглеца промелькнуло сомнение. Оно было теплым, и липким, и тут же обволокло сознание, едва не затуманив его. Пилот потряс головой, прогоняя от себя наивные и опасные мысли. Что заставит боссов выполнить обещания, данные угонщику ради возвращения украденного ним корабля? Нет! Назад возвращаться не с чем. Вперед! Вперед на Твердь!

«Побег»

Для черного ящика на случай крушения. В силу сложившихся обстоятельств я вынужден совершить путешествие на Твердь. Мною была найдена ошибка в системе «Ярлыки», и я хочу ее исправить. Сейчас никто не поверит мне, ведь все, чем я располагаю – информация, полученная незаконным путем.

Если все получится, и я останусь жив, имея на руках спасенного человека я смогу доказать наличие ошибки, и добиться ее исправления. Если нет, прочитав заметки, вы все поймете.

Закончив, Рэм снял с браслета генетическую привязку и закодировал его собственным летным номером. Подумав, и немного повозившись с аппаратурой, он также создал радиомаяк для корабля, настроив его на активацию через 48 часов. По идее на этом с формальностями было покончено, но брать в руки штурвал беглец не спешил. Рэм все никак не мог решиться на последний шаг, хотя, этот шаг был единственным, который он еще мог совершить.

Снедаемый сомнениями, угонщик 3 раза заносил руку над приборной панелью и столько же отдергивал ее. Казалось, что у его конечности появилось собственное магнитное поле, которое имело противоположную полярность с органами управления корабля.

Зайдя на 4-ю попытку, и отдернув кисть как ошпаренный, Рэм решил прибегнуть к помощи стимуляторов. Экспериментировать с химией после недавней охоты и перенасыщения организма токсинами было опасно, но чем дольше он сомневался, тем меньше был уверен в правильности своих решений.

Положив под язык красную пилюлю, и выждав несколько минут, пилот встал и встряхнулся. Сделав несколько кругов по каюте, он размялся, 10 раз присел и немного похлопал в ладоши. Потерев глаза и поморгав, беглец вернулся в кресло и на этот раз без особых колебаний положил обе ладони на приборную панель. Маленький тревожный звоночек жалко пискнул где-то очень-очень глубоко, и тут же погас, поглощенный ядовитой тиной разжиженной нервной системы.

Довольно улыбнувшись, Рэм принялся за дело и движения его были холодны и сдержаны. Это не он тайком смотрел за жителем Тверди, не он сокрыл правду от старейшин, не он похитил глайдер и не он собирался совершить рывок к планете. Все это сделал кто-то другой, когда-то давно и по совершенно непонятным причинам. А он – охотник за космическими объектами 3-го ранга, вновь вел свой корабль на опасную вылазку за льдом и жизненно необходимыми ресурсами…

Покрутив верньер мощности, пилот дал «малый вперед». Маневрировать вблизи станции было опасно, поэтому пришлось подождать пока корабль отойдет на достаточное расстояние, и только после этого принимать полноценное управление.

До точки входа в смоделированный Хилом «коридор» оставалось около 1500км когда вокруг начали встречаться первые дрейфующие камни. Впервые Рэм был рад этому, испытав сильный прилив возбуждения. Он понимал, что вряд ли когда-то еще сядет в кабину космического корабля, и наслаждался своей последней возможностью с головой окунуться в любимое дело.

Максимально концентрируясь на управлении, беглец уклонялся, облетал, проныривал, и демонстрировал чудеса реагирования, без которых в сущности можно было бы и обойтись. И если бы кто-то из коллег по цеху случайно увидел бы все эти пируэты, он бы неодобрительно покачал головой – «Лихач! Такие долго не живут!». Но Рэму было плевать. Он выжимал из себя и своей машины максимум, радуясь как малое дитя.

Поле преград закончилось так же быстро, как и само детство, и через 30 минут шального пилотирования угнанный корабль подошел к точке входа – трем огромным валунам, выстроившимся в равносторонний треугольник. Подстроившись под один из камней, и синхронизировав с ним движение корабля, Рэм перевел дыхание и еще раз открыл модель полета на своем браслете. Машинально пробежав по ней глазами, он сделал несколько пассов, чтобы перенести маршрут в корабельный навигатор. Проверив телеметрию, бортовой компьютер положительно мигнул зеленым индикатором – теперь корабль знал, куда и как лететь. Вплоть до самого вхождения в атмосферу от пилота в кабине больше не было никакого толку, и даже наоборот – взяв штурвал в свои руки, он обязательно разбил бы корабль о какой-то крошечный обломок, пытаясь увернуться от более серьезной опасности. В таком плотном скоплении мусора и на таких скоростях только компьютер мог за доли секунды определять каких объектов стоит избегать, а какие можно встретить корпусом. Конечно, до опытной команды гравера машине было далеко, но за неимением лучшего…

Глядя на обратный отсчет, спроектированный на экран глайдера, Рэм ликовал. Ощущение «эмоционального взрыва» в крайне негативной ситуации было для него чем-то новым – коктейлем, который прежде не доводилось испить. И ему нравился его терпкий, незнакомый вкус…

Нарастающий рев двигателей отвлек угонщика, беглеца, бунтаря и теперь уж точно декласифицированного элемента от самокопания. Серая поверхность исполинского булыжника, приводимая в действие могущественными законами физики, начала медленно отдаляться и уменьшаться в размерах. На мгновение из-за нее выступил освещенный солнцем камень Базы. Внешне он ничем не отличался от соседних астероидов – такой же пустой и безжизненный. Но Рэм знал, что там, под толщей коренной породы кипит титаническая работа по наблюдению за человечеством и записи результатов этого наблюдения на незримые Ярлыки, навешенные на всех и каждого.

Помахав дому, Рэм, еще долго не мог отвести взгляда от иллюминатора, ощущая, как вместе с Базой отдаляется и сжимается в безразмерное «ничего» его привычная жизнь – проблемы, стремления, цели… Он больше не был деталью отлаженного и хорошо настроенного механизма, и стал винтиком, который расшатавшись, выпал из своего посадочного гнезда, норовя заклинить какую-нибудь важную шестерню…

Когда База совсем пропала из поля зрения, а в иллюминаторах стали с ужасающей скоростью проноситься астероиды, Рэм решил закрыть смотровую щель. Благодаря многолетнему опыту полетов и силе принятых стимуляторов он не чувствовал страха перед возможной гибелью, но визуализация нависшей угрозы порядочно мешала сконцентрироваться. А собраться было необходимо хотя бы потому, что большую часть своего путешествия пилот не успел спланировать – было банально некогда, за крушением стереотипов, правил, норм и законов.

Первым делом беглец вывел на экран глубокую диагностику корабля и потратил несколько часов на поиски любой «лишней» детали на борту, говорящей о том, что за его судном могут следить. К счастью результат оказался отрицательным – сторонних модулей и программ не обнаружилось. Это несколько приободрило Рэма и укрепило его надежду в успешный исход. Еще больше уверенности придавала вера в эффект неожиданности – еще никто и никогда не совершал побега с синтетического рая, и процедуры поимки такого нарушителя вряд ли были прописаны во внутренних инструкциях комплекса.

– Я первый! Первый среди беглецов! – сказал сам себе пилот с иронией в голосе. Но почему-то эта фраза прозвучала гораздо бодрее и веселее, чем предполагалось. Рэм с удивлением обнаружил, что рад своей новой роли. Эмоции, которые нахлынули на него, можно было сравнить с восторгом от прохождения «на отлично» первого экзамена по профпригодности и получения карты к собственным апартаментам. Едва ли не впервые в жизни Рэму показалось, что он смог понять жителей Тверди. Весь этот бунт, бегство, протест… Эти деструктивные порывы были фантастичными в своей бесконечности и всепоглощающей глубине, кружили голову и опасно дурманили сознание…