Текст книги "Бездарь"

Автор книги: Александр Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 5 Радость общения

Всякую новую науку нужно постигать постепенно, не наскоком.

Не станет же понимающий человек

залпом вливать в глотку драгоценное старое вино?

Нет, он будет смаковать каждый глоток,

наслаждаться вкусом, цветом, букетом.

Учение – одно из самых приятнейших занятий на свете.

Борис Акунин.

– Тебе точно не нужно обезболивающее?

– Не надо, – ответил я, и, видя сомнение на лице алхимика, пояснил. – На меня, как и на остальных гоблинов, плохо действуют яды и болезни, но зелья и настойки помогают гоблинам хуже чем остальным. Да и не больно мне, раны просто онемели.

– Ну ладно, но если боль усилиться, не терпи, – сказал Калдер, поставив рядом с моим ложем бутылочку непрозрачного стекла. – Ладно, я пойду, а ты постарайся уснуть. Да и ещё раз спасибо тебе за помощь.

– Не за что, – сказал я в след алхимику.

Он вышел, но я продолжал следить за ним при помощи слуха. У меня так и не получилось развить экстрасенсорику больше способности видеть сквозь предметы на расстоянии полуметра. Но потом я вспомнил, как ещё на земле у меня усилился слух после ухудшения зрения. Научиться ослаблять чувства, было не слишком сложно, а вот решится на их ослабления я смог не сразу. Но зато теперь я прекрасно слышал, что происходит в соседней комнате, а отключение осязания даже помогало, ослабив боль.

– Ну, так как он? – Спросил дварф.

"Просто замечательный признак,– обрадовано подумал я. – Если первым делом спросили о моём здоровье, значит, у меня есть все шансы вписаться с помощью этой троицы в местное общество!"

– В целом сейчас его жизни уже ничего не угрожает, но период восстановления займет пару месяцев. Кости которыми были нанесены раны оказались пропитаны энергией смерти, вследствие этого, вокруг ран начался некроз тканей ^[15]

[Закрыть], – степенно сказал Калдер.

– Я не понял почти ничего из того что ты сказал, кроме того что парень поправится, только почему так долго, вон у Шаэны остался только шрам.

– Раны Урба гораздо серьёзнее, к тому же у него природная сопротивляемость к ядам, и его организм воспринимает как яд и мои эликсиры.

– Ну, я всегда говорил, то что ты гонишь чистая отрава, от неё даже орков проносит. Кстати как у тебя дела с запасами этой отравы?

– Ну, с этим, к счастью проблем нет, у Урба оказалось при себе множество растительных сборов и кое-какие грубые алхимические инструменты, первоклассных эликсиров я, конечно, не обещаю, но простенькие зелья я сделать смогу.

– Ладно, а что можешь сказать по Урбу в общем?

– Я читал один трактат, в котором был раздел посвящённая обществу гоблинов, и могу сказать, что Урб демонстрирует крайне нетипичные реакции для своего племени. Он вежлив, искренне рад возможности общения и чрезвычайно любопытен. В целом он произвёл на меня приятное впечатление, а после моего осмотра зелий в его сумке, он заинтересовал меня как зельевар, мне было бы любопытно обменяться с ним опытом.

«А уж как мне бы хотелось!»

– А что, ты скажешь? Ведь ваши с ним народы враждовали веками! – Впервые со времени начало диалога Шаэна вставила хоть какую-то реплику, правда нельзя было сказать, что меня эта реплика порадовала.

«Обращалась она явно к дварфу, а я и не знал, что у нас с ними была вражда.»

– Знаешь, мне в детстве рассказывали много историй о мерзких гоблинах, но мне всегда больше нравились саги о боевых товарищах. Урб нам помог, тебя так и вовсе спас! Пусть меня сочтут наивным, но я верю ему. К тому же я доверяю мнению Калдера.

– А он не мог тебя провести? – А это она явно сказала алхимику.

– Очень маловероятно. Я конечно не эксперт в чтении аур, но разобраться в отношение собеседника к обсуждаемому вопросу могу, тем более что Урб явно не владеет никакими техниками контроля эмоций. И когда я сказал, что являюсь алхимиком и зельеваром, он, оставаясь внешне равнодушным, прямо засветился любопытством по всей поверхности ауры.

«А вот это очень интересно, а если принять во внимания оговорку Калдера, то можно предположить, что эксперты в чтении аур способны и у камня выведать его секреты. Кстати, а почему это он видит мою ауру? Гоблины же вроде невидимы в магическом спектре, или алхимик имеет высокую чувствительность магического зрения? Видел же меня как-то этот трехголовый скелет!»

– Как я понимаю нам здесь придется задержатся, раны зализать, захоронки поискать стоит, да и Урба, пока ты его не вылечишь, просто так бросать нельзя. – Дварфа явно интересовали темы более приземлённые, чем реакция ауры разумного на его же эмоции. – А жратвы то у нас осталось совсем немного, на неделю ещё хватит, а дальше как? Охотиться, оказывается, никто из нас не умеет.

– Можешь не волноваться об этом Эберк. – «Так вот как зовут этого дварфа!»– Урб просил нас сделать крюк по дороге в Серебролунье и заглянуть в его место обитания и сказал, что находящихся там припасов нам хватит на месяц.

– Тогда я иду тренироваться, Шаэна пусть обыщет это подземелье в поисках тайников, ну а ты Калдер иди и поспи, а то выглядишь как нежить, после всех своих зелий, – заключил Эберк.

* * *

– Доброе утро, как самочувствие?

– Получше, чем вчера.

– Очень рад слышать, – Калдер подошел поближе к медвежьей шкуре заменявшей мне кровать, закрыл глаза и застыл на месте, судя по всему, он сейчас производит магическое обследование.

– Очень неплохо, выздоровление происходит даже быстрее, чем я предполагал! – Очнулся Калдер через несколько минут. – А раз тебе лучше, то, я думаю, нам стоит поговорить.

– Конечно Калдер, я столько хочу у тебя узнать!

– Ты у меня? – Удивился Калдер, а потом усмехнулся и сказал: – у меня тоже есть к тебе вопросы, давай попробуем удовлетворить любопытство друг друга.

– Для начала, расскажи про совою расу, ты ведь эльф? – Я решил начать с наиболее отвлеченного вопроса.

– Нет, – он, кажется, даже удивился, – я полуэльф, хотя во мне лишь четверть эльфийской крови, но все равно тех, у кого имеются явные признаки крови Перворожденных, называют полуэльфами. – «Наверное, тот разумный попытавшийся вырезать племя, тоже был полуэльфом.»– А ты не мог бы рассказать, что делал в лесу один? Насколько я знаю твои сородичи социальные создания.

– В моем племени был старый чародей по имени Ругур, и, несмотря на то, что я бездарен, этот чародей обучал меня различным вещам. Ну, там свойства растений, ритуалы, история, в общем, всё для чего не нужен чародейский талант. Ругур прожил славную жизнь, и умер редчайшей для нашей расы смертью, он умер от старости. А потом место чародея племени занял его единственный ученик Ураг, тот меня никогда не любил, его всегда бесило, что Ругур чему-то учит полного бездаря. В общем, я решил, что убивать ученика того, кому я стольким обязан не слишком хорошо по отношению к Ругуру, а умирать самому просто глупо, в то что мы сможем договориться я не верил совершенно. Я был лучшим охотником племени, и прожить в одиночку было не слишком сложно. – «Что-то я излишне откровенен, эльф на меня как-то воздействует, или я просто рад поговорить, впервые за пять лет после смерти Ругура?»– Теперь твоя очередь. В этом подземелье было множество нежити, откуда она взялась? Поднялась самопроизвольно? И почему даже не пыталась выбраться наружу?

– Судя по всему это место было то ли храмом какому-то покровителю смерти, то ли лабораторией некромантов. И когда жрецы или некроманты покидали это подземелье они оставили для охраны пару скелетов-воинов и Лорда Черепов, ну того трехголового скелета. Это кстати очень редкая и необычная нежить, и основное его достоинство в том, что он способен сам поднимать средненькую нежить и управлять ей. Мы здесь не первые кладоискатели ^[16]

[Закрыть]и все наши предшественники пополняли охрану этого места. Разбитые множество раз скелеты после очередного поднятия становились столь ветхими, что не могли удержать доспех, их мы видели на верхних уровнях, убитые кладоискатели становились скелетами-воинами, а пойманными живыми после весьма неприятных ритуалов поднимались как пылающие или кровавые скелеты. А как ты умудрялся быть невидим для скелетов? Какой-то амулет? Ты с его помощью прошел сигналку в нашем лагере?

– Ругур мне рассказывал, да и я сам имел множество возможностей убедиться, что гоблина нельзя обнаружить магическими способами, а вот ты явно обследуешь меня магическим способом.

Полуэльф надолго задумался, разглядывая меня, периодически он закрывал глаза и, наверное, обследовал магически.

– Действительно я читал о чём-то подобно про гоблинов, да, ты должен быть почти невидим для обычных способов магического зрения. – Калдер говорил скорее сам с собой, чем со мной. – Обычные скелеты тебя просто не видели, и ты с легкостью с ними расправлялся. – «Да, в этом мне повезло. Заходя в этот могильник, я боялся, что здешние мертвецы чувствую жизнь, или ещё как-то по-другому определяют своих жертв не магическим способом. В таком случаи единственным вариантом было бы прятаться за спины своих спутников.»– Я тебя вижу потому, что пользуюсь истинным зрением, – сказал полуэльф и, видя моё непонимание пояснил: – Меня, конечно, нельзя назвать волшебником, но несколько заклинаний мне в наследство досталось, и среди них есть и заклинание истинного зрения. Это заклинание на порядок сложнее и чувствительнее обычных способов магического обнаружения и служит скорее для исследования структуры сложных заклинаний и амулетов, но ничего более простого у меня нет, пока ты не сказал я даже и не замечал этой особенности твоей ауры. Четырехрукий скелет, настоящее название которого Страж Могил, тебя вообще не видел, его ума хватило на то чтобы понять где ты примерно находишься и повалив на пол попытаться добить, обычные скелеты-воины кстати махали перед тобой мечами только по приказу Лорда Черепов, который тебя неплохо видел. Да, твоя врождённая магическая невидимость всё объясняет!

«А этот полуэльф явно очень увлекающаяся личность, при обсуждении своего вопроса рассказывал всё, как будто сам мне отвечал!»

– Ты не мог бы мне рассказать о разнице межу чародеями и волшебниками, а то про последних я вообще ничего не знаю.

– Меня самого магом назвать можно с большой натяжкой, так что я могу ответить на твой вопрос только в общих чертах. Чародеи получают дар в момент рождения или в раннем детстве, наследственность здесь не играет роли, и предсказать у каких родителей ребёнок обретет дар, могут только боги. При обретении дара большинство детей умирает, а остальные имеют крайне слабое здоровье. В сорок они выглядят как глубокие старика, они часто болеют, а некоторые болезни встречаются только у чародеев, но при этом опытные чародеи живут долго и их крайне трудно убить. Чародейский дар почти не развивается, объем доступной им магической энергии обычно не меняется на протяжении всей жизни, меняется только степень контроля над этой энергией. Например, вначале чародей может лишь выплеснуть всю свою энергию в виде огненной волны, при этом он не способен остановиться пока не потеряет сознание от нехватки энергии. Чародей, тренирующийся лет пять, способен выпускать часть своей энергии, и оформлять её в виде, скажем, огненного шара, который потеряет форму при столкновении с твёрдым предметом. Ещё более опытный чародей создаст огненное копьё, способное пробить защиту воина. Ну а старый чародей может создать, допустим, огненную змею, которая сама найдёт самое слабое место в аурной защите воина и убьет с минимальной затратой сил. И чем старше чародей, тем меньше сил он старается тратить на свои заклинания и тем меньше внешних проявлений того что он создаёт заклинание. Там где неопытный чародей будет размахивать руками, обученному хватит нескольких жестов, опытный обойдется одним, произнесённым в слух, заклинанием, а древний чародей получит такой же результата одной мыслью.

«Теперь, после этих слов, многое видится в другом свете. Наверное, у гоблинов-чародеев больший, чем у других рас, врождённый запас энергии. Но если обходить и пробивать в самом слабом месте аурную защиту воинов труднее, чем просто её пробивать в лоб, какого хрена Ругур в каждой засаде выёживался? Неужели своя энергия была ему важнее жизней воинов племени? Хотя в тот раз, когда все люди в караване оказались оборотнями, которые в мгновение ока обернулись в полузверей и бросились на гоблинов, Ругур действовал мгновенно и убил десять перевёртышей в мгновении ока, но чародея тогда несли в нору на руках, сам он идти не мог. Возможно, он считал себя единственным, кто может спасти племя в случае внезапной опасности, и в чём-то он был прав, гоблины плодятся быстро.»

– У волшебников всё по-другому, – продолжал меж тем Калдер. – Дар волшебника не возникает сам собой, он может только передаваться от родителей к детям. После совершеннолетия чародей имеет возможность пользоваться частью заклинаний доставшихся ему в наследство, со временем он может пользоваться всё большем количеством заклинаний, но этих заклинаний всегда ограниченное число, сколько тебе передалось от родителей столько и будет. Почему одному брату передалось сто двадцать заклинаний, второму две сотни знают только боги, но обычно если оба родителя сильные волшебники, то и все их дети будут волшебниками. Волшебники, в отличие от чародеев не имеют проблем со здоровьем, наоборот они, как правило, стареют медленнее не одарённых разумных. У волшебников нет проблем со сложностью заклинаний, чародею нужны годы тренировок и медитаций, чтобы превратить рыхлую волну силы в стилет бронебойного заклинания, а волшебник способен сразу использовать сложные заклинания. Но у волшебников есть проблема с количеством силы, вначале у волшебников очень мало магической энергией, но со временем она растет, правда чтобы волшебнику сравняться по количеству энергии со средним чародеем, ему необходимо тренироваться больше века. Ладно, я думаю, хватит на сегодня, ты ещё слишком слаб, так что выпей это зелье и спи.

С этими словами Калдер дал мне кружку, наполненную зелёной жидкости, и, проследив, чтоб я её выпил, вышел из комнаты. А вскоре я уже спал.

* * *

Следующие несколько дней, все четверо обитателей подземелья провели поодиночке. Эберк только и делал, что спал и тренировался. Шаэна оббегала весь могильник в поисках тайников. А Калдер принялся за создание зелий из моих компонентов и моими инструментами, я до сих пор не понимаю, почему он не взял набор алхимических инструментов с собой. Изредка забегал ко мне, чтобы влить очередное зелье и проверить мои раны. Сам я решил пока не показывать новым знакомым свои способности, и все свободное ото сна время тренировал экстросенторику. Так что следующий разговор между Шаэной, Калдером и Эберком состоялся лишь через пять дней. Но в этот раз, я не стал подслушивать его, ведь разговор происходил в келье, где я лежал.

– Если в этом могильники ещё остались тайники, то значит, их прятал сам Маска ^[17]

[Закрыть], – Шаэна просто светилась радостью.

– Шаэна сколько раз тебе повторять, это не могильник, это подземный монастырь, – заговорил Калдер. – Здесь не было захоронений, здесь вели исследования некроманты, или ты думаешь, что Лорд Черепов сам поднялся? Нет, он был специально созданным сторожем, местной лаборатории, которая уже рассыпалась от времени. Я закончил, восстановление запаса зелий. А вот состояние Урба внушает мне беспокойство, чем скорее он покажется целителю тем лучше, так что завтра с утра, мы вчетвером, выходим в направлении цитадели Адбар, а из неё с караваном домой в Серебролунье. Урб поедет на волокуше, вместе с трофеями.

– А волокуши, конечно, буду тащить я, – пробурчал Эберк. – Эх, знал бы мой дед, что я в этом походе буду гоблинов катать…

– Ты что-то хочешь спросить Урб? – Полуэльф даже не обратил внимания на бурчание дварфа.

– Нет, просто, в местных населённых пунктах не очень любят гоблинов. Я как-то попытался подойти к деревне, а она со всех сторон трехметровым частоколом закрыта. В общем, меня с вышек из арбалетов расстрелять пробовали, хорошо я успел далеко убежать до того как чародей начал молниями в меня кидать. И я волнуюсь, чтобы у меня и вашем Серебролунье с местными властями проблем не было.

– Серебролунье это город, в котором живёт множество различных рас, – запальчиво начала Шаэна. – В нашем городе живут и люди, и полурослики, и эльфы, как лесные, так и высшие, и полуэльфы, и даже полуорки, так что вряд ли у тебя будут проблемы.

– Шаэна права, в Серебролунье живет почти сорок тысяч разумных, и ты не будешь привлекать особого внимания. К тому же я не лекарь да и лечебные эликсиры и зелья подходят к концу, несмотря даже на твои ингредиенты, зато в городе множество способных тебе помочь, в крайнем случае, вылечишься и вернешься в Холодный лес.

– Хорошо, тем более деваться мне некуда.

«Забавно, девятнадцать лет жил в этом лесу и только сегодня узнал, что он называется Холодным. Что ж, прощай Холодный Лес, здравствуй Серебролунье!»

Глава 6 Друзья познаются в беде

При теперешнем несовершенстве теоретической медицины

медицина практическая может быть только искусством,

а не наукой.

Смидович, Викентий Викентьевич

– Ну, долго нам осталось месить снег в этом Морадином забытом лесу?

– Отку…

– До дороги дойдем к вечеру завтрашнего дня, – мой собственный голос показался мне донельзя слабым, но меня услышали, и мои новые спутники заговорили все одновременно.

– Ты уверен? – спросила Шаэна.

– Урб почему ты не спишь? – в голосе Калдера чувствовалась некоторое беспокойство. – Последнее зелье должно было усыпить тебя на сутки.

– Ну, кто дойдет, а кто и доедет, причём на моём горбу, – у меня было чувство, что Эберк за показным недовольством тоже немного беспокоится за меня.

«Странно, я отключил все чувства кроме слуха, но как-то различаю их эмоции. Неужели у меня прорезались новые экстрасенсорные способности?»

– Да я уверен, я раз девять пытался выйти по этой дороге к цивилизации, Калдер я правильно произнёс слово? Хорошо. Правда, все мои попытки заканчивались тем, что меня пытался убить первый встреченный разумный. А тебе Эберк могу пообещать, что если мы соберемся вернуться в Холодный лес, то уже я тебя потащу.

– Да чтоб тебе Аббатору ^[18]

[Закрыть]быть должным, с такими обещаниями! Ноги моей больше в этом лесу не будет!

"Да, я точно чувствую эмоции, Эберк искренне рад моей незамысловатой шутке. Почему тогда я не чувствую эмоций Шаэны?

…

А ведь верно Пятачок, я чувствую только эмоции, направленные на меня. Может Шаэна просто не испытывает никаких эмоций по поводу моей персоны?"

– Да и вообще двигаться по снегу – сущее наказание, – продолжал меж тем дварф. – Мне никакие снегоступы ^[19]

[Закрыть]не помогают, ничего дойдем до дороги, там полегче будет.

"…

А вот тут ты точно не прав, они нас не бросят, и дело не только в том, что я чувствую их эмоции. Основной вес груза волокуши, которую тащит дварф, составляю не я, а трофеи из подземелья, и, бросив меня, они не ускорят свой путь. К тому же не стоит забывать про клятву Тиру!"

– Калдер, как ты смотришь на то, чтобы заняться Чондатанским языком?

– Ты уверен? Твоё состояние внушает мне серьёзное беспокойство, да и ты только что кое-как освоил Иллусканский?

– Ну, твои зелья на меня всё равно почти не действуют, так что моё состояние ты вряд ли сможешь изменить. А насчёт языков можешь не волноваться, поверь, моя память тебя удивит.

Несмотря на отключение осязания и блокирование боли, она всё равно пробивалась, когда я начинал шевелиться, поэтому чтобы не крутить зря головой я отключил и зрение. И следующие часы были наполнены лишь запахами и звуками леса, а также голосом Калдера и моим. Я, конечно, с первого раза запоминал все слова, но вот их произношение требовало тренировки. А потом я почувствовал запах, с которым у меня были связанны воспоминания весьма далёкие от приятных.

– Сейчас нам нужно повернуть на юг, и идти так пару километров, а только потом опять повернуть на восток. А иначе мы попадем на охотничью территорию снежного тигра.

– Ты уверен? А разве он на нас не нападет, если мы будем близко к его территории?

«Есть! Я чувствую недоверие Шаэны, а вот беспокойство я не почувствовал, но оно явно было слышно в её голосе, значит действительно я могу улавливать лишь направленные на меня эмоции!»

– Да, я уверен, снежные тигры всегда метят свою территорию, и я чувствую запах этой метки. И он точно не нападет, если не войдём на его охотничьи угодья. Не магические хищники вынуждены крайне осмотрительно выбирать себе жертв, ведь даже несерьёзная рана, временно ограничивающая возможности организма, может привести к голодной смерти. Но если мы войдем на его охотничью территорию, он может принять нас за конкурентов, и как он тогда себя поведёт, я не знаю.

– Пожалуй, ты был прав, насчёт своей памяти… – задумчиво сказал Калдер. – Иллусканский ты явно освоил на вполне приемлемом уровне.

А дальше был только монотонный путь, который иногда обрывался для меня потерями сознания.

Очнувшись однажды, я услышал любопытный разговор своих спутников.

– Ничего, вот завтра мы уже будем в цитадели Адбар, а уж там все блага цивилизации, и Урба там вылечат, а то его состояние внушает мне всё больше беспокойства. – Это говорил явно Калдер. После его слов я сосредоточил свои чувства на местности вокруг и понял, что волокуша со мной лежит на поляне вблизи дороги, и эта часть дороги была мне явно незнакома.

– Боюсь всё не так радужно, как тебе кажется, – Эберк говорил непривычно серьёзным и злым голосом. – В Адбаре вряд ли наберётся и тысяча человек, а всё остальное население это мои сородичи, и естественно все кто там живут, почитают Морадина. Так что там просто нет необходимости в других лекарях кроме жрецов нашего пантеона.

– Ты хочешь сказать, что жрецы не будут лечить Урба?

– Жрецы вылечили бы иноверца, только если он сражается вместе с ними, а никто из них никогда не стал бы сражаться рядом с гоблином, демоновы параноики! Если Урба принести в храм жрецы его, скорее всего, сами убьют.

– И что нам делать?

Мои спутники ненадолго замолчали.

– Не заходя в цитадель, движемся по Адбареской дороге, – деловито стал излагать свой план Калдер. – И через пару дней мы дойдем до перекрестка, а там находится приличных размеров таверна, даже скорее караванный пост. И я точно помню, что там была небольшая алхимическая лавка, накупим зелий, и сразу в путь. С помощью зелий у нас будет шанс дотащить Урба до Сандабара. А уж там мы найдем ему приличного целителя, который его вылечит, ну или как минимум стабилизирует его состояние, что позволит нам добраться до Серебролунья.

Потом я опять потерял сознание.

* * *

Очнулся я в каком-то помещении, и, несмотря на жуткую слабость, моё любопытство заставило меня крутить головой, осматривая комнату. Ведь это было первое нормальное жилое помещение, виденное мной за последние девятнадцать лет.

– Вижу, ты уже пришёл в себя. – Я настолько увлекся, рассматривая искусную резьбу на шкафу, что заметил Калдера только, когда его раздался голос со стороны двери. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, намного лучше, слабость только, – говоря это, я занялся тем, чем должен был заняться, в тот же момент как очнулся. Я напряг все доступные чувства, обследуя свой организм. «Даже не верится, что меня вылечили. Ведь я видел, состояние моих ран, тело просто сгнивало заживо, я уже начал готовится к встрече с Забвением.»– А как вам удалось меня вылечить? Честно говоря, я уже не надеялся выжить.

– Наша дорога в Серебролунье лежала через город Сандабар, а в нем мы нашли паладина Келемвора ^[20]

[Закрыть]. Паладины этого бога не зря прославились по всему Фаэруну как непримиримые борцы с нежитью. Мы объяснили ему, что ты получил свои раны, сражаясь со скелетами, и он наложил на тебя благословение своего бога, которое тебя и исцелило.

"…

А уж как я рад, что я живой!"

– Ты слишком рано очнулся, тебе нужно ещё поспать, – продолжал между тем Калдер. – Отдыхать ты можешь спокойно, все твои вещи мы положили в этот шкаф, там же находится и твоя доля в добыче…

– Моя что? – «Мне что послышалось?»

– Твоя доля, одна четвертая стоимости того что мы нашли в подземелье. Я знаю, что обычно принято вначале делить клад на доли, а только потом каждый сам решает, что делать со своей частью. Но амулеты и книги, составляющие большую часть добычи, оказались запрещёнными, и мы были обязаны продать их в храм Огма ^[21]

[Закрыть]. Оставались лишь древние монеты и украшения, поверь, ты бы не смог продать их выгоднее чем мы. В итоге мы решили делить не клад, а деньги за него полученные, тебе хватит на всю жизнь. Но я тебя не отпущу, пока ты не поправишься.

– Подожди, я не совсем понимаю, при нашей первой встречи мы договаривались только на то, что вы поможете добраться до цивилизации.

– Мы договаривались, что ты нас просто довёдёшь до места, а ты полез в подземелье и сражался вместе с нами.

– Я не хочу тебя обидеть, но неужели никто из вас не был против того чтобы отдать такие деньги просто по доброте душевной? Я не понимаю, с чего такая щедрость?

– Эберк полез в эту авантюру, чтобы развить свою воинскую силу. И ему даже в голову не пришло, не посчитать тебя при дележе. Ты ведь сражался вместе с нами, значит ты наш боевой товарищ, и значит, тебе полагается часть добычи. Вот его логика. Сам я в деньгах особо не нуждаюсь, алхимики моей квалификации бедными не бывают, и эта добыча тебе была явно нужнее, чем мне. Ну и конечно Шаэна первой предложила делить клад на четверых.

«Ни черта не понимаю…»

– А почему "конечно"? Мне казалась, что это ей больше всего нужны были деньги.

– Шаэне, были нужны не деньги вообще, а конкретная сумма, набрав которую она и успокоилась. Ну а "конечно", потому что она почитает Брандобариса ^[22]

[Закрыть]. – Увидев мой непонимающий взгляд, Калдер хлопнул себя по лбу и сказал: – Ой, извини ты же, наверное, ничего не знаешь о пантеоне полуросликов. Этот бог покровительствует, в том числе и кладоискателям, но его догма обязывает всегда быть честным при дележе добычи и не забывать товарищей, даже тех с кем не было никакой договорённости.

«И это единственная причина? У нас в заповедях тоже написано „не убий“ но многие христиане это игнорируют. С другой стороны, я уже имел возможность убедиться в реальности здешних богов. А если предположить, что в отличие от гоблинского божка, крайне редко обращающего внимание на моё бывшее племя, другие боги часто вмешиваются в дела смертных, то это должно было положительно сказаться ни истовости веры прихожан. Да и был ещё один момент в моей жизни. Когда я убил двух гоблинов пытавшихся меня съесть, то забрал себе их оружие, в том числе достаточно высоко ценимые в племени метательные копья. На вопрос, заданный позже Ругуру, почему мне позволили их забрать, он ответил, что Хруггек Повелитель Засад заповедует о священности трофеев. Тогда я принял это за варварские суеверия, но возможно здесь боги действительно следят за соблюдением своими верующими догматов.»

– Ладно, что-то мы заговорились, спи. – С этими словами алхимик дал мне пиалу с какой-то бесцветной жидкостью, выпив которую я уснул.

Несколько последующих за моим пробуждением в доме Калдера дней я только и делал, что спал. Стоило мне проснуться, как в течение нескольких минут приходил невысокий и очень худой человек, оказавшийся слугой алхимика, и поил меня каким-то лекарством, причём каждый раз разным на вкус, и я опять засыпал. Возмущаться подобным не было никакого желания, потому что состояния моего здоровья было весьма удручающим. Я, конечно, не мог нормально осмотреть свои раны из-за местного аналога бинтов, но ещё в дороге я обнаружил, что могу, каким-то образом, узнавать о состоянии любого участка своего тела, лишь мысленно концентрируясь на нём. Так я узнал, что у меня прекратился некроз, но отмершие ткани не стали здоровыми чудесным образом. При каждом пробуждении небольшое количество отмерших тканей заменялось тканями здоровыми, а раны понемногу зарастали.

И вот в одно из моих пробуждений в комнату вошёл не слуга Калдера с пиалой нового лекарства, а сам улыбающийся алхимик.

– Доброе утро, поздравляю тебя с окончанием лечения. – С этими, радостными для меня, словами в комнату зашёл Калдер. – О полном выздоровлении говорить пока рано, но твои раны полностью зажили. Как себя чувствуешь?

– Не знаю, слабость очень сильная, мой голос был больше похож на шёпот.

"Египетская сила!– подумал я, «осматривая» своё тело. – Почти полная дистрофия всех мышц кроме сердца. Но ран нигде не видно, только шрамы и рубцы показывают, что я действительно был ранен!"

– В твоей слабости ничего удивительного. То, чем я тебя лечил очень сильно изматывает организм, тебе потребуется долгий период реабилитации, ведь эликсиры, которые я использовал, были экспериментальными, но я нашёл способ обойти гоблинскую сопротивляемость ядам и лекарствам, – сказал Калдер при этом я ощущал его гордость своим достижением.

"Странно всё это. Не мог же я развить сразу две способности всего за короткий отрезок времени?

…

А что вполне возможно. Я действительно никогда не пытался применить свою экстрасенсорику на самого себя. Вполне возможно, что я давно мог это сделать, но просто не пытался, так как не верил в возможность этого. Но как объяснить эмпатию ^[23]

[Закрыть] ? Хотя возможно её я тоже развил при помощи тренировок экстрасенсорики, но без общения с разумными я не знал об этом. Во время первой встречи с этими кладоискателями у меня были какие-то ощущения, но я списал это на волнение. Наверное, чтобы осознать эту способность, мне было необходимо на время отключить хотя бы часть обычных чувств, а именно этим я и занимался по дороге Серебролунье.

…

Ты опять прав, не время для самоанализа. Нужно воспользоваться хорошим настроением алхимика и кое-что у него выпросить."

– Надо же, я был уверен в полной непробиваемости нашей сопротивляемости! Поверь, у меня был не один шанс убедиться в то, что гоблин способен употребить много отравы, небольшая порция которой убивала медведя, – «Кажется, я переиграл с лестью, вот что значит двадцать лет без использования социальных навыков, хотя судя по эмоциям Калдер ничего не понял.»

– Да уж это было совсем не просто! К счастью у меня был трактат о ядах дроу ^[24]

[Закрыть], работающих несмотря на чрезвычайно сильный иммунитет к ним этой расы.

– Калдер у меня к тебе есть большая просьба, я уже достаточно неплохо владею Иллусканским языком, и чувствую, что смог бы кое-как объясняться на Чондатанском. Но мои знания касаются лишь разговорного языка, а мне бы очень хотелось научиться читать и писать на этих и многих других языках. Не мог бы ты мне помочь нанять учителя, ты же говорил, что у меня теперь есть деньги вот…