Текст книги "Странички из жизни Саньки М."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

От автора.

Вторая часть пока не дописана, не надо её искать, и сердиться.

Эта часть написана как детская фантастика, детям, думающим, что они

взрослые, читать не рекомендуется.

Летнее утро .

Сквозь маленькое окошко на восточной стороне моей комнаты солнышко пустило первый яркий лучик, взойдя над небольшой сопкой. Лучик осветил моё лицо, проник сквозь сомкнутые веки, заставил крепче зажмуриться.

Повернувшись на спину, я потянулся изо всех сил и открыл глаза.

Моя комната в мансарде уже была ярко освещена солнечным светом, тени от деревьев слегка перемещались по наклонному потолку, в саду слышалось чириканье воробьёв, ещё каких-то птиц… о! Сороки стрекочут, опять ворон гоняют!

Сев на кровати, я вспомнил, что вчера нашёл и зарядил аккумулятор для своего трансформера. Прямо из постели я сполз на пол, застеленный ковровым покрытием, выволок из-под кровати робота-трансформера и открыл отсек для батареек. В это время заиграл проигрыватель в приёмнике:

– С добрым утром, Саша, уже девять часов, вставай, пожалуйста, пора завтракать! – голосом моей сестры Лизки. Я специально записал на будильник её голос, чтобы встать быстрее, и выключить проигрыватель.

Сегодня я не стал его выключать, потому что уже проснулся сам и давно встал.

Проигрыватель тем временем отключился и заработало радио. По радо передавали песни, исполняемые детским хором. Кстати, хор из нашего города.

Я даже знал некоторых солистов. Когда-то хотел записаться в этот хор, но меня не приняли, потому что у меня нет ни голоса, ни слуха.

Ну и что? Можно было просто стоять в ряду мальчишек, открывать рот, или негромко подпевать, а то приходится скучать одному.

Меня нигде не принимают. В кружке робототехники сказали, что нет способностей и усидчивости, а когда в кружке журналистики принёс своё первое интервью, коллеги чудом остались в живых. От смеха. Оттуда я сам ушёл, будут знать, как смеяться над выдающимся журналистом.

Ну и так далее. Мне и так хорошо. Я же не один, у меня есть старший брат Юрка, рыжий гад, тот ещё злодей. Есть старшая сестра Лизка, красавица, спортсменка… Вечно надо мной издевается, заставляет умываться утром по два раза, даже зубы чистить, а вечером загоняет в ванну, один раз даже пыталась лично помыть меня, но получила мочалкой по лицу, чтобы не совалась, куда не просят, теперь ещё больше придирается.

Мама не вмешивается, считает, что старшие имеют право воспитывать младшего братишку. Эти издевательства они называют «воспитанием»!

Одно хорошее дело брат мне сделал, когда обставляли мою комнату в мансарде: он отдал свои старые приёмник и роллер видеопроектора.

Несмотря на древность, видеопроектор прекрасно показывал объёмное изображение, можно было смотреть как фильмы, так и телевидение.

Конечно, телевидение моё было ограничено всего лишь двумястами пятидесятью детскими и подростковыми программами, но мне и этого хватало. Пусть сами смотрят свои дурацкие ток-шоу с эффектом присутствия, и любовные сериалы.

Конечно, в коттедже, на втором этаж, у меня была своя комната, где я жил зимой, там у меня есть шлем с полным погружением в виртуальную реальность, но я не любил там проводить время. Только зимой, когда в мансарде становилось холодно. Почему? Угадайте с одного раза. Лиз? Правильно, угадали.

До чего же эти девчонки любят воспитывать своих маленьких братьев, просто ужас! Когда видят слёзы, вызванные их придирками, приходят в восторг, и начинают рассуждать: «Ах! Разве мужчины плачут?! Ах, распустил нюни!». Ну, и так далее.

Однажды у меня в школе был сосед по парте, Виталька Перецев, единственный мой, если не друг, то приятель, так у него тоже была старшая сестра. Тоже на шесть лет старше. Пытались мы устроить заговор против них, но ничего не получилось, уехали они, осталось от нашей идеи только место в лесу, где сейчас стоит палатка, сделанная в виде индейского типи. Там мы с Виталькой играли в индейцев. Теперь мне приходится играть одному.

Приёмник тоже отдал Юрка. Проигрыватель в нём был ещё МР3! Представляете, какое старьё?!

А сам завёл себе, кроме интеллектуального биокомпьютера дорогущий проигрыватель, который проигрывал виниловые диски!

Чудо техники! Красота! Сотня ручек и переключателей, не то, что у этого приёмника, похожего на кирпич. Колонки тоже, будто из эпохи декадентства! Вот у Юрки колонки!

А на столе лежит самое мерзкое изобретение человечества: поводок для детей под названием коммуникатор! До чего отвратительная вещь! Меня всегда заставляли его носить, не снимая, даже купаться с ним можно.

Когда я узнал, что через него можно подглядывать за человеком, чуть не разбил браслет камнем. Я ещё думал, почему это Лизка хихикает.

С ней я потом долго не разговаривал и игнорировал её приказы.

Узнав, на что я обиделся, поклялась больше никогда так не делать, но коммуникатор я теперь носил только в школу, или, когда надевали на меня его чуть ли не силой. Тогда, убегая, срывал его и вешал на штакетник.

– Сашка, вернись немедленно! – кричали мне Лизка или мама, но я не слушался и бегал беспризорником по лесу и купался в озере, с риском утонуть или заблудится.

– Сань, ну прости меня! – упрашивала меня сестра, даже на коленях стояла, перед кроватью, куда я залез, но я был непреклонен, отворачивался и сопел.

Когда ходил в город, да, надевал его, потому что боялся пацанов. Да, я трус, сам себе признаюсь, ничего с собой не могу поделать. А пацаны чувствуют, когда их боятся, так и стараются задеть. Я тогда активировал коммуникатор и транслировал лицо обидчика в прямой эфир.

Скоро меня перестали замечать, оставили в покое и в одиночестве.

Вот и сейчас, в такой радостный солнечный день я думаю о всякой ерунде.

Лучше включу робота-трансформера, задам ему программу, и пусть бегает по комнате, превращаясь в разные машинки.

– Санька, иди кушать! – крикнула снизу Лизка, – Сань, хватит спать!

Лизка знает, что на вызов коммуникатора я не отвечу, вот и ходит сама будить меня и звать на завтрак.

– Сейчас! – крикнул я, – Отвяжись только… – пробормотал я сам себе.

– Умыться не забудь! – я скрипнул зубами. Скорее бы папа приехал! Будем вместе на рыбалку ходить, поставим палатку подальше отсюда, чтобы только не видеть этих женщин… ну, с мамой можно, но лучше не надо.

Лучше Юрку возьмём, когда рядом Лизки нет, он хороший брат, хоть и рыжий. Это к Лизке он подлизывается. Вроде старше её на три года, а тоже заглядывает ей в рот. Смотреть противно!

– Санька! Тебя ждём! – послышался опять Лизкин голос.

– Да сейчас я! – в сердцах крикнул я, так и не включив трансформера.

– Браслет не забудь!

– Ага! Сейчас! – буркнул я, одеваясь.

Раньше у меня был комбинезон-хамелеон, в котором так весело было прятаться, неожиданно появляться перед братом, или сестрой, однажды напугал маму, и у меня его отняли, долго бегая за мной по усадьбе, пока я не споткнулся, растянувшись на грядке с огурцами.

Плохо, что, когда бежишь, тебя видно. Невидимым становишься только когда стоишь неподвижно. Или лежишь. Но тут уж было совсем грустно, потому что Юрка наступил на меня и упал. В общем, вытряхнули меня из комбинезона, и больше я его не видел.

Теперь у меня только майка и шорты. Тоже хамелеоны, но руки-ноги-голова видны! правда, всё это отдельно от туловища, и Лизка несколько раз говорила, что отнимет у меня и этот огрызок одежды, чтобы не безобразничал, и заставит носить нормальную мальчишечью одежду.

Я пока одерживал верх, потому что, пока держится мода на «хамелеон», не отдам. Тем более, этой одежде можно придать любую расцветку, какую только пожелаешь.

Спустившись с мансарды, я сбегал к умывальнику, промыл глаза, вытер руки об штаны и побежал в столовую, по случаю лета мы кушали на открытой веранде.

Там показал относительно чистые ладошки маме и взял в руки ложку, собираясь по-быстрому съесть кашу и побежать на озеро, насладиться солнечным деньком. Пусть буду играть один, зато без нотаций. Вот, накликал!

– Сашка, грязнуля! Иди, умойся! – с укоризной в голосе сказала Лизка.

– Я уже умывался! – скандальным голосом отозвался я.

– Когда? Вчера? Тебе что говорят? Мама, не давай ему есть, пусть умоется!

– Лиза, он и так светится! Отстань от мальчика! – вступилась за меня мама, ставя передо мной тарелку с овсянкой.

– Дизентерией заболеет, всех заразит… – тут я не выдержал. Мало того, что ненавистной овсянкой кормят, так ещё и издеваются! Я перемахнул через перила открытой столовой и побежал на улицу.

– Куда?! – закричала мне вслед Лиза.

– Саша, вернись! Покушай, сынок! – я даже не оглянулся, бегом скрывшись за калиткой. Пробежав часть пути до озера, перешёл на шаг, потому что стал задыхаться. Нет, я не больной, просто не люблю я бегать, это Лизка каждое утро бегает на озеро, купается там, делает зарядку и бежит обратно.

Несколько раз она пыталась привлечь меня к спорту, но безрезультатно.

Вот ещё! Я лучше посплю лишний час, чем мучить своё, и так слабое, тело.

Не особо торопясь добрался до своей палатки, где у меня хранилось оружие индейца и индейская одежда.

Скинув всю цивилизованную одежду, я нарядился в юбочку из листьев папоротника, на голову надел корону из разноцветных перьев, добытых праведными и неправедными способами из хвостов окрестных петухов, взял в руки самодельный лук и отправился выслеживать проклятых бледнолицых.

Самодельный лук был с тупыми стрелами, наконечники изготовлены из мягкой пластмассы, чтобы ненароком не выбить кому-нибудь глаз.

Был у меня и почти настоящий лук с острыми стрелами, и мишень. Мне папа привёз, когда был в отпуске. А ещё он мне привёз залитый янтарём древний значок ребяческого братства. Жаль, сейчас таких организаций больше нет. Значок представлял из себя горящую красную звезду, с надписью кириллицей: «Будь готов!».

К чему надо быть готовым, даже папа не знал. Хорошо, что мы изучали старые шрифты, сейчас-то все перешли на новую письменность, линейную, которую отыскали где-то в глубоком космосе. Сначала привезли артефакт в виде книги.

Когда расшифровали книгу, оказавшуюся азбукой, все очень удивились, потому что, читая вслух эту азбуку, начали понимать друг друга все люди планеты. Вроде язык чужой, а все понимают, от эскимосов до папуасов!

Начали изучать эту письменность в школах, вместе с родным языком, и теперь нет проблем в общении с любым народом. Есть подозрение, что и с пришельцами можно будет договориться.

Говорят, маленькие дети любой национальности понимают друг друга, даже язык животных им знаком. Я вот не помню. Помню только, что у меня в друзьях был в детстве огромный кот. Он заботился обо мне наравне с Лизкой.

Что с ней случилось? Она так любила со мной возиться, носила на руках, пела колыбельную, а теперь только издевается и насмехается надо мной.

Подумаешь, не умылся! Сейчас всё равно нанесу себе боевую раскраску, чтобы меня не видно было в кустах…

Я взял стаканчики с разными специальными красками и нанёс на лицо и ребристое тело чёрные и белые полоски.

Бесшумно дошёл до берега озера и залёг в кустах, пытаясь разглядеть, что там делается.

А делалось там что-то невероятное. Все ребята знали, что это наше место, и не занимали его. Мало, что ли, хороших и не занятых мест на берегу?!

Ребят я знал, кроме одного. На берегу сидели соседский Вовка, его друг, маленький Янек, и совсем незнакомый мальчишка, тоже моего возраста.

Сначала я не понял, что не так с мальчишкой, потом увидел. Лицо у него было в шрамах. Щека порвана, разорвана губа, сшитая неаккуратно, перебиты нос и уши. Я удивился: для чего он в таком виде ходит, мода такая теперь, что ли? Исправить все дефекты можно легко в Городском Центре Реабилитации.

Даже в нашем небольшом городе есть такой, на Докторской улице.

Как-то раз я свалился с дерева и разодрал бок, рёбра видно было, так сейчас даже следа не осталось. А тут лицо. Но, тем не менее, шрамы придавали мальчишке мужественный вид, с ним сразу хотелось дружить, настолько опасно он выглядел.

Движения у него были точные, какие-то выверенные, не сразу я понял, что он похож на моего друга детства – кота.

Так, а где третий дружок из их тёплой компании? Ага, вот он.

К моей спине прижали торец палки, изображающей ружьё:

– Попался, краснокожий! Шпионишь?!

– Не шпионю, а наблюдаю за подлыми бледнолицыми, вторгшимися на мою территорию!

– Мы специально устроили здесь тебе ловушку! – злорадно заявил Серёжка, убирая с моей спины палку, – Топай вперёд!

Делать нечего, по неписаным законам игры в войну сопротивляться бесполезно, поймали, значит, отдавай оружие и сдавайся в плен. Потом будешь думать, как сбежать, если выдержишь пытки при допросе.

Я пошёл на поляну к ребятам, конвоируемый Серёжкой.

– Вот, Сань, поймали, как ты просил, – сказал Вовка, обращаясь к незнакомому мальчишке. При ближайшем рассмотрении мальчишка, тоже, как и все, раздетый до трусов, выглядел ещё ужаснее: всё тело было в рубцах, а на правом плече было выжжено число 13.

Мальчишка улыбнулся жуткой улыбкой, встал, как пружинка, при этом все мышцы рельефно вздулись под кожей, и вдруг оказался возле меня.

– Ну, здравствуй. Саша! – протянул он мне руку, – Будем знакомы: Саша Милославский!

Саша с Марса и его друзья.

– Я тоже Саша Милославский! – удивился я, подавая свою ладошку, и тут же она оказалась в железных тисках. Я даже присел, застонав.

Ребята необидно засмеялись.

– Мы тоже попались! – признался Вовка, – Хватка у Саньки будь здоров!

– Извини, Саш, – смутился мой тёзка, – я думал, что ты, тоже, как я, тренируешься.

– С чего ты взял? – спросил я, пытаясь разлепить пальцы.

– Так… подумалось, – уклончиво ответил Сашка. – Давайте кушать, а то я уже третий день не ел! – я удивился, посмотрев на ребят.

– Угу, – покивал головой Вовка, – он не знал, что в столовой-автомате можно получить бесплатный обед!

Ну, как бесплатный, нужен коммуникатор, с него снимают плату за еду.

Но там была одна хитрость: набираешь на терминале восемь любых цифр, и автомат выдаёт тебе заказ. Так многие мальчишки делают, которые забывают, или намеренно, как я, не берут свой поводок.

Кстати, я слышал, скоро ЧИПы будут вживлять под кожу на запястье.

Функции будут такие же, как у браслета, голография, разговор, даже книжку можно будет почитать. Ну и как платёжное средство. А главное – слежка за неразумным ребёнком.

Моя мысль прихотливо вернулась к больной теме:

– Вов, – спросил я у соседа, – ты не знаешь, как блокировать коммуникатор, чтобы не включался посторонними?

– Сестра? – осклабился Вовка, – я кивнул, смущённо отвернувшись.

– Вообще-то законом запрещено подглядывать за большими детьми, – сурово сказал Вовка, – но блокировать тоже нельзя. Вдруг ты потеряешь сознание? Лучше возьми с неё честное слово.

– Да она поклялась…

– Ну вот, видишь! А что ты делал? – улыбнулся Вовка.

– Ничего я не делал! – вспыхнул я, – В индейцев играл! А она подглядывает!

– Ну-ну, – не поверил Вовка. Выдумывает всякие глупости. Что я мог делать? В туалет, может, в это время ходил. И вообще, стесняюсь я девчонок.

– Вы будете есть, или нет? – недовольно спросил Сашка, вскрывая контейнер с курицей и рисом. Ребята набрали еды на всех. Мне достался гуляш с пюре и мягким хлебом, был ещё компот в термосе. Я почему-то не удивился, что у ребят оказался лишний контейнер с завтраком.

Обычно я ем мало, а тут, в компании весёлых ребят, да на свежем воздухе замечательно пошло!

– Сань! – обратился ко мне Вовка. Янка, Серёжка и Сашка в это время о чём-то тихо переговаривались. – Сашке негде ночевать. Я знаю, у тебя здесь шалаш есть.

– Не шалаш, а типи! – поправил я.

– Пусть будет типи, – не стал спорить Вовка, – пустишь?

– В чём вопрос! Конечно пущу! – обрадовался я, только сейчас поняв, что меня берут в свой круг крепкие друзья. – Я же не ночую там. А ему не будет страшно, одному, в лесу?

– Ты знаешь, не будет! – засмеялся Вовка, а Сашка внимательно посмотрел на меня. Тогда я решился, и спросил, хотя робел под Сашкиным взглядом:

– Сань, а почему ты не избавишься от шрамов? Это же не долго, и не больно.

Все затихли, запереглядывались. Сашка пожал плечами:

– Саньке можно сказать, строго говоря, я здесь оказался, скорее всего, из-за него, – непонятно добавил он.

– Понимаешь, Саш, – решил посвятить меня в тайну Вовка, – Санька прибыл к нам с Марса! – я фыркнул:

– Нашли ребёнка!

– Нет, правда, Саш, я прямо оттуда. Только не из вашей реальности. Вот, Янка говорит, на вашем Марсе там безжизненная пустыня.

– Да, – подтвердил Ян, – на Марсе только красная песчаная пустыня. У нас ведь на Марсе давно работают несколько научных станций из разных стран. Ничего на этой планете не осталось, все полезные ископаемые выработаны, шахты залиты водой или засыпаны песком, а жители, после похолодания, переселились на Землю.

Это предки Инков, Ацтеков и древних Египтян. Они построили пирамиды, и с помощью этих сооружений открывали переходы между планетами, без планетолётов переходили с Марса на Землю, и обратно. Сейчас Марс стал легче, атмосферу удерживает плохо, дышать там уже невозможно.

– Постой! – Сашка очень внимательно слушал объяснения Яна, – почему планета стала легче? А мегатонны космической пыли?

– Тяжёлые металлы, – пояснил Ян, – почти всё вынули, вся планета пустая. Не знаю точно, куда они всё подевали, но это факт.

– Откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался Сашка.

– У меня папа работает в Центре Исследования Дальнего Космоса, в нашем филиале, точнее, – скромно ответил Янка.

– Закрытый городок? – спросил Вовка, – Янка покивал головой.

– А мой папа сейчас на Шпицбергене, в Ямбурге, – вдруг сказал я, – там тоже какая-то секретная тема. Смотрите, что он мне оттуда привёз! – показал я значок.

– И что это? – посмотрел Вовка, пожав плечами, – Никто не знает.

– Ну ка, дайте посмотреть, – взял у меня кулон Сашка.

– Будь готов! – прошептал он, сжав значок в кулаке, – Значит, всё-таки проникает сюда наша реальность! – улыбнулся он.

– Ты знаешь, что означают эти слова? – не поверил я.

– У нас их любой знает. Клич пионера «Будь готов!». – отзыв: «Всегда готов!».

– К чему готов? – спросил я.– Какие пионеры?

– К труду и обороне. Нас с детства так воспитывали, обучали труду и военному делу.

– Кого? – не понял я, – Марсиан? – Сашка удивлённо посмотрел на меня, фыркнул, и захохотал. Вместе с ним засмеялись и другие ребята.

– Не обижайся, Сань! – Сашка даже слёзы вытер, – Но ты очень близок к действительности со своим вопросом. Мы ведь пионеры, а «пионер», значит «первый», и нас первыми отправили на Марс…

– Врёшь! – перебил его маленький Янек, с загоревшимися глазами, детей не имеют права отправлять одних в космос!

– Правду говорю, – печально сказал Сашка, – нас там четверо. Я, моя подружка Нина, мой друг Зосима и его подружка Лена.

– Получается, вас туда навсегда отправили? – покачал головой Вовка. Вовка был самый старший из нас, ему уже двенадцать, он знает больше всех о жизни. Теперь, может быть, ещё больше знает о жизни этот марсианин, Сашка.

– Скорее всего, – согласился Сашка, – хотя обещали прислать за нами другой возвращаемый аппарат. Тот, что был с нами, не сработал. Хорошо ещё, сразу, а то застряли где-нибудь в космосе, или ещё что хуже случилось бы.

Но у нас Марс, не совсем пустыня. Там есть долины, где растут растения, воздух, как в горах, разрежённый, но дышать можно, если в скафандре кончится, не погибнешь. Холодно, но не как в космосе, градусов двадцать ночью, днём даже тепло. Растения, вроде стланника на земном Севере. Озёра, реки. Ночью замерзают, а днём журчат ручьи. Мы мало ещё зон исследовали, на экваторе ещё не были.

– А как у вас на Венере? – сунулся Ян. Сашка пожал плечами:

– В той реальности не интересовался как-то, а в прежней на Марсе была красная безжизненная пустыня, а на Венере четыреста градусов жары.

– А у нас там джунгли! – похвастался Янка. Мы, почему-то, сразу поверили Сашке.

– Пошли лучше купаться! – предложил он, и все его поддержали, потому что жара начала уже донимать. Вовка аккуратно разложил пустые контейнеры на солнце, чтобы разложились на свет и кислород, мы разделись и бросились в тёплую воду озера.

Сашка плавал, как рыба! Сразу заплыл далеко, ребята немного отплыли от берега, где им было по шейку, ну а я плавал по-собачьи, на мелководье, потому что был костлявый и обладал «отрицательной плавучестью», как шутил папа.

Накупавшись до синевы, мы грелись на горячем песочке, улегшись головами друг к другу.

– Сань! – обратился ко мне Сашка, – Во что ты здесь играешь?

– В индейцев! – ответил я с готовностью.

– Человеку уже десять лет, а он голышом по лесу скачет! – фыркнул Янек, которому было девять. «Одиннадцать», про себя поправил я мальчика, но промолчал, а то ещё больше будут смеяться. Сашка недовольно посмотрел на Янку:

– Наверное, интересная игра, если даже одному не скучно?

– Конечно, интересная! – поглядел я на мальчишек с превосходством, – Целый день бегаешь по лесу, выслеживая бледнолицых, стреляешь из лука, бросаешь томагавк…

– То-то ты попался сегодня бледнолицему! – усмехнулся Серёжка. Я смутился и замолчал.

– Тогда, почему ты такой худенький и слабенький? – удивился Сашка, – Если целыми днями бегаешь? А это у тебя что? – Сашка взял в руки мой самодельный лук.

– Лук, не видишь, что ли? – пробормотал я, краснея. – Это я сам сделал, и стрелы такие, чтобы не поранить кого-нибудь, случайно. У меня ещё есть почти настоящий лук, я из него по мишеням стреляю.

– Покажешь? – я, с готовностью, согласился.

– Пацаны! – предложил Сашка, – Давайте, поиграем в индейцев, с Санькой?

– Чур, я буду бледнолицым! – сказал Серёжка.

– Я тоже! – сказал Вовка. – А Янка будет индейцем, он ещё маленький и коричневый.

– Тоже мне, взрослые! – фыркнул Янек, – Мы себе повязки сделаем, не голышом же бегать будем.

– Я тоже буду индейцем, – решил Сашка, – у меня подходящая татуировка, я будто из плена жестоких бледнолицых сбежал!

Я уже давно с содроганием смотрел на Сашкины шрамы на спине и ниже. На ягодице даже номер 13 выжжен, как на плече, на правой лодыжке темнеет кольцо страшного шрама…

– Саш, кто это тебя так? – решился спросить я. Сашка махнул рукой:

– Не обращайте внимания, всё прошло.

– Больно, наверное, было! – предположил Серёжка.

– Ещё бы! – усмехнулся Сашка, – Это же ожог, долго болит.

– Ты потому не убираешь шрамы? Чтобы помнить? – спросил Янек.

– Если возможно, с удовольствием всё уберу! – улыбнулся Сашка, – Если вернусь. А что, это правда, не розыгрыш?

– Не розыгрыш, – сказал Вовка, – в нашем городе тоже есть отдел ЦРУ.

– ЦРУ? – удивился Сашка.

– Да, мы так называем, Центр Реабилитации Уродов… ой! – закрыл он рот рукой.

– Да ладно, это ведь правда.

– Ничего не правда! – вклинился Янек, – Мы тебе даже завидуем!

– Чего? – удивился Сашка, – Нашли, чему завидовать! Я и раньше не был красавцем, а сейчас… только детей пугать. Рассказывай, Вов, дальше.

– Так вот, в этом Центре человека делают жидким, потом отливают его в любую форму, – Сашка округлил глаза и сглотнул:

– Это как? В любую форму? А внутренние органы?

– Не знаю, – смутился Вовка, – слышал только, и видел одного мальчика до и после лечения.

– Я там лечился, – сказал я.

– Что? – не поверил Вовка.

– Я однажды упал с дерева, распорол острым сучком вот этот бок, – показал я, – видите? Даже следа не осталось. Если не верите, спросите у Лизки, это она меня на руках несла до дома.

Сашка очень внимательно осмотрел мой бок, потом спросил:

– А застарелые шрамы так могут? – мы подтвердили.

– А если… человек не ходит, ноги отказали?

– Это как? – удивился я, оглянувшись на друзей.

– Бывает, позвоночник ломают, – пояснил Вовка, – тоже лечат, только дольше. И руки-ноги отращивают, кости выпрямляют.

– Фантастика! – пробормотал Сашка, переворачиваясь на спину и мечтательно улыбаясь.

– Никакая это не фантастика! – воскликнул Янка, – Вот то, что ты рассказал, это фантастика! Пошли играть?!

Мы быстро рассредоточились по лесу. «Индейцы» нанесли на тела боевую раскраску, надели юбочки из листьев, на головы уборы из перьев и листьев.

У меня был лук со стрелами, а Янек с Сашкой сделали себе копья и дротики из веток.

Сашка сказал, что пойдёт на разведку, и исчез в лесу.

Скоро он притащил связанных бледнолицых и бросил их под дуб.

– Сейчас мы развяжем им языки! – пробормотал он, пытаясь высечь огонь из двух кусков камня. – А ну, признавайтесь, где ваши основные силы?! – бледнолицые на самом деле стали бледными и мелко дрожали, настолько реалистично играл Сашка.

Потом мы подстроили, чтобы пленники сбежали, и долго гонялись за ними.

Серёжка даже попался в силки.

Когда все, кроме Саши, выдохлись, мы сделали привал возле моего типи, разожгли настоящий костёр и «выкурили» трубку мира.

– Сань, покажи лук, – попросил Сашка. Я вынес из шалаша лук, стрелы и мишень. Мишень я поставил за пятьдесят метров от нашего бивака, и предложил пострелять.

Первым пришлось стрелять мне. Все стрелы легли в цель. Не скажу, что в десятку, но рядом, потому что долго тренировался, лук, хоть я и собрал его сам, состоял из углепластика, блоков, балансиров и синтетической тетивы. Названия материала я, конечно, не знал.

Ребята, включая Сашку, отстрелялись значительно хуже.

Сашку лук привёл в восторг, он никак не хотел с ним расставаться.

Тут подошло время обеда, и Серёжка с Янкой побежали в столовую, потому что только у них были коммуникаторы. Интересно, что никого из ребят не позвали на обед.

– Вов, – спросил я, – вас что, не ждут дома, на обед?

– А тебя? – спросил сосед.

– Меня всегда ждут, я никогда не задерживаюсь, у нас уговор. Если отказываюсь носить браслет, значит, должен приходить вовремя на обед и ужин.

– И что теперь тебе будет? В угол поставят?

– Не поставят. Я с Лизкой сегодня поругался и убежал из дома, – нахмурился я, вспомнив утренний скандал.

– Что? – удивился Сашка, – Ты ругаешься с Лиской?

– А что она всё время придирается?! – пожаловался я, – Умойся, почисти зубы, помойся… грязнулю нашла. Я назло не умываюсь. – Сашка почему-то усмехнулся, но промолчал.

Он встал, осмотрел деревья и вдруг сказал:

– В этом дереве должно быть дупло, – быстро пробежал вверх по стволу, оттуда крикнул: – Есть дупло! Там что-то лежит…

Потом спустился вниз и сел рядом с нами.

– Что там лежит? – не утерпел я.

– Да так, – дёрнул он плечом с номером, – ничего особенного.

Я не стал приставать, боясь показаться навязчивым. Тут прибежали Серёжка с Янкой, и мы приступили к обеду.

После обеда ещё поиграли. Вовка, глядя на Сашку, тоже оделся индейцем, и мы играли в Большую охоту, загоняя дикого кабана в волчью яму. Потом проткнули его копьями и понесли в лагерь, на жерди.

Несли, почему-то, меня, хотя я не похож на кабана, а скорее, на тощего зайца. Но я не возражал, радуясь такой замечательной компании.

Я бы не отказался даже быть привязанным к пыточному столбу, лишь бы со мной играли.

Ближе к вечеру мы побежали к озеру, купаться.

У ребят была с собой специальная пена для игры и мытья.

Такой баллончик, из которого можно выдавить разноцветную пасту. Из неё можно лепить всё, что угодно, даже кораблики с парусами делать и пускать плавать по волнам.

Потом можно было растереть пену по телу, смыть, и ты чистый. Главное, равномерно по телу размазать, а то пятнистый будешь, мы же раскрасились разноцветной индейской краской.

Но мы помогали друг другу отмыться. Теперь пусть только кто-нибудь придерётся!

После этого побегали по берегу, обсыхая, и пошли к типи, проводить Сашку, и бежать домой.

– Я бы с тобой остался! – вздохнул я, показывая гостю постель.

В шалаше был надувной матрасик, подушка и спальный мешок.

– Оставайся, – предложил Сашка, – ребята предупредят твою маму.

– Предупредят, – согласился я, – только Лизка будет здесь через пять минут.

«Ах, что за бандит с тобой, ах, ты простудишься, пошли немедленно домой!».

Сашка расхохотался:

– Пусть приходит! Я её уговорю.

– Никто её не уговорит, – с тоской сказал я, – ты просто не знаешь мою сестру.

– А может, знаю! – с улыбкой сказал Сашка, – Ладно, я сам зайду скоро к вам. Ты одолжишь мне свою одежду? А то у меня только скафандр.

– Возьми, я в плавках добегу, а там найду, во что одеться.

– Покажи, как пользоваться? – я показал, где находятся сенсоры активации «хамелеона», посмотрел, как тело Сашки делается прозрачным.

Вот здорово! – восхитился Сашка, – Был бы у меня такой комбинезон!

– У меня есть, – сказал я, – только найти не могу, – Сашка округлил глаза:

– Что, активировал и куда-то положил?

– Ага. Лизка отобрала, чтобы не пугал их. Хотел пошутить, появившись перед ними в сиянии, а они испугались.

– Странные у тебя шутки, – хихикнул Сашка.

– У тебя не хуже, – парировал я. – Ты можешь без «хамелеона» исчезать.

– Это навык, тренировка.

– До завтра, – вздохнул я, и мы с ребятами побежали домой.

Как ни странно, целый день я плавал, бегал, а от ребят не отстал!

Правда, когда добежал до своего забора, уже запалено дышал. Отдохнув немного, чтобы не выдать себя, перелез через пластиковый штакетник и, пригибаясь, потихоньку прокрался по саду, прячась в кустах смородины.

Мне почти удалось добраться незамеченным до своей комнаты, когда передо мной нарисовалась Лизка.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась сестра, забыв даже спросить, где я болтался целый день.

– Это, между прочим, моя комната! – скандальным голосом возразил я.

– Почему голый ходишь? – не обратила внимания на мою грубость Лизка.

– Ничего я не голый! – разозлился я, – Просто оставил одежду в прачечной, пришёл за другой… Что ты всё время за мной следишь?! – воскликнул я, не стал продолжать препираться с сестрой, открыл дверь своей комнаты и захлопнул её за собой. Достала! Что ей от меня надо? Шла бы к своему Юрочке, смотрела бы с ним телевизор!

Открыв шкаф, взял первые попавшиеся шорты с футболкой. Подумав, вылез из окна и спрыгнул со второго этажа, чтобы ненароком не встретить сестру в коридоре.

Под окнами у нас была разбита клумба с любимыми Лизкиными цветами.

Сломав несколько штук, я хмуро посмотрел на окна её комнаты и побежал к лестнице, ведущей ко мне в мансарду.

Никого не хочу видеть, и кушать не буду. Спать лягу, или телевизор посмотрю, мультики.

Улёгшись поверх смятого одеяла, я включил телевизор, появилось изображение, занявшее треть комнаты, засуетились мультяшные фигуры.

– Свинья ты всё-таки, Санька! – услышал я голос Лизки, и мне почему-то стало стыдно.

Мы с ней, после недолгой войны, установили паритет. Ко мне в мансарду ей теперь вход запрещён, у меня наводит порядок робот-уборщик, а постельное бельё я собираю и отношу в прачечную, когда скажет Лизка или мама. Там же беру чистое бельё и сам застилаю себе постель. У нас всё натуральное, без этих новомодных разовых штучек.