Текст книги "Оберон - 24 Школа и другие неприятности"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

1. Школа и другие неприятности.

Как вы думаете, сто лет это много или мало?

Когда я узнал, что в школе мне предстоит провести сто лет, я впал в прострацию.

Дело в том, что я рассчитывал проучится максимум шестьдесят лет, уже сдался, поняв, что в шестом классе мне делать нечего и решил узнать, что изучает Алия в четвёртом.

– Алька! – спросил я её, – Скажи, что вы изучаете?

– Сейчас! – жизнерадостно воскликнула моя подружка, бросая игру и убегая в свою комнату. Вернулась она с ранцем, набитым книгами.

Вы спросите – нафига книги, когда есть планшеты и прочая лабуда, вроде кристалла памяти, умещающемся в перстне: развернул его и готов виртуальный учебник – читай, не хочу. Но не всё так просто. Книгу можно подержать в руках, пролистать, перелистать, заглянуть в ответы и посмотреть начало и всё, что угодно, наконец, сделать из них домик и играть. Хотя и пометки на полях делать не возбраняется, современная книга, это что-то.

Ну, ладно, поговорили о книге, поговорим о её содержании.

Вот, Алька достала из ранца первый попавшийся учебник и подала мне.

По слогам я прочитал: «Астр математика, теория пространства».

– Это про что? – настороженно спросил я.

– Ну… математическое обоснования появления звёзд, пространств и подпространств, их взаимная адсорбция, диффузия полей под воздействием изменчивой гравитации, теория многомерного строения Миров и их физического взаимодействия. Я уже немножко подзабыла, давай, посмотрим, – Алька раскрыла учебник где-то посередине, я посмотрел: читать я ещё умел только по слогам, на Истинном, а тут через строчку ещё и формулы с переменными коэффициентами, на другой странице – многомерный график взаимопроникновения полей подпространств

– А, всё понятно, Тошка! – радостно воскликнула Алия, – Вот, смотри, по этой формуле доказывается, что ничего невероятного нет в том, что мы сходили в гости к твоим приятелям! Всё логически обосновано, только нет привязки к биологическим объектам… хотя, Тоша, вот, вывод: теоретически возможно, на практике неприменимо… странно, да, Тоша? Мы же проходили сквозь пространства... Что с тобой, Тошка?

А мне уже было всё равно, ходили мы куда, или нет. Я понял, что выше первого класса мне не подняться. Да и то, возможно, надо идти в подготовительную группу. Я читаю-то по слогам, а писать вообще не умею.

Ладно, линейная письменность, а вы видели многомерное стихотворение?

Это когда пишется основа в виде замысловатой загогулины, затем наслаивается чувства, слова и всё остальное, что хочет высказать поэт. Причём пишет это на листке бумаги, а когда завершён последний штрих, произведение принимает объём.

Этим Алька меня и добила, вынув из ранца квадратик бумаги и обычной ручкой написала для меня экспромт о том, как ей хорошо со мной, желая поднять мне настроение.

Моя невеста подарила мне это стихотворение, я взял его в руки, и оно затрепетало бабочкой, стало нашёптывать мне ласковые слова признания, а я взял его в руки, отошёл к своей кровати, лёг на неё навзничь, и замер, тупо глядя в потолок.

Вы знаете, сколько языков изучают в четвёртом классе? Немногим более сотни. Надо было всё это заучить наизусть и на всю жизнь. Понятно, что говорить мы можем на любом языке, но надо знать правила, уметь писать и читать! Надо разбираться в их математике, хоть математика и одна, способов её выражения и знаков – масса. И для этого даётся каких-то жалких сто лет. Но не только это меня волновало: через сто лет мне будет двадцать, а я только закончу школу. Альке будет… тоже двадцать, и она уже будет где-то на службе, или продолжать обучение в Высшей школе.

– Что с тобой, Тошка? – испугалась Алия, присев рядом со мной.

– Алька, это ужасно! – проговорил я, глядя в красивое лицо девочки, – Я думал, через восемьдесят лет жениться на тебе, а теперь? Я ведь буду ещё школьником!

Алия недоумённо посмотрела на меня, улыбнулась, потом, не удержавшись, фыркнула, а затем заливисто расхохоталась, уже не глядя на меня, запрокинув голову.

Недоумённо посмотрев, как моя любимая смеётся надо мной, я встал и перешёл за кровать, где мы построили город. Там я запустил его в движение, оживил народ, его населяющий, стал играть в жизнь города. Вот пошли машины, почтовый фургон, вот люди поехали на работу. Куда? А вот, фабрика, вот завод, у меня даже флайеры появились, летают над зелёным парком!

Чтобы город поместился за кроватью, пришлось сооружать пространственный карман, Май когда-то изучал физику пространств, и мы, в моей лаборатории, собрали устройство малого объёма. Правда, оно жрало много энергии, и Катя, обозвав нас неучами, немного переделала нашу самоделку. Теперь город за моей кроватью казался маленьким, но, когда зайдёшь за кровать, можно даже побегать по дорожкам, когда там никого нет, конечно.

Здесь меня и нашла Алия. Она виновато присела рядом со мной, глядя, как я с помощью пульта строю новый небоскрёб. Зачем здесь небоскрёб, я не знал, мы не договаривались застраивать этот участок. Да ладно, не понравится, снесём.

– Антошка, ты что, обиделся? – я дёрнул плечом, не глядя на Альку.

Алька хотела ещё что-то сказать, но тут пришёл Май:

– О! Привет! Ты что здесь строишь? Мы же договаривались… – Май почему-то осёкся.

– Май, понимаешь, мы разговаривали с Тошкой о школе, скоро ведь начнутся занятия, и Тошка сказал, что ему надо будет идти в первый класс, потому что он всё забыл, и очень этим огорчился. Тогда мне стало смешно, я посмеялась, а Тошка обиделся.

– Эх ты, Алька! Я бы тоже обиделся на тебя! Вместо того, чтобы утешить, смеёшься над другом и братом!

– Я не нарочно! – надула губы сестрица, – Не удержалась. Я хотела сказать, что он принц, и ему всё можно…

– Принцу надо знать гораздо больше! – воскликнул Май, – Он же наследник, ему руководить целым сектором Галактики! А может, папа его отправит смотреть за какой-нибудь туманностью! Представляешь, сколько надо умения и знаний?

Услышав о таких перспективах, я даже пульт выронил, испуганно взглянул на Мая и ушёл из комнаты.

Куда бы пойти, успокоится? В гостиную? Нет, пойду в спортзал.

В спортзале я нашёл в углу кучу матов, лёг на них и задумался. Думы были невесёлые. Как-то я не думал о будущем. Ну, школа, куда без неё? Потом, походы с Катей по Мирам, затем, наконец, женитьба, семья, папа предоставит непыльную работку в каком-нибудь рукаве родной Галактики, может, ближе к Земле.

Но, правильно сказал Май: надо много-много изучить, возможно, будет практика в той туманности, куда меня папа хотел отправить: к динозаврам!

Следить, чтобы они не вымерли раньше срока, чтобы каменноугольные леса не сгорели, иначе не будет на планете полезных ископаемых, бедная планета непривлекательна для разумных, не удастся у меня практика, буду переделывать всё сначала, расселять рептилий, или что там с ними делают?

– Вот он! – торжествующе воскликнула Алька. Я поднял голову, увидел радостных Альку и Мая, бегущих ко мне через весь зал. Подбежали, напали на меня, смеясь.

– В моей комнате никого нет? – спросил я.

– Нет, – удивилась Алия.

– Пойду, мне надо подумать, – сказал я, поднимаясь.

– О чём? – удивлённо спросил Май.

– Думаете, мне не о чем подумать? – хмыкнул я, направляясь к себе. В своей комнате я встал у окна, глядя на город. Наступал вечер, город зажигал огни, красиво.

Кто-то вошёл в комнату. Алия. Сейчас подойдёт ко мне, встанет рядом, возьмёт за руку…

Я слышал, как Алия собирала свой ранец, потом её удаляющиеся шаги. Я удивлённо обернулся. В комнате никого не было. Это что, Алька на меня обиделась?! Сама высмеяла меня, со свадьбой, и теперь обиделась! Я всерьёз надул губы.

– Антон, пойдёшь на ужин? – заглянул ко мне Май. Я отрицательно покачал головой: вот ещё, там будет эта задавака Алька! Май ушёл, зато появилась Катя.

– Что у вас с Алией? – мягко спросила она. Я пожал плечами. Катя села на стул, посадила меня себе на колени. Катя выросла так! Она поцеловала меня в щёчку, наклонившись:

– Ну что ты Малыш? Расскажи, что произошло, а то Алька чуть не плачет, ты тут, весь надутый. – Я вздохнул

– Ты же знаешь, Катя, скоро нам в школу…

– И что? Из-за этого плакать надо?

– Я не о том. Мне надо идти в первый класс, Альке в четвёртый. Она уже закончит школу, а я буду ещё в шестом, или седьмом классе. Сколько мне будет?

– Я точно не доживу! – усмехнулась Катя, – Как жаль, не увижу вашей свадьбы…

– Какая свадьба, Катя! Я буду учиться в седьмом классе!

– Почему? – удивилась Катя.

– Потому что я ничего не знаю, мне ещё в подготовительную группу надо!

– Можно и туда, – согласилась Катя, – но почему ты думаешь, что не справишься?

– А ты видела их учебники?

– Мы с тобой почти по таким учились, вспомни.

– Да не помню я ничего! – горячо возразил я.

– А где учебники?

– Алька унесла. Сейчас приходила, забрала и ушла, даже не подошла ко мне, – дрогнувшим голосом признался я.

– А ты где был? У окна стоял? Обиженный? Ждал, когда Алия прощения попросит? Какой ты глупый, Тошка! У тебя первая в жизни девочка? Теперь тебе придётся извиняться перед ней.

– Вот ещё! – буркнул я, шмыгнув носом.

– Ладно, разбирайтесь сами. Есть у тебя тетрадь? – спросила Катя.

– Есть, здесь, в ящике стола, и ручка там же. Сейчас мне Алия написала стихи…

– О любви?

– Да… – засмущался я.

– Ну, вот, – почему-то вздохнула Катя, – бери тетрадку и ручку, пиши, что тебя смутило в учебнике.

– Вот, смотри… – я начал заполнять страницы тетради формулами и пояснениями, виденными в учебнике. Двух страниц не хватило, на третьей нарисовал причудливый график многомерного пространства.

– Вот, смотри, я совершенно не понимаю, как это получилось из этих формул.

– Ну что ты, Тошка, вот же, формула поверхностного натяжения Основного пространства! Сколько тут подпространств? Пять? Легко решается. Смотри, формула для вычисления кривой гравитации…

– Но она же непостоянна!

– Конечно! Вот же коэффициент для участков пространства! Здесь даже разрывов и провалов нет! Ну понятно, это же четвёртый класс. Вот коэффициент адсорбции, берёшь эту переменную, подставляешь в формулу вариации, получается изгиб подпространства? Которого? – я сопел, краснея, уже видя, как получается решение.

– Да понятно, диффузия пространств открывает окно… или дверь.

– Ну вот, Тошка, а ты сомневался! Ты проведёшь в каждом классе не больше года, восстановишь знания, даже обгонишь Алию, через семь лет догонишь Мая, как и планировал. Алии ещё три года сидеть в четвёртом классе придётся!

– Не верится мне, что за год я смогу осилить десятилетнюю программу, – сказал я, уже облегчённо улыбаясь, – я даже читаю по слогам, а писать, так вообще не могу.

– Ты же написал всё это?

– Это я так, по памяти, – махнул я рукой.

Зашла Алия, хотела что-то сказать, но увидев меня, сидящего на коленях у Кати и радостно улыбающегося, закрыла рот и вышла.

– Что это было? – удивилась Катя. Потом опомнилась: – Пойдём на ужин. Умыться не забудь! – засмеялась она. Я посмеялся вместе с ней.

На ужин я пришёл уже в приподнятом настроении, его мне не испортил даже постный Алькин вид.

Ужин был просто обалденный, нежный гуляш с пюре, компот, фрукты на выбор. Я кушал ананас, поглядывая на Катю.

– Кать, помнишь, как ты мне компот из ананасов приготовила? – с улыбкой спросил я.

– Когда? – удивилась Катя.

– Когда нам было по тринадцать лет.

– На Станции, что ли? – поразилась Катя, – Забыла, совсем забыла. А сейчас…, у Кати перехватило дыхание, она усилием воли справилась с собой, а я замолчал, с удивлением глядя на Катю: почему это она так разволновалась? Там ведь было так хорошо! Интересно, осталась стоять на полке Хранительница очага?

Мы так и не решились сходить на станцию, когда отдыхали в своём домике у моря.

… Алька совсем переехала в мою комнату. На все уговоры Кати она отвечала, что ей с Маем неинтересно она хочет по вечерам со мной беседовать.

То, что здесь стояла одна кровать, нас мало беспокоило: кровать довольно широкая и места нам хватало, мы даже не толкались.

– Ты что ли забыла, Катя, как мы спали на одной кровати на Станции? – вспоминал я, – нам было по тринадцать лет, а сейчас нам с Алькой по десять!

Да, всё же скатился я до десяти лет. Уже ниже Мая стал, чуть выше Алии, но она, наверняка перерастёт меня через год, наш год. Хоть и говорила Катя, что внутренние часы у меня замедлили ход, время тянулось страшно медленно, к тому же я не рос, а наоборот. Интересно, как это происходило? У меня ведь аппетит волчий, должен расти, как на дрожжах. Оказывается, есть такой выверт во времени, когда организм стремится к своему истинному значению. Вот только кто задал этот процесс? И зачем было сначала растить до двенадцати, потом наоборот?

Может, чтобы мне не стыдно было в первом классе сидеть?

Но это я сейчас задумался, а тогда некогда было, мы наслаждались свободой, морем, скачками на лошадях по степи. Алька не пускала меня на стойбище, разрешила приехать Дэну, Юлику, который уже больше Дэна стал, а о девчонках, даже Кэти, даже речи не было. Она меня к Кате ревновала страшно, стояла под дверями ванной, когда Катя меня купала. В другой раз Катя отказалась, сказав, чтобы Алька сама меня мыла.

Но Альку я стеснялся, пришлось мыться самому. И не скажешь ничего, если не хочешь испортить себе праздник!

Зато можно было упражняться с ребятами Тоника.

Эта непоседливая малышня, нашего с Алькой возраста, были, правда, и Мая одногодки, устраивала замечательные гонки, стрельбу на скаку, джигитовку, не давали они нам скучать.

Мы устраивали борьбу, в которой Алька не уступала нам.

На нашу шумную толпу со снисходительным видом смотрел наш наставник и старший товарищ, Тоник.

Мы добирались до пресного озера с песчаным дном и пляжем, купались там.

Юные жители степей, конечно, не знали, что такое нижнее бельё, и с удивлением смотрели на наши с Алией купальные костюмы. Они даже трогали их, удивляясь, что это, и зачем нужно в воде.

Альке очень понравились хвостики ребят, она так и норовила подёргать за них. Ребята девочке позволяли всё, даже притворялись, что им приятно, хотя я знал, что это для них довольно чувствительное место.

Мы с Алькой ловили рыбу на скалах, в море, потом пытались пожарить её на костре, затребовав сковородку и масло. Масло вспыхнуло в сковороде, получилось какое-то то ли индийское, то ли китайское блюдо. Но ничего, ели и нахваливали.

На другой день варили уху, снова наловив рыбы. Я даже пытался петь. Голос у меня был неплохой, мальчишеский, вот только не умел я петь. Поэтому пел Май. Но песни он пел всё больше грустные, с той планеты, откуда мы его забрали, там, где шла война.

Приезжал Дэн, но на ночь ни разу не остался, грустно глядя на меня. Правда, днём мы оставались без пригляда, они куда-то исчезали с Катей, но вечером он мчался к своей Кэти, которая взяла его в ежовые рукавицы и вертела им и обоими племенами, как хотела.

Хотя, по словам Дэна, её управление пошло на пользу всем. Тоник больше не сердился на неё, согласился стать многоженцем, но постоянно с ним жила только Тонкая Веточка. Моя дочка уже бегала с другими детками, в том числе и с остальным моим выводком. Скоро они будут моими ровесниками, потом старше…

Но мне не было грустно, я во всю радовался детским играм, тело требовало вечного движения, бегать с утра до вечера, плавать в море, наперегонки, бороться на песке.

Эти невероятно счастливые и насыщенные дни, как ни странно, быстро закончились.

На последнем ужине на свежем воздухе, мы с Алькой сидели рядышком, обняв друг друга за плечи, радостные до невозможности. Этот снимок стоит у нас в комнатах.

И вот, теперь Алька сидит, не глядя на меня, уткнувшись в свою тарелку, кушает, не чувствуя вкуса.

Что с ней? Правильно Катя говорит, не первая она девочка у меня, нельзя давать повода командовать собой, но, с другой стороны, мне её было очень жаль, я ругал себя последними словами за то, что ушёл тогда, из спортзала, когда они, такие весёлые, пришли побеситься со мной. Тем более, Май. Он-то за что страдает?

– Май, – позвал я брата, -принеси мне, пожалуйста, учебник по теории пространства.

Брат, молча, кивнул, Алия быстро глянула на меня сердитым взглядом и снова уткнулась в свою тарелку. А у меня появилось желание встать перед ней на колени.

Тряхнув головой, я понял, что это не совсем моё желание, но Альку я люблю, мне плохо без неё.

Мы встретились взглядами, нахмурились и снова отвернулись.

Ну что мне стоит подойти к подружке, посидеть рядом, виновато посопеть? Через пять минут мы уже, хохоча, боролись бы. А тут сиди, выдерживай характер. Кому от этого легче?

После этого молчаливого ужина все разошлись по комнатам, через несколько минут пришёл Май с учебником, сел рядом, желая узнать, зачем он мне.

– Май, извини, конечно, это пока секрет, но ты не уходи, ладно? Поиграй в город.

– Алию можно позвать? – хмуро спросил он меня.

– Май, ты что? – удивился я, – Думаешь, мы с Алькой поссорились? Ты думаешь, мы вообще, можем поссориться? У меня появилась одна мысль, и я её думаю, вот и всё, а молчу, потому что боюсь сглазить, вдруг не получится, а я расхвастаюсь!

Май умчался, потом вернулся, один, ничего мне не сказав, пропал за кроватью.

Я задумчиво посмотрел в ту сторону, и снова начал выписывать формулы на листок.

Как мне повезло, что Алька открыла учебник на нужной мне странице!

Думаете, чем я заинтересовался? А заинтересовала меня идея перемещения через двери, но в пределах одного пространства.

Сначала я думал, запутаюсь в вычислениях и мне нужен будет совет Мая, но скоро разобрался в теории пространства, ничего хитрого в вычислениях не было, даже к помощи компьютера не прибегал, всё делая вручную, в тетрадке. Места не хватило, взял тетрадь потолще, начал заполнять и её. Как жаль, что не умею писать прописью! Приходилось записывать печатными буквами, что отнимало много времени. К тому же я знал, что мы когда-то учили стенографию и скоропись, но не мог вспомнить, как это делается, и на каком языке.

Маю наскучило играть одному, он подошёл ко мне, присел рядом, взял первую тетрадку, почитал, хмыкнул:

– У тебя ничего не получится, – заявил он.

– Почему?

– Поверхностное натяжение основного пространства у тебя велико. Надо через седьмое подпространство, потом, через третье – назад… – Май зевнул и продолжил:

– Пойду к Алии, в спортзал, – и ушёл. А я сидел, грустно глядя вслед брату.

Какой я всё-таки самонадеянный! Не мог сразу спросить, уже всё бы узнал. Но уходить в Антипод, чтобы вернуться через Параллель? Интересно, конечно, но, может быть, потому никто так не делал, из-за того, что, чтобы, допустим, мне захотелось переместится из своей комнаты в зоопарк, мне надо сходить за миллиарды световых лет и несколько столетий, и вернуться, не знаю уж, через сколько. Надо посчитать…, и с Алькой обязательно помириться.

Посчитав, понял, что всё реализуемо, время вернётся к исходному значению, я не вернусь в прошлое и не исчезну на сутки. Погрешность в расчётах времени не превышает минуту, плюс – минус…

Обсчитав эту минуту, понял, что разрыв затянется, я не буду догонять всю жизнь своих родных, останусь с ними в своём времени.

И тогда я решил посмотреть, что там, за седьмым подпространством? Понятно, уже не из-за перемещения в своём пространстве на несколько километров, а из чисто детского любопытства.

Но я уже стал законченным параноиком, поэтому спешить не стал, подумав, где можно взять необходимое обеспечение для похода.

Ну, где? В нашем домике, конечно. Чувствуя себя законченным предателем, я прошёл в чулан домика у моря прямо из нашего игрушечного городка, и прислушался. В доме кто-то был.

– Тошка? – услышал я удивлённый голос Кэти, и подумал, что мой поход завершился, не начавшись.

Но делать нечего, я начал спускаться по лестнице в столовую, и тут меня подхватил какой-то вихрь, я чуть не задохнулся от радостных поцелуев Кэти.

– Что с тобой? – спросил я, когда сумел говорить.

– Как я рада, что заехала сегодня сюда! – воскликнула Кэти, не отпуская меня, с любовью вглядываясь в моё растерянное лицо, – Захотелось отдохнуть от всех своих мужей, от дел племён, а тут ещё ты! Радость моя… – снова шквал поцелуев.

– Я тебя стала ещё больше любить, Тошка! Знаешь, почему? За твою бескорыстность, за твою чистую любовь. Только ты, любя от всего сердца, не потащишь меня в постель!

Это её признание посему-то неприятно царапнуло меня. Она что, уже за человека меня не считает? Подумав такое, затрясся от сдерживаемого смеха.

– Ты чего? – удивилась Кэти.

– Да я подумал, что ты меня за человека не принимаешь, и вспомнил, что давно уже не человек! – Кэти крепко-крепко прижала меня к себе, продолжая носить по столовой:

– Ты лучше всех людей, Тошка, это я сказала сейчас так, потому что надоели мне ужасно эти пацаны, которым, не душа моя нужна, а тело. Ах, Тошечка, после того, как ты приказал нам с Дэном пожениться, между нами появилась трещина. Он по-прежнему любит Катю, я ведь знаю, что он к ней бегал, когда вы отдыхали здесь. Ночью, да, всегда был дома, но не со мной, с Ветерком. Тоник меня тихо ненавидит, дочка называет второй мамой, по сути, тётей. Приходится выполнять обещание тем пацанам, что поставили меня во главе племени… Молчи, молчи, я помню про Екатерину Великую. Мне от неё только имя досталось, Тошка. Тошка, я опять беременна, и не знаю, от кого. Жаль, не от тебя, милый мой. Всю свою жизнь буду любить тебя и каяться, рожая хвостатых.

– Не надо, Катя, – смущённо сказал я, – не так уж плохо всё у тебя сложилось, даже есть, куда сбежать от проблем.

– Да, – опомнилась Кэти, – а что ты один? Где твой хвостик? – я засопел.

– Поссорились?! – удивилась Кэти, вглядываясь в моё покрасневшее лицо.

– Рассказывай давай! – потребовала она меня, усаживая на стул и садясь, напротив.

Только сейчас я смог разглядеть её. Кэти была одета в свой неизменный кожаный костюм амазонки, только без оружия. Ничуть не изменилась, только выглядит для меня уже слишком взрослой.

– Ну, что смотришь? Не нравлюсь?

– Отчего же, – смутился я, – ты прекрасна по-прежнему, только уже не для меня…

– Тогда рассказывай про свою невесту.

И я рассказал всё без утайки, не только то, что мне показалось, что Алька смеялась над моим признанием, но и о школе.

– Не над тобой смеялась Алия, – вздохнула Кэти, – вернее, над тобой, но вовсе не из-з будущей женитьбы, а из-за нынешней твоей глупости. У тебя под черепушкой заложено очень много знаний, тебе всего лишь надо их вспомнить, и ты экстерном сдашь за несколько классов, обогнав их всех, даже Мая. Знаешь, по – моему наши взрослые знают о вас, ангелах, не зря у нас схожие программы, поэтому нас так жестоко гоняют в школе, чтобы мы усваивали за год их десятилетнюю программу. Учат в гипносне и традиционно, вводят какие-то инъекции для усиления памяти. Нас ведь не жалко, – грустно закончила она, глядя мимо меня. – Мы проучились семь лет из десяти, с тобой, я имею ввиду. То, что твоё тело вырастили заново, ничего не меняет, ДНК твоё присутствует, а знания у нас записаны на генном уровне, ты всё вспомнишь, когда начнутся занятия, не переживай. Не забывай, что я тоже выращена заново. А вот Тоник не хочет вспоминать! – фыркнула Кэти, – Ему нравится дикарский образ жизни.

– Я рад за него, – вздохнул я, подумав, что с удовольствием оказался бы на его месте, узнав перспективы своей будущей жизни.

– Ну так что ты здесь делаешь? – вспомнила Кэти, – Не со мной же хотел встретится?

– Не с тобой, – согласился я, – я хотел приготовиться к походу, взять припасы, палатку, сменную одежду.

– Тайком от всех? – проницательно спросила Кэти. Я кивнул.

– Меня возьми с собой.

– Я хочу проверить одну свою теорию. Я вычислил, что можно сходить за седьмое подпространство, а домой вернуться через третье…

– Это, наверняка опасно! – воскликнула Кэти, – Тебе нужен помощник!

– Я только загляну, если опасно, тут же вернусь, если безопасно, зайду.

– Тошка, ну, Тошка! – просительно заговорила Кэти, – Помнишь, как мы вместе ходили по Мирам?

– Помню, Катя, помню… Может быть, поэтому не хочу тебя брать с собой.

Кэти обиделась. Виду не показала, но по глазам и лицу я понял.

– Катя, не обижайся.

– Да понимаю я, – махнула рукой Кэти, – думаешь, я опять пущусь во все тяжкие? Я же тебе сказала, что устала от мужиков, да и беременна я.

– Тем более тебе нужен покой, – заявил я.

– Ты жесток, Антон, – поджала губы Кэти, – ладно, собирайся, не буду тебе мешать.

Я подумал, что опять обидел девушку. Куда бы ни пришёл, обижаются на меня. Что им от меня надо? Я сам не знаю, что там меня ждёт, а они…

Я сделал заказ, набрался приличных размеров рюкзак, хоть и были тут консервы в баночках малого объёма. Палатку я тоже взял с таким устройством. В ней был встроен даже передвижной санузел и душ. Мелочь, а приятно.

Подумав, взял с собой нож разведчиков и рейнджеров. Вдруг надо будет маскировать палатку?

Этим ножом можно будет без проблем нарубить лапника и забросать палатку, будто это не палатка, а шалаш.

«Только бы не к динозаврам!», – подумал я и шагнул в открывшийся проход.

Нет, динозавров тут не было. Не был это и совсем дикий лес. Совсем не дикий, потому что вверху была видна линия ЛЭП.

Решив осмотреться, поднялся на пригорок, увидел не очень далеко отсюда небольшое озеро и домики, взбирающиеся по склону сопки. Домики были похожи на дачные, но довольно красивые, как игрушечные, не те сарайки, что украшали садово-огородные участки моего времени. Полюбовавшись на постройки, решил ненадолго обосноваться здесь, осмотреться. По всему было видно, что цивилизация вполне гуманоидная, родственная земной.

Заметил я и то, что возле озера есть свободное место, где можно поставить палатку.

Добравшись до этого места, сначала сделал разведку на предмет следов от пикников, но, к своему облегчению, таковых не наблюдалось. Тогда я выбрал полянку не так далеко от берега, но и не рядом, и активировал палатку.

Развернулась палатка через пятнадцать минут. Пока она приходила в нормальное состояние, я прошелся до берега озера, откуда открывался неплохой вид на дачный посёлок.

На том берегу озера была устроена пристань, где покачивались на воде с десятка два разных лодок, катеров и даже нескольких яхточек.

Интересно, подумал я, доставая из кармана своего боевого комбинезона бинокль, что здесь, яхт-клуб, что ли?

От комаров я взял с собой ультразвуковую «пищалку», которая отгоняла от меня вампиров и не только. Чувствительным ушам мелких тварей тоже звук был не по нраву. Не нравился он и собакам, кошкам. Я тоже слышал ультразвук, но пришлось смириться с этим неудобством. Комары причиняют гораздо больше неприятностей.

Итак, устроившись на берегу, я разглядывал в свой небольшой бинокль противоположный берег. Никого не было видно. То ли не время, то ли ещё что-то.

Надо будет сходить на разведку. Интересно, я сойду за местного пацана?

Я осмотрел себя. На этот раз я надел полный полукомбинезон, то есть, штаны были длинные, сверху ещё надел куртку, которую можно было быстро снять, под курткой футболка с коротким рукавом. Многочисленные карманы были заполнены всякой необходимой мелочью, перечислять не буду, когда что понадобится, достану и расскажу. Только скажу, что на поясе, под курткой висел большой рейнджерский нож, который мог мне заменить многие предметы, такие, как ножовку, топорик и мачете. Телескопическая удочка с леской, крючками и наживкой, в виде мотыля тоже была в карманчике куртки.

Зачем? Не знаю я. Как не знаю, зачем мне рогатка, которую ни разу не вынимал.

Самое главное, у меня была аптечка! Рассчитанная на людей…

Я-то мог прикоснуться к контуру силы, ускорил регенеративные способности организма, и всё, вылечился. Подумав, решил, что и людей таким образом лечить легче, чем с помощью аптечки, но не показывать ведь людям чудеса! Здесь тебе не Древняя Греция, люди стали недоверчивые, не поверят в чудо, им подавай доказательство, возможность потрогать руками.

Ничего не высмотрев издали, я вернулся к палатке, которая уже установилась и выглядела как небольшая, двухместная, влез в неё, затащил рюкзак, потом, пройдя чуть дальше, согнувшись, попал в довольно просторный шатёр с надувной кроватью, столиком и двумя складными стульями. Про санузел я уже говорил. В палатке было светло, тепло, насекомые не проникали. Бросив в угол рюкзак, я выбрался наружу, решив, на всякий случай, забросать палатку ветками.

Осмотревшись, не стал этого делать: во-первых, елей поблизости не было, во-вторых, проще было включить систему «хамелеон», которая скрывала палатку, полностью сливаясь с окружающей местностью. Я сам еле отыскал своё жилище.

Почесав репу, решил изготовить флагшток со значком. Знаете, каким? Ни за что не догадаетесь! Я нарисовал на куске ткани герб космоархеологов! Свой флаг я привязал к длинному шесту, вырубленному в лесу из какого-то деревца и воткнул возле входа.

Потом подумал, снял панамку, куртку, полукомбинезон.

Сначала хотел искупаться, но передумал. Вспомнил мудрое изречение: «не зная броду, не суйся в воду». Поэтому, надел шорты, на голову бейсболку, на ногах оставил спортивные кроссовки, и отправился к посёлку, на разведку.

Лес оказался посещаемый людьми, попалась мне, вдоль берега, тропка. Я сломил веточку и пошёл, насвистывая песенку, наверняка безбожно фальшивя.

Перед дачами лес был вырублен и вырубка заросла орешником. Поискав проход, я нашел не тропку – лаз. Скорее всего, здесь играла местная ребятня. Я встал на четвереньки и пополз сквозь заросли кустарника, поближе к строениям.

Полз я довольно долго, уже почти добрался до края зарослей, когда нос к носу чуть не столкнулся с мальчиком. Мальчик испуганно распахнул свои тёмно-коричневые глаза и приоткрыл рот, наверно, хотел вскрикнуть от неожиданности.

Я быстро закрыл ему рот своей ладонью и прижал палец к губам: тихо!

Мальчик закивал головой.

– Ты что здесь прячешься? – спросил я.

– Я здесь играю, – ответил мальчик.

– Один?

– Один… – мальчик быстро взглянул на меня и отвел глаза. Я не обратил внимания на его замешательство и продолжал допрос:

– Это что, дачный посёлок?

– Да.

– Почему никого нет?

– Все в клубе, скоро дискотека.

– А ты почему здесь?

– Мне не разрешают, – угрюмо сказал мальчик, сев на землю и потупившись.

Мальчик был одет в синий джинсовый полукомбинезон с коротенькими штанинами, на голове тоже, как и у меня, надета бейсболка козырьком назад, волосы были пострижены ниже ушей, не коротко, не длинно, тёмные, под цвет глаз. Футболка была зелёная, почти под цвет орешника.

– Не разрешают, или обижают? – спросил я, глядя на его руки, такие же тонкие, как и у меня. Но я уже довольно долго занимался всякими единоборствами под садистским руководством Кати, и чувствовал себя уже довольно уверенно. Несмотря на свой хилый вид я мог дать отпор наглецам.