Текст книги "КГБ: приказано ликвидировать (Спецоперации советских спецслужб 1918-1941)"

Автор книги: Александр Колпакиди

Соавторы: Дмитрий Прохоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Впрочем, возникает еще один вопрос – почему ликвидацию Клемента поручили группе Короткова, а не людям Серебрянского, которые имели гораздо больший опыт. Тут можно предположить, что это связано с начавшейся с конца 1937 году в НКВД «чисткой», во время которой практически все старые кадры сотрудников ИНО были отозваны в Москву и репрессированы. Например, тот же Серебрянский был арестован прямо в московском аэропорту 10 ноября 1938 года. А потом группа Короткова до убийства Клемента сумела в марте 1938 без шума и не оставив никаких следов ликвидировать, как он пишет, некоего «Жулика». А под этой кличкой в оперативных делах НКВД проходил наш старый знакомый Георгий Агабеков.

Как уже говорилось раньше, Агабеков счастливо избежал покушения в январе 1932 года в Румынии и вернулся в Бельгию, под крыло британских спецслужб. Однако англичане были скупы, и в начале 1933 года Агабеков предложил другому чекисту-невозвращенцу Евгению Думбадзе вместе дурачить румынскую сигуранцу, поставляя ей сведения о деятельности СССР против Румынии, якобы получаемые от собственной агентуры Агабекова в России. В качестве этой «агентуры» предполагалось использовать русских эмигрантов в Брюсселе и Берлине.

Но Думбадзе не только отверг предложение Агабекова, но и разоблачил его в эмигрантской прессе. Правда, Агабекова это не остановило и он все-таки предложил свои услуги румынам, дав следующее обязательство:

«Я принимаю Ваше предложение работать, переданное через господина П…

Отныне все свои рапорты, которые буду посылать регулярно каждую неделю, я буду подписывать именем „Петров“. 15 апреля 1933 г.».

Сохранилась и расписка Агабекова следующего содержания:

«Получено на апрель 1933 года девять тысяч (9000) француз. франков. 8.5.33 Брюссель. „Петров“»[219]219
  Дерябин А. Указ. соч. // Красная звезда. 23 мая 1990.


[Закрыть].

Чтобы поддержать свое реноме в глазах западных спецслужб, Агабеков в скором времени «завербовал» в русских эмигрантских кругах мифического немецкого офицера «Шарля» и передавал якобы полученную от него информацию британской СИС. Затем он сообщил о «Шарле» бельгийской спецслужбе «Сюртэ», а та в свою очередь сообщила о нем французам.

В результате Агабекову оставалось только стричь купоны. Что касается румын, то для них Агабеков за 20 000 франков организовал получение информации прямо из ОГПУ, которую ему якобы поставляла через вторые-третьи лица его первая жена. Всего же, как было установлено позднее, Агабеков поддерживал контакты со спецслужбами семи государств.

После этого Агабеков полностью уверовал в свою безнаказанность и пустился во всевозможные аферы. Так, в мае 1934 года он заявился в Брюсселе на квартиру одного из своих знакомых, тоже невозвращенца, и предложил ему разыграть спектакль перед представителями акционерного общества, расположенного в Париже, которые занимались поисками возможностей вывоза из СССР заметок и личных счетов Николая II, а также брачных документов вдовы брата последнего императора, великого князя Михаила Александровича графини Брасовой. Все эти документы Агабеков за аванс в 30000 французских франков брался «доставить» из СССР. Но при этом он цинично заявил: «Конечно, никаких документов я достать не могу, при всем моем желании. Поэтому придется делать липу»[220]220
  Агабеков Г. Указ. соч. С. 388.


[Закрыть].

После получения аванса Агабеков спустя некоторое время через подставное лицо послал в Париж письмо, в котором сообщал, что дела идут, что он несколько раз ездил за границу и что теперь настало время познакомить членов общества с верным человеком из СССР.

Вскоре это знакомство состоялось и акционеры убедились, что перед ними действительно человек из Советской России. Была достигнута договоренность о еще одном гонораре в 30 000 франков за работу, но по каким-то причинам сделка в конце концов сорвалась.

Промышляя подобными аферами, Агабеков в то же время понимал, что над ним постоянно висит угроза со стороны Москвы. Поэтому осенью 1936 года он еще раз попытался круто изменить свою судьбу и 4 сентября отправил советским властям письмо, в котором подробно рассказал о структуре, должностных лицах и деятельности спецслужб Великобритании, Бельгии, Голландии, Франции, Румынии, Болгарии и Германии. Заканчивалось это письмо следующими словами:

«Все вышеизложенное я сообщаю Вам вполне честно, ибо моим единственным желанием сейчас является хоть немного умалить тот вред, который я нанес Советской власти своим предательством. Этим документом я, видимо, отдаю себя вполне сознательно на Ваше усмотрение, и как бы суров ни был Ваш приговор, я ему подчинюсь беспрекословно. Но я просил бы только одного, это умереть на работе. Умереть с сознанием, что я принес хоть какую-нибудь пользу своей Власти и своей Родине.

На случай, если Вы пожелаете вновь говорить со мной и если нынешняя связь… почему-либо порвется, сообщаю Вам адрес, где меня найти… Можно телефонировать от 10 утра до 6 вечера и спросите адрес Гриши.

R.S. Дадите ли мне возможность быть Вам полезным или нет, нисколько не изменит моего решения, высказанного здесь. Разница лишь в том, что в первом случае я буду помогать Вам регулярно, а во втором я буду ждать случая, чтобы нанести наибольший удар по врагам Сов. Власти. Г. Агабеков»[221]221
  Дерябин А. Указ. соч.


[Закрыть].

Однако это послание осталось без ответа, а в декабре 1937 года было принято решение о ликвидации Агабекова, что и было сделано в марте 1938 года. Долгое время на Западе ходили самые невероятные версии по поводу исчезновения Агабекова. Согласно наиболее распространенной из них он был заманен агентом НКВД Зелинским на франко-испанскую границу под предлогом выгодной перепродажи вывозимых из Испании произведений искусства. Попавшись на удочку, он во время одной из ходок через границу был сброшен в пропасть. Впервые же точные обстоятельства убийства Агабекова раскрыл Судоплатов:

«Сообщалось, что Агабеков исчез в Пиренеях на границе с Испанией. На самом деле его ликвидировали в Париже, заманив на явочную квартиру, где он должен был якобы договориться о тайном вывозе бриллиантов, жемчуга и драгоценных металлов, принадлежащих богатой армянской семье. Греческий торговец, посредник в сделке, которого он встретил в Антверпене, был Г. Тахчианов – сотрудник-нелегал НКВД во Франции. Он-то и заманил Агабекова на явочную квартиру, сыграв на его национальных чувствах. Там на квартире его уже ждали боевик, бывший офицер турецкой армии, и молодой нелегал Коротков, в 40-х годах ставший начальником нелегальной разведки МГБ СССР. Турок убил Агабекова ножом, после чего его тело запихнули в чемодан, который вывезли и выкинули в реку. Труп так никогда и не был обнаружен»[222]222
  Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М., 1998. С. 80.


[Закрыть].

Правда, и в данном случае, как и в описании ликвидации Клемента, Судоплатов приписывает убийство Агабекова некому турку. Но на самом деле ликвидировал Агабекова все тот же Тахчианов, причем не Г, а Пантелеймон Иванович. Также возможно, что именно Тахчианов в 1938 году ликвидировал упоминавшегося выше Е. Думбадзе, который к тому времени работал в Париже журналистом (впрочем, это только предположение, так как в ту эпоху возможностей пропасть без вести было сколько угодно, и не обязательно с помощью НКВД).

Осенью 1938 года Коротков вернулся в Москву. За проделанную работу он был награжден орденом Красной Звезды, что, впрочем, не помешало новому наркому НКВД Л. Берия в декабре уволить его из органов. Что касается Тахчианова, то он оставался за рубежом еще некоторое время, возвратился в СССР в марте 1941 года и был награжден знаком «Заслуженного работника НКВД».

Покушение на Ивана Солоневича

В Москве внимательно следили не только за троцкистами и теми эмигрантами, которые пытались бороться с СССР при помощи диверсий и вооруженного террора. В поле зрения советских спецслужб находились и те, кто силой печатного слова разоблачал «преступления кровавого большевистского режима» и мог бы стать идеологическим вождем эмиграции.

Одним из таких незаурядных людей был крупный русский мыслитель и публицист, проповедник «народной монархии» Иван Солоневич.

Иван Лукьянович Солоневич родился 14 ноября 1891 года в селе Рудники Пружанского уезда Гродненской губернии в семье сельского учителя. Кроме него в семье было еще два сына – Всеволод (погиб в 1920 году в армии Врангеля) и Борис. По словам Ивана Солоневича, ему удалось окончить лишь три класса гимназии, поскольку отец не мог материально обеспечить дальнейшую учебу старшего сына. Однако он много занимался самостоятельно и экстерном сдал в Вильно экзамен на аттестат зрелости. Тогда же Солоневич начал сотрудничать с редакцией газеты «Северо-Западная жизнь», стоявшей на монархических позициях. С детства воспитанный в духе почитания монархии и православия, он до конца своей жизни оставался преданным идеям, которые были заложены в него с юности.

В 1916 году Солоневич закончил юридический факультет Петроградского университета, после чего поступил на работу в газету «Новое время», где вел раздел уголовной хроники и писал о спорте. Дело в том, что братья Солоневичи были незаурядными спортсменами – Иван был вице-чемпионом России в гиревом спорте, а Борис успешно выступал на соревнованиях боксеров, борцов, гиревиков и футболистов.

Свержение самодержавия в феврале 1917 года и Октябрьский переворот Солоневичи восприняли как трагедию для России. Поэтому они перебрались на юг, где Иван вступил добровольцем в белую армию и активно участвовал в работе ее пропагандистского аппарата. Перед взятием частями Красной Армии Одессы Иван Солоневич вместе с женой и сыном Юрием попытался эмигрировать, но в последний момент заболел тифом и был вынужден остаться в России. После непродолжительного заключения в одесской ЧК он устроился на работу сначала грузчиком, потом кооператором, счетоводом, сценаристом, фотографом, и, наконец, профсоюзным инспектором по спорту и туризму в Москве. Его жене, Тамаре Владимировне, повезло больше – в 1928 году она выехала в командировку в советское торгпредство в Берлин в качестве референта-переводчика. Что касается Бориса Солоневича, то он к моменту встречи братьев в 1925 году работал в штабе ВМФ в Москве инспектором физической подготовки Черноморского флота.

Но несмотря на относительное личное благополучие братья не приняли советскую власть. Уже будучи за границей, в одной из публикаций Иван Солоневич писал, что объездив почти всю страну он «увидел ужасную бедность народа и тогда понял, что в таких условиях не только спорт невозможен в СССР, но даже обыкновенная жизнь». А когда Борис в 1926 году был осужден на пять лет ссылки за антисоветскую деятельность и причастность к скаутским отрядам, Иван решил бежать из страны. Сначала он попытался оформить себе служебную командировку в Германию для закупки спортинвентаря и остаться там. Но из этого ничего не вышло, так как в последний момент ОГПУ запретило выезд из-за неблагонадежности командируемого. Тогда, после возвращения Бориса из ссылки, братья решили покинуть страну нелегально. В предисловии к своему роману «Две силы» Иван Солоневич так описывал эту попытку бегства:

«Предварительная разведка показала, что только побег в Маньчжурию или Финляндию дает гарантию не быть выданными Советам. Решено было бежать через Карелию в Финляндию… Первая попытка состоялась в 1932 году. Но братья не знали, что в Карелии есть магнитные аномалии, и компасы там врут, как нанятые. Группа заблудилась. Иван заболел, и пришлось вернуться. ГПУ между тем что-то заподозрило, а при следующей попытке побега в 1933 году все были арестованы на пути к Мурманску».

В результате вместо Финляндии Солоневичи оказались в карельских лагерях – Иван вместе с сыном Юрием на стройке Беломоро-Балтийского канала, а Борис в Свирском лагере. Но в те времена лагерный режим еще не был так суров, как после 1937 года. Поэтому братья, известные спортсмены, были назначены лагерным начальством инструкторами по физкультуре. Это дало им возможность периодически встречаться на совещаниях физоргов и выработать план очередного побега. В июле 1934 года Иван и Борис уговаривают свое начальство провести межлагерные соревнования, после чего братья получают возможность выехать для подготовки их проведения в город Кемь (Иван едет туда вместе с помощником физорга – сыном Юрием). А 27 июля они совершили побег со станции Кивач Мурманской железной дороги и двинулись в сторону Финляндии. Хорошим спортсменам, им удалось преодолеть невероятно тяжелый путь. Борис пересек границу в районе Сортавалы 12 августа, а Иван и Юрий – двумя днями позже.

Сохранился интересный документ, относящийся к побегу Солоневичей:

«Управление лагерей и трудпоселений НКВД.

Особоуполномоченный НКВД тов. Фельдман.

Копия:

Зам. нач. ИНО ГУГБ т. Берману.

В начале октября 1934 года нами из ИНО ГУГБ было получено сообщение, что в белоэмигрантской газете „Последние Новости“ напечатана информация о бегстве за границу из Беломорско-Балтийского лагеря НКВД заключенных Солоневича Ивана Лукьяновича и Солоневича Юрия Ивановича (отца и сына) и из Свирских лагерей НКВД заключенного Солоневича Бориса Лукьяновича (брата первого).

Произведенной проверкой установлено, что заключенные Солоневич И.Л. (осужденный 28.XI.33 года по ст. 58/6,10 и 59/10 УК на 8 лет) и Солоневич Ю.И. (осужденный тогда же по ст. 58/10 и 59/10 УК на 3 года) отбывали меру социальной защиты в Белбалтлаге и, работая первый в качестве инструктора физкультуры Культурно-Воспитательного отдела ББЛ, а второй – слушателя курсов дорожного строительства, 17 июля с.г. подали на имя начальника Управления ББЛага НКВД т. Радецкого, ныне работающего в Управлении Пожарной охраны НКВД, рапорт о разрешении им командировки в гор. Кемь для подготовки и проведения спортивных соревнований.

Тов. Радецкий эту командировку разрешил, не поставив об этом в известность аппарат 3-го отдела ББЛага, который вследствие этого не мог обеспечить Солоневичей должным наблюдением на время их командировки.

Солоневичи под видом проведения указанной работы 27 июля с.г. совершили побег и ушли за кордон.

Для сведения ИНО ГУГБ сообщаю, что данные о бегстве из Свирских лагерей НКВД заключенного Солоневича Б.Л. также подтвердились.

Солоневич Б.Л. (осужденный по ст. 58/6, 10 и 59/10 УК на 8 лет) также в конце июля с.г., несмотря на возражение 3-го отдела, был послан администрацией лагерного пункта в командировку, откуда и совершил побег за кордон.

Нами дано распоряжение о привлечении к судебной ответственности всех виновных в допущении побега и несвоевременном объявлении розыска Солоневичей за исключением т. Радецкого, ныне работающего в Главном Управлении Пожарной охраны НКВД.

Начальник ГУЛАГ и трудпоселений НКВД Берман»[223]223
  Никандров Н. Иван Солоневич возвращается с чужбины… // Латинская Америка. 1997. № 2.


[Закрыть].

Что касается Солоневичей, то они в первое время обосновались в Гельсингфорсе (Хельсинки). Чтобы пережить зиму 1934-35 годов, они устроились на работу грузчиками в порту, так как получить визы в какую-либо европейскую страну им не удалось. Более того, по русской колонии в Финляндии начали циркулировать упорные слухи о том, что побег Солоневичей был организован НКВД, дабы затеять новый «Трест». Слухи эти были следствием операции по компрометации братьев, разработанной в конце 1934 года при непосредственном участии заместителя начальника ИНО НКВД Б. Бермана. Реализация операции была поручена Управлению НКВД по Ленинградской области. Для этого использовали агента-двойника в Гельсингфорсе: в разговоре с ним сотрудник НКВД как бы невзначай посетовал на плохую организацию «мнимого побега» Солоневичей.

Возможно, Солоневичи надолго застряли бы в Финляндии, если бы не бывший однокашник Бориса по 2-й Вильненской гимназии капитан К.А. Фосс, возглавлявший в Болгарии так называемую «внутреннюю линию» РОВС. Узнав из эмигрантских газет о побеге Солоневичей, Фосс в феврале 1935 года написал Борису письмо, а потом попросил встретиться с беглецами из Советской России одного из лидеров Февральской революции, бывшего военного министра Временного правительства А. Гучкова. Иван Солоневич произвел на Гучкова самое благоприятное впечатление, и он предпринял попытку перевезти братьев из Финляндии в Западную Европу, где они, «энергичные и целеустремленные люди, могли бы развернуть антибольшевистскую пропаганду и встряхнуть эмиграцию». Вскоре Гучков оформил для братьев краткосрочную визу во Францию, и они направляются в Париж. Там Ивану, наконец, удалось встретиться с женой, которую не отправили из Берлина в СССР лишь потому, что она вступила в фиктивный брак с немцем – профсоюзным работником. Находясь во Франции, Ивану Солоневичу при помощи редактора газеты «Последние новости» П. Милюкова удалось опубликовать сокращенный вариант своей книги «Россия в концлагере» и рассказ «Деревня». Но остаться во Франции братьям не удалось, и в начале мая 1936. года они прибыли в Софию.

Именно в Болгарии сбылась заветная мечта Ивана Солоневича – он начал издавать свою газету, которая со временем сыграла решающую роль в его выдвижении в идейные лидеры той части эмиграции, которая ориентировалась на восстановление монархии. Это новое издание, получившее название «Голос России», начало выходить 20 июня 1936 года и очень скоро завоевало огромную популярность. Читателей газеты привлекала не только критика большевизма, но и идейная направленность публицистики Ивана Солоневича. «Главной целью моей деятельности, – писал он, – является борьба за возрождение России, создание идеи, понятной и могущей быть противопоставленной идее коммунизма. Идеи, которая носиться в воздухе там, в России, но не может получить конкретных форм под игом ГПУ… Эта идея проста и понятна – национальная православная народная монархия». Число сторонников «Голоса России» быстро росло, особенно среди рядового офицерства и людей, не связанных с лидерами эмиграции. Вскоре на базе кружков друзей газеты, которые возникли во многих странах, начало складываться так называемое «штабс-капитанское движение», которое Иван Солоневич охарактеризовал так: «„Штабс-капитаны“ это представители того служилого люда России, которые вместе с мужиком должны составить основу будущей народной монархии»[224]224
  Там же.


[Закрыть].

Но в связи с тем, что Солоневич остро критиковал русскую либеральную интеллигенцию, Милюкова, Гучкова и других инициаторов отречения Николая II, а также лидеров практически всех эмигрантских организаций, он нажил себе много врагов, особенно среди членов РОВС. Поэтому вновь появились слухи о том, что Солоневичи являются агентами НКВД. Так, начальник РОВС в Финляндии генерал С. Добровольский 20 декабря 1936 года писал в Париж генералу Миллеру:

«Еще и в последний раз я прошу обратить внимание на „знаменитых братьев“, работа которых вам кажется полезной. В Гельсингфорсе я был с визитом у весьма компетентного в этом деле лица, которое, со слов директора дружеской фирмы (начальника финской военной разведки – авт.), имеет серьезные подозрения, считая, что мы имеем дело с опытными провокаторами, преследующими цель захвата эмигрантской активности, задачу, с которой они справляются блестяще»[225]225
  Прянишников Б. Указ. соч. С. 398.


[Закрыть].

По заданию начальника РОВС в Болгарии генерала Ф. Абрамова и уже упоминавшегося Фосса за Солоневичами было установлено наблюдение, которое зафиксировало «встречу» Б. Солоневича со связником из Москвы. Эта встреча была подстроена резидентом ИНО НКВД в Болгарии В. Яковлевым, действовавшим под прикрытием должности работника советского консульства в Софии. После этого устранение Солоневичей стало для Фосса делом чести.

В начале ноября 1936 года два боевика РОВС направились к расположенной в пяти километрах от Софии в дачной местности Овча Купель вилле «Спокойствие», где проживали Солоневичи. Однако они не знали, что накануне там произошел вооруженный грабеж, во время которого погиб случайный прохожий и был убит полицейский. Поэтому полицейский патруль был особенно внимателен и задержал боевиков.

При обыске у них были обнаружены револьверы и удостоверения РОВС, подписанные бывшим белым офицером, а в тот момент заместителем начальника софийской полиции А. Браунером, в которых говорилось, что задержанные – негласные сотрудники полиции. Узнав о провале покушения, генерал Абрамов в ярости заявил Фоссу и Браунеру: «Если вы не можете организовать дело как следует, то сидите тихо, как зайцы, иначе работа РОВСа в Болгарии полетит ко всем чертям!..» После этого Фоссу и Браунеру ничего не оставалось делать, как только продолжать следить за Солоневичами.

Не оставлял своим вниманием Ивана Солоневича и НКВД, особенно после того, как его антисоветская деятельность достигла апогея, а книга «Россия в концлагере» была переведена на 17 языков. Поэтому не стоит удивляться тому, что на одном из донесений из Софии относительно Ивана Солоневича заместитель начальника ИНО НКВД Шпигельглаз в январе 1937 года наложил следующую резолюцию: «Не пора ли обезвредить?»

После этого в ИНО приступили к разработке ликвидации Ивана Солоневича. Было решено подбросить ему домой взрывное устройство, изготовление которого поручили отделу оперативной техники НКВД Украины, занимавшемуся экспериментами со взрывчаткой. А вся подготовка покушения заняла около года.

Утром 3 февраля 1938 года в редакцию газеты «Голос России» вошел молодой человек в коричневом пальто и мягкой шляпе, говоривший по-болгарски с легким русским акцентом. В руках у него был пакет, похожий на связку книг. Он передал его прислуге и немедленно удалился. В 10 часов утра секретарь Солоневича студент Н. Михайлов попытался вскрыть пакет. В этот момент раздался мощный взрыв. Михайлов погиб мгновенно – его практически разорвало на куски. Жена Ивана Солоневича, Тамара Владимировна, находившаяся рядом с Михайловым, была смертельно ранена и после страшных мучений скончалась в больнице. Ивана Солоневича и его сына Юрия, находившихся в соседней комнате, спасло чудо. Накануне они долго работали и легли спать очень поздно. Взрывом дверь в комнату, где они спали, вырвало из косяка, и она врезалась в стену в нескольких сантиметрах от головы Ивана Солоневича.

По факту взрыва болгарской полицией было проведено специальное расследование. В ходе его были исследованы обрывки бумаги, картона и целлулоида, найденные на месте преступления и извлеченные из тел погибших. На обрывках оберточной бумаги эксперты обнаружили несколько болгарских слов, на основании чего они пришли к выводу, что упаковка взрывного устройства была произведена в Софии. Человека, принесшего пакет в редакцию, полиции так и не удалось найти.

Установить, кто был организатором покушения, полиции также не сумела, но неофициально полицейские утверждали, что пакет в редакцию «Голоса России» послали из советского полпредства. Среди эмигрантов преобладало мнение, что взрыв организовали агенты НКВД, хотя были и такие, кто считал, это дело рук боевиков РОВС. Сам Иван Солоневич придерживался последней точки зрения.

Иван Солоневич тяжело переживал смерть жены. Помимо этого его продолжали преследовать представители РОВС в Болгарии, несколько раз требовавшие от местных властей закрыть газету «Голос России» как «провокаторское издание, за которым стоят большевистские агенты». В конце концов они добились своего, и в августе 1938 года газета была запрещена.

После этого Иван Солоневич был вынужден покинуть Болгарию и перебрался в Германию, где первое время сотрудничал с геббельсовским министерством пропаганды. Однако он довольно быстро понял, что фашизм не принесет освобождения народу России, и в 1941 году категорически отказался от предложения пропагандировать успехи вермахта на Востоке. Расправа последовала незамедлительно – его арестовали и сослали в небольшой померанский городок под надзор гестапо «за пораженческие настроения». В 1947 году Солоневич эмигрировал из Европы в Южную Америку – сначала в Аргентину, а затем в Уругвай. Однако и там он остался верен себе и начал издавать газету «Наша страна», которая стала преемницей «Голоса России». В это же время он публикует, пожалуй, самую сильную свою книгу «Народная монархия».

В Москве также продолжали внимательно следить за Солоневичем. Так, в 1950 году советским посольством в Аргентине была составлена для ЦК ВКП(б) справка о деятельности местной русской колонии, в которой о Солоневиче говорилось следующее:

«Среди лидеров колонии отдельные лица играли до войны видную роль. Достаточно упомянуть о таких ее „вождях“, как Вербицкий или Солоневич. Последний в августе с.г. за выступления против перонистского правительства был выслан из Аргентины и в настоящее время находится в Уругвае, откуда руководит своей газетой „Наша страна“. Он монархист, полусумасшедший, называет себя теоретиком старого русского течения, пишет бредовые статьи, фантазирует, его статьи пронизаны антисоветизмом»[226]226
  Никандров Н. Указ. соч.


[Закрыть].

Тяжелые испытания и постоянное напряжение сил подорвали здоровье Солоневича, и в начале 1953 года он почувствовал сильнейшие боли в желудке. Медицинское обследование показало, что у него рак, причем в очень запущенной форме. 24 апреля 1953 года ему сделали операцию, но было уже слишком поздно, и он умер прямо на операционном столе. Похоронили Ивана Солоневича в Монтевидео, на Английском кладбище.