Текст книги "Дмитрий Кантемир"

Автор книги: Александр Бабий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

В ходе полемики с Ф. Прокоповичем Кантемир обращается непосредственно к проблемам воспитания, в котором видел основу просвещения. Поводом для этого послужила книга Прокоповича «Первое учение отроком», написанная по требованию Петра I и получившая широкое распространение в России и в ряде славянских стран в качестве начального учебного пособия. Ее горячо приветствовали В. Н. Татищев, А. П. Волынский и другие прогрессивные мыслители того времени. Близкая по проводимым в ней идеям к учению реформаторов, эта книга была направлена против византийского благочестия и во многом отступала от взглядов ортодоксальных православных богословов на проблему воспитания. В отличие от традиционных пособий по воспитанию книга Прокоповича содержала не молитвы, а только авторское толкование библейских текстов. Этим наносился ущерб церковному авторитету, поскольку такое толкование было монополией церкви и ее отцов. Критика «чудес», поклонения иконам и мощам, православной обрядности – все это в книге связывается с проблемой воспитания. Таковое, полагал Ф. Прокопович, должно начинаться с раннего возраста, ибо «от возраста детского, аки от корня, и добро и зло во все житие течет» (52, 1). Человек от природы обладает склонностью и к добру, и ко злу, в естественном состоянии для него характерны и мир, и война. Однако творит ли человек добрые или злые дела, зависит не только от его естественной склонности, но и от разума и воли, которые поддаются воспитанию. В соответствии с принципами гуманистической педагогики Ф. Прокопович стремился устранить из процесса обучения авторитаризм, догматизм, зазубривание библейских текстов. Он требовал обучать грамоте всех, в том числе крестьян, притом обучать на разговорном языке народа.

По мнению Д. Кантемира, изложенному в сочинении «Темные места в катехизисе», главная ошибка Ф. Прокоповича – неправильное толкование догмата о первородном грехе. Из этого толкования вытекает двоякий вывод: или зло проистекает из самой порочной природы человека, или одним предназначено рождаться добрыми, а другим – плохими. Первое положение Кантемир принять не может. Признание того, что человеку зло присуще от рождения, делает ненужным воспитание (см. 14, 2).

Кантемир также совершенно не приемлет и толкования Прокоповичем второй заповеди, согласно которой человек не должен сотворить себе кумира. Прокопович говорил о «притворении ложных мощей, будто святых», о том, что делают их «для прибытка» и что то же самое можно сказать о «молоке богородицы» и «крови Иисуса Христа», о «волосах его бороды» и т. д. «А лгут бо на бога онии проклятый льстецы, – писал он, – которые иконам святым или мощам или месту некоторому притворяют чудеса и откровения или ложные обносят мощи под именем святых угодников божиих или самих себя окаянные славят провидцами и чудотворцами» (52, 7). «Все это, – по мнению Д. Кантемира, – является нареканием на святыню, неуважением народных традиций, чрезмерно суровым приговором простоте и невинности суеверия» (19, 129).

На первый взгляд полемика Д. Кантемира с Ф. Прокоповичем носила чисто схоластический характер. Но более внимательный анализ позволяет раскрыть ее подлинный смысл. В центре полемики проблема воспитания человека, нравственности, вопрос о природе добра и зла. В позициях мыслителей мы видим как различие, так и сходство. Если принять в расчет высказанные Кантемиром требования неукоснительно соблюдать «основания стихии катехизиса», поклоняться всем христианским «святыням», не чинить препятствий в выборе монашества и т. д., то он выступил как ярый поборник традиционного православия, и не более. Между тем Ф. Прокопович тоже не может быть отнесен к числу противников православия, каким хотели представить его враги петровских преобразований, хотя он и отходил в определенном смысле от православной ортодоксии. Он, как известно, признавал за женщиной право занимать высшие должности в государстве и овладевать любыми науками, не поощрял браков по принуждению родителей, впервые ввел в русскую литературу жанр любовной лирики, требовал равенства сторон при разводе, к монашеству относился резко отрицательно (см. 19, 128). В свою очередь Кантемир, защищая традиционное православие и фактически становясь на сторону С. Яворского, также высказал ряд идей, противоречивших основам православия (например, высокая оценка научных знаний и светской образованности).

В целом взгляды и Кантемира, и Прокоповича на цели и задачи воспитания были прогрессивными для своего времени, отвечали духу петровских преобразований и поэтому перекликались, составляя в комплексе важное явление культуры. Полемика между философами свидетельствует в первую очередь о начавшемся расслоении внутри прогрессивного лагеря отечественных мыслителей. Многие вопросы, лишь затронутые в этой полемике (об отношении к народным традициям, о путях развития культуры России, ее просвещения, общественной жизни в целом), в более острой форме были поставлены в XIX в. в дискуссиях западников и славянофилов (см. 19, 135).

Защита Д. Кантемиром просвещения, в котором он видел один из важнейших факторов общественного прогресса, носила ограниченный характер. Тем не менее труды мыслителя свидетельствуют о том, что в философской мысли Молдавии конца XVII – начала XVIII в. осуществлялся процесс высвобождения науки из-под эгиды религии.

§ 3. Д. Кантемир и культура Востока

За двадцать два года пребывания в Турции Д. Кантемир основательно изучил мусульманскую культуру, о чем наглядно свидетельствует его историко-литературное наследие. Он считается даже первым музыковедом, который ввел в Турции систему нот, просуществовавшую там до конца XVIII в. Его нотная система основана на арабском алфавите, включающем тридцать три знака. Это, по его мнению, «основной словарь музыки» (86, 85). Многих турецких музыкантов, отмечает Кантемир в «Истории Оттоманской империи», «я обучил в некоторой части музыке, главным образом теоретической, и новоизобретенному мною методу для того, чтобы выражать на нотах песни и дойны. Это – ранее неизвестное туркам открытие» (8, 217–218). Да он и сам сочинил свыше тридцати турецких музыкальных произведений, среди них «Марш Баязета», длительное время исполнявшийся как турецкий национальный гимн (см. 27, 143). «Ноты, изобретенные моим отцом для турецкой музыки, скорее напоминают греческие, которыми пользуются во Франции, – писал Антиох Кантемир Вольтеру. – У меня в Москве есть целая книга музыкальных пьес, написанных этими нотами и сочиненных моим отцом». Далее Антиох отмечал, что музыкальные пьесы Д. Кантемира долго распевались в Турции «с удовольствием и с великою от знатоков оного народа похвалой» (цит. по: 39, 107).

Эта сторона деятельности Кантемира служит еще одним свидетельством широты его научных интересов (см. 59, 151).

Среди фундаментальных трудов Кантемира о Востоке и мусульманстве особого внимания заслуживают «История Оттоманской империи» и «Книга систима». Обе работы – плод не только большого трудолюбия автора, но и его огромной эрудиции, осведомленности в вопросах философии, социологии, географии, этнографии и других наук. В процессе написания трудов по истории и религии Турции Кантемир проделал, например, большую работу по переводу мусульманского лунного календаря на христианский, что требовало хорошего знания математики. Читателя поражает тщательность комментариев, объясняющих отдельные термины, точность изложения исторических событий и этнографических явлений. Так, комментируя термин «рамазан», Кантемир пишет: «Рамазан, а также по-арабски рамадан, – девятый месяц лунного календаря у турок, в течение которого воздерживаются от питья, еды и курения с восхода до заката солнца. Когда появляется тонкий серп луны, начинаются торжества (байрам). Это время пиров и веселья. Одним словом, рамадан соответствует дням поста у христиан, а байрам– их карнавал» (8, 7).

«Обратитесь к заслуживающим доверия турецким хроникам, собранным князем Кантемиром…»– писал Вольтер. Этот труд «вызывает восхищение обилием фактического материала, детализацией важных сведений, глубоким знанием истории и тех народов, которые были вовлечены в историческую орбиту османов» (цит. по: 39, 109).

Не менее богатый фактический материал включает «Книга систима». История ислама, законы Корана, мусульманские повседневные обряды, исламское сектантство (прежде всего дервишские секты бекташи, мевлеви, каландары, кадры и др.), мусульманские еретические учения, обычаи и нравы, свадебные и похоронные обряды, мусульманская наука – таков далеко не полный перечень содержания книги. Хотя со времени написания ее прошло более 260 лет, она и поныне представляет научный интерес. Исследование отличают скрупулезность и научная добросовестность. Так, наряду с исторически достоверными сведениями о Мухаммеде Кантемир приводит немало легенд, представляющих значительный интерес для фольклористов и этнографов. И этот труд был высоко оценен Вольтером, широко использовавшим излагавшиеся здесь сведения об исламе при создании своей пьесы «Магомет».

Заслуга Кантемира заключается в том, что он собрал воедино все известное об исламе в начале XVIII в. Материал этот представляет большую ценность для изучения истории общественной мысли. В этом отношении весьма важны главы книги о дервишах и их учениях, известных в науке как суфизм, пустивший глубокие корни в художественной литературе и народном творчестве.

Главный аспект суфизма – аскетизм и мистицизм – нашел свое яркое выражение прежде всего в идеологии и практике сект мевлеви и бекташи, получивших особенно широкое распространение в Турции, где они существуют и в настоящее время. Д. Кантемир, очевидно, часто наблюдал оргии этих сектантов, хорошо изучил их нравы и описал их весьма колоритно.

Кантемир высоко ставил науку и культуру Востока, о чем свидетельствуют его восторженные отзывы о великом ученом и мыслителе арабского средневековья Авиценне. «…Турецкие ученые, – пишет Кантемир, – черпают из трудов Галена и Авиценны; они убеждены, что врачебное искусство, в теории или в практике, заимствованное у Гиппократа, Галена и Авиценны, представляет собой нечто законченное и совершенное» (3, 363–364). Следует отметить, что Кантемир не только ценил культуру Востока и способствовал ее дальнейшему развитию, но и сам испытал ее благотворное влияние. Наглядное доказательство тому – его художественные произведения, прежде всего «Иероглифическая история», а также его этюды о знаменитом мудреце-балагуре Ходже Насреддине. Насреддин – историческое лицо. Он похоронен в 1284 г. в г. Акшехире (в Турции). Д. Кантемир приводит три анекдота о встрече Ходжи с Тамерланом в г. Енгишехире. Эти анекдоты Кантемир мог почерпнуть из трудов турецкого историка и путешественника XVII в. Эвлия Челеби, а также из рассказов жителей г. Акшехира, где молдавский ученый, очевидно, бывал. Встреча Ходжи со знаменитым завоевателем, конечно, не могла состояться, ибо поход в Турцию Тамерлан совершил в 1403 г., т. е. почти через 120 лет после смерти Насреддина.

Прекрасное знание истории и культуры, быта и нравов народов Ближнего Востока дало Д. Кантемиру право заявить: «Смело могу рещи, яко восточные племена ничемже нижшие суть западных» (цит. по: 39, 114). В его лице мы видим первого ученого Молдавии и России, стремившегося синтезировать восточную и западную культуру и тем самым внесшего существенный вклад в культурное развитие всего человечества.

Глава IV
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ

§ 1. Ход исторического процесса

стория явилась той областью науки, в которой Кантемир прежде всего проявил себя как выдающийся ученый. При этом мыслитель не просто исследовал историю Турции, Молдавии и других стран, но попытался осмыслить общий ход исторического процесса, проявив себя как серьезный философ истории.

Отправным моментом рассуждений мыслителя об истории общества является креационистский тезис, согласно которому созданные богом первые люди – Адам и Ева – суть подлинные основатели человеческого рода. Происшедшее от них человеческое общество постоянно развивалось на основе законов, установленных «творцом» (см. 11, 92). Решая вопрос таким образом, Д. Кантемир не идет дальше молдавских мыслителей предшествующей формации – летописцев Г. Уреке, М. Костина и И. Некулче.

Подобная трактовка исторического процесса, характерная для средневековья, была явно устаревшей для эпохи, в которую жил Кантемир, и, конечно, не могла уже служить в качестве теоретической основы для осмысления социальных явлений. Вот почему, в принципе исходя из упомянутой концепции, Кантемир в своих конкретных рассуждениях постоянно от нее отступает.

Возникновение государства, например, он трактует как результат добровольного соглашения людей между собой. Так, по его мнению, возникло Молдавское государство. Когда римляне, завоевавшие Дакию [5]5
  Образование Молдавского государства Д. Кантемир ошибочно относит ко времени после ухода римлян из Дакии (III в.). В действительности оно возникло в середине XIV в., притом на территории восточнее Карпат, не входившей в состав Дакии.


[Закрыть], уже не могли ее защищать от нападений варваров, местные жители по примеру соседних народов «доверились одному из своих соотечественников» (7, 42). Итак, первые молдавские господари были избраны самим народом.

Кантемира, таким образом, можно отнести к числу мыслителей – сторонников теории общественного договора. Государство и власть он считал продуктом разумной воли людей, которые договариваются между собой, добровольно отказываются от своих прав и естественной свободы в пользу повелителя и признают за ним верховную власть. Теория общественного договора для того времени была прогрессивной, так как наносила удар по теологической концепции божественного происхождения государства и власти.

Исторические события Кантемир (в отличие, скажем, от молдавского летописца XVII в. Г. Уреке) также объяснял действиями людей, а не божественным провидением. Сердцевиной его взглядов на исторический процесс является учение о четырех монархиях, которое изложено им главным образом в работе «Исследование природы монархий». Это учение было широко распространено в средние века. Основателем его считали пророка Даниила, который, согласно легенде, находясь в вавилонском плену и будучи движим «божественным вдохновением», предсказал развертывание всемирной истории в форме четырех монархий, последовательно сменяющих одна другую. В дальнейшем учение о четырех монархиях развивал Аристотель. Согласно аристотелевской космологии, изложенной в сочинении «О небе», «перво-двигатель», т. е. «небесная сфера», движется с востока на запад; и так как в это движение должно быть втянуто все существующее, то и «монархиям» предназначено кругообразно перемещаться по Земле в том же направлении.

Кантемир корректирует это традиционное учение, следуя принципам своей «физической философии». Данные монархии, утверждает он, суть восточная – Персидская (индусы, ассирийцы, мидийцы, парфяне, персы), южная – Александра Македонского (египтяне, африканцы, абиссинцы, киприоты, греки, македонцы), западная – Римская и северная – Российская (см. 15, 14). Первые три оказались недолговечными, хотя их возникновение и было «закономерным», ибо имело место в соответствии с вращательным движением природы. Последняя же монархия является не просто законной преемницей предыдущих, а должна достигнуть наивысшей ступени развития. Философ пишет: «Уже сейчас приближаются времена (в связи с непрерывным ходом действия природы), когда раскроются многие (предчувствуемые, но неизвестные смертным) тайны природы. Уже с этих пор четвертая монархия, северная, должна начать расти. Приближаются времена… когда придет мать наук и засияют более великие дела, нежели в предшествовавших монархиях» (15, 27).

В этих своих представлениях Кантемир следовал также теории псковского монаха Филофея (конец XV – начало XVI в.). Наивная и мистическая в своей основе данная теория в конкретных исторических условиях XV–XVI вв. имела определенное прогрессивное значение, ибо обосновывала историческую роль Русского государства и роль Москвы как центра объединения русских земель. Пророчество Даниила, убежден Кантемир, «подтверждается» достоверными историческими фактами. Проблема мировых монархий может быть рассмотрена, таким образом, с точки зрения «природы вещей». Авторитет «истины откровения» здесь ни в коей мере не ущемляется. Напротив, интерпретируемая «объективно» и в соответствии с историческими фактами, она подтверждается.

Апология Кантемиром учения о четырех монархиях имела и определенную политическую цель – доказать закономерный характер возвышения Российской империи и обосновать необходимость сокрушения такого противоречащего «природе вещей» явления, как Османская империя, лишившая национальной независимости многие народы, в том числе молдаван. Итак, формальная тенденция «подтвердить» библейское пророчество имеет в основе своей вполне земные мотивы.

Отступление Кантемира от теологического понимания истории проявляется и в его представлении о том, что решающая роль в истории принадлежит выдающимся личностям. Такое мнение никак не согласуется с положением, что исторический процесс совершается в соответствии с законами, установленными «творцом». Роль выдающихся личностей, полагает мыслитель, бывает либо положительной, либо отрицательной. Примером первого рода может служить деятельность храброго господаря Стефана III (XV в.), с саблей в руках отстаивавшего независимость Молдавии, или героические деяния Петра I, мудрого и воинственного, человечного и набожного императора, уверенно ведущего северную монархию к величию и могуществу. Заметим, что в лице великого преобразователя России Кантемир видел идеал просвещенного монарха (см. 15, 27). Отрицательную же роль в истории, по Кантемиру, сыграли такие известные деятели, как византийский император Анастасий и Мухаммед (см. 9, 315; 326).

Возвышение и упадок монархий Кантемир также не склонен был объяснить с позиций религиозного миропонимания. Он считал, что причины этого кроются в различных факторах политического и нравственного порядка. Так, Османская империя, согласно Кантемиру, возвысилась, используя распри между христианами, а также благодаря дисциплинированности и фанатизму турецких воинов. Упадок же этой империи, по мнению философа, обусловлен упадком нравов, в частности широко распространившейся коррупцией и отходом султанов от непосредственного руководства страной.

По мнению Кантемира, на жизнедеятельность мировых монархий значительное влияние оказывает также географическая среда. Так, ссылкой на географический фактор ученый объясняет некоторые особенности политического строя Молдавии и отдельных молдавских княжеств. Географические условия, считает Кантемир, оказывают влияние и на характер, и на обычаи людей (см. 7, 156–157).

Подобные идеи также противоречат теологическому взгляду на исторический процесс.

В целом, как видим, философия истории Кантемира определялась все-таки стремлением рассматривать исторический процесс в соответствии с «природой вещей». Это означало признание того, что исторические события совершаются на основе объективных (хотя и установленных «всевышним») законов и, следовательно, исторический процесс исключает любую случайность, а существование государств подчинено строгой закономерности, граничащей с фатальностью. Согласно Д. Кантемиру, самодвижение исторического процесса совершается по «естественному и необходимому порядку», который природа «никогда не может нарушить» (15, 16). Это закон цикличности, исходя из которого, по его мнению, можно объяснить любое «частное» существование. Частными существованиями у Кантемира считаются и отдельные народы (и государства) – подлинные объекты исторической науки.

Таким образом, история человечества развертывается на основе закона циклов, а также согласно логике, присущей каждой вещи, каждому социальному организму, отдельно взятому. Каждый участник истории в соответствии с закономерностью переживает рост, затем упадок и, наконец, исчезновение. История есть совокупность детерминированных процессов, исключающих все чудесное, сверхъестественное.

Отметим попутно, что в XVIII в. идею цикличности в истории, впервые выдвинутую древними философами, разделял не только Д. Кантемир. Ее сторонником был также, например, французский философ Монтескьё. В том виде, в каком он присутствует в миропонимании Кантемира, закон цикличности удовлетворял более чем скромное стремление века к объяснению изменения вещей в плане их эволюции. В эпоху, когда наука еще не предполагала, что жизнь способна порождать новые формы путем качественного изменения существующих видов и что природа вообще развивается во времени; когда мир воспринимался как вечное повторение одних и тех же процессов, – в эту эпоху понимание изменения как такового касалось по сути дела лишь отдельного, индивидуального явления, которое, полагали, возникает, качественно растет, а затем убывает и гибнет.

Иначе говоря, закон циклического развития, к которому обращается Кантемир, является законом индивидов, особей, а не видов. Всякое явление природы и общества Кантемир считает изолированным, он не усматривает глубинного взаимодействия явлений и закономерности, лежащей в основе единого, необходимого и непрерывного процесса развития мира от низших ступеней к высшим.

Концепция Кантемира исторична, но незрела, незавершенна. Приверженность теории цикличности помешала ему увидеть диалектику исторического процесса в целом. Поэтому формы общественной жизни, ту или иную культуру и цивилизацию он понимал статически; действие исторического динамизма ограничивалось у него рамками каждого отдельно взятого государства. Отсюда, в частности, ошибочное мнение о существовании государства у романизированного населения Дакии.

Философия истории Кантемира занимает особое место в истории молдавской общественной мысли. Она относится к тому этапу культурного развития страны, когда сугубо провиденциалистские взгляды на исторический процесс уступали место научным. Вот почему воззрения молдавского мыслителя на историю общества столь противоречивы. Имеющиеся в них прогрессивные тенденции получили дальнейшее развитие в трудах Амфилохия Хотинского, М. К. Когэлничану и других молдавских мыслителей второй половины XVIII и XIX вв.