Текст книги "Комендантский час"
Автор книги: Александр Воинов
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– Маловато мы сделали порезов! – проговорил он. – Но цели всё-таки, думаю, достигли. Чёрта с два у них теперь что-нибудь получится!..
– Кроме нас, тоже кто-то сейчас режет! – сказал Миша.
– Наверняка! Утром сходим, посмотрим, что у нас получилось.
Так и сказал: «Сходим, посмотрим, что у нас получилось» – буднично и обыкновенно, словно речь шла о грядках, куда они сажали рассаду капусты.
Дело сделано. Крейнц с присущей ему тщательностью соединил все шурфы проводами, уверенный в том, что маскировка помешает подпольщикам нарушить электрическую цепь. Но Крейнц ошибся в своих расчётах. Именно потому, что провода были закопаны в землю, оказалось возможным сделать порывы, о которых Крейнц не узнает до того мгновения, когда будет включён рубильник.
Борьба! Два человека ведут медленный, неторопливый разговор, и кажется, что они просто устали после большого рабочего дня и не пережили тревожных часов в зловещей ночи. Как война меняет нормы поведения! Помнится, однажды он попал на манёврах в болото и увяз по пояс. Сколько потом было разговоров о мужественно преодолённых трудностях. Об этом даже писалось в «Боевом листке». А сейчас они с Ткачевичем могли каждую секунду погибнуть. Но едва прошло чувство непосредственной опасности, как словно волной смыло все переживания. Конечно, где-то в глубине души Мишу ещё лихорадило, но он и сам вряд ли признался бы в этом самому себе.
Решили, что уходить из порта не следует. Ткачевич лёг на диване, а Миша на столе, подложив под голову папку с делами.
Утром Ткачевич едва растолкал Мишу.
– Ну-ка быстренько слезай со своей королевской постели! – сказал он, безжалостно вытаскивая папки из-под его головы. – Прогуляйся-ка по берегу! А потом к Лене. Она, наверно, ждёт, места себе не находит.
Ощущая ломоту во всём теле, Миша соскочил со стола и охнул – затёкшая шея не разгибалась.
– Ступай! Ступай! – торопил его Ткачевич. – Физическая зарядка тебе полезна.
Миша вылез, взглянул на железные торосы, по которым пробирался ночью, и встряхнул головой, словно сбрасывая остатки сна… И как только он умудрился в полной тьме проделать весь этот путь? Заставь его сейчас всё повторить при солнечном свете, он бы глаза зажмурил от страха.
Он пошёл берегом к двадцатому причалу, пристально вглядываясь в землю, не осталось ли где канавки. Ни малейшего признака! Даже самый острый взгляд не обнаружит, что здесь кто-то взрыхлял землю…
Час спустя Миша уже был у Лены. Он подробно рассказал о событиях минувшей ночи. Надя тут же передала об этом радиограмму.
Штаб запросил их, сколько в городе немецких войск. И целый день, до комендантского часа, девушки бегали по самым отдалённым окраинам города. Войск, предназначенных для обороны города, ещё не было. В Татарке и Дальнике они насчитали около трёх батальонов немцев и там же обнаружили небольшую румынскую часть. Кроме того, им удалось выяснить, что основные штабы выехали в сторону Овидио-поля. Строительство дотов и дзотов уже прекратилось, а многие из тех, что построены, были заброшены.
В общем им удалось установить, что город почти опустел от войск. Единственным местом, где их ещё можно увидеть, был порт.
Едва девушки вернулись домой, они тут же связались со штабом.
– Требуй, чтобы скорее бомбили порт, – говорила Лена Наде. – Пусть не теряют времени!..
Если бы Лена могла, она бы сама взялась за ключ, так не терпелось ей передать в штаб всё, что она сейчас переживала. Но Надя признавала только краткие радиограммы, она тщательно выжимала из текста все эмоции.
За эти месяцы девушки не то чтобы сроднились – слишком уж они были разные, но постоянное чувство опасности, совместно преодолеваемое, ответственность за каждый поступок – ведь одна ошибка может стоить жизни всем, кто рядом, – наконец, просто жизнь с её каждодневными заботами связали их так тесно, что одна мысль о том, что приближается время, когда они неминуемо должны будут расстаться, пугала, и они отгоняли её от себя.
А между тем, по мере того как к Одессе приближался фронт, в штабе всё больше проявляли беспокойство о судьбе девушек, требовали тщательной конспирации, приказывали не подвергать себя опасности. Предлагали Мише, если зто необходимо, перейти на нелегальное положение. По тому, как усилилось звучание станции в эфире, Надя определила, что рация штаба уже вплотную придвинулась к Одессе.
Восьмого апреля в Румынию ушли корабли с немцами: теплоход «Альба», пароход «Романия» и «Герцог Карл». В самую последнюю минуту, когда «Гейзерих» заканчивал погрузку в порт вошли шесть «тигров».
Петри даже за голову схватился. Куда их грузить?
И лишь с большим трудом удалось найти для них железную баржу.
Вечером Петри приказал всем покинуть порт. В него вошёл отряд немцев, на рукаве у каждого была нашита пластинка в форме щита с надписью «Крым – Кубань». Они считали себя избранными среди избранных, гордились своей преданностью фюреру и тем, что русские, как они утверждали, в плен их не брали, а расстреливали на месте. Это как бы возвышало их над другими солдатами.
Миша забежал на минутку к девушкам сообщить, что в порт он не вернётся и чтобы они за него не волновались, он найдёт себе убежище.
Утром девятого апреля газета «Молва» вышла на грубой обёрточной бумаге в значительно уменьшенном размере. В ней было опубликовано объявление «боевого коменданта» Одессы.
«В последние дни увеличились нападения цивильных особ на лиц, принадлежащих к немецкой и союзным армиям, – гласило оно. – Поэтому воспрещается всем цивильным гражданам оставлять свои квартиры.
Окна должны быть закрыты, двери тоже, но не на ключ.
Кто в противовес этому появится на улице, или покажется на окне, или у открытых ворот, будет без предупреждения – расстрелян.
Это предупреждение вступает в силу сегодня с 15 ч. дня».
– Что же теперь нам делать? – спросила Надя, несколько раз вслух перечитав объявление.
– А сколько сейчас времени?
– Около двенадцати.
– Я сбегаю купить хлеба! Вдруг какой-нибудь чудак ещё торгует! – сказала Лена.
Когда она вышла, улица показалась ей вымершей. Видимо, жители Одессы из предосторожности выполнили приказ досрочно. Лена добежала до угла и вернулась ни с чем. Чудаки в Одессе перевелись.
Около трёх часов ночи с девятого на десятое апреля со стороны порта раздался глухой взрыв.
– Начали! – сказала Лена.
Они с Надей лежали рядом на своей жёсткой кровати, в полном мраке – тщательно занавешенное окно не пропускало даже слабого ночного света – и чутко прислушивались.
Вот за окном прогромыхал танк. Где-то прострочила автоматная очередь. Издалека донеслись крики. Хрипло выругалась женщина. И вдруг новый удар! В окне задребезжали стёкла.
– Стреляют или оомоят? – спросила Надя.
– Самолётов что-то не слышно! Может быть, взрывают?
Надя не выдержала, встала и, шлёпая босыми ногами, подошла к окну.
– Ленка, гляди! Ракет-то сколько!..
Она немного приоткрыла занавеску, и на стену упал красноватый отблеск. Лена тоже бросилась к окну.
Над крышами то и дело вздымались ракеты – красные и белые, словно город уже салютовал победителям. Со стороны Пересыпи стреляли орудия. И вдруг они ясно услышали посвист снаряда, а затем, где-то совсем близко, раздался гулкий взрыв.
– Девочки! Стреляют! Спускайтесь в подвал! – крикнула им из коридора Клавдия Фёдоровна.
Они услышали детский плач, в глубине коридора хлопнула входная дверь, и всё стихло.
Может быть, им следует связаться со штабом? А что они сейчас могут передать?
Ждать – всегда, пожалуй, самое трудное. Гораздо легче вырваться на улицу, дать волю своим чувствам. Стрелять!.. Стрелять!.. Стрелять!.. Но разведчиков приучают к тишине. Тяжело – молчи, неси в себе всю тяжесть горя и душевной боли. Тебе хочется действовать и кажется, что настало время, осмотрись, взвесь тщательно, хотя время отвело тебе на это подчас только мгновения, имеешь ли ты право на риск?!
Вот они и сидят в тёмной комнате, прислушиваются к стрельбе за окнами и гадают, на каких улицах бой…
– Лена! Как по-твоему, взорвут они город? Неужели и Дюк, и оперный театр?..
– Они бы уже взорвали. Теперь у них нет времени…
А утром девушки стояли на Дерибасовской в густой, заполнившей её толпе и вместе со всеми махали руками советскому танкисту, высокому худощавому парню, высунувшемуся из башни танка. На броне его тридцатьчетвёрки лежали автоматчики и перебрасывались с девушками весёлыми шутками.
Одесса, ещё накануне мёртвая, уже вновь шумела, и шум её был похож на рокот черноморских волн, весело бегущих к берегу.
Потом Лена и Надя вернулись домой и связались со штабом. Лялюшко поздравил их и приказал ждать, когда за ними приедет машина.
В полдень наконец-то примчался Миша.
– Где вы пропадали, девчонки? – закричал он. – Я вас повсюду искал! Только что встретил Ткачевича. Его немцы всё-таки заставили погрузиться!..
– Он уехал? – ахнула Лена.
– Ну ты и бестолковая!.. Как же он мог уехать, если я его встретил? Он вчера вечером пришёл на морской вокзал, поставил для успокоения доктора Петри в каюту чемодан, а потом улучил момент, чтобы скрыться.
– А что в порту? Ты у него узнал?
– Он сказал, что эсэсовцы в самый последний момент сели на катер и хотели взорвать порт с моря. Но общего взрыва у них так и не получилось!
– Что же они взрывали ночью? – спросила Надя.
– Отдельные склады и причалы. Но многое всё же сохранилось. А главное – город цел!
Да, им бы только радоваться, ведь все опасности позади, и рассвет они встретили в освобождённом городе!.. Но всё же чего-то не хватало. Кончилось то, чем они до сих пор жили, что их сдружило за все эти долгие месяцы, что стало смыслом их существования…
– Ну что ж, девчата, скоро расстанемся, – грустно сказал Миша. – Может, в последний раз вместе…
Но они сами понимали, что их грусть преходяща, что день, последний для них, в то же время – новый день. А за днём новым – будущее.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Однажды случай свёл меня в Одессе с В. И. Ковалём, бывшим капитаном Одесского морского порта. Он вернулся в Одессу вместе с комиссаром порта М. И. Гильдиным на другой день после освобождения города.
– Когда мы с Гильдиным осматривали порт, – рассказывал Василий Иванович, – то в голове Карантинного мола, у причала, обнаружили глубокий блиндаж, а в нём распределительный щит, к которому были присоединены провода от бункеров, наполненных взрывчаткой. Мы вызвали сапёров, и они установили, что гитлеровцы готовились разрушить порт единовременным мощным взрывом. Но это им не удалось! Провода между многими бункерами оказались перерубленными. Разрозненные взрывы повредили отдельные причалы, но не сумели вызвать сильного сотрясения почвы, от которого могла бы пострадать Одесса…
В один из дней мы с Гильдиным, который до сих пор работает в управлении Черноморского пароходства, поехали на Карантинный мол. Вот он, исторический блиндаж. Он сохранился.
Главный хранитель Одесского музея Морского Флота СССР Э. А. Ашрафиан разыскал докладную записку командира роты минёров капитана Бурденко и дал мне из неё выписку.
Капитан Бурденко писал:
«За период разминирования Одесского порта с 17 мая по 29 июня 1944 года на территории порта собрано и потоплено в море 24 689 арт. снарядов, деформированных и разбросанных при взрыве эшелона. Собрано также и потоплено 987 авиабомб.
Тщательным изучением фактического материала нами установлено, что противник имел своей целью полное уничтожение порта, для чего им было завезено 180 тонн взрывчатых веществ».
Где же герои, кто в давнюю тревожную ночь, рискуя жизнью, помешал гитлеровцам осуществить чудовищный план?
Первая нить попала мне в руки, когда я прочитал в «Черноморской коммуне» сообщение доцента Я. М. Штернштейна, в котором рассказывалось о группе Елены Бутенко, действовавшей в Одесском порту в годы войны.
Вскоре при помощи Якова Мироновича я встретился с Леной Бутенко, Мишей Ильянковым и Александром Васильевичем Ткачевичем. Конечно, эта группа была лишь частью подполья, активно действовавшего в порту, и по условиям конспирации прямо не была с ним связана. Установлено, что в ту памятную ночь, когда над портом и Одессой нависла угроза, многие подпольщики, рискуя жизнью, также резали провода, соединяющие бункера. Поэтому впоследствии у одних и тех же причалов было обнаружено по несколько обрывков кабелей.
Как же сложились судьбы Лены Бутенко и её товарищей после войны? Лена работает в Приморском районном Комитете Красного Креста, Миша Ильянков – доцент, научный работник, Надя Зайцева – сотрудник сберкассы Братского района, а Екатерина Адамчук – работник общественного питания.
Как видим, бывшие разведчики посвятили себя самым мирным занятиям.
Нужно сказать и ещё об одном.
В течение многих лет считалось, что одесское подполье как единая организация было разгромлено гитлеровцами вскоре после начала оккупации города.
Однако большая исследовательская работа, проведённая Одесским обкомом партии, помогла установить, что одесские патриоты активно боролись с оккупантами под руководством подпольного обкома партии. Не все героические эпизоды этой борьбы и не все имена известны.
Поиски будут продолжаться.
…ВЕЧНАЯ ТЕМА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОДВИГА
С творчеством Александра Исаевича ВОИНОВА читатели «Подвига» в известной мере уже знакомы: в 1971 году писатель выступал на страницах нашего приложения с повестью «Западня». И вот теперь, спустя три года, мы вновь представляем Александра Воинова.
Повесть «Комендантский час», публикуемая ныне, написана автором не сегодня, однако редакция обращается к ней, ибо она ярко характеризует направление работы писателя, его давние и постоянные пристрастия к военному сюжету. Последнее отнюдь не случайно; вехи биографии Александра Воинова лучше всего объясняют эту его привязанность – ведь автор «Комендантского часа» отдал войне и обучению искусства войны не один год своей жизни.
Александр Воинов – почти ровесник Октября; он родился за два года до великих событий и рос вместе со страной, сопереживая с ней её трудности и достижения, её надежды и невзгоды. Ленинград, родной город писателя, надолго, можно сказать, на всю жизнь определил симпатии Александра Воинова, когда впоследствии он взялся за перо. Его героями стали люди высокой души, большого мужества и гражданственности – пограничники, моряки, комсомольцы-подпольщики.
Вообще военная жизнь хорошо известна писателю, он имел к ней самое непосредственное отношение. Окончив среднюю школу А. Воинов решает посвятить себя воинской службе. Он поступает в высшее военное училище и заканчивает его с отличием, что говорит о серьёзном отношении молодого командира к выбранной профессии.
Однако Александру Воинову не довелось исполнить задуманные планы. В 1936 году в результате серьёзной травмы, полученной на спортивной тренировке, он надолго выбыл из строя, а затем вынужден был и вовсе демобилизоваться из армии. Начинать новую жизнь было нелегко, твёрдость характера при этом должна была проявиться в своём наивысшем качестве. И она проявилась. Александр вспомнил о своём раннем увлечении – журналистике, которой до этого занимался от случая к случаю. Теперь всё меняется. Воинов отдаётся новому делу со всем жаром своей неугомонной, ищущей натуры. Проходит немного времени, и мы видим его уже в качестве заместителя главного редактора одного из детских журналов.
Но военная жилка по-прежнему сильна в молодом журналисте. Он ищет применения ей. События, происходящие в мире, как будто способствуют этому. Конфликт с Финляндией. Тяжёлая военная зима – непролазные снега, сорокаградусные морозы, лыжные рейды, печально известные финские «кукушки». Александр Воинов в гуще событий. Авиационная часть, где он служит корреспондентом, всё время в боях, в передвижении. Много интереснейшего конкретного материала; журналист собирает и обобщает его. В голове рождается замысел книги. Но его временно приходится отложить.
Великая Отечественная война. Александр Воинов вновь на фронте, на этот раз он – специальный корреспондент Совинформбюро. Неспокойная должность бросает его из конца в конец огромной фронтовой полосы. Ленинградский фронт, Волховский, Брянский. Затем Воронежский и 1-й Украинский. Встречи с прославленным командующим фронта генералом Ватутиным. Они не прошли бесследно. Пытливый журналист воочию наблюдает талантливою полководца, изучает стиль и методы его работы. Записи, записи в блокноте – рождаются «Рассказы о генерале Ватутине», удивившие свет уже после войны и имевшие широкий резонанс в писательских и журналистских кругах.
В мирное время Александр Воинов продолжает вплотную заниматься журналистикой. Но теперь диапазон его интересов намного расширяется, тематика его произведений становится разнообразней. Работа в Гослитиздате не мешает писательскому труду, одна за другой выходят книги А. Воинова – повесть «Пять дней», роман «Отважные». Они выдержали не одно издание, переведены на иностранные языки. Александр Воинов вступает в члены Союза советских писателей. Приходит пора зрелости.
Он пробует силы в драматургии, пишет пьесу «Последняя битва», которая имела большой успех и была принята к постановке рядом театров.
В последнее время писателя всё больше привлекает тема героического сопротивления комсомольцев-подпольщиков и военных разведчиков в городах, временно оккупированных фашистскими войсками, в частности в Одессе. Воинов посещает места событий, собирает материал. Создаётся повесть «Западня», произведение остросюжетное и динамичное, поднимающее важные нравственные проблемы об ответственности человека перед народом и Родиной.
Повесть «Комендантский час» как бы продолжает цикл, задуманный писателем. В основе повести – подлинные события, связанные со спасением Одесского порта от разрушения, которое подготавливали гитлеровские оккупанты перед своим бегством из города. Не выдуманы и герои «Комендантского часа». Все они названы в повести своими настоящими именами и многие из них здравствуют и поныне. Документализм ценен всегда; подкреплённый уверенной рукой писателя, он являет тот сплав, которому отдают предпочтение и жизнь и литература.
Александр Воинов находится в расцвете творческих сил. Вечная тема человеческого подвига, над которой работает и которую плодотворно развивает писатель, находит благодарнейший отклик в сердцах людей. Пожелаем же Александру Воинову новых успехов в его поиске.
Б. Тимофеев