Текст книги "Откуда пошел, как был организован и защищен мир"

Автор книги: Александр Немировский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Так они вступили в места, изобилующие птицами и зверями. Но там было мало воды. Тогда Бхима, спустив мать и братьев на землю, сказал:

– Отдохните, а я поищу воды. Слышите кряканье уток? А где утки, там и вода!

По крику уток Бхима нашел озеро. Искупавшись и напившись, он принес воду в своем верхнем платье. Мать и братья тем временем заснули на голой земле. Бхима, прислонившись спиной к дереву, стал охранять их сон.

Неподалеку от места, где остановились Пандавы, обитал на дереве свирепый ракшас, безобразный и страшный. Втянув ноздрями воздух, он уловил сладкий запах человечины и, зевая огромным ртом, обратился к своей такой же страшной по виду сестрице:

– Взгляни, как у меня текут слюнки и восемь моих зубов обнажены? Вскоре они вопьются в нежную человечью плоть, и в горло потечет свежая кровь. Иди же, сестрица, узнай, кто к нам пожаловал. Убей всех людишек и притащи их тела ко мне. Мы устроим пир, какого давно уже не было.

Ракшаска отправилась по указанной дороге и вскоре обнаружила спящих на земле людей и одного их охраняющего. При виде Бхимы чувство голода сменилось вожделением. "Этот человек, – подумала ракшаска, страстная и необузданная, как слониха, – не имеет себе равных по мужской силе. Он был бы мне подходящим супругом. От живого мужчины больше толку, чем от мертвого".

Ракшаска приняла прекрасный женский облик и, дрожа от нетерпения, приблизилась к Бхиме.

– Меня послал брат, которому захотелось отведать вашего мяса, проговорила она, скромно опустив голову. – Но при взгляде на тебя мною овладело неодолимое желание. Возжелай же и ты меня! Мы поселимся одни в неприступных горах и будем жить под благосклонным оком того, кто пронзил своей стрелой мое тело и душу.

Бхима оглядел ракшаску с ног до головы, удовлетворенно хмыкнул и сказал, приблизившись:

– Не болтай! Я не оставлю моих братьев и мать. Иди ко мне. Чем это место плохо для любви?

Между тем людоед, видя, что сестра долго не возвращается, забеспокоился и спустился с дерева. Услышав, как он продирается сквозь чащу, ракшаска вырвалась из объятий Бхимы с криком: "Сюда приближается мой старший брат! Скорее, о укротитель врагов, разбуди своих близких! Я захвачу вас всех и унесу по воздуху в безопасное место".

– Не беспокойся, милая, – промурлыкал Бхима. – Ведь ты меня назвала укротителем врагов. Мне некого бояться! Взгляни на мои руки, подобные слоновьему хоботу, на мои ноги, мощные, как бревна, на мою несокрушимую грудь. Я рад возможности показать тебе мою силу, равную мощи Индры. Не презирай меня за то, что я человек.

– Я и не думаю презирать тебя, о тигр среди мужей. Но мне страшно за тебя, ибо я знаю, как ракшасы расправляются с людьми.

Людоед, выйдя на поляну, увидел свою сестру в человеческом облике, с раскрасневшимся лицом, похожим на Сому в полнолуние, с головой, увенчанной гирляндой цветов. Поняв, в чем дело, он испустил вопль:

– Горе тебе, нечестивая! Ты предала славный род ракшасов, прельстившись тем, кого я намеревался сожрать. Я истреблю и тебя!

С этими словами он кинулся на сестру, но был остановлен грозным окриком Бхимы:

– Остановись!

Раздвинув могучие руки, Бхима приближался к людоеду со словами:

– К женщине должно относиться с уважением, скотина. Твоя прекрасная сестра никого не позорит. Она во власти Камы, пребывающего повсюду и благосклонного к каждому, кто готов соединиться в любви с другим. Препятствуя мне, ты нанес Каме величайшую обиду, и я знаю, что он мне поможет отправить тебя в царство Ямы и освободить лес от страха.

Слыша это, людоед в ярости протянул к Бхиме свою страшную лапу, но укротитель врагов быстрым движением схватил её и поволок ракшаса, как лев зайца или ещё какую жалкую тварь, подальше от места, где сладко дремали мать и братья, чтобы им не помешал шум боя. А шум поднялся страшный. Бросаясь друг на друга, Бхима и ракшас ломали огромные деревья и рвали опутавшие их лианы, словно гнилые нити. Несмотря на далекое расстояние братья услышали рев и грохот и проснулись.

Определив по шуму, где находится брат, устремился к нему на помощь Арджуна. Но не понадобилась Бхиме ничья помощь. Пылая гневом, он схватил ракшаса и с силой швырнул его на землю. Людоед испустил ужасающий рев. И пока он ещё не успел опомниться от страшного удара, Бхима поднял врага и переломил пополам на своем колене.

Горячо поздравив брата с победой, Арджуна сказал:

– А теперь удалимся отсюда. Как бы шум и рев, слышные издалека, не выдали нас Кауравам.

У вод Ганги

Они шли, пересекая один лес за другим, убивая для прокормления множество животных. Отпустив косы и бороды облачившись в шкуры антилоп и лыко, они обрели вид отшельников. Неся для быстроты мать на руках, братья стремительно двигались на север, пока не достигли запруды Сомашраваяны на Ганге. Там в сладчайших водах, в уединенном месте проводил время в забавах со своими женами надменный царь гандхаров Ангарапарна. Потревоженный шумом хрустящих веток, владыка разгневался. Схватив лук, он натянул его, направил стрелу на идущих и сказал:

– Держитесь отсюда подальше. Это я, Ангарапарна, нахожусь в водах реки. И этот лес, где я обитаю, тоже называется Ангарапарной. Я сам могуч и помимо того пользуюсь дружбой владыки Севера Куберы. Поэтому сюда не решается подойти ни зверь, ни человек, ни бог.

– Ганга, – ответил Арджуна, – создана не для тебя одного. Река, истекающая из золотой вершины Хималая, протекающая как на небесах, так и на земле и текущая в Океан, не терпит преград. Кто же тебе позволил помешать нам коснуться священных вод!

Услышав это, Ангарапарна выпустил стрелу за стрелой, сверкающие, как змеи. Но Арджуна, проворно размахивая факелом и действуя луком, их с легкостью отразил.

– Вот видишь, – проговорил Арджуна наставительно. – Примененное тобою средство не причинило нам вреда. Я знаю, что вы, гандхарвы, превосходите нас, людей, силой, поэтому я применю против тебя божественный огонь.

И выпустил Арджуна огненную стрелу. Она сожгла колесницу Ангарапарны, а самого его низвергла на землю. И притащил Арджуна своего противника, оглушенного и едва живого, за волосы к братьям. Но одна из жен гандхарвы взмолилась:

– Отпусти моего супруга. Я прибегаю к твоей защите, о господин.

– Женщина права, – проговорил Юдхиштхира. – Кто убьет врага, нашедшего защитника в жене, недостоин славы. Отпусти гандхарву.

– Забирай свое тело и удались, – обратился Арджуна к пришедшему в себя царю. – Слышишь, дарит тебе безопасность Юдхиштхира, наш вождь.

– Заслуживает счастья тот, кто щадит побежденного, – сказал гандхарва. – Я не останусь в долгу. Моим откупом будут кони с дивным запахом, быстрые, как мысль, по сто коней каждому из ва Они могут менять свою масть и быстроту бега по желанию. Вдобавок к ним возьмите и мою дружбу.

– Принимаем твой дар, – отозвался Арджуна. – Но возьмем мы его лишь тогда, когда он нам потребуется.

Сваямвара

Лесным отрезаны пожаром.

Дороги к царству не найти,

Но остается сваямвара.

И свахою стрела летит.

Выйдя из леса, братья оказались на дороге в толпе торопливо идущих брахманов. Один из них обратился к юношам с вопросом:

– Кто вы и куда идете?

– Мы братья, – ответил Юдхиштхира за всех. – Идем мы с нашей родительницей куда глаза глядят и, как и вы, кормимся тем, что подают.

– Тогда поспешите ко двору царя Друпады, – сказал брахман. – Там состоится большой праздник, и посетившие его получат много добра. У царя на выданье Драупади, найденная им на алтаре и удочеренная. Лотосоподобная, дивносложенная, она нежна и разумна. Она сестра доблестного Дхриштадьюмны, знатока оружия, могучего противника Дроны, не уступающего ему ни в чем. Этот Дхриштадьюмна, как уверяют, родившийся из пылающего огня в панцире, с мечом, луком и стрелами в руках, выдает замуж свою сестру, которую мечтают иметь женой цари и царевичи.

– О, мы пойдем с вами, брахманы! – радостно воскликнул Юдхиштхира. Даже если нам ничего не достанется из царских даров, мы полюбуемся красавицей, которую ты прекрасно описал.

Так они вместе с брахманами достигли столицы Драупады, где поселились у городских ворот, в доме горшечника. Ведя свойственный своей варне образ жизни, они стали просить подаяние у всех входящих в город.

И вот прогудели раковины, возвещая начало сваямвары. Горожане и гости заполнили луг к северо-востоку от города. Он был окружен со всех сторон домами, защищен стенами и рвами, покрыт сверху пестрым балдахином. Наполненный благоуханием алоэ, луг окроплялся сандаловой водой и был украшен гирляндами цветов. В центре находился видимый со всех сторон помост. На него вступила Драупади, с телом, освеженным купанием, в прекрасном одеянии, неся золотой, удивительно украшенный сосуд. Следуя ритуалу сваямвары, домашний брахман совершил жертвоприношение огню, возлияние топленым маслом, после чего произнес: "Сваха!"

И замолкли сотни оркестров. На помост поднялся могучий Дхриштадьюмна. Голосом, глубоким, как облако, произнес он прекрасные, наполненные высоким смыслом слова:

– Взгляните на этот луг, кшатрии, и на эту мишень из пяти колец. Кто, обладая высоким происхождением, прекрасной внешностью и силой, пронзит их пятью стрелами, тому станет супругой моя сестра.

Затем появился сам Друпада и стал называть происхождение и заслуги явившихся на праздник царей, могучих героев, благородных воинов. Все дивились памяти царя, удержавшей столько имен. Когда же толпа нетерпеливо заволновалась, Друпада обратился к дочери с таким словами:

– Эти и многие другие владыки различных народов, славные не только в своих землях воины, собрались, милая, ради тебя. Они будут метиться в эту цель, думая о тебе. Из тех, кто её поразит, ты сегодня же должна будешь избрать себе супруга.

И стали подниматься на помост юные мужи, высокомерно гордясь своим оружием и силой. Бросая друг на друга ревнивые взгляды, они подбадривали себя возгласами:

– Драупади будет моей!

Сверху на них, не отрываясь, взирали боги, привлеченные невиданным зрелищем.

По очереди цари подходили к луку, пытаясь его натянуть. Некоторые были сразу отброшены его тетивой и лежали на земле, приходя в чувство. Другие отделались легкими ушибами, разбитыми браслетами, сломанными серьгами. Никому не удавалось натянуть тугой тетивы.

– Неужто принцесса останется незамужней? – спрашивали друг друга в толпе.

Все взоры обратились к царю. Поднявшись, Друпада объявил во всеуслышанье:

– Цари и царевичи не смогли выполнить условия сваямвары. Не хочет ли испытать свои силы кто-либо из народа? Награда та же – моя дочь.

И тогда вперед выступил Арджуна в одеянии брахмана. Среди кшатриев, окружавших помост, раздался ропот:

– Не пристало брахману испытывать оружие. Да и какой дерзостью надо обладать, чтобы взяться за то, перед чем спасовали цари и царевичи!

Неохотно расступились кшатрии, пропуская Арджуну к помосту. Он же, словно дразня царей, не сразу поднял лук. Сначала замер перед ним, как уте Затем, играючи, стал совершать круг слева направо. В момент обхода он внезапно схватил лук, наложил на него стрелу и пустил в мишень. Стрела пролетела через все пять колец. За ней последовали ещё четыре стрелы. И в это же мгновение на голову победителя восхищенные боги обрушили ливень цветов. Люди срывали с себя одежды и размахивали ими, как стягами. Грохот барабанов заглушил людские голоса.

Но вот все замерло и стихло. Драупади с гирляндой цветов в руках, склонив голову, двинулась навстречу жениху. В это время раздался шум. Соперники Арджуны, пылая гневом, вопили, показывая на одеяние Арджуны:

– Нельзя нарушать веды! У брахмана нет права на сваямвару! Если дева не пожелает выбрать кого-либо из нас, мы отдадим её огню.

Слов показалось мало. Многие бросились с оружием на Друпаду и избранника его дочери. Но Бхима, вырвав из земли дерево и мгновенно очистив его от ветвей и листьев, преградил царям дорогу. И тут всем стало ясно, что защитник счастливца – не кто иной, как Бхима Волчебрюхий. Ведь никому другому не удалось бы вырвать дерево из земли, как тростинку. Значит, счастливчик – брат Бхимы Арджуна и где-то в толпе ещё три брата. Но кое-кого это не испугало, и несколько человек преградило Арджуне дорогу. Их возглавил Карна. Но Бхима отбил нападение.

Друпада, узнав, кто оказался женихом его дочери, был счастлив сверх меры. Он пригласил Пандавов и их мать во дворец. Наконец-то они смогли отдохнуть после долгих скитаний. Но их отдых показался Друпаде чрезмерно долгим. И представ перед Пандавами, царь сказал:

– Пусть же могучерукий Арджуна возьмет сегодня на ложе мою дочь, ибо это день, благоприятный для зачатия.

К удивлению царя вперед выступил Юдхиштхира:

– Но ты, владыка народов, забыл обо мне. Мне тоже пора жениться.

– Тогда возьми и ты мою дочь на свое ложе. Я не против, – отозвался царь.

– Ты меня не понял, – проговорил Юдхиштхира, почтительно склонившись. – Драупади будет супругой не одному Арджуне и мне, но всем нам поочередно. Так было заранее решено нашей матерью. Таков и наш уговор.

– Мне это тоже было предсказано в вещем сне, – сказала Драупади.

Царский совет

Лазутчики Дурьйодханы сообщили ему, что Пандавы не только живы, но и породнились с Друпадой, могущественнейшим из царей. Во дворце Хастинапуры сразу же был собран Большой совет, на который явились союзники Кауравов.

В глубоком молчании было выслушано сообщение о том, что Пандавы, выйдя из леса, в котором скрывались в безвестности несколько лет, в состязании за руку дочери Друпады взяли над всеми верх и стали её мужьями, что в их распоряжении половина царства панчалов и что в пустынной местности, на реке Ямуне* они начали строить столицу Индрапрастху.

– Надо немедленно напасть на Пандавов, – предложил отважный Карна, как только Дурьйодхана кончил говорить. – Ведь они, собирая мед Камы, не готовы к сражению.

– Я это поддерживаю, – произнес Дурьйодхана.

– А я нет, – горячо возразил Бхишма, сидевший по правую руку от слепого царя. – Никто из вас, надеюсь, не заподозрит меня в трусости или неопытности. Никому ещё не удавалось одолеть меня в честном бою. Но поверьте мне: Пандавов нельзя победить. К тому же я счастлив, что живы и они, и их благородная мать Кунти. Прекрасно, что Пунчана не исполнил своего злобного намерения и не спалил их в смоляном доме.

– Я согласен с Бхишмой, – сказал Дрона. – Пусть к Друпаде отправится гонец и объявит Пандавам, что ты, о царь, и Дурьйодхана счастливы, узнав, что они живы, и поздравит их с женитьбой. Пусть восторжествует справедливость.

– Да! Да! – подхватил Видура. – Пусть восторжествует справедливость. Но для этого Пандавов надо пригласить в Хастинапуру и разделить царство между ними и Кауравами.

– Подумай, что ты говоришь! – выкрикнул Дурьйодхана, не дав Видуре закончить мысль.

– Видура прав, – сказал до этого молчавший слепой царь. – Раздел царства восстановит мир. Могучие Пандавы, воины, сражающиеся на колесницах, согласно закону и мои сыновья. Царство, доставшееся мне после смерти брата, принадлежит как моим сыновьям, так и Пандавам. Ступай же, Видура, и объяви Пандавам, что я отдаю под их власть западную часть моего царства.

Посольство

В то утро Друпада, сидя на золотом троне, принимал посла Хастинапуры. По обе стороны стояли сыновья и советники царя в парадных одеяниях и среди них царские зятья Пандавы.

Почтительно сложив ладони и приложив их ко лбу, Видура осведомился о здоровье царя.

– Я здравствую! – сказал царь, отвечая на приветствие. – А как твое здоровье, благородный вестник? Не трудна ли была для тебя дорога?

– Я здоров, – отвечал Видура. – Дороги в твоем царстве прекрасны и хорошо охраняемы.

После этого обмена приветствиями Видура подошел к Пандавам и обнял каждого из них, соблюдая старшинство.

– Как ваше здоровье, о сыновья Панду? – обратился он к ним.

– Мы здоровы! – ответили Пандавы все разом.

– Счастливы ли вы? – ещё раз спросил посол.

– Да, мы счастливы! – ответили Пандавы.

После этого Видура дал знак посольским слугам, и те тотчас же поставили перед ним сундук из благовонного дерева. Видура поднял крышку. Зал наполнился блеском драгоценных камней. Доставая свадебные дары, посол объяснил, что они переданы Кауравами для Пандавов, для их благородной матери, для супруги Драупади, для сыновей Друпады.

После этой церемонии, которой, казалось, не будет конца, ибо многочисленны были дары, посол обратился к Друпаде:

– Слушай, о царь, мою речь. Владыка Хастинапуры вместе со своими сыновьями, советниками и друзьями многократно интересовался твоим здоровьем. И он весьма доволен родством с тобою, о владыка людей. О твоем здоровье спрашивал также мудрый Бхишма вместе со всеми Кауравами. Также и Дрона, могучий стрелок из лука, передал, что он обнимает тебя и желает здоровья. Кауравы жаждут увидеть сыновей Панду и прекрасную Драупади. Быть может, и Пандавы будут рады увидеть со временем свой город, где провели детство и юность, и показать его Драупади? Поэтому разреши Дурьйодхане и его братьям посетить своих братьев в Индрапрастхе первыми. В этом цель моего посольства, о царь. Если ты согласишься, я отправлю в Хастинапуру скороходов.

– Я разрешаю, – сказал Друпада.

Индрапрастха

Вновь построенный в восточных владениях Друпады на священном и благоприятном месте город Индрапрастха был во всем подобен городам богов на небесах. Защищенный рвом, подобным морю, стеною, простирающейся до небес, разнообразными и крепкими воротами, он распространял блеск на весь мир. И как громадное скопление облаков, пронизанное молниями, сверкал там на прекрасном и благоприятном месте дворец, подобный жилищу владыки сокровищ Куберы. И жили в нем пятеро Пандавов, мощных стрелков из лука, со своей супругой Драупади в великом счастье.

И не было им одиноко. К дворцу, прочно стоящему на семи опорах, стремился весь мир. Туда стекались лучшие из знающих веды и знатоки всех языков, купцы с товарами надеялись найти покупателя, цари с дарами шли в надежде заключить союз, юноши направлялись за мудростью, нищие за подаянием, а кто приходил и просто полюбоваться на небесную красоту.

Никому не было отказа. Ибо старший из Пандавов мог насытить десять тысяч брахманов рисом, сваренным на молоке и сдобренным топленым маслом, одарить неношенными одеждами, дать каждому по тысяче коров. Не поэтому ли, входя во дворец, брахманы восклицали: "Счастлив этот день!"

Царя, царственных гостей, бесчисленных мудрецов, восседающих вместе с Пандавами, увеселяли силачи, плясуны, сказители и певцы, девы, искусные в плясках и музыке. Все они распевали дивными голосами, услаждая слух Пандавов и их гостей. Мужи, строгие в обете и вере, прислуживали Юдхиштхире, подобно тому как на небе боги прислуживают Брахме.

Вызов

Однажды дворец посетил Дурьйодхана вместе со своим дядей Шакуни. Подойдя к хрустальному кругу в центре дворца, Дурьйодхана принял его за пруд и стал раздеваться для омовения. Слуги ему указали на ошибку. В другом месте дворца он набрел на пруд с кристально чистой водой. Приняв его за хрусталь, он сделал шаг и провалился по горло в воду. Юдхиштхира приказал дать ему новую одежду. Но слуги не могли удержаться от смеха. Этого злопамятный Дурьйодхана не мог простить Пандавам, решив, что над ним издевались.

Возвращаясь домой, он все время тяжко вздыхал.

– Чем ты взволнован, царь? – спросил Шакуни.

– Ты ещё спрашиваешь! – воскликнул Дурьйодхана. – Есть ли в трех мирах бессмертный или смертный, чье сердце не содрогнется при зрелище преуспеяния недруга? Пандавы владеют всей землей. Они процветают, как лотосы в воде!

– Не огорчайся, царь, – сказал Шакуни. – Ведь твои братья – могучие воины. Нет равных им в битве на колесницах. На твоей стороне Дрона, меткий стрелок из лука Карна, да и я вместе с моими братьями. Объединившись с такими союзниками, ты покоришь весь мир.

– Да, это так, – согласился Дурьйодхана. – Но если бы можно было сделать, чтобы я и те, кто со мной, ничем не рисковали...

– У меня есть план... – отозвался хитрец. – Старший сын Кунти большой охотник до игры в кости, но секретами её не владеет. Мне же нет равного в этой игре во всех трех мирах. Поэтому вызови Юдхиштхиру на игру в кости, а играть вместо тебя буду я. Тогда без всякого риска царство Пандавов и все их богатство окажется у тебя!

– Твой план превосходен! – воскликнул Дурьйодхана. – Мы отдаем наше счастье в твои руки.

О намерениях Дурьйодханы вступить в игру узнал Видура. Он обратился к Юдхиштхире со следующими словами:

– Игра в кости – корень несчастий, особенно, если в ней участвуют такие люди, как Шакуни, постигший тайну игральных костей и обладающий большой ловкостью рук.

– Ты прав, – ответил Юдхиштхира. – Но ведь все находится во власти судьбы. Конечно, у меня нет охоты играть с Шакуни. Но как быть, если он бросит мне вызов? Я же не смогу отказаться, дабы не уронить своего достоинства.

Игра

Манят они, как мед пчелу.

Рук не имеют, а тащат к столу.

Жгут, хотя как лед холодны.

Людям на горе они даны.

Индийская загадка

И вот пришло время игры. В столицу Кауравов прибыли Пандавы и были отведены в предназначенные им дома. Исполнив ежедневные обряды и умастив тела дивным сандалом, насытившись вкусной пищей, они прошли в свои покои и под сладостные звуки женского пения погрузились в сон.

Приятно проведя ночь, они вошли в прекрасный дворец, где уже собралось много людей. По жадному блеску их глаз и трясущимся рукам было видно, что они из той человеческой породу, имя которой – игроки.

У Шакуни руки не тряслись. Твердым был и его взгляд. Обращаясь к Юдхиштхире, он сказал:

– Зал собраний полон, о царь! Эти люди ожидают мгновенья, чтобы испытать счастье. Так пусть же будут брошены кости!

– Я сам люблю эту игру, – сказал старший из Пандавов, – но игра должна быть честной.

– На это наши глаза, – ответил Шакуни, – ведь каждый может наблюдать за игрой, каждый знает её правила. Так не бойся же, делай ставку!

– Вот моя ставка! – воскликнул Юдхиштхира. – Бесценный жемчуг, добытый тогда, когда боги взбивали океан, чтобы получить амриту. А что ставишь ты?

– Ставить буду я! – перебил Дурьйодхана. – И у меня есть драгоценные камни. Вот моя ставка.

Тогда Шакуни, знаток игры, взял кости и бросил их.

– Выиграл, – сказал он.

– Не гордись, – сказал Юдхиштхира. – Я повышаю ставку. Сто сосудов по тысяче золотых монет, золото и серебро в слитках. Вся моя сокровищница.

По столу застучали кости.

– Я выиграл, – сказал Шакуни.

– Вот колесница, покрытая тигровой шкурой, с отличными колесами. Ее грохот напоминает раскаты грома и шум океана. Восемь запряженных в неё коней одной масти. Их копыта не касаются земли.

– Я выиграл, – сказал Шакуни.

– Вот моя ставка, – проговорил Юдхиштхира, – тысяча слонов с бивнями, подобными дышлам плуга. Вместе с восемью тысячами слоновьих самок, вместе с золотыми подпругами, золотыми гирляндами.

– Я выиграл, – сказал Шакуни.

– Сто тысяч юных рабынь, искушенных в пляске и пении, с золотыми ожерельями вокруг шеи, в одеяниях, умащенных сандалом.

– Я выиграл, – сказал Шакуни.

– Остановись, царь! – вмешался в игру Видура. – Послушай, что я тебе скажу, хотя услышанное может и не пригодиться, как умирающему лекарство. Уже давно в твоем доме живет шакал, которому суждено стать причиной гибели рода Бхаратов. Это Дурьйодхана. Разве ты не видишь, что игра, которую он ведет плутовскими руками Шакуни, – обман?

– Вот твой язык и выдал тебя, Видура, – молвил Дурьйодхана. – Не вмешивайся в чужие дела.

– Есть ли у тебя, о Юдхиштхира, что-нибудь не проигранное? – спросил Шакуни.

– Да, у меня есть неисчислимое количество скота и коней, молочных коров, козлов и овец. Вот моя ставка!

– Я выиграл, – сказал Шакуни.

Изменившись в лице, Юдхиштхира сказал:

– У меня есть город, страна и земля вместе с их достоянием, исключая то, что принадлежит брахманам, и сами люди, кроме брахманов. Вот моя ставка.

И снова застучали кости. Снова Шакуни, прибегнув к обману, возгласил:

– Я выиграл.

– У меня есть братья, я же старший из них. Побежденные в игре, мы будем исполнять все, что угодно господам.

– Я выиграл, – сказал Шакуни.

Юдхиштхира сидел, потрясенный проигрышем. Шакуни же потирал руки, ловкостью которых он взял то, что Кауравам никогда бы не добыть в честном бою.

– Не горюй, о Юдхиштхира! – с притворным сочувствием проговорил Шакуни. – У тебя есть ещё одна ставка, и ты можешь отыграться. Поставь на кон Драупади, царевну Панчалы.

– Да, я ставлю ее! – выкрикнул в азарте Юдхиштхира. – Не маленькую и не высокую, не слишком темную и не слишком светлую, с глазами, подобными лепесткам голубого осеннего лотоса, прекрасную, как сама Шри! Я ставлю её на кон.

Едва были произнесены эти слова, как послышались голоса старцев: "Позор! Позор!" И собрание заволновалось. Среди царей поднялся ропот. У Бхишмы и Дроны на лбах выступил пот. Видура схватился руками за голову. Дурьйодхана, до этого сдерживавший себя, подскочил к играющим. У Карны хлынули из глаз слезы. Тогда и раздался возглас Шакуни:

– Я выиграл.

Пока Шакуни собирал и прятал кости, Дурьйодхана, издевательски улыбаясь, обратился к Видуре:

– Ступай, приведи сюда Драупади, высокочтимую супругу Пандавов. Пусть она немедленно явится с метлой и подметет пол. Пусть она займет место среди рабынь.

– Глупец! – воскликнул Видура. – Ты висишь над пропастью. Будучи мелюзгой, приводишь в ярость тигров. Драупади не может быть рабыней, ибо она была поставлена на кон после того, как Юдхиштхира уже не принадлежал сам себе. Умерь ненасытность. Знай, что даже сосуды из тыквы могут идти на дно, а камни плавать.

Пока это говорилось, Дурьйодхана подал знак своему гонцу, и тот отправился в покои супруги Пандавов. Отыскав её, гонец сказал:

– Твой супруг проиграл тебя в кости. Теперь ты принадлежишь Дурьйодхане и должна ему прислуживать, как рабыня.

– Не лги, несчастный! – воскликнула Драупади. – Не станет царевич играть на свою супругу. Разве у него не было других ставок?

– Не было, – ответил посыльный. – Ведь он сначала проиграл все свои богатства, все свое царство, своих братьев и самого себя. Ты, о высокочтимая, была его последней ставкой.

Услышав это, Драупади бросилась бежать. Посыльный, погнавшись за ней, настиг её и поволок за волосы в зал собраний.

Оказавшись перед мужами в зале собраний, с растрепанными волосами, в наполовину размотанном сари Драупади произнесла слабым голосом:

– Да падет позор на всех вас! Неужто погиб нравственный закон потомков Бхараты? Вы наблюдаете беззаконие и молчите!

Мудрецы сидели, опустив головы. Видя, что и супруги Драупади молчат, посыльный вновь схватил несчастную за волосы и потащил по полу. Кауравы же кричали: "Рабыня! Рабыня!"

Напрасно Драупади с мольбой протягивала руки к своим мужьям, напрасно Бхима кричал, что Юдхиштхира не имел права играть на нее, потому что жена она не только ему, но и всем братьям.

Дурьйодхана дал знак, чтобы с его новой рабыни сорвали сари, потому что не может она носить одежду свободной женщины. И Духшасана, один из Кауравов, схватил за конец сари и потянул одежду на себя. Захохотал Дурьйодхана, радуясь унижению Пандавов. Те, кто сочувствовал Пандавам, закрыли лицо ладонями, чтобы не видеть беззакония.

И вдруг хохот оборвался. Сколько ни тянул негодяй сари, ему не было конца. Материя уже закрыла весь пол зала, уже скрыла из глаз того, кто тянул. И в это время послышался громовой голос Бхимы:

– Внемлите, кшатрии! Я даю слово, которое никогда мною не произносилось. Я разорву у этого негодяя Духшасаны грудь и напьюсь его крови.

– Отойди, Духшасана, – распорядился Дурьйодхана. – Вы, Пандавы, можете возвращаться к себе домой.

– Запомни этот день, Дурьйодхана! – продолжил Бхима. – Клянусь, что в смертельном бою я перебью тебе ноги.

Пандавы и Кунти покинули зал. Драупади последовала за ними. И никто не посмел её остановить.

Коварство

Отпуская Пандавов с их богатствами, Дурьйодхана исходил не из страха перед угрозой Бхимасены и не из благородных побуждений, а из присущего ему коварства. Когда Пандавы удалились, он раскрыл свой план царю Джанамеджае. При разговоре присутствовали слепой царь Дхритараштра с супругой Гандхери, Дрона, Видура и многие другие.

– Оскорбленные мною Пандавы не простят нам обиды, нанесенной Драупади. Они наши враги. Врагов же надо уничтожать всеми доступными средствами, не всегда прибегая к сражению. Такова мысль мудрого Брихаспати. Пандавы уже показали свою слабость в игре. Воспользуемся ею. Призовем их снова к игорному столу и поставим на кон не сокровищницу, а удаление в изгнание на двенадцать лет, а на тринадцатый год пусть проигравшие будут жить неузнанными. Мы или они. Шакуни известны приемы игры, и он выиграет. Так мы избавимся от Пандавов и укоренимся в царстве.

– Тогда прикажи вернуть Пандавов, – сказал Дхритараштра. – Пусть они прийдут и сыграют. – Не надо возобновлять игры, великий царь, – возразил мудрец Вайшампаяна.

Его поддержали Дрона, Видура и многие другие. Гандхари же сказала супругу:

– За этой игрой последует гибель всего нашего рода.

Ты старый человек, а имеешь ум мальчика.

– Я не могу спорить с судьбой, – ответил слепой царь. Судьба решит, кто победит. Пусть вернутся Пандавы.

Уход

Облачившись в антилоповы шкуры, покинули Пандавы свой город. Они, гордившиеся тем, что в мире нет им равных, стали подобны сезамовым семенам, лишенным зародышей, или бесплодным ячменным зернам.

Юдхиштхира шествовал, прикрывая лицо руками. Бхима шел, вытянув руки, показывая врагам, что не забыл о своих угрозах, Арджуна двигался, рассыпая песчинки, давая знать, что с такой же легкостью в должное время рассыпет ливень стрелы. У Сахадевы было в грязи лицо, а у Накулы все тело. Драупади шла вслед за мужьями с распущенными волосами, в одном платье, смоченном кровью, в знак того, что таким же образом они вернутся в Хастинапуру, совершив возлияние душам мертвых. Шествие замыкал пурхита Дхаумья с травою куша в руках, распевая вызывающие трепет гимны из "Самаведы".

И когда стены Хастинапуры остались позади, и показалась черная громада леса, при безоблачном небе засверкали молнии, под ногами задрожала мать Притхиви, Раху стал заглатывать солнце, а метеориты, кружась над городом слева направо, показывали, что желают благополучия тем, кто вышел на дальнюю дорогу.

Кауравы в доме собираний ликовали, гордясь легкой и неправой победой. Нарада, окруженный великими мудрецами, глядя на нечестивцев, произнес страшные слова:

– На четырнадцатый год от сего дня погибнут Кауравы по вине Дурьйодханы, и погибнет он сам от силы Бхимы и Арджуны.

Сказав это, он, одаренный великой небесной красотой, вознесся на небо.

Слепой царь сидел с опущенной головой, тяжело вздыхая. Видя это, возница Санджая спросил: