Текст книги "Служба поддержки(СИ)"

Автор книги: Александр Лепехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Лепехин Александр Иннокентьевич
Служба поддержки

Служба Поддержки

Часть 1. Недопонимание

Часть 2. Недоразумение

Часть 3. Недосказанность

Эпилог

Часть 1. Недопонимание

-1-

– Нет, ну они совсем уже обнаглели!

Ира стояла перед одной из трафаретных надписей, пятнавших асфальт возле торгово-развлекательного комплекса. Девушка возмущенно притопывала стройной и изящной ножкой, затянутой во что-то модное, нынешнего сезона, с ремешками, стразами и прочей ерундой. Ярослав даже залюбовался, подумав про себя, что красивая девушка даже сердится красиво. А может, дело было в том, что Ира ему нравилась. Даже более чем просто нравилась – молодой человек на всякий случай подозревал у себя скороспелую влюбленность. Поэтому любые проявления личностных особенностей "предмета страсти" вызывали известного рода умиление.

Подошел Рустам, прочитал, хмыкнул:

– Ну, Ир, ты как будто не местная. Уже даже я не удивляюсь. А между прочим, – он наставительно помахал пальцем, – Там, откуда я родом, женщине торговать своим телом вообще не принято! Это харам!

Ярослав, зашедший с другой стороны, и тоже узревший "ОТДЫХ 24 ЧАСА" и телефон, толкнул приятеля в бок:

– Харам, говоришь? А ну-ка пошли, чего покажу...

В паре метров от "отдыха", на том же асфальте, русским по серому было ровно в такой же манере изображено: "МУХАББАТ 24 СОАТ". Рустам смутился:

– И все равно это неправильно! Настоящие, правоверные мусульмане так не поступают!

Ярослав хотел было припомнить ему пару прочитанных на досуге глав из Корана. О рабах, и в частности, о женщинах. И об отношении к оным. Но подумал и решил, что дело того не стоит. В конце концов, изначально они шли смотреть кино, а не обсуждать особенности ведения половой жизни у разных народов мира.

Ира продолжала бегать между объявлениями. Ее возмущение переросло в любопытство. В какой-то момент она ткнула пальцем вниз:

– Смотрите, как интересно. Там, где "отдых" – нарисован профиль девушки. А где "мухаббат" – там ничего нет! Это потому что слово длинное, и фигурка не влезла?

– Нет, – отмахнулся Рустам, – Это потому что Коран запрещает изображать людей. Животных, кстати, тоже.

– Ага, а проституцию, значит, Коран не запрещает? – не удержался все-таки Ярослав, и товарищ отвесил ему добродушный подзатыльник.

– Не поноси святую книгу, неверный! Я-то тебя сто лет знаю, и понимаю, что ты благодушный балбес, и не со зла. А если кто иной услышит?

Девушка тем временем перешла к следующей надписи и задумчиво поднесла указательный палец к губам:

– Рустам! Ну Рууус! Иди сюда! А вот что такое "фахмин зейн"?

– Где? – завертел головой узбек, – А, еще одно? Ну, вообще говоря, "Фахмин" – это имя. Означает – "понимающий". А "зейн"... Я не знаю, это не узбекский. Что-то такое было на слуху...

Подойдя к подруге, Ярослав понял причину ее удивления. Это объявление внешне выглядело ровно так же, как и все остальные. Краску наносили через трафарет, буквы выглядели истертыми, цвет мутновато-молочный. Но стоило приглядеться – становилось заметно, что текст будто вдавлен в асфальт. Буквально совсем чуть-чуть, на полмиллиметра. И краска не вытерта естественным путем. А словно объявление нарочно стилизовано "под износ". К тому же над буквой "х" в слове "ФАХМИН" был маленький треугольник из небольших кругляшков. Смутно припоминалось, что подобные знаки называются "умляуты", но Ярослав никогда раньше не видел тройных точек – в немецком языке, кажется, были двойные, и все.

Впрочем, Ире уже стало скучно. Она схватила приятелей за локти и поволокла ко входу в ТРЦ, вслух возмущаясь:

– Вот же мужики, вечно вас тянет куда-то налево... А кто мне обещал кино? Слово надо держать!

Ярослав успел напоследок сфотографировать странное объявление – и позволил утащить себя в недра комплекса. В конце концов, на этот сеанс у него были большие планы...

-2-

Рустам и Ира спорили, выйдя на свежий воздух. Девушке фильм не понравился, и она требовала от окружающих понимания и сочувствия. Рустам же, при всем своем демонстративно традиционном воспитании, полагал, что если у человека есть мнение – то он имеет право его озвучивать. Независимо от. Ярослав не вмешивался.

Его настрой в принципе был скорее благостным и умиротворенным. Ближе к середине картины Ира наконец разрешила приобнять себя за плечи... А потом и за талию. Явный прогресс! Поэтому молодой человек вполуха следил, чтобы его дама сердца не поцапалась с его же лучшим другом. Ну, совсем уж катастрофически. А сам озирал окрест, подумывая, куда бы пойти и посидеть для закрепления результата.

Внезапно внимание привлек остановившийся напротив автомобиль. Ярослав похлопал товарища по плечу:

– Рус, ты зацени!

Узбек прищурился – хотя куда уж сильнее, казалось бы, – а потом его глаза вдруг резко округлились.

– Мать твою! Ой, Ир, прости... Но это же "Майбах"! Ярик, ты когда последний раз видел эдакое ведро с болтами в наших спальных районах?

Ира завертела головой, непонимающе вглядываясь то в одного, то в другого товарища:

– Мальчики, вы чего? Ну машина... Ну да, большая... Но она какая-то не очень...

Ярослав откашлялся для солидности:

– Ирочка, это же "Майбах"! Это гораздо круче, чем "Феррари" или "Ламборджини". Это в одном ряду с "Роллс-Ройсом" и "Бентли", причем у кого будет больше понтов – еще вопрос. Их уже даже не выпускают больше... Очень, очень большие деньги!

Рустам согласно кивнул. В этот момент дверца пассажирского отсека – иначе и не скажешь – плавно отплыла в сторону, и наружу высунулась крупнокалиберная нога, облаченная в очень, очень дорогую туфлю. Мужскую. Размера пятидесятого. За первой последовала вторая конечность, и вскоре, отдуваясь и яростно сопя, на свет явился очень, очень крупный и упитанный мужчина. Он был до блеска лыс, до дрожи внушителен и совершенно неуместен посреди окрестного пейзажа.

Ярославу этот тип напомнил одного из Трех Толстяков – из известной экранизации любимой в детстве книги. Сам Толстяк, не подозревая, что успел обрасти прозвищем, извлек из внутреннего кармана платок, размером с плащ-палатку, промокнул череп и энергично ломанулся вперед. И остановился ровно перед "фахмин зейном".

Троица друзей заинтересованно затаила дыхание. Толстяк, нисколько не обращая внимания на мир вокруг, достал из другого кармана поблескивающий металлом мобильник, аккуратно набрал номер, поглядывая себе под ноги, и замер. На том конце "провода", судя по всему, ответили, потому что мужчина с облегчением вздохнул, снова промокнул голову своим "парашютом" – и разразился экспрессивной речью на абсолютно незнакомом языке.

У Рустама вытянулось лицо, Ира сморщилась. Даже Ярослава слегка перекосило. Ощущение было такое, будто солист лягушачьего хора исполняет гневную арию под аккомпанемент ржавой бензопилы. Звуки речи Толстяка были жирными, скрипучими и неуловимо чуждыми всему вокруг. Мелькнуло только знакомое "фахмин", но при этом "х" прозвучало так, словно вышеупомянутого квакуна таки пустили на фарш. В конце концов, выслушав ответ, Толстяк буркнул в трубку что-то недовольное – и, обмахиваясь по пути мега-платком, устремился обратно к "Майбаху".

– На немецкий похоже, – неуверенно протянула Ира.

– Какой там немецкий, – сплюнул Ярослав. Во рту почему-то было кисло и слегка мутило, – Больше на арабский. Ну или из тех краев. Рус?

– Нет, уважаемые, этот точно не из наших, – у Рустама тоже было на лице написано все, что он думает по поводу странных мужиков, непонятных языков и дорогих машин, – Не казахский, не киргизский и стопудово не узбекский. Слушайте, я аж пить захотел. Пойдемте?

– Да, – спохватилась девушка, – Вон кафе! Я тоже хочу что-нибудь выпить. И срочно. И не воды!

"Майбах" рванул с места в карьер, Ярослав проводил его взглядом. На краю сознания все настойчивее шевелилось смутное ощущение. Тайна. Загадка. Приключение. Как в детстве, когда весь мир обещает приключения, загадки и тайны. Это было свежо и интересно. Даже интереснее похода в кафе с симпатичной барышней. Но раз обещал, надо выполнять – и троица потопала на переход, к призывно мерцавшему вывеской кабаку.

-3-

Летом в городе делать по сути нечего. Особенно если вы студент, учитесь на последних курсах, сессия закрыта, а друзья разъехались по пригородам да заграницам. Ярослав – в хорошем настроении можно просто «Ярик», но ни в коем случае не «Слава», – листал список контактов в телефоне, допивал остывший с утра чай и болтал ногой в полуслетевшем тапке. Нужно было чем-то занять очередной длинный каникулярный день.

Вчерашний вечер закончился тем, что они с Рустамом проводили слегка перевеселившуюся Иру до дома, затем еще посидели в сквере с бутылочкой-другой пива, и только ближе к двум часам ночи решили расползаться по домам. Метаболизм молодого и крепкого тела не дал алкоголю испортить утреннее настроение, но все равно ощущалась некоторая помятость. Квакающий голос, вспомнилось Ярославу. Может, это от него так мутит?

В динамике телефона загудело. Ярик кинул взгляд на экран – оказалось, он машинально набрал Иришкин номер. Надеюсь, мелькнуло в голове, она не будет протестовать против "Иришки"? Впрочем, женщины любят всякие там "сюси-пуси"...

– Алло, да? – сонно проворчали с той стороны.

– Ир, это... Привет! Подъем, в общем! – улыбка сама проявилась на лице и поползла уголками губ к ушам.

– Ярик, ты? – шуршание, сдержанное ругательство, – Да, действительно ты... Злодей, ты чего так рано? Я еще спуууу...

Живо представив сонную и недовольную мордочку подруги, Ярослав совсем разомлел. Хотелось наговорить в равнодушную трубку всяких милостей и нежностей. Во избежание конфуза, он сделал над собой волевое усилие и, собравшись, поинтересовался:

– Ты сегодня как, свободна? Я проснулся и почувствовал, что душа просит продолжения банкета... Да не запоя! А просто погулять. В центр поедем? Или за город можно, на пляж...

В трубке снова зашуршало:

– Нет, Ярик, прости, не могу. Я тут обещала маме помочь... Это ты один живешь, тебя окна мыть не заставляют, везууунчик... – девушка зевнула, и Ярослав искренне ей посочувствовал. Правда, смутно вспоминалось, что месяц назад Ира уже что-то упоминала про окна. Но кто их знает, этих родителей? Они люди странные, со своими "загонами" в каждом отдельном случае.

– Хорошо. Давай отсыпайся. У тебя будет тяжелый день, я понял. До связи?

– Ага, до нее... – снова зевок в трубку, – Пока, непоседа. Целую в нос. Теперь вали!

Ярик нажал на "отбой" и минуты две сидел, глупо улыбаясь и уставившись в ничем не примечательную стену. Потом встряхнулся, допил чай и уже осознанно набрал Рустама.

Тот, судя по голосу, тоже дремал, что было странно. Обычно как раз таки именно однокурсник, приехавший из жаркого Узбекистана, будил ранними звонками "столичного лежебоку", подбивая на всякие похождения, во славу студенческого духа разгильдяйства и веселья.

– Брат, слушай, ну совсем не вовремя! – почти жалобно стонал телефон голосом Рустама. Ярик злорадно щурился и вкрадчиво вещал в ответ, размахивая свободной рукой:

– Вот и на мою улицу Аллах ниспослал праздник, Рустам-ака... Хорошо, хорошо, не буду богохульствовать. Буду пропагандировать здоровый образ жизни! Давай уже, оторвись от кошмы, тело!

Минут через пять вялых препирательств выяснилось, что к Рустаму приехали какие-то маловразумительные родственники, которые тоже не дают ему выспаться, совсем как некоторые зловредные коллеги-студиозусы. И если в Ярославе есть хоть крупица снисхождения и понимания, то он не будет сыпать хлорид натрия поверх нарушенной целостности покровных тканей.

Снисхождения и понимания в Ярославе было хоть отбавляй, поэтому он перестал глумиться, пожелал другу душевной твердости и смирения пред ликом судьбы – и, заглянув в пустую кружку, пошел заново ставить чайник. Утро определенно удалось.

-4-

Пока чайник закипал, молодой человек сел полистать фотографии с телефона. Вот их компания на фоне постера ко вчерашнему фильму – кстати, картина действительно не впечатлила никак. Вот Рустам с гусеницей в руке подкрадывается к Иркиной шее. Гусеницу не видно, но она там есть. Следующее фото смазано – это Ира увидела насекомое, соответствующим образом прониклась и машет руками. Интересно, кстати, где Рус умудрился добыть гусеницу в городе? Там же сплошной асфальт. И, к слову, об асфальте...

Следующим кадром было вчерашнее объявление. Ярик снова поморщился. "ФАХМИН ЗЕЙН", в одну строчку. Потом номер. Из тех, что лет десять назад называли "прямой" – в семь знаков, не в одиннадцать. Тогда это считалось круто – и было довольно дорого. Сейчас это уже кажется забавным – в любом случае, держать в памяти такое никто не будет, а записной книжке телефона все равно. Но по-человечески понятно желание выпендриться. Ну и облегчить себе жизнь.

Решение пришло неожиданно. Ярослав прочитал цифры два раза вслух, запомнил, потом перевел смартфон в режим набора. В трубке загудело, затем проиграла незнакомая, но приятная мелодия. Раздался щелчок.

– Дорму ото, фада асиз фахмин зейн са? – проквакали с той стороны.

Ярослава опять начало мутить. Резко заныло в висках. Казалось, еще пара мгновений, и он отрубится прямо возле плиты. Но "пранк" следовало играть до конца, поэтому молодой человек собрался с силами и мужественно провозгласил в микрофон:

– Ктулху фхтагн!

И тут же нажал "отбой".

Уф, подумалось Ярославу, когда в голове прояснилось, бывают же настолько мерзкие голоса. Или дело в самих словах? Когда-то давно ему попалась на глаза книжка, из серии научной фантастики, в которой, в частности, упоминался некий древний язык, фразы из которого непосредственно воздействовали на материю и психику. Ярослав ухмыльнулся. Сказки! Просто не надо было вчера пить пиво после вина. Но вообще весело получилось!

Стоп, всплыла следующая мысль, а не забыл ли он отключить опознание номера? А что, если ЭТИ сейчас перезвонят? С определенной долей паники Ярик сцапал трубку и зажал кнопку питания. И только когда телефон с печальным звоном попрощался с хозяином, подмигнув заставкой с экрана, смог выдохнуть. Да, шутки шутками, но надо бы еще чаю выпить. От нервов.

Когда адреналин от удавшегося (по мнению Ярика) розыгрыша схлынул, в голову полезли иные хулиганские мысли. А почему бы не нарядиться каким-нибудь "равшаном" (прости, Рустам!) и не нагрянуть к Ире без приглашения, беспощадно коверкая русский язык в духе "натщяльнихе, окнама памыть нада, да?" Определенно, что-то в этой идее есть. Да и родители девушки будут в восторге. Заодно с юной прелестницей пообщаться доведется. Заметано, приступаем!

Как назло, в кладовке у Ярослава висел только набор фартуков, доставшихся по наследству от покойной бабушки. В той же мере, что и квартира-однушка возле метро. Внимательно изучив комплект и решив, что по стилю он не вписывается, молодой человек махнул рукой и принял решение выкинуть маскарад из плана, справедливо полагая, что чем проще, тем лучше. Допил уже третью кружку чая, проверил газ, выключил комп и вышел на улицу, навстречу лету и отличному дню.

-5-

Чтобы добраться до цели, можно было пройти по своей улице до проспекта, там некоторое время подождать трамвай, проехать пять остановок, а затем снова топать по асфальту до нужного дома. У Ярослава не было настроения толкаться локтями с пассажирами общественного транспорта, поэтому он решил держать курс дворами, напрямик. От мыслей о транспорте вспомнился Толстяк на «Майбахе».

А вот интересно, размышлял Ярик, какой смысл в принципе разъезжать по городу на дорогой машине? Двигатель, насколько помнилось из прочитанного в случайной статье, там стоит такой, что можно на танк воткнуть. И танк худо-бедно, но поползет. А ежели пролетит рядом, в пробке, велосипедист, заденет педалью дверцу – ремонта будет, как на подержанный "Фольксваген". Нет, все-таки богатые люди – поголовно со своими причудами. И вот что любопытно: это они из-за особенностей мышления так "поднялись" – или рекомые особенности суть побочный эффект от подъема на вершину пищевой пирамиды?

Тем временем дворы закончились. Ярослав пересек последнюю "зебру" на пути к жилищу объекта воздыхания, завернул к парадным и удачно нырнул в подъезд, поблагодарив выходивших навстречу подростков – звонок в домофон испортил бы весь сюрприз.

Но сюрприз ждал самого Ярослава. Дверь в квартиру Ирины была незаметно, едва-едва приоткрыта. Просто не захлопнута до срабатывания защелки. И звуки из-за двери доносились, как минимум, странные.

Ярик взмок. Ему живо представились грабители, шурующие в уютном семейном гнезде любимой девушки. А может, даже и не грабители. Может, и насильники. Групповые. Забыв про выключенный телефон, про полицию и про собственную безопасность, молодой человек отважно, но осторожно приоткрыл дверь и просочился внутрь, зажав в кулаке тяжелую связку ключей.

Звуки доносились из Иришкиной комнаты. Странно. В квартире вроде бы порядок. И никого более не наблюдается. Наверное, согнали всех в одно помещение – и пытают! Ярик собрался с духом, закусил губу и пинком открыл нужную дверь.

Пару мгновений сознание отказывалось воспринимать открывшееся. Как будто Ярослав смотрел на картину Дали или Босха. Детали, детали, детали... И все это как-то не укладывалось в паззл, словно мозг не хотел осознавать происходящее. А потом что-то щелкнуло, где-то внутри, и он понял, откуда взялся этот ступор.

На разложенном диване – на том самом, где Ярослав так любил сидеть, закинув ногу на ногу, и пить чай, фонтанируя байками и веселя очаровательную слушательницу, любуясь ее хулиганской улыбкой, – так вот, на диване, разложенном и заправленном смятыми, скомканными простынями, явно влажными и пропахшими телесными ароматами, его лучший друг Рустам и девушка, которую он, Ярослав, казалось, так любил еще пару секунд назад, занимались сексом.

Эмоций не было никаких. Нет, наверное, они были. Где-то там, где они обычно зарождаются. Просто сейчас, в данный момент, это загадочное место было бесконечно удалено от Ярика. И в голове шуршало и царапалось только одно: "Зачем?"

– Ира. Рустам. Зачем?

Парочка наконец заметила постороннего – Ярослав отстраненно даже восхитился их вовлеченностью в процесс. Ира взвизгнула и каким-то неимоверной гибкости маневром выскользнула из-под Рустама, спрятав лицо в подушку. Сам Рустам густо покраснел. Вернее, потемнел, потому что от природы был смуглый до бронзовости. Поднял взгляд, отвел, снова поднял. В глазах друга – друга? – читалась такая безумная смесь вины, досады, вызова и злости, что Ярослав просто развернулся и вышел. Постоял в коридоре, послушал дуэт яростного шепота за спиной. Вдохнул, выдохнул. Прошел на кухню, выпил воды из-под крана, посмотрел в окно. И отправился на улицу.

-6-

Рустам догнал его на переходе, на ходу застегивая рубашку и шумно отдуваясь. Попытался схватить за локоть, но тут же отдернул руку. Они молча перешли дорогу, и тогда бывший товарищ заговорил:

– Ярик... Брат... Да не, ну какой я тебе теперь "брат". Я понимаю... Ты меня теперь ненавидеть должен, – от нахлынувших эмоций молодой узбек рубил фразы и слегка путался в порядке слов.

– Слушай, мы же с Ирой, – Ярослав отметил это "мы", продолжая молчать и сосредоточенно шагать в сторону дома, – да, мы с ней давно хотели тебе все сказать. Но нам было страшно. Понимаешь? Очень страшно. И я, и она... Мы не хотели потерять друга.

– Ну вот и как вам теперь? – не выдержал Ярик, – Уже не страшно? Уже не боитесь?

Рустам выглядел так, будто его побили. Точнее, били кого-то другого, а он стоял рядом и не мог ничего поделать. Эмоции все так же никак не могли догнать Ярослава, и он наконец остановился, развернулся к бывшему другу и выжидательно уставился ему в глаза.

– Скажи мне, брат, – Рустам дернулся, но взгляда не отвел, – Что говорит Коран о том, когда мужчина уводит у друга женщину?

– Но ведь она не была твоей! – Рус вскинул руки, но быстро понурился, – Ну да, я понимаю... Ты-то не знал. Брат, слушай, Аллахом клянусь – я не имел целью нанести тебе оскорбления или вреда. Просто... мы любим друг друга. Понимаешь?

– Понимаю. Но – не хочу понимать, – Ярослав скривился, – Да, как-то не очень доступно объяснил... Но именно так я сейчас себя ощущаю. Все, иди к ней. Давай-давай, топай. А я буду... понимать.

Рустам хотел добавить еще что-то, но его собеседник уже развернулся и снова направился во дворы. Ему действительно все было кристально ясно. И он признавал, что на месте друга – все-таки друга, – он, возможно, поступил бы ровно так же. И более адекватной стратегии для подобного случая пока представить не мог. Не факт, что ее в принципе не существовало – просто решение было либо крайне непростое, либо предельно банальное, и Ярик не мог его в данный момент ухватить рассудком.

А потом чувства все-таки настигли его, в каком-то из уютных маленьких скверов, возле одного из детских садов, бывших неотъемлемой частью дворового комплекса общественных зданий в каждом микрорайоне... Ярик рухнул на удачно подвернувшуюся скамейку, уткнул лицо в ладони и застонал. Стиснув зубы, часто дыша, чтобы не разрыдаться от боли, но вполне ясно и отчетливо.

За спиной гомонили дети, покрикивала воспитательница, в кустах надрывался какой-то суматошный птах. День перевалил за экватор. Солнце, просеянное редким ситом листвы, ласково гладило Ярослава по голове. А он все сидел, покачивался из стороны в сторону и держался за голову, будто боялся, что она взорвется или отвалится. На душе было пусто. И холодно.

-7-

Все, что имеет начало, имеет и свой конец. В какой-то момент Ярославу стало скучно жалеть себя, да и скамейка оказалась на редкость жесткой и неудобной. Встав и потянувшись, он сориентировался в пространстве. Ага, это за пару улиц от дома. Ну, видимо, надо идти и думать, как жить дальше.

Думалось, если объективно, с трудом. На визуальную память Ярослав никогда не жаловался, поэтому стоило определенных усилий отогнать от внутреннего взора так впечатливший его кадр с диваном. К тому же, чтобы жизнь не казалась малиной от слова "совсем", в голове у молодого человека звучал назойливый внутренний диалог.

Нет, ну как она могла, возмущался Ярослав. Нет, ну как он-то мог, заплескивало гневом преданного и брошенного другом студента. Вот же сволочи! Ненавижу!

Так, стоп – вмешивался кто-то другой. Судя по вдумчивым и убедительным ноткам, это была та часть личности, которая отвечала за рациональное. Стоп, Ярик, остановись, – вещал этот "глас разума". Ты не можешь заставить человека любить себя. Не можешь ведь? Вот и все нужные тебе ответы. Да, мир несправедлив. Да, твои друзья – тоже люди, и у них есть свои чувства, желания и видение ситуации. И хорошо бы постараться их понять.

Да не хочу я никого понимать, – теперь до Ярослава дошло, что это бузит его собственная эмоциональная компонента, доставшаяся в наследство от "диких, диких обезьян". Не хочу, не буду, пошли они все "на", "в" и еще по сотне известных всему обиженному человечеству адресов.

Голоса спорили, голова пухла. Солнце начало постреливать в глаза вызывающе ярко, дети во дворе орали противными визгливыми голосками, даже птицы умудрялись раздражать своим чвирканьем. Надо что-то делать, заявил у Ярослава в голове некто третий, безразлично наблюдавший за конфликтом. И в качестве тактики противодействия было принято отчаянное решение: глазеть по сторонам.

Возможно, именно оно привело к тому, что минут через пять Ярик обратил внимание на знакомый матовый отблеск из-за кустов, прикрывавших один из дворовых проездов. Вот интересно, мелькнула в голове отстраненная мысль, сколько вообще в этом городе "Майбахов" и как часто они катаются по нашему району мимо помоек?

А следующей мыслью было закономерное для эмоционально расшатанной психики ощущение отчетливой опасности. Причем исходило оно именно от автомобиля. Молодой человек подобрался и как-то непроизвольно отвернул в сторону от начального маршрута – подальше от невнятной угрозы.

Раздалось тихое, на грани слышимости урчание двигателя. Машина плавно покатилась наперерез, и Ярик решился – развернувшись обратно, он побежал внутрь двора, в сторону детсада, перепрыгивая через кусты и скамейки в сквере, распугивая бабушек, детей и голубиные тусовки.

По его расчетам, автомобилю требовалось обогнуть весь двор по внутреннему периметру. В меру энергичный и спортивный студент успевал добежать до арки на противоположной стороне гораздо быстрее. Это был отличный план, и он просто обязан был сработать.

Но под аркой Ярослава уже ждали. Точнее, ждал один человек. Громоздкая фигура блеснула лысиной, и последним, что отпечаталось в памяти, было знакомое жирное кваканье, от которого ожидаемо заныло в висках... Только на этот раз оно действительно вывернуло Ярика наизнанку. А больше он ничего не видел и не слышал.

-8-

– ...Я ведь еще вчера сообщил вам, Весьма Уважаемый Гозо Шан, что полностью согласен взяться за Ваше дело, – привел Ярослава в сознание довольно приятный, с оттенком некоторого самолюбования, голос. Ничего не болело, голова не кружилась, звуки воспринимались отчетливо и ясно. Вот только ощущение было такое, будто он очень, очень устал, и даже поднять веки и осмотреться стало абсолютно непосильным делом. Голос тем временем продолжал мягко упрекать:

– А Вы мне приволокли этого молодого Человека. Я понимаю. Конечно же, я понимаю ваши мотивы. Вы хотите, чтобы я убедился и зафиксировал, что даже в условиях давления и стресса вы не совершаете необратимого насилия, в чем вас так яростно обвиняет Секракх. Но поймите и Вы – с точки зрения местных Людей, похищение противозаконно. И, что важнее, неэтично.

В ответ раздалось знакомое, но теперь какое-то приглушенное и смущенное хрипение и кваканье. Странно, подумалось Ярославу, никакого эффекта. Голова не болит, не кружится... Даже не мутит. Привык, что ли.

– Нет, Вы меня простите, но говорить будем на русском. Человек уже очнулся от Вашего оглушения. Он должен получить Ваши извинения, должен воспользоваться правом на информацию и должен принять выбор.

Ярослава словно "включили". Внезапно вернулись силы, даже как будто с избытком. Вместе с ними возвратилось ощущение тела – и Ярик понял, что до этого момента лежал на удобном кожаном диване, достаточно длинном, чтобы ноги не свешивались с края. Мда, диваны начали играть в его жизни какую-то фатальную роль.

Открыв глаза, а затем успешно сев, молодой человек первым делом обнаружил, что его беззастенчиво обсуждают двое. Уже знакомый ему Толстяк – и некий лощеный тип, которого воображение тут же окрестило Незнакомцем. Толстяк выглядел на удивление мирно, сидел практически с краю довольно удобного на вид кресла для посетителей, и странных звуков более не издавал. Незнакомец располагался напротив от него, за шикарным письменным столом, водрузив локти на столешницу и уместив подбородок на скрещенные пальцы. Он изучающее, но благожелательно смотрел на Ярослава в упор. Практически не моргая.

– Здравствуйте, Ярослав, – приятный голос удавался Незнакомцу практически при полном отсутствии любых шевелений губами.

– Крайне удовлетворительно видеть Вас в сознании. Как Вы уже, наверное, успели услышать и, надеюсь, понять – на слово "понять" было сделано выразительное ударение, – мой клиент, Весьма Уважаемый Гозо Шан, не имел намерений нанести вам физического, психического или морального вреда.

Ярик неохотно кивнул. Ну да, не имел, как же. Чуть "танком" своим не задавил. Впрочем, отбросив эмоции, можно было в целом согласиться, что таранить "Майбахом" студента вышло бы дороже владельцу самого "Майбаха", так что в словах Незнакомца был определенный резон.

Толстяк тем временем откашлялся, приосанился, встал – Ярослав на всякий случай отодвинулся (как ему показалось, плавно и незаметно) – и неожиданно человеческим, хоть и очень низким голосом выдал:

– Мне тоже крайне приятно видеть. Да. И я прошу прощения. Да. Мои мотивы... Нет. Но любые расходы на компенсацию – да!

Ярик от неожиданности икнул и спросил почему-то у Незнакомца:

– Он всегда так разговаривает?!

Тот улыбнулся – ну как улыбнулся, на полградуса от горизонтали:

– Весьма Уважаемый Гозо Шан крайне взволнован. Не только сейчас, но и в последние... – они с Толстяком переглянулись, – ...последние две недели. Ему тяжело фокусироваться на вашем языке.

Толстяк важно кивнул. Затем просительно уставился на Незнакомца, тот кивнул в ответ, и Гозо Шан, который, как выяснилось, был весьма уважаем, развернулся и покинул комнату.

Теперь Ярослав наконец смог спокойно осмотреться. Помещение напоминало очень, очень стильный кабинет в высокоуровневом офисе. В таком мог бы сидеть заместитель директора уважаемой западной компании с длинной историей пребывания на рынке. Впрочем, в интерьере мелькали и восточные, а так же абсолютно не идентифицируемые Яриком нотки.

Незнакомец тем временем тоже встал, прошелся по однотонному, пушистому, даже на вид уютнейшему ковру и снова обратился к теперь единственному слушателю:

– Ну что же, извинения принесены. Они вами приняты?

– А? Ну да... – смутился Ярослав, – Только я ничего не понимаю...

– Это заметно, – снова мелькнул призрак улыбки, – И это я сейчас попробую исправить. Скажите, Вы ведь пьете чай?

-9-

В принципе, учитывая обстоятельства, Ярослав на всякий случай был готов ко всему. От разборок очень, очень секретных спецслужб – до явления инопланетных гостей по разуму. Но пояснения незнакомца все-таки укладывались в голове с изрядным трудом.

– То есть как это, четыре цивилизации на Земле? – отставил он чашку на сервировочный столик и подался вперед. Незнакомец продолжал расхаживать, сцепив руки перед собой:

– А почему Вас это удивляет? Насколько я понимаю, ваш образовательный профиль – информационные технологии. Ну, в том виде, в каком они у вас сейчас существуют. Вы занимались историей цивилизаций факультативно?

– Да нет, – смутился Ярик, – Я так, книжки читал...

Незнакомец опять бледно улыбнулся. Вообще в его облике было что-то от чопорных англичан – так, как их изображали польские и чешские актеры во времена советского синематографа. Он внушал доверие и уважение. Именно поэтому, в общем-то, достаточно опасливо настроенный студент еще не попытался тем или иным способом покинуть "офис".

– А, я понимаю. Фантастика? До авторов иногда доходят крупицы подлинной информации, но... Впрочем, давайте по порядку.

На порядок Ярослав был готов сразу и всегда. Незнакомец ткнул пальцем в стену напротив дивана, и на ней появилось изображение какого-то достаточно неприятного насекомого, похожего на вставшего на дыбы муравья.

– Это обитатель Улья. Они заселили Землю примерно триста пятьдесят миллионов лет назад. Кстати, единственный разумный вид, который не является искусственно выведенным – на этой планете.