Текст книги "Как убивают Россию (с иллюстрациями)"

Автор книги: Александр Хинштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

3. Тайна пропавшего золота

К концу перестройки – году эдак в 1990-м – подавляющее большинство советских людей искренне верило в доброго и заботливого дядю Сэма. Повсеместно утверждалось, что у России больше нет ни врагов, ни противников; кругом – одни лишь друзья; западные демократии только спят и видят, как бы помочь построить нам счастливую, богатую жизнь – по образу своему и подобию.

Если вдуматься – большего бреда трудно себе представить; едва ли не самым популярным в либеральной среде человеком считался тогда американский посол Джек Мэтлок. С газетных страниц и телевизионных экранов Мэтлок регулярно объяснял, как следует обустраивать Россию, и вещал о новой эре в отношениях двух великих держав.

И ведь ему действительно верили. Хотя резидентура ЦРУ продолжала при этом активнейшим образом действовать под крышей посольства США, на деле полностью опровергая все высокопарные мэтлоковские сентенции.

Увы, ни одного здравомыслящего человека в руководстве страны – как Союза, так и зарождающейся России – в тот момент просто не оказалось. Несмотря на то, что КГБ многократно предупреждал Кремль о возможном развитии событий, регулярно давая развернутые прогнозы на будущее, чекистов никто не хотел услышать.

Даже после того, как президенту СССР доложили, что прилетевший летом 1991-го в Москву американский госсекретарь Джордж Бейкер тайно собрал в посольстве глав большинства союзных республик и провел с ними совещание за закрытыми дверьми, Михаил Сергеевич лишь повозмущался и на том успокоился; ни нот протеста, ни гневных петиций в Вашингтон он направить так и не решился.

Правителям страны было не до того. Горбачев был слишком занят судорожными попытками сохранить утекающую между пальцами власть; Ельцин – отъемом этой самой власти.

«У Горбачева была такая фраза всегда, что КГБ драматизирует обстановку, – свидетельствует Филипп Бобков, занимавший тогда пост первого зампреда Комитета. – Вот его реакция была на все наши записки».

Существует масса свидетельств, что процессы сепаратизма, начатые практически во всех союзных республиках, умело поддерживались Западом. Это была и поддержка моральная, и материальная. Что, в общем, вполне логично и объяснимо.

Главная задача Запада заключалась в том, чтобы лишить СССР статуса евразийской сверхдержавы; а для этого Союз следовало расчленить на удельные княжества, отколов от Москвы братские некогда республики.

Цель эта появилась не вчера и не сегодня; разделяй и властвуй – сказано задолго до XX столетия. Умелая игра на национальных чувствах, разжигание низменных инстинктов – всегда использовались нашими оппонентами; мало кто знает, например, что бело-красный белорусский флаг, под которым марширует сегодня минская оппозиция, во время Второй мировой придумали немцы – специально для белорусских коллаборационистов.

Как только союзные республики отделялись бы от Москвы, они неминуемо попадали в удушающие объятия Запада; и следующей целью становилось бы тогда своеобразное перетягивание каната. В принципе, так оно в итоге и произошло, но об этом – чуть позже.

Клянясь в вечной любви к советским демократам, американцы не просто держали за пазухой камень; это был не камень, а какая-то, прости господи, гранитная скала.

Приведу лишь пару примеров. Скажем, до сегодняшнего дня в США благополучно действует «Закон о порабощенных нациях» (PL 86-90), единогласно принятый сенатом, палатой представителей и утвержденный президентом Эйзенхауэром 17 июля 1959 года. Никто и не думает его отменять, хотя суть этого закона грубейшим образом задевает российские интересы.

«Начиная с 1918 года империалистическая политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собою зловещую угрозу безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира…» – вот только одна из его формулировок.

Пример более свежий – доктрина «Освобождение», изготовленная в 1989 году исследовательским центром Фонд «Наследие» (тем самым, что до сих пор активно работает с «российской тематикой») по заказу президента Буша-старшего. Она содержала технологии развала СССР и дальнейшего управления процессами, происходящими в России.

В 1991-м свет увидела другая доктрина – «Геополитический плюрализм в постсоветском пространстве», которая требовала сохранения раздробленности СНГ вплоть до силового вмешательства, дальнейшего расчленения России и последующей колонизации постсоветского пространства.

Годом позже странами «семерки» принимается еще более циничный документ, под которым мог бы, не страшась, поставить свою подпись достопочтимый доктор Розенберг. В нем говорилось о необходимости сокращения к 2005 году численности населения России на 30 миллионов человек.

Одновременно были выработаны и механизмы достижения этой цели. В Вашингтоне на совместном заседании руководящих органов Всемирного банка и Международного валютного фонда на полном серьезе обсуждалась программа по снижению уровня жизни населения России; якобы под предлогом проведения жесткой денежно-кредитной политики и борьбы с инфляцией.

И наконец, «Гарвардский проект». Самый подробный план не только окончательного уничтожения России как мировой державы, но и самостоятельного государства. На 1996 – 2000 годы он ставил следующие цели: ликвидацию Советской Армии; ликвидацию России как государства; ликвидацию атрибутов социализма, вроде бесплатного обучения и медицинского обслуживания; ликвидацию сытой и мирной жизни в Ленинграде и Москве; ликвидацию общественной и государственной собственности и введение частной собственности повсеместно.

В соответствии с этим планом население России должно было быть «сокращено» в 10 (!) раз, а территория разделена на 40-45 самостоятельных политико-экономических зон и подготовлена для использования англо-саксонской расой.

Именно эти подходы и политические решения, прописанные в приведенных документах, и определяли истинное отношение Запада к России; а отнюдь не слащавые разглагольствования болтунов-политиканов.

И вновь вынужден я повторить сказанную уже прежде фразу: история ничему наших правителей не научила. И Горбачев, и Ельцин по-прежнему свято верили – или как минимум делали вид – в чистоту помыслов заграничных друзей; заграница нам поможет.

Когда осенью 1991-го Ельцин, Кравчук и Шушкевич собрались в Вискулях, дабы расчленить на троих Советский Союз, едва ли не первому ринулись они звонить президенту США Джорджу Бушу.

Ельцин, правда, опасался, что Буш, многократно признававшийся Горбачеву в любви, из осторожности предпочтет сохранить ставку на союзную власть, но тот сдал старого друга Горби в один присест, сказав, что «идея панславистского государства» ему очень нравится. Только после этого осмелевшие президенты связались с Горбачевым; чуть ли не главный козырь, которым оглушил его Ельцин, касался уже полученного одобрения Буша, эдакой санкции…

Первый российский президент любил власть больше всего на свете; ради нее он готов был идти на любые жертвы; властолюбие затмевало у него все остальные пороки.

Еще до того, как стать президентом, Ельцин благополучно объехал основные западные столицы, пытаясь заручиться иностранной поддержкой.

В то время Борис Николаевич всячески старался демонстрировать свои прозападные либеральные настроения; в этом он мало чем отличался от большинства населения.

Поначалу, впрочем, ответных чувств у Запада это не вызывало; когда летом 1989-го Ельцин прилетел с визитом в Америку, Буш отказался проводить с ним официальную встречу, хотя Борис Николаевич очень этого и хотел. Однако его повезли на рандеву к советнику президента по национальной безопасности генералу Скоукрофту, причем в Белый дом завели не с парадного, а с бокового, черного входа.

Такое пренебрежение вызвало у Ельцина настоящую истерику. Он пытался возмущаться, требуя проявить должное уважение, однако встречавшая его Кондолиза Райс – та самая, будущий советник президента по национальной безопасности и лучший друг российского народа, – быстренько поставила заморского гостя на место.

В итоге Буш, хоть и принял его, но внешне все было обставлено как случайно обнаруженный рояль в кустах; американский лидер якобы ненароком заглянул в комнату, где томился Борис Николаевич; однако этого вполне хватило, чтобы Ельцин рассказывал потом на всех углах о полученном будто крестном знамении. (Помощник президента Скоукрофт возмущенно называл сие «погоней за двухгрошовой рекламой».)

Лишь к началу 1991 года, когда для всех стало очевидно, что дни Горбачева уже сочтены, янки сменили гнев на милость и начали демонстрировать будущему российскому президенту долгожданные симпатии и взаимность.

Михаила Сергеевича очень терзало подобное вероломство, суть которого ясно была сформулирована госсекретарем США Бейкером как «балансирование».

Во время очередного заседания «большой семерки» летом 1991-го в Лондоне Горбачев даже устроил Бушу истерику прямо за ланчем, говоря, что не может, дескать, понять, почему его американский друг до сих пор «не пришел к окончательному ответу на главный вопрос: каким Соединенные Штаты хотят видеть Советский Союз?» И вообще: «мне вот что странно, нашлось 100 миллиардов долларов, чтобы справиться с одним региональным конфликтом (имеется в виду война в Ираке. – Авт.), а здесь речь идет о таком проекте – изменить Советский Союз, чтобы он достиг нового, иного качества, стал органической частью мировой экономики».

Присутствовавший на встрече горбачевский помощник Анатолий Черняев воспроизвел потом в дневнике ответную реакцию высокого собеседника:

«Буш на глазах багровел, взгляд темнел… Перестал есть, задвигал желваками. Мне стало не по себе».

Ответ президента США свелся в итоге к сплошной демагогии: СССР-де видит он «демократической, рыночной страной, динамично интегрированной в западную экономику».

«Горбачев, по-моему, тогда не понял, – резюмирует Черняев, – что ему был "дан отпор"».

А вскоре, по возвращении в Москву, советский лидер скажет своему помощнику:

«Знаешь, пришла информация: Буш после моего завтрака с ним в Лондоне сказал своим, что Горбачев устал, нервничает, не владеет ситуацией, не уверен в себе, поэтому подозревает меня в неверности, ищет большей поддержки… Надо переключаться на Ельцина».

Эту перемену настроений отметили тогда же и многие другие. Леонид Шебаршин, возглавлявший в 1991 году внешнюю разведку КГБ, вспоминает:

«В «верха» пришла добротная информация. В окружении Буша сделан вывод, что господствующая роль Горбачева в политической жизни Советского Союза завершилась, в полный рост встает альтернативная ему фигура Ельцина. Сохраняя прежние отношения с Горбачевым, Соединенные Штаты должны отныне уделять гораздо больше внимания российскому президенту – проще говоря, не связывать свою политику с проигравшим игроком».

Подтверждение шебаршинским словам можно обнаружить и в мемуарах самого Ельцина. «В справке КГБ, представленной Крючкову, – пишет он в "Записках президента", – говорилось, что "в ближайшем окружении Дж. Буша полагают, что М. С. Горбачев практически исчерпал свои возможности как лидер такой страны, как СССР"».

Как потенциальный соратник Ельцин в то время был для Запада крайне удобен. Никаких собственных внешнеполитических и экономических концепций у него отродясь не водилось. Когда Ельцина спрашивали, как в случае избрания намеревается он управлять державой, Борис Николаевич отвечал очень просто, ни секунды не мешкая: будем делать, как в Америке.

Его представления об экономических реформах походили на детскую веру в волшебную палочку, сапоги-скороходы, ковер-самолет и прочие сказочные атрибуты; дайте лишь свергнуть ненавистный коммунистический режим, который-де мешает «рубль перевести в конвертируемый», и разом наладится новая, счастливая, безбедная жизнь с молочными реками и кисельными берегами.

После возвращения из американского вояжа в 1989 году он так описывал увиденное на встречах с избирателями:

«Если ты в магазин пришел, то продавец за тобой ходит. Вот – во имя человека. Если там – супермаркет (это большой гастроном), то можете себе представить: там тридцать тысяч наименований продуктов. Фантазии не хватит просто, чтобы перечислить…

Если у нас 40 легковых автомобилей на тысячу жителей, то у них 40 частных самолетов на тысячу жителей. Тысячи самолетов на специальных аэродромах, на которые они в пятницу вечером сели с семьей и полетели на побережье отдохнуть… Ну, я уже не говорю, что легковых автомобилей примерно 600 на тысячу…

Я когда заходил в один магазин, продуктовый, остановился там с женщиной. Она с колясочкой, закупает продукты ровно на неделю… Получается примерно 30 долларов на человека в неделю. На члена семьи. Ну, допустим, если три человека, значит, на человека выходит 120 долларов в месяц при заработной плате в среднем у них 3,5 -4 тысячи долларов… Понятно, что там квартира, бензин. "Есть у вас проблемы?" – говорю. Она думала, думала: да, говорит, проблема – рожать второго или не рожать?…»

Люди слушали эти рассказы широко раскрыв рты и затаив дыхание. Откуда им было знать тогда, что жизнь в условиях рынка – это не только тридцать тысяч наименований продуктов и вереницы летящих на уик-энд самолетов…

Егор Гайдар в роли спасителя Отечества мог появиться только рядом с таким человеком, как Ельцин. Когда Гайдара привели к нему знакомиться, он сразу же покорил президента обилием макроэкономических терминов. Ельцин практически ничего не понял, но, дабы не быть заподозренным в невежестве, на протяжении всего разговора согласно кивал и поддакивал. После этого Гайдар был поставлен во главе нового правительства реформаторов, в которое набрал он людей по образу своему и подобию.

Подробнее об этих людях, ввергнувших Россию в пучину экономических катаклизмов, мы поговорим чуть погодя; кстати, все они по-прежнему остаются на плаву; только теперь перешли в стан правой оппозиции (либо «СПС», либо «Яблоко») и пытаются учить действующую власть, как следует ей правильно жить и работать.

Пока же остановимся лишь на одном загадочном обстоятельстве; дело в том, что у этих чудо-рыночников имелось и еще одно общее сходство. Как минимум трое их лидеров – Гайдар, Чубайс и Авен – успели постажироваться в некоем Международном институте прикладного системного анализа, располагался каковой… в Вене. Причем происходило это еще в 1980-е годы.

Те, кто хорошо помнит благословенные советские времена, понимают, должно быть, куда я клоню. Туристическая поездка за рубеж была тогда сродни полету в космос. Чтобы выехать в какую-нибудь Болгарию, требовалось пройти бессчетное множество инстанций и согласований, схожих с дантовыми кругами ада: партком, местком, КГБ, выездная комиссия. А уж о западных капстранах, к коим относилась Австрия – между прочим, член блока НАТО – говорить и вовсе не приходится. Причем любой сомнительный факт в биографии, даже слабое подобие неблагонадежности – автоматически приводило к запрету на выезд.

Между тем ни Гайдар, ни Чубайс, ни Авен к разряду твердокаменных коммунистов явно не относились. Впоследствии они сами будут рассказывать, как еще в 1984 году – в самый разгар застоя – создали некий неформальный кружок молодых экономистов, где пили водку и до упаду спорили о переустройстве отечества, в выражениях особо не стесняясь. (Лидером кружка был Чубайс, в ту пору – скромный доцент Ленинградского инженерно-экономического института.)

Фантастика какая-то! Диссидентствующие бунтари, и не думающие даже скрывать своего вольнодумства, с щекотливым весьма пятым пунктом, вместо того чтобы быть вызванными в соответствующую грозную организацию, дабы прослушать краткую лекцию о пользе бдительности и коварстве вездесущих шпионов, направляются вдруг в самое сердце враждебной Западной Европы.

Впрочем, Михаил Полторанин, бывший министр печати и первый вице-премьер ельцинского правительства, объясняет эту загадку довольно просто. По его версии, все трое будущих министров были направлены в Австрию с ведома и при непосредственном участии КГБ.

После крушения Союза Полторанин работал в комиссии по изучению закрытых архивов Политбюро. Впоследствии он рассказывал мне, что собственными глазами видел документы, подтверждающие означенную версию; равно как и многие другие взрывоопасные бумаги, раскрывающие самые страшные тайны последних лет советской власти; большинство их держится в секрете до сих пор.

На основе этих сенсационных документов Полторанин даже снял не так давно документальный фильм под рабочим названием «Деньги для диктатуры олигархов», однако ни один из российских телеканалов – вполне естественно – показать его так и не решился. (По степени цензуры лидеры отечественного либерализма могут дать сто очков вперед даже приснопамятному Главлиту.)

Впрочем, у нас с вами есть возможность – если не увидеть, то хотя бы прочитать выдержки из запрещенного к показу взрывоопасного фильма. Узнав, что я работаю над этой книгой, Михаил Никифорович любезно передал мне некоторые материалы – в том числе ленту с записью крамольной картины.

Закадровый текст:

«…Будучи начальником Пятого управления, Бобков лично отслеживал, где, какие тусовки проводит молодежь, вербовал тех, с кем можно иметь дело. Перед самым началом перестройки его управление КГБ положило глаз на нескольких начинающих экономистов, отстаивающих позиции советской власти, и стало направлять их на стажировку в капстраны.

(На заднем плане появляются лица Гайдара и Чубайса.)

Так сотрудники КГБ СССР нашли в одном из клубов молодых псевдофрондеров – либералов Анатолия Чубайса с Егором Гайдаром, плотно поработали с ними и направили в Австрию – обучаться, налаживать связи. Австрия была как финансовый Рим, все дороги вели туда…»

По версии Полторанина, уже к середине 1980-х годов руководство КГБ – и в первую очередь генерал Филипп Бобков, долгое время возглавлявший знаменитое Пятое управление, столь ненавидимое нашей интеллигенцией (оно ведало идеологической контрразведкой и борьбой с диссидентами), осознало, что СССР катится в пропасть.

Именно тогда, утверждает бывший вице-премьер, было решено заранее подготовить себе грядущую смену; помимо Гайдара, Чубайса и Авена в лубянские сети угодили также будущие олигархи Михаил Фридман, Александр Смоленский, Михаил Ходорковский, Борис Березовский, Владимир Гусинский. Стараниями Политбюро ЦК КПСС и КГБ этих людей вывели из грязи в князи, позволили сколотить стартовый капитал.

(К этому следует также добавить, что по свидетельству ряда источников те же ученые молодые люди – Гайдар, Чубайс, Авен и примкнувший к ним Григорий Явлинский, еще один чудо-экономист, успели благополучно прослушать и курс семинара Римского клуба.)

Есть такая избитая фраза, приписываемая, кажется, американскому миллионеру Рокфеллеру: «Я могу отчитаться за каждый заработанный цент, только не спрашивайте меня о происхождении первого миллиона».

Наши, доморощенные олигархи с легкостью могут подписаться здесь под каждым словом.

В самом деле, как вышло, что зав. лаб. Березовский, член бюро райкома комсомола Ходорковский, ранее судимый товаровед Смоленский, непризнанный театральный режиссер Гусинский – в считанные часы оказались вдруг богатейшими людьми державы, хозяевами заводов, газет, пароходов.

У Михаила Полторанина имеется ответ на этот вопрос; не бесспорный, конечно, но весьма и весьма любопытный.

По его мнению, накануне крушения Союза государство активно начало вывозить за рубеж золотой запас – главный источник экономической стабильности державы.

Официально все эти операции оформлялись секретными постановлениями Совмина как внешнеторговые сделки – якобы под закупку импортных продуктов питания. В реальности же в обмен на вывезенное золото в страну почти ничего не возвращалось; скажем, после отправки в 1990 году 50 тонн золота высшей пробы, которое осело на счетах «Внешэкономбанка», назад, в СССР, поступило лишь несколько мелких партий туалетного мыла.

По такой схеме в период 1989-1991 годов из страны тайно было экспортировано более 2 тысяч тонн желтого металла – почти весь золотой запас государства. Если к началу перестройки резерв этот составлял свыше 2,5 тысячи тонн, то уже к моменту развала СССР он снизился уже до критической отметки в 289,6 тонны. (Только за один 1990 год было вывезено 478,1 тонны.)

Экспортом золота занимались курьеры «Внешэкономбанка» с мандатами КГБ и Международного отдела ЦК КПСС; в их числе называется, например, столь примечательная личность, как будущий гендиректор «НТВ», доверенный человек Гусинского Игорь Малашенко. С такими полномочиями этим людям нечего было бояться шмона на границе; тем более что уже в 1990 году таможенная служба получила негласное распоряжение – беспрепятственно пропускать через контрольные пункты «Шереметьево-2» золотоносных курьеров.

Дальнейшую судьбу исчезнувшего золота проследить не удалось; оно было якобы продано иностранным ювелирным фирмам, но куда делись вырученные деньги – так и осталось навсегда тайной. Однако именно в этот момент новоявленные российские олигархи таинственным образом сумели заработать свои первые, стартовые капиталы.

Причем – момент наиважнейший – многие из них являлись давними агентами КГБ. Борис Березовский, например, был завербован охранкой еще в 1979 году и проходил в агентурной сети под псевдонимом «Московский». Есть данные, что агентом «конторы» был и Владимир Гусинский, причем на связи состоял он лично у первого зампреда КГБ Филиппа Денисовича Бобкова.

Деталь эта имеет серьезнейшее значение, ибо, как утверждает Полторанин, именно Бобков вместе со своим другом, председателем правления Госбанка СССР Виктором Геращенко – будущим председателем российского Центробанка – и был главным движущим центром этих секретных операций.

Существовал и еще один замечательный во всех отношениях механизм перекачки денег из государственного в частные карманы. По секретному распоряжению Госбанка СССР была налажена торговля валютными запасами страны. Несмотря на стремительную инфляцию, «зелень» продавалась «своим» структурам по фиксированному курсу – 62 копейки за доллар.

А вскоре Союз распался, Госбанк приказал долго жить; на его останках – неожиданно выросли вдруг частные банки: «Менатеп», «Империал», «Столичный, «Инкомбанк», «Тверьуниверсалбанк». Им не только бесплатно досталась огромная собственность почившего в бозе Госбанка – здания, имущество, но и самое главное: вклады клиентов. А все недавние руководители, прямо или косвенно способствовавшие их магическому расцвету, без труда сумели найти себя в новой жизни.

Премьер-министр Николай Рыжков, чьими секретными распоряжениями организовывался вывоз золота, возглавил «Тверьуниверсалбанк». Генерал Бобков – стал руководителем аналитической службы «Мост-банка». Виктор Геращенко – даром что считался ретроградом и противником либеральных реформ, – будучи уволен после августовского путча, мгновенно оказался потом реанимирован. Под давлением западных инвесторов его восстановили в должности, а в июле 1992-го назначили председателем российского Центробанка.

Об Авене, Гайдаре и Чубайсе – говорить даже не приходится; эти люди чувствуют себя неплохо вплоть до сегодняшнего дня.

Что же касается пропавших двух тысяч тонн золота, то их особо никто и не пытался даже искать. (В своих воспоминаниях Гайдар утверждает, будто единственная причина вывоза стратегического запаса заключалась в глупости тогдашних правителей, которые-де «элементарной предусмотрительности не проявили», ибо «в любом нормальном государстве они [золотые запасы] бережно хранятся, впустую ни в коем случае не разбрасываются». По версии Гайдара, вырученные от продажи золота деньги шли на закупку продовольствия.)

Единственная попытка докопаться-таки до истины была предпринята в начале 1992 года; российское правительство заключило тогда договор с известной детективной компанией «Кролл», которая вызвалась проследить судьбу вывезенных из СССР финансовых ресурсов. За работу эту «Кролл» получила щедрый гонорар в полтора миллиона долларов, однако выполненный ею отчет держится в секрете до сих пор.

Что совсем, впрочем, не удивительно, учитывая, что координировать поиски было поручено… Гайдару с Авеном.

Что ни говори, с такими вождями Россию ждало – веселенькое будущее…