Текст книги "Рота, подъем!"

Автор книги: Александр Ханин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 43 страниц)

– Не твоего ума дела.

– И моего тоже. Мне тоже залет не нужен.

– Пропусти. Я пойду.

– Не сегодня, а то я вынужден буду доложить, что у меня отсутствует человек в роте.

– Настучишь?

– Стефанов, давай уж быть честными до конца. Вот висит рация связи, вот телефон. Соединись с дежурным по полку, скажи, что тебе надо покинуть расположение роты, и иди куда хочешь. А то умный какой, тебе миньет, а мне залет?

– Достал. Остаюсь, – старшина стянул шинель и бросил ее в шкаф. -

Я ее сюда приведу.

– Нет проблем. Хоть трех, – отшутился я, будучи уверенным, что никого Тамаран привести в такой день в часть не сможет.

Но я ошибся. Грек свое дело знал. А, может быть, девушки свое дело знали. К часу ночи обе казармы не спали, разглядывая трех подруг явно потрепанного вида. Такие подруги всегда помогают солдатам во всех частях всей необъятной родины решать половые проблемы. Их оскорбляют, ругают, не любят, но всегда с нетерпением ждут. Тараман уединился с одной из девчонок в сушилке пятой роты. Из сушилки раздавались девичьи крики, возбуждая обсуждающих ситуацию солдат, толпящихся около сушилки. Уже появилась очередь из желающих, когда объявился дежурный по полку с проверяющим полковником. Девах срочно выгнали на лестницу в надежде, что они проскочат мимо проверяющих, и им это удалось, но глазастый дежурный по полку увидел перебегающих плац представительниц прекрасного пола в цветастых платьях, явно не имеющих отношение к военнослужащим советской армии.

Скандал разразился нешуточный. Все дежурные по ротам отнекивались, караул был поднят "в ружье", и наряд препроводил дам на гауптвахту, где их и продержали до следующего утра, сдав на руки прокурору. Всю ночь, сидя в отдельной камере, девушки шутили, взывали к доброму отношению и возможности утолить бурные желания не только начальника караула, но и всего караула, но офицер был непреклонен. Прокурор, прочитав лекцию, девушек отпустил, как не представляющих опасность, а с дежурными пообещал еще разобраться.

Утром к полковому обсуждению происшествия с дамами добавилось еще одно. Эстонец Хярма, поднятый в четыре утра Дагеманом и Мадебековым для перевода в "молодые" и в преддверии исполнения традиции, потребовавшие от солдата убрать туалет вместо них, вскрыл себе вены.

Солдаты после короткого расследования получили прокурорское предупреждение, а Хярма был оставлен на три дня в санчасти. Случай со вскрытие вен был не типичен для таких мест службы, хотя замполиты регулярно рассказывали дембелям о случаях, когда молодые солдаты расстреливали весь караул, или сбегали с оружием домой к любимым, или о повешенных в туалетах и сушилках "духах", не справившихся со всеми "тяготами и лишениями". Прокурорское предупреждение было тем самым "последним китайским", после которого неотъемлемо следовал дисциплинарный батальон или тюрьма в случае малейшего нарушения.

Солдаты это знали, но одно дело знать, другое дело иметь внутренний тормоз, как последнюю инстанцию.

Министр обороны

Служба после приказа в первый месяц не сильно отличалась от предыдущего срока службы. Всем солдатам было объявлено, что раньше майский праздников никто домой не уйдет, и споры о том, кто первый окажется дома, прекратились. Солдаты и сержанты дальше ходили в караулы, в наряды и на обеспечения, и не на кого было перекидывать свои обязанности.

На меня апрель подействовал по-своему. Отец, посетив меня, напомнил, что после армии мне надо будет восстанавливаться в институте, и рассказал, как он в последние месяцы службы готовился к вступительным экзаменам. Я решил не отставать и, поняв, что в полковой библиотеке учебники старше младших классов отсутствуют изначально, направился в святая святых высших курсов "Выстрел".

Библиотекарь оказалась женщиной очень приятной, но принципиальной.

Хранилищем книг курсов "Выстрел" имели право пользоваться только офицеры, и только начиная от начальника штаба батальона и выше. Мне пришлось долго убеждать работника информационной сферы, что я парень очень ответственный, сам житель культурной столицы, причем самого ее центра, и, хотя и моя должность намного ниже разрешенной инструкцией, даже готов оставить ей в залог свой военный билет, без которого я, естественно, не могу покинуть часть. Я также смог ей объяснить, что мне даже выгодно, если удостоверение останется у нее а залог, так как сей документ останется у нее на сохранении. Идея с военным билетом ей показалась удобной, и она согласилась выдать мне учебник. Поблагодарив женщину, я, читая на ходу учебник, возвратился в родную часть, где уже начиналось построение по поводу смены командира полка. Подполковник Сардылов был широк в плечах и силен в голосе. Статная фигура офицера, облаченного в военную форму, была видна издалека. Среди планок подполковника я не нашел боевых наград, но не это было главным. Подполковник сразу полюбил устраивать построения чуть ли не по два раза в день, от которых старый командир части уже отказался и редко радовал солдат своим присутствием. Я старался, как и любой солдат срочной службы, пропускать подобные мероприятия, где солдаты стояли столбом в течение получаса или больше, выслушивая бессмысленные для них указания и рекомендации. Но избегать всех построений мне, конечно, не удавалось.

– Ханин, бегом на построение. Кэп рвет и мечет, – кричал издали

Тараман, увидев меня, сидящего на скамеечке около чепка и читающего книгу.

– А мне что до этого?

– Приказал всех согнать. На плацу меньше половины полка. Дуй туда.

Я поднялся, зажал пальцем страницы учебника и побрел на плац.

Заходить в роту и оставлять там книгу времени у меня уже не было.

– В строй, в строй быстро, – ротный сильно нервничал. – Первая рота в карауле, а второй роты – кот наплакал.

Я встал в строй. Гераничев прибежал после меня.

– Что у тебя в руке? Почему с книжкой? Рехнулся?

– А куда я ее дену? Положить некуда.

– Около казармы положи.

– Не буду, я ее в курсовской библиотеке брал.

– Кто тебя вообще туда пустил? Там и офицерам-то не всем книги не дают.

– Я уже в курсе, что офицеры умеют читать только от начштаба батальона и выше.

– Ты опять?

– Нет. Снова, – буркнул я и показал глазами на кэпа.

– Полк!! Равняйсь!! Смирно!! – раздалась команда начальника штаба полка майора Машков. – Равнение на право!!

Машков доложил командиру полка о построении личного состава,

Сардылов отдал команду "Вольно" и пошел вдоль рядов. Каково же было его удивление, когда он увидел меня в первой шеренге строя с толстой книгой, в середине которой был вставлен указательный палец, удерживающий страницу.

– Ты совсем обалдел, сержант? У тебя с головой все в порядке?

Такой наглости – с книжкой на построение – я за свою службу еще не видел. Что читаешь, умник?

Не отвечая на поставленные вопросы, я поднял книгу так, чтобы кэп увидел титульный лист.

– Выгодский, – громко прочел подполковник. – Справочник по высшей математике. Хм… Да…

– В институте восстанавливаться надо. За два года все знания потеряны, товарищ полковник. Вот стремлюсь не опозорить армию на гражданке, – выпендрился я в очередной раз.

– Ну, тогда другое дело. Читай, учись. Хоть один человек в части реальным делом занят – к учебе в институте готовится. Учись, Гераничев.

– Есть! – махнул рукой к фуражке взводный. Его лицо и взгляд полностью подходили под указ Петра Первого гласящий, что

"подчиненный должен иметь вид лихой и слегка придурковатый, дабы умением своим не смущать начальство".

– Мы с тобой еще поговорим, – пообещал мне взводный, когда комполка отошел от строя.

– О высшей математике?

– О твоей дальнейшей судьбе, – зло ответил взводный и отвернулся.

– Рота, подъем!! Тревога!! – дежурный по роте надрывался.

– Какая нафиг тревога? Свет выключи. Пять утра.

– Тревога, тревога!! Дежурный по полку объявил тревогу.

– О тревоге предупреждают заранее. Дня за три, а потом с вечера.

Свяжись со штабом по рации и уточни. Может кто пошутил.

– Он не отвечает.

– Так позвони.

– Тоже не отвечает.

– Значит, нет тревоги.

– Но дежурный по части по рации сказал, что тревога в полку.

Я встал, натянул штаны и подошел к пульту связи. Связь не работала. Я посмотрел в окно бытовой комнаты. На другой стороне плаца в казарме, стоящей параллельно нашей, тоже ходили люди, но беготни видно не было.

– Знаешь, что сделаем, воин? Ты свет выключи на пару минут.

Сейчас определим, есть тревога или нет.

Дежурный щелкнул выключателем, и свет в расположении потух. Через несколько секунд погас свет в роте химзащиты и дальше, как по команде, дежурные, видя, что выключается свет в напротив стоящих зданиях гасили освещение в своих подразделениях.

– Вот видишь? – показал я пальцем на темные окна казармы. – Все выключили свет. Значит, тревоги не было. Ошибка. Десять минут сна потеряли. Рота, отбой!!

Через четверть часа крик дневального снова ворвался в дружный солдатский сон:

– Дежурный по роте на выход.

– Дежурный, почему роту по тревоге не подняли? Что за бардак?!

– Рация не работала.

– Рация? Разберемся. Рота, подъем!! Тревога!! Посыльные, бегом за офицерами. Построение на плацу с личными вещевыми вешками. Бегом!! – отдавал распоряжения капитан с повязкой дежурного по полку. -

Быстрее, черепахи!! Вещмешки хватаем и строимся на плацу.

Солдаты одевались, брали из каптерки вещевые мешки и уже слышали крики дежурного на следующем этаже. Взяв у старшины вещевой мешок, на котором значилась моя фамилия, я вышел на плац. Посреди плаца, расставив короткие ноги шире плеч, стоял человек с широкими красными полосами по бокам брюк и вышитой звездой генерал-майора на погонах.

– Что встали, товарищ сержант? В строй!

Я подошел к сослуживцам.

– Откуда взялся этот клоун?

– Не то из штаба округа, не то из…

– Разговорчики в строю, – к солдатам уже приближались бегущие офицеры.

– Какие прыткие наши командиры. Надо только вставить им поглубже, и бежать будут получше.

– Один за другим бегут, по званиям и должностям. Строем.

– Рота, равняйсь, смирно! – командир роты стоял перед строем. -

Товарищ генерал-майор, личный состав второй мотострелковой роты построен.

– Сорок минут, старлей. Сорок минут. А если нападение? Думаешь, под Москвой стоишь, так не нападут? Год тому назад немецкого летчика вот такие разгильдяи пропустили. На Красной Площади смог сесть. И все потому, что бардак в головах и вещевых мешках. Я в Вашем возрасте себе сапогами ноги до задницы стер.

Фразу можно было принять за истинную, так как ноги генерала, казалось, начинающиеся сразу от пуза, были коротки и кривы.

– Посмотрел Бог на его ноги и придумал колесо, – прокомментировал

Прохоров.

– Кто там рот открыл. Солдат, как фамилия?

– Рядовой Прохоров.

– Вы себя в зеркало видели? Все наши неприятности оттого, что у

Вас верхняя пуговица расстегнута. Выложить все из вещевых мешков.

По команде "Выложить все из вещмешков" солдаты должны развернуть плащ-палатку, которая обязана лежать в мешке и разложить на ней котелок, каску, ложку и кружку, которые должны быть в идеально чистом состоянии. Так гласит устав. На деле же в вещевых мешках чего только нет. Если в учебке сержанты еще как-то контролируют состояние вещевых мешком своих солдат, то в линейной части, где ими практически никто не пользуется, сидор заполняется всем, что валяется в каптерке.

– Таааак! – глаза генерала округлились, когда последние выложили все, что было в мешках. – Старлей, с чем у тебя солдаты в марш-броски выходят. Фамилия?

– Рядовой Намубеков.

Перед Немубековым прямо на плацу стояли шесть котелков с плотно закрытыми крышками.

– Скажи мне, рядовой Намубеков, где твоя плащ-палатка и зачем тебе шесть котелков?

– Не могу знать.

– А где каска? Ты в случае войны будешь котелок на голову надевать?

– Отставить смех! – ротный был очень серьезен.

Намубеков смотрел черными глазами на генерала и молчал.

– Открой котелки, сынок. И не делай умное лицо, ты же все-таки военный.

Запах, вырвавшийся из-под крышки первого котелка, отшатнул строй.

Запах, шедший из второго котелка, был не лучше первого.

– Ты из таких котелков есть собираешься или это новый вид неконвенционального оружия? – даже не улыбнулся генерал. – Ротный, сколько у тебя солдат в роте?

– Тридцать четыре.

– А почему я вижу только тридцать? Где еще четверо? Где остальные? Немедленно привести и всех отсутствующих построить в одну шеренгу. Нет, пусть встанут на крайний фланг. Им должно быть стыдно, что их товарищи уже Родину защищают, а они ни лыком, ни рылом. И найти всех, а то сам поднимусь и отыщу каждого по запаху.

– Тараман, бегом в роту, сюда всех остальных.

– Ты старшина? – уточнил генерал. – Тогда ты тут. Пошли человека за людьми.

– Ханин, – сказал Тараман.

Я, бросив вещмешок, сорвался с места в казарму. Найдя спрятавшихся в бытовке, сушилке и под кроватью солдат, я вытолкал их на улицу. Вещмешков на них уже не хватало.

– Вот. Еще и солдаты без оружия. Где ваши вещи, сынки?

– А каптерка закрыта. Старшина здесь, – выкрутился кто-то из вновьприбывших.

– Не надо из меня делать дурака! Я и так прослужил в армии двадцать пять лет! Старшина, посмотри. У тебя всего один солдат имеет нормально сложенный вещмешок. Один. Как фамилия?

– Рядовой Заздаев.

– Вот. Молодец. Настоящий солдат. Учитесь у него. А я не твою фотографию видел на первой странице "Красной Звезды"?

– Так точно. Мою! – улыбка Заздаева задевала мочки ушей.

Историю с фотографией знала уже вся часть. Во время моего наряда по роте к нам в расположение зашел замполит батальона с парнем в гражданской одежде. Через плечо гражданского висела большая кожаная сумка фотографа.

– Ханин, у тебя солдаты в роте есть?

– Только наряд.

– Выдели мне одного солдата на полчасика.

Понимая, что второго дневального пользы больше, чем от Заздаева, я предложил замполиту последнего.

– Только мне нужно, чтобы солдат был с автоматом, – сказал фотограф.

– Заздаев с автоматом? Это нонсенс.

– А ты выдай ему без патронов.

– И без бойка. А давайте я ему лучше метлу дам?

– Выдай автомат, каску, "лифчик" и плащ-палатку, – потребовал замполит. – Под мою ответственность.

Через полчаса мне солдата вернули с полным комплектом. А через месяц мы, получив журнал "Красная Звезда", увидели рожу стрелка по веткам на первой обложке с надписью "Рядовой Заздаев, отличник боевой и политической подготовки демонстрирует старшим офицерам высших курсов "Выстрел" имени маршала Шапошникова стрельбу из окопа".

– Вот сразу видно, что образцовый солдат, – подытожил генерал. -

Единственный вещмешок, который собран, как положено, – у него.

Товарищ солдат, объявляю Вам благодарность!

Заздаев стоял и улыбался.

– Ты чего, сынок? Что ответить нужно?

Заздаев улыбался и стоял, прижав руки по швам, и только шевелящиеся пальцы показывали его волнение.

– Сказать надо "Служу Советскому Союзу"? Забыл? Повтори.

– Что?

– Служу Советскому Союзу, повтори.

– Да.

– Не "да", а повтори: Служу Советскому Союзу, – уже начал нервничать генерал.

Заздаев скомкал первые два слова и громко произнес:

– Ссу Союзу.

– Вот и молодец. А остальные, ротный, у тебя никуда не годятся. У одного котелки грязные, у второго три плащ-палатки, у третьего четыре каски на один скальп. Наведи порядок в головах, а то с такими стрижками только Варфоломееву ночь делать. Вольно. Разойдись. Завтра утром снова повторим внезапную тревогу, проверим боеготовность ваших вещмешков.

Утром тревоги не было. Или генерала жена домой пустила, или желание вставать в такую рань у него прошло, а может быть и то, и другое вместе, но ни утром следующего дня, ни через день тревоги никто не объявлял, но спокойная жизнь при этом не наступила. Днем второго дня мы, возвращаясь из столовой с обеда, увидели непонятно-нервное передвижение офицеров части.

– Построились и идем длинным путем, вокруг,– быстро скомандовал

Стефанов. – Чего-то мне тут не нравится.

Мы, обойдя стороной казарму, вышли на плац и построились сами в два ряда рядом с уже стоящими солдатами и сержантами третьей роты, не поднимаясь в казарму. Постепенно построился весь полк. В казарму никто не рискнул войти, имея неясные предчувствия. Офицеров на построении не было.

– В первой роте министр обороны, – тихо сказал мне Тараман, пройдясь вдоль строя и переговорив с теми, кто уже обладал какой-то информацией.

– Откуда он там появился?

– Пока никто не знает.

Дверь казармы открылась, и на порог вышел генерал армии Язов. На широкой груди генерала висело несколько рядов орденских планок.

Звезды Героя на нем не было. Дмитрий Тимофеевич, как величали генерала армии надувал щеки и выпячивал нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок. Красное лицо тучного министра обороны демонстрировало явное неудовлетворение от увиденного в казарме.

– Кранты, – тихо сказал в сторону старшина.

– А какая нам с тобой разница? Раньше не отпустят, позже не уволят.

– Бояре дерутся – у холопов чубы летят.

За министром обороны на крыльцо вышел генерал-полковник, два полковника и лейтенант Умчанов.

– Замполит один в казарме?

– Похоже на то.

– Значит, будет или старшим лейтенантом или младшим, – пошутил я.

К казарме быстро подбегал замполит батальона. Приложив руку к фуражке, он представился.

– Попков, это твоя епархия. Разберись. Тут есть хоть один командир взвода? В этом полку вообще офицеры есть? – гремел над плацем голос рассерженного Язова.

Со стороны дороги, к казарме, где стоял правительственный лимузин и две Волги, рукой придерживая фуражку, бежал лейтенант.

– Куда он лезет? Герой что ли? – послышался голос рядом со мной.

– Ты взводный? – голос министра обороны не предвещал ничего хорошего для любого, кто мог оказаться перед ним в непосредственной близости.

– Никак нет, товарищ генерал армии. Замполит третьей роты…

– Попков, откуда тут столько замполитов? Как они так расплодились? Ты, Михал Данилыч, проверь, что тут вообще происходит.

Человечка своего поставь, чтобы разобрался и доложил. И где командир этой гребаной части? Я когда-нибудь его увижу?

С места, где мы стояли, была хорошо видна дорожка, идущая от штаба полка между клубом и столовой вдоль торца казармы к плацу. По дорожке бодро бежал кэп, за ним начштаба, замполит, два командира батальонов, командиры рот и взводные.

– Ты командир части? Ты сколько времени командир части? – не дождавшись положенного приветствия, рявкнул Язов, как только подполковник приблизился на расстояние, достаточное для того, чтобы видеть выражение лица министра обороны.

Сардылов быстро поднял правую руку, согнув ее в локте, посмотрел на часы.

– Уже два часа и двенадцать минут.

– В смысле?

– Я принял часть, товарищ министр обороны, чуть больше двух часов тому назад. Десять дней назад началась передача части, два часа тому назад я подписал документы о приеме полка под свое командование.

– Ты в рубашке родился, подполковник. Это тебя спасло.

Генерал-полковник Попков оставит тебе тут проверяющего. Мой приказ – полное содействие. Он будет проверять не часть, а твоих офицеров, которые шляются черте где и не могу навести порядок в одной единственной роте. А то я погляжу, вы тут распоясались. Такого бардака в казармах я еще нигде не видел. Кругом грязь, слякоть, сапоги валяются, бушлаты посреди дороги. Никакой наглядной агитации, никаких плакатов. Только какие-то черные тряпки на табуретах.

– Механики-водители только вернулись с обеспечения учебного процесса и…

– А по мне хоть от Господа Бога, но порядок быть должен всегда.

Тебе понятно?

– Так точно!

– Вот и давай, действуй.

Язов тяжело спустился со ступенек и пошел в сторону машин. За ним потянулась вся свита и старшие офицеры части. Младшие офицеры направились к своим подразделениям, обсуждая на ходу сказанное министром. Получив команды от офицеров рот, солдаты и сержанты разошлись по казармам, так же как офицеры, обсуждая по пути внезапное появление министра обороны в полку. Шустов – дежурный по первой роте был в самом центре внимания.

– Значит, сижу я на очке, вдруг крик дневального "Смирно". Вот я думаю: "Ротный вернулся", штаны, значит, натягиваю и к входу. А там

Язов стоит. Живой. Я его сразу узнал – его портрет у нас в ленинской комнате висит. Ну, я ему, что "за время Вашего отсутствия в роте происшествий не"… а он мне "Почему бардак в казарме?". А что я могу поделать – механики десять минут назад как вернулись, и все в душ. Все комбезы побросали. От этих комбезов можно заражение крови получить, стирай – не стирай. Механики… да вы сами все знаете, после них сразу всегда такой срач… пока еще уберешь.

– А дежурный по полку не знал?

– Нет. Никто не знал. Они вместо головного КПП к третьему подъехали, там чурки из пятой роты. Видят, что номер армейский и открыли, не спрашивая, а Язов вместо того, чтобы на курсы ехать, сразу в полк покатил. Я дежурному по полку звоню, говорю "У меня министр обороны в роте", а он мне: "Ты, шутник, на дембель тридцать первого декабря пойдешь".

– Во, прикол.

– Я замполита позвал, а дежурный и ему тоже самое. С трудом уговорили.

В роту вошел писарь штаба полка Крылов.

– Баснописец, а что в штабе?

– Я разговор этот слышал. Этот перепуганный лох дежурному по полку звонил, а тот не верит. Когда поверил, то стал звонить кэпу, а кэп ему: "Ты, капитан, так не шути, а то я тебя за такие шутки в старлеи разжалую". Навел шума Язов, будет, что вспомнить на дембеле.

– Но никого не тронули?

– Нет. Попков – начальник политуправления сухопутных войск, оставил тут полковника Андронова. Я этого полковника однажды на курсах видел, мужик грамотный, порядочный, профессиональный психолог, к любому подход найдет. И солдатам нечего его бояться, он все больше офицеров имеет, а за солдат стеной стоит. Даже, кому нужно, помочь может. Так что имейте ввиду. Хотя я бы от него все равно держался подальше. Кто знает, чего ему в голову взбредет?