Текст книги "Посланник смерти"

Автор книги: Александр Косарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мы дружно бросились к лебедке. Трос, за который мы так перепугались, и в самом деле несколько ослаб, но тем не менее было незаметно, чтобы он оборвался.

– Никак выскочил, дружочек? – с вожделением пробормотал я, берясь за ручку лебедки сам.

Последующие осторожные эксперименты с натяжением троса показали, что автомобиль, видимо, сдвинулся наконец-то со своего места и готов к извлечению на поверхность. Сон как рукой сняло. Минут примерно через двадцать стоявший на самом краю берега Михаил завопил истошным голосом:

– У нашей машины фары включились!

– Не может быть, – не поверил я, но тем не менее побежал к реке.

В первый момент мне показалось, что мой друг не ошибся. Совсем рядом с поверхностью воды, в том месте, куда уходила струна троса, светился мутный огонечек.

– Так это же наша бутылка, – наконец сообразил я.

– Ху-у, – выдохнул Михаил, – а я было подумал…

– …«Летучий голландец» из-под воды вылезает. Приключенческих романов начитался. Лучше неси сюда бревенчатые катки, минут через десять они нам понадобятся.

Мы вернулись к лебедке, и вскоре из воды начала выдвигаться черная, бесформенная во мраке ночи масса броневика. Наконец автомобиль приблизился к нам настолько, что до него можно было дотянуться с берега даже рукой.

– Хватит крутить, Михаил, – крикнул я, – не торопись, давай обсудим ситуацию.

– Что же тут обсуждать? – тяжело дыша, отозвался он. – Машина почти на берегу.

– Смотри, – сдернул я с торчащего кронштейна колеса дотлевающий светильник, – она же боком на берег идет. А что, если попробовать поставить ее на колеса?

– Так мы же еще часа два потеряем на этом!

– Да что ты, не больше часа. Давай сейчас еще малость вытащим его из воды, а затем ослабим трос, перекинем его вон через то дерево и снова натянем. Не пройдет и четверти часа, как он опрокинется и встанет на колеса. Я специально для этой цели прихватил из автомеханической мастерской шкив.

– Ладно, – махнул рукой Михаил, – говори, что делать-то.

– Ты продолжай подтягивать машину, а я пока привяжу тросом шкив к ветле.

Михаил устало кивнул головой и поплелся обратно к лебедке. Через некоторое время мы доложили друг другу, что каждый сделал свою часть работы.

– Переключи храповик на барабане, – сказал я, – и отпускай трос.

«Мерседес» лежал почти на берегу. Когда я подошел к нему, ночная мгла уже начала понемногу рассеиваться и можно было различить мутные, облепленные жидкой грязью узкие лобовые стекла машины. Я непроизвольно протянул к одному из них руку и стер налипший на него ил. Внезапно мне померещилось, что оттуда, из-за толщи бронированного стекла, на меня кто-то смотрит пристальным, немигающим взглядом. С испугу я отскочил в сторону, едва не вскрикнув.

– Ты что-то сказал? – окликнул меня сзади Михаил.

– Да нет, просто поскользнулся, – севшим голосом ответил я, поспешив к нему. – Дай-ка я теперь покручу, а то меня знобит.

– Ой, спасибо тебе, – устало проговорил он, – а то я уже рук не чую.

Пока мой приятель возился у костра, я торопливо крутил рукоятку в обратную сторону. Сматывая трос с барабана лебедки, я постепенно успокоился.

– Троса достаточно вышло, – объявил Михаил, – можно переворачивать.

Вооружившись куском изогнутой трубы, мы двинулись к автомобилю. Стараясь теперь лишний раз не смотреть на лобовые стекла, я поддел туго затянутый вокруг колеса трос и начал орудовать своим допотопным инструментом, стараясь его хоть как-нибудь ослабить. Когда нам удалось отцепить его от подвески, мы потащили его к висевшему наготове на суке шкиву. Пропустив через него трос, мы подтянули его к «мерседесу» с другой стороны и, убедившись, что его длины вполне достаточно, перекинули его через кузов. Потом зацепили его за трубу, которую вставили под рессору. Михаил принялся вновь наматывать трос на барабан, а я решил быстро перекусить. Доедая кашу с мясом, я услышал, как ветла натужно заскрипела.

«Только бы сук выдержал, – запоздало подумал я, – а то, если вся эта конструкция рухнет, шума будет на весь лес!»

Корпус броневика начал медленно отрываться от земли. Схватив валявшийся неподалеку крепкий кол, я просунул его в образовавшуюся щель и принялся изо всех сил помогать Михаилу поставить машину на колеса. Минут через семь или восемь «мерседес», пройдя точку равновесия, вздрогнул и с каким-то хрипящим звуком рухнул на все свои шесть колес, вернее, на то, что от них осталось. К нашему несказанному удивлению, три из них были еще во вполне рабочем состоянии. Гулко зашумела сливающаяся откуда-то из недр автомобиля вода.

– Вот немцы делали технику! Сань, ты только посмотри, ведь до сих пор надуто! – хлопнул он по колесу.

– Да уж, – кивнул я. А затем предложил: – Давай его почистим малость от грязи-то.

– Давай, – согласился он.

Разувшись, мы стали приводить в порядок наше приобретение. Смыв с корпуса грязь, мы убедились, что автомобиль действительно находится в очень приличном состоянии: то ли благодаря тому, что он рухнул в яму с илом, то ли потому, что он был изготовлен из прочной броневой стали. Фактически сильно пострадало только правое переднее колесо, да еще мелкие детали корпуса.

– Смотри, Миш, – присел я на корточки, – вот что снаряд твоего папочки натворил.

– Это просто фантастика, – зашлепал он своими ступнями по мокрой глине, – ты не представляешь себе, что мы с тобой только что совершили!

– Представляю, – ответил я, – только ты обувайся скорее, а то простудишься.

Пока он натягивал кроссовки, я обошел машину со всех сторон, в надежде найти дверь или люк сейфового отделения. Однако ничего, кроме двух узких боковых дверей кабины водителя, я не увидел.

«Ничего, потом отыщется, – подумал я, – не здесь, так в Москве, но мы его обязательно обнаружим».

Решив, что лучше будет оттащить автомобиль от воды, где он был на самом виду и неминуемо должен был привлечь к себе внимание, я подошел к лебедке и вновь взялся за уже опостылевшую рукоятку. Пока Михаил отдыхал, я, собрав последние силы, затаскивал «мерседес» в прибрежные кусты. И к рассвету он стоял метрах в сорока от воды и был надежно замаскирован ветками орешника и ивняка. Сил у нас осталось только на то, чтобы немного смыть с себя грязь и доплестись до палатки. Уснули мы мгновенно и спали до часу дня. Проснувшись, первый взгляд я бросил на укрытый подувядшей зеленью броневик. Убедившись, что он на месте и никто, пока мы спали, не покусился на нашу находку, я привел себя в относительный порядок и, попросив Михаила упаковать все наши пожитки, чтобы быть готовыми к срочной эвакуации, направился в мастерские, в надежде найти подходящий по грузоподъемности грузовик, который смог бы доставить нас на ближайшую железнодорожную станцию. В тот день нам явно везло. Едва я приблизился к знакомым воротам, как к ним с обратной стороны подъехал КамАЗ с прицепленной к нему пустой платформой, на которой обычно перевозятся морские 24-футовые грузовые контейнеры.

– Куда едем? – спросил я, вскочив на подножку притормозившей машины.

– В Курск еду, – выдохнул вместе с клубами папиросного дыма водитель грузовика.

– Попутный груз не возьмешь?

Как бы невзначай я достал из кармана пачку десятитысячных купюр.

– А что везти-то нужно? – лицо его перестало быть равнодушным.

– Поехали, – сказал я, открывая дверь кабины, – по дороге расскажу.

К пяти вечера нам удалось с помощью все той же лебедки втащить «мерседес» на платформу и закрепить его на ней толстой проволокой. Затем мы погрузили наши пожитки, привязав их веревками позади кабины, и поехали по направлению к Курску. Два часа, пока мы тряслись по шоссе Сумы – Курск, несколько подобревший водитель рассказывал нам о своей трудной и неудачливой жизни.

– Работы мало, зарплаты еще меньше, а цены-то как на дрожжах растут!

Выяснив в процессе разговора, что автохозяйство, в котором он работает, обслуживает по большей части грузовую станцию Курск – Товарная, я попросил его отвезти «мерседес» туда на погрузочную площадку. Водитель согласно кивнул и, в свою очередь, поинтересовался, зачем нам понадобилось тащить в Москву этот хлам.

– В музей везем, – быстро нашелся Михаил, – Советской армии. Они там новую экспозицию собирают, из старой техники, – добавил он для пущей убедительности.

Такое объяснение вполне удовлетворило водителя, и он вновь принялся жаловаться на нехватку запчастей и денег до получки. В половине девятого мы въехали на обширную территорию сортировочной станции. Водитель подвез нас прямо под громадный козловой кран, стоявший у одной из высоких платформ. Посоветовав, куда обратиться, чтобы ускорить погрузку, он поморгал на прощание всеми фарами и укатил. Михаил остался охранять наш скарб, а я отправился на поиски бригадира такелажной бригады. Отыскав его в маленьком прокуренном вагончике, я проделал перед его взором тот же фокус с пачкой денег, что и с водителем КамАЗа. Реакция его была вполне адекватной.

– Какие проблемы, мужики? – засуетился он и, смахнув со стоящей рядом скамейки чьи-то испачканные в извести брюки, сказал: – Присаживайтесь.

– Спасибо, но сидеть сейчас некогда. Подскажите лучше, как побыстрее довезти до Москвы мое неисправное транспортное средство.

– Вот незадача, – хлопнул себя по коленям бригадир, – московский-то лишь полчаса назад ушел. А что там у вас? – поинтересовался бригадир. – Легковушку перегоняете или что поболее?

– Не совсем, – неопределенно ответил я, жестом приглашая его к выходу, – скорее, нечто среднее.

Мы вышли из вагончика, и через пять минут бригадир с несколькими примкнувшими к нам по дороге грузчиками с интересом осматривали необычный груз.

– Так, парни, – повернулся он к своим подчиненным, – думайте, куда мы его можем пристроить.

– Может быть, в строительный эшелон? – предложил один из них. – Там некоторые платформы едва-едва наполовину загружены.

– Фи, – присвистнул бригадир, – так он когда еще сформируется!

– К утру должен отправиться, – ответил тот. – С керамического комбината полчаса назад звонили, обещали оставшуюся плитку подвезти еще до десяти.

– Ну, если так, – бригадир почесал затылок и повернулся к нам. – Поедете на закрытой платформе с плиткой?

Мы переглянулись и кивнули головами:

– Поедем, конечно, – сказал я. – Вы только погрузите нас туда поскорее.

– Тогда сейчас все устроим. Дохлый, – гаркнул он, – на кран давай! Степан, Костя, быстро стропите машину! Толян, вызывай маневровщиков!

Все сразу же засуетились и забегали. Мы же, не желая подвергать опасности наши мешки и сумки, поспешили оттащить их в сторону, тем более что в это время начали подъезжать груженные шифером грузовики и народу на погрузочной площадке резко прибавилось. Погрузка пресловутой плитки и нашей машины в придачу закончилась далеко за полночь. Когда мы с Михаилом наконец-то взобрались на подготовленную к отправлению платформу, часы показывали без двадцати минут три. По простоте душевной мы подумали, что прямо сейчас эшелон и отправится, но не тут-то было. Нас еще примерно час катали туда-сюда по станции, с грохотом и лязгом состыковывая с другими платформами, вагонами и цистернами. О том, чтобы отдохнуть после столь напряженного дня, не могло быть и речи. Наконец наступила относительная тишина, и мы догадались, что состав сформирован и нас скоро отправят. Мы распаковали лодку и надули ее днище. В результате у нас получился матрас, на который мы моментально и завалились. Накрылись мы развернутой палаткой. Уже перед рассветом вдалеке протяжно свистнул тепловоз, и эшелон со скрежетом тронулся в путь.

«Ну, слава тебе Господи, свершилось, – подумал я в этот момент. – Надеюсь, скоро будем дома».

Дальнейшие мои мысли спутались, и, сраженный усталостью, я крепко уснул. Мы никак не ожидали, что товарный поезд, на который мы с такими приключениями погрузились, будет тащиться до Москвы почти трое суток, но именно так и произошло. Что во всем этом было самое неприятное, так это то, что погода к утру испортилась и два последующих дня непрерывно лил мелкий, противный дождь. Поскольку укрыться нам было негде, пришлось установить на платформе палатку.

Когда эшелон пересек наконец Московскую кольцевую автодорогу и мы поняли, что наши мытарства подходят к концу, радости нашей не было предела. Мы выскочили из нашей отсыревшей конуры и принялись отплясывать безумный танец «вконец ошалевших путешественников», пересекших как минимум Тихий океан и завидевших родную гавань. Уже не обращая ни малейшего внимания на сыпавшую с неба морось, мы скакали по мокрым доскам платформы, издавая дикие вопли. Угомонившись, мы распихали наше имущество по рюкзакам и сумкам. Наконец заскрипели тормоза, зашипел выпускаемый из тормозов сжатый воздух и состав замер. Мы недоуменно осмотрелись вокруг.

– Куда же нас затащили-то? – проговорил Михаил, озираясь по сторонам.

– Понятия не имею, – сказал я, – но мне кажется, что мы где-то в районе Трех вокзалов.

– С чего ты взял? – удивился он. – Здесь такая глушь.

– А ты взгляни вон туда, – указал я на уходящие во тьму рельсы. – Видишь, вон там световые столбы, и в одном из них торчит что-то шпилеобразное. Мне кажется, что там гостиница «Ленинградская», что у Каланчевки. А нас с тобой загнали на какую-то грузовую станцию, и, похоже, на самые задворки.

– И что же нам теперь делать? – Михаил, как и я, не имел ни малейшего желания проводить еще одну ночь на платформе.

– Поступим так. Ты пойдешь звонить Туницкому. Скажи, что мы с броневиком в Москве, чтобы он срочно присылал охрану. Причем предупреди его, что если он не пришлет кого-нибудь до половины первого, то мы просто все бросим и уйдем.

– Хорошо, – согласился Михаил, – но, если ты не возражаешь, последнюю фразу я передам от твоего имени.

– Конечно, – кивнул я, – оставлять машину без присмотра нельзя. И если меня не сменят, то придется сидеть здесь до утра.

– Все понял, иду, – сказал Михаил, спускаясь с платформы.

– Запоминай дорогу обратно, – крикнул я ему вдогонку, – а то заблудишься.

Потянулись тоскливые часы ожидания. Но когда стрелки моих часов показали половину третьего, вдали раздались чьи-то крики. Я вскочил и прислушался. Кричали двое. Прислушавшись, я разобрал свое имя.

– Э-гей, – заголосил я в ответ, – я здесь!

Скоро заскрипел гравий и из-за недавно прибывшего состава с цистернами показался Михаил, а вслед за ним и сам Туницкий.

– Я здесь, – я спрыгнул на землю и призывно замахал им рукой. – Сюда!

Поздоровавшись со мной, Виктор Сергеевич достал из кармана фонарь и начал карабкаться по мокрым ступенькам платформы.

– Что вы так долго? – спросил я Михаила.

– Да мы здесь давно бродим, просто я заблудился, – начал оправдываться тот, – и увел шефа в совершенно противоположную сторону.

– Я ведь тебя предупреждал.

– Ну, извини, Сань, я не нарочно. Все эти поезда постоянно передвигаются с места на место, никак не поймешь, куда какой уехал. Зато я самого шефа к тебе привез.

Я оглянулся на платформу. Туницкий, пока мы разговаривали, зря времени не терял. Не обращая внимания на грязь и сырость, он метался вокруг «мерседеса», ласково оглаживая его бока.

– Вот это да, – восторженно бормотал он, – вот это класс! Даже не верится, что он пролежал столько лет под водой. А дверцы вы уже открывали?

– Нет, нечем было, да, честно говоря, и некогда, – ответил я.

– И правильно, – удовлетворенно потер он испачканные ржавчиной руки, – лучше не торопиться. Хорошо, просто отлично, – довольно постучал он кулаком по защитной решетке радиатора, – давайте поступим так. Вы с Михаилом Александровичем отправляйтесь отдыхать, а я выставлю здесь охрану и сегодня же утром перевезу эту лапочку к себе в гараж. Вот так. Ну а послезавтра, когда ей сделают защитную профилактику, мы с вами встретимся в гараже и вместе попробуем ее вскрыть.

– Прекрасно, – протянул я ему на прощание руку, – в котором часу встретимся? В девять, в десять?

Туницкий озабоченно наморщил лоб:

– Нет, давайте попозже, после двенадцати, а то мне еще в Земельный комитет с утра надо успеть.

На том мы и расстались. Я взял такси и поехал к себе домой, где весь следующий день приводил в порядок себя и свое изрядно промокшее и перепачканное снаряжение.

Глава пятая
Находки в находке

В назначенный час я вошел в контору Туницкого и у самых дверей столкнулся нос к носу с торопящимся куда-то Михаилом.

– А, Саня, привет, – крикнул он, проносясь мимо меня, – иди взгляни, что там с нашей машиной сделали.

Когда за ним захлопнулась дверь, я, недоумевая по поводу того, что за неполные сутки можно было что-то сделать с поржавевшим броневичком, повернул к гаражу нашего мецената. Я вошел и остолбенел. В центре гаража стоял наш бронеавтомобиль. Но то, что мы с Михаилом приволокли на старой платформе из-под Белгорода, и то, что я видел перед собой, отличалось одно от другого, как небо от земли. Я озадаченно присвистнул и начал обходить автомобиль вокруг. Пять уцелевших колес были надуты и подкрашены, а вместо изувеченного переднего подставлена скамеечка. Разбитые пулями зеркала заднего обзора были заменены на новые, а вся машина отполирована и покрыта каким-то темным маслянистым веществом, придающим всему грозному и в то же время по-своему элегантному корпусу особый армейский шарм. А когда я увидел, что заменены даже изуродованные передние двойные фары, то восторгу моему не было предела.

Один из механиков подошел ко мне и сказал вполголоса:

– Говорят, вы его из какой-то реки вытащили?

– Да, – кивнул я, – но что вы с ней такое сотворили?

– Это мы на пару с Василичем постарались, день и ночь трудились. Начальник-то наш ее еще не видел во всей красе.

– Просто уму непостижимо.

– Семечки, – засмущался механик, – он у нас и поедет, дайте только внутри покопаться…

– А кстати, – перебил его я, – внутрь кабины вы, случайно, не залезали?

– Нет, – ответил тот, – не было пока на то указания.

В этот момент позади нас послышались громкие голоса, и, оглянувшись, я увидел входящих в гараж Туницкого, Михаила и молодого парня – финансового директора фирмы. Виктор увидел тускло сияющий «мерседес» и от неожиданности выронил папку с бумагами, которую держал под мышкой.

– Виталик, Миша, вы видели, видели это чудо?

Не дожидаясь ответа, он, не обращая внимания на рассыпавшиеся по полу документы, бросился к броневику. Поглаживая его борта, он обошел вокруг машины раза три. Потом отступил метра на четыре и стал любоваться автомобилем со стороны. И только теперь заметил и меня.

– Александр Григорьевич, и вы, оказывается, здесь!

Все присутствовавшие в гараже дружно расхохотались, и мы пожали друг другу руки.

– Что ж, приступим к вскрытию, – объявил Туницкий. – Эй, Никита, – поманил он мастера, возившегося с полуразобранным УАЗом, – пойди-ка сюда.

Вихрастый парень лет двадцати пяти отложил инструменты и приблизился к нам.

– Никит, – обнял его за плечи Туницкий, – тут я слышал недавно про твои недюжинные слесарные таланты… по части открывания дверей.

Парень явно смутился и, нагнув голову, бросил исподлобья злобный взгляд на своих напарников.

– Да ты не бычься, не бычься, – засмеялся Туницкий, – сейчас я дам тебе возможность реабилитироваться. – Он подвел парня к «мерседесу» и, указав на дверцу у водительского сиденья, сказал: – Даю тебе целых полчаса, браток. Откроешь ее за это время – получишь у меня амнистию. Нет – тогда, увы, не обессудь. Да, и никаких лишних дырок, пожалуйста, – произнес он совсем другим, не столь дружелюбным тоном.

Мы отошли к небольшому верстаку и стали наблюдать, как Никита орудует своими отмычками. Скоро выяснилось, что ему нужна подмога. Один из рабочих должен был из специальной длинноносой масленки пролить периметр двери, а двое других – вставить некий изогнутый инструмент в отверстие, в котором ранее находилась отпирающая дверь ручка.

– Сейчас откроем, Виктор Сергеевич, – пробормотал Никита, – просто приржавело тут малость. Так, мужики, давайте-ка сверху и снизу подденьте дверцу монтировками, замок ее, кажись, уже зашевелился.

Через несколько секунд в ней что-то лязгнуло, раздался утробный скрежет и на нас пахнуло застоявшейся сыростью. Едва ли не отталкивая друг друга локтями, мы рванулись к доступной наконец для обозрения кабине. Поскольку я оказался к ней ближе всех, то меня буквально внесли в сильно проржавевшее, пахнущее гнилью помещение для водителя и сопровождающего лица. Руль, какие-то рычаги, остатки двух отдельных сидений – вот то, что предстало перед нашими алчными взглядами.

– Фу, ну и запашок, – отпрянул назад навалившийся на меня сзади Туницкий. – Ну-ка, парни, отпирайте и вторую дверь, – скомандовал он, – да почистите внутри малость.

Не прошло и двадцати минут, как его распоряжение было выполнено. Рабочие установили на капоте мощную переносную лампу, осветившую через лобовое стекло всю кабину. Мы вновь просунулись в нее. Ржавые остатки сидений были уже убраны, и запах стал менее ощутим. Мы с Михаилом влезли внутрь и принялись осматривать стальную стенку, отделяющую кабину от грузового отделения. Но сколько мы ни простукивали ее, не нащупали ничего, кроме грубых швов сварки. Осмотрев все, что было возможно, мы с Михаилом обескураженно переглянулись и выбрались наружу.

– Что, нашли дверь? – спросил Туницкий. – Или…

Взглянув на наши насупленные физиономии, он сразу обо всем догадался.

– Значит, не нашли, – проговорил он. – Ну вот вам, ребята, и задачка для ума: есть у нас сейф, и даже на колесах, но двери в нем нет.

– Должна быть, – воскликнул Михаил, – иначе получается полная ерунда! А может быть, вырежем автогеном дыру, и вся недолга? – предложил он.

– Нет уж, – запротестовал почувствовавший себя собственником Туницкий, – надо просто поискать повнимательнее. На крыше, например, смотрели? – повернулся он к механикам.

Возившийся в кабине Никита высунул голову наружу и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– А кто знает, для чего здесь этот рычаг?

Мы вновь сгрудились у кабины.

– Переключатель скоростей, «ручник», ручка привода переднего моста, а это что такое? – недоумевал Никита.

– Ты посмотри, куда кулиса от него идет, – посоветовал ему один из механиков.

– Да куда-то вниз, – подергал металлический стержень Никита. – Эй вы, – обратился он к своим товарищам, – загляните-ка кто-нибудь под днище.

Один из механиков опустился на четвереньки и проворно забрался под «мерседес».

– Ник, подергай за него еще раз, – крикнул он оттуда.

Никита энергично задергал рычагом.

– А днище-то здесь, кажется, двойное, – сказал механик, – поэтому и не видно ни черта, куда идет от него привод.

– Да ты ушами слушай, а не глазами смотри, – подал весьма оригинальный совет Туницкий.

Механик стал ощупывать днище.

– Стоп, кажется, есть. Вот здесь, – он постучал гаечным ключом по тому месту, где у каждой нормальной машины должен был бы располагаться бензобак.

Лампу с капота моментально опустили на пол, и все собравшиеся вокруг «мерседеса» люди, как по команде, полезли под его корму. Механик отчистил днище машины от налипшей грязи, и все мы увидели узкую квадратную щель.

– Ага, вот люк, – обрадовался Туницкий. – Иван, Федя, – скомандовал он, поднимаясь и отряхивая руки, – тащите-ка сюда домкраты, сейчас мы его быстренько выдавим.

– Виктор Сергеевич, – осторожно подергал я его за рукав пиджака, – можно вас на минуточку?

Я отвел Туницкого подальше от машины и зашептал ему на ухо:

– Послушайте, Виктор Сергеевич, совета опытного разведчика, не торопитесь, ради всего святого.

– Не понял, – удивленно посмотрел он на меня. – Почему?

– Мы же не знаем, что там внутри. А там может быть все что угодно, даже взрывное устройство. Да вы и сами можете оценить по тому, как хорошо сохранилась машина, что так же хорошо мог сохраниться и детонатор.

– Вот как? Что ж, Александр, ваше замечание и на самом деле не лишено смысла, – произнес он через некоторое время. Потом повернулся к «мерседесу» и, взмахнув рукой, крикнул: – Стоп, парни. Объявляю перерыв на полчаса. А вы, Михаил Александрович, подойдите сюда.

Втроем мы вышли из гаража и направились в офис.

– Мало того, что машина может быть заминирована, в ней вполне могут храниться и другие весьма опасные штучки, – продолжал нагнетать я обстановку.

– Например? – опасливо покосился на меня Туницкий.

– Да черт его знает, – разыгрывал я искреннее возбуждение. – Может быть, в ней немцы перевозили какие-нибудь отравляющие вещества, да только применить их не успели.

– А может быть, там что-нибудь ценное лежит… – вставил совершенно не понимающий моей тактики Михаил.

– Михаил Александрович, – перебил его я, состроив постную физиономию, – о чем вы говорите! Представьте себе – идет самое грандиозное танковое сражение Второй мировой войны. В воздухе висят сотни самолетов, ежеминутно гибнут сотни людей. Да будет ли кто-нибудь в такой момент возить туда-сюда какие-то ценности! Ведь на волоске висела судьба всей войны. Лично мне это представляется весьма маловероятным. К тому же вы упустили одну интересную подробность легенды.

– Какую подробность? – непроизвольно пододвинулись ко мне оба собеседника.

– Вспомните, – заговорщически понизил я голос. – Автоколонна, судя по рассказу танкистов, двигалась из нашего тыла, она прорывалась к основным силам немцев. Так?

– Именно так, – наконец-то включился в мою игру и Михаил.

– В таком случае вам должно быть совершенно ясно, что на нашей стороне никаких ценностей не могло быть и в помине. Перед столь крупным сражением из прифронтовой полосы заранее эвакуировалось все гражданское население, и ценности, разумеется, тоже. Теперь насчет немцев. Яснее ясного, что таинственная колонна проскочила в наш тыл, скорее всего, просто по ошибке. Но даже если предположить, что и не по ошибке… Вы подумайте сами, какой идиот повезет в самое пекло адской битвы золотишко! Понятно, что все мало-мальски ценное повезут в противоположную сторону.

– М-да, дела, – озадаченно проговорил Туницкий. – Так что же вы предлагаете?

– Мое предложение просто и логично. По соображениям безопасности мы должны вскрывать люк броневика сами, не привлекая никого из посторонних, ведь таким образом мы заодно сохраним и режим секретности. Что бы там внутри ни оказалось, об этом никто и никогда не узнает.

Виктор Сергеевич устало откинулся на спинку своего роскошного, обтянутого зеленой кожей итальянского кресла и задумчиво уставился в потолок. Михаил же открыл было рот, явно для того, чтобы мне возразить, но я незаметно подмигнул ему еще раз, и он, поняв, что я задумал что-то необычное, благоразумно промолчал.

– Вообще-то вы правы, Александр Григорьевич, – наконец сказал Туницкий, – лишних глаз нам не нужно. Но дело в том, что сегодня я никак не могу с вами остаться, меня квартальный отчет ждет. Его через три дня нужно сдавать, а у меня еще и конь не валялся.

– Жаль, – вздохнул я. – Что ж, тогда мы вдвоем с Михаилом попробуем вскрыть броневик. Не получится, – добавил я, заметив, что Туницкий насторожился, – завтра снова соберемся и обсудим, что делать дальше.

– Договорились, – сказал, поднимаясь со своего места, Туницкий, – я сейчас всех мастеров отправлю в цех – металл заготавливать, и вы сможете заняться машиной. А вечером, когда соберетесь домой, заприте гараж, а ключи отдайте охраннику. Впрочем, Михаил Александрович и так все знает. Я прикажу секретарше принести вам в гараж кофе и чай.

Примерно через полчаса мы с Михаилом остались в гараже одни. Прежде всего мы заперли ворота, затем уселись за стол и включили электрочайник.

– Слушай, Саня, – заговорил Михаил, – а вдруг там действительно есть взрывчатка или химия какая вредная?

– Господь с тобой, Миша, да не бери ты в голову эти бредни. Я все специально придумал, чтобы мы с тобой остались в гараже одни и могли без помех покопаться в чреве этого мастодонта. Да будь там внутри какой-нибудь самоуничтожительный заряд, немцы ни за что не стали бы сбрасывать броневик в воду. Зачем им это? А что касается ядовитых газов, то же самое. Они же видели наш танк и прекрасно понимали, что бронебойный снаряд легко прошьет кузов «мерседеса» вместе с баллонами. Да они бы все мгновенно разбежались от него, как зайцы от лисы. Нет, они совершенно не боялись того, что их автомобиль продырявят, а думали только об одном: как бы поскорее утопить его.

– Да что же там лежит-то? – нервничал Михаил.

– Чего зря гадать. Вот попьем сейчас кофейку да и посмотрим.

В полном молчании мы выпили по чашке растворимого кофе и, торопливо переодевшись в оставленные рабочими комбинезоны, заползли под кормовую часть броневика. Теперь, после предварительной расчистки днища, тонкая щель между стальной плитой и люком была хорошо заметна. Я вынул из кармана отвертку с довольно тонким жалом и попытался вставить ее в щель.

– Нет, не годится, надо бы поискать что-то более тонкое.

– Подожди, я сейчас принесу, – сказал Михаил, выползая наружу. – Стальная линейка тебе подойдет?

– Идеально, – ответил я.

С этой минуты мы четко распределили наши обязанности. Я остался под машиной и как бы возложил на себя обязанности хирурга, вскрывающего застарелый гнойник, а Михаил довольствовался ролью ассистента и медсестры одновременно. Взяв в руки поданную им полуметровую металлическую линейку, я принялся методично прощупывать ею щель люка по всему периметру. Но и тут меня ожидала неудача – линейка входила в нее не более чем на сантиметр, после чего везде натыкалась на преграду.

«Ага, – подумал я, – значит, люк открывается только внутрь. Следовательно, либо внутри сейфа должен постоянно кто-то находиться, что маловероятно, либо он каким-то способом открывался самим экипажем из кабины».

– Миш, сдается мне, что мы с тобой идем по ложному пути.

Я объяснил ему суть своих сомнений, и он со мной согласился.

– Давай еще раз осмотрим кабину, – предложил он.

– Нет, давай-ка предварительно обрызгаем щель специальной жидкостью, растворяющей грязь и ржавчину.

Сделав это, я перебрался в кабину, в которой уже вовсю копошился мой друг.

– Знаешь что, давай, для ясности, четко определим функциональное назначение всех сохранившихся рычагов и ручек, – предложил я.

Установив табуретку на место выброшенного сиденья водителя, я уселся на нее и положил руки на неплохо сохранившийся эбонитовый руль.

– Так, вот педаль тормоза, вот газа. Эта рукоятка явно идет от коробки передач, а вот эта штучка, похоже, управляла приборами освещения. Смотри, Миш, а ключ до сих пор еще торчит в замке зажигания. Надо бы его вытащить на память.

Но намерению моему не удалось осуществиться. Едва я взялся за головку ключа, как она отвалилась и осталась у меня в пальцах.

– Вот дьявол, все сгнило.

– Естественно, – развел руками Михаил, – сам понимаешь, разнородные металлы, вода, электрохимическая реакция, и вот результат.