Текст книги "Пятиконечные из созвездия Лиры"
Автор книги: Александр Глазунов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Теперь портреты менялись так быстро, что запомнить подробности было невозможно.
Сколько продолжалась демонстрация этой невероятной галереи, я представления не имею. Помню только, что круг внезапно стал пустым, в нем двигалась, словно дышала, зыбкая масса голубоватого тумана.
Зыбь понемногу бледнела, успокаивалась, сквозь нее стали медленно проступать ветви деревьев на фоне светло-фиолетового неба. В тот же момент будто лопнула тишина, которая до того плотно укутывала меня.
Я услышал голоса у костра.
Ошарашенный увиденным, я вернулся к ребятам. Неля что-то рассказывала, Виктор и Володя улыбались. Все было бы вполне обычным, если бы не это наваждение – перед глазами плавали портреты.
Особенно зримым выступало круглое лицо лысого человека с огромными ушами. Оно казалось страшно знакомым, и теперь я мучительно вспоминал, где я его мог видеть.
Мои мучения прекратила Неля. Как только она взглянула на меня – я сразу все вспомнил.
Этого человека, вернее, его изображение я видел в ее тетради, куда она зарисовывала свои «картинки».
Под этим портретом стояла подпись «Хранитель зоны».
Теперь я уже не знал – видел ли я все это наяву или мне почудилось?
Вокруг быстро темнело, и дежурная Татьяна не жалела дров. На небе проступали звезды. Как-то неожиданно и сразу зависла над поляной огромная желтая луна. Подобной я никогда не видел. Ее свет залил все вокруг.
На меня вдруг напала необъяснимая дрожь.
Очевидно, Неля что-то заметила, отозвала меня в сторону и тихо предупредила.
– На контакт надо идти спокойно, совсем расслабиться. Если что увидишь, то наблюдать надо под углом, скосив глаза…
Я все прекрасно понимал, но как мне овладеть собой? Как быть спокойным?..
Из дневника Натальи
После ужина сидели у огня. У меня было такое настроение – все петь хотелось. Физической нагрузки мне явно не хватает, ведь, как говорит мой великий учитель Герасимов, ходьба открывает ножные яньские каналы со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Днем болела голова. Я во все березки лбом стукалась, но березка не сосна, вытягивает плохо. Да еще все мерещилась сероватая «стенка» от дерева, к которому наша палатка привязана.
Взяла у Вии рамку, пошла – надо же, поворачивается, а через три метра замерла.
Сказала Вии, что наша палатка не просто в геопатогенной зоне, а почти на «узле», так как, когда шла поперек, рамка тоже поворачивалась почти рядом с палаткой. Все собираемся ее переставить – она на отшибе, но одолевает лень…
Вскоре у костра остались лишь мы с Субботиным и дежурная Татьяна.
К съемке мы были готовы, к ожиданию назначенного часа – тоже.
– Если вы до трех часов будете в лагере фотографировать, – попросила она, – может, вы отпустите меня поспать?
– Хоть сейчас отправляйся, – буркнул Володя. В голосе его опять послышалось раздражение.
Я недоуменно глянул на него, пытаясь понять, в чем дело?
– Нет, еще рано, – засмеялась Татьяна. – Вот в полночь начнете, я уйду, не буду вам мешать.
– Почему ты решила, что помешаешь? – спросил я.
– Контактировать, да еще в первый раз, лучше все-таки одним.
Субботин бросил окурок, спросил:
– Таня, тебе-то зачем поездки в зоны, контакты эти? Что они тебе дают?
– Просто интереснее жить, – задумчиво сказала Татьяна. – Мне даже кажется, что я начинаю лучше понимать себя, свои способности, возможности, появляется какое-то иное восприятие нашей обыденной жизни. После таких экспедиций вроде становишься душой чище, добрее к людям. Во всяком случае начинаешь относиться к ним с пониманием. Меньше обращаешь внимания на житейские мелочи. Я стараюсь понять, разобраться, что со мной происходит…
– Понять, разобраться, – рассердился вдруг Володя. – А дальше что?
– Как что? – удивленно посмотрела на него Татьяна. – Познаешь себя, а через себя и весь мир, вселенную. Так утверждали древние, и не зря, наверное. Самопознание – это еще и самоочищение.
– А по мне – надо приносить пользу людям, – отрезал Субботин, – это и есть дорога к Высшему Разуму, Богу. Служение ему – это и есть служение людям.
– По-моему, говорить и думать так – не вполне верно. Служение людям и служение Богу – не совсем одно и то же, – осторожно заметила Татьяна. – Хотя путей постижения истины много…
Субботин замолчал и, пока Татьяна не ушла спать, не проронил ни слова. Курил одну сигарету за другой…
– И ты не знаешь, зачем приехал в зону, – задумчиво сказал он.
Время приближалось к полуночи, скоро начинать фотосъемку, а я чувствовал, что от его упорного молчания и от этих вопросов сам начинаю заводиться и вот-вот взорвусь.
– Слушай, Володя, – как можно спокойней сказал я, – тебе не кажется, что ты задаешь дурацкие вопросы. На них так сразу не ответишь. Это все равно, что подходить к каждому и интересоваться, почему он любит смотреть на звезды. Почему тянет людей в космос? Зачем я приехал в зону?
Я не знаю – так получилось. И что жду от всего этого – тоже не знаю. Никто тебе не разложит все по полочкам. Все придет в свое время, не торопи события. И потом, Неля сказала, что на контакт надо идти спокойными, расслабленными, только тогда что-нибудь получится, а тут ты, как пружина заведенная… Так что кончай хандрить и давай начинать.
– Я только докурю…
Луна светила по-прежнему, и на очищенном от травы пятачке земли, окруженном белеющими палатками, было очень светло.
Несколько минут я вглядывался в ночной, настороженный лес, но никого и ничего не увидел.
Взяв за точку отсчета костер, я кадр за кадром заснял всю панораму лагеря, потом лес, небо.
Пленка кончилась, и я поднял кинокамеру…
Володя снимал со штатива, но, как мне показалось, вяло и неохотно.
Через полчаса он вновь сидел у костра и курил. Я продолжал снимать черноту и пустоту вокруг себя до двух часов ночи.
Спать совершенно не хотелось.
У костра я перезарядил фотоаппараты, кинокамеру, налил чаю. Володя от чая отказался.
Глядя на него, я подумал: а может, не такой уж дурацкий вопрос: зачем я приехал в зону? Однако зачем-то я здесь. Значит, именно это и надо было выяснить. Но как – этого я себе не представлял.
– Ну что, – я встал, – пора и на поляну… Ох, Татьяну же забыли разбудить.
Я побежал к палатке, только хлопнул по брезенту, как Татьяна отозвалась – сказала, что уже проснулась и сейчас выйдет.
Захватив аппаратуру, мы двинулись по тропинке в лес.
Нас сразу обступила темнота. Листва была густая, и лунный свет почти не добирался до земли.
Шли на ощупь, стараясь не зацепиться за корневища и ветви кустарника.
Вскоре глаза немного привыкли к мраку.
Пробираясь за Субботиным, я вдруг почувствовал странную боль в правом виске – с каждым шагом она становилась все ощутимее. Меня вновь охватило волнение, по телу побежала дрожь. В груди что-то напряглось и сжалось – я не мог избавиться от чувства, что сейчас все начнется… Володя остановился на самой опушке.
Поляна была залита лунным светом. Выходить на нее нам было строго-настрого запрещено. Предупредили, что пойдет мощнейшая, опасная для нас энергетика.
Субботин установил штатив, проверил фотоаппарат и начал ожесточенно тереть бороду.
– Ты чего? – шепотом спросил я.
– Знаешь, – тоже шепотом ответил он, – борода словно наэлектризована. Давай поздороваемся и начнем.
Мы громко поприветствовали наших космических «братьев», еще раз напомнили, что находимся здесь с ИХ разрешения, и начали снимать.
Кадр за кадром обрабатываю широкую поляну, небо, деревья. Руки немного подрагивают, да и сердце никак не может успокоиться.
Вокруг – тишина, только мы, топчась на месте, шуршим травой.
Субботин стрекочет автоматом – пленку уже не экономит. Вот опять перезаряжает аппарат.
Может, сегодня ему улыбнется удача?
– Ну вот, надо же!..
Отчаянный глухой возглас Володи заставил меня вздрогнуть. Я шагнул к нему. Он крутил в руках винт от штатива, с помощью которого крепится фотоаппарат.
– Столько лет служил безотказно, а тут в первый же день…
– Сделать ничего нельзя? – спросил я.
Он только раздраженно махнул рукой и положил штатив на землю.
Теперь с выдержкой в минуту уже не поснимаешь.
Удрученный, он продолжал фотографировать с рук.
Скоро у меня в двух фотоаппаратах закончилась пленка. Курить тянуло невыносимо.
Володя, словно прочитав мои мысли, вытаскивает пачку и протягивает мне.
– Ты что-нибудь видел? – спрашивает он.
Я, прикуривая, отрицательно мотнул головой. И кто его за язык тянул? Два слова сказал – настроение сразу упало. Сколько людей, просто гуляющих по улице, наблюдают НЛО или самих НЛОнавтов всех мастей, кое к кому они даже домой являются побеседовать, а тут объявили о пролете большого инопланетного корабля – и никаких зримых следов! Обидно!..
Удивительна все-таки человеческая психология. Давно ли я терзался сомнениями, беспокойством от сознания того, что придется неизвестно с кем контактировать; что уже достаточно примеров, когда встречи с «инопланетянами» кончались далеко не безобидно; что в Космосе существуют не только добрые, но и злые силы и предельная осторожность в общении с НЕЧТО, неизвестным и даже в малой степени непознанным, – главное условие, чтобы не навредить самому себе и другим.
И вот все разом забыто, отброшено, грудь теснит обида на НИХ…
Почему ОНИ не могут показаться? Именно мне, а не кому-нибудь другому?!
Страха мы, действительно, не испытывали. Было лишь нестерпимое желание увидеть, услышать, ощутить!..
Мы молча курили, до боли в глазах всматриваясь в черноту леса, в чистое звездное небо, в пустынную темноту поляны, в середине которой застыло черным пятном одинокое дерево.
Вокруг уже уменьшившегося и побледневшего диска луны подрагивало серебристое сияние.
Затоптав окурок, я взял кинокамеру и, снимая, через окошечко видоискателя в том же порядке прошелся по хорошо изученным местам.
И вдруг…
Сказать, что я замер и перестал дышать, – значит не сказать ничего – на фоне деревьев я увидал движущиеся туманные силуэты!
Опустил камеру, потер глаза – лес стоял непроницаемой стеной, ни на которой, ни за которой ничего и никого не было видно.
Субботин все так же продолжал снимать над поляной.
Мысли мои путались, состояние какое-то двойственное.
Я столько прочитал о всяческого рода контактах, что, кажется, уже мог отличить невероятное действительное от действительно невероятненького, сплошь придуманного…
Но, верно говорят, одно дело судить других, и совершенно иное самому оказаться в подобной ситуации.
Я не знал, что и думать, вернее, не знал, могу ли я верить своим глазам, дважды видевшим за один вечер то чреду странных портретов, то движущиеся туманные силуэты?
Разум отказывался верить!
Но, с другой стороны, ведь именно меня и Субботина пригласили фотографировать – значит, то, что я видел в видоискатель кинокамеры, может быть вполне нормальным? Ведь в конце концов для того мы сюда и призваны, чтобы зафиксировать Контакт, ведь это нам и обещано!
Я вновь прильнул к окуляру и повел камерой по кромке темного леса.
Четкие, хотя и туманные, силуэты, похожие на людские, вновь возникли в том же квадрате.
Они шли цепочкой, словно спускались по лестнице.
Двое последних держались за руки.
Мне показалось, что один из них – женщина.
Всего силуэтов было семь или восемь.
Они шли, как будто прощупывая прочность опоры под ногами, – были похожи на призраков, возникших ниоткуда и уходивших в никуда.
Сердце бешено колотилось.
Что это? Галлюцинации? Тогда почему эти фигуры возникают только в видеоискателе камеры?
Кто ОНИ?!
– Ну что, пошли? Время вышло, хватит…
Голос Володи отвлек меня.
Когда я вновь глянул в видоискатель, там было пусто.
Молча я пошел следом за ним через лес к костру, где сидела невозмутимая и добродушная Татьяна.
Из дневника Татьяны
27 августа, утром, сдала дежурство. Ребята ночью фотографировали. Ночь была чудная – теплая, светлая. Чтобы скоротать время, вымыла голову, причесалась.
С ребятами на поляну не ходила, так как ожидаемый пролет, предсказанный Мелей и Впей, мне наблюдать не рекомендовали в связи с моей порчей..
Ребята легли спать в 5. 45 утра.
Утром меня сразу же взяла в оборот Татьяна. Она первой начинала обследование. Пульс – 78, дыхание задержал на 75 секунд, потом ответил на вопросы.
Настроение у меня было отличное, хотя спал всего только три часа – это и отметил в блокноте.
Но когда вытащил градусник, удивился – 36, 2. Упадок сил? Ничего подобного! Я готов был горы свернуть.
В чем же дело?
Татьяна, узнав об этом, рассмеялась. Оказывается, у Виктора, Вии и у нее самой температура тоже чуть выше 36.
– Думаю, что это следствие ночного контакта, – сказала Вия.
– Так мы же только с Субботиным были!
– Я тоже, – поправила меня Таня. – Сегодня у меня биополе до метра выросло. Самочувствие просто прекрасное.
– Кое с кем ОНИ ведут индивидуальную работу, – заметила Неля. – Даже во сне, и это воздействие очевидно.
Вия отозвала меня в сторону, чтобы замерить биополе, сунула в руки блокнот, и я записал по чакрам все эти имеющиеся у меня плюсы, минусы и нули.
– Ого! – воскликнула Вия. – Общее биополе у тебя более двух метров. Вот тебе и доказательство ночного контакта. Кстати, – отбирая у меня блокнот, сказала она, – утром, проснувшись, я спросила у СВОИХ, был ли у тебя контакт? ОНИ подтвердили. Утверждают, что и снимки получатся.
– А у Субботина?
– Что касается Володи, – вздохнула Вия, – то у него вряд ли что выйдет на этот раз. Говорят, он был слишком возбужден. Это, конечно, влияние зоны и, между прочим, не на него одного, – она усмехнулась.
– Конечно, занервничаешь. С самого начала сломался штатив…
– Да? – удивилась Вия. – Странно… Иди, Неля зовет. Интересно, какие она найдет у тебя изменения.
Неля сидела на пеньке у двух сросшихся берез, к стволам которых был прикреплен кусок белого материала. Я удивился – раньше она обходилась без него.
– Попросила Виктора натянуть, – объяснила она, открывая папку с моим «личным делом», какие она завела на каждого. Туда она заносила результаты измерений, а также эмоциональное состояние. – Солнце яркое, ауру плохо видно, на белом фоне куда лучше. Садись к экрану и поверни голову в профиль.
Спектр излучений вокруг моей головы она зарисовывала цветными карандашами. Пользовалась, в основном, желтым, оранжевым, голубым.
Это она зарисовывала ежедневно, хотя я ни разу не видел, что же сияет над моей головой.
– Теперь смотри на меня…
Я повернулся. Интересно, что же у нее там получилось?.. Между тем все приступили к завтраку. Чувствовалось, что настроение у всех подстать погоде – безоблачное.
– Вия, – Неля оторвалась от рисунка, – если можешь, подойди ко мне.
Когда та подошла, она протянула ей лист.
– Смотри, у него на правой стороне головы как бы «вырос бугорок», а сзади полукругом, от виска до виска, идет «энергетическая клемма». Его аура стала очень похожа на твою с той лишь разницей, что у тебя «энергетические бугорки» справа и слева. Я так думаю, Глазунова готовят в контактеры.
– Похоже на то, – кивнула Вия. – Я сегодня у СВОИХ уточню. С утра ОНИ мне сказали, что у него был очень удачный контакт. Ладно, посмотрим…
Я слушал их и ничего не понимал.
Меня готовят в контактеры?
С кем?
Кто ОНИ, которые надстраивают над моей головой какие-то бугорки и клеммы?
Нет, ни страха, ни раздражения я не испытывал. Наоборот! Я просто хотел получить ответы на весь этот водоворот вопросов. Понять, что происходит.
– Иди сюда, – позвала меня Неля. – Садись рядом. Давай запишем, что ты наблюдал ночью. Какие у тебя были ощущения? Судя по всему, с тобой они здорово поработали.
– Ты хотя бы объясни, кто ОНИ?
– Твои контактеры ВЦ.
– Откуда?
– Не знаю, – улыбнулась Неля, – У Вии потом спросишь, она выяснит. Что ты видел ночью?
Я рассказал о портретах, которые довелось увидеть накануне ночной съемки, о силуэтах в видоискателе кинокамеры.
Неля все записала, задала уточняющие вопросы…
С Вией поговорить мне, однако, не удалось. Виктор решил отправить к сопке Крутой еще одну группу: Ивана, Наташу, Вию и Игоря.
Разговор пришлось отложить до вечера.
В лагере скоро наступила тишина.
Виктор занимался заготовкой дров – целую поленицу сложил. Зимовать, что ли, здесь собрался?
На тропинке среди высокой травы показалась Татьяна – она провожала группу.
Увидев, что Неля собирается идти на речку мыть посуду, она предложила ей свою помощь.
У нее, видно, в крови всем помогать, обо всех заботиться. Без дела она сидеть не любит.
– Субботин все спит? – спросила она.
– Спит, – вздохнул я.
Мне так хотелось перезарядить фотоаппараты, упаковать отснятую пленку, а он будет целый день спать!
Однако я ошибся.
Минут через двадцать Субботин уже сидел у костра и курил – мрачный, неразговорчивый.
Потом молча поднялся и отправился на речку умываться.
Из дневника Натальи
День – загляденье: синева, простор. Опять вышли на маршрут к сопке Крутой – Ваня, Вия, Игорь и я.
Шли по вчерашней тропе, только не лезли в кусты – за два часа отмахали больше, чем вчера за целый день.
Ирисы здесь цветут целыми полянами; есть герань лесная, какая-то трава с метелками, как таволга, и громадными пятилапчатыми листьями – она выше головы…
Оглянешься назад – озеро, горы, кругом солнце. Жизнь!
А потом вдруг гора стала вырастать до небес, и вот мы уже у ее подножия.
Места пошли совсем другие, непохожие на те, где мы стояли лагерем, – живые, радостные. Березки, правда, все кривые, изломанные, как души человеческие, но иной раз оглянешься – просто среднерусье! У самой горы раскинулась громадная ирисовая поляна, внизу речка, рядом лесок – вот где ставить палатки и жить!
Поднялись на гору до снежка. Там две ложбины сходятся и в обоих лежит снег. В одной сверху прямо-таки пещера образовалась, согнувшись, в нее можно войти. А вокруг цветы – мы с Вией просто с ума посходили. Я все выкапывала, а она веточки собирала. Здесь и родиола, по склонам еще розово цветут крохотные рододендроны; ива-малютка с трогательным серо-сиреневым пушком; колокольчики, фиалки – чего там только не было!
Солнце припекает, а уходить не хочется…
Обратно летели как на крыльях.
За час с небольшим прошли путь, на который затрачивали более 2, 5 часа. Даже место нашли, где привал устраивали. Расслабились – отсюда, мол, быстрее чем за час дойдем, еще шести не будет, ужин не сварят. И… получили по заслугам – потеряли тропу, несмотря на то что по пути к сопке веточки заламывали. Забрались в кусты, потом в травяные джунгли, укрывшие нас с головой, и вышли на знакомую дорогу, когда у всех у нас языки были на плечах..
Вернулись в лагерь где-то в половине седьмого, быстренько с Вией искупались, пока солнце не село, потом поужинали.
А обследование? Я сказала, что после ужина сразу нельзя, в результате проводили измерения уже в девятом часу при свете фонариков.
Потом спать бы, а сонливость прошла, опять сидели у костра.
Надо же, мы с Субботиным идем в ногу, как два брата-близнеца.
Как показали результаты измерений, не только биополе стало у нас одинаковое, но и температура, давление, даже пульс.
К вечеру Володя ожил, начал шутить, хотя причины перепада его настроения мне совершенно непонятны.
Очевидно, основную роль сыграл разговор с Нелей.
После обеда она позвала Володю к себе в палатку, и они проговорили там больше часа. Когда он вышел, я поинтересовался у него, не говорила ли Неля, будем мы сегодня фотографировать или нет.
– Должны, – кивнул Володя, – но они с Вией еще время уточнят… Жаль, штатив полетел, такой груз с собой тащил…
– Ладно, не переживай, это не самое страшное.
– Да я не переживаю, – отмахнулся он. – Слушай, Неля сказала, что и у тебя есть свои контактеры. Откуда?
– Если бы я знал! Вия обещала у СВОИХ выяснить, так она с ребятами к сопке ходила.
Субботин с минуту молча курил, потом поднял голову и тихо произнес:
– Неля утверждает, что съемка ночью у меня не получилась – не надо мне широкоугольный объектив ставить, – Володя нахмурился. – Ей сказали, что я захватил в кадр то, чего видеть нам не положено, у НИХ есть свои секреты. Береги пленки…
Я был поражен тому, как спокойно Володя воспринял неприятную и досадную для него новость. Я боялся, что, узнав об этом, он вообще откажется от фотосъемки. Зона есть зона, и вряд ли в чем-то его можно было обвинить. Но он оказался сильнее.
– Володя, признайся, ты-то сам веришь в эти контакты неизвестно с кем? – спросил я.
Он вытаращил на меня глаза.
– Да если бы я не верил, меня тут бы не было. И в Пермскую зону не пошел бы. Ведь что-то тянуло меня туда? Оказалось, не зря.
– Что значит не зря? – не понял я.
– В Пермской зоне я узнал, что у меня свой контактер ВЦ из созвездия Треугольник, зовут Анаэль. Неля и здесь видела ЕГО. Говорит, высокий, темноволосый, с усиками.
– И ты до сих пор молчал? – не на шутку рассердился я.
– А чего болтать? – пожал плечами Субботин. – Сам только узнал, что Анаэль здесь. Надо будет попросить Нелю или Вию связаться с ним. Узнать хоть, что представляет из себя ЕГО цивилизация. И они у СВОИХ тоже бы выяснили… Я с кем попало контактировать не буду.
– А как ты узнаешь?
– Понятия не имею. Неля что-то приболела, температура вроде поднялась…
Я с нетерпением ждал вечера, возвращения Вии. К ужину группа вернулась. Мы узнали, что место для новой стоянки найдено.
– Ваня, – мрачно взглянув на него, сказал Виктор, – кровь из носа – нужна связь. Завтра утром и вечером работай на рации, вызывай, пока не добьешься ответа.
Иван молча кивнул и направился к своей палатке. Выглядел он уставшим.
Во время ужина Неля объявила, что в зоне появилась новая энергетика – она видела зарождавшиеся шары.
– Здесь много чего творится, – задумчиво сказала она, но в подробности вдаваться не стала.
Из дневника Нели
Эмоциональное состояние нашей группы таково: Вия – ровное, Глазунов – плюс, Виктор – отличное, Иван – норма, Наталья – восторженное, Игорь – плюс, Субботин – более спокойный, но до подъема далеко, у меня – минус, Татьяна – плюс.
Мне предоставили возможность отдохнуть, спала с 14 до 16 часов. Теперь знобит. Температура держится, и боли в области сердца – это, вероятно, душа ноет (сама виновата, ведь знала, что к Виктору нельзя обращаться с просьбами, в результате – настроение нуль).
Поговорила с Субботиным, постаралась все ему объяснить. Сразу и самой стало лучше.
Боже, до чего мы нетерпимы друг к другу!
МОИ сказали, что с Володей работают представители ВЦ – иногда один, иногда двое. Объяснили, что ИХ цивилизация не совсем высоко духовная, но ОНИ работают над совершенствованием свой духовности. ОНИ чаще других бывают в районе сопки Крутой. Сказали, чтобы я готовила Володю к встрече с представителями ВЦ. Я предположила, что идет отработка (то есть проверка) его кармы. ОНИ подтвердили это.
Дальше произошел такой разговор:
– Я должна сказать ему об этом?
«С этой целью и сообщаем. Мы работаем над его восприятием, это связано с его нервной системой».
– Он изменится в лучшую сторону?
«Некоторые негативные черты уйдут. Это даст возможность быстрее реализовать его желания».
Желания, направленные на благо людей? «Все вы делаете одно дело».
Он станет контактером?
«Все, кто получает информацию извне, являются контактерами. Ну и словечко выдумали…»
Все участники нашей экспедиции разделены на так называемые группы. По спектру ауры Вии (ее ступень) немного подходит Глазунов, с ним тоже идет работа. Это первая группа. Ко второй можно отнести Ивана, которому следует многое осознать, точнее, стать более чувствительным, добрым к людям. Третья группа – это я, Виктор, Игорь, Татьяна. У нас другая энергетика, цвет гаммы ауры.
Субботин пока не определен, с ним идет работа, но по цветовой гамме ауры он ближе к третьей группе.
И есть четвертая – Наталья, которая тоже еще не определена, но все здесь происходящее даст ей повод для размышления, оценки и определения своего пути в дальнейшем.
Сегодня ночью якобы будет формироваться наша общая энергетика. Энергетика нашего взаимодействия – «Я» экспедиции.
Время съемки указано такое: Глазунову с 24. 00 до часа ночи. С часа ночи внимательно прислушиваться к себе, к своим ощущениям.
С 3. 00 до 4. 05 фотографирует Володя.
Вечером ко мне подошел Субботин, и я показала ему, где ночью снимать – между деревьями в лесополосе и небо в трех местах. Лучше работать одному – снимки для него. Пожелаем ему терпения…
Сегодня после ужина чай пили долго.
Иван, сидя на корточках, поджаривал на углях кусок хлеба, нанизав его на рогатую ветку. «Гренки по-камчатски» пользовались успехом. Виктор каждый вечер предупреждал: «Не хватит хлеба, не жалуйтесь».
Подсев к Вие, я поинтересовался, можно ли спросить про моих контактеров?
– Давай выясним, кто тобой занимается, – вытаскивая рамку, сказала она таким тоном, словно речь шла об обращении в адресное бюро.
Я на всякий случай вытащил блокнот и ручку.
Ребята с интересом наблюдали за нами. Субботин даже придвинулся поближе, не спуская глаз с рамки Вии.
Она и на меня подействовала завораживающе. Когда она неожиданно качнулась в руке, я замер.
– Есть ли контактеры у Глазунова? – негромко заговорила Вия. – Отвечают, что они здесь, – она несколько удивленно усмехнулась. – Интересно… Сколько ИХ работает с ним?..
Дальше я уже не отрывал авторучки от блокнота. Строчки ложились неровные, змеились по бумаге наподобие лесных троп, буквы косили и прыгали. Впрочем, как и мысли… Особенно, когда Вия спрашивала, что я хочу еще узнать.
Если бы я знал!..
«Двое – мужчина и женщина, Каной и Линея, созвездие Лиры, система Двойной звезды. Прямой телепатический сигнал у него пока не работает, поэтому отвечаем через чужого контактера. Глазунов может нам доверять, мы не первые, кто вступает с ним в контакт. Те, кто был до этого, лишь провели его обследование методом сканирования. Мы решили воспользоваться ситуацией и поработать с Глазуновым. Эта работа, по всей видимости, будет очень длительной, если все пойдет хорошо…
Прибыли мы сюда небольшим отрядом, выполняем обычную работу. Можете считать, что сейчас наступило наше дежурство. Занимаемся мы экологическими проблемами, с которыми на Камчатке пока благополучно. Нам интересно наблюдать стихийные явления общепланетарного масштаба. Но это не самое главное, так как среди нас нет специалистов.
Наши тела материальны, состоят в основном из белков. В нашем созвездии таких, как мы, немного, остальные несколько другие.
Наша группа имеет свою базу на околосолнечной орбите, она класса сферических станций – очень большая и способна одновременно принять шесть кораблей. Но для жилья она не приспособлена, хотя жилые помещения для обслуживающего персонала сменных команд есть.
Станция выполняет технические функции, когда идет замена групп.
Впрочем, такое случается нечасто, и она в основном пуста.
Станций такого класса на околосолнечной орбите мало, поэтому они используются некоторыми цивилизациями Космического Содружества, имеющими с ним договоры».
– А что я увидел при фотосъемке?
«То, что вы „видели“ здесь – обычный дежурный спуск. Нельзя сказать, что эту точку используют часто, но мы периодически посещаем это место, как и многие другие. Подобные места покрывают всю планету.
Мы хотели, чтобы вы задавали нам вопросы. Если хотите работать с нами самостоятельно, возьмите рамку в руки, у вас есть для этого хорошие данные. У нас нет ни позывных, ни звонков. Контактер должен быть способным к телепатии…». Вия сунула мне рамку.
Я сжал ее в руке, хотел уже что-то мысленно произнести, обратиться к моим далеким «друзьям», но понял, что в этот момент я не только к телепатии неспособен, но и соображаю довольно туго.
Беспомощно взглянул на Вию, она все поняла.
– Какая работа мне предстоит?
«Чтобы определить область приложения ваших сил, надо изучить ваши способности и возможности контактера. Попробуем создать условно рефлекторную дугу, способствующую телепатическому контакту.
Если, конечно, это окажется целесообразным и будет нам разрешено, так как подобные внедрения выполняем не мы. Но готовы дружить и работать.
Если кто-то с нашей стороны заинтересуется вашим экземпляром, у вас вместе с нами будут другие контактеры…»
– Подожди, – сказала Вия, переводя дыхание, – ОНИ просят прощение за слово «экземпляр», которым назвали тебя, говорят, что не следует обижаться, потому что в ИХ этике в отличие от контактеров из созвездия Лебедя – о «моих» говорят – не считается, мол, зазорным называть человека «экземпляром». Однако, уважая наших собратьев и тебя лично, ОНИ обещают больше не употреблять это слово, что они действительно относятся к тебе по-другому, чем «ребята» с Лебедя. Говорят, что не отлынивают от задач, связанных с охраной Земли. Да, еще говорят, чтобы мы не торопились, время у НИХ есть.
– Что там насчет экологии? – спросил я, глядя на мерно покачивающуюся в ее руке рамку.
«Наша исследовательская программа иногда вступает в противоречие с требованиями земной этики, и мы отдаем себе в этом отчет. Однако считаем, что наши действия способствуют сохранению человека и, несмотря на их внешнюю неприглядную сторону, не могут нанести ущерба ни личности, ни окружающей среде. Вы должны понять, что экологическая обстановка на Земле грозит срывом Большого Эксперимента. Кроме того, потеря возникшей на Земле цивилизации практически невосполнима, хотя подобные цивилизации имеются на других „землях“».
– Что они имеют в виду под Большим Экспериментом? – спросил я, дописывая последние слова.
– Ну, тут уже «мои» добавляют, – сказала Вия. – Мол, о Большом Эксперименте мне известно. Чтобы не терять времени, ты потом можешь у меня все выяснить.
– Хорошо. Дальше…
«Кроме того, Земля выполняет некую функцию, о которой у вас знают немногие. Мы не уполномочены сообщать об этом. Земля отличается от других планет такого же типа большой неуравновешенностью „светлых и темных сил“, если говорить на вашем языке. Можете считать, что это неравновесие создается почти исключительно вами же, хотя некоторую долю участия принимают и другие представители Космоса. Но мы не „темнушники“, не думайте о нас плохо. Здесь, на Камчатке, у нас есть свои контактеры, с которыми некоторые члены нашей команды активно работают. Попутно в наши обязанности входит сканирование некоторых людей на той территории, где мы бываем. Чаще всего подходящих контактеров берут под опеку наши исследователи.
Эти контакты не носят длительного характера, но дают очень много для изучения эволюции и наследственности человека. Поскольку мы принадлежим к белковым материальным сущностям, на вашем примере мы можем изучать некоторые перспективы, касающиеся нас самих.
Ведь таких планет, как Земля, достаточно много, и у нас есть возможность их заселять. Очень часто такие планеты в качестве эксперимента засеваются примитивными представителями мира простейших, вроде ваших амеб…»
