Текст книги "Шкатулка императора"

Автор книги: Александр Асмолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава XI

Деловое утро в Москве издревле начиналось рано. Озорные окрики извозчиков, солидные баритоны кучеров дорогих экипажей и протяжные басы погонщиков ломовых тяжеловозов, запряженных в груженые доверху подводы, сменяли колокольные перезвоны над белокаменной. Соблазнительные запахи свежих калачей, кулебяк и бубликов, продававшихся с лотков бойкими молодцами в ярких одеждах, рано заполняли улицы, площади и переулки столицы. Особенно соблазнительно это было зимой, когда скудное декабрьское солнце еще только золотило купола церквей, а морозный воздух уже наполнялся ароматами свежайшей выпечки. Торговый и служивый люд ручейками стекался с окраин, образуя потоки и целые реки на центральных проспектах города. Москва не позволяла себе долго нежиться в теплой мягкой постельке, подобно чопорному аристократическому Питеру, куда по высочайшему указу стекались богатства с бескрайних просторов России, а позднее – половины Северной Америки, вплоть до Флориды. Москва знала цену трудовой копеечке и воспитывала бережное отношение к ней у всех своих многочисленных жителей.

Софья Львовна была одной из них. Даже выйдя на пенсию, она не могла побороть в себе жажду деятельности. Дама в возрасте не могла смотреть бесчисленные сериалы или ток-шоу, читать слезливые или криминальные романы, ей нужно было нечто особое, вынуждавшее рано вставать и заниматься делами до глубокой ночи. Покойный отец сумел внушить маленькой Софочке еще в детстве несколько основных принципов выживания. Учиться и вкалывать всю жизнь, всегда быть выше на голову всех соперников и не бояться начинать с нуля. Милый папа. У дочери на рабочем столе всегда была старая семейная фотография в потертой рамке. Мужчина с умным, интеллигентным лицом, и рядом располневшая не по годам молодая жещина с любящим взглядом, устремленным на него. Они так и остались навсегда в ее памяти. Любящие, заботливые и преданные своей семье. Такой была и Софья Львовна. Вот только с семьей дела обстояли неважно. Муж рано умер. Сын погиб тринадцать лет назад. Племянник да правнучка – все, что осталось от Гридманов, некогда приехавших в Россию из Кенигсберга. Правда, несколько лет назад отыскался в Хайфе ее троюродный дядя Моше. Немного старше Софьи Львовны, он еще вертелся в финансовых кругах маленькой страны и даже предлагал один совместный проект. Не зря отец утверждал, что в жилах всех членов семьи немало скандинавской крови, ведь в переводе со шведского гридман звучит как воин или дружинник. Жаль, что на Арике природа отдыхала. Зато у Нины, похоже, все семейные бойцовские качества налицо. За ней нужно только приглядывать, и будет, кому передать дело.

Софья Львовна грустно вздохнула и отодвинула в сторону красивую чашку с уже остывшим чаем. Лирическое отступление в виде воспоминаний о родителях было закончено, и пора было приниматься за работу. Несмотря на возраст и принадлежность к старой формации людей, которые сторонились технических новшеств, хозяйка дома на улице Бахрушина распорядилась провести туда самые современные линии связи и освоила компьютер. Сотрудник по информационной безопасности банка, которым руководил Арик, установил в небольшой комнате без окон необходимое оборудование и следил за его надежной работой. Домашние называли ее между собой «та комната» и бывали в ней крайне редко. Только кондиционер да солидный сейф у стола с компьютером составляли компанию пожилой даме, проводившей в комнате без окон большую часть своего времени. Аналитические способности и огромный опыт работы в финансовых сферах помогали ей отыскивать необходимую информацию из Интернета. Передел собственности и потеря экономических связей в ельцинской России заставляли новых хозяев действовать напролом, неумело и рискованно. Софье Львовне вспомнилось, с чего все началось.

Была весна 1989 года. Очередной Генсек дряхлеющей компартии, испугавшись скандальных разоблачений следственной группы, возглавляемой Гдляном и Ивановым, решил уничтожить и само дело, и труппу. «Хлопковое» дело, начатое еще при Андропове, за шесть лет превратилось в «кремлевское». Следственная группа выросла до двухсот человек и завела уголовные дела о взятках в особо крупных размерах не только на первых лиц Узбекистана, но и добралась до Москвы. Был осужден Чурбанов, зять Брежнева, и выдана санкция на арест Лукьянова, а следом нависли черные тучи над Лигачевым и Горбачевым. В то лихое время разоблачались директора и генералы, министры и секретари, управделами и всевозможные генеральные. В государственную казну возвращались мешки с миллионами рублей и молочные бидоны с драгоценностями. Шустрые следователи докопались до миллиардных состояний «верных ленинцев» из Кремля и самой семьи Брежнева.

Софья Львовна тогда с интересом читала репортажи о работе следственной группы Гдляна, прорывавшиеся через плотную партийную блокаду в прессу и реже на телевидение. Как специалиста, проработавшего не один десяток лет в министерстве финансов и повидавшего на своем веку немало громких дел, ее удивляло, почему столь влиятельные лица хранили наворованное в наличке и драгоценностях. Ведь не секрет, что партийные гонцы постоянно вывозили в дипломатах миллионы долларов в любые страны мира. Неприкасаемая дипломатическая почта и швейцарские банки хранили молчание о крупных суммах, оседавших на секретных счетах «борцов за коммунизм». Каналы передачи огромных средств из России, разработанные чекистами еще в двадцатые годы прошлого века для организации революции во всем мире, оставались вполне надежными. Поставив себя на место хозяев богатейшей страны, которые обирали и казну, и забитый народ, Софья Львовна не могла понять, почему они не использовали для перевода средств подконтрольную им же финансовую систему, еще и охраняемую государством. Ведь высокопоставленные чиновники стояли над законом и никого не боялись. Они уповали на свою неприкосновенность, ибо повязаны были все, но деньги любят покой. Купюры, монеты и слитки всегда оседают в надежных сейфах, а не в карманах гуляк или игроков. Это убеждение заставило Софью Львовну призадуматься. Ее очень заинтересовал один из пунктов обвинения по «кремлевскому» делу, упоминавший о приписках. Казалось бы, что это значит на фоне центнеров драгоценных украшений из алмазов и золота, но чутье ее не обмануло.

Она собрала информацию и подсчитала. Результат был ошеломляющий. Ежегодно чиновники приписывали более миллиона тон хлопка, а это означало, что государство отдавало кому-то более миллиарда рублей за несуществующий товар. В восьмидесятые официальный курс доллара был около шестидесяти копеек. Следовательно, тот, кто в состоянии был так спокойно уводить из бюджета миллиарды рублей, так же спокойно мог бы их и конвертировать в любую валюту. А это было ежегодно полтора миллиарда долларов. Чистыми! Ей стало очень интересно, куда же уходили эти суммы. Все оказалось до смешного просто. Союзное министерство финансов переводило средства на счет союзного министерства сельского хозяйства, оно – на счет республиканского, то – на счет своих колхозов, которые закупали новую технику. Все бы ничего, только счет предприятия, выпускавший эту новую технику, был уже знаком Софье Львовне по нескольким предыдущим аферам. Правда, всякий раз эти уголовные дела закрывались, следственные группы расформировывались, а сотрудникам министерства финансов, владеющим информацией, представители компетентных органов объясняли, что это государственная тайна, и брали подписку о неразглашении. Любопытной сотруднице аналитического отдела из серого здания на Ильинке не составило труда найти конечных получателей в длинной цепочке переводов. Огромные деньги оседали на нескольких номерных счетах Внешторгбанка. Ежегодно.

Софья Львовна поняла, почему безналичные средства не фигурировали в том громком «кремлевском» деле. Это было состояние клана, управлявшего страной. Доказать что-либо Гдляну никогда бы не позволили. Скорее всего, он догадывался об этом, но даже не смотрел в сторону банковских операций своих подопечных. Одних чисто криминальных эпизодов у него было предостаточно, но и тем не дали ход. Едва следователи из группы Гдляна и Иванова приближались к зданиям на Старой и Красной площадях, их работу блокировали любыми способами. Горбачев, в нарушение всех правил уголовного и процессуального кодекса страны, своим личным распоряжением создал партийную комиссию по контролю над следственной группой Гдляна. Та отыскала нарушения в работе следователей, дело разбили на несколько разрозненных и все тихо прикрыли, преступников отпустили и даже вернули наворованное.

Тогда Софья Львовна испугалась всерьез. Узнай кто-то, что ей удалось накопать, несчастный случай любопытной сотруднице был бы обеспечен. Пожилая женщина тут же приняла меры, – сославшись на неважное здоровье, запросилась на более спокойную работу. Как уважаемой коллеге, ей пошли навстречу и перевели в архив. В конце той же весны вспыхнули события в Ферганской долине. Поначалу никто не хотел верить в сотни убитых. Когда же осенью погромы начались и в Ташкенте, было уже поздно. Софья Львовна посчитала это карой за свое любопытство и отдала все средства, что у нее были, чтобы вывезти семью брата из горячей точки. Увы. Она сама встречала в Ростове военный самолет с беженцами из Ташкента. Среди живых там был только истерзанный племянник. Позже Арик рассказал, как погибла вся семья. Лучше бы она этого не знала.

Больше года Софья Львовна не могла успокоиться. Она винила себя за случившееся и хлопотала о племяннике. Постепенно все становилось на свои места, но в августе 1991 случился ГКЧП. Почему-то этот жаркий месяц всегда был неблагосклонен к России. Мало кто понимал, что происходило тогда в Москве, но Софья Львовна знала, борьба за власть всегда связана с борьбой за деньги. Она ругала себя за излишнее любопытство, но ничего не могла с собой поделать. Пока возбужденные граждане митинговали на площадях столицы, а вооруженные люди постреливали друг в друга, сотрудница пыльного архива принялась за работу.

Деньги не любят суеты, а бухгалтерия всегда живет прошлым. Опираясь на эти два неоспоримых постулата любой финансовой системы, опытный специалист министерства финансов раскопала много интересного. Анализируя проводки на известные ей номерные счета во Внешторгбанке и сопоставляя громкие события второй половины восьмидесятых, Софья Львовна натолкнулась на так называемое «золотое» дело, разгромленное комиссией партийного контроля еще в 1986 году. Тогда следственная группа, возглавляемая Александром Нагорнюком, несколько лет расследовала дело о взятках и хищениях артели золотоискателей, в котором фигурировал помощник Брежнева – Геннадий Бровин. Под натиском неопровержимых улик Бровин струсил и дал признательные показания по полной программе. Ниточка потянулась к сыну Генсека Юрию Брежневу, бывшему тогда замминистра внешней торговли. Однако суд, разбиравший это дело, признал виновным только мелкую сошку, а других тронуть не посмел. Разматывая связи подозреваемых, следователь Нагорнюк стал объединять в свое дело другие артели, потом – «Забайкал-золото», за ним «Узбекзолото» и, наконец, Минцветмет. Нити опять привели в Кремль, и реакция последовала незамедлительно. Группу обвинили в нарушении законности, следователей уволили, а дело сдали в архив. Только вот бухгалтерию не тронули. В архиве министерства финансов хранились все копии проводок по счетам, фигурировавших в деле, которое распутывал следователь Нагорнюк. Бухгалтерская документация тех артелей, приисков, объединений, республиканских и союзных министерств была аккуратно подшита в папки. Их анализ был ошеломительным – как и в «хлопковом» деле, огромные суммы стекались на те же самые таинственные номерные счета Внешторгбанка.

После странных смертей известных лиц, фигурировавших в процессе над ГКЧП, Софья Львовна заметила в оперативных сводках министерства крупные перемещения денежных средств. С нескольких известных ей номерных счетов Внешторгбанка полноводной рекой потекли вереницы странных траншей на очень большие суммы. Причем только часть была направлена за рубеж, основная денежная масса потекла по крупным городам России. Софья Львовна поняла, начался передел собственности. Испугавшись волны, которую подняла Перестройка, хозяева страны обвинили во всем неумелого Генсека и начали прятать деньги. Но, если бы такие суммы принялись обналичивать, потребовались бы железнодорожные вагоны. Поэтому из ниоткуда стали возникать крупнейшие банки, персональные фонды под демократическими лозунгами и национальные корпорации. Грянула приватизация, и вскоре граждане проснулись в новой стране. Понимая, что свидетелей такого передела никто не захочет оставлять в живых, сотрудница архива тихо ушла на пенсию. Правда, и тут она не могла сидеть без дела. Специалисты нужны любому режиму. Другой вопрос, как подстраховаться. Софья Львовна сумела стать не только внештатным консультантом одной крупной финансовой группы, но и пристроить Арика в скромный коммерческий банк. Через пару лет племянник занял кабинет управляющего, и все наладилось.

Зарплаты и бонусы в коммерческом секторе были намного выше государственного, да и личные связи в России всегда ценились превыше всего, поэтому пенсионерка Гридман вскоре приватизировала небольшой особняк на улице Бахрушина. Ее неуемная энергия и фантастическое трудолюбие привели к созданию тайной комнаты, напичканной современными средствами связи и компьютерной техникой. Иногда Софья Львовна шутила, – чтобы чего-то добиться в жизни, нужно быть не трудоголиком, а маньяком. Как я. Правда, это всегда отражалось на ее семье. После гибели в автокатастрофе внучки с мужем она забрала к себе Ниночку и дала себе слово, что сделает из правнучки настоящую Гридман, то есть – воина.

Лет десять назад с помощью Арика была зарегистрирована неприметная посредническая фирма в Испании. «Эсмиральда» позволяла Софье Львовне осваивать игры на бирже и прилично зарабатывать. Два года назад она провернула сделку с никелем. Рискованно, но продуманно. Доверившие ей деньги состоятельные люди были довольны. Фортуна и на этот раз верно крутанула штурвал ее судьбы. Задуманное свершилось, и рисковый фрегат пенсионерки по паспорту и авантюристки по натуре не сел на мель, не разбился о рифы, а шел на полных парусах по безбрежным финансовым просторам. Нужно было обладать чутьем и удачей старого морского волка, чтобы не только угадывать ветер, но и получать удовольствие от борьбы со штормом. Это она умела делать, беда была в другом. Софья Львовна все сильнее ощущала свое одиночество. Именно поэтому она работала с таким фанатизмом, чтобы не было времени на рассуждения о злом роке, преследовавшем ее семью, и о болезнях, медленно, но уверенно пожиравших ее тучное тело. Порой хозяйку дома на Бахрушина одолевал страх. Она просыпалась среди ночи от жуткого ощущения холода рядом. Это было дыхание смерти. Возможно, в иной ситуации Софья Львовна согласилась бы закончить свой земной путь, но только не теперь. Нужно было поднять правнучку и все передать в надежные руки. Стиснув зубы, пенсионерка напрягала оставшиеся силы и вставала на дрожащие от слабости ноги, повторяя, как заклинание:

– Я Гридман!

Она зло смотрела перед собой на воображаемую смерть и твердила:

– Прочь с дороги, костлявая. Рано еще мне.

В далеком детстве отец научил ее простому секрету. Чтобы бороться с проблемой, нужно нарисовать ее в своем воображении, придавая портрету некие человеческие черты. С годами это стало привычкой. Приходя на работу в министерство финансов, Софья Львовна мысленно навешивала маски на своих коллег, а рядом с собой усаживала лень и похоть. Отрываясь ненадолго от бумаг, сотрудница аналитического отдела мысленно поглядывала на незримых соседок и улыбалась. Здесь-то вы здесь, а не возьмете. Руки коротки. Вот и теперь, живя практически безвыездно и почти ни с кем не общаясь, она часто разговаривала со своей смертью. В воображении хозяйки дома на улице Бахрушина это была высокая худая стерва, вечно опасающаяся сквозняков. Стоило Софье Львовне почувствовать себя скверно, она вставала, открывала форточку и шла к холодильнику пить холодную воду. Другой раз даже опрокидывала себе на голову целый графин. Вода стекала струями по тучному телу, босые ноги ощущали холод, а пенсионерка только посмеивалась:

– Что, боязно так-то вот повторить? А? Смотри у меня! На мороз пойдешь.

Как ни странно, болезнь отступала. Врачи только разводили руками. Чувствуя запах денег, исходящий от состоятельной пациентки, они предлагали массу процедур, лекарств, операций и оздоровительных курсов, но Гридман была упряма. Единственные уступки, на которые она решилась, это отказ от сигарет и кофе. Процесс был трудным, ибо за долгие годы напряженной работы такие стимуляторы стали просто необходимы, чтобы заставлять себя работать допоздна. Однако помог случай. Один старичок в поликлинике подсказал ей попробовать пить простую холодную воду вместо всей этой гадости. Только нужно было отыскать ее воду, которую организм сам выберет. Софья Львовна перепробовала множество разных сортов воды в магазинах и уже было решила бросить эту затею, как Лида, ее домработница, привезла бутылочку родниковой воды из-под Звенигорода, где иногда навещала подругу детства. Поговаривали, родник не простой. Намоленный. Как оно было на самом деле, неизвестно, но с тех пор в доме на улице Бахрушина появилась еще пара огромных холодильников, куда раз в неделю привозили родниковую воду. А лекарств в домашней аптечке осталось с горстку.

Софья Львовна не пыталась анализировать ситуацию с водой. Главное, что помогло, ведь у нее теперь была серьезная цель – поднять на ноги правнучку. Мать девочки, Инна, росла строптивой и ни во что не ставила семейные традиции. Ушла из дома и жила в гражданском браке. Да и погибла как-то глупо. Все, все в ее жизни было неправильно. Хотя, после смерти Марата, своего сына, Софья Львовна надеялась, что внучка образумится. Таки нет! Она обвиняла свою бабушку в гибели отца и чуть ли не проклинала. Да, бедный Марик. Ее надежда и опора. Мальчик так увлекся кредитными аферами, что поплатился самым дорогим на свете. В девяностые жизнь многих банкиров обрывала пуля. Теперь вот последняя кровиночка. Тоненькая веточка Гридманов. За ней нужно только ухаживать, и та расцветет. А сила у малышки есть. Вернее – силища.

Она пока прячет ее, но от прабабушки этого не скрыть. Сразу видно – Гридман!

Мало кто догадывался, почему имена внучки и правнучки были похожи. Инна и Нина. В выборе имен Софья Львовна была тверда, как скала, и на своем настояла. Она стремилась сделать все, чтобы их судьбы были счастливыми и семья окрепла. Согласно нумерологии, числа их имен давали пятерки, а числа полных имен – девятки. Вот только с числом судьбы внучке не повезло, двойка рано свела ее в могилу, а вот у Нины была единичка. Ей предстояло немало ярких свершений, и нужно было обернуть их на благо семьи.

Пенсионерка припомнила, как быстро новая воспитательница Ниночки открыла ее задумку с именем правнучки. Непростая девушка. Ее порекомендовала Лида, а у нее сердце чистое, открытое, она грязь за версту чует. Ниночка явно расположена к Варе, впрочем, и сама Софья Львовна осталась довольна первым разговором с новой воспитательницей. Интересно, не случайна ли их встреча, да еще накануне поездки на Святую землю. Дважды глава семейства была на Мертвом море, и процедуры явно помогали, но прежде она ездила в сопровождении Арика и Лиды, а теперь нужно брать и Нину. Оставлять ее одну никак нельзя. Значит, придется лететь без Арика. Англичане верно говорят – не клади все яйца в одну корзину.

Хозяйка дома на Бахрушина заставила себя прервать размышления о семье. Нужно вкалывать, а не причитать, иначе потеряешь и то, что есть. Софья Львовна тяжело поднялась из кресла и подошла к сейфу. С некоторых пор он стал сотоварищем в ее добровольном затворничестве. Хозяйка открыла тяжелую дверь сейфа ключом, всегда висевшим на шее, и заглянула внутрь. Массивный, старинного фасона, выпущенный еще до революции на Путиловском, он приятно холодил ладони при каждом прикосновении. Пенсионерка любила его не только за надежность и молчаливость, но и за цифру, горделиво выпячивающуюся под верхней крышкой. 1881. Старые мастера знали толк не только в работе, но и уважали нумерологию. В сумме год выпуска давал хорошее число, девятку, которое обладало уникальными положительными свойствами, помимо бережливости, оно еще притягивало деньги.

Когда в конце семидесятых, согласно приказу, в министерстве финансов меняли старые сейфы на новые, с электронной защитой, Софье Львовне удалось этот сейф выкупить. По знакомству его оформили, как металлолом. Да, во времена Союза почти все делалось именно так. Вот ей и приберегли сейф не только в отличном состоянии, но и с отличной «родословной», – его ни разу не вскрывали медвежатники. И замки у сейфа были необычные, изготовленные по особому заказу специально для банкиров, чтобы маленький ключик от его массивной двери можно было носить на шее.

Свой вековой юбилей сейф отмечал в старой квартире Софьи Львовны. Тогда она доверила ему свою сберкнижку. Когда же грянул дефолт, она не бросилась выгребать хоть какие-то деньги со счета, как это пытались сделать миллионы соотечественников, штурмуя опустевшие кассы российских банков. Деньги не любят суеты. Не спешила и хозяйка сейфа, вверив ему судьбу своих сбережений. И не ошиблась. Несколько лет спустя ей вернули все, и с процентами. Сейчас в сейфе хранился ноутбук, который хозяйка никогда не подключала к Интернету. Она даже не пользовалась сменными носителями информации, чтобы перенести пару файлов с настольного компьютера на ноутбук. И это вселяло уверенность, что ее секреты не станут достоянием какого-нибудь хакера. Деньги не любят суеты.

Включив большой настольный компьютер, Софья Львовна пообщалась через Skype с родственниками в Хайфе и заказала билеты на самолет и смежные номера в гостинице. Поездка на Мертвое море преследовала двоякую цель. С одной стороны, пора было отдохнуть от нестерпимого дыма, нависшего над столицей, вызванного бушевавшими вокруг пожарами, с другой стороны, ей хотелось на время покинуть Россию из-за одной щекотливой операции, не дававшей покоя последнее время. Возможно, пенсионерка так бы и не решилась начать ее, но появление Вари стало неким толчком. Не дававшие покоя сомнения вдруг улетучились, и мозаика многоходовой комбинации сложилась в четкую схему. Все указывало на то, что девушка появилась не случайно. Таких совпадений не бывает. Именно Варя стала тем недостающим звеном, которое накрепко связало всю рискованную цепочку. Впрочем, это было подозрительно, и хозяйка дома на Бахрушина сделала запросы в доступные ей службы, чтобы проверить Варю по всем картотекам. Все было чисто. Это был знак судьбы.

Еще раз все взвесив, Софья Львовна зашла на сайт брачных знакомств и отправила почту. Она надеялась, что ее новое поручение будет выполнено так же пунктуально, как и сделка с никелем и палладием пару лет назад. Задание было необычным, поэтому бывший аналитик министерства финансов тщательно обдумала не только сам план, но и формулировки тех инструкций, которые потом были отосланы Мартинесу-младшему. Она старалась быть максимально осторожной, чтобы ни единым словом не встревожить исполнителя. Играя втемную с испанцем, ей приходилось тратить массу времени и сил не столько на разработку самой схемы, сколько на просчет всех ходов, которые может сделать директор «Эсмиральды». Выбор на него пал не случайно. Для нетривиального плана нужен был именно такой пунктуальный исполнитель, не позволяющий себе ни на йоту отступить от полученных инструкций.

Много лет назад Софья Львовна столкнулась с архивными документами о некоем испанце Мартинесе, сопровождавшем золотой запас из Мадрида в Москву и курировавшем позже все финансовые операции от имени испанского правительства. Возможно, эта информация так бы и осталась невостребованной в ее необъятной памяти, но грянула Перестройка. Изменилась страна и возможности. Мартинес-младший стал исполнителем ее смелых планов в увлекательной игре на деньги. Большие деньги.