Текст книги "Морские битвы Первой мировой. Трагедия ошибок"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Я испытал легкий шок, когда один из германских офицеров потребовал встречи со мной и сообщил, что утром вход в бухту Мудроса заминирован подводной лодкой (Позднее стало известно, что это был старший артиллерист „Бреслау“)! Как мне помнится, позднее тральщики подтвердили, что это была чистая правда, но в тот день мы вошли прямо в гавань и подошли к борту „Бленхейма“, чтобы передать пленных. В памяти остался приятный казус. Один германский старшина, покидая эсминец, провозгласил троекратное „ура“ – или „хох“? – в честь „Тайгрисса“ и „Лизарда“. И остальные немцы поддержали его! После этого я насладился горячей ванной и бритьем в каюте командира флотилии эсминцев».

Теперь вернемся на мониторы. На «Раглане» сыграли боевую тревогу и начали разводить пары. Башня и 152-мм орудие развернулись на левый борт, однако огня пока не открывали. Англичане надеялись, что противник не заметит их на фоне береговых утесов.

Но это была напрасная надежда. «Бреслау» несколькими залпами отогнал «Лизард», помешав ему выйти в торпедную атаку. В 7.44 «Бреслау» дал первый залп по «Раглану», а в 7.49 к нему присоединился «Гебен». Ответный выстрел «Раглана» лег за кормой легкого крейсера. М-28 тоже вступил в бой, – используя свое 234-мм орудие.

Четвертый залп «Бреслау» попал в цель. Был разрушен фор-марс, убит старший артиллерист, ранен командир монитора капитан 2 ранга виконт Брум. «Бреслау» пристрелялся и открыл беглый огонь. 152-мм орудие «Раглана» успело дать 7 выстрелов.

Английские наблюдатели говорят, что монитор добился 1 попадания в «Бреслау» и 1 – «Гебен». Немцы этого не подтверждают. Когда башня «Раглана» уже была готова открыть огонь самостоятельно, 280-мм снаряд с «Гебена» пробил броню барбета и воспламенил заряды на элеваторе. Хотя пожара в погребе не возникло, часть расчета башни погибла, создалось впечатление, что взорвалось одно из орудий. Видя, что положение безнадежно, Брум приказал команде покинуть корабль.

Дав 9 залпов по «Раглану», «Бреслау» перенес огонь на М-28. Уже второй залп попал в среднюю часть маленького монитора, который вспыхнул, как факел. Новая попытка «Лизарда» атаковать немцев торпедами была отбита. Немецкие корабли подошли на расстояние всего 20 кабельтов и расстреливали мониторы, как на полигоне. Вскоре на «Раглане» взорвался погреб 76-мм снарядов, и в 8.15 монитор затонул на глубине чуть более 10 метров. Его мачта и труба торчали над водой. К счастью, монитор затонул раньше, чем пожар добрался до 356-мм погреба, иначе жертв было бы очень много.

Командир М-28 капитан-лейтенант МакГрегор приказал спустить вельбот, чтобы спасти команду «Раглана». Сам М-28 успел дать только 2 выстрела из своего тяжелого орудия, после чего оно было разбито снарядом с «Бреслау». При этом погиб и МакГрегор. В 8.27 М-28 взорвался, засыпав обломками подходящий «Лизард». Позднее шлюпки и дрифтеры подняли из воды 132 человека из 2 экипажей. Уничтожив мониторы, фон Ребейр-Пашвиц повернул на юг, чтобы атаковать гавань Мудроса.

Хейес-Садлер получил сигнал тревоги на борту «Лорда Нельсона» около 8.00. Мы приведем радиограммы, переданные эсминцами.

«Лизард» в 7.35: «Особо срочно. „Вижу „Гебен“ и „Бреслау“.

„Лизард“ в 8.10: „Гебен“ и „Бреслау“, курс северо-запад, скорость 20 узлов“.

Адмирал немедленно вышел из Салоник. Он приказал „Агамемнону“ с „Форсайтом“ и 2 эсминцами следовать для встречи с „Лордом Нельсоном“ в 14.00 в точке в 10 милях южнее мыса Палиури. Однако „Форсайту“ понадобилось время, чтобы развести пары.

Монитор М-18 проводил ремонт и был вынужден передать адмиралу: „Сожалею, но могу развести пары только через 24 часа, так как моя труба находится на борту „Рилайэнса“.

Легкие крейсера „Лоустофт“ и „Скирмишер“, стоявшие в Мудросе на острове Лемнос, тоже развели пары. Однако поздно! Задолго до того, как фон Ребейр-Пашвиц добрался до Мудроса, он поплатился за свое нахальство.

В 8.26 германские корабли были атакованы британскими самолетами. „Бреслау“, шедший в кильватер „Гебену“, получил приказ выйти вперед, для того, чтобы „Гебен“ мог использовать свои зенитные орудия, расположенные на кормовой надстройке. Выполняя этот маневр и пытаясь одновременно уклониться от бомб, в 8.31 „Бреслау“ кормой подорвался на мине у мыса Кефало. Из строя вышло рулевое управление и турбина правого борта, легкий крейсер остановился. Пока „Гебен“ маневрировал, чтобы взять его на буксир, он сам в 8.55 подорвался на том же минном поле. Наблюдатели сообщили адмиралу, что в воде видны многочисленные мины. Трофейная карта обманула немцев!

Самое интересное, что это не была хитроумная ловушка противника. Немцы обманули сами себя, приняв пометки капитана парохода за указания координат минных полей.

„Бреслау“ все-таки сумел дать задний ход и попытался выйти с минного поля, но в 9.00 подорвался левым бортом сразу на 2 минах. Крейсер полностью лишился хода и начал дрейфовать с сильным дифферентом на корму. Через несколько минут „Бреслау“ подорвался еще на 2 минах и начал быстро тонуть. Команда бросилась в воду, но так как ее температура была очень низкой, британские эсминцы „Лизард“ и „Тайгрисс“, подошедшие через полтора часа, сумели подобрать только 162 человека. Среди погибших был и командир крейсера.

В 9.06 „Тайгрисс“ радировал: „Бреслау“ тонет“.

В 10.15 он же передал: „Гебен“ и эсминцы вернулись». – «Агамемнон», «Лоустофт» и «Скирмишер» вышли в море и услышали стрельбу. За ними последовал «Форсайт». Однако прежде чем эти корабли подошли к месту событий, все закончилось, и они получили приказ возвращаться.

Капитан «Гебена» сумел вывести корабль с минного поля и направился обратно в проливы, бросив «Бреслау» тонуть. Но обратный путь оказался таким же опасным. Немцы не сумели найти поставленные ими буи, и в 9.48 линейный крейсер подорвался уже на третьей мине за день. Но испытания «Гебена» не закончились. В 10.30 он вошел в Дарданеллы, эсминцы следовали за ним. Им тоже досталось. В ходе перестрелки с англичанами «Басра» получил 2 попадания в корму снарядами калибра 102 мм. Был затоплен кормовой отсек, но в целом повреждения оказались невелики.

В 11.00 линейный крейсер прошел последнее минное заграждение, и лоцман был отпущен. Кренясь на левый борт, «Гебен» добрался до мыса Нагара, где капитан спутал буи и отдал неверный приказ рулевому. В 11.32 «Гебен», имея ход 15 узлов, крепко сел на мель. Он оказался в довольно опасном положении. Неприятель мог обстреливать корабль перекидным огнем из залива Сарос, атаковать его с помощью подводных лодок и самолетов. Поэтому туркам пришлось привлечь все наличные миноносцы, чтобы организовать ПЛО. Сюда же были подтянуты все свободные зенитные орудия и самолеты.

На берег с «Гебена» была послана группа корректировщиков под командой старшего артиллериста линейного крейсера. Предполагалось организовать стрельбу «Гебена» по вражеским кораблям в заливе Сарос.

Вечером 24 января англичане провели нерешительный обстрел «Гебена». Судя по всплескам, они использовали орудия калибра 102–152 мм. Турецкие береговые батареи ответили на огонь, но в темноте никто из противников успеха не добился.

На «Гебене» началась перегрузка боезапаса с носа в корму. Для стягивания с мели в помощь машинам завели 2 адмиралтейских якоря, но попытка провалилась. Из Константинополя прибыли почти все корабли турецкого флота. 21 января в 18.15 пришел броненосец «Торгуд Рейс», который тоже пытался стянуть линейный крейсер с мели. Но тяжелый корабль не двигался.

Англичане начали интенсивные бомбардировки «Гебена» с воздуха. Налеты проводились и днем, и ночью. Особенно неблагоприятны для немцев были утренние часы. Мачты «Гебена» торчали над пеленой тумана, ползущего над водой, но артиллеристы не видели ничего. Команде оставалось лишь напряженно вслушиваться в жужжание моторов и ждать разрыва бомбы. Хотя англичане сбросили огромное количество бомб (немцы насчитали 180 штук), в целом операция закончилась провалом. В «Гебен» попали только 2 бомбы. 22 января в 11.48 одна бомба попала в заднюю трубу и сделала в ней пробоину диаметром 3 метра. 23 января вторая бомба попала в ящик противоминных сетей левого борта.

Согласно сообщению газеты «Тайме» от 30 марта 1918 года, англичане провели 276 налетов и сбросили 15,4 тонны бомб. Особенно сильные налеты имели место 23 января.

Боевой дневник «Гебена» говорит:

«С 10.00 до 10.18 воздушная тревога, 6 самолетов сбрасывают бомбы. С 10.20 до 10.30 – 2 самолета сбрасывают бомбы. С 11.00 до 11.11 – 4 самолета сбрасывают бомбы. С 11.45 до 12.0–8 самолетов сбрасывают бомбы. С 14.40 до 15.05 – 8 неприятельских самолетов сбрасывают бомбы.

В 14.45 неприятельский самолет сбит германским истребителем. С 17.07 до 17.21 – 4 самолета сбрасывают бомбы. С 20.08 до 20.43 – 3 самолета сбрасывают бомбы. С 21.00 до 22.02 – 1 самолет сбрасывает бомбы».

Но, как мы видели, все эти атаки были напрасными. После первых неудачных попыток снять «Гебен» с мели «Торгуд Рейс» ушел в Константинополь для пополнения запаса угля. Немцам крупно повезло, что «Гебен» сел на песчаную банку и почти не повредил днище. Теперь он пытался размыть песок работой винтов. 25 января снова пришел «Торгуд Рейс». Его решили отшвартовать кормой у правого борта «Гебена» и попытаться работой обоих винтов размыть банку. Несмотря на сильный ветер и течение, броненосец к 23.00 закончил швартовку. Машины «Торгуд Рейса» работали всю ночь. Промеры показали, что глубина под килем «Гебена» постоянно увеличивается.

26 января в 10.00 была сделана еще одна попытка стащить линейный крейсер с мели. Его тащили «Торгуя Рейс» и несколько буксиров. «Гебен» дал полный ход назад, но его лишь развернуло на 13'' в сторону и накренило на правый борт. Это показывало, что песок начал разрыхляться. «Торгуд Рейс» снова отшвартовался у борта «Гебена» и начал работать винтами. В 16.00 наблюдатели сообщили, что струя от правого винта броненосца пробила проход под килем «Гебена» и видна с противоположного борта. Тогда по 2 буксира отшвартовались с каждого борта «Гебена», а броненосец начал тянуть в направлении правой раковины. «Гебен» несколько раз дернулся, повернулся на месте и в 17.47 наконец сошел с мели. После этого он сразу направился в Константинополь. 27 января оба корабля с развевающимися стеньговыми флагами встали на якорь в Босфоре.

Еще одну безуспешную попытку предприняли с помощью подводной лодки. Ближайшей лодкой союзников была Е-14 на Корфу. Когда 28 января она появилась у Нагары, цель, увы, пропала. Зато сама лодка была обстреляна береговой артиллерией в Кум-Каче и потоплена.

Тем не менее, «Гебен» был так тяжело поврежден, что до конца войны совершил лишь один выход в море. Корабль отправился в оккупированный германскими войсками Севастополь для большого ремонта, который закончился как раз вовремя, чтобы вернуться в Константинополь в ноябре 1918 года до капитуляции. Но это произошло уже через 4 года после того, как «Гебен» и «Бреслау» стали косвенной причиной еще одного катастрофического поражения британского флота в ноябре 1914 года. Правда, случилось это за полмира от Дарданелл, у берегов Чили.

Оргвыводы последовали незамедлительно. Адмиралтейство немедленно отстранило от должности Хейес-Садлера. Его заменил контр-адмирал Сесил Ламберт, занимавший до этого пост Четвертого Морского Лорда. Хотя эта новая оплеуха Королевскому Флоту была не менее оскорбительной, чем знаменитое бегство в 1914 году, на сей раз пресса отреагировала достаточно спокойно. Гораздо больше вспоминали именно события начала войны. Теперь ее исход был уже предрешен, и волноваться попусту не имело смысла.

Операция по большому счету – оказалась безрезультатной. После непродолжительной паники англичане успокоились и не стали вызывать к Дарданеллам дополнительные корабли. Впрочем, здесь они тоже обманули сами себя, значительно преувеличив масштаб повреждений «Гебена».

Лазурная Адриатика

Бессмысленный флот

Именно это определение следовало бы дать Императорскому и Королевскому австро-венгерскому флоту в описываемый нами период. Не бессильный и не бесполезный, как раз с этим-то у австрийцев все было в порядке, а именно бессмысленный. Таким его сделала сложившаяся стратегическая ситуация. Она не предусматривалась никакими оперативными планами австро-венгерского штаба. Впрочем, если бы адмиралы и попытались изобрести хоть какой-то разумный метод действий, найти реально выполнимые цели – вряд ли это им удалось бы. Ведь последние полвека флоты союзников по Тройственному Альянсу – Италии и Австро-Венгрии – занимались увлекательнейшим делом: готовились к войне друг с другом.

Удивляться этому не приходится. Италия и Австрия всего лишь за 20 лет ухитрились трижды повоевать между собой – в 1848, 1859 и 1866 годах. Именно в боях с австрийскими войсками и родилось Королевство Италия. Чтобы забыть такое, требуется много времени. Кроме того, Австрия даже в проигранной войне 1866 года (правда, разгромили австрийцев все-таки пруссаки, а не итальянцы) сумела нанести итальянскому флоту унизительное поражение при Лиссе. Сейчас Италия никак не могла окончательно определиться между двумя направлениями экспансии. Часть политиков стояла за создание собственной колониальной империи в Африке, что вело к столкновению с Францией и Турцией. Другие ратовали за возвращение «исконных» территорий, оставшихся во власти Австро-Венгрии (Триест). Когда в 1881 году Италия присоединилась к Двойственному Союзу, выбор был сделан в пользу колоний. Именно для этой цели и строился большой флот.

Австрия в 1879 году заключила союз с Пруссией, чтобы совместными усилиями нейтрализовать русскую угрозу. Присоединение Италии к этому союзу стало крупной дипломатической победой Вены. Бывший враг превращался в союзника, хотя австрийцы никогда до конца итальянцам не верили. Возглавляли сомневающихся начальник генерального штаба Конрад фон Гётцендорф и эрцгерцог Франц-Фердинанд. И ведь оказались правы! А пока что Австрия могла целиком сосредоточиться на развитии армии, забыв о дорогостоящих бронированных мастодонтах.

Отметим еще несколько любопытных особенностей австрийского флота. Еще в 1865 году было ликвидировано Морское министерство, и руководство флотом было передано морскому отделу (Marinesektion) Военного министерства. Двуединая монархия была многонациональным государством, что создавало дополнительные проблемы. В 1914 году рядовой состав флота был укомплектован следующим образом: 34,1 % хорваты и словенцы, 20,4 % венгры, 16,3 % австрийские немцы, 14,4 % итальянцы, 11 % чехи, словаки и русины, 4,6 % поляки и румыны. Офицерам приходилось говорить на 4 языках. Матросы должны были немного говорить по-хорватски и по-итальянски и понимать команды, отданные на немецком языке. Наиболее образованные чехи и немцы служили в основном сигнальщиками и механиками, венгры – артиллеристами, хорваты и итальянцы – строевыми матросами и кочегарами.

Такой коктейль, разумеется, порождал известную напряженность. Трудно было ждать от итальянцев энтузиазма в боях против «братьев», которые родились всего в нескольких милях от Триеста, но по другую сторону границы. Точно так же словенцы гораздо меньше ненавидели сербов, чем мадьярских вельмож. Но пока был жив старый император Франц-Иосиф, эти шероховатости как-то сглаживались. Несмотря на национальные разногласия, все народы были верны своему императору, олицетворявшему добрую старую империю.

После его смерти 21 ноября 1916 года центробежные процессы начали набирать силу, и это привело к ряду мятежей на кораблях.

В самом конце XIX века Италия начала понемногу отходить от союза, поэтому Вене волей-неволей пришлось заняться развитием флота. Большую роль в этом сыграл эрцгерцог Франц-Фердинанд. За короткое время австрийцы сумели создать мощные судостроительные заводы. Ну, а шкодовские орудия были одними из лучших в Европе.

Итальянцам в это время все еще приходилось полагаться на помощь и поставки Армстронга и Виккерса. И вот австрийцы с энтузиазмом ввязались в гонку морских вооружений с Италией. Возрождение флота связано с именами 2 прекрасных администраторов и командующих: адмирала Германа фон Шпауна (1897–1904) и вице-адмирала князя Рудольфа Монтекукколи (1904–1913). Активное участие в строительстве флота принимал эрцгерцог Франц-Фердинанд. На берегах Адриатики в меньшем масштабе повторялось то же самое, что происходило на берегах Северного моря. Это вызывало тихую панику у старшего партнера – Германии. Видеть, как два твоих союзника готовятся к междоусобной войне – занятие неприятное.

Австрийский флот создавался в предвидении 2 вариантов развития событий. Это могла быть война с Италией один ни один. В этом случае австрийцы имели все шансы на успех. Второй альтернативой были совместные с итальянцами действия против французов.

Удалось заключить предварительное соглашение с Италией относительно перевода австрийских кораблей в Неаполь, Мессину и Аугусту. Были согласованы вопросы снабжения флота углем и различными припасами. Командующим объединенными морскими силами должен был стать австрийский адмирал Антон Гауе. Он в 1913 году сменил князя Монтекукколи на посту командующего австрийским флотом. Задачами объединенного флота являлись: борьба с англо-французским флотом, борьба с судоходством союзников, оборона западного побережья Италии. Хотя это соглашение и вступило в силу 1 ноября 1913 года, сложно сказать, насколько серьезно относились к нему обе стороны.

Австрийцы не доверяли сомнительному союзнику, поэтому в Вене никто особенно не удивился, когда Италия осталась нейтральной после начала войны. Хуже было другое – небольшой, но мощный и отлично сбалансированный австрийский флот вдруг оказался совершенно не у дел. Базируясь на Полу или даже на Каттаро, он никак не мог принять участие в борьбе за Средиземное море. Кораблям не хватало дальности хода, а если бы они даже и попытались вырваться из естественной мышеловки, на пути неизбежно возникала Мальта. То, что французский флот будет там базироваться, было совершенно очевидно. И так же очевидно было то, что французам поможет Королевский Флот. А такой противник был австрийцам уже не по силам. Поэтому действия французов, которые в 1914 году изо всех сил блокировали Адриатику, понять крайне трудно. Если существует флот противника, его нужно заблокировать в портах. А то, что он и так выходить в море не собирается, – это его, противника, сложности. Тупой догматизм или просто тупость?

Впрочем, столь же бездумное отношение характерно и для советских историков. Не удержусь, чтобы не процитировать книгу «Флот в Первой Мировой войне», том 2 (орфография оригинала).

«Адриатический морской театр характеризуется обилием островов, разделенных глубокими проливами. Это обстоятельство облегчало австрийцам вести разведку и наблюдение за морем, скрытно переразвертывать силы флота. Пока австрийцы владели шхерным архипелагом, англо-французскому флоту в Адриатическом море необходимо было держаться настороже, ибо его коммуникации постоянно находились под угрозой внезапного нападения из шхер».

Позволю себе спросить: какому такому англо-французскому флоту в Адриатике? Какие такие коммуникации? Надо же думать, что пишешь и как пишешь. В конце концов, даже если ты адмирал, это не основание, чтобы нести подобную чушь.

Когда Италия вступила в войну на стороне Антанты, положение австрийского флота хуже не стало. Скорее, оно даже стало лучше. Появилась хоть какая-то цель у легких сил флота.

Линкоры и броненосцы по-прежнему отстаивались на якорях, зато крейсера и эсминцы занялись делом. Они обстреливали итальянское побережье и совершали вылазки в Отрантский пролив. Труднее понять союзников. Имея колоссальное превосходство в силах, они так и не смогли договориться о совместных действиях. В результате на Адриатике, как это ни странно, господствовали скорее австрийцы, чем Антанта.

Морская война на Адриатическом море в 1914-18 годах остается почти незамеченной историками, и совершенно справедливо. Никаких серьезных боев на этом театре не происходило. Мелкие стычки тоже можно пересчитать по пальцам одной руки. Громкие дела бравых итальянских лейтенантов, которые в самом конце войны потопили пару австрийских линкоров, при всей своей внешней эффектности никак не могут скрасить позорного и постыдного поведения итальянского флота в целом. Если русский флот так и не сумел избавиться от синдрома Цусимы, то над итальянским флотом призрак Лисы имел почти мистическую власть. В конце концов, при Цусиме был разбит более слабый флот, только подтвердив свою слабость. И только патологический идиотизм русских адмиралов превратил поражение в разгром. При Лиссе был разбит флот, превосходивший противника чуть не в два раза. Оправиться от такого поражения за жалкие 50 лет итальянцы не сумели. Итальянский флот так и не выполз за пределы бухты Таранто.

Смешно читать итальянские описания действий на море. Например, один историк совершенно серьезно утверждает, что Италия совершила целых три подвига в годы Первой Мировой войны. Когда дело доходит до описания этих самых подвигов, неподготовленного читателя берет оторопь. Подвиг первый: Италия разорвала Тройственный договор. Подвиг второй: Италия вступила в войну. Подвиг третий: Италия разбила австрийцев при Венето. Лучше всего на это ответил Ллойд-Джордж на Парижской мирной конференции. Он заявил итальянскому премьеру Орландо: «На каком основании Италия требует новых территорий? Ее разгромили еще раз?»

В итоге война на Адриатике превратилась в мастерское уклонение от любых серьезных столкновений, хотя разные государства руководствовались при этом совершенно различными соображениями. Австрийцы справедливо полагали, что их флот гораздо слабее соединенных неприятельских сил, а потому им следует вести себя сдержанно. При этом австрийские корабли часто использовались для обстрела берега в интересах армии.

Англия просто не могла вести активную войну на трех театрах сразу, на это не хватало сил даже у огромного британского флота. К Северному морю были прикованы лучшие корабли англичан, второстепенные увязли в трясине Дарданелл, крейсера патрулировали океанские коммуникации. Поэтому в Адриатике появились пара крейсеров и дивизион эсминцев. С такими силами даже австрийского флота не одолеешь. Французы на Адриатике не имели никаких баз. Итальянцы наотрез отказались сотрудничать с союзниками, требуя передачи в свое распоряжение французских и британских кораблей. Эти требования стали постоянным рефреном на всех совещаниях морских штабов.

Поскольку особых интересов у французов в этом районе тоже не было, они обозначили свое присутствие резким выпадом в самом начале войны, потопив австрийский крейсер «Цента», пару месяцев изображали блокаду, а потом благополучно забыли об Адриатике.

Итальянцы имели все – корабли, базы, помощь союзников. Отсутствовали только желание и способность воевать. Итальянские дредноуты вообще никак не заявили о своем существовании за все годы войны, если не считать громкого взрыва «Леонардо да Винчи» в собственной базе. Итальянские крейсера и эсминцы участвовали в нескольких столкновениях, и выяснилось, что итальянские адмиралы и матросы – достойные наследники разбитого при Лиссе флота. Те же самые трусость, глупость, непрофессионализм. В результате вся война на Адриатике превратилась, как это ни странно, в бои местного значения между немцами и англичанами. Мы говорим, разумеется, о знаменитом Отрантском барраже. Германские подводные лодки против британских траулеров… Довольно странная картина при наличии французского и итальянского флотов.

Считаю необходимым сделать небольшое отступление. Часто во время военно-морских игр рассматривался вариант с переводом части австрийских кораблей в турецкие воды. Базируясь на Константинополь, они могли серьезно угрожать позициям союзников в Восточном Средиземноморье, в том числе наиболее важной точке – Суэцкому каналу. При сохранении нейтралитета Греции заблокировать Дарданеллы было довольно сложно. Это же обеспечивало Центральным Державам полное господство на Черном море.

Внешне такая операция выглядит разумно, но в действительности она была совершенно невозможна. Не говоря уж о межгосударственных и межнациональных противоречиях, напомню, что даже обеспечение базирования одного-единственного линейного крейсера стало для турок неразрешимой проблемой. Появление в Константинополе эскадры линкоров просто нокаутировало бы турецкую экономику. Ни угля, ни боеприпасов, ни доков там не было. Флот сожрал бы сам себя в течение пары месяцев. Но что самое интересное – некоторое время спустя после начала войны германский Морской Генеральный Штаб всерьез начал рассматривать такой переход, даже не интересуясь мнением самих австрийцев.

Свою первую операцию, увы, довольно печальную, корабли нового австрийского флота провели еще до войны. Линкору «Вирибус Унитис» пришлось доставить в Триест тело эрцгерцога Франца-Фердинанда, злодейски убитого 28 июня 1914 года в Сараево агентом сербской разведки. 3 года назад эрцгерцог торжественно спустил этот корабль на воду…

Сменивший его эрцгерцог Фридрих был настоящим Габсбургом. Австрийский военный атташе в Париже сказал о нем русскому атташе графу Игнатьеву: «Это человек, способный целый день обсуждать вопрос, какого цвета должны быть канты петлиц пехотного батальона».

28 июля Австро-Венгрия начала частичную мобилизацию и объявила войну Сербии. 1 августа эрцгерцог Фридрих, назначенный верховным главнокомандующим австрийским вооруженными силами, отправил адмиралу Гаусу письмо, в котором говорилось:

«Во исполнение долга, возложенного на меня Его Всемилостивейшим Императорским и Королевским Апостолическим Величеством как на главнокомандующего вооруженными силами, я возлагаю на Ваше Превосходительство задачу проведения независимых морских операций, согласованных суверенами держав Тройственного Альянса. Я предоставляю Вашему Превосходительству все необходимые полномочия заключать соглашения со штабами, флотов союзных держав и предпринимать все меры для организации сотрудничества…

В рамках этих общих задач Императорские и Королевские морские силы будут, в случае необходимости, оказывать помощь сухопутным силам в заливе Каттаро. Эти операции будут вестись под руководством командования VI армии.

Если Италия не нарушит своих союзных обязательств, задачи Вашего Превосходительства будут ограничены обороной Адриатики. Отношение Италии до сих пор остается неопределенным. Как только оно прояснится, я проинформирую Ваше Превосходительство. Я ожидаю постоянных и подробных донесений о действиях наших и союзных морских сил. В свою очередь, я буду информировать Ваше Превосходительство о положении на сухопутных театрах, насколько это будет необходимо…»

Следует сказать и об одной грубейшей ошибке, допущенной адмиралом Гаусом. За нее австрийский флот заплатит очень дорого. Гауе решил, что война не затянется, и приказал прекратить строительство всех военных кораблей. Выделенные для этого средства были возвращены в казну. Высококвалифицированные рабочие верфей были призваны в армию.

В результате в годы войны в Австрии не было построено кораблей, крупнее эсминца, да и тех ввели в строй всего 4 единицы. Поэтому флот не сумел восполнить потери, как бы малы они не были. О наращивании сил речь не шла в принципе.

3 августа Италия заявила о своем нейтралитете. 4 августа Австрия объявила всеобщую мобилизацию. И далее события покатились, набирая скорость. В самом начале военных действий адмирал Сушон обратился за помощью к австрийцам. На всякий случай была подготовлена к выходу в море довольно солидная эскадра, которая должна была встретить «Гебен» и помочь ему прорваться в Адриатическое море. Но этого всерьез не хотел никто.

Эрцгерцог Фридрих писал адмиралу Гаусу: «Так как министерство иностранных дел надеется избежать войны с Англией, а любые действия против английских кораблей приведут к такой войне, поддержку „Гебену“ и „Бреслау“ следует оказать, только если эти корабли войдут в Адриатику и отдадут себя под нашу защиту, или войдут в наши территориальные воды».

6 августа «Гебен» и «Бреслау» вышли из Мессины. Адмирал Гауе тоже покинул Полу с большой эскадрой, но прорыв «Гебена» в Адриатику не состоялся, и австрийская эскадра быстро вернулась назад.

В тот же день 6 августа Черногория разорвала дипломатические отношения с Австро-Венгрией, а уже через 2 дня австрийские крейсера «Жигетвар» и «Цента» в сопровождении эсминцев вышли из Каттаро для обстрела черногорского порта Антивари.

10 августа из Каттаро снова вышел крейсер «Жигетвар». Подойдя к Антивари, он поднял парламентерский флаг. Черногорскому командованию была передана официальная нота, в которой побережье этой страны объявлялось блокированным. Нейтральным судам давалось 24 часа на выход за пределы блокируемого района. Блокирующая эскадра состояла из крейсеров «Жигетвар» и «Цента», эсминцев «Ускоке», «Улан», «Штрейтер» и миноносцев 58Т, 64F, 70F, 72F. Мы рассказываем об этом незначительном эпизоде столь подробно лишь для того, чтобы дать читателю представление о несколько странных правилах ведения войны, бытовавших в XIX веке, и перенесенных в XX век. Например, порт был блокирован не потому, что противник не пропускал туда какие-либо корабли и суда, а потому, что об этом было официально объявлено. Многомудрые законоведы пространно рассуждали об отличиях блокады военной и блокады торговой. При этом негласно подразумевалось, что нейтральные суда могут при определенных условиях входить и выходить из блокированного порта, например, если на них нет военной контрабанды. Более того, если какому-то судну удавалось выскочить из заблокированного порта, то блокада считалась уничтоженной, и нейтралы снова могли пользоваться этим портом до нового официального объявления и истечения определенного срока.

Черногорская артиллерия, которая попыталась было обстреливать бухту Каттаро, была подавлена огнем броненосного крейсера «Санкт Георг». Вскоре туда были посланы 3 старых броненосца типа «Монарх». Они должны были подавить черногорские батареи на горе Ловчен. 13 августа «Монарх» провел первый обстрел, а 24 августа «Монарх» и «Вин» предприняли особенно сильную бомбардировку, после которой вражеские батареи были убраны с горы.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Австро-венгерская эскадра, которая должна была поддержать прорыв германских кораблей в Адриатику

1-я дивизия линкоров «Тегетгофф» (вице-адмирал Ньегован), «Вирибус Унитис», «Принц Ойген»

2-я дивизия линкоров «Эрцгерцог Франц-Фердинанд» (контр-адмирал Вилленик), «Радецкий», «Зриньи», Броненосный крейсер «Санкт-Георг»