Текст книги "Морские битвы Первой мировой. Трагедия ошибок"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Когда туман немного рассеялся, «Паллада» и «Богатырь» увидели сидящий на камнях «Магдебург», и «Богатырь» открыл по нему огонь с дистанции 14 кабельтовых. V-26 открыл ответный огонь. Пока миноносец разворачивался и набирал ход, он получил несколько попаданий. Особенно неприятным был взрыв 152-мм снаряда в кормовой офицерской каюте. Погибли несколько человек, спасенных с «Магдебурга», и был поврежден паропровод в кормовом турбинном отделении. Скорость миноносца временно снизилась до 23 узлов, но по каким-то причинам русские его не преследовали. В 10.33 V– 26 встретился с «Аугсбургом» и передал на него раненых. Всего немцы потеряли 17 убитых, 17 раненых и 75 пропавших без вести. Из них 57 человек, в том числе командир «Магдебурга», были взяты в плен.

Но самое важное событие произошло немного позднее. Когда русские обследовали обломки крейсера, то водолазы подняли со дна трехфлажную сигнальную книгу германского флота в свинцовом переплете. В каюте командира была найдена шифровальная таблица, с помощью которой составлялись радиограммы. В каюте одного из офицеров была найдена записная книжка, где были описаны предыдущие походы «Магдебурга». С ее помощью удалось установить координаты нескольких немецких минных заграждений.

По приказу Эссена копии секретнейших документов были переданы англичанам, что сильно помогло им в начале войны. Все-таки следует заметить, что слишком часто советская историография переоценивает значение этого факта. Все победы британского флота объясняются только тем, что русские передали англичанам германские шифры. Это уж слишком смело. Немцы не раз меняли шифры за время войны. Англичане сами захватили несколько копий шифровальных таблиц с потопленных дозорных судов и сбитых дирижаблей. Вот только неизвестно, поделились ли они своими трофеями с русскими. И безусловным является то, что шифры «Магдебурга» были первыми, которые попали в руки союзников.

Гибель броненосного крейсера «Фридрих-Карл»

Немного оправившись от первого шока, русские предприняли несколько вылазок в воды, которые якобы контролировал германский флот. 1 сентября сам Эссен повел в набег в Данцигскую бухту бригаду крейсеров. В море вышли «Рюрик», «Россия», «Богатырь», «Олег» и группа миноносцев. Но погодные условия заставили малые корабли вернуться, и с крейсерами остался только «Новик». Дозорные крейсера немцев, разумеется, отошли, не приняв боя. «Новик» почему-то не сумел догнать «Аугсбург», хотя имел скорость 36 узлов против 26 узлов германского крейсера. Торпедный выстрел был произведен вдогонку уходящему неприятелю просто для очистки совести, шансов поразить цель не было даже минимальных.

После этого выпада немцы перебросили на Балтику 4-ю и 5-ю эскадры линкоров из состава Флота Открытого Моря. Наши историки пытаются доказать, что это было сделано для «усиления» морских сил Балтийского моря, но если вспомнить, какие именно корабли входили в эти эскадры «линкоров», становится ясно, что это совсем не так.

Броненосцы типов «Виттельбах» и «Кайзер» к началу войны устарели настолько, что любая попытка использовать их в бою против дредноутов Гранд Флита была настоящим самоубийством. Более того, даже устарелые «Цесаревич» и «Слава» легко могли уничтожить любой из них. Серьезным усилением было только временное появление на Балтике броненосного крейсера «Блюхер», а также броненосцев «Эльзас» и «Брауншвейг». Адмирал фон Тирпиц настаивал на окончательной передаче крейсера принцу Генриху, но уперся командующий Флотом Открытого Моря адмирал фон Поль.

Он утверждал, что это слишком ослабит его флот. Гибель «Блюхера» в бою на Доггер-банке подтвердила, что этот корабль был лишь обузой для Хиппера. Перевод на Балтику мог спасти «Блюхер».

6 сентября немцы совершили вылазку крупными силами к входу в Финский залив. «Аугсбург» столкнулся с русскими крейсерами «Баян» и «Паллада» и попытался навести и их на свои корабли. Но «Блюхер», который заметил русские крейсера, преследование тоже вел довольно вяло. Бой не состоялся.

Более важным событием стало потопление русского крейсера «Паллада» подводной лодкой U-26. Один удачный торпедный выстрел смял всю систему дозоров. Но, если русские крейсера и линкоры теперь в основном отстаивались в базах, то эсминцы проявили активность, используя главное оружие Балтийского флота – мины. В конце октября и начале ноября были поставлены несколько минных заграждений в Данцигской бухте и в других местах. Еще одним важным событием октября 1914 года стал прорыв британских подводных лодок в Балтийское море. Форсировать в военное время мелководные Балтийские проливы гораздо труднее, чем Гибралтар.

Если свой первый крупный корабль немцы потеряли самостоятельно, то причиной гибели второго стали русские мины, которые были значительно опаснее русский пушек. Как мы уже говорили, командование немецкого флота решило закупорить Либаву, для чего предполагалось затопить на входе в порт 4 брандера. Брандеры «Юлия», «Марта», «Эльфи» и «Марциал» сопровождал легкий крейсер «Любек» и 20-я полуфлотилия миноносцев – G-132, G-133, G-135. Прикрывать этот отряд планировал сам адмирал Беринг на броненосном крейсере «Фридрих-Карл». Это было очередное «усиление», которое сплавили на Балтику из Северного моря. В операции также участвовали крейсера «Амазоне», хорошо знакомый русским «Аугсбург», а также подводные лодки U-23 и U-25.

17 ноября в 1.46 в 30 милях западнее Мемеля «Фридрих-Карл» попал на минное заграждение, поставленное русскими миноносцами 5 ноября. После подрыва на первой мине крейсер слегка вздрогнул, и создалось впечатление, что он таранил подводную лодку. Однако вскоре начали поступать донесения о том, что вода затапливает различные отсеки. Адмирал Беринг сразу решил, что крейсер торпедирован английской подводной лодкой. Чтобы уклониться от повторной атаки он приказал повернуть и уходить полным ходом на запад. Однако вода прибывала слишком быстро, скорость крейсера упала до 10 узлов, и ему пришлось повернуть обратно на восток, чтобы поскорее выбраться на мелководье.

Эти танцы прямо на минах ни к чему хорошему привести не могли, и в 1.59 крейсер подорвался на второй мине. И снова взрыв приписали торпеде. Крейсер получил большой крен на правый борт и сел кормой. Вышла из строя левая машина, и скорость снизилась до 8 узлов. Руль заклинило в положении 20° на левый борт. «Фридрих-Карл» потерял управление и только описывал круги на месте. Взрывом сорвало антенны, вышли из строя динамо-машины, и крейсер лишился радиосвязи. Титаническими усилиями немцам все-таки удалось наладить связь, и в 2.50 была послана радиограмма с призывом о помощи.

Ответ пришел только через час. «Аугсбург» сообщил, что идет на помощь, но ему понадобится еще 2 часа, чтобы прибыть к месту подрыва броненосного крейсера.

«Любек» с миноносцами в это время уже находился вблизи Либавы и не мог прервать операцию.

Команда изо всех сил пыталась спасти подорванный корабль, но вода затапливала один отсек за другим. Самое неприятное заключалось в том, что перед выходом в море с корабля сняли почти все шлюпки во избежание пожаров. Адмирал Беринг горько пошутил, обращаясь к своему штабу: «Мы унесем с собой на дно последнее утешение: английские торпеды никуда не годятся». Но в 5.25 на горизонте показался «Аугсбург». К 6.35 он снял всю команду «Фридриха-Карла», кроме 8 человек, погибших при взрыве.

В 7.15 броненосный крейсер перевернулся, но все еще держался на воде. Адмирал приказал подошедшему крейсеру «Амазоне» попытаться отбуксировать «Фридрих-Карл» на мелкое место. Но это оказалось невозможно, и вскоре «Фридрих-Карл» затонул.

Этим же утром немцы получили еще один удар. Вышедший из Мемеля на помощь подорванному крейсеру пароход «Эльбинг 9» (Воениздатовская книга «Флот в Первой Мировой войне», там 1, стр. 116, называет его почему-то крейсером. Конечно, в германском флоте имелся легкий крейсер «Эльбинг», но зачем врать уж совсем идиотски?) в 8.22 попал на другое минное заграждение, взорвался и затонул со всем экипажем. Шедший в Мемель с экипажем «Фридриха-Карла» «Аугсбург» видел этот взрыв. Крейсер немедленно повернул в Нейфарвассер. Гибель «Эльбинга 9» фактически спасла «Аугсбург».

Тем временем «Любек» и миноносцы обстреляли Либаву и затопили брандеры на входе в порт. Хотя русские им не мешали, закупорить гавань не удалось. Крейсер выпустил по городу 270 снарядов, но это имело лишь моральное значение. Таким образом, операция по заблокированию Либавы немцам кроме потерь ничего не дала.

До конца года русский Балтийский флот совершил еще несколько походов к берегам Германии для минных постановок. На них уже в январе 1915 года подорвались несколько германских кораблей.

День позора, или «победа» у острова Готланд,
2 июля 1915 года

Наверное, читатель немного удивится, увидев такой заголовок над описанием боя, выигранного русским флотом. Однако эта победа была такой, что вспоминать о ней вряд ли хотел кто-либо из участников боя. Но сначала мы скажем пару слов о событиях начала года.

А начался он довольно бурно, хотя флоты противников непосредственно в бою не сталкивались. Первыми в заочной дуэли пострадали немцы. В конце января адмирал Беринг решил в очередной раз обстрелять Либаву. У немцев это стало уже чем-то вроде обязательного ритуала. 22 января в море вышли 2 германские эскадры. В первую входили легкий крейсер «Аугсбург» и миноносцы G-133, G-134, G-135, G-136. В состав второй эскадры вошли броненосный крейсер «Принц Адальберт» под флагом адмирала Беринга и миноносцы G-132, T-97, S-131, S-129. Но 24 января в 18 милях от Либавы «Принц Адальберт» сел на камни. Адмирал Эссен, узнав об этом, направил к месту аварии английскую подводную лодку Е-9. Однако, когда она прибыла, оказалось, что броненосный крейсер уже снялся с мели и ушел в Свинемюнде.

Второй эскадре повезло ничуть не больше. Русских кораблей немцы не нашли, зато на обратном пути 25 января около 2.00 в районе острова Борнхольм «Аугсбург» подорвался на русской мине. Его спасло лишь то, что мина была старого образца и содержала всего 100 кг взрывчатки. С большим трудом немцы дотащили «Аугсбург» до Свинемюнде. Ремонт крейсера затянулся до весны.

И в тот же самый день, но в 13.39 легкий крейсер «Газелле» подорвался кормой на мине севернее острова Рюген. Крейсер потерял винты, но эсминцы и его привели в Свинемюнде. Однако повреждения «Газелле» оказались более серьезными, да и сам крейсер был более старым, поэтому ремонтировать его немцы не стали. В результате за сутки, не сделав ни единого выстрела, из строя вышли 3 германских крейсера!

Однако слишком долго радоваться русским не пришлось. 13 февраля на очередную минную постановку в море вышла русская эскадра, которая состояла из броненосных крейсеров «Рюрик» и «Адмирал Макаров», крейсеров «Олег» и «Богатырь», эсминцев «Новик», «Генерал Кондратенко», «Сибирский стрелок», «Охотник», «Пограничник».

Она должна была поставить заграждение на входе в Данцигскую бухту.

Но плохая погода сыграла злую шутку с новым командиром бригады крейсеров адмиралом Бахиревым. Туман и снегопад помешали эскадре точно определиться, и «Рюрик» на 16-узловом ходу перескочил через каменистую банку у острова Фарэ.

Головной крейсер «Адмирал Макаров», имея осадку примерно на 1 метр меньше, прошел отмель благополучно, зато второй в колонне «Рюрик» распорол себе днище чуть не по всей длине. Крейсер принял 2400 тонн воды и еле добрался до Ревеля. Его осадка увеличилась почти на 2,5 метра, и он входил в порт, скребя днищем по грунту. Водолазы сразу сказали, что «Рюрику» требуется ремонт в доке. Через неделю с помощью ледоколов «Ермак» и «Петр Великий» крейсер добрался до Кронштадта. При ремонте в отсеках нашли около 40 тонн камней, сорванных с банки. Добавим, что миноносцы свое заграждение поставили, несмотря на происшествие с отрядом прикрытия.

7 мая около Виндавы русские получили первое предупреждение, на которое никто не обратил внимание. Крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», «Богатырь» и «Олег» встретили немецкий легкий крейсер «Мюнхен» в сопровождении эсминцев V-151, V-152, V-153, V-154, V-181. Стычка была недолгой, но за 10 минут русские крейсера не добились ни единого попадания, хотя первый же 203-мм снаряд мог решить судьбу немецкого крейсера.

26 мая германская подводная лодка U-26 лейтенанта фон Беркгейма торпедировала и потопила минный заградитель «Енисей». А потом Балтийский флот одержал «победу».

Итак, как же все это происходило?

Корабли германского флота решали «задачу VII» – так немцы именовали свои операции. Они планировали выставить заграждение из 160 мин в районе острова Богшер. Минную постановку должен был выполнить минный заградитель «Альбатрос», а прикрывать его должны были броненосный крейсер «Роон», легкие крейсера «Аугсбург» и «Любек», 7 эсминцев. При этом сопровождал заградитель «Аугсбург» под брейд-вымпелом коммодора Карфа, младшего флагмана германской эскадры на Балтике. «Роон» и «Любек» крейсировали южнее.

Совершенно случайно именно в это же время русский Балтийский флот предпринял попытку активной операции, хотя ее цель оставалась довольно смутной. «Пользуясь сосредоточением в Киле германского флота перед императорским смотром, совершить внезапное нападение на Мемель и путем энергичной бомбардировки повлиять на общественное мнение Германии, которое будет на это особенно чутко реагировать ввиду совпадения указанного смотра с активным выступлением нашего флота, считающегося противником совершенно пассивным». Любопытная формулировка, слишком сильно напоминающая заголовки британских газет после обстрела Хиппером Скарборо и Уитби в декабре 1914 года. Но вот, что интересно, неужели вице-адмирала Канина прельщали лавры Хиппера, которого в Англии после этих рейдов иначе как детоубийцей не называли? К участию в операции были привлечены почти все крейсера Балтийского флота. Обстрел должны были проводить «Рюрик», «Олег» и «Богатырь» и несколько эсминцев, в том числе «Новик». Прикрывать их должны были броненосцы «Слава», «Цесаревич», броненосные крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», дивизион миноносцев и подводные лодки.

Попытка обстрела Мемеля провалилась. Дело даже не в том, что служба радиоперехвата известила Бахирева о присутствии в море германских кораблей. Операция пошла наперекосяк с самого начала. Густой туман не позволил кораблям встретиться в море и вынудил стать на якорь возле острова Вормс «Новик» и угольные эсминцы 6-го дивизиона. Бахирев решил, что им не удастся догнать крейсера и отправил «старичков» обратно. «Новик» должен был попытаться догнать эскадру. Днем 18 июня он нашел крейсера и занял место в строю за кормой «Рюрика».

Однако на этом шутки тумана не завершились. Днем 18 июня «Любек» проскочил мимо русских крейсеров на расстоянии около 10 миль. Никто никого не заметил. Примерно в 17.00 в густом тумане «Рюрик» и «Новик» оторвались от общего строя. Дальше – больше.

Около 24.00 «Новик» ухитрился потерять контакт и с «Рюриком», после чего отправился в Ирбенский пролив, где стал на якорь и в бою никакого участия не принимал. И вот здесь отличились те, кому этот день действительно следует поставить в заслугу – служба радиоперехвата Балтийского флота контр-адмирала Непенина. Она сообщила предполагаемые координаты «Аугсбурга». Бахирев повернул в указанный квадрат.

Еще до встречи с противником адмирал приказал увеличить скорость и сыграть боевую тревогу. Немцы тоже слушали переговоры русских по радио, хотя расшифровать их не могли. Карф беспечно решил, что переговоры ведут патрули в Ирбенском проливе и отправил в Либаву «Роон», «Любек» и 4 эсминца. «Аугсбург», «Альбатрос», G-135, S-141, S-142 пошли прямо навстречу «Адмиралу Макарову».

В 7.30 с флагмана Карфа заметили на SO большой дым, а после этого из тумана показались русские крейсера. Они отрезали немецкую эскадру от ее баз! Русские заметили немцев почти одновременно, дистанция не превышала 50 кабельтов. Бахирев повернул влево, приводя противника на курсовой угол 40°, и через 3 минуты после обнаружения открыл огонь. Хотя русские приняли «Альбатрос» за легкий крейсер «Ундине», исход боя казался предрешенным. Соотношение веса бортового залпа составляло 10: 1, а если учесть полнейшую неэффективность 88-мм орудий «Альбатроса», то и еще больше. Сантьяго, Цусима, Коронель, Фолкленды – нигде победитель не имел такого преимущества, которое следует назвать не подавляющим, а скорее раздавляющим.

Карф сразу понял, что ему грозит, и принял единственно верное решение. Он решил бросить «Альбатрос» и попытаться спасти крейсер и эсминцы. «Аугсбург» увеличил ход и начал склоняться влево, пытаясь проскочить под носом у русской эскадры. Он имел преимущество в скорости около 5 узлов перед русскими крейсерами, и ему удалось удрать. Германские эсминцы поставили дымовую завесу, которая ненадолго прикрыла «Альбатрос», и попытались выполнить торпедную атаку. Но ее единственным результатом стало то, что и эсминцы вырвались из капкана. «Альбатрос» форсировал машины, надеясь добраться до шведских территориальных вод.

А теперь перейдем к действиям Бахирева. Сначала он решил сделать противнику «crossing-T». Мудрый поступок, особенно учитывая соотношение сил. Потом он позволил второй полубригаде крейсеров действовать самостоятельно. В общем, правильное решение, младший флагман должен иметь свободу действий. Но в данном случае это привело к тому, что «Богатырь» и «Олег» оказались чуть севернее «Альбатроса», который попал под перекрестный огонь. Уже само по себе сосредоточение огня 4 крейсеров по одной цели затрудняло корректировку. А сейчас артиллеристы просто терялись в догадках: что они видят – свои недолеты или перелеты второй полубригады? В результате, 4 русских крейсера более часа (с 7.50 до 9.00) гнали маленький небронированный минный заградитель, но так и не сумели его утопить. «Альбатрос» получил 6 с попаданий нарядами калибра 203 мм и 20 снарядами – 152 мм. 27 человек команды были убиты, а 55 были ранены. В конце концов «Альбатрос» с креном на левый борт выбросился на камни у берега маленького острова Эстергарнхольм.

Русские крейсера прекратили обстрел поврежденного корабля, «уважая шведский нейтралитет». «Богатырь» и «Олег», не стреляя, подошли к берегу и увидели, что объятый пламенем «Альбатрос» сидит на камнях. Они сообщили адмиралу, что «крейсер „Ундине“ с креном выкинулся на берег». На этом завершилась первая фаза боя.

Почему русские не добили «Альбатрос»? Разговоры о каком-то там нейтралитете – не более чем фиговый листок. Нейтралитет уважается тогда, когда это выгодно. Вспомните историю уничтожения «Дрездена». Немцы плевали на чилийский нейтралитет, пока не прибыла британская эскадра. Тут уже Людеке превратился в поборника чистоты международных законов. Но совершенно прав был Люс, который заявил: «Мое дело уничтожить противника, а в тонкостях законов пусть разбираются дипломаты». Бахирев не посмел сказать так, снова продемонстрировав трусость и безволие высшего командного состава русского флота. В двадцать пятый раз приходится повторить: личное мужество и смелость командира – совершенно разные вещи. Практически никто из русских адмиралов командиром себя не показал.

После начала боя необходимость хранить радиомолчание отпала, и обе стороны вызвали подкрепления. «Рюрик» увеличил скорость до 20 узлов и повернул на север. То же самое сделали «Роон» с «Любеком», получив радиограмму Карфа.

Русские крейсера после боя с «Альбатросом» начали отход на NNO. За деликатными словами историка «адмирал выстроил бригаду несколько необычным образом» кроется достаточно простая истина. 4 крейсерам не хватило часа, чтобы восстановить строй правильного кильватера. В результате головным шел «Богатырь», за ним следовал «Олег».

С большим интервалом за «Олегом» шел «Адмирал Макаров», а «Баян» вдобавок ко всему оказался восточнее основной группы. Поэтому, когда около 10.00 из тумана вынырнул «Роон» и с дистанции 75 кабельтов открыл огонь по ближайшему к нему «Баяну», то русский крейсер оказался в сложном положении, так как был слабее немецкого. Шедший впереди «Роона» «Любек» обстрелял «Олега». Русские крейсера немедленно ответили.

Перестрелка длилась около 20 минут, после чего немцы повернули вправо, прервав бой.

Командир «Роона» капитан 1 ранга Гигас правильно решил, что сражаться в одиночку против 4 крейсеров противника будет неразумно. Он не мог предположить, что «Адмирал Макаров» и «Богатырь» в ходе этой перестрелки займут позицию невмешательства. В ходе второй фазы было зафиксировано только одно попадание. 210-мм снаряд «Роона» пробил борт «Баяна» и нанес ему незначительные повреждения. Перестрелка «Любека» и «Олега» закончилась совершенно безрезультатно.

Адмирал Бахирев не рискнул продолжать бой, имея 4 крейсера против 2, причем «Любек» никакой роли в бою сыграть не мог, уступая в весе бортового залпа вчетверо даже самому слабому из русских крейсеров. Русский адмирал начал отходить на север, одновременно вызывая на помощь «Рюрик», что было достаточно естественно. Но в то же время он приказал «Славе» и «Цесаревичу» выйти на поддержку к банке Глотова, то есть вызвал еще и 2 броненосца.

А впереди была еще и третья фаза боя, о которой «История Первой Мировой войны» вообще предпочла умолчать, ее вроде как бы и не состоялось. Получив приказание Бахирева «вступить в бой», командир «Рюрика» капитан 1 ранга Пышнов в 10.20 приказал повернуть в центр указанного квадрата. Через 8 минут на «Рюрике» заметили дымы вражеских кораблей, а вскоре из тумана появились и 2 силуэта. В 10.45 «Рюрик» открыл огонь из носовых башен и 120-мм орудий по «Любеку». Немецкий крейсер немедленно ответил и сразу начал отход, так как огромный «Рюрик» мог уничтожить его одним залпом. Через 5 минут был опознан второй германский корабль. Это был «Роон», на который и был перенесен огонь «Рюрика». Бой велся на дистанции 76–82 кабельтова, но броненосные крейсера попаданий не добились. Зато преуспел «Любек», который сумел всадить в «Рюрик» около 10 снарядов 105 мм, повредив надстройки броненосного крейсера. Никакого более серьезного вреда легкие снаряды причинить не могли. Русские остались твердо уверены, что добились нескольких попаданий в «Роон», на котором даже возник пожар. Немцы утверждают, что ни «Любек», ни «Роон» попаданий не получили, хотя их палубы были буквально засыпаны осколками от близких разрывов. В 10.20 Пышнов получил сообщение сигнальщика о замеченном перископе и круто повернул вправо, прекратив бой.

На этом богатый событиями день не завершился, но следующее столкновение произошло недалеко от Данцига. Перехватив одну из радиограмм Карфа, командир германской эскадры контр-адмирал Гопман решил идти ему на помощь, хотя ситуации абсолютно не знал. Около полудня 19 июня он вышел в море с броненосными крейсерами «Принц Адальберт», «Принц Генрих» и эсминцами S-138, S-139. Однако их подкараулила британская подводная лодка Е-9 под командованием знаменитого Макса Хортона (будущий командующий Командования Западных Подходов). Примерно в 14.45 он заметил 2 больших корабля в сопровождении эсминцев. Хортон начал немедленно маневрировать, чтобы выйти в атаку. Море было исключительно тихим, и противник легко мог обнаружить перископ. Но Хортон сумел сблизиться на расстояние 400 ярдов и выпустил 2 торпеды из носовых аппаратов. После этого он круто повернул влево, чтобы попытаться использовать траверзный аппарат, но его лодка, облегченная после пуска 2 торпед, выскочила на поверхность прямо под носом у оторопевших немецких эсминцев.

Хортон еще успел заметить, как его первая торпеда взорвалась под первой трубой головного крейсера. Столб дыма и обломков взлетел выше мачт. Он еще успел услышать взрыв второй торпеды, но тут лодка погрузилась, и что именно произошло, осталось для Хортона загадкой. Германские эсминцы несколько часов гонялись за Е-9, однако гидролокатор еще не появился, и все их действия вызывали только раздражение, но не тревогу.

На борту «Принца Адальберта» заметили и пузырь выстрела, и следы торпед, но расстояние было слишком маленьким, и крейсер уклониться не успел. Взрыв первой торпеды привел к затоплению носовой кочегарки и еще нескольких отсеков. Вышли из строя приборы управления огнем, заклинило руль, и немцам пришлось перейти на ручное управление. Хотя сначала все думали, что в «Принц Адальберт» попали 2 торпеды, позднее стало ясно, что вторая торпеда Хортона пошла слишком глубоко и взорвалась, врезавшись в морское дно, при этом сильно встряхнув крейсер. Поврежденный корабль дополз до Данцига, где у него на квартердеке нашли куски воздушного резервуара торпеды. Национальная принадлежность атаковавшего была установлена безошибочно. За эту атаку Хортон получил крест Св. Георгия.

И завершился бой тоже вполне достойно. Около 17.00 крейсера встретились с высланными и навстречу русскими эсминцами. В 19.30 эсминец «Боевой» заметил самый настоящий перископ. Атака эсминцев чуть было не увенчалась успехом. «Внимательный» едва не протаранил «противника». К счастью, этого не произошло, так как перископ принадлежал русской подводной лодке «Крокодил».

Попробуем подвести итоги боя. Я позволю себе процитировать статью из журнала «Гангут». «В тактическом плане главные решения адмирала Бахирева, капитанов Вердеревского, Вейса и Пышнова следует признать удачными. Эффективная стрельба крейсеров обеспечила уничтожение наиболее слабого звена эскадры Карфа – „Альбатроса“ – предопределила поспешное отступление остальных германских кораблей… Отказ от решительного преследования был вызван опасением появления превосходящих сил германского флота…»

Да и Хортон донес об атаке линкора типа «Дойчланд», похожего на злополучного «Принца Адальберта». Забудем о том, что Хортон атаковал немецкую эскадру через 4 часа после окончания боя.

Радиограмму он передал еще позднее. Забудем о паническом страхе перед подводными лодками. Рассмотрим одни только факты. Час с лишним 4 крейсера расстреливали беззащитный минный заградитель и не смогли его потопить. «Аугсбург» уклонился от боя, а 88-мм орудия «Альбатроса» можно в расчет не принимать. Фактически это была учебная стрельба по мишени, и артиллеристы Балтийского флота показали, чего они стоят. Адмирал Бахирев, имея 4 крейсера, трусливо бежит, уклоняясь от боя с «Рооном».

Перестрелка «Рюрика» с «Любеком», который уступает ему в весе бортового залпа в 20 раз (!!!), заканчивается повреждением «Рюрика». Я готов поспорить на что угодно, что в Королевском Флоте после такой «победы» весь командный состав эскадры – и адмирал и командиры кораблей – пошел бы под трибунал. Фактически эта «победа» покончила со всеми претензиями кораблей Балтийского флота на какую-то роль в этой войне.

Противник их больше во внимание не принимал и не боялся, собственное верховное командование на них больше не рассчитывало. Целый флот ушел в некую виртуальную реальность. Хорошо, что адмирал Эссен не дожил до такого позора. Он скончался 7 мая 1915 года. Пост командующего флотом занял вице-адмирал Канин.