Текст книги "Морские битвы Первой мировой. Трагедия ошибок"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Обстрелы Босфора

Русское верховное командование решило приурочить обстрел Босфора к прорыву союзного флота в Дарданеллы. 19 февраля ставка передала по телеграфу командующему флотом: «В ближайшее время предполагаются совместные действия англо-французского флота с участием их десантного корпуса против Дарданелл.

Черноморскому флоту надлежит оказать содействие в виде демонстрации у проливов, которая, в зависимости от достижения нашими союзниками успеха, может быть развита включительно до занятия Босфора совместно Черноморским флотом и флотом союзников».

Хотя план союзников сразу начал трещать по всем швам, русские не отказались от намерения провести диверсию. Более того, чтобы обмануть турок, в Одессе проводилась открытая подготовка транспортов, сюда же стягивались войска, якобы для высадки на Босфоре. Для связи с союзниками, для изучения опыта борьбы флота с береговыми укреплениями на эскадру де Робека был отправлен капитан 2 ранга Смирнов. Он заразился неоправданным оптимизмом англичан и 14 марта передал Эбергарду:

«Английский адмирал сообщил мне, что, по соглашению правительств, решено, что русский флот начнет бомбардировку за 4 дня до окончания прорыва союзников через Дарданеллы. Лично приняв участие в борьбе с укреплениями Дарданелл, видел, что сильнейшие батареи приводятся к молчанию через час после начала бомбардировки их двумя кораблями типа „Агамемнон“. Турецкие снаряды 355-мм калибра производят ничтожное действие по кораблям, мины легко вытраливаются. Когда союзные флоты появятся перед Царьградом, следует ожидать, что турки заключат мир на каких угодно условиях и Босфора брать не придется. На основании легкости борьбы с укреплениями, позволю себе доложить, что нам следует начать разрушение босфорских укреплений теперь же, хотя бы с риском потерь».

Однако эти выводы оказались совершенно неправильными, и весь ход Дарданелльской операции опроверг их. Но русский флот начал готовиться к обстрелу Босфора.

Бомбардировка 28–29 марта 1915 года

Операция была намечена на 28–31 марта, так как адмирал де Робек назначил решительную попытку форсировать проливы на 18 марта. Как мы уже знаем, она с треском провалилась, но русское командование не отменило намеченный обстрел укреплений Босфора.

25 марта флот в полном составе вышел в море. Адмирал Эбергард поднял флаг на «Евстафии». Вместе с ним шли броненосцы «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав». Их сопровождали крейсера «Кагул», «Память Меркурия», «Алмаз», гидроавиатранспорт «Николай I», 9 эсминцев и 6 импровизированных тральщиков. За неимением настоящих мореходных кораблей, этого класса были мобилизованы несколько пароходов. Предполагалось, что обстрел будут вести броненосцы «Три Святителя» и «Ростислав», а остальные корабли будут их прикрывать, держась на больших глубинах. Если противник решится выйти из пролива, флот даст бой.

Можно видеть, как изменилось настроение русских моряков. Вместо директивы «держаться соединенно, чтобы не дать противнику уничтожить отдельные корабли», теперь речь идет о навязывании боя «Гебену».

28 марта в 6.00 показались турецкие берега. По сигналу командующего «Три Святителя», «Ростислав», «Алмаз», «Николай I» в сопровождении тральщиков и эсминцев отделились и пошли к Босфору. Остальные броненосцы и крейсера держались в 12–15 милях от выхода из пролива.

В 7.00 «Николай I» и «Алмаз» застопорили машины и начали спускать на воду гидросамолеты. Броненосцы продолжали следовать к Босфору. В 7.20 с дистанции 80 кабельтов береговые батареи открыли огонь по тральщикам, но попаданий не добились.

Русские гидросамолеты были встречены ружейным и шрапнельным огнем, который им вреда не причинил. Неожиданно для себя броненосцы обнаружили под берегом в районе мыса Эльмас большой пароход. Он пытался прорваться в Босфор, идя полным ходом. Одновременно навстречу ему из пролива вышли миноносцы «Самсун» и «Гайрет».

Броненосец «Три Святителя» немедленно открыл огонь по пароходу с расстояния 65 кабельтов, причем с третьего выстрела было достигнуто попадание. Когда пароход повернул к берегу, новое попадание в корму вызвало пожар. Команда парохода бежала на шлюпках, бросив судно, приткнувшееся к отмели. Через некоторое время на судне произошел взрыв, и оно окуталось облаком дыма. Миноносцы были отогнаны огнем «Ростислава».

Покончив с пароходом, в 10.30 «Три Святителя» открыл огонь по азиатским батареям в районе мыса Эльмас. Пристроившись ему в кильватер, «Ростислав» также обстрелял эти укрепления. После этого было дано несколько залпов по батареям в районе Анатоли-Фенер. Обстрел азиатских укреплений продолжался до 11.50. По первой группе батарей было выпущено 6 – 305-мм, 10 – 254-мм и 50 – 152-мм фугасных снарядов. По второй группе батарей – 9 – 305-мм и 6 – 254-мм снарядов. По наблюдениям с кораблей и самолетов, снаряды ложились хорошо. Однако мы помним, что гораздо более мощные обстрелы флота союзников не причинили вреда укреплениям Дарданелл. В это время летчики сбросили бомбы на батареи и миноносец «Самсун». Были также обстреляны батареи европейского берега, по которым броненосцы выпустили 19 – 305-мм и 5 – 254-мм снарядов. В 12.30 броненосцы закончили обстрел и по сигналу командующего пошли на соединение с флотом. Эбергард приказал поднять сигнал: «Поздравляю флот с историческим днем первой бомбардировки Босфора».

Этот же сигнал был повторен открытым текстом по радио. Построившись в походный порядок, флот отошел к северу, чтобы на следующий день повторить обстрел. Однако с этой операцией далеко не все ясно. Лорей утверждает, что броненосцы вели огонь по входным маякам пролива, причем попаданий не добились. Ничего не говорится и об уничтоженном пароходе.

Адмирал Эбергард подвергся критике за проявленную нерешительность. Прежде всего непонятно, почему обстрел вели только 2 корабля? Почему было выпущено такое небольшое количество снарядов?

Короче говоря, 29 марта в 6.00 корабли Черноморского флота снова увидели скрытые дымкой берега Босфора. Эбергард приказал повторить вчерашнюю операцию, но на сей раз немного изменил задание. Он передал сигналом: «Сегодня план маневрирования тот же, расход снарядов тот же. „Ростиславу“ – вчерашняя батарея на мысе Пайрас, „Трем Святителям“ – две батареи южнее Румели-Фенер. Если по вам будут стрелять батареи, то разрешается выбирать и другие цели».

Одновременно гидроавиатранспорт «Николай I» получил новые указания:

«Задача на сегодня: обязательная часть – 1. Держать Босфор под непрерывным наблюдением; 2. Корректировать стрельбу. Часть желательная – проверить глубже место „Гебена“. Летать только на абсолютно исправных аппаратах и брать на себя только выполнимые задачи».

В 7.10 броненосцы направились к входу в пролив, следуя за тральщиками. Вылет самолетов несколько задержался, так как летчики не получили четкого целеуказания.

Корректировка огня броненосцев была для них совершенно новым делом, вдобавок штаб флота ухитрился не сообщить о намеченных целях.

В 7.30 Эбергард передал новое приказание: «Если окажется возможным, желательно обстрелять заданные батареи и средним калибром. Башням увеличить расход снарядов, обстрелять и хорошо видимые внутренние батареи».

В 8.10 с «Николая I» был спущен первый гидросамолет, который сразу поднялся в воздух. Однако провести бомбардировку не удалось.

По мере приближения кораблей к Босфору стало видно, что плотная дымка постепенно перешла в густой туман, скрывший все вокруг. К 9.00 туман сгустился настолько, что головной эсминец, шедший в 17 кабельтовых впереди тралящего каравана, был едва виден.

Когда броненосцы подошли на расстояние 70 кабельтовых к проливу, стало ясно, что обстрел батарей просто невозможен. Командир отряда сообщил об этом по радио адмиралу и повернул назад.

При повороте в устье пролива был замечен дым турецкого миноносца. Головной эсминец и пара тральщиков обстреляли его. В 10.50 отряд присоединился к главным силам флота.

Примерно в это же время вернулся гидросамолет. Летчик цветными дымами показал, что видит «Гебен». По приказу командующего флот построился в боевой порядок, а тральщики были отправлены в Севастополь. Действительно, около 11.20 в глубине пролива были замечены многочисленные дымы. «Николай I», принявший самолеты, передал по радио, что в проливе находится весь турецкий флот во главе с «Гебеном» и «Бреслау».

Но сообщения самолетов были, по всей видимости, ошибочными, так как были замечены только 2 эсминца типа «Муавенет», шедшие вдоль обоих берегов пролива. Флот продолжал крейсировать перед Босфором до вечера, после чего отошел в море.

Одновременно крейсера и эсминцы нанесли удар по Угольному району. 30 марта «Память Меркурия», «Звонкий», «Зоркий» и «Заветный» обстреляли район Козлу, а «Кагул», «Живучий», «Жуткий» и «Завидный» – район Килимчи. Вслед за этим был обстрелян Зонгулдак. 3 1 марта русский флот благополучно вернулся в Севастополь.

Гибель «Меджидие»

Однако даже эта в целом не слишком удачная операция совершенно неожиданно принесла русскому флоту неплохие дивиденды. Сушон получил известие, что в Одессе готовится десантный отряд, и решил нанести превентивный удар. 1 апреля для обстрела Одессы в море вышли крейсера «Хамидие» и «Меджидие» и эсминцы «Муавенет», «Ядигар», «Ташос» и «Самсун». Сушон рассчитывал, что русский флот будет принимать уголь после похода и не сможет помешать намеченной операции. Отрядом командовал германский командир «Меджидие» капитан 3 ранга Бюксель. Обстрел планировалось провести в Пасхальную ночь, которая в том году приходилась на 3 апреля. Сушон рассчитывал, что в эту ночь бдительность русских ослабнет.

Подойдя к острову Змеиный, он приказал миноносцам выйти вперед и завести тралы. Как пишет Лорей, на основании газетных сообщений (?!) предполагалось, что перед Одессой поставлены минные заграждения. Бюксель рассчитывал на рассвете внезапно появиться перед портом. Около 6.00 показалась Одесса, ярко освещенная восходящим солнцем.

Крейсера шли точно за миноносцами с тралами, но совершенно неожиданно в 6.40 в 15 милях от Одесского маяка «Меджидие» подорвался на мине. Глубина в этом месте не превышала 13 метров. Крейсер стал быстро погружаться носом, имея крен на левый борт. Все попытки остановить затопление к успеху не привели, и «Меджидие» лег на дно. При этом надстройки, трубы и орудия возвышались над водой.

Убедившись, что спасти подорванный крейсер не удастся, команда сделала попытку окончательно вывести его из строя. За борт были выброшены замки орудий, радиостанция была разбита. Эсминцы сняли команду, и в 7.30 «Ядигар» выпустил в крейсер торпеду.

Она попала под кормовой мостик. После этого отряд направился обратно к Босфору.

Этот инцидент особенно примечателен тем, что русские сумели поднять затонувший крейсер. Работы начались уже 17 апреля, и 7 июня «Меджидие» был поднят и отбуксирован в Одессу. В том же месяце трофей получил новое название – «Прут».

Учитывая нехватку крейсеров на Черном море, было решено отремонтировать крейсер и снова ввести в строй. У фирмы «Крамп» были получены чертежи «Меджидие», корабль был отремонтирован и перевооружен новыми русскими орудиями калибра 130 мм. Но, справедливости ради, нужно признать, что машины крейсера оказались в очень скверном состоянии, особенно котлы. Хотя уже в феврале 1916 года он вышел на ходовые испытания, в боевых действиях участия из-за ненадежности машин «Прут» не принимал.

С английской фирмой «Бабкок и Уилкокс» был заключен договор на поставку новых котлов, и первые 4 котла даже прибыли в Архангельск в декабре 1916 года. Но тут в России начались события, которые заставили забыть о ремонте крейсера. После Брестской капитуляции в мае 1918 года корабль захватили немцы и вернули Турции.

Бомбардировка 2–3 мая 1915 года

1 мая Черноморский флот снова вышел из Севастополя. Состав эскадры был обычным – броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», крейсера «Кагул», «Память Меркурия», «Алмаз», гидроавиатранспорт «Николай I» и 9 эсминцев. На следующий день в 5.15 русский флот увидел берега вожделенного пролива. На сей раз погода была ясной, а видимость – хорошей.

В 7.00 по приказу Эбергарда «Николай I» начал спуск гидросамолетов. Так как на сей раз заданием для них было только ведение разведки, было приказано поднимать самолеты по одному, отправляя их в воздух поочередно.

В 7.15 командующий приказал выделенным для обстрела броненосцам «Три Святителя» и «Пантелеймон» следовать на указанную позицию. Однако тральщики замешкались с постановкой тралов, и лишь в 8.40 группа обстрела дала ход. Вернувшийся самолет сообщил, что в проливе нет никаких вражеских кораблей, лишь около Румели-Фенер замечена подводная лодка.

В 9.47 с дистанции 58 кабельтовых броненосцы открыли огонь по батареям на мысе Эльмас. Следуя со скоростью 6 узлов, они поочередно обстреляли укрепления азиатского берега, после чего перенесли огонь на батареи Килии.

В 10.40 с кораблей был замечен бурун, который все приняли за след перископа подводной лодки. Он двигался в сторону группы обстрела. С кораблей немедленно открыли огонь из 152-мм орудий, и бурун исчез. Самое интересное, что этот бурун никак не мог принадлежать подводной лодке, так как первые немецкие субмарины появились в Босфоре лишь в июне. Первый выход германской подводной лодки в Черное море состоялся только 5 июля. Поэтому следует признать, что русские броненосцы обстреляли стаю дельфинов.

Закончив обстрел Килии, корабли легли на обратный галс, чтобы повторить обстрел. На сей раз турецкие батареи попытались вести ответный огонь, однако не имели ни малейшего успеха. Все снаряды ложились с большими недолетами – около 15–20 кабельтовых. Броненосцы повторно обстреляли те же самые цели и в 11.45 повернули на соединение с главными силами флота.

Обстрел продолжался 2 часа 15 минут, и броненосцы израсходовали 166 – 305-мм и 528 – 152-мм снарядов. На одной из батарей был замечен взрыв, после которого начался большой пожар.

Одновременно с обстрелом укреплений Босфора крейсера «Кагул» и «Память Меркурия» получили задание осмотреть порты Угольного района и уничтожить все обнаруженные турецкие суда. Они нашли лишь пароход «Некат», стоящий под самым берегом в районе Козлу. Он был потоплен несколькими залпами.

На следующий день Эбергард выделил для обстрела только старый броненосец «Три Святителя» и слабый броненосец «Ростислав». Ввиду появления подводной угрозы он решил не рисковать более новым «Пантелеймоном». Чтобы позволить кораблям иметь более высокую скорость, было принято решение не связывать группу обстрела тихоходными тральщиками. Они в сопровождении эсминцев были посланы к Босфору заблаговременно, чтобы обследовать и подготовить 3 района для маневрирования группы обстрела.

Гидросамолет с «Николая I» осмотрел пролив и сообщил, что кораблей противника не обнаружено. Однако постепенно зыбь усилилась, и в 9.25 гидроавиатранспорт сообщил, что прекращает полеты, так как один из самолетов уже получил повреждения при попытке спустить его на воду. Кроме того, второй самолет, вернувшийся из разведки, сообщил, что в районе Босфора поднялся густой туман, который делает совершенно невозможными какие-либо наблюдения.

Эбергард решил дождаться улучшения погоды. Действительно, к 11.00 туман начал рассеиваться, а зыбь немного улеглась. Начальник группы траления сообщил, что подготовлены 2 района, и прислал миноносец «Зоркий», чтобы проводить броненосцы в точку, откуда планировалось начать обстрел. В 12.45 гидроавиатранспорты снова подняли самолеты. Те подтвердили, что никаких турецких кораблей поблизости нет.

В 14.40 броненосцы открыли огонь. Несколько неожиданно появился крейсер «Кагул». Он сообщил, что получены сведения о месте нахождения новых батарей, и командующий флотом прислал его указывать выстрелами (?!) места этих самых батарей. «Три Святителя» вел огонь из 152-мм орудий по таинственным батареям, а «Ростислав» стрелял из башенных 254-мм орудий. Обстрел завершился в 16.10, всего было выпущено 29 – 254-мм снарядов и 132 – 152-мм. Точные результаты обстрела установить не удалось.

Гораздо больший успех принесли действия отдельных кораблей. Крейсер «Кагул» уничтожил у Румелийского побережья 2 парусника. Он также перехватил итальянский пароход «Амалия» с грузом керосина в бочках. Тот шел из Констанцы в Константинополь.

Пароход был отправлен в Севастополь с призовой командой. Эсминцы «Гневный» и «Пронзительный» в Эрегли потопили артиллерийским огнем пароходы «Еширлимак» и «Морна». Крейсер «Память Меркурия» также уничтожил несколько целей. Все это временно парализовало систему перевозки угля в турецкую столицу. Этот обстрел также послужил косвенной причиной новой встречи Черноморского флота с «Гебеном».

Следует прямо признать, что обстрелы Босфора, задуманные как демонстративная операция, таковой и остались. Ни о каких серьезных результатах говорить не следует.

Если сравнивать операции русского флота с действиями союзников в Дарданеллах, то сразу бросается в глаза совершенно различный масштаб и напряженность операций. Дело даже не в том, что де Робек имел в своем распоряжении вчетверо больше кораблей, чем Эбергард. Вести обстрел всего 2 часа и задействовать лишь 2 броненосца из 5 – цифры говорят сами за себя. Впрочем, русские ведь и не собирались форсировать Босфор, в отличии от англичан. Просто не следует пытаться изображать эти операции чем-то по-настоящему серьезным. Хотя, как мы уже отмечали, косвенные последствия обстрелов Босфора оказались гораздо более серьезными, чем прямой ущерб от бомбардировок.

Безуспешные погони

В 1915 году в строй вошли 2 новых линкора – «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». Это окончательно изменило ситуацию на море в пользу русских.

Командование флота сумело сформировать 3 маневренные группы: линкор «Императрица Мария» и крейсер «Кагул»; линкор «Императрица Екатерина Великая» и крейсер «Память Меркурия»; броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон» и крейсер «Алмаз». В состав каждой группы в качестве кораблей охранения входили старые угольные миноносцы. Новые эсминцы типа «Новик» действовали самостоятельно. Самое важное заключалось в том, что в состав маневренной группы как единого целого входили корабли разных классов. Это были фактически предшественники созданных американцами в годы Второй Мировой войны оперативных соединений. А для 1915 года такое новшество являлось крупным прорывом вперед в области военно-морской тактики.

Ведь до сих пор практически во всех флотах наблюдалось стремление сводить корабли одного класса в состав эскадр, дивизий, флотилий, и лишь при надобности перед самой операцией комплектовать этими организационными единицами выходящее в море соединение. Естественно, ни о какой сплаванности, ни о каком взаимопонимании не могло идти и речи. В условиях базы, разумеется, объединение кораблей одного класса в структурную единицу имеет большие преимущества.

Однако боевая операция управляется совсем иными законами, чем бункеровка дивизиона эсминцев. И командование российского Черноморского флота первым это поняло и сделало соответствующие выводы. К минусам принятой организации следует отнести то, что маневренные группы не имели постоянных командиров. Командование флота назначало очередного подвернувшегося адмирала руководить каждой следующей операцией.

С вводом в строй линкора «Императрица Мария» связано одно любопытное происшествие. Однажды к старшему офицеру строящегося корабля старшему лейтенанту Городысскому (В день гибели линкора Городысский будет находиться на той же должности, однако уже в чине капитана 2 ранга) явился старик в морской форме, отдал честь и отрапортовал: «Матрос первой статьи… явился к месту службы». Городысский переспросил его, решив, что просто не понял старика. Однако и во второй раз он получил такой же ответ: «Матрос первой статьи с линейного корабля „Императрица Мария“ явился к месту службы». После этого он объяснил оторопевшему офицеру, что служил на парусном линейном корабле «Императрица Мария», входившем в состав эскадры адмирала Нахимова. Более того, он даже участвовал в Синопском сражении 1853 года, когда была уничтожена турецкая эскадра. Когда Черноморский флот был затоплен в Севастопольской бухте, старик спас забытую на корабле икону Св. Николая Чудотворца. Теперь он явился на новый линейный корабль и принес спасенную икону.

Городысский сразу понял, какое огромное моральное значение может иметь все это для команды корабля. Этот старый матрос, сразу получивший прозвище «Синопский», стал настоящим кладом. Его приписали к команде, и все свое свободное время он делился с молодыми матросами своими воспоминаниями о море, морскими легендами и байками, рассказами о прошлом русского флота и его боевой славе. Труднее было определить прямые служебные обязанности, которые бы он мог исполнять, все-таки старику уже было под восемьдесят. В конце концов, ему поручили следить за безопасностью и хранить ключи от отсеков. В этой должности он стал настоящим проклятьем для разболтанных портовых служащих. Впрочем, для части команды тоже.

Итак, после ввода в строй линкоров господство на море окончательно и бесспорно перешло в руки Черноморского флота. С этого момента все столкновения приняли довольно однообразный характер: русские догоняют, немцы (или турки) удирают. С одной стороны, это приятно. Не часто в русской военной истории описания боевых действий столь однообразны и монотонны, но никто на эту монотонность не жалуется. С другой стороны, ведь ни разу так догнать и не удалось… Но это были настоящие погони, а не то ленивое вальсирование, которое позволили себе «Гебен» и «Бреслау», уклоняясь от не слишком назойливого внимания Королевского Флота в августе 1914 года на Средиземном море. Адмирал Сушон и думать позабыл о своем опрометчивом обещании Энверу: «Ich werde die Scwarzmeerflotte zerschmettern».

Итак, перед вами история германо-турецкого военно-морского драпа, которая, как нетрудно заметить, началась за полгода до ввода в строй первого русского линкора.

4–6 января 1915 года

В начале января 1915 года крейсера «Бреслау», «Хамидие» и «Берк» получили приказ обеспечить переход в Трапезунд транспорта с войсками и орудиями. Для этого они должны были совершить вылазку в восточную часть Черного моря. Как мы уже писали, при выходе из Босфора «Берк» подорвался на мине. Однако «Бреслау» и «Хамидие» получили распоряжение продолжать операцию, при этом крейсера должны были действовать самостоятельно.

4 января «Хамидие» западнее Синопа столкнулся с русским крейсером «Память Меркурия» (Лорей ошибочно указывает «Кагул») и 4 эсминцами. Дело в том, что русские неправильно истолковали перехваченные радиограммы и решили, что в море находится целый войсковой конвой. Поэтому в море вышли главные силы флота – 5 броненосцев, 2 крейсера и 10 эсминцев. Один из разведывательных отрядов налетел на «Хамидие».

Турецкий крейсер дал полный ход и повернул на запад. «Память Меркурия», «Гневный», «Дерзкий», «Беспокойный» и «Пронзительный» начали преследование. С дистанции около 60 кабельтовых крейсера начали перестрелку. С 12.45 до 14.00 «Хамидие» сделал из кормовых орудий около 80 выстрелов. Результаты перестрелки были крайне огорчительными для русских. Турецкий крейсер получил один 152-мм снаряд в корму и несколько осколочных пробоин ниже ватерлинии (С прискорбием приходится привести весьма своеобразный способ цитирования, используемый в советские времена: «В ходе боя „Гамидие“ получил несколько пробоин ниже ватерлинии». – «Флот в Первой Мировой войне», том 1, стр. 367. Нужно только опустить одно словечко «осколочных», и сразу совсем иное впечатление). В эсминец «Дерзкий» попал 1 снаряд, который осколками вывел из строя кормовое орудие и ранил 7 человек. Около 16.00 корабли вошли в полосу дождя и потеряли друг друга из виду. «Память Меркурия» был на 4 года моложе и на 1 узел быстроходнее «Хамидие», про эсминцы мы уже не говорим. Как они за 4 часа сумели не догнать не слишком быстроходный крейсер, – непонятно.

Утром 6 января в районе Туапсе «Хамидие» встретился с «Бреслау». Бесцельно проболтавшись в море, вражеские крейсера направились домой. Уже в сумерках они налетели на главные силы Черноморского флота. Оба крейсера бросились в разные стороны и дали несколько выстрелов. В темноте бой продолжать было невозможно все так и закончилось, не успев начаться. На «Евстафии» шальным снарядом было повреждено 305-мм орудие, а на «Хамидие» – сбит прожектор.

Но, если русский флот не сумел уничтожить вражеские крейсера, то серьезного урона турки не избежали. 4 января был захвачен итальянский пароход «Мария Росетта», следовавший в Константинополь с грузом керосина. А после стычки 6 января у анатолийского побережья были уничтожены более 50 парусников.

После этого похода 10 января «Хамидие» стал на ремонт. На нем была усилена броневая палуба и срезаны верхние мостики, чтобы сделать силуэт менее заметными.

3 апреля 1915 года

Для обеспечения набега турецких крейсеров на Одессу «Гебен» вышел в море, хотя линейный крейсер еще не был полностью отремонтирован после декабрьского подрыва на минах. В море он встретился с «Бреслау», ходившим в Синоп. Получив сообщение о гибели «Меджидие», Сушон приказал «Хамидие» и эсминцам возвращаться, а сам с 2 кораблями пошел к берегам Крыма. В 8.15 с «Гебена» увидели 2 русских парохода, которые были потоплены. В 9.2 °Сушон направил «Бреслау» назад, чтобы выяснить, какой корабль следует за германскими крейсерами немного восточнее. Оказалось, что это крейсер «Память Меркурия». Дело в том, что на рассвете из Севастополя в море вышли 5 броненосцев, 3 крейсера и эсминцы «Гневный», «Пронзительный», «Дерзкий», «Лейтенант Пущин», «Жуткий», «Живучий», «Звонкий», «Зоркий», «Завидный» и «Заветный». Командующий флотом отправил «Память Меркурия» и эсминцы 1-го дивизиона для опознания неизвестных кораблей.

В 11.10 германские крейсера взяли курс на Босфор. Началась погоня. В голове русской колонны шли крейсера и эсминцы. В 13.30 русские корабли сделали несколько выстрелов по «Бреслау», который держался между «Гебеном» и русским флотом. Ближе к вечеру Эбергард приказал эсминцам 1-го, 4-го и 5-го дивизионов атаковать противника торпедами. Однако лишь 1-й дивизион вышел на дистанцию артиллерийской стрельбы, а на дистанцию торпедного залпа подошел только «Гневный». В 20.41 эсминцы попытались атаковать «Бреслау», который немедленно открыл огонь с дистанции около 20 кабельтовых, пользуясь хорошей видимостью. Ни артиллерийский огонь, ни торпеды русских кораблей поразить цель не сумели. Ответным огнем «Бреслау» был легко поврежден «Пронзительный», однако его команда потерь не имела.

11 июня 1915 года

10 июня крейсер «Бреслау» был отправлен в море для обеспечения перевозок угля из Зонгулдака. Уже возвращаясь обратно, ночью 11 июня он столкнулся с эсминцами «Дерзкий» и «Гневный». Встреча была неожиданной для обоих противников, но отреагировали они дружно – сразу открыли огонь. В ходе скоропалительной перестрелки на дистанции всего 10 кабельтовых, которая длилась всего 4 минуты, в «Бреслау» попали 3 снаряда. Повреждения были невелики, но 7 человек погибли, а 15 были ранены.

«Гневный» успел выпустить 2 торпеды, которые прошли мимо. За это эсминец поплатился двумя попадания 105-мм снарядов, которые перебили главный паропровод.

Эсминец потерял ход. Хотя «Дерзкий» остался один, его командир капитан 2 ранга Гадд попытался преследовать германский крейсер. Но «Бреслау» использовал темноту и скрылся. После этого «Дерзкий» вернулся к поврежденному товарищу и на буксире повел его в Севастополь. По данным русской разведки (вот их цена!) на «Бреслау» погибли 60 человек, в том числе командир. На самом деле «несчастный» фрегаттен-капитан Кеттнер и не подозревал о своей героической гибели в бою.

4–5 сентября 1915 года

Летом турки сумели благополучно провести несколько транспортов с углем в столицу, однако этот удачный период не затянулся слишком долго. 29 августа эсминец «Нюмуне» привел в Зонгулдак транспорты «Эресос», «Иллирия» и «Сейхун». Они приняли на борт около 10 000 тонн угля. Во время погрузки к порту подошли эсминцы «Быстрый» и «Пронзительный», которыми командовал уже известный нам князь Трубецкой. Обстрелять пароходы, укрытые за молом, не удалось, и эсминцы демонстративно отошли на север.

В ночь с 4 на 5 сентября транспорты вышли в море, и в 5.00 к ним присоединились крейсер «Хамидие» и эсминец «Муавенет». Транспорты шли под берегом, а крейсер и 2 эсминца держались мористее, прикрывая их. В районе острова Кефкен турецкий конвой был перехвачен русскими эсминцами. Бой начался в 6.40 на дистанции 66–76 кабельтовых. Из-за большой дистанции турецкие эсминцы не могли в нем участвовать, и все свелось к перестрелке «Хамидие» с русскими кораблями, причем крейсер мог использовать только 150-мм орудия. Достаточно быстро они вышли из строя. Носовое отказало после первого же выстрела, кормовое успело дать 33 выстрела. Сказать определенно, что стало причиной – меткие русские снаряды или неумелые турецкие артиллеристы, – нельзя. Но так или иначе, вскоре крейсер был вынужден бросить транспорты и пуститься наутек. Турецкие эсминцы сразу последовали за ним. «Хамидие» вызвал на помощь «Гебен», который в 9.00 вышел из Босфора.

Турецкий крейсер отчаянно маневрировал, пытаясь уклониться от русских залпов, но при этом все дальше отрывался от транспортов. Перископ русской подводной лодки «Нерпа» вынудил его поторопиться. Русские только этого и ждали. В 9.23 они повернули на восток и пошли прямо на транспорты. «Хамидие» повернул за ними. Вероятно, турки осмелели потому, что на горизонте показался дым «Гебена». Но русские своей цели добились. В 10.20 они открыли огонь по транспортам. Увидев идущие прямо на них эсминцы, угольщики выбросились на берег в районе реки Сакарья, где были подожжены артогнем. 10780 тонн угля были потеряны.

«Гебен» прибыл слишком поздно. Вдобавок, он тоже заметил «Нерпу» и не стал задерживаться в районе боя. А неутомимая лодка нашла себе третью цель и потопила артиллерийским огнем буксир «Сейяр», который вел баржу с углем. Баржа тоже пошла на дно.

8 января 1916 года

4 января 1916 года 2-я маневренная группа вышла в море. В ее состав входили: линкор «Императрица Екатерина Великая», крейсер «Память Меркурия», эсминцы «Дерзкий», «Гневный», «Быстрый», «Поспешный». От возвращавшейся в Севастополь 1-й маневренной группы стало известно о том, что в Зонгулдаке стоит большой транспорт.