Текст книги "Мы кузнецы (СИ)"

Автор книги: Александр Ягодкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

  Только то что ждёт их хоть и не лёгкий, а для непосвящённых и полный соблазнов, но мирный труд, никто из отбывших и их провожавших не знал. Официально на загруженном по планширь пароходе отправлялось в рейд пушечное мясо абордажной команды. Ведь в посёлке укоренилось мнение, что на иные способы военных действий я не способен, и просто пока мне крупно везёт. Разуверять в специализации никого не хотелось. Наверняка английская разведка имела и в РАКе своих информаторов. Более того, даже усугубил впечатление, перед отходом разучив с оркестром шедевр Высоцкого "Ещё не вечер!" и объявил его личным гимном. Мол вот такого отмороженного мальчонку в приполярные широты неожиданным ветром с запада занесло.

  Реально же, перегруженное личным составом судно совершало каботажный переход в Кенайский залив(или Кука), где ранее обнаружены были выходы каменного угля – кОрма для нашей паровой машины. Получить который возможность имелась только методом самообслуживания. То есть шахта являлась ничейной, и каждый желающий ломал в ней антрацит по потребности и по возможности. Потому весь наш немалый коллектив вскоре превратился в шахтёров и грузчиков, по стахановски возводя на берегу террикон из наколотого чёрного золота. Да ещё такая орава народа, буквально за день возвела в удобном месте из сырого леса(за лето подсохнет, тогда и проконопатят) укреплённый пост, а по местной терминологии – редут. Пока оставив в нём на жительство православного миссионера, воспитанного в Новоархангельской семинарии аборигена из здешнего племени кенаков. А уж потом, ещё сутки прокаботажили до пролива Чатем. Кинув якорь в том же месте где оставляли по осени зимовщиков, подавляющая часть народа сошла на берег и отправилась через перевал Чилкут. Пароход же вернулся к созданной у места, что в ТОЙ истории Анкориждем назовут, топливной базе, дабы недогруз образовавшийся, углём сполна компенсировать. Аврал на погрузке проводили уже крайне скудными силами оставшегося на борту плавсостава. Потому в угольке руки замарать пришлось абсолютно всем без исключения, том числе и моей персоне. Но зато вскоре удалось поймать попутный, дующий на запад ветер, и несколько дней всю работу возлагать на метеорологический процесс, своим мускулам отдых даря. Силы восстановив и вскоре даже как бы по профилю поработав – догнав в штиль и взяв на абордаж китобоя британского. Уже под завязку забитого ворванью да китовым усом и тащившим свой недешёвый товар на продажу. Добром разумеется нам добычу не отдали – пришлось пострелять(без фанатизма). Артефакт потом подкормил и уцелевших членов английской команды с его помощью в правильном направлении перевоспитал экспресс-методом. Барк "Эссекс" превратился в "Юкон" и сменил капитана. А так же Юнион Джек на перенесённый мною из будущего влаг Латв.ССР. Из таких же цветов состоящий – синего, белого и красного. Но в нашем случае означавших привычные волну, лёд и кровь. Со временем народ окрестил знамя в "Буруны Юкона"(или наоборт Юкон-Бурун).

  Почти в это же время, партия сошедших на берег первопроходцев такой же стяг водрузила к коньку заброшенной, хоть относительно новой и крепкой, рубленной в лапу избы. Одиноко приютившейся у слияния Юкона и Пелли, именовавшейся Форт-Селкерк и стоявшей на землях северных тутчонов. Путь до этого места требовал и немалой смелости, и большого труда, один только переход через "белые" пороги ( ТАМ названные Уайтхорс, а ЗДЕСЬ – Белопорожье) запомнился до смерти (нерасторопным гребцам пары лодок в буквальном смысле).

  На обжитое место высадился ещё один православный миссионер да пяток захворавших в пути пионеров-креолов. Сливающихся рек вОды изобиловали хариусом, нельмой, щукой и "неполноценные" поселенцы немедленно принялись сети ставить и богатый травостой в округе косить.

  Продолжившей путь партии оставалось преодолеть ещё 320 километров по бурной поверхности главной реки Аляски. Посёлок у впадения в Юкон реки Клондайк в ЭТОЙ истории уже не будет назван Доусон. Да и сама золотоносная речка ещё не испорченное ингизами название на картах заимеет, продолжив нарекаться Трон – дук, соответственно и селению зваться Троном. Из уважения к коренным обитателям – местному племени тро-чу-тинов.

  Вновь прибывшим с ним ещё предстоит родниться – выкупая себе жен, воспитывая потом и уча общих детей. А пока следовало после формально-обязательной процедуры "покупки земли"(за одеяла и бисер, с последующим банкетом и возлияниями), срочно срубить жильё до наступления холодов. Попутно запасая рыбу и главное – дрова, дабы хоть немного просохнуть успели срубы и топливо до морозов, впрочем берёзовые полешки и сырыми хороший жар давали. В солнечном краю, где два месяца лето, остальное зима, дабы не не замёрзнуть, очень жарко трудиться требуется.

  Наставив экс-"Эссекс" на путь истинный, заспешила "Камчатка" далее в берегам Камчатки. Стремясь перехватить прозимовавшие совсем неподалёку, в беззащитном Ванкувере, остатки англо-британской эскадры. Что поделать, если высокопоставленные мудрецы изначально настроились на оборону? Но ведь порой контр-атаки случаются даже более результативными, так что воспользуемся теми картами что нам сдали. Благо, что и противник козыри растерял, ведь даже недавно отремонтированный РУССКИМИ старичок "Бивер" с маломощной машиной в 35 лошадок, ныне ошивался за два океана и массу морей под Севастополем. Так что у Аяна встретили мы всего один английский корабль да пару французских, в безветрии болтавшихся чуть поодаль. Но это были последние остатки союзной эскадры. Если не считать английского 24-пушечного корвета, как бы сторожившего оккупированный остров Уруп, переименованный в остров Альянса, как и все Курилы в Туманный архипелаг.

  В ТОЙ истории пришло судов поболе и вели они себя понаглей. Разрушив крайнюю станцию пущенного в 1851 году Аянского тракта, да рванув на верфи корпус недостроенного судёнышка, про мародёрку и не упоминаю. Но нынче пёрло в игре не им, как назло даже при подходе ветер стих. На поведение нашего парохода никак не влияющий. Потому то запев "смело мы в бой пойдём" действительно велел я нашему капитану переть на значительно превосходящий бортовым залпом английский 50-пушечный "Президент".

  Фишка заключалась в том, что залп действительно был именно БОРТОВЫМ, а на носу супостата ютилась небольшая "догонная" пушчёнка, главной задачей которой являлась не зацепить ядрышком свой бушприт или снасти, когда палить доводилось. Вот и попёрли мы лоб в лоб , как психические истребители. И пушченка вражья действительно не стреляла, по причине того что её обслугу я выбил и винтаря с оптикой. Да и рулевого на юте захватил, хотя без ветра он и так превращался в статиста. Потом развязав хитрый узел, уронил в воду(но неглубоко) уже с нашего бушприта окончание непонятного дрына с наболдашником на конце, а кэп снизил ход на "самый малый".

  Слегка ткнувшись в нос неприятельского парусника шестовая мина рванула. Направленный взрыв, случившийся и так ниже ватерлинии пронёс энергию на несколько метров, зацепив крюйт-камеру. На наше несчастье в том числе, ибо тряхонуло и пароход. Без фатальных последствий к счастью, если не считать потребовавшейся многим стирки портков. Выловить из холодной водицы всего с пару десятков английских моряков удалось, так и не понявших что произошло. Но когда наш пароходик зачапал к стоящим в безветрии французам, то у тех не выдержали нервы и на топ-мачтах обоих взвился белый флаг. Это оказались 30-ти пушечные "Артемисе" и недавно переведённый с Балтики и по пути сломавший машину 4-х пушечный пароход-фрегат "Милан". ПОБЕДА являлась окончательной, ибо враг испугался неизвестности. О чем немедленно в столицу отправлен был по новому тракту фельд-егерь. Вещ.доками прихватив фотографические пластины, и захваченные судовые документы с флагами, а так же мой скромный отчёт и необязательные рекомендации.

  Захваченные судовые кассы зажал отчасти, щедро заплатив на Аянской станции за пяток жеребят-стригунков морозоустойчивой якутской породы. Да в добавок пару телят купить удалось, не говоря уже о соли, метизах, даже ящике стекла, что нашёл в амбаре местного купца. И меховой одежде, что не пожалели местные эвенки. Дикий чеснок копать, да ягоду собирать, выгнал в тайгу часть пленных – цинга не пощадит никого.

  Сам же смастерил наскоро несколько ловушек и побаловал себя диетическим крабовым мясом, пока отдельная команда пленных, пошедшего на нерест лосося помогала на реках местным заготавливать. Рыбой и икрой с нами те обещали поделиться, если мы им кита подстрелим, а этих великанов в Охотском море множество пока водилось. За три дня обещание исполнили, и полные припаса три судна отправились к американскому берегу. Пара французских матросов и один англ пожелали остаться на восточной оконечности Российской Империи, чему не противился – пусть барскому языку туземцев учат. Остальных пленных, как исполняющих свои флотские обязанности, так и "забивших" на службу, ждала "спецобработка", для придуривающихся более жёсткая, но это был их выбор.

  От "морального изнасилования" избавил только пару юнг. Те и так судьбой были обижены, потому служить мне добровольно вызвались. Солдат ребёнка не обидит, да и сам я в познаниях французского нуждался, а пацаны, как ни странно, оказались даже грамотны. Более интеллигентного и расторопного решил даже взамен ирландца в слуги забрать, да ещё три десятка моряков покрепче отобрал отдельно. Но "политинформацию" прошли все взрослые, и теперь зомби-экипажи подчинялись командам русских гардемаринов на трофейных судах.

Глава 2

  Проконвоировать французские суда через Тихий океан, к счастью и удалось по тихому – в разгар лета порой даже водам отдых потребен. Войдя в становившийся всё более привычным залив Тайя, по максимуму облегчили трофейные корабли от провианта, что счёл избыточным. Ведь не одним же только туземцам в гешефт мы попутно полосатика загарпунили. Положенные килокалории, даже по английской суточной норме, в полтора фунта мяса на едока, всем отпускались не жадничая. Хоть у французов втрое меньший рацион Наполеоном определён был. Но после 1812 года установил русский царь на пропитание пленных шарамыжников(«шер ами» – моё сердце по фр.) в сутки 5 копеек казне выделять. Дабы не жировали здесь «туристы» и в Россию больше не рвались – впрочем не помогло. К своеобразию местной белковой пищи контингент вскоре привык и не роптал. Особенно после того как всем шести сотням военнопленных приказано было перетащить через Чилкут содержимое трюмов собственных судов.

  Не устоял я от соблазна прихватить обнаруженные на палубе и два полевых 12-см "Наполеона" 1853 года, приготовленных для десантной операции. Сравнительно лёгкие бронзовые стволы не только кидали 4-кг ядра на 1,5 километра, но и гранатами стреляли, что в местных условиях было немаловажно. Да ещё три совсем лёгеньких 4-см горных пушечки нашлись, их поволокли в гору даже без обсуждений, как и порох, ядра, гранаты, картечь. Приятной находкой в трюмах оказались четыре сотни ружей, причём половина нарезных штуцеров. Разумеется со всем припасом. Нашлось немало и холодняка, так же мной оприходованного – сабли на ножи для мена с индейцами пущу, клинки добрые. Впрочем и прочего металла на борту судов нашлось с избытком, подчистил всё – у настоящего кузнеца даже лишнего гвоздя не существует. Забрал подчистую, солидным оказавшийся запас муки, круп(риса в основном, только чёрного – чумизы), сыров и прочей экзотики. Да и немалое количество в трюмах булькало красненького и вполне приличного коньяка. Анкерки с содержимым так же не оставил – пленным винные порции не положены, пусть радуются что кормят их хорошо. А сохраняющиеся в вине витамины помогут зимовщикам цинги избежать, да печали. Так что основательно построенный по "финскому" проекту форт "За бугром", не менее основательно оказался и припасом загружен. Ну не могли же мы всё это добро на стругах за один раз дальше увезти. Двое зимовщиков, что обзавестись жёнами-колошанками успели, и пожелали далее форт обживать, оказались из убеждённых трезвенников и под ответственное хранение ключи от лабаза получили. Впрочем, внушение перед расставанием им провёл не только стандартное "воровать не хорошо", но и дополнительное – "пьянству бой". Для придания солидности, одарил новые ячейки общества по царски – привезённых из-за моря-океана тёлочек оставил.

  В отличии от жеребят, продолжить с жалобно мычащими пассажирками водное путешествие не решился никто. Ибо качку переносили те скверно и от страха гадили постоянно, причём очень вонюче. Затем из военнопленных определил пару десятков добровольцев, на замену в форт на зимовку и пролонгацию поставленного на поток производства стругов. А три десятка специально отобранных и "обработанных" французов решились со мной на дальнейший сплав. Остальных отпустил на корабли, дабы шли в Новоархангельск, подчинялись тамошнему начальству и там мира дожидались. Создателями же плавсредств и прекрасного форта-редута (оставляемые тут пока "Наполеоны" право на такое название давали), экипажи стругов пополнил. Уже год прожили в тайге "за границей" русские, креолы и финны, топориками орудуя. К особенному жизненному укладу приспособились и обрели бесценный опыт лодьи сколачивать, да и срубы ставить навострились на удивление споро. Хотя как то попалось мне в руки довоенное наставление РККА. Так по действовавшим тогда нормативам, сапёрному отделению, вошедшему в лес, за 8 часов надлежало из того что там найдут, изготовить Саперную Деревянную Лодку(СДЛ) грузоподъёмностью 2 тонны и весившую 300 кило. Сплочённый из пары катамаран легко перевозил трёхдюймовку с передком.

  Кстати, наши финны ещё прошлой осенью на берегу озера сауну срубили, и перед выходом в долгий поход прогнал я через неё всех отплывающих. Хранцузам она с непривычки показалась адски жаркой, а вода в озере смертельно холодной, но это пройдёт. Лет через ...дцать. Пока экс-моряки не взялись за привычные вёсла и парусную снасть, им требовался расслабон повальный. Ведь изматывающий предстоящий переход занять должен был от двух до трёх месяцев. И не факт что всем повезёт выжить после перекатов Юкона, хотя трусов и слабаков старался я отфильтровывать ранее.

  Сам же, по пару изголодался прям зверски и засиделся на верхней полке, оставшись последним. Неожиданно вошла в парную... моя Катюша! Медведице я удивился бы меньше!!! Но оставляя дома жену в тягости о планах своих от неё не таился и она время и место встречи со мной знала и подгадала что бы мы не разминулись. Да ещё интересующихся моей персоной на хвост навела, но о делах мы заговорили после того как ... хорошенько помылись, то есть часа через два-три, а скорее три-три, чем ещё в бане заниматься?

  Потому к делу. Поскольку Тихоокеанская эскадра Альянса прекратила существование и плаванье по означенной акватории несколько обезопасилось, Муравьёв-Амурский отправил за героем(т.е. мной) судно. От Сибирской военной флотилии шхуну "Восток" оторвав. Позволить себе это он мог, поскольку "на посылках" у него пока более комфортабельная и шустрая яхта "Рогнеда" Лобанова-Ростовского имелась. С единственным минусом – отсутствовал движок, хотя бы и в 40 номинальных лошадок, как у шхуны.

  Но ранее, с отправленными с князем кроками Амура я подчёркивал тот факт, что река пока реально не судоходна(разве только для сплава на плотах), и время с силами на проверку обратного тратить не стоит. То есть цели и задачи славной Амурской экспедиции на сём считать было можно достигнутыми.

  Зачинатель всего этого хипижа, доросший до контр-адмирала Геннадий Иванович Невельской со своей молодой супругой Екатериной Ивановной возвращаться в столицу через замёрзшую Сибирь не пожелали – земля то круглая. Попутно и меня прихватив, дабы пред светлы очи Государя представить.

  "Восток" дошёл до Американского континента как раз в то время когда я с "Камчаткой" у берегов Азии геройствовал – разошлись мы, разумеется как в море корабли. Моя супружница, как женщина мудрая и практичная, со своей тёзкой общий язык нашла быстро(английский разумеется). Предложив не суетиться и направляться на встречу со мной аж к перевалу Чилкут – мимо него мне никак не пройти. Попутно и углём заправиться появится возможность, да и тоскующей по мужу женщине рандеву с супругом устроить, да детишек отцу показать.

  Иначе места тайного не укажет! Хотя последнее знала не она сама, а её подруга и служанка, калошанка Луша. Которую с сынком её Николкой так же взять надлежало, ну и всех прочих подростков так же. Далее список состоял из уже русской служанки с дочерью и всего духового оркестра что некогда на "Авроре" Фаррелл сколотил и поныне возглавлял. То есть шхуну вновь заполнили пассажиры по полной и под "Прощание славянки" отбыла она к заливу Тайя. Где застали три судна, но не меня с большинством народа. Как раз в это самое время, все без исключения, обливаясь десятым потом, перли через Чилкут пушки, ружья, жрачку и массу не менее необходимого как на войне, так и для жизни в первозданной, неизведанной тайге. Схватила моя Катерина детишек в охапку и следом рванула, а за ней заспешили сначала все ставшие мне близкими соратники, а следом и сам контр-адмирал Невельской, не слишком ещё забронзовевший. Вот с Геннадием Ивановичем и предстоял мне долгий разговор по душам, в надежде и из него заагитировать единомышленника.

  В баньке попариться со мной ему уже чин не позволял, а вот на охоту с утра я его всё же выманил. Зверское изобилие, что год назад наличествовало, изрядно подсократилось. Но это время здесь прожившие мои ямтхунды места знали и вскоре призывно залаяли напару. Нам же с адмиралом оставалось только подойти и сделать по выстрелу в микро-отару снежных баранов, что удерживали на месте зверовые лайки, и потом переть обратно на горбах увесистые туши. Зачем я парился намедни, если на следующий день вновь пропотел насквозь? Но шашлычок под коньячок о негативе вскоре заставил забыть и меня и адмирала. А последнего и о эполетами предписанной степенности. Банкет-переговоры мы продолжили в традициях будущего, завернувшись как патриции в простыни, в не успевшей ещё остыть баньке, чуть подтопив её пока шашлык на углях томился.