Текст книги "Мы кузнецы (СИ)"

Автор книги: Александр Ягодкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Вот так незаметно удалось подвести дело к тому, что капитан сам предложил мне поступить на русскую службу и приносить пользу исторической Родине. Звания офицерского он мне не сулил, но обещал а Санкт-Петербург немедля рапорт Государю отправить.

Пока же я согласился плыть ружейным мастером как частное лицо со слугой, пусть и без жалованья. С условием, что дозволено будет несколько тонн груза взять, что при почти двух тысячах тонн грузоподъёмности фрегата являлось мелочью. Тут же заказал я в Шеффилде, из доброй стали несколько сот топоров, пил, лопат, кирок, ножей и прочего востребованного в дальних краях мет.из.(а). В середине ноября заказ доставили, добавил я к грузу пару десятков ланкаширских стволов штуцеров (доведу до товарного вида как нибудь сам в пути) , свой инструмент, вещи и механизмы. А 25-го числа парусник отчалил и взял курс на Рио. Белые штаны и соломенную шляпу я приобрёл загодя.

Пристрастил Фар команду во время стоянки к музицированию, а я прикупил желающим, способностями наделённым, духовые инструменты. Даже из экипажа судовой оркестр удалось сформировать, от классического садового отличавшийся меньшим числом исполнителей. Потому переход в полтора месяца пролетел незаметно. Тем паче что в пути Экватор пересекать пришлось и празднование с Нептуном по этому поводу было устроено. Затем ещё и Новый -1854 год встретили, а к Рождеству уже увидели бразилианский берег.

Про что я всех уведомил, что тут очень много диких обезьян, удивив моряков своими глубокими познаниями фауны заморской. И тем более удивив познаниями флоры, когда чуть не насильно заставлял в порту приобретать не только бананы с ананасами, но и различные гравиолы с маракуйями, демонстрируя как сии плоды потреблять. Последнюю фрукту из-за кислоты добавляя в коктейли, и витаминами насыщаясь попутно, и пикантность придавая напитку. Не мог же я сказать, что ранее чуть не ежедневно эту тропическую экзотику в ближайшем супермаркете покупал не за дорого. Пришлось опять выдать версию, что уже приходилось тут ранее бывать. Вызвав к себе уважение, как человека бывалого и практичного. Дурного не советующего!

Знания ботаники принялся развивать едва сойдя на берег. Ибо он славился дешёвой, но весьма прочной и красивой древесиной, не уступающей ореху. То есть для ружейных прикладов весьма желательной. И пяти купленных брёвен хватило не только на пару десятков ружей, но и на три сотни топорищ.

Ранее в пути мне удалось разговорить капитана на предмет вооружения экипажа на случай абордажа. Что привело в уныние – такой архаичный вид боя уже не рассматривался, и в случае возникновения вышло бы "... кто с кинжалом, кто в слезах." Разумеется имелись и ружья и топоры, но буквально по десятку-другому. Ибо оружие фрегата – пушки. Тогда я и предложил на время плавания в бесплатную аренду лежащий в трюме мною купленный плотницкий инструмент. Только пусть уж матросики сами насадят железо на топорища(каждым под собственную руку выстроганные). Так и спокойней всем будет, и занятие от скуки осмысленное появится. Приклады же для штуцеров мне помогать делать вызвался судовой плотник, и очень ловко у него это выходило.Так что в борьбе со скукой корабельной, получились у меня готовые ружья превосходного качества и за пол-цены.

Но даже не это явилось основным приобретением в Бразилии. Ведь во все времена главной ценностью являлись люди на Земле, не зависимо о места их проживания. И на один местный "бриллиант" удалось мне набрести в фавеллах Рио. Пот аккомпанемент самопального барабана юный мулат, прямо на улице весьма грамотно изображал смесь танца с боевым искусством – капоэйру, родившуюся на местных плантациях. В "том" мире мне этот полу-спорт – полу-искусство нравился весьма, но наставника в нашем городке было не найти, здесь же подворачивался случай. Португальского я не знал, а собеседник знал только его и испанский, но кое-как, почти на пальцах, предложил я пареньку поступить мне на службу. Мир посмотреть, себя показать, и гарантированно быть всегда сытым. И на удивление отказ не услышал – оставаясь в фавеллах, будущего юноша не имел. Уйдя же со мной появлялся в его жизни шанс на успех.

Сложнее оказалось убедить капитана в необходимости нового члена команды. Только перспектива создать на корабле собственный ансамбль песни и танца его честолюбие зацепила. Тем более что казне это не стоило ничего. Педро (а кто ещё мог оказаться в Бразилии?) притащил с собой свои там-тамы, подобрал в команде матроса с хорошим чувством ритма и наскоро обучил его на ударника. Через неделю плаванья, он уже заставлял меня на палубе скакать и стоять на голове, хотя получалось это к всеобщему смеху не очень то хорошо. Потом я припомнил мелодию Ламбады, и наш оркестр её наскоро разучил, тогда занятия пошли веселей и в пару мне мулат поставил уже осмелевшего матроса-малоросса, некогда плясавшего гопака. Ещё одна пара вызвалась тренироваться, а дон Педро только на ошибки указывать стал, как и положено гуру.

К появлению у меня второго слуги Фар отнёсся очень ревностно, и увидел в Педро, в отличии от Карен, своего конкурента. Пытался даже задираться с мулатом, или как то иначе унизить того, но расизма я не потерпел и беседу на эту тему с ирландцем провёл. Причём, неприятную для нас обоих, читать нотации всегда было мне не по душе, тем более что почвы то для этого бабьего чувства слуга мой иметь не мог. В равный с ним статус вынужден был взять я бразильца потому что иных не имелось – учителя танцев на воинских судах не предусматриваются. Как впрочем и капельмейстеры, коим уже Фар по совместительству оказался де-факто, и на общественных началах весьма в развитии своего таланта преуспел. Имея возможность не только расти творчески, но и поддерживать своим талантом моральный дух всего экипажа корабля, пребывающего в весьма стрессовых условиях. Вот и наше капоэйро тому же служит – люди от уныния избавляются, на танцевальные тренировки глядя. В добавок пока четверо "танцоров" в охотку и с азартом свою физическую форму укрепляют, но число плясунов вскоре расти начнёт – дело это заводное.

Разумеется, на борту для поддержания духа экипажа специально обученный батюшка имелся. Но в недавнем прошлом деревенский попик, совратившийся повышенным "морским" жалованьем, так же творчески в своему делу подойти способности не имел и службы превращал в рутину. Хорошо хоть то что препон не чинил, ибо сам являлся азартным зрителем. Жаль что "пляски на палубе" устраивать смог бразилец ещё чуть более месяца, ибо чем дальше продвигался парусник на юг, тем становилось всё студёней. Только привычные к холодам славяне, как оркестранты, так и танцоры, продолжали собираться на баке и репетировать в сокращённом варианте уже хорошо одевшись. А у мыса Горн и вовсе пришлось у моря погоды ждать, противные ветра не пускали нас сменить океаны.

От безделья, по найденному в планшетнике чертежу, вздумалось мне спаять вполне разумный подводный фугас(брандер) И.Фицтума. На Чесме русский флот добился успеха и более примитивными средствами. Пара листов припасённой для ремонта обшивки меди выделили мне из судовых запасов, а олово и канифоль своя имелась. Хотя вначале развёртку начертил на большом бумажном листе, но зато не напортачил при раскрое отнюдь не лишнего материала. Черный порох для заполнения адской машины так же выделено мне было из казённых запасов аж 5 пудов. Вот запальное устройство уже из собственных материалов изготовил, правда держал его отдельно, от греха подальше.

Хотел ещё якорную мину спаять. На них ещё в 1842 году в России свой начальный капитал Эммануил Нобель заработал. Получив от Государя премию в 25 тыс. рублей после демонстрации взрывного устройства на реке Охте. В этой войне применено якорных мин г. Нобеля, а так же г. Якоби было русским флотом у берегов Кронштадта и на Черном море более 3 тыс. штук. Зафиксировали даже подрывы четырёх неприятельских судов, но заряды весом 4-5 кило им существенного вреда не причиняли. А французский пароход-фрегат "Мерлин", под управлением адмирала Пено, даже дважды подорвался, но особых повреждений при этом не получил. В отличие от пиротехнических Нобелевских, гальванические мины Якоби снаряжались более серьёзно – до 28 кг пороха, а сделанные с учётом ошибок в 1954 году – до 55 кило. Но "тяжёлые" ставились во вторую линию обороны, и в деле испытать их не вышло. Хотя Балтийскую эскадру Непира наличие минных полей напугало так, что даже Кронштадту пострелять не пришлось. Мне же впредь запретил капитан казённый материл ради коротания времени переводить, ибо проконтролировать эффективность действия в воду выброшенных ценностей затруднительно являлось. Потому жар сердца и зуд творчества применить пришлось на доработку того что уже имел. То есть фугас стал совершенствовать "из того что было" в личной собственности. Хотелось совместить и якорную, и часовую мину в одном флаконе. Но даже будильника для такого дела не имел, а наручные мои часы по капсулю ударить не могли.

Благо, что как то читал, что в 20-м веке для активации "рогатой смерти" в качестве замедлителя сахар использовался. Причём, что бы несознательные матросы казённое добро досрочно не по назначению не использовали, добавляли при его варке всякую гадость. Я же отрывал от себя личную и единственную сахарную голову, что купил в Бразилии ради чаяпитий в семейном кругу, но дело превыше всего. Правда когда она растает и освободится предохранительный механизм даже не догадывался, ибо эксперимент провести было больше не на чем. Молил только Бога, и слабо надеялся, что сам к тому времени успею умотать.

"Сырость" изделия выражалась не только в ненадёжном замедлителе. Только гадать приходилось, на какую глубину рассчитывать минреп. Путём консультаций у моряков, выяснил что осадка "достойных внимания" судов будет колебаться от четырёх до семи метров. И ещё им желают семь футов под килем, то есть добавить следует ещё пару метров. Так что, если минреп отмерим метров в пять, то сверху и мину заметить не смогут, и подводный взрыв получится контактным. Значит произведёт самые крупные разрушения. Но всё это ляпалось настолько на "авось", что лучше бы был уклониться от реального применения получившейся адской машины. Не вышло! Ещё до Горна штормовать пришлось 20 суток кряду, изрядно расшатав набор корпуса и такелаж повредив. Отличием от "той" кругосветки являлось только то что никто от цинги не то что не погиб, но даже и не заболел. Войдя в Тихий океан пришлось убедиться что и ему название дано ошибочно. По закону подлости, в шторм потеряли с обшивки и несколько медных листов, что вело не только к течи, но и к обрастанию корпуса с потерей хода.

Так что вновь требовалось вставать не ремонт, что о атмосфере ожидания сражений было совсем нежелательным. Оставалось надеяться что или починиться до объявления войны успеем, или вероятный противник на своей основной базе в Ванкувере будет сидеть. Повернули на починку к перуанскому берегу, войдя в Кальяо 14 апреля. И там наш фрегат оказался блокирован поджидавшей именно наш фрегат англо-французской эскадрой.

К счастью, я единственный знал из истории, что война России объявлена была ещё 28 марта, но командующий объединённой эскадрой контр-адмирал Прайс этого не знал и ждал со дня на день возвращения посыльного судна с новостями. У капитан-лейтенанта Изыльметьева нервы оказались крепкими, и с головой дружил так же. Потому паники не поднял и видимость развёл такую, что чиниться не меньше чем на месяц настроен. Но в первую же туманную ночь спустил баркасы, и они отбуксировали на вёслах фрегат кормой вперёд в океан. Тут и мне всё же пришлось поработать на вёслах. Только ялика, помимо меня загруженного ещё и адской машиной. Пацанов на лихое дело брать не рискнул – пусть плывут на "Авроре" дальше, даст Бог свидимся.

Благо что с вечера по ручному компасу азимут на вражьи корабли взял, ибо ночью в тумане иначе бы не нашёл. В какой борт тихо ткнулся нос ялика понятия не имел, но друзья оставались только за кормой. Потому тут же за борт лодчёнки, чуть её не опрокинув, ушла бочка с привязанным к ней на верёвке камнем-якорем, и скоренько стал я огибать корпус судна мешавшего мне не берег высадиться. Практически на ощупь сделать это всё таки удалось и уже на почти безопасном берегу смог я сориентироваться где нахожусь.

Дело в том, что в порт Кальяо занесло и частную яхту(шхуну) "Рогнеда", совершавшего личную кругосветку князя Лобанова-Ростовского. По "той" истории я знал, что после того как ускользнёт "Аврора", адмирал Дэвид Пинк в ярости прикажет арестовать хоть это мирное судёнышко. Русские своих не бросают, только вот получается делать добро не всегда легко. Разбуженный мною князь был зол и не трезв, потому на предложение тут же втихаря сниматься с якоря ответил почти матом и отправился дальше досыпать. Хорошо хоть что за борт не выкинул. Так что и мне ничего не осталось как так же лечь спать, правда на палубе, спрятавшись под парусиной.

Как рассвело князя разбудила уже тройка англичан в красных мундирах и при оружии. На этот раз орали уже они, ибо злыми оказались ещё больше, а потом корнет спустился в каюту, а двое рядовых обосновались в паре метров от меня. Так что старался даже дышать через раз, что под тяжелой материей и так получалось не просто, но мукам обязан был наступить конец – ведь сахар же растаять должен когда нибудь и этого момента я и ждал.

За грохотом огромного взрыва никто и не расслышал дуплета, что раздался из под брезента, а потом я подскочил к люку и выстрелом встретил выбегающего узнать в чём дело английского офицерика. Больше князь не кочевряжился и тут же приказал с якоря сниматься, пока у врага хаос и не до нас. Из гавани рванула целая стайка судов от греха подальше. Видно пообщавшись с цивилизованными мореплавателями хмель у "светлейшего" сошёл, да и за три трупа разборка светила не хилая – с дикарями(о том что и он к ним относится уже уведомил корнет, пока ещё живым пребывал) англичане не церемонились. Либералы учатся только на собственных ошибках. В бинокль смог разглядеть напоследок, что французского брига "Облигадо" больше нет.

Жаль конечно, что не подфартило уничтожить флагман – фрегат"Президент", но с другой стороны, слава Богу что сам жив остался, и выбраться смог. Уничтоженные 18 пушек врага так же совсем не мелочь. Да и экипаж, в несколько сот французских католических душ, к которым присовокупил и три англиканские из Гибралтарского морского пехотного полка. Трупы на борту шхуны долго не валялись – раздел да скинул за борт, а красные мундиры застирал забортной водичкой пока кровь не засохла. Пистолетик офицера оказался дрянненький, а вот у рядовых почему то оказались совсем новенькие винтовки Шарпса 50-го калибра. Показали они отличный бой и к одной я тут же оптику прикрутил. Князь на все мои манипуляции взирал безучастно, видно бывшие обитатели этих мундиров очень доходчиво вправили мозги "западнику". А ненавязчивые мои рекомендации выполнял как команды, я даже почувствовал себя террористом захватившим судно. Сказал :"Плывём на Гавайи" и мы пошли на Гавайи. Может во мне талант убеждения проснулся? Или доброе слово вкупе с револьвером так действует?

Ветер был попутный и у ухоженной "Рогнеды" имелись реальные шансы нагнать изрядно потрёпанную и наскоро кое-как подлатанную "Аврору". В добавок, ощущение того что из мышеловки удалось вырваться поднимало дух как у меня, так и у всей небольшой команды парусника. Который, кстати, в условиях начавшейся войны превращался для её обладателя в обузу – мимо англичан добраться до Российской империи выходило только в крайней восточной её оконечности, да и то, как показала практика с известным риском. Нельзя сказать что отставной генерал-майор труса праздновал, но воевать с теми, кому с детства приучили покланяться, до сих пор удавалось избегать. Дитём его определили в престижнейший пансион аббата Николя. И таким франкофилом там воспитали, что став офицером, удалось ему от участия в Отечественной войне уклониться. Хотя позднее турок он бил усердно, изрядно прирастая наградами и званиями. А потом Родину на долго покидал, отдыхая душой в "белла Франсе". Нынешняя война его Отечества как с турками, так и с "цивилизованными" французами вкупе с англичанами, вносили в сознание Александра Яковлевича когнитивный диссонанс(модное выражение из "моего" времени).

Богатейший человек России, основатель и командор Санкт-Петербургского Императорского яхт-клуба, и протчая, протчая, протчая, кардинально менял своё мировозрение на старости лет. Слушая простые речи случайно встреченного юноши как внимают мессии. Годившегося ему даже не в сыновья, а скорее во внуки. А ведь ничего на мой взгляд нового я не открывал и скорее выдавал штампы. Типа "у России только два союзника – армия и флот" или "кто не с нами, тот против нас". И не он один уши грел – на шхуне спрятаться негде. Потому экипаж, случайно иль нарочно, но так же пропитался агитками доморощенного пропагандиста. А потом солидного вида боцман подошёл ко мне и смущаясь от имени всей команды выдал что и они решили "все как один умрём в борьбе за ЭТО". Вряд ли понимая что ЭТО такое есть.

Тут только в голове у меня пазл стал складываться, что слишком уж всё в ЭТОМ мире мне легко даваться стало. Особенно развился дар убеждения. А ведь усилий никаких для того не предпринимал – и сложив два плюс два вычислил, что скорее всего медальон не только жизнь мне вторую подарил, моей же кровью напитавшись. Когда я его случайно мазанул в крови сбрасываемого за борт корнета, так и какой то особой способностью ещё артефакт меня наделил. То ли "лакки", то ли вождя. А может гипнотизёра или экстрасенса? Но неформального лидера это точно! Морякам же, как и их "бывшему нанимателю", выдал с театральным пафосом(воспринятым всеми всерьёз и с воодушевлением) что за честь Родины, а так же за други своя не пощадим живота и всего в нём находящегося. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами, и т.д.. И вообще – нас мало, но мы в тельняшках. Услышав в ответ так же почти куплет из будущего, типа: "Веди Будённый нас смелее в бой ...". В отличие от меня, от них исходило не словоблудие, которого за жизнь наслушался, начиная с зомби-ящика и кончая утюгом, а истинная вера в меня и фанатичная решимость.

Чего уж совсем не чаял! Но и ожидания хоть и малого, но коллектива, обмануть уже права не имел и войти в роль вынудили меня обстоятельства. Ранее во мне жажды власти ни капли не наличествовало, ремеслу оказался обучен востребованному и хорошо оплачиваемому, да и голова рукам помогала, потому лишнего не желалось. Но условия изменились и продолжать оставаться индивидуалистом, надеясь только на крепость рук, стало непозволительно. Нынче жизнь стала игрой коллективной, а проигрыш означал гибель. Причём не только собственную, но и всего государства Российского. Ведь только я один знал, к чему через пол-века приведёт Россию поражение в Восточной войне.

Доводилось ранее читать "Фрегат Паллада" Гончарова. Там автор потешался над убогими япошками и восхвалял блеск русского штыка. Потом англы накачали самураев деньгами, технологиями, оружием и их штыками совершили то что у самих не получилось. А ещё через дюжину лет, будучи как бы союзниками царя, уже руками ими же субсидируемых масонов, завершили развал державы. Упаси Бог от таких друзей, и моментом пока они скинули маски необходимо воспользоваться максимально. Врага бить разрешается всеми доступными средствами. Уже разок с французами это получилось, настало время присовокупить англичан.

Вот такими зажигательными полит-информациями пришлось мне теперь накачивать наш небольшой коллектив, который Бог определил мне в соратники. Одному мне замышляемое осилить не получалось, а вот пара дюжин крепких и верных мужчин могла оказаться реальной опорой. Вот и приходилось доводить их почти до состояния зомби. Только не верой в какой либо ...изм, а просто в меня , такого умного и красивого. Почему то никак не забывался отрывок из Бродского "... не бойтесь мора и глада, бойтесь только того, кто скажет я знаю как надо". Но я действительно это знал, в отличии от возомнившего себя пророком Маркса, в это же самое время пригретого Энгельсом в Англии. Шатающихся по Европе призраков мы не боимся – с нами Крестная Сила! Да и до Европы от сюда далеко.

В этой войне не турки, а именно европейцы, якобы их защищающие, с всех четырёх сторон ударить по России пытались, её слабые места выискивая. Но ведь и они везде быть сильными не могли. Этим и требовалось воспользоваться. Глупо акуле с медведем бодаться – потому на суше пребывая незачем опасаться зубов морской хищницы. Пусть уж лучше она трусит. И это случалось в действительности – порты Австралии принялись срочно возводить артиллерийские батареи после того как в Тихий океан вошла единственная "Аврора". Что же тогда творилось в душах бриттов проживающих в районах где границы империй соприкасались? По крайней мере британский форт Селькарк – оплот Гудзонбайцев на Юконе, добровольно был покинут хозяевами накануне войны, и уж после его сожгли "обожавшие" ингизов индейцы. Теперь появилась реальная сила, способная поджог предотвратить – острожек в том месте и нам сгодится. Противостоять нам будет максимум пяток красномундищиков в шляпах с поста Королевской конной полиции. Иных вооружённых сил на тысячи миль Британия в тех местах не имела. Значит моей "армии" должно хватить для реванша за Крым. Помимо политической, проводилась в меру возможностей и боевая подготовка – практически всех способных держать оружие обучил обращению с ним. Разумеется огнестрельным, фехтовать сам не умел. Да и по русской традиции сабле топор предпочитал, как и основная часть команды. Все ведь вышли из деревень, то есть с дерева чуть не с рождения ладить учились и срубы, и обогрев. А судовой плотник и вовсе топором брился.

Неверно будет понимать, что произвел я переворот на отдельно взятом судне, приведший к захвату власти. Князь Лобанов-Ростовский всё так же продолжал оставаться владельцем яхты, шкипер – командовал экипажем, а я формально являлся только чем то средним между пассажиром и организатором охраны либо самообороны. Только в расширенном понимании – не одни лишь свои шкуры предложив спасать, а ополчиться на врагов всей Родины. Если некогда на призыв Минина не жалели русские люди жертвовать не то что добро, но и жизни свои, то и века спустя они не скурвились. Наш небольшой коллектив сам определил мой статус, поискав аналогии в непростой истории становления русского народа. На мои предположения, что являюсь теперь вроде как полевым командиром, мне ответили что и полей вокруг не наблюдается, да и по русски правильнее наречь – походный атаман. Хоть морской это поход, хоть горный, хоть таёжный. А добровольно меня выбравшие люди, взвалив на себя дополнительно и воинскую ношу, стали по сути казаками. Пусть пока и мореходными – таковые в истории так же случались. Только от себя мне осталось добавить, любимого Тараса Бульбу цитируя, что отныне и впредь все мы "казачье товарищество" без господ и слуг, по веками сложившимся законам живущее. И обращаться друг к другу будем словом "товарищ". Забегая вперёд, очень удивил меня тот факт, что индейцы и алеуты на Аляске этим словом всех русских окрестили, разумеется чуть его поковеркав.

  Чуть меньше месяца бежала яхта до Гонолулу, но этого хватило для полной "перековки" личного состава, в котором можно было теперь быть абсолютно уверенным. Сплошные отличники боевой и политической подготовки, беззаветно преданные делу построения светлого будущего. Причём не оболваненные и излагающие разумные для дела подсказки. Особенно мною ценились советы князя, человека много повидавшего и в высших слоях ловкого. Он то и вызвался самолично и в одиночку через Сибирь(посуху) срочно мотать в столицу, дабы пред светлые очи Николая 1-го предстать успеть и верно преподнести необходимость аннексии Верхнего Юкона. Сего волевого монарха либералам развести на предмет продажи "чего нибудь не нужного" так до самой смерти не получилось. Бравый экипаж переходил под моё командование, а яхте на время войны следовало пополнить Сибирскую флотилию, то есть Отечеству послужить. Что не являлось глупостью. Ведь те же фрегаты по Амуру ходить не могли, а вот шхуне осадка дозволяла. Но так как "Аврору" удалось несколько обогнать, то пришлось заняться закупкой провианта на последний переход, а то фрегату спешить придётся. Моя коллекция банкнот подписанных Мэтью Маршаллом в 1835 году уже разошлась. Потому пришлось начинать расплачиваться выпуском 1853 года, который уже появился в обращении и мои бумажки подозрений вызвать не могли. Купцы-бостонцы даже не затребовали маржи, обычной при трансакции в голд-кэш. Паунд ну очень уважался в любом виде. И к золотому рублю шёл по курсу 1 к 6, 25. Нашлось даже время навестить местного короля Камеамеа III – большого друга России, и даже с его наследником (тоже Камеамеа) пообщаться за стопариком Ерафеича, которого последний весьма уважал. И тот подарил по пьяни зачем-то своего любимого сиамского кота.

  Затем нагнал нас фрегат и закинув уже на пирсе ожидавший его провиант, а так же сделав групповой дагеративный снимок на фоне пальм, тут же оба судна отчалили и взяли курс на север. Так как за "Рогнеду" был спокоен, то плаванье продолжил теперь на "Авроре" и пробудившийся во мне дар убеждения опробовал на гораздо большем числе слушателей. Сходу убедив капитана к ночи приказать забить в штуцера пули, зарядить стволы орудий картечью и открыв орудийные порты спать экипажу в обнимку с топорами в пол-глаза. Зная что в "той" истории у Гонолулу ночью в тумане встретиться довелось "Авроре" с английским фрегатом "Тринкомали". Но удалось более слабому противнику скрыться в тумане пока наши суетились с заряжанием. Теперь и я на ночь устроился со своим "Шарпсом" на баке, рядом с вперёдсмотрящим. Даже успел поспать, пока не получил тычок в бок.

  В "том" мире я специально мотал к северо-восточному побережью Англии в Хэртлипул, что бы в расположенном в Джексон-доке частном музее глянуть на прекрасно сохранившийся более двух веков деревянный парусник. Строили его на острове Цейлон из очень плохо гниющей древесины тика, а это золотистое дерево ни с чем спутать нельзя. Потому тут же приник к окуляру прицела и снял первой же пулей рулевого. Выстрел послужил одновременно и сигналом боевой тревоги на обоих судах. Только на нашем фрегате было уже всё готово и залп русской картечи и пуль смёл добравшуюся к своим орудиям и подставившуюся английскую прислугу. Мне же удалось ещё трижды снимать хватавшихся за штурвал, оставляя судно врага без управления. А затем на HMS полетели кошки, причём на оба борта сразу – на абордаж пошли экипажи и "Авроры" и "Рогнеды" практически одновременно, а возглавить штурм разумеется получилось мне. Причем револьвер оказался весьма результативным в рукопашном бою, хоть барабан перезаряжать вышло дважды. Тут же напитал я медальон свежей вражьей кровью, чувствуя, что ответит он мне благодарностью. С удивлением потом смотрел как мёртвые тела буквально растворяются в воздухе. Не догадываясь оживут ли они в прошлом, а если да – то в каком глубоком. У меня же с цацкой даже общаться стало выходить – обнажилась интуиция и она как бы сама подсказывала что делать потребно.

  Захват судна длился менее пол-часа, и пользуясь внезапностью, особого сопротивления мы не встретили, потому и серьёзных потерь с нашей стороны не оказалось. Нескольких раненных лекарь тут же перевязал и пообещал их поставить в строй к концу плаванья. Англов погибла пара дюжин, половина от пуль, в том числе и моих, и картечи. Да два раза столько оказалось раненных, братцы-матросы при абордаже от лишнего душегубства уклонялись и доставалось лаймам в основном не лезвием топора, а обухом. Так что более двух сотен полуодетых "просвещённых мореплавателей" согнаны были на палубу и стояли с видом понурыми и кое как обмотанными головами. "Что то"(!) мне подсказывало что дожимать их надлежит именно теперь, пока дух сломлен у врага, и есть шанс сделать из них если не друзей, то в любом случае существа делу полезные. На захваченном фрегате под Особый отдел подошла временно капитанская каюта, куда двое крепких матросов с "Рогнеды" по одному стали заводить военнопленных. Моими действиями руководил не разум, а какой то сигнал поступавший в сознание извне, и я его старался угадать и воплотить максимально правильно. Не так уж и много, причём, следовало мной проводить действий. К груди приведённого бритта прикладывался медальон и моряк сам начинал проситься под мою руку, клянясь в верности. Потом подходил к лежащему на столе свитку и собственноручно вносил в него свое имя и подпись. Добавляя, что отныне он от всех ранее принятых клятв свободен, но за преступление этой присяги сознаёт что умрёт. Буквально за три часа HMS Её Величества "Тринкомали" душой и телом(во всех смыслах), стала российским фрегатом. Вот этот контингент уже скорее подходил под определение "зомби".

  На замену погибшего английского капитана назначен был шкипер "Рогнеды", владевший английским языком. Формально уже он руководил судном, но я всегда старался находиться рядом с ним и дублировал его команды. Своей командой он разбавил экипаж захваченного судна, а вот раненные и выздоравливающие английские моряки , под управлением лейтенанта русской службы перешли на шхуну. По просьбе князя, передал ему в телохранители Педро, не только как приличного рукопашника, но как выяснилось и отличного ганфаера. От своих щёдрот снарядил мулата по максимуму, отдав с себя снятый не только револьвер, но и один из "Шарпсов", правда оптику всё же зажал. Сбагрил так же не терпевшего качки кота, ко всеобщему облегчению всех. И как позднее узнал, очень для кошары удачно. Муравьёв как раз завершил свой первый сплав по Амуру. Но в казачьих поселениях мыши расплодились. Китайские торгаши принялись продавать туда только кошек, причём по заоблачным ценам. Среди "китаянок" "сиамец" себя проявил весьма достойно! Второй слуга последовал за мной, и теперь уже "перекрещенные" англы слушали ежедневно волторну Фаррела. Под звуки которой дурачился я, попеременно выбирая среди слушателей-зрителей спаринг-партнёра.

  Мы превращались в эскадру и ещё четыре десятка пушек являлись серьёзной прибавкой на нашу чашу весов. В деле завершения Восточной войны на очень ограниченном вооружением и ресурсами регионе. Хотя меня больше заинтересовал груз на борту. Фрегат спешил в Берингов пролив, загруженный специфическим товаром для снабжения готовившейся к зимовке там научно-поисковой экспедиции(по счету – 39!) сгинувшего в поисках Северо-Западного прохода адмирала Джона Франклина. Так завуалированно назывался развед. отряд, и теперь "учённые и спасатели" обрекались на лютую смерть в стране белого безмолвия. Знали на что шли! А провиант и снаряжение куда применить найдём.