Текст книги "Три мушкетера. Часть 2"
Автор книги: Александр Дюма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
ГЛАВА 16
Бастион Ceн-Жервe
Явившись к своим друзьям, д'Артаньян застал их всех вместе в одной комнате: Атос о чем-то размышлял; Портос покручивал усы; Арамис молился по прелестному небольшому молитвеннику в голубом бархатном переплете.
– Черт возьми, господа! – сказал д'Артаньян. – Надеюсь, вам надо сообщить мне что-нибудь заслуживающее внимания, иначе, предупреждаю, я прощу вам, что вы заставили меня прийти, не дав мне отдохнуть после нынешней ночи, после того, как я брал и разрушал бастион! Ах, как жаль, господа, что вас там не было! Жаркое было дело!
– Мы попали в другое место, где было тоже не холодно, – ответил Портос, придавая своим усам неподражаемый изгиб.
– Тсс! – вставил Атос.
– Ого! – сказал д'Артаньян, догадываясь, почему мушкетер нахмурил брови. – По-видимому, у вас есть что-то еще.
– Арамис, вы, кажется, третьего дня завтракали в кальвинистской харчевне у «Нечестивца»? – спросил Атос.
– Да.
– Каково там?
– Я-то плохо поел: был постный день, а там подавали только скоромное.
– Как! – удивился Атос. – В морской гавани и вдруг нет рыбы?
– Они говорят, что дамба, которую сооружает господин кардинал, гонит всю рыбу в открытое море, – пояснил Арамис, снова принимаясь за свое благочестивое занятие.
– Да я вас не об этом спрашивал, Арамис! Я вас спрашивал, вполне ли свободно вы себя там чувствовали и не потревожил ли вас кто-нибудь.
– Кажется, там было не очень много докучливых посетителей… Да, в самом деле, для того, что вы намерены рассказать, Атос, «Нечестивец» нам подходит.
– Так пойдемте к «Нечестивцу», – заключил Атос. – Здесь стены точно бумажные.
Д'Артаньян, привыкший к образу действий своего друга и по одному его слову, жесту или знаку тотчас понимавший, что положение серьезно, взял Атоса под руку и вышел с ним, ни о чем больше не спрашивая. Портос и Арамис, дружески беседуя, последовали за ними.
Дорогой они встретили Гримо. Атос сделал ему знак идти с ним; Гримо, по привычке, молча повиновался: бедняга дошел до того, что уже почти разучился говорить.
Друзья пришли в харчевню. Было семь часов утра, и начинало уже светать. Они заказали завтрак и вошли в зал, где, как уверял хозяин, их никто не мог потревожить.
К сожалению, время для тайного совещания было выбрано неудачно: только что пробили утреннюю зорю, и многие, желая стряхнуть с себя сон и согреться от утренней сырости, заглядывали в харчевню выпить мимоходом стакан вина. Драгуны, швейцарцы, гвардейцы, мушкетеры и кавалеристы быстро сменялись, что было весьма выгодно хозяину, но совершенно не соответствовало намерениям четырех друзей. Поэтому они очень хмуро отвечали на приветствия, тосты и шутки своих боевых товарищей.
– Полно, господа! – сказал Атос. – Мы еще, чего доброго поссоримся здесь с кем-нибудь, а нам это сейчас вовсе не кстати. д'Артаньян, расскажите нам, как вы провели эту ночь, а про свою мы вам расскажем после.
– В самом деле… – вмешался один кавалерист, слегка покачиваясь и держа в руке рюмку водки, которую он медленно смаковал, – в самом деле, вы сегодня ночью были в траншеях, господа гвардейцы, и, кажется, свели счеты с ларошельцами?
Д'Артаньян посмотрел на Атоса, как бы спрашивая его, отвечать ли непрошеному собеседнику.
– Ты разве не слышишь, что господин де Бюзиньи делает тебе честь и обращается к тебе? – спросил Атос. – Расскажи, что произошло сегодня ночью, раз эти господа желают узнать, как было дело.
– Фы фсяли пастион? – спросил швейцарец, который пил ром из пивной кружки.
– Да, сударь, – поклонившись, ответил д'Артаньян, – нам выпала эта честь. Мы даже подложили, как вы, быть может, слышали, под один из его углов бочонок пороху, и, когда порох взорвался, получилась изрядная брешь, да и вся остальная кладка – бастион-то ведь не новый – расшаталась.
– А какой это бастион? – спросил драгун, державший насаженного на саблю гуся, которого он принес зажарить.
– Бастин Сен-Жерве, – ответил д'Артаньян. – Под его прикрытием ларошельцы беспокоят наших землекопов.
– Жаркое было дело.
– Да, еще бы! Мы потеряли пять человек, а ларошельцы – девять или десять.
– Шерт фосьми! – воскликнул швейцарец, который, несмотря на великолепный набор ругательств, существующий в немецком языке, усвоил привычку браниться по-французски. – Но, вероятно, они пошлют сегодня землекопную команду, чтобы привести бастион в исправность?
– Да, вероятно, – подтвердил д'Артаньян.
– Господа, предлагаю пари! – заявил Атос.
– О та, пари! – подхватил швейцарец.
– Какое пари? – полюбопытствовал кавалерист.
– Погодите, – попросил драгун и положил свою саблю, как вертел, на два больших железных тагана, под которыми поддерживался огонь. – Я хочу тоже участвовать… Эй, горе-трактирщик, живо подставьте противень, чтобы не потерять ни капли жиру с этого драгоценного гуся!
– Он праф, – сказал швейцарец, – гусини шир ошень фкусно с фареньем.
– Вот так! – облегченно вздохнул драгун. – А теперь перейдем к нашему пари. Мы вас слушаем, господин Атос.
– Да, что за пари? – осведомился кавалерист.
– Так вот, господин де Бюзиньи, я держу с вами пари, – начал Атос, – что трое моих товарищей – господа Портос, Арамис и д'Артаньян – и я позавтракаем в бастионе Сен-Жерве и продержимся там ровно час, минута в минуту, как бы ни старался неприятель выбить нас оттуда.
Портос и Арамис переглянулись: они начинали понимать, в чем дело.
– Помилосердствуй, – шепнул д'Артаньян на ухо Атосу, – ведь нас убьют!
– Нас еще вернее убьют, если мы не пойдем туда, – ответил Атос.
– Честное слово, господа, вот это славное пари! – заговорил Портос, откидываясь на спинку стула и покручивая усы.
– Да, и я его принимаю, – сказал де Бюзиньи. – Остается только уговориться о закладе.
– Вас четверо, господа, и нас четверо. Обед на восемь человек, какой каждый пожелает, – предложил Атос. – Что вы на это скажете?
– Превосходно! – заявил де Бюзиньи.
– Отлично! – подтвердил драгун.
– Идет! – согласился швейцарец.
Четвертый участник, игравший во всей этой сцене немую роль, кивнул головой в знак согласия.
– Ваш завтрак готов, господа, – доложил хозяин.
– Так принесите его! – распорядился Атос.
Хозяин повиновался. Атос подозвал Гримо, указал ему на большую корзину, валявшуюся в углу зала, и сделал такой жест, словно он заворачивал в салфетки принесенное жаркое.
Гримо сразу понял, что речь идет о завтраке на лоне природы, взял корзину, уложил в нее кушанья, присоединил к ним бутылки и повесил корзину на руку.
– Где же вы собираетесь завтракать? – спросил хозяин.
– Не все ли равно? – ответил Атос. – Лишь бы вам заплатили за завтрак!
И он величественным жестом бросил на стол два пистоля.
– Прикажете дать вам сдачи, господин офицер? – спросил хозяин.
– Нет. Прибавь только две бутылки шампанского, а остальное пойдет за салфетки.
Дело оказалось не таким прибыльным, как трактирщик думал сначала, но он наверстал свое, всучив четырем участникам завтрака две бутылки анжуйского вина вместо шампанского.
– Господин де Бюзиньи, – сказал Атос, – угодно вам поставить ваши часы по моим или прикажете мне поставить свои по вашим?
– Отлично, милостивый государь! – ответил кавалерист, вынимая из кармана великолепные часы, украшенные алмазами. – Половина восьмого.
– Семь часов тридцать пять минут, – сказал Атос, – будем знать, что мои часы на пять минут впереди ваших, милостивый государь.
Отвесив поклон остолбеневшим посетителям трактира, четверо молодых людей направились к бастиону Сен-Жерве в сопровождении Гримо, который нес корзину, сам не зная, куда он идет, – он так привык беспрекословно повиноваться Атосу, что ему и в голову не приходило об этом спрашивать.
Пока четыре друга шли по лагерю, они не обменялись ни единым словом; к тому же по пятам за ними следовали любопытные, которые, прослышав о заключенном пари, хотели посмотреть, как наши друзья выпутаются из этого положения. Но, как только они перешли за линию лагерных укреплений и очутились среди полей, д'Артаньян, бывший до сих пор в полном неведении, решил, что настало время попросить объяснений.
– А теперь, любезный Атос, – начал он, – скажите мне, прошу вас, куда мы идем.
– Как видите, – ответил Атос, – мы идем на бастион.
– А что мы там будем делать?
– Как вам известно, мы будем там завтракать.
– А почему мы не позавтракали у «Нечестивца»?
– Потому что нам надо поговорить об очень важных вещах, а в этой харчевне и пяти минут невозможно побеседовать из-за назойливых людей, которые то и дело приходят, уходят, раскланиваются, пристают с разговорами… Сюда, по крайней мере, – продолжал Атос, указывая на бастион, – никто не придет мешать нам.
– По-моему, мы могли бы найти какое-нибудь укромное место среди дюн, на берегу моря… – заметил д'Артаньян, проявляя ту осмотрительность, которая так хорошо и естественно сочеталась в нем с беззаветной храбростью.
– …где все бы увидели, как мы разговариваем вчетвером, и через каких-нибудь четверть часа шпионы кардинала донесли бы ему, что мы держим совет.
– Да, – подхватил Арамис, – Атос прав: «Animadvertuntur in desertis»[1]1
Их замечают в пустыне (лат.).
[Закрыть].
– Было бы неплохо забраться в пустыню, – вставил Портос, – но вся штука в том, чтобы найти ее.
– Нет такой пустыни, где бы птица не могла пролететь над головой, где бы рыба не могла вынырнуть из воды, где бы кролик не мог выскочить из своей норки. А мне кажется, что и птицы, и рыбы, и кролики – все стали шпионами кардинала. Так лучше же продолжать начатое нами предприятие, отступиться от которого мы, впрочем, уже и не можем, не покрыв себя позором. Мы заключили пари, которое не могло быть преднамеренным, и я уверен, что никто не угадает его настоящей причины. Чтобы выиграть наше пари, мы продержимся час на бастионе. Либо нас атакуют, либо этого не случится. Если нас не атакуют, у нас будет достаточно времени поговорить, и никто нас не подслушает: ручаюсь, что стены этого бастиона не имеют ушей. А если нас атакуют, мы все-таки сумеем поговорить о наших делах, и к тому же, обороняясь, мы покроем себя славой. Вы сами видите, что, как ни поверни, все выходит в нашу пользу.
– Да, – согласился д'Артаньян, – но нам не миновать пули.
– Эх, мой милый, – возразил Атос, – вы отлично знаете: самые опасные пули не те, что посылает неприятель.
– Но мне кажется, – вмешался Портос, – что для подобной экспедиции следовало бы захватить мушкеты.
– Вы глупы, друг Портос: зачем обременять себя бесполезной ношей.
– Когда я нахожусь лицом к лицу с неприятелем, мне не кажутся бесполезными исправный мушкет, дюжина патронов и пороховница.
– Да разве вы не слышали, что сказал д'Артаньян?
– А что сказал д'Артаньян?
– Он сказал, что во время ночной атаки было убито девять-десять французов и столько же ларошельцев.
– Что же дальше?
– Их не успели ограбить, не так ли? Ведь у всех были в то время дела поважнее.
– Так что же?
– А то, что мы найдем там их мушкеты, пороховницы и патроны, и вместо четырех мушкетов и дюжины пуль у нас будет полтора десятка ружей и сотня выстрелов в запасе.
– О Атос, поистине ты великий человек! – воскликнул Арамис.
Портос наклонил голову в знак того, что он присоединяется к этому мнению.
Одного только д'Артаньяна не убедили, по-видимому, доводы Атоса.
Гримо, вероятно, разделял опасения юноши: видя, что все продолжают идти к бастиону, в чем он вначале сомневался, он дернул своего господина за полу.
«Куда мы идем?» – сделал он вопрошающий жест.
Атос указал ему на бастион.
«Но нас там ухлопают», – продолжал все на том же языке жестов безмолвный Гримо.
Атос возвел глаза и руки к небу.
Гримо поставил корзину на землю и сел, отрицательно покачав головой. Атос вынул из-за пояса пистолет, посмотрел, хорошо ли он заряжен, взвел курок и приставил дуло к уху Гримо.
Гримо живо вскочил на ноги.
Атос знаком приказал ему взять корзину и идти вперед. Гримо повиновался.
Единственное, что выиграл Гримо этой минутной пантомимой, – это то, что из арьергарда он перешел в авангард.
Взобравшись на бастион, четыре друга обернулись.
Более трехсот солдат всех видов оружия столпилось у заставы лагеря, а чуть поодаль от всех остальных можно было различить г-на де Бюзиньи, драгуна, швейцарца и четвертого участника пари.
Атос снял шляпу, насадил ее на острие шпаги и помахал ею в воздухе.
Зрители ответили на его приветствие поклонами, сопровождая это изъявление вежливости громкими возгласами «ура», долетевшими до наших смельчаков. После этого все четверо скрылись в бастионе, куда уже успел юркнуть Гримо.
ГЛАВА 17
Совет мушкетеров
Вce оказалось так, как предвидел Атос: на бастионе никого не было, кроме человек двенадцати убитых французов и ларошельцев.
– Господа, – сказал Атос, принявший на себя командование экспедицией, – пока Гримо будет накрывать на стол, мы начнем с того, что подберем ружья и патроны. К тому же, собирая их, мы можем разговаривать без всякой помехи: эти господа, – прибавил он, указывая на убитых, – нас не услышат.
– А не лучше ли сбросить их в ров? – предложил Портос. – Но, конечно, не раньше, чем мы удостоверимся, что в карманах у них пусто.
– Да, – проронил Атос, – это уже дело Гримо.
– Так пусть Гримо их обыщет и перебросит через стены, – сказал д'Артаньян.
– Ни в коем случае, – возразил Атос. – Они могут нам пригодиться.
– Эти мертвецы могут нам пригодиться? – удивился Портос. – Да ты с ума сходишь, любезный друг!
– «Не судите опрометчиво», говорят Евангелие и господин кардинал, – ответил Атос. – Сколько ружей, господа?
– Двенадцать, – ответил Арамис.
– Сколько выстрелов в запасе?
– Около сотни.
– Это все, что нам нужно. Зарядим ружья!
Четыре друга принялись за дело.
Они кончили заряжать последнее ружье, когда Гримо знаками доложил, что завтрак подан.
Атос ответил одобрительным жестом и указал ему на сторожевую башенку, где, как понял Гримо, он должен был нести караул.
А чтобы Гримо было не так скучно стоять на посту, Атос разрешил ему прихватить хлебец, две котлеты и бутылку вина.
– Теперь сядем за стол! – пригласил Атос.
Четыре друга уселись на землю, скрестив ноги, как турки или портные.
– Ну, теперь, когда больше нечего бояться, что тебя подслушают, – сказал д'Артаньян, – надеюсь, ты поведаешь нам свою тайну.
– Я полагаю, господа, что доставлю вам и удовольствие и славу, – начал Атос. – Я заставил вас совершить очаровательную прогулку. Вот вам вкусный завтрак, а вон там, как вы сами можете разглядеть через бойницы, пятьсот человек зрителей, которые считают нас безумцами или героями, два разряда глупцов, очень похожих друг на друга.
– Ну а тайна? – спросил д'Артаньян.
– Тайна моя заключается в том, – ответил Атос, – что вчера вечером я видел миледи.
Д'Артаньян в этот миг подносил стакан ко рту, но при упоминании о миледи рука у него так сильно задрожала, что он принужден был поставить стакан на землю, чтобы не расплескать вино.
– Ты видел твою…
– Тсс! – перебил Атос. – Вы забываете, любезный друг, что эти господа не посвящены, подобно вам, в мои семейные дела. Итак, я видел миледи.
– А где? – спросил д'Артаньян.
– Примерно в двух лье отсюда, в гостинице «Красная голубятня».
– В таком случае, – я погиб, – произнес д'Артаньян.
– Нет, не совсем еще, – возразил Атос, – потому что теперь она, вероятно, уже покинула берега Франции.
Д'Артаньян с облегчением вздохнул.
– В конце концов, кто она такая, эта миледи? – полюбопытствовал Портос.
– Очаровательная женщина, – ответил Атос и отведал пенистое вино. – Каналья трактирщик! – воскликнул он. – Всучил нам анжуйское вместо шампанского и воображает, что нас можно провести!.. Да, – продолжал он, очаровательная женщина, которая весьма благосклонно отнеслась к нашему другу д'Артаньяну, но он сделал ей какую-то гнусность, и она пыталась отомстить: месяц назад подсылала к нему убийц, неделю назад пробовала отравить его, а вчера выпросила у кардинала его голову.
– Как! Выпросила у кардинала мою голову? – вскричал д'Артаньян, побледнев от страха.
– Это святая правда, – подтвердил Портос, – я сам, своими ушами слышал.
– И я тоже, – вставил Арамис.
– Если это так, бесполезно продолжать борьбу, – проговорил д'Артаньян, в отчаянии опуская руки. – Лучше уж я пущу себе пулю в лоб и сразу положу всему конец!
– К этой глупости всегда успеешь прибегнуть, – заметил Атос, – только она ведь непоправима.
– Но мне не миновать гибели, имея таких могущественных врагов – возразил д'Артаньян. – Во-первых, незнакомец из Менга, затем де Вард, которому я нанес три удара шпагой, затем миледи, тайну которой я случайно раскрыл, и, наконец, кардинал, которому я помешал отомстить.
– А много ли их? Всего только четверо! – сказал Атос. – И нас ведь тоже четверо. Значит, выходит, один на одного… Черт возьми! Судя по тем знакам, какие подает Гримо, нам сейчас придется иметь дело с гораздо большим количеством… Что случилось, Гримо? Принимая во внимание серьезность положения, я вам разрешаю говорить, друг мой, но, прошу вас, будьте немногословны. Что вы видите?
– Отряд.
– Сколько человек?
– Двадцать.
– Кто они такие?
– Шестнадцать человек землекопной команды и четыре солдата.
– За сколько шагов отсюда?
– За пятьсот.
– Хорошо, мы еще успеем доесть курицу и выпить стакан вина за твое здоровье, д'Артаньян!
– За твое здоровье! – подхватили Портос и Арамис.
– Ну, так и быть, за мое здоровье! Однако я не думаю, чтобы ваши пожелания принесли мне большую пользу.
– Не унывай! – сказал Атос. – Аллах велик, как говорят последователи Магомета, и будущее в его руках.
Осушив свой стакан и поставив его подле себя, Атос лениво поднялся, взял первое попавшееся ружье и подошел к бойнице.
Портос, Арамис и д'Артаньян последовали его примеру, а Гримо получил приказание стать позади четырех друзей и перезаряжать ружья.
Спустя минуту показался отряд. Он шел вдоль узкой траншеи, служившей ходом сообщения между бастионом и городом.
– Черт побери! Стоило нам беспокоиться ради двух десятков горожан, вооруженных кирками, заступами и лопатами! – заметил Атос. – Достаточно было бы Гримо подать им знак, чтобы они убирались прочь, и я убежден, что они оставили бы нас в покое.
– Сомневаюсь, – сказал д'Артаньян. – Они очень решительно шагают в нашу сторону. К тому же горожан сопровождают бригадир и четыре солдата, вооруженные мушкетами.
– Это они потому так храбрятся, что еще не видят нас, – возразил Атос.
– Признаюсь, мне, честное слово, противно стрелять в этих бедных горожан, – заметил Арамис.
– Плох тот священник, который жалеет еретиков! – произнес Портос.
– В самом деле, Арамис прав, – согласился Атос.
– Я сейчас пойду и предупрежу их.
– Куда это вас черт несет! – попытался остановить его д'Артаньян. – Вас пристрелят, друг мой!
Но Атос не обратил никакого внимания на это предостережение и взобрался на пробитую в стене брешь. Держа в одной руке ружье, а в другой шляпу, он обратился к солдатам и землекопам, которые, удивившись его неожиданному появлению, остановились в полусотне шагов от бастиона, и, приветствуя их учтивым поклоном, закричал:
– Господа, я и несколько моих друзей завтракаем сейчас в этом бастионе! А вы сами знаете, как неприятно когда вас беспокоят во время завтрака. Поэтому мы просим вас, если уж вам непременно нужно побывать здесь, подождать, пока мы кончим завтракать, или прийти потом еще разок… или же, что будет самое лучшее, образумиться оставить мятежников и пожаловать к нам выпить за здоровье французского короля.
– Берегись, Атос! – крикнул д'Артаньян. – Разве ты не видишь, что они в тебя целятся?
– Вижу, вижу, – отвечал Атос, – но эти мещане очень плохо стреляют и не сумеют попасть в меня.
Действительно, в ту же минуту раздались четыре выстрела, но пули, не попав в Атоса, расплющились о камни вокруг него.
Четыре выстрела тотчас прогремели в ответ; они были лучше направлены, чем выстрелы нападавших: три солдата свалились, убитые наповал, а один из землекопов был ранен.
– Гримо, другой мушкет! – приказал Атос, не сходя с бреши.
Гримо тотчас же повиновался. Трое друзей Атоса снова зарядили ружья.
За первым залпом последовал второй: бригадир и двое землекопов были убиты на месте, а все остальные обратились в бегство.
– Вперед, господа, на вылазку! – скомандовал Атос.
Четыре друга ринулись за стены форта, добежали до поля сражения, подобрали четыре мушкета и пику бригадира и, уверенные в том, что беглецы не остановятся, пока не достигнут города, вернулись на бастион, захватив свои трофеи.
– Перезарядите ружья, Гримо, – приказал Атос. – А мы, господа, снова примемся за еду и продолжим наш разговор. На чем мы остановились?
– Я это хорошо помню, – сказал д'Артаньян, сильно озабоченный тем, куда именно должна была направиться миледи. – Ты говорил, что миледи покинула берега Франции.
– Она поехала в Англию, – пояснил Атос.
– А с какой целью?
– С целью самой убить Бекингэма или подослать к нему убийц.
Д'Артаньян издал возглас удивления и негодования.
– Какая низость! – вскричал он.
– Ну, это меня мало беспокоит! – заметил Атос. – Теперь, когда вы справились с ружьями, Гримо, – продолжал он, – возьмите пику бригадира, привяжите к ней салфетку и воткните ее на вышке нашего бастиона, чтобы эти мятежники-ларошельцы видели и знали, что они имеют дело с храбрыми и верными солдатами короля.
Гримо беспрекословно повиновался. Минуту спустя над головами наших четырех друзей взвилось белое знамя. Гром рукоплесканий приветствовал его появление: половина лагеря столпилась на валу.
– Как! – снова заговорил д'Артаньян. – Тебя ничуть не беспокоит, что она убьет Бекингэма или подошлет кого-нибудь убить его? Но ведь герцог наш друг!
– Герцог – англичанин, герцог сражается против нас. Пусть она делает с герцогом что хочет, меня это так же мало занимает, как пустая бутылка.
И Атос швырнул в дальний угол бутылку, содержимое которой он только что до последней капли перелил в свой стакан.
– Нет, постой, – сказал д'Артаньян, – я не оставлю на произвол судьбы Бекингэма! Он нам подарил превосходных коней.
– А главное, превосходные седла, – ввернул Портос, на плаще которого красовался в этот миг галун от его седла.
– К тому же бог хочет обращения грешника, а не его смерти, – поддержал Арамис.
– Аминь, – заключил Атос. – Мы вернемся к этому после, если вам будет угодно. А в ту минуту я больше всего был озабочен – и я уверен, что ты меня поймешь, д'Артаньян, – озабочен тем, чтобы отнять у этой женщины своего рода охранный лист, который она выклянчила у кардинала и с помощью которого собиралась безнаказанно избавиться от тебя, а быть может, и от всех нас.
– Да что она, дьявол, что ли! – возмутился Портос, протягивая свою тарелку Арамису, разрезавшему жаркое.
– А этот лист… – спросил д'Артаньян, – этот лист остался у нее в руках?
– Нет, он перешел ко мне, но не скажу, чтобы он мне легко достался.
– Дорогой Атос, – с чувством произнес д'Артаньян, – я уже потерял счет, сколько раз я обязан вам жизнью!
– Так ты оставил нас, чтобы проникнуть к ней? – спросил Арамис.
– Вот именно.
– И эта выданная кардиналом бумага у тебя? – продолжал допытываться д'Артаньян.
– Вот она, – ответил Атос и вынул из кармана своего плаща драгоценную бумагу.
Д'Артаньян дрожащей рукой развернул ее, не пытаясь даже скрыть охватившего его трепета, и прочитал:
«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства.
5 августа 1628 года.
Ришелье».
– Да, действительно, – сказал Арамис, – это отпущение грехов по всем правилам.
– Надо разорвать эту бумагу, – проговорил д'Артаньян, которому показалось, что он прочитал свой смертный приговор.
– Нет, напротив, надо беречь ее как зеницу ока, – возразил Атос – Я не отдам эту бумагу, пусть даже меня осыплют золотом!
– А что миледи теперь сделает? – спросил юноша.
– Она, вероятно, напишет кардиналу, – небрежным тоном ответил Атос, – что один проклятый мушкетер, во имени Атос, силой отнял у нее охранный лист. В этом же самом письме она посоветует кардиналу избавиться также и от двух друзей этого мушкетера – Портоса и Арамиса. Кардинал вспомнит, что это те самые люди, которых он всегда встречает на своем пути, и вот в один прекрасный день он велит арестовать д'Артаньяна, а чтобы ему не скучно было одному, он пошлет нас в Бастилию составить ему компанию.
– Однако же ты что-то мрачно шутишь, любезный друг, – заметил Портос.
– Я вовсе не шучу, – возразил Атос.
– А ты знаешь, – сказал Портос, – ведь свернуть шею этой проклятой миледи – меньший грех, чем убивать бедных гугенотов, все преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поем по-латыни.
– Что скажет об этом наш аббат? – спокойно осведомился Атос.
– Скажу, что разделяю мнение Портоса, – ответил Арамис.
– А я тем более! – сказал д'Артаньян.
– К счастью, она теперь далеко, – продолжал Портос. – Признаюсь, она бы очень стесняла меня здесь.
– Она так же стесняет меня, будучи в Англии, как и во Франции, – сказал Атос.
– Она стесняет меня повсюду, – заключил д'Артаньян.
– Но раз она попалась тебе в руки, почему ты ее не утопил, не задушил, почему не повесил? – спросил Портос. – Ведь мертвые не возвращаются обратно.
– Вы так думаете, Портос? – заметил Атос с мрачной улыбкой, значение которой было понятно только д'Артаньяну.
– Мне пришла удачная мысль! – объявил д'Артаньян.
– Говорите, – сказали мушкетеры.
– К оружию! – крикнул Гримо.
Молодые люди вскочили и схватили ружья.
На этот раз приближался небольшой отряд, человек двадцать или двадцать пять, но это были уже не землекопы, а солдаты гарнизона.
– А не вернуться ли нам в лагерь? – предложил Портос. – По-моему, силы неравны.
– Это невозможно по трем причинам, – ответил Атос. – Первая та, что мы не кончили завтракать; вторая та, что нам надо еще переговорить о важных делах; а третья причина: еще остается десять минут до положенного часа.
– Необходимо, однако, составить план сражения, – заметил Арамис.
– Он очень прост, – сказал Атос. – Как только неприятель окажется на расстоянии выстрела, мы открываем огонь; если он продолжает наступать, мы стреляем снова и будем продолжать так, пока будет чем заряжать ружья.
Если те, кто уцелеет, решат идти на приступ, мы дадим осаждающим спуститься в ров и сбросим им на головы кусок стены, который только каким-то чудом еще держится на месте.
– Браво! – закричал Портос. – Ты положительно рожден быть полководцем, Атос, и кардинал, хоть он и мнит себя военным гением, ничто в сравнении с тобой!
– Господа, прошу вас, не стреляйте двое в одну цель, – предупредил Атос. – Пусть каждый точно метит в своего противника.
– Я взял на мушку своего, – отозвался д'Артаньян.
– А я своего, – сказал Портос.
– И я тоже, – откликнулся Арамис.
– Огонь! – скомандовал Атос.
Четыре выстрела слились в один, и четыре солдата упали.
Тотчас забили в барабан, и отряд пошел в наступление.
Выстрелы следовали один за другим, все такие же меткие. Но ларошельцы, словно зная численную слабость наших друзей, продолжали двигаться вперед, уже бегом.
От трех выстрелов упали еще двое, но тем не менее уцелевшие не замедляли шага.
До бастиона добежало человек двенадцать или пятнадцать; их встретили последним залпом, но это их не остановило: они попрыгали в ров и уже готовились лезть в брешь.
– Ну, друзья, – сказал Атос, – покончим с ними одним ударом. – К стене! К стене!
Четверо друзей и помогавший им Гримо стволами ружей принялись сдвигать с места огромный кусок стены. Он накренился, точно движимый ветром, и, отделившись от своего основания, с оглушительным грохотом упал в ров.
Раздался ужасный крик, – облако пыли поднялось к небу, и все было кончено.
– Мы что же, раздавили всех до одного? – спросил Атос.
– Да, черт побери, похоже, что всех, – подтвердил д'Артаньян.
– Нет, – возразил Портос, – вон двое или трое удирают, совсем покалеченные.
В самом деле, трое или четверо из этих несчастных, испачканные и окровавленные, убегали по ходу сообщения к городу. Это было все, что осталось от высланного отряда.
Атос посмотрел на часы.
– Господа, – сказал он, – уже час, как мы здесь, и теперь пари выиграно. Но надо быть заправскими игроками, к тому же д'Артаньян не успел еще высказать нам свою мысль.
И мушкетер со свойственным ему хладнокровием уселся кончать завтрак.
– Мою мысль? – переспросил д'Артаньян.
– Да, вы говорили, что вам пришла удачная мысль, – ответил Атос.
– Ах да, вспомнил: я вторично поеду в Англию и явлюсь к Бекингэму.
– Вы этого не сделаете, д'Артаньян, – холодно сказал Атос.
– Почему? Ведь я уже раз побывал там.
– Да, но в то время у нас не было войны, в то время Бекингэм был нашим союзником, а не врагом. То, что вы собираетесь сделать, сочтут изменой.
Д'Артаньян понял всю убедительность этого довода и промолчал.
– А мне, кажется, тоже пришла недурная мысль, – объявил Портос.
– Послушаем, что придумал Портос! – предложил Арамис.
– Я попрошу отпуск у господина де Тревиля под каким-нибудь предлогом, который вы сочините, сам я на это не мастер. Миледи меня не знает, и я могу получить к ней доступ, не возбуждая ее опасений. А когда я отыщу красотку, я ее задушу!
– Ну что ж… пожалуй, еще немного – и я соглашусь принять предложение Портоса, – сказал Атос.
– Фи, убивать женщину! – запротестовал Арамис.
– Нет, вот у меня явилась самая правильная мысль.
– Говорите, Арамис, что вы придумали! – сказал Атос, питавший к молодому мушкетеру большое уважение.
– Надо предупредить королеву.
– Ах да, в самом деле! – воскликнули Портос и д'Артаньян.
И последний прибавил:
– По-моему, мы нашли верное средство.
– Предупредить королеву! – повторил Атос. – А как это сделать? Разве у нас есть связи при дворе? Разве мы можем послать кого-нибудь в Париж, чтобы это не стало тотчас известно всему лагерю? Отсюда до Парижа сто сорок лье. Не успеет наше письмо дойти до Анжера, как нас уже засадят в тюрьму!
– Что касается того, как надежным путем доставить письмо ее величеству, – начал, краснея, Арамис, – то я беру это на себя. Я знаю в Туре одну очень ловкую особу.
Арамис замолчал, заметив улыбку на лице Атоса.
– Вот так раз! Вы против этого предложения, Атос! – удивился д'Артаньян.
– Я не совсем его отвергаю, – ответил Атос, – но только хотел заметить Арамису, что он не может оставить лагерь, а ни на кого, кроме нас самих, нельзя положиться: через два часа после отъезда нашего гонца, все капуцины, все шпионы, все приспешники кардинала будут знать ваше письмо наизусть, и тогда арестуют и вас, и вашу ловкую особу.
– Не говоря уже о том, – вставил Портос, – что королева спасет Бекингэма, но не спасет нас.
– Господа, то, что сказал Портос, не лишено здравого смысла, – подтвердил д'Артаньян.
– Ого! Что такое творится в городе? – спросил Атос.
