Текст книги "Звезда корабельная"

Автор книги: Александр Дорофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Русский флаг над Двиной

По возвращении в Город Петр решил отпраздновать спасение. И созвали скоморохов. Вот уж началось веселье!

И дудят, и поют, и кукуют скоморохи – каждый на свой лад. Лесными птицами заливаются. Играют на скрипках и волынках, деревянными ложками пощелкивают, дробь выбивают. На корточках взад и вперед бегают. Вдруг целую башню соорудили в миг, взобравшись друг дружке на плечи. И вся башня, как сумасшедшая вавилонская, свистит, скворчит, щебечет!

– Ох, славная команда! – смеется Петр. – Вот бы на корабль эту братию!

Но за весельем не забывал он морских забот. Не уклонялся от пути избранного.

– Поиграло с нами море, да не запугало, – говорил.

И чуть ли не каждый день помогал мастерам в оснастке судна, поторапливал.

В конце июня корабль был готов к морским дорогам. Нарядный, под белыми парусами стоял на Двине.

– Подайте-ка мне краску лазоревую да кисть беличью! – приказал Петр.

Спустился в подвесной люльке за корму и вырисовал красивые буквы – «Путь наш далек».

– Флаг ставить!

И подняли флаг на грот-мачте. Трехцветное – белое, синее, красное – полотнище развевалось высоко над Двиной. Ветер был крепкий, южный, и флаг так трепетал, будто изо всех сил стремился к северу, в море Белое.

Все стояли на палубе, задрав головы.

– На море просится, – заметил Федоска Скляев.

– Русское знамя знает, где ему быть должно, – подтвердил адмирал Ромодановский.

И грянул торжественный залп изо всех орудий корабельных. И ответили в лад пушки из крепости Архангельской.

Флотилия

Известно, праздники минуют, а заботы остаются. Теперь поджидал Петр с нетерпением корабль, купленный в Голландии. Уже получили весть, что в пути этот фрегат, под названием «Пророчество». Ведет его опытный капитан Флам. Но дни бежали, а корабль не показывался.

– То ли Флам с пути сбился? – недоумевал Петр. – Где его ветры носят?

Несколько раз выходил он на яхте в море встречать корабль. Долго всматривался в горизонт. Но не видно было океанского судна. Лишь карбасы поморские расхаживали по своим рыболовным делам.

– Хуже нет работы, чем ждать Флама с кораблем, – вздыхал Петр.

Немало уж дней прошло в таких ожиданиях. А в здешних-то местах летний день без ночи обходится – сутки занимает…

Петр успел и план будущих подмосковных военных учений начертить, и уточнить морские сигналы, и подыскать на одном из островов подходящий холм для крепости, которая защитит Город с моря. А корабля-то все не видать…

Наконец занялся Петр рыболовным промыслом. Вот тут долго ждать не приходилось – только место хорошее найди! – рыба так крючок и хватает.

– Ну, все здесь белое, – удивлялся Петр. – Море белое. Ночи белые. Чайки белые на белом песке. Даже рыба и та – белуга! Зато от комаров в глазах черно – лишь в море от них спасение.

Как-то забрел он на шлюпке к Мудьюгскому острову. И вдруг видит – корабль! То самое «Пророчество»! Фрегат долгожданный!

Подошел на веслах к кораблю. Сразу же трап ему спустили – лестницу веревочную. Вскарабкался Петр на палубу. Оглядывается, любуется на корабль, сравнивая с «Апостолом».

– Эй, лоцман! – крикнул ему капитан. – Что головой вертишь, как птица глупая? Живо веди корабль к Городу! Меня, капитана Флама, его величество государь русский ждет не дождется!

Петр и спорить не стал. Взял штурвал, повел корабль Березовским рукавом. Ловко привел к самой пристани городской.

– Хороший, хороший поморский лоцман, – похлопал его капитан Флам по плечу. – Знаешь свое дело.

– Я-то свое знаю – это точно! – ответил Петр. – А вот, что любопытно, где тебя, шкипер, столько времени носило? Может, плохо дело знаешь?

Открыл капитан рот, слова вымолвить не может, даже ноги ослабли – осенило его, кто сей лоцман искусный…

– Ш-ш-ш-ур-ра-ган, – залепетал Флам. – Б-б-уря…

– Ну, привел-таки судно! – смягчился Петр. – Спасибо! – И так хлопнул Флама по плечу, что сел тот на палубу.

А Петр уже с пристрастием осматривал фрегат, построенный голландцами для русского флота.

– Доброе судно, – сказал наконец.

– У нас все так. Будьте уверены, ваше величество! – оживился Флам, отвешивая изысканный поклон.

– Это мы еще поглядим! А пока точно знаю – наш-то «Апостол» ни в чем не уступает.

Сбежал Петр на пристань вприпрыжку – такая радость на сердце. Собралась-таки флотилия. Два трехмачтовых океанских корабля да яхта, штормом проверенная. Можно, пожалуй, начинать маневры, обучать солдат морской службе.

Однако непременно хотелось Петру, чтобы иноземцы поглядели на русские флаги над Белым морем. Как раз собирались в дорогу купеческие корабли. Четыре немецких и четыре английских. На одном из них капитаном был прошлогодний знакомый Иолле Иоллес.

– Голголсен, – обратился к нему Петр. – Опять пойду с тобой в море – провожу караван купеческий. Да на сей раз ты посмотришь, как искусны русские в корабельном маневре!

– Конечно, ваше величество! Рады вашей компании, – как и год назад, ответил Иолле Иоллес. – И на искусство мореходное с большой охотой взирать будем.

– Так-то! – подмигнул Петр. – А ты раньше плечом дергал – не верил, что будут у нас корабли.

– Увы, не знал я, государь, какова у вас настойчивость в деле. Теперь ясно вижу – воля ваша все преграды одолевает.

Начало пути

В первых числах августа все корабли – иноземные и русские – подняли паруса и вышли в Двинскую губу.

Впереди на «Апостоле Павле» – вице-адмирал Бутурлин. Следом шли немецкие суда. Затем Ромодановский с Петром на фрегате «Пророчество». Дальше – четыре английских корабля. И замыкал караван контр-адмирал Гордон на яхте.

Ветер вновь был слабый, и корабли еле-еле подвигались. К вечеру поднялся густой туман. Такой, что и флага на грот-мачте не разглядеть.

– Ой, плутует море, – говорил Петр. – Обморочить нас хочет. Да нельзя в грязь лицом ударить перед иноземцами. Держитесь, ребята! Не пускайте тумана в голову!

Ромодановский дал сигнал – палить из пушек, бить в барабаны, трубить в трубы.

Поплыли, потекли над морем звуки, как-то странно растягиваясь, а потом выскакивая вдруг из тумана – то рядом, то вроде бы за тридевять земель. Бочками катились пушечные залпы. Барабанная дробь сыпалась, как горох из ведра. Трубы, словно штыками, протыкали туман. Но все скоро увязало, будто в топком болоте…

– Лево руля! – приказал Петр Иванович Гордон своему кормщику. Показалось, что барабаны бьют где-то сбоку. Яхта и повернула на запад.

Теперь выстрелы, трубы, барабаны слышались и сзади, и справа, и слева, и даже сверху.

Контр-адмирал уж и не знал, какие отдавать приказания. Может, благоразумнее якорь бросить – переждать? Но никак нельзя отстать от каравана.

– Так держать! – скомандовал Гордон.

Из тумана вдруг выставилась корабельная корма. Даже мачты можно было разглядеть. Гордон было повеселел: не потерялись!

И тут же ужаснулся. Такой огромной кормы не могло быть ни у одного судна!

Она неуклонно надвигалась на яхту, нависала тяжелой, черной тучей, с которой уходили ввысь мачты, обхвата в три каждая.

Это был скалистый остров, поросший корабельными соснами. Остров Сосновец.

Головокружительный маневр совершила яхта и все же уклонилась от скал. Разминулась с гибелью. Рукою можно было достать влажные камни, выступавшие из обрывистого берега.

Зато теперь ясно, куда идти, – от острова Сосновца круто направо. Да тут и туман начал падать в море. И скоро растаял, словно и не было его. Прямо по курсу, но уже вдалеке виднелись корабли.

Петр успел приметить, что яхта сильно отстала. Сел в шлюпку и прибыл к Гордону в гости.

– Что же ты, контр-адмирал? Позору хочешь перед иноземцами?! – вскричал, поднимаясь на палубу. – Заплутал-таки в тумане?

– Господин шкипер, – нашелся Петр Иванович, – с английского корабля барабан упал. Вот мы его и разыскивали. В тумане-то – не простое дело…

– Ну и сыскали?

– Конечно, господин шкипер! Мы бы и тарелку сыскали ради славы русского флота.

– И как же удалось?

– По звуку. Рыбы в барабан хвостами колотили, – серьезно отвечал Гордон.

Петр помолчал и ухмыльнулся:

– Да, Петр Иванович, вижу – знаешь ты морской маневр. Но гляди, за барабанами больше не охоться. Пусть и рыба повеселится.

Ночью караван миновал остров Моржовец. Прошли уже и Орлов нос – высокий мыс Кольского полуострова. С кораблей видно было – в долинах и оврагах прибрежных снег лежит. Долетало сюда ледовитое дыхание Северного океана.

На другой день флотилия достигла Святого носа.

– Похоже, сколько губ у Белого моря, столько и носов, – загибал пальцы Петр.

Как раз у Святого носа кончалось Белое море. Дальше был океан. И вроде бы нет между ними никакого рубежа, никакой границы. Да волей-неволей чувствуешь – позади знакомые берега и море знакомое. А впереди – просторы неизмеримые, поистине безбрежные. Океан!

Петр задумался, озирая воды океанские.

«Вот и конец играм да потехам, позади озера да реки. А впереди грозные дела, державные, бескрайние. Как стать умелым шкипером? Как с пути не сбиться, верно провести громадный корабль средь мелей и бурь? Твердое должно быть сердце и жесткая рука!»

Многие мореходы впервые видели пучину океанскую, и многие мысли проносились в головах их, как птицы буревестники.

Но даже с корабля под названием «Пророчество» будущее свое не увидать. Только гадать о нем посильно.

Раздались друг за другом пять пушечных выстрелов. На мачте фрегата взвился флаг. Это был сигнал к возвращению.

Иноземные и русские суда, прощаясь, салютовали.

– Идем мы в город, и ходу нам при хорошей погоде четыре дня, – сказал Петр, глядя вдаль с капитанского мостика. – Но путь-то наш и вправду только начался! Долог он, и астролябией его не измерить. Придет время, и русские корабли побегут от берега до берега – ко всем знатным пристаням земным. А пока еще длинен и труден наш путь к славе Русского государства.

Петр поднял голову и увидел вдруг небо. Оно было больше океана.

Первая сабля

Наверное, то случайность была. Но когда Петр вернулся из Архангельска в Москву, попалась ему на глаза старая детская сабелька. Двумя пальцами поднял ее. Легкая сабля, игрушечная. А вспомнил, как радовался когда-то этому подарку, – все прежние игрушки оставил, а с саблей не расставался, спать с ней ложился.

В ту пору отец его, покойный ныне царь Алексей Михайлович, собрал для забавы целый полк из малых ребяток – сверстников Петра. В этот потешный полк записали детей дворовых людей и царских конюхов.

Дети, конечно, любят играть в войну. Маленький Петр со своими потешными солдатами целыми днями учился стрелять из ружей и пушечек, строил земляные укрепления и брал их штурмом, рыл траншеи и минные подкопы. Все как на самом деле, взаправду.

Сначала Петр числился барабанщиком в полку. И только за храбрость и отличия был произведен в сержанты. Как он тогда гордился!

Много лет прошло. Сабля так и осталась игрушечной. Зато солдаты потешные выросли в настоящих воинов. Петр сформировал из них два полка, которые по старинке так и назывались потешными, – Преображенский и Семеновский.

Назывались-то они по-прежнему, но учились ратному делу вполне серьезно – без шуток и потех. Отборная, преданная Петру гвардия выросла из потешных ребят. Многих уже испытали беломорские волны.

И теперь, держа на ладони первую свою саблю, решил Петр поглядеть, каковы полки его в сухопутном деле, провести большие маневры, что замыслил еще у Белого моря в Архангельске.

Кожуховский поход

Петр составил две армии – «нашу» и «неприятельскую» во главе с «королем». В «нашу» входили Преображенский и Семеновский полки, три роты «гранатников» и еще две роты боярских людей – «Навалы» и «Налеты». А «неприятельская» армия была собрана из старого московского войска – из стрельцов.

В середине сентября обе армии собрались в поход. «Неприятелю» пришлось пройти через всю Москву.

«Ну-у-у, опять, сызнова, государь шутить отправился, – говорил народ на улицах. – Одна потеха на уме!»

Торжественно прошагали стрельцы по Тверской, через Кремль, Каменный мост и Замоскворечье. Вышли через Серпуховские ворота к деревне Кожухово. Спустя три дня «король» дал знать, что готов оборонять земляной город.

Двинулась и «наша» армия, в которой сам Петр был в звании бомбардира. Вскоре приблизилась к «вражескому» городку.

Сильный был дождь, ливень проливной, когда «наша» армия пошла на приступ.

С крепостного вала стрельцы палили из самопалов холостыми патронами, бросали гранаты и горшки с горючей смесью, лили воду из медных труб, отбивались длинными шестами с горящей паклей.

– Гей! Налети, «Навалы»! Навались, «Налеты»! – прокричал Петр, заряжая пушку.

И тут все произошло так быстро, что даже пушка, говорят, выстрелить не успела.

Может, не хотели стрельцы мокнуть до костей под осенним ливнем. Может, «Навалы» и «Налеты» так отчаянно штурмовали городок, мечтая поскорее укрыться от дождя и ветра. Одним словом, крепость сразу, не препираясь, сдалась на милость победителя. Привели и самого «короля» со связанными за спиной руками.

Петр ужасно рассердился.

– Вот тебе моя милость! – сказал «королю». – Собирай свое войско в крепости и обороняйся до крайности. Иначе, поверь, хуже будет!

Ну, и правда, к чему такая скорая, случайная и глупая победа, когда войска должны научиться осаждать крепость по всем правилам военного искусства. Ясно, что от лихого навала да простого налета мало толку в серьезном сражении…

По осадной науке нужно было взорвать крепостной вал в нескольких местах сразу и тогда брать городок приступом.

Войска «наши» принялись копать сапы и апроши – узенькие ровики, по которым можно подобраться к валу, устроить под ним минную галерею. Вели апроши и сапы зигзагами. Землю выбрасывали вперед, чтобы защищала от вражеских пуль.

Петр копал наравне с другими солдатами-саперами. Дождь не утихал который день. Воды в канавах набралось по колено. Жидкая грязь летела из-под лопат и заступов.

Но когда дело дошло до минных подкопов, стало еще труднее. Вдруг открылись подземные ключи и до краев наполнили ямы. Да еще осажденные непрестанно лили сверху воду.

Все же Петр с товарищами быстрее других умудрился подвести подкоп и заложить в него четыре ящика пороху. Теперь только и ждали приказа – взорвать мину!

Как дали сигнал к решающему приступу, грохнул взрыв. Вал дрогнул и как бы присел в одном месте. «Наши» полки легко перешли через него.

Однако в самой крепости осажденные дрались не на шутку – сдаваться-то было не велено! Уже казалось, что идет настоящий бой. Много было раненых, обожженных.

Петр сражался рядом с друзьями из Преображенского полка.

– Господин бомбардир! – кричал ему Гаврила Меншиков. – Слева! Слева заходи! Сейчас мы его!

«Неприятельский» полковник, здоровенный детина, замахнулся было шпагой, да остановился. Петр сбил его на землю и скрутил руки за спиной.

– Плохой ты полковник, – склонился над пленным, – если простого бомбардира устрашился!

Кожуховский поход, как заведено, кончился большим пиром. А на другой день все войска – и «наши», и «неприятельские» – мирно отправились в Москву, на свои квартиры.

«Напотешился царь!» – говорили на улицах москвичи.

Шутки в сторону

– Потрудились мы под Кожуховом на военной потехе, – сказал Петр своим друзьям. – Ничего более, кроме игры да шуток, на уме не было. Но привела игра к настоящему делу. Пора поднять оружие на врагов России!

– Пора, государь, пора! – отвечали преображенцы. – Вдоволь наигрались-напотешились! Проверим в деле силу русского оружия!

– А ведь велено азбуку с первой буквы учить, – усмехнулся Петр. – С «азов» все начинается, как говаривал мне Никита Зотов. Так и мы, ребята, начнем ратные дела с похода на Азов!

Задумались преображенцы – совсем не простое дело штурмовать Азов-крепость.

На самом юге земель русских стоит этот город – там, где река Дон впадает в море Азовское, которое Синим зовется.

Когда-то был Азов русским. Да захватили его половцы, а потом турки.

Не позволяет крепость Азов выходить в море, идти по нему в заморские страны, торговать свободно к славе Русского государства.

Томится громадная страна, как в темнице. Одно Белое море едва приоткрыто, точно малое оконце. Да темница, пожалуй, на то и существует, чтобы, когда время придет, из нее вырваться.

Так нужен России выход в Синее море, но стоит на пути Азов…

Сильно укреплен город. Каменная крепость с отдельным замком внутри. Повсюду пушечные батареи. Вокруг ров глубокий и вал земляной.

Сильна крепость Азов! И с моря Синего в любую минуту поможет турецкий флот – подведет людей, снаряды, еду.

А чтобы донские казаки не беспокоили, турки саму реку Дон перегородили. Выстроили на обоих берегах каменные башни-каланчи, протянули между ними толстые цепи. Ни одна казацкая лодка не пройдет дальше турецких каланчей!

Да, Азов – это, конечно, не земляной городок под деревней Кожухово. Тут шутки-потехи в сторону – дело серьезное.

Часть 3
От «азов» к «добру»

Торжественная встреча

Во главе армии Петр поставил трех генералов – Головина, Лефорта и Гордона.

Сам царь числился бомбардиром бомбардирской роты Преображенского полка. Верно, хотел быть ближе к своим друзьям потешным. А собирались в поход и Федосей Скляев, и Гаврила Меншиков, и Сашка Кикин, и братья Лукины – Григорий да Тихон.

Появился у Петра и новый товарищ – голландский матрос и артиллерист Якоб Янсен, хорошо знавший свое дело. Петр полюбил его, как друга верного и честного, – назначил командиром батареи мортир.

– Что, Яшка, как тебе на русской службе живется? – спрашивал бывало.

– Не скажу ни добра, ни худа, – весело отвечал Янсен. – Плати хорошо, герр Питер, и я исправен буду!

– Ну а под Азовом, думаешь, победим мы?

– Кто-нибудь да победит, – отшучивался Янсен.

План похода на Азов утвердили на Пушечном дворе. Войска генерала Гордона должны подойти первыми и окружить город, чтобы не получал подмоги.

Два месяца были в пути полки Гордона. У городка Раздоры присоединился к ним атаман Фрол Минаев с донскими казаками. Наконец в жаркий июньский полдень поднялись войска на гряду холмов, и с самого высокого – Скопиной кровли – увидали Азов-крепость.

По военному обычаю того времени, генерал Гордон приказал дать залп из трех пушек – мол, тут мы, скоро на приступ пойдем.

Турки из крепости ответили беспорядочной стрельбой.

– И куда палят? – удивлялся Гордон. – Думают что ли напугать?!

Но вскоре дело прояснилось. Турки целились в деревянные постройки, которых вокруг крепости было немало, – чтобы не мешали обороне. Через несколько часов окрестности Азова полыхали.

«Торжественная встреча, – подумал Гордон, – В огне и грохоте. Похоже, действительно не до шуток будет»…

Долго еще дымилось пепелище, и тоска одолевала при одном взгляде на него.

Каланчи

На грузовых лодках-стругах прибыли по Дону войска Головина и Лефорта. Смогли дойти, конечно, только до каланчей. Петр приказал высадиться да сразу выгружать артиллерию.

– Обедать после будем, – сказал встречавшему генералу Гордону, и принялся таскать бочки с порохом, кули с дробью, – Сколько у тебя, Лукин, бочек-то на струге? – спросил Григория.

– Ни много, ни мало, а двести семьдесят пять – ровным счетом. Да еще тысяча двести бомб.

– Выгружайте, ребятушки, выгружайте, – приговаривал Петр, подставляя спину под очередной куль. – Гей, здорово! Все в Азов-крепость полетит.

Подошел генерал Головин:

– Жара-то какова, господин бомбардир! Пекло адское, и нет тени под этим солнцем…

– Да скинь ты парчовый кафтан, Автомон Михайлович! Не пекись зря – пекись о деле. Подставляй плечо под бочку, пусть турки на вежах своих знают-ведают, каковы русские генералы.

Петр сбросил на землю куль с дробью, вытер пот со лба.

– Нам-то жарко, а туркам жарче будет, – как мортиры установим и зачнем бомбы метать. Вон какие славные у нас бомбардиры!

– А что есть вежды, герр Питер? – спросил Якоб Янсен. – Кажется, так называют глаза?

– Вежа! – рассмеялся Петр. – Вежа – это каланча. Далеко туркам видно с высокой каланчи, много узнать-проведать могут. А сейчас они все отдадут, чтобы наши планы вызнать. Первым делом, Яшка, нужно турецкие каланчи захватить!

Было новолуние, и ночь была черна. Трещали цикады, долетал с моря Синего теплый ветер. Двести казаков, войдя по плечи в реку, тихо подступили к одной каланче.

Казалось, немая каменная гора вылезла вдруг посреди степи и протянула в Дон железную суставчатую руку-цепь.

Держась за эту цепь, вышли казаки из воды. Подложили мину под железные ворота каланчи. Плеснул огонь, грохнул взрыв. Ворота вздрогнули, перекосились, но уцелели.

Пока еще турки не опомнились, казаки ломами раздолбили бойницу и ворвались внутрь.

Больше часа шел бой – турки отстреливались на узких крутых лестницах, швыряли сверху камни. И все же казаки одолели. Захватили много пленных, пушки и снаряды.

Как только показалось над степью донской солнце, начали обстреливать из сдавшейся каланчи другую, что на правом берегу реки. Говорят, метко били. Не долго продержались турки, бежали из второй каланчи, бросив все оружие, и убитых, и раненых…

Большая радость была в русском лагере. На военном совете Петр сказал генералам:

– По взятии каланчей врата к Азову отворились!