Текст книги "Франция. История вражды, соперничества и любви"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

Однажды в начале 1802 г. Кутузов, будучи военным губернатором Санкт-Петербурга, вышел в слезах из царского кабинета. Придворные кинулись с расспросами. Михаил Илларионович выдал: «Плакали оба, но кто кого обманул – не знаю».

Осенью 1805 г., после капитуляции австрийской армии генерала Мака, Кутузов с помощью нескольких блестящих маневров уводит русскую армию от наполеоновских войск. Но вот в начале ноября в армию вместе с подкреплением прибывает Александр I. Царь и его молодые фавориты полностью перестают считаться с 60-летним опытным полководцем. Практически вся армия, включая генералитет, рвалась в наступление. Передвижения всех – и русских, и австрийских – войск производились по приказу австрийского генерала Вейротера, через голову Кутузова. И вот на Военном совете Вейротер зачитывает свою высочайше одобренную диспозицию, то есть план сражения. Возражения Кутузова против этой диспозиции были еще ранее отвергнуты царем.

Кутузов же демонстративно засыпает на Военном совете, под равномерное чтение Вейротера: ...первая колонна марширует... вторая колонна марширует...

Михаил Илларионович прекрасно знает: завтра сражение будет проиграно, и хочет, чтобы генералы запомнили его громкий храп. А через 60 лет благодаря роману Льва Николаевича об этом храпе узнает весь мир.

В ходе турецкой войны (1806—1811 гг.) Кутузова 7 апреля 1811г. назначили командовать Молдавской армией. Обстановка на театре военных действий сложилась крайне неблагоприятно. Войск в армии было мало, их основная часть была сосредоточена на западной границе на случай войны с Наполеоном. У Кутузова числились 46 тысяч солдат, разбросанных по Дунаю на тысячекилометровом фронте, от Черного моря до крепости Видин. А под командованием великого визиря Ахмет-паши было свыше 70 тысяч солдат. Тем не менее Кутузов серией маневров окружает армию Ахмета, высадившуюся на левом берегу Дуная, у Рущука. Часть турок бежали вместе с визирем, а остальные стали умирать буквально тысячами.

25 октября 12 тысяч турок сдались русским. Еще 2 тысячи больных Кутузов велел отвезти на судах русской речной флотилии на правый берег и передать визирю. В турецком лагере насчитали 2 тысячи людских и 8 тысяч конских трупов.

В Бухаресте Кутузов воевал на два фронта – с турками и с царем. Александр I задергал командующего мелкими придирками, тому без царя и плюнуть нельзя было. Так, например, летом 1811 г. на Дунае были очень холодные ночи, много солдат простудились. Ясно, надо одеться потеплее, например, поменять летние штаны на суконные зимние. Чье это дело? Очевидно, ротного командира, ну, в крайнем случае, командира полка. Так нет! Кутузову лично пришлось обращаться к царю, чтобы солдатам штаны сменить. Пока шел запрос, пока Александр I думал над столь важной проблемой, пока шло обратно высочайшее повеление, пришла осень.

Царь требовал от Кутузова при заключении мира с турками добиться от османов военного союза против Наполеона или разрешения на пропуск русских войск через турецкую территорию к французским владениям в Иллирии. Кутузов прекрасно понимал, что война с французами будет не наступательной, а оборонительной и на русской территории, и поэтому на переговорах с турками даже не заикался о бредовых планах Александра.

5 мая 1812 г. были подписаны предварительные условия мирного договора. А на следующий день в Бухарест явился новый главнокомандующий армией, адмирал А.В. Чичагов. Тот самый адмирал, который через полтора года упустит Наполеона на Березине. А Кутузова царь фактически уволил из армии и назначил в Госсовет: сборище престарелых маразматиков – генералов и сановников.

7 августа 1812 г. Александр вызвал к себе Михаила Илларионовича и лично назначил его главнокомандующим. Кутузов, приняв назначение, уже вышел из кабинета царя и затворил за собой дверь, как вдруг вернулся и сказал: «Mon maitre, je n'ai pas un sou d'argent!» («Хозяин, у меня деньжат ни копейки!») Александр тут же пожаловал ему 10 тысяч рублей. Выйдя от него вновь, на этот раз уже окончательно, Михаил Илларионович не преминул тут же задушевно рассказать это происшествие дежурному офицеру при императоре, графу Комаровскому: «Дело решено, я назначен главнокомандующим армиями, но, затворяя дверь кабинета, я вспомнил, что у меня ни полушки нет денег на дорогу. Я воротился и сказал»... – Тут Кутузов точно процитировал себя по-французски. – «Государь пожаловал мне 10 тысяч рублей».

Замечу, что по-французски к монарху обращались «сир», а «мон мэтр» – к трактирщику.

И Кутузов поехал спасать отечество. В этом благородном труде ему постоянно помогали два-три симпатичных безусых казачка. Генерал Беннигсен написал из Тарутина донос царю, что «Кутузов оставляет армию в бездействии и лишь предается неге, держа при себе молодую женщину в одежде казака». (Беннигсен знал только об одной.)

Ряд авторов утверждают, что царь поставил Кутузову единственное условие – ни при каких обстоятельствах не заключать мир. Вполне вероятно, но документальных подтверждений этому нет.

Кутузов с большим уважением относился к Наполеону как к полководцу. Как-то офицер Данилевский, сочиняя очередную листовку для французских солдат, употребил нелестное выражение по адресу Наполеона. Кутузов прервал его и строго заметил: «Молодой человек, кто дал тебе право издеваться над одним из величайших людей? Уничтожь неуместную брань!»

При приезде из Петербурга племянник спросил фельдмаршала: «Неужели вы, дядюшка, надеетесь разбить Наполеона?» – «Разбить? – ответил Михаил Илларионович. – Нет, не надеюсь разбить! А обмануть – надеюсь!»

Когда 29 августа отступающая русская армия пришла в Царево-Займище и тут узнала, что Александр сменил Барклая и назначил главнокомандующим князя Кутузова, Барклай был потрясен и унижен этим актом. «Если бы я руководим был слепым, безумным честолюбием, то, может быть, ваше императорское величество изволили бы получать донесения о сражениях, и, невзирая на то, неприятель находился бы под стенами Москвы, не встретя достаточных сил, которые были бы в состоянии ему сопротивляться», – писал Барклай царю.

Кутузов, явившись в Царево-Займище, сейчас же назначил Барклая командиром той части армии, какой Барклай командовал до Смоленска, а Багратиона – начальником той самой армии, какой он до сих пор командовал.

Встав во главе армии, Кутузов оказался в труднейшем положении. Торжественная встреча, молебен, привоз иконы Смоленской чудотворной Богородицы, «как с этакими молодцами отступать?» и т.д. – это с одной стороны, а с другой – немедленный его приказ отступать из Царева-Займища на Гжатск и далее. С одной стороны: «Москва – это еще не Россия», «лучше потерять Москву, чем армию и Россию», и т.д. – все эти афоризмы Кутузова, а с другой – ряд изумительных фактов, кричаще противоречивых. «Настоящий мой предмет есть спасение Москвы», – заявляет он Тормасову

Только что войдя с армией в Гжатск и уже распорядившись о дальнейшем отступлении, он пишет Ростопчину, который в страшной тревоге и волнении хочет добиться ответа о предстоящей участи Москвы: «Не решен еще вопрос: потерять ли армию или потерять Москву? По моему мнению, с потерей Москвы соединена потеря России». Это – до Бородина. А после Бородина, с одной стороны, Военный совет в Филях, оборванный Кутузовым словами: «Приказываю отступление», – то есть приказываю отдать Москву неприятелю, а с другой – в тех же Филях, в тот же день, но до совещания, когда Ермолов заметил, что удержаться на этих позициях нельзя (и что, значит, нужно уходить за Москву и отдать ее), Кутузов, пишет Ермолов, «взял меня за руку, ощупал пульс и сказал: "Здоров ли ты?"», то есть самую мысль отдать Москву без нового боя он считал как бы безумием. В итоге никто до последней минуты не мог при всех усилиях понять, чего же хочет Кутузов.

Во время отступления русской армии от Гжатска к Можайску к ней явились в подкрепление около 15 тысяч человек под начальством Милорадовича и 10 тысяч человек московской милиции под начальством графа Маркова. Получив это подкрепление, Кутузов окончательно решил остановиться и принять бой.

28 августа Наполеон с гвардией вошел в село Семлево. На другой день корпус Даву и кавалерия Мюрата двинулись на Вязьму. Жара стояла нестерпимая; солдаты французской армии буквально дрались за глоток мутной воды из болота. Русский арьергард под начальством Коновницына поджег все склады провианта в Вязьме.

Коленкур писал: «Отряд моего брата вступил в Вязьму вперемежку с егерями. Город уже горел в нескольких пунктах. Брат мой видел, как казаки зажигают горючие материалы, и нашел эти материалы в различных местах, где пожар начинался до того, как из города ушли последние казаки. Он пустил в ход наши войска, чтобы локализовать пожар. Все усердно взялись за дело, и удалось спасти несколько домов, зерно, муку, водку. В первый момент все это было спасено от разграбления. Но не надолго. На основе показаний, полученных от некоторых жителей города, оставшихся в своих домах, в частности, от одного в высшей степени толкового пекаря-подмастерья, мы убедились, что все меры для поджога и распространения пожара были приняты казачьим отрядом арьергарда задолго до нашего прихода и поджог был сделан, как только показались наши войска. Действительно, в разных домах, особенно в тех, где имелось продовольствие, оказались горючие материалы, методически приготовленные и разложенные для поджога» [150]150
  Коленкур А. Поход Наполеона в Россию. С. 116—117.


[Закрыть].

Войдя в Гжатск, Наполеон приказал 2 сентября в три часа дня сделать всеобщую перекличку боевых сил, находившихся в Гжатске и в непосредственной близости. Оказалось – 103 тысячи пехоты, 30 тысяч кавалерии и 587 орудий. Но еще продолжали подходить отставшие части.

Пробыв в Гжатске 2 и 3 сентября, император 4 сентября в час ночи выступил с гвардией из Гжатска.

Наполеон шел ускоренным маршем, очень тесня арьергард Кутузова, явно желая либо принудить нового главнокомандующего к генеральной битве, либо на плечах русской отступающей армии войти в Москву.

24 августа (5 сентября) произошел жестокий бой за Шевардинский редут – укрепление левого фланга русской армии. Редут защищали 8 тысяч пехоты, 4 тысячи конницы при 36 пушках. Французы заняли редут. Подошедшая 2-я гренадерская дивизия под командованием Багратиона выбила противника из редута. Затем редут трижды переходил из рук в руки. Упорный бой длился до темноты. В 11 часов вечера 24 августа Багратион по приказу Кутузова отвел войска на основную позицию.

Весь следующий день французская и русская армия готовились к бою. Вечером перед полками было зачитано воззвание Наполеона: «Солдаты, вот битва, которой вы так желали! Впредь победа зависит от вас! Она нам необходима, она нам даст изобилие, хорошие зимние квартиры, быстрое возвращение на родину. Поведите себя так, как под Аустерлицем, под Фридландом, под Витебском, под Смоленском, и пусть самое отдаленное потомство говорит о вашем поведении в этот день. Пусть о вас скажут: он был в великой битве под стенами Москвы!»

Численность русских и французских войск перед Бородинским сражением уже два века вызывает ожесточенные споры историков. Другой вопрос, что разница в данных не является принципиальной. Посему я, не мудрствуя лукаво, приведу данные по Евгению Викторовичу Тарле: «Русская армия под верховным начальством Кутузова располагала перед Бородинским сражением следующими силами. Правым крылом и центром командовал Барклай де Толли. Правым крылом непосредственно командовал Милорадович, в расположении которого было два пехотных корпуса: 2-й и 4-й (19 800 человек) и два кавалерийских – 1-й и 2-й (6 тысяч человек), а в общем – 25 800 человек. Центром непосредственно командовал Дохтуров, у которого были один пехотный и один кавалерийский корпус (в общей сложности 13 600 человек). Резерв центра и правого крыла состоял в непосредственном распоряжении самого Кутузова (36 300 человек), а всего на этом правом крыле и в центре с резервами было 75 700 человек. Вся эта масса войск (правое крыло и центр) носила название "1-й армии", потому что ядром ее была прежняя 1-я армия Барклая. Левым крылом командовал Багратион, и так как ядром войск этого левого крыла была та "2-я армия", которой командовал Багратион до Смоленска, то и все левое крыло, сражавшееся под Бородином, называлось по старой памяти "2-й армией", а Багратион – "вторым главнокомандующим".

Левое крыло состояло из двух пехотных корпусов (22 тысячи человек) и одного кавалерийского – 3800 человек, в общем же у Багратиона было 25 тысяч человек, а резервы багратионовского левого крыла насчитывали 8300 человек. Следовательно, у Багратиона в общей сложности было к началу боя 34 100 человек, т.е. в 2,5 раза меньше, чем в 1-й армии. Кроме этих регулярных войск с резервами, составлявших, в общем, 110 800 человек, к русской армии под Бородином присоединились 7 тысяч казаков и 10 тысяч ратников (Смоленского и Московского ополчения). В общем, у Кутузова под ружьем было (без казаков) 120 800 человек. В его артиллерии было 640 орудий. Эти цифры даются во многих источниках. Однако цифра, даваемая Толем, несколько меньше: "В сей день российская армия имела под ружьем линейного войска с артиллерией 95 тысяч, казаков 7 тысяч, ополчения московского 7 тысяч и смоленского 3 тысячи. Всего под ружьем 112 тысяч человек; при сей армии 640 орудий артиллерии..."

К Бородину, по преувеличенным русским подсчетам, Наполеон привел пять пехотных корпусов: 1-й, 3-й, 4-й, 5-й и 8-й, четыре кавалерийских корпуса, старую и молодую гвардию. В пехотных корпусах было в общей сложности 122 тысячи человек, в четырех кавалерийских – 22 500 человек, в старой гвардии —13 тысяч, в молодой гвардии – 27 тысяч человек. В общем у него было, по данным и исчислениям русского штаба, 185 тысяч человек и более тысячи орудий. 1-м корпусом, самым большим из пяти корпусов (48тысяч человек), командовал маршал Даву, 3-м – маршал Ней (20 тысяч человек), 4-м – вице-король Италии Евгении Богарне (24 тысячи человек), 5-м – князь Понятовский (17 тысяч человек), 8-м – генерал Жюно, герцог д'Абрантес (13 тысяч человек). Всей кавалерией командовал король неаполитанский Иоахим Мюрат (22 500 человек). Ближайшим начальником всей гвардии, как старой, так и молодой, считался сам император Наполеон (40 тысяч человек), он же – главнокомандующий всей великой армии. Но непосредственно командиром старой гвардии был маршал Мортье, а командиром молодой гвардии – Лефевр, герцог Данцигский.

На самом же деле, по подсчетам участника и историка событии 1812 г. Клаузевица, принятым теперь военной историографией, когда Наполеон подошел к Смоленску, у него было 182 тысячи человек, а когда он подошел к Бородинскому полю, у него было 130 тысяч и 587 орудий. Остальные 52 тысячи были потеряны для Бородинского сражения: 36 тысяч Наполеон потерял в боях под Смоленском, на Валутиной горе, в мелких боях и стычках от Смоленска до Шевардина, а также больными и отставшими, 10 тысяч отправил в подкрепление витебского гарнизона, 6 тысяч оставил в Смоленске» [151]151
  Тарле Е.В. Сочинения в 12 т. Т. VI. С. 569-571.


[Закрыть].

Бородинское сражение началось на рассвете 26 августа (7 сентября) с нападения дивизии Дельзонна на деревню Бородино. Деревня была в расположении правого крыла русской армии, которым командовал Барклай. Французы вытеснили из деревни стоявших там егерей, и на берегу реки Колочи произошла очень жаркая схватка. Барклай велел сжечь мост через Колочу. Деревня осталась за французами, но это стоило очень больших потерь обеим сторонам.

С пяти часов утра самый яростный бой завязался на левом крыле русской армии, где у Семеновского оврага стоял Багратион.

Наполеон направил сюда Даву, Мюрата и Нея, которому был подчинен корпус Жюно. Первые атаки были отбиты русской артиллерией и густым ружейным огнем. Маршал Даву упал, контуженный в голову, лошадь под ним была убита. В первых же атаках на позиции Багратиона у французов было перебито очень много начальников – несколько генералов и полковых командиров.

Наполеон приказал уже к семи часам утра выдвинуть почти 150 орудий для бомбардировки Багратионовых флешей. После долгой артиллерийской подготовки Ней, Даву и Мюрат с большими силами (один Мюрат бросил на флеши три кавалерийских корпуса) бросились на Семеновский овраг и на флеши.

Дивизии Воронцова и Немировского были смяты и почти полностью уничтожены. Багратион подтянул резервы и контратаковал противника. В этот момент в Багратиона попало ядро картечи и раздробило ему берцовую кость. Он еще силился скрыть несколько мгновений свою рану от войск, чтобы не смутить их. Но кровь лилась из раны, и он стал молча медленно валиться с лошади.

«В мгновение пронесся слух о его смерти, и войско невозможно удержать от замешательства... одно общее чувство – отчаяние! – вспоминает участник битвы Ермолов. – Около полудня 2-я армия [то есть все левое крыло, бывшее под начальством Багратиона. – А.Ш.]была в таком состоянии, что некоторое части ее, не иначе как отдаля на выстрел, возможно было привести в порядок» [152]152
  Ермолов А.П. Записки. С. 195.


[Закрыть].

Левое крыло было сломлено. Багратион погиб. Кутузову доносили с разных пунктов битвы о тяжких потерях. Были убиты два генерала, братья Тучковы, Буксгевден, Кутайсов, Горчаков. Солдаты дрались с поразительной стойкостью и падали тысячами.

«В это время кавалерийские атаки беспрерывно сменялись одна другой и были столь сильны, что войска сходились целыми массами, и потеря с обеих сторон была ужасная; лошади из-под убитых людей бегали целыми табунами», – пишет очевидец, генерал Никитин.

С двух часов дня Наполеон велел занять артиллерией те позиции вокруг Семеновских флешей, которые были отняты французами после гибели Багратиона. Страшный артиллерийский огонь с этого пункта косил русские войска. Ядра сметали людей, лошадей, зарядные ящики, орудия. Разрывные фанаты выбивали по десятку человек каждая. А одновременно уже не только с бывших Багратионовых флешей, но и с правого фланга французская артиллерия била по батарее Раевского и по отходившим от батареи русским войскам. Никогда до этого дня русские солдаты и командный состав не проявляли такого полнейшего пренебрежения к опасностям, к витавшей вокруг них и косившей их огненной смерти. Барклай (явно для всех искавший смерти в этот день) поехал вперед, к месту, где страшнее всего был огонь, и остановился там. «Он удивить меня хочет!» – крикнул Милорадович солдатам, перегнал Барклая еще далее по направлению к французским батареям, остановился именно там, где скрещивался французский огонь слева (от взятых уже французами Багратионовых флешей) с огнем справа (от позиций вице-короля), слез с лошади и, сев на землю, объявил, что здесь он будет завтракать.

Платов с казаками и командир 1-го кавалерийского корпуса Уваров с кавалерией произвели по приказу Кутузова в самом почти тылу Наполеона большую диверсию, которая на несколько часов спасла батарею Раевского. Платов и Уваров перешли через Колочу, обратили в бегство французскую кавалерийскую бригаду, стоявшую довольно далеко от центра битвы и вовсе не ожидавшую нападения, и атаковали пехоту в тылу Наполеона. Однако атака была отбита с потерями для русских. Уварову велено было отступать, Платов был отброшен. И все-таки этот рейд русской кавалерии не только задержал конечную гибель батареи Раевского, но и не позволил Наполеону удовлетворить хоть отчасти вторую просьбу Нея, Мюрата и Даву о подкреплении. Наполеон отвечал на эту просьбу словами, что он не может на таком расстоянии от Франции отдавать свою гвардию, что он «еще недостаточно ясно видит шахматную доску». Но одной из причин отказа императора маршалам явилось, бесспорно, чувство некоторой необеспеченности тыла после дерзкого, смутившего французов налета Уварова и Платова.

Тотчас после отбития налета Платова и Уварова Наполеон велел вице-королю Евгению и части кавалерии Мюрата во что бы то ни стало штурмовать и взять батарею Раевского. Последовала атака, встреченная отчаянным сопротивлением русских. Раненые солдаты не уходили из строя, ожесточение было с обеих сторон неистовое, битва шла на самой батарее и между батареей и тем местом, где утром стоял Багратион; теперь левый русский фланг был уже сильно отодвинут сначала Коновницыным, который сменил смертельно раненного Багратиона, и потом Дохтуровым, сменившим Коновницына.

В начале четвертого часа русские защитники батареи на три четверти были перебиты, остальные отброшены. Батарея осталась за французами.

Ставка Наполеона находилась перед селом Дорошино. Очевидцы утверждали, что русские ядра на излете подкатывались к ногам Наполеона. «Он их тихо отталкивал, как будто отбрасывал камень, который мешает во время прогулки», – вспоминал дворцовый префект де Боссэ, бывший в эти часы в свите Наполеона. А французский гвардейский полковой врач доктор де ла Флиз позже писал: «Во все время сражения Наполеон не садился на лошадь. Он шел пешком со свитой офицеров и не переставал следить за движением на поле битвы, ходя взад и вперед по одному направлению. Говорили, что он не садился на лошадь оттого, что был нездоров. Адъютанты беспрестанно получали от него приказания и отъезжали прочь. Позади Наполеона стояли гвардия и несколько резервных корпусов. Мы были выстроены в боевой порядок, оставаясь в бездействии и выжидая приказаний. Полковая музыка разыгрывала военные марши», напоминавшие «Марсельезу».

Замечу, что после коронации Наполеона в 1804 г. Марсельезу не запрещали, но перестали исполнять на официальных церемониях. Однако по приказу Наполеона Марсельеза зазвучала под Аустерлицем и Бородином.

Обе стороны объявили о своей победе под Бородином. Так, на следующий день Наполеон писал Марии-Луизе: «Мой добрый друг, я пишу тебе на поле Бородинской битвы, я вчера разбил русских. Вся их армия в 120 тысяч человек была тут. Сражение было жаркое; в два часа пополудни победа была наша. Я взял у них несколько тысяч пленных и 60 пушек. Их потеря может быть исчислена в 30 тысяч человек. У меня было много убитых и раненых».

На самом деле это была чистой воды дезинформация, предназначенная для высшего света Парижа.

Точное число пленных до сих пор неизвестно. Тот же Тарле считает, что их было около 700. Увы, академик фантазирует так же, как и император. При том, что укрепления русских остались за французами, там должно было остаться одних только раненых несколько тысяч.

По данным «Военной энциклопедии» [153]153
  Военная энциклопедия. Т. V С. 30.


[Закрыть], русские потеряли 58 тысяч человек убитыми, ранеными и без вести пропавшими, из них 22 генерала; а у французов убиты не менее 50 тысяч человек, в том числе 49 генералов. Разумеется, французские историки приводят иные данные. Так, во французской «Истории XIX века» утверждается, что потери со стороны французов составили 30 тысяч человек, из которых 9—10 тысяч убитыми, а со стороны русских – около 60 тысяч человек, не считая 10—12 тысяч пропавших без вести [154]154
  Россия. История XIX века. С. 169—170.


[Закрыть].

Надо ли говорить, что два века историки отчаянно спорят, кто победил в Бородинской битве. На мой взгляд, это беспредметный спор. В ходе битвы оба командующих фактически потеряли управление над войсками. Потери обеих сторон были огромными. После же сражения продолжались наступление французской армии и отступление русской.