Текст книги "Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

4 июня 1685 г. (а по другим источникам 12 июля 1685 г.) у Албазина внезапно появилась 15-тысячная китайская армия со 150 пушками. Командовал ей воевода Лань-Тань. Гарнизон Албазина к тому времени состоял из 150 казаков при трех пушках. Китайцы пошли на штурм, но были отбиты, понесли большие потери. Однако недостаток продовольствия и боеприпасов заставил русского воеводу Алексея Толбузина согласиться на почетную капитуляцию. 23 июня гарнизон Албазина с оружием покинул крепость и ушел в Нерчинск. Часть жителей Албазина была захвачена китайцами в плен и отправлена в Пекин, где они основали Албазинскую колонию и стали первыми православными миссионерами.

Китайское войско быстро покинуло район Албазина и не успело снять урожай зерновых. Тем временем нерчинский воевода Власов выслал на помощь Толбузину отряд казаков под командованием обрусевшего шотландца Афанасия Байтона. Толбузин вернулся, собрал урожай зерновых и восстановил крепость Албазин.

7 июня 1686 г. Лань-Тань вновь появился под стенами Албазина с восьмитысячной армией и четырьмястами осадными орудиями. Причем осадной артиллерией китайцев командовал… монах-иезуит француз Вербье. В первые же дни обороны Албазина пушечным ядром был смертельно ранен Толбузин. Вместо него командование принял Афанасий Байтон.

Шотландский казак и его команда дрались отчаянно и отбили все приступы китайцев. Однако из-за нехватки продовольствия у оборонявшихся началась цинга, и к апрелю 1687 г. численность албазинского гарнизона уменьшилась до 82 человек. Тем не менее Байтон продолжал держать оборону крепости.

Тем временемиз Москвы на выручку Албазина прибыл окольничий Федор Головин с кнутом и пряником – с войском и со статусом «великого полномочного посла». Головин вступил в переговоры с Лань-Танем, и 6 мая 1687 г. осада с Албазина была снята. В августе того же года китайское войско ушло к Айгуну. К концу осады в Албазине в живых остались лишь Байтон и двадцать казаков.

В августе 1689 г. под стенами крепости Нерчинск начались переговоры Головина с китайскими послами. В составе китайской делегации были и отцы иезуиты – испанец Перейра и француз Жербильон. Иезуиты служили переводчиками и консультантами у китайцев.

Переговоры начались с жалобы Головина на китайское правительство, начавшее войну, он потребовал, чтобы боевые действия немедленно прекратились и китайцы вернули бы все награбленное. Китайцы же ответили, что казаки во главе с Хабаровым пришли в Китайскую землю, построили Албазин и притесняли китайских ясачных людей. Богдыхан послал войско, взял Албазин, но воеводу Толбузина китайцы отпустили, потому что он обещал назад не возвращаться и нового города не строить. Обещание это не было исполнено. Тогда богдыхан опять послал войско на Албазин, но как только узнал о приближении русского посла для переговоров, велел войску отойти. По его убеждению, земля, на которой построен Албазин, и вся Даурская страна принадлежит Китаю.

Головин возразил, что если были какие обиды со стороны русских людей, то богдыхану следовало об этом дать знать великому государю, как это принято у всех народов, а не начинать войну. Земля, где построены Албазин, Нерчинск и другие острожки, богдыхану никогда не принадлежала, а принадлежит русскому государству, и жившие на ней ясачные люди платили ясак русскому государю, а если кто и платил ясак богдыхану, то делал это поневоле, потому что места эти в то время были далеко от русских городов. А когда русские люди построили Албазин, Нерчинск и другие острожки, то даурские жители стали по-прежнему платить ясак великому государю.

Китайцы настаивали, что землями от Байкала до Амура русские никогда не владели, а владел ими богдыхан, так как земли эти принадлежат Монгольскому хану, а все монголы – китайские подданные.

Дело дошло до точного определения границ. Головин сказал, что граница должна проходить по Амуру до самого моря, по левую сторону от Амура – русская земля, по правую – китайская. Китайцы же утверждали, что река Амур во владении богдыхана со времен Александра Македонского. Головин отвечал, что разыскивать старые хроники не стоит, потому что после Александра Великого многие земли разделились под державы разных государств. Китайцы, оставив Александра Македонского в покое, упорно продолжали настаивать на границе по Байкалу, в противном случае грозясь пойти войной на Албазин. Головин заметил им, что во время переговоров не принято грозить войной, а если китайцы хотят войны, то пусть прямо об этом и объявят. Это Головин велел перевести на монгольский язык, заподозрив, что иезуиты, переводя с латинского на китайский, многое прибавляют от себя. Подозрение это подтвердилось, китайцы отвечали, что они говорили только о границах, а о войне не было сказано ни слова.

Но и на монгольском языке китайцы твердо стояли на границе по Байкалу. Головин предложил границу по реку Быструю. Китайцы предложили границу по Нерчинск: левый берег вниз по Шилке до Нерчинска – русский, а правый берег до реки Ононы и сама Онона по реку Ингоду – китайские. На этом китайцы стали требовать прекращения переговоров. Тогда Головин предложил границу по реку Зею. Китайцы только похихикали и отказались.

Тем временем к Нерчинску подошло многочисленное китайское войско. По приказу Головина стрельцы и казаки заняли боевые позиции перед острогом. Как позже доносил Головин: Hepчинский острог «был очень мал и худ, и к воинскому промыслу безнадежен – многие бревна погнили…»

Наконец 29 августа 1689 г. в Нерчинске был подписан договор с Китаем. Головину пришлось уступить. Граница была проведена по реке Аргунь. Город Албазин предписывалось разорить до основания. Но от Амура до реки Уды, впадающей в Охотское море, граница была проведена весьма условно. Дело в том, что на территориях севернее Амура, формально отошедших к Китаю, не было ни русских, ни китайцев. Мало того, обе стороны даже не имели нормальных карт этих территорий.

ГЛАВА 2
КОНФЛИКТ В ВОСТОЧНОМ ТУРКЕСТАНЕ

Русско-китайские отношения в Восточном Туркестане, то есть в районе современной границы Казахстана и КНР, отечественные историки всегда обходили стороной. В чем-то они были правы: ситуация там всегда была сложной, а любые оценки ее – спорными.

В 1635 г. в этом районе возникает Джунгарское ханство, основанное рядом калмыцких племен. Во главе его ставится Батур. В годы правления хана Галдана Церена (1727–1745) Джунгарское ханство вело непрерывные войны с Китаем за обладание Тибетом и Монголией. Лишь в 1739 г. Галдан заключил мир с Китаем, по которому граница между обоими государствами прошла от озера Усбанор на юг по восточным отрогам Монгольского Алтая.

После смерти Галдана Церена в 1745 г. в Джунгарии началась длительная междоусобная война за ханский престол. В течение чуть более 10 лет в Джунгарии сменилось шесть ханов. Постоянные междоусобные войны привели к распаду ханства и массовой миграции его жителей.

В 1755 г. двухсоттысячная китайская армия вступила в пределы Джунгарии и вскоре заняла большую часть ханства. Но уже к концу года здесь повсеместно вспыхнули восстания против захватчиков. В следующем, 1756 г. в Джунгарию вступает новая четырехсоттысячная китайская армия. Китайцы беспощадно вырезали целые города и селения. В середине лета 1757 г. началось антикитайское восстание в Монголии. В августе китайские войска были отозваны из северного Прибалхашья и брошены на подавление этого восстания.

Джунгария как самостоятельное государство перестала существовать. Огромное количество населения было перебито, еще больше умерло от свирепствовавшей оспы, многие были уведены в плен. Только малая часть калмыков (30–40 тыс. человек) спаслась бегством в Россию, где они нашли приют у своих единоплеменников в Прикаспии.

Однако китайские императоры по-прежнему считали Джунгарию своей. Четкой границы между Джунгарией и Россией не было.

В 1827 г. в Джунгарии началось антикитайское восстание под руководством Ходжи Джагангира. Китайские гарнизоны в крепостях Хотана, Яркенда и Янги-Гиссара были перебиты. В городе Кашгар китайцы держались 70 дней, а затем их постигла та же участь.

В 1828 г. сильное китайское войско вторглось в Джунгарию. Повстанцы были разбиты, а Ходжи Джагангир схвачен и казнен.

Но в начале 60-хгодов XIX века началось новое мощное антикитайское восстание, во главе которого стал Бузрук-Ходжа – сын Джагангира. Китайцы были изгнаны из Кашгарии, но властвовать Бузрук-Ходже пришлось недолго. Власть захватил его сподвижник Якуб-бек. Он существенно расширил свои владения, овладел городами Кучи, Курли, Карашаром, Куня-Турфаном и другими.

Поначалу Якуб-бек ограничивался титулом бадаулета, что означало «счастливый». Якуб-бек начал получать помощь от англичан и турок. Англичане везде старались навредить и русским, и китайцам, а турки мечтали создать против России единый мусульманский фронт, благо, султаны по-прежнему претендовали на роль духовной власти над всеми мусульманами. Англией и Турцией Якуб-бек был признан эмиром Джиты-шаара. (Семиградия – так стала называться Кашгария после занятия Якуб-беком Карашара; до этого страну называли Алты-шаара – Шестиградия).

Летом 1873 года в Кашгарию (Восточный Туркестан) прибыло из Индии английское посольство, которое торжественно было принято Якуб-беком. Англичане вручили ему письмо от королевы Виктории и ценные подарки: батарею артиллерийских орудий, партию винтовок и крупную сумму денег. Формально оружие шло от турецкого султана Абдул Азиза. Якуб-бек заключил с англичанами кабальный договор, предоставив им право экстерриториальности. Английские посланники разъезжали по малоизвестной для них стране, все разведывали и разнюхивали, в особенности их интересовали дороги, ведущие к русской границе. Англичане построили для Якуб-бека несколько оружейных мастерских, рассчитывая использовать Якуба и против России, и против Китая – смотря по ситуации.

Туркестанский генерал-губернатор Кауфман неоднократно называл государство Якуб-бека «излюбленным детищем англичан».

Александр II повелел закрыть Якуб-беку и англичанам путь на север. Причем, как и во многих других операциях в Средней Азии, авторство ее было приписано местным властям, в данном случае – Кауфману. В 1870 году войска генерала Г. А. Колпаковского заняли Музартский перевал на Тянь-Шане, а летом 1871 года – город Кульджу и весь Илийский край. За эту операцию Колпаковский получил орден Святого Георгия 3-й степени.

Район этот представлял собой гористую местность, изрезанную долинами реки Или, впадающей в озеро Балхаш. Иногда Илийский край называли Кульджинским краем по названию главного города Кульджа (Инин).[3]3
  В настоящее время г. Кульджа находится на китайской территории в 60 км от границы с Казахстаном.


[Закрыть] При этом Министерство иностранных дел России уведомило китайское правительство, что эта область будет возвращена Китаю, как только китайское правительство окажется в силах поддерживать в ней свою власть. Целью оккупации Илийскойго края было стремление царского правительства подавить восстание и не допустить егораспространения на русские владения в Средней Азии, восстановить выгодные торговые отношения с западными частями Китайской империи и предотвратить захват Кульджи Якуб-беком.

Якуб-бек не рискнул начать войну с Россией, и в 1872 г. вступил в переговоры с Кауфманом и даже заключил с ним взаимовыгодный торговый договор.

Оккупационные военные власти пытались придать русскому господству в крае постоянный характер, но получили указание из Петербурга «избегать всяких мер, клонящихся к упрочению нашего владычества в Илийском крае».

В начале 1870-х годов маньчжурские (китайские) войска начали наступление на владения Якуб-бека. Однако продвигались они очень медленно. В 1877 г. Якуб-бек умер, в войсках начался разброд, и уже в следующем, 1878 г. маньчжуры окончательно захватили Кашгарию. Во многих местностях маньчжурские войска поголовно истребляли восставших жителей, обращая страну в пустыню, что вызвало протесты туркестанского генерал-губернатора Кауфмана, опасавшегося, что в результате такой резни пострадает в будущем русская торговля в Западном Крае. Свыше четырех тысяч дунган, спасаясь от истребления, в жестокие январские морозы 1878 г. бежали через горные проходы в русские пределы вместе со своим предводителем Биян-ху.

Теперь Россия должна была выполнить свое обещание и вернуть Китаю Илийский край. Для переговоров по этому вопросу в Петербург прибыл китайский посол – сановник Чун Хоу. Многие русские администраторы советовали правительству оставить Илийский край за Россией, тем более что тамошнее местное население, состоявшее из различных народностей, и в особенности уйгуры, в подавляющем большинстве с ужасом ожидали возвращения властей и войск маньчжурского правительства. Опасаясь всеобщей резни и полного физического истребления, население края умоляло русские войска не покидать его.

В сентябре 1879 г. Чун Хоу отправился в Ливадию, где отдыхал Александр II с княгиней Юрьевской. Там 20 сентября Чун Хоу и Н. К. Гирс подписали так называемый Ливадийский договор. Договор предусматривал передачу России небольшого западного участка Илийской долины, долины реки Текеса и Музартского прохода через Тянь-Шань. Город Кульджа с окрестностями возвращался Китаю. За расходы по оккупации и управлению Илийским краем Китай должен был выплатить России 5 млн. рублей. Договор предоставлял русским подданным право беспошлинной торговли в Монголии и застенном Западном Китае, разрешал отправку караванов не только через Калган на Тянь-цзинь, но, кроме того, через Цзяюй-Гуань (Сучжоу) на Ханькоу, предоставлял право вести торговлю в нескольких городах Китая, указанных в договоре. В городах Западного Китая и в Монголии учреждалось 7 новых русских консульств.

Однако Ливадийский договор не получил в Пекине одобрения. Недовольство китайского правительства было вызвано главным образом содержавшимися в договоре постановлениями об изменении границы в долине реки Текес. Китайское правительство отказалось ратифицировать Ливадийский договор. Дипломат Чун Хоу был присужден к смертной казни посредством отсечения головы. Командующий войсками в Западном Китае Цзо Цзун-тан призывал к войне с Россией. Под началом у Цзун-тана было 70 тысяч солдат, он предлагал собрать еще 200 тысяч и начать вторжение в Россию.

В ответ русское правительство увеличило сухопутные силы у западных границ Китая, а в Печилийский залив (ныне залив Бохайвань) была введена эскадра вице-адмирала С.С. Лесовского. В составе эскадры были новейшие броненосные фрегаты «Минин» и «Князь Пожарский», крейсеры «Европа», «Азия» и «Африка» и клиперы «Джигит», «Наездник», «Стрелок», «Пластун», «Крейсер», «Разбойник», «Забияка» и «Абрек».

Принятые меры несколько отрезвили горячие головы в Пекине. Чун Хоу был прощен, а в Петербург был отправлен новый посланник маркиз Цзен Цзи-цзе. 24 февраля 1881 г. между Россией и Китаем в Петербурге был подписан взамен Ливадийского новый договор. Русские власти отказывались от приобретений в долине Текеса и Сузартского перевала. За Россией остался западный клочок Илийской долины «для поселения в оной тех жителей этого края, которые примут российское подданство», иначе говоря, не пожелают жить под владычеством Цинской династии. Кроме того, для русских караванов по Петербургскому договору был сохранен лишь один путь, а именно через Калган и Тун-Чжоу в Тяньцзинь, а не два пути, как это предусматривалось Ливадийским договором. Русским подданным предоставлялось право отправляться для торговых дел в Сучжоу, но далее этого пункта русские караваны не имели права проходить. В этом состояло одно из отличий Петербургского договора от постановлений Ливадийского, согласно которому русским купцам разрешалось направлять караваны вплоть до Ханькоу. По новому договору сохранялась выговоренная Россией по Ливадийскому договору амнистия для участников восстания. Тем не менее, большая часть дунган и свыше 80 процентов уйгур при передаче Кульджи Китаю, опасаясь расправы, переселилась в русское Семиречье, где русские власти наделили их землей.

В отличие от Ливадийского договора, по Петербургскому договору китайцам пришлось «за издержки» выплатить не 5, а 9 млн. рублей. Как видим, эскадра Лесовского не даром коптила небо.

На том конфликт в Восточном Туркестане был исчерпан.

ГЛАВА 3
АМУРСКАЯ ПРОБЛЕМА В XVIIIВЕКЕ

Как уже говорилось, Нерчинский трактат оставил неразграниченными значительные участки русско-китайской границы. В бурный период правления Софьи, а затем в еще более бурное время Петра Великого России было не до Китая. Лишь в 1725 г. туда отправился чрезвычайный посол граф Савва Рагузинский. Основной его задачей ставилось уточнение границ, защита русских купцов и выдача перебежчиков. В помощь послу была дана группа геодезистов.

По прибытии в Иркутск Рагузинский обнаружил полнейшую неразбериху. В мае 1726 г. он докладывал в Петербург: «По прибытии в Тобольск трудился я сколько мог в тамошней канцелярии для приискания ведомостей о беглецах, о границах и о прочем и что мог собрать, то взял с собою, хотя ничего в подлинном совершенстве получить не мог за худым управлением прежних губернаторов и комендантов и за таким дальним расстоянием мест и разности народов. Приехавши в Иркутск, получил я письма от агента Ланга из Селенгинска и при них ландкарту некоторой части пограничных земель. Эту ландкарту я осмотрел подробно и увидал, что из нее мало пользы будет, потому что в ней, кроме реки Аргуна, ничего не означено, а разграничивать нужно в немалых тысячах верст по обе стороны… Увиделся я здесь с четырьмя геодезистами, которые посланы для сочинения ландкарт сибирским провинциям, и отправил двоих из них для описания тех земель, рек и гор, которые начинаются от реки Горбицы до Каменных гор и от Каменных гор до реки Уди, потому что… все это осталось неразграниченным. Других же двоих геодезистов отправил я вверх по Иркуту-реке, которая из степей монгольских течет под этот город, и оттуда велел им исследовать пограничные места до реки Енисея, где Саянский камень, и до реки Абакана, которая близ пограничного города Кузнецка; также велено им ехать по Енисею-реке за Саянский камень до вершин… Все пограничные крепости – Нерчинск, Иркутск, Удинск, Селенгинск – находятся в самом плохом состоянии, все строение деревянное и от ветхости развалилось, надобно их хотя палисадами укрепить для всякого случая… И китайцы – люди неслуживые, только многолюдством и богатством горды, и не думаю, чтоб имели намерение с вашим величеством воевать, однако рассуждают, что Россия имеет необходимую нужду в их торговле, для получения которой сделает все по их желанию».

В августе 1726 г. с речки Буры Рагузинский писал: «Сибирская провинция, сколько я мог видеть и слышать, не губерния, но империя, всякими обильными местами и плодами украшена: в ней больше сорока рек, превосходящих величиною Дунай, и больше ста рек, превосходящих величиною Неву, и несколько тысяч малых и средних; земля благообильная к хлебному роду, к рыболовлям, звероловлям, рудам разных материалов и разных мраморов, лесов предовольно, и, чаю, такого преславного угодья на свете нет; только очень запустела за многими причинами, особенно от превеликого расстояния, от малолюдства, глупости прежних управителей и непорядков пограничных. Во всей Сибири нет ни единого крепкого города, ни крепости, особенно на границе по сю сторону Байкальского моря; Селингинск не город, не село, а деревушка с 250 дворишков и двумя деревянными церквами, построен на месте, ни к чему не годном и открытом для нападений, четзероугольное деревянное укрепление таково, что в случае неприятельского нападения в два часа будет все сожжено; а Нерчинск, говорят, еще хуже».

С августа 1726 г. по май 1727 г. Рагузинский находился в Пекине. Он предложил китайцам подписать трактат, по которому «каждая империя должна владеть тем, чем теперь владеет, без прибавки и умаления».

Однако китайские сановники потребовали передачи Поднебесной империи ряда земель. После долгих споров богдыхан повелел трем своим министрам отправиться вместе с Рагузинским на границу и там заключить трактат. В итоге 20 августа 1727 г. на пограничной реке Буре (Бурее) был подписан договор, по которому русско-китайская граница начиналась у крепости Усть-Каменогорская при впадении реки Улбы в Иртыш и шла до Аргуни в том же направлении, по гористой малонаселенной местности почти на всем ее протяжении. Повернув затем по течению Аргуни на север, граница пересекала Амур и направлялась на восток, к Охотскому морю.

Китайское правительство согласилось установить на границе лишь два пункта, где могла вестись торговля. Это была Кяхта, находившаяся посередине границы на реке Селенге, и Цурухайтуй на реке Аргуни.

Сразу же после заключения Бурийского трактата русские приступили к строительству нескольких небольших пограничных крепостей, которые должны были составить так называемую Китайскую пограничную линию. Так, на реке Кяхте у самой границы была построена крепость Кяхта и рядом торговая слобода, в трех верстах от реки Кяхты – крепость Троице-Савская (китайцы на своей стороне, в двухстах метрах от Кяхты, построили укрепленную слободу Май-Мачин). Далее, в 800 верстах к востоку от Кяхты и в 1 45 верстах к югу от Аргунского острога на левом берегу Аргуни была возведена крепость Цурухайтуевская. В некотором удалении от границы, в качестве внутренних опорных пунктов, были построены крепость Петропавловская на левом берегу Никоя, при впадении его в Селенгу, и острог Читинский. В 1756 г. посередине между Кяхтой и Цурухайтуем в 50 верстах от границы на правом берегу Онона возвели крепость Акшинскую.

Оборонительные ограды этих укрепленных пунктов представляли собой небольшие четырехугольники из палисада, с такими же выступами, в виде маленьких бастионов, а иногда и с башнями по углам.

При столь незначительном количестве укрепленных пунктов вся охрана границы сводилась лишь к наблюдению за ней разъездами, для чего на всем ее протяжении, от реки Оки (левого притока Ангары) и до Амура было расположено до 80 караулов и маяков.

Средняя часть границы, от Енисея до Оки, пролегавшая на протяжении более 600 верст по неприступному Саянскому хребту, так же как и участок между Енисеем и озером Телецким, считались малодоступными. Наконец, западнее этого озера русские владения защищались Колыванской линией.

К 1764 г. был утвержден проект укрепленной линии, по которому она должна была состоять из 11 крепостей и 51 редута. Еще ранее было приказано сформировать в Сибири 4 бурятских пехотных полка и 7 ландмилиционных полков. Но в итоге сформировали лишь 3: Томский и Селенгинский пехотные и Якутский карабинерный. В том же 1764 г. на реке Чукой, в 45 верстах к востоку от Кяхты, началось строительство крепости Кударинская.

Руководить укреплением всей Китайской пограничной линии было поручено инженеру-квартирмейстеру Чурнасову, который, прибыв на место лишь через 4 года, представил новый проект укрепления границы. По этому проекту в состав линии, кроме трех уже существовавших крепостей (Троицко-Савской, Кударинской и Акшинской), должны были войти еще 5 новых крепостей и 58 редутов. Новые крепости планировалось построить: Тункинскую – на реке Тунке, притоке Иркута, впадающей в Аргунь; Харацайскую – на реке Харацайке, притоке Джиды, впадающей в Селенгу; Чиндан-турукуевскую – на реке Ононе; Новоцурухтаевскую – на реке Уруле, притоке Аргуни; и Амурскую – при слиянии Шилки и Аргуни.

Крепости эти были большей частью земляные, в виде правильных четырех-, пяти-, шести– или восьмиугольников, с капонирами или бастионными фронтами, с длиной полигона каждого фронта 200–300 м. В некоторых из этих крепостей земляными были лишь бастионы или открытые капониры, а остальные части ограды состояли из палисадов с рогатками впереди.

Второстепенные посты Китайской линии (редуты) делились на большие, средние и малые. Большие редуты представляли собой квадраты из палисадов со стороной 200 м, с земляными квадратными же выступами, с барбетами на одно орудие по углам. Редуты средние и малые имели земляные валы и деревянные стены. Средние редуты были восьмиугольной формы со стороной в 200 м, а малые – квадратные со стороной в 50 м.

В крепостях и редутах пограничной линии по ведомости 1793 г. состояло: 845 человек пехоты, 1590 казаков, 29 артиллеристов.

Как видим, в отношениях с Китаем Россия в XVIII веке придерживалась исключительно пассивной оборонительной политики. Это было связано в первую очередь с тем, что русское правительство было отвлечено войнами в Европейской России, и с тем, что китайцам удалось напугать Петербург «бумажным тигром».

Так, через богатого русского купца Владыкина, занимавшегося перевозкой чая из Китая, сановники богдыхана подкинули дезинформацию о том, что де на берегу Амура живут десятки тысяч китайцев и даже содержится военная флотилия, личный состав которой превышает 4 тыс. человек. Увы, наши чиновники проглотили эту «утку».

А между тем Россия остро нуждалась в открытии судоходства по Амуру. Первое время между Камчаткой и Якутском существовал сухой путь через Анадырский острог, причем с 1717 г. сухим путем между Камчаткой и Якутском уже почти не пользовались. Предпочтение отдавалось морскому пути из порта Охотск на Камчатку. Но все равно оставался крайне неудобным тракт Якутск – Охотск. Ситуация усугубилась появлением во 2-й половине XVIII века в Охотском море и у берегов Камчатки европейских кораблей, в первую очередь английских и французских.

О том, что Амур может стать артерией, питающей живительными соками хиреющие окраины, догадались уже давно. Еще в 1736 г. бывший капитан-поручик Василий Казанцев, находившийся в Сибири в ссылке и прикомандированный к экспедиции Беринга, подавал обстоятельную записку, где излагал всю сложность и неудобство сообщения между Якутском и Охотском и обращал внимание правительства на необходимость использовать Амур для связи с Камчаткой и Охотским побережьем. К записке прилагались чертежи и карты.

Ответа из Петербурга не было, но Казанцев упорно продолжал добиваться внимания к поднятым им вопросам. И только через десять с лишним лет из Сената в адмиралтейств-коллегию поступил указ о том, что Сенат рассмотрел предложения Казанцева и признал их «неосновательными и к делу не относящимися». Казанцеву запретили впредь подавать такие «доношения» и отправили «для пропитания в монастырь».

В 1753 г. Сенат, по предложению графа Петра Ивановича Шувалова, решил выяснить возможности организации судоходства по реке Амур. Коллегия иностранных дел представила в Сенат записку, в которой предлагалось «при соединении реки Ингоды с Аргуном приискать удобное место для постройки судов и справиться о глубине реки Амура, и если глубины довольно, то строить тут и морские суда, от китайского же двора требовать свободного плавания по Амуру для русских судов; если же река Амур явится мелководна, то домогаться в Пекине позволения на устье Амура построить небольшую крепость и завести корабельные верфи; когда возобновится экспедиция, то склонять в подданство такие народы, которые никакой другой державе не подвластны».

По этому представлению Сенат вынес решение: «Иностранная коллегия должна домогаться у китайского двора свободного плавания по Амуру, а между тем на реке Ингоде, где она соединялась с Аргуном, приискать удобное место к строению судов, к чему употреблять морских служителей, оставшихся в Сибири от Камчатской экспедиции, и геодезистов; построить два судна, которые бы могли Амуром и потом морем плыть в русские порты, приготовить для этих судов все нужное и провиант на людей, и когда китайский двор позволит свободное плавание по Амуру, то суда эти отправить немедленно с приказанием описать подробно реку Амур и прилежащие к ней места».

В 1756 г. в Пекин отправился советник Братищев. По его возвращении в сентябре 1758 г. Коллегия иностранных дел доложила Сенату, что китайский двор отказал в позволении русским судам плавать по Амуру, и в грамоте китайского трибунала от 23 сентября 1757 г. написано, что богдыхан указал следующее: «У нас от века того не бывало, чтоб России позволено было в какое-нибудь место провозить свой хлеб рекою Амуром, чего и ныне никоим образом позволить нельзя».

На несколько лет разговоры об Амуре затихли. Умерла императрица Елизавета Петровна, ей наследовал непутевый Петр III. Вскоре он скончался якобы от «геморроидальных колик». Новой императрицей стала умная, но не имевшая никаких прав на русский престол Екатерина II, бывшая Ангальт-Цербская принцесса София-Фридерика.

Лишь в 1764 г. Сенат вернулся к амурскому делу, и по его требованию Коллегия иностранных дел доложила: «Как ни уверена она в необходимости и пользе того, чтоб русские суда рекою Амуром ходили свободно, но по известному упорству в том китайского двора не находит теперь способов возобновить свои домогательства».

Конечно, дело было не столько в «упорстве китайского двора», сколько в том, что 5 октября 1763 г. умер польский король Август III, и Екатерина, действуя кнутом и пряником, сделала польским королем своего давнего приятеля Станислава Понятовского. В Польше начались смуты, длившиеся до 1794 г. Вмешалась Турция, объявив России войну, и т. д. и т. п. Внимание Екатерины II было поглощено Крымом и Константинополем, и вопрос о судоходстве на Амуре больше не ставился.