Текст книги "Чудо-оружие СССР. Тайны советского оружия"
Автор книги: Александр Широкорад
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
11 марта 1939 г. приказом наркома судостроительной промышленности И. Ф. Тевосяна профессор Левков был назначен начальником и главным конструктором нового ЦКБ-1 (очередной шарашки), а производственной базой для строительства летающих катеров стал завод № 445 (бывший планерный) в Тушино под Москвой.
В связи с развертыванием строительства боевых катеров появилась необходимость в учебно-тренировочных. Таковым стал новый катер «Л-9», созданный по заказу ВМС в 1939 г. Он предназначался для тренировки командиров, водителей, механиков и стрелков кораблей типа «Л-5», а также мог быть использован и для связи, сторожевой службы, как истребитель подводных лодок и даже для высадки десанта.
Несмотря на успехи В. И. Левков видел, что его корабли имеют серьезные недостатки. С Балтики, а там постепенно скопилось около десятка катеров на воздушной подушке различных типов, приходили не только хорошие вести. Низкое давление в воздушной подушке вследствие потерь через открытые оконечности ограничивало грузоподъемность. Сильное брызгообразование ухудшало видимость. Четырехбалльное волнение практически оказалось предельным. Удары волн нарушали регулировку жалюзей, а то и вовсе выводили их из строя. Но главная проблема заключалась в авиационных моторах. В морских условиях они давали перебои, останавливались, когда вода попадала в карбюратор. Установленные горизонтально и не имевшие достаточного воздушного охлаждения, двигатели перегревались при длительной работе. Применение же рядных моторов водяного охлаждения требовало угловых редукторов для соединения с винтами. Конструкторы работали над такими редукторами, но задача оказалась крайне сложной.
Война нарушила все планы. В октябре 1941 г. конструкторское бюро Левкова и завод № 445 эвакуировали в старинный уральский город Алапаевск, Владимир Израилевич занял пост главного инженера завода, который приступил к выпуску десантных планеров.
Катера, построенные до войны, оставались на Балтике. В 1941 г. их перегнали в Кронштадт, на базу Литке, где их подняли на стенку и тщательно замаскировали. Там они и простояли до 1947 г., когда были признаны устаревшими и уничтожены. Столь же печальной оказалась судьба единственного шестимоторного катера. Его пытались переправить из Москвы в Горький, но бои приближались к столице, и катер сожгли.
В 1942–1943 гг. Левков разработал новый проект катера на воздушной подушке (проект 171). Левков предложил применить моторы водяного охлаждения типа АМ-38 с размещением внутри корпуса катера. Была изменена форма корпуса путем соединения носовых частей лодок в единый форштевень, перемещены заслонки в воздушном потоке в кормовую часть катера, улучшена управляемость катера за счет смещения в корму одного мотора.
28 января 1944 г. предэскизный проект № 171 утвердил адмирал Л. М. Галлер. На основании этих проработок специалисты ВМФ подготовили тактико-техническое задание на торпедный катер на воздушной подушке.
Принципиальная трудность состояла в повышении мореходности катера, а конструкторская – в эффективности использования и надежности моторной установки. Однако решить их Левкову не удалось. В конце концов, ВМФ отказался от катеров на воздушной подушке, но ими в конце 1940-х – начале 1950-х годов продолжали заниматься «органы». 2 января 1954 г. В. И. Левков умер. Возможно, это, а также ряд технологических проблем повлияли на то, что в СССР в проектировании катеров на воздушной подушке наступил длительный антракт.
Артиллерийские шараги
Репрессированных конструкторов использовали при создании артиллерийских систем еще в начале 1930-х годов. Так, к примеру, на заводе № 9 им. Калинина в подмосковной деревне Подлипки в 1933 г. было создано Специальное конструкторское бюро ОГПУ. Дело в том, что конструкторы этого завода не сумели отладить автоматику зенитных 20-мм и 37-мм пушек «Рейнметалл», которые изготавливались на заводе № 9 под индексами 2К и 4К. Всего было изготовлено до 200 зенитных автоматов, но качество их оказалось столь низким, что дальнейшее производство пришлось прекратить. Однако замнаркома по вооружению Тухачевский отнесся к этому достаточно спокойно. Он взамен зенитных автоматов предложил в качестве основного средства ПВО сухопутных войск универсальные пушки – эдакий гибрид дивизионной пушки и зенитной. Из этой затеи ничего не вышло, но в результате к началу Второй мировой войны Красная Армия осталась без зенитных автоматов.
45-мм противотанковые пушки 19К и 45-мм танковые пушки 20К по замыслу Тухачевского являлись основной огневой мощью нашей пехоты и танков. А конструкторы завода № 8 не могли справиться с полуавтоматическим затвором этих пушек.[72]72
Детали качающихся частей 19К и 20К были практически одинаковы.
[Закрыть] Поэтому первой же задачей шарашки стало создание новой полуавтоматики для 45-мм пушки.
В 1933 г. на заводе № 8 по чертежам СКВ ОГПУ была изготовлена модернизированная пушка 19К. Она получила название «45-мм противотанковая пушка обр. 1933 г.», но название это не прижилось. По сравнению с обр. 1932 г. в модернизированной пушке были утолщены щеки казенника, удлинен кожух, изменен клин затвора. Основным же изменением было введение полуавтоматики инерционного типа, работавшей за счет инерции отката, взамен прежней полуавтоматики механического типа, работавшей за счет энергии отката. Ведь пушка обр. 1932 г. была фактически четверть-автоматической. Кроме того, было изменено устройство компрессора. Вес пушки в боевом положении составил 414 кг.
В артиллерии имело место даже индивидуальное использование заключенных. Например, в 1931–1933 гг. завод «Большевик» изготовил два образца 100-мм зенитной пушки Б-14.[73]73
Первоначально калибр пушки был 102 мм, как и у наших морских пушек, но в связи с покупкой 100-мм итальянских пушек «Минизини» командование армии и флота в сентябре 1931 г. уменьшило калибр пушки до 100 мм.
[Закрыть] Опытный образец Б-14С предназначался для сухопутных войск и ПВО, а другой образец – Б-14М – для вооруясе-ния кораблей. Испытания Б-14 длились с 7 сентября 1933 г. до осени 1936 г. В конце концов, руководство завода «Большевик» отказалось от доработки зенитной пушки. Видимо, в связи с этим был арестован и главный конструктор этой системы Кудряшов.[74]74
В отчетах НИАПа, откуда взята эта информация, инициалы в большинстве случаев не приводятся, а архивы НКВД, как уже говорилось, закрыты.
[Закрыть]
В конце концов, 17 июня 1937 г. Артуправление РККА окончательно передало пушку Б-14С в распоряжение НИАПа, который продолжал использовать ее для испытания снарядов, зарядов, гильз, взрывателей и т. д. Однако персонал НИАПа вскоре вывел из строя пушку, и тогда по договоренности с заводом НКВД 31 августа 1937 г. на НИАП была направлен конструктор этой системы Кудряшов, который и разобрался в неполадках. По словам Кудряшова, «на НИАПе не умели вставлять лейнер в Б-14».
С приходом в руководство НКВД Берия разработка артиллерийских систем была упорядочена. Приказом наркома внутренних дел Лаврентия Берия № 00 240 от 20 апреля 1938 г. в Ленинграде было организовано Главное артиллерийское конструкторское бюро, ставшее позже вторым по величине артиллерийским КБ после ЦАКБ, возглавляемого В. Г. Грабиным.
В приложении к приказу Берии говорилось, что КБ организовано «в целях всемерного использования заключенных специалистов для выполнения специальных конструкторских работ оборонного значения.
Основной задачей ОКБ является устранение выявляющихся конструкторских дефектов в морских и береговых артиллерийских системах, изготовленных по чертежам ленинградского завода „Большевик“, а также разработка проектов и рабочих чертежей новых артиллерийских систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны. ОКБ работает по плану, утвержденному 3-м Главным Управлением Народного комиссариата оборонной промышленности».
Место для конструкторского бюро было выбрано в «Крестах».
Первым начальником ОТБ стал военинженер 1-го ранга Ломотько,[75]75
В большинстве документов того времени инициалы, к сожалению, не приводятся.
[Закрыть] а в послевоенные годы – подполковник Балашов и подполковник (затем полковник) Беспалов.
Рабочие помещения ОТБ размещались на территории «Крестов» в четырехэтажном здании, выходившем глухим торцом на улицу Комсомола. В подвальном помещении находилась столярка.
Вывший заключенный СИ. Фомченко, в октябре 1937 г. приговоренный к 10 годам лишения свободы, впоследствии вспоминал: «…закрытый „воронок“ доставляет меня в „Кресты“. Где-то в середине дня меня вызвали и через двор повели в столовую, просторное полуподвальное помещение со сводчатыми потолками, уставленное длинными столами. К столам были приставлены стулья, а не скамейки, как приличествовало бы для нашего брата. Но не это меня тогда поразило. Передо мной поставили глубокую эмалированную миску, полную до краев нарезанными горячими сосисками, политыми томатным соусом. Так в тюрьмах не кормят. Повели в баню, где мылся я в тот раз один, дали чистое белье и отвели меня в спальню. Спальня, как и ряд других подобных, размещалась в небольшом одноэтажном здании, у ворот, выходящих на улицу Комсомола. Если бы не тяжелая тюремная дверь (хоть и без „кормушки“) да не решетка на окне, то это была типичная комната студенческого общежития. Четыре железные кровати с панцирными сетками по углам, канцелярский столик у окна с видом на внешнюю стену, платяной шкаф у двери. Да еще поставлена пятая кровать посередине – это для меня. Все застланы аккуратно, чистое белье. Никого нет. Соседи мои явились к вечеру. Сразу ужин, в той же столовой.
В столовой я оказался единственным в телогрейке – костюмы, рубашки, галстуки… Боже мой, куда я попал?…
Столы накрыты белыми скатертями, ужин разносили официанты в белых куртках. (Как я узнал позже, это были тоже заключенные, бытовики.) У каждого прибора приготовлен небольшой чистый листок бумаги. Соседи мне объяснили, что это для заказа на завтра.
Возможности заказа достаточно характеризуются тем, что некоторые избегали заказывать жареную курицу, чтобы не возиться с костями и не пачкать рук. Все подавалось в тарелках (а не в алюминиевых мисках!), горячее, прямо с плиты».
Да и сам автор, работая в архивах и натыкаясь на редкие документы, связанные с ОТБ, иной раз с трудом соображал, что речь идет о зэках.
Вот, к примеру, заседание коллектива ОТБ в декабре 1939 г., посвященное годовому отчету бюро. Выдержки из раздела «Штаты з/к специалистов»: «Пополнение до предусмотренных сметой коллектива проводилось в течение двух кварталов года с большими трудностями, и лишь только в течение 3-го и 4-го кварталов нам удалось довести количество до 146 чел. специалистов и 12 чел. обслуживающих, всего до 158 человек. Среднесписочный состав в течение года выражается 136 чел., а сметой предусматривалось 130 человек».
И далее: «Товарищи, программа работ на 1940 г. напряженная, она требует от нас напряжения сил и максимума энергии на ее выполнение. Коллектив наш вполне здоровый и, я бы сказал, хорошо спаянный, и не боится никаких трудностей, а, следовательно, мы, большевики партийные и непартийные, должны сказать свое веское слово, что план работы на 1940 г. будет честно и высококачественно досрочно выполнен, к этому, товарищи, и призываю я вас всех».
Уверен, что многие читатели среднего и старшего возраста часто слышали такие трафаретные слова у себя на работе.
Из выступления Муравьева (из отчета не ясно, зэк или вольнонаемный): «Работы, предложенные нам Партией и Правительством на 1940 г., мы должны также выполнить с честью и досрочно, для этого необходимо нам всем взять на себя конкретные практические социалистические обязательства».
Как видим, к концу 1939 г. в ОТБ работало 136 специалистов-зэков. Фамилии всех заключенных установить не удалось, поскольку вся документация, касающаяся ОТБ, засекречена до сих пор.[76]76
Автор же работал с документами других КБ, отчетами полигонов и т. п., и буквально по крупинкам собрал материалы по ОТБ.
[Закрыть] Однако ряд фамилий уже можно назвать. Это Виктор Леонидович Бродский, Эдуард Эдуардович Пап-мель, Антоний Северинович Точинский, Александр Лазаревич
Константинов, Андрей Митрофанович Журавский, Николай Сергеевич Кошляков и Михаил Юрьевич Цирульников. Ведущим конструктором ОТБ с начала его функционирования был Сергей Иванович Лодкин, ранее работавший конструктором на Балтийском и Металлическом заводах и арестованный в 1933 г. Лодкина обвинили в передаче сведений о советском ВМФ чешской разведке и приговорили к 10 годам. До 1937 г. Сергей Иванович катал тачку на строительстве Беломоро-Балтийского канала, где заболел туберкулезом, а затем был отправлен в Ленинград, где в 1938 г. и возглавил ОТБ.
В довоенный период в ОТБ была организована ресторанная система питания. Заключенные специалисты получали зарплату 50–1240 рублей в месяц, Им выдавалась бесплатная одежда – костюмы, рубашки, галстуки, так как заключенные часто ездили в командировки на заводы, в основном на «Большевик».
На заключенных специалистов оформлялся допуск к секретной работе. Заключенных руководителей проектов и старших инженеров при выездах на заводы, производственные совещания или на полигонные испытания сопровождали конвоиры в штатском. Но ни на производственные совещания, ни в цеха, ни на стрельбище их не допускали. Охрана дожидалась своих подопечных в проходной или в 1-м отделе. Никому не приходило в голову, что приехавшие специалисты – зэки, так как все они были хорошо одеты, подстрижены и побриты. Замечу, что в ОТБ всегда была хорошая парикмахерская.
Забегая вперед, скажу, что когда в конце 1940-х годов у зэков стали кончаться десятилетние сроки, то они оказывались перед сложным выбором: остаться работать в шараге, но уже вольнонаемным сотрудником, или отправиться за 101-й километр от Москвы, Ленинграда и других крупных городов И при этом иметь ограничения в выборе работы. Очень многие выбирали шарагу и получали специальные пропуска МВД. С. И. Фомченко вспоминал: «Один наш конструктор спрыгнул на ходу с трамвая на Литейном, как раз напротив Большого дома, а на тротуаре, как на грех, милиционер: „Ваши документы“. Неудачник протягивает пропуск. Постовой, коротенько взглянув, возвращает и, беря под козырек, со вздохом, горестно комментирует: „Сами же законы пишите, сами же нарушаете“. В КБ, конечно, веселье».
В июле 1941 г. началась эвакуация ОТБ из Ленинграда. Документы, освещающие этот процесс, увы, хранятся в секретных архивах ФСБ. Известно лишь, что зэки из «Крестов» попали и в Томск, и в Молотовск (до 1938 г. и с 1957 г. Северодвинск), где работали в 20-м отделе СТП при судостроительном заводе № 402.
К лету 1942 г. большая часть сотрудников ОТБ была сосредоточена в Перми (город с 1940 г. по 1957 г. назывался Молотов, но я буду использовать более привычное для читателей название). В Перми сотрудники ОТБ были разбросаны по нескольким зданиям в разных частях города, по крайней мере, одно из них находилось на территории артиллерийского завода № 172 им. Молотова. По названию этого завода ОТБ было переименовано в ОКБ-172. Сразу замечу, что на заводе № 172 и до 1942 г., и после функционировало свое КБ, где работали вольнонаемные инженеры. Чтобы их различать, я в «Энциклопедии отечественной артиллерии» писал ОКБ-172 и ОКБ завода № 172.
В декабре 1944 г. ОКБ-172 вернулось в Ленинград в свои старые помещения в «Крестах». Туда же в мае 1945 г. из Мо-лотовска был переведен в полном составе 20-й отдел завода № 402.
Работа в ОКБ велась напряженная, приходилось трудиться по 10 часов в сутки. Первое время после возвращения в Ленинград снабжение и питание заключенных специалистов было скудным, но после 9 мая 1945 г. все нормализовалось. Рабочий день сократился до 8 часов, питание улучшилось, появились выходные и праздничные дни, два-три раза в месяц для заключенных устраивалась баня. Распорядок дня был примерно следующий: подъеАм в 7 часов, завтрак в 8 часов, обед в 14 часов, ужин в 19 часов, отбой в 23 часа. Жилые комнаты были на 3–4 человека.
В ОКБ имелась замечательная техническая библиотека, которая получала технические журналы, как на русском, так и на иностранных языках. Газет библиотека не получала, ко радио там работало.
В 1938–1953 гг. в ОТБ (ОКБ-172) было спроектировано несколько десятков артиллерийских систем. Рассказ об истории их создания выходил за рамки данной работы. Поэтому я отсылаю всех интересующихся читателей к моей книге «Тайны русского оружия» (М.: Яуза, ЭКСМО, 2003). Скажу лишь, что опубликованный там перечень работ ОКБ-172 с 1938 г. по 1947 г. занял 8 страниц (с. 317–324).
Из разработанных ОКБ-172 систем в 1940 г. на вооружение была принята 130-мм двухорудийная башенная установка Б-2ЛМ. Ею были вооружены знаменитый лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», эсминцы проектов ЗОК и ЗОбис, а также один эсминец проекта 7. Для речных мониторов на базе Б-2ЛМ были спроектированы установки Б-2ЛМТ.
Для береговой обороны и железнодорожных установок была создана 152-мм установка МУ-2. Батарея железнодорожных установок МУ-2 вела бои в 1942 г. под Сталинградом, а в послевоенные годы построили и стационарные береговые батареи МУ-2.
Тактико-техническое задание на установку МУ-1 с баллистикой 180-мм пушки Б-1-П было выдано в 1939 г., в том же году ОТБ ее и спроектировало.
В 1940 г. работы над МУ-1 были приостановлены из-за форсирования работ по МУ-2 и возобновлены в 1943 г. В 1943 г. ОКБ-172 разработало технический проект, который был утвержден начальником Артуправления 22 июня 1944 г.
Согласно постановлению ГКО № 7849 от 16 марта 1945 г. изготовление серии МУ-1 было произведено без предварительной постройки и испытания головного образца. Завод «Баррикады» изготовил серию в 12 качающихся частей МУ-1 в 1947 г. Двенадцать установок МУ-1 изготовил Ленинградский металлический завод.
Головной образец МУ-1 (ствол № 3, станок № 2) был испытан на полигоне в два этапа с 26 октября по 3 декабря 1947 г. и с 19 февраля по 20 марта 1948 г. Всего сделано 352 выстрела. Результаты признаны удовлетворительными, и МУ-1 рекомендована к принятию на вооружение.
Первые четыре установки МУ-1 (М 5, б, 7 и 8) в соответствии с постановлением Совмина от 30 декабря 1949 г. № 5924–2227сс в 1952 г. были смонтированы на батарее № 127 в Порт-Артуре. Строилась батарея с 1950 г. по 1953 г. Государственные испытания батареи были проведены с ноября 1953 г. по январь 1954 г. Приказом Главкома ВМС от 9 апреля 1954 г. № 00 137 180-мм четырехорудийная батарея МУ-1 с ПУС «Москва-2с-ЦМ» была принята в состав береговой обороны Порт-Артура.
В 1953 г. на Камчатке у мыса Безымянный было начато строительство батареи № 41 в составе четырех установок МУ-1. Батарея № 41 была введена в строй в 1957 г. Директивой Главного штаба ВМФ от 12 марта 1974 г. батарея была расформирована.
В 1947–1953 гг. в ОКБ-172 была создана система уникальных артиллерийских установок для кораблей океанского флота, который был заложен в начале 1950-х годов. Так, в 1949 г. ОКБ-172 был закончен проект 100-мм четырехорудий-ной башенной установки БЛ-127.
Установка на вооружение не принималась, но ее стоит рассмотреть как оригинальное конструктивное решение. Четыре ее ствола были расположены в двух люльках, причем в одной общей люльке стволы размещались один над другим. Ствол был взят от установки СМ-5. БЛ-127 могла быть установлена на линкорах, крейсерах и сторожевых кораблях (кроме эсминцев). Например, на крейсерах проекта 68бис вместо шести артустановок СМ-5–1 помещались (без особых конструктивных изменений) шесть установок БЛ-127, что удваивало число 100-мм зенитных орудий без существенного увеличения водоизмещения. (По расчетам на 1949 год перегрузка крейсера при замене СМ-5–1 на БЛ-127 составила бы не более 1,5–2 % от стандартного водоизмещения.)
В 1946 г. в ОКБ-172 были разработаны аванпроекты 152-мм башенных установок: двухорудийной БЛ-115 и трехорудийной БЛ-118. Установки предназначались для вооружения проектировавшихся крейсеров. Баллистика и снаряды установок БЛ-115 и БЛ-118 были взяты от 152-мм пушек Б-38.
Но, в отличие от установки МК-5, установки ОКБ-172 были универсальными, то есть имели возможность вести огонь по самолетам. Это было достигнуто за счет увеличения максимального угла возвышения с 45° до 80° и увеличения скорострельности одного ствола с 7 выстр./мин до 12–17 выстр./мин. Вместо картузного заряжания на пушке Б-38 152-мм установки ОКБ-172 имели раздельно-гильзовое заряжание.
В 1950 г. силами ОКБ-5, ОКБ-172 и ОКБ-196 IV спецотдела МВД СССР (тоже шарашки) были разработаны аванпроекты нескольких легких крейсеров. Крейсер проекта МЛК-8–152 был вооружен четырьмя двухорудийными башнями БЛ-115, а крейсер проекта МЛК-9–152 – тремя трехорудийными башнями БЛ-118. Стандартное водоизмещение крейсеров, соответственно, составило 7980 т и 8243 т.
Кроме того, установки БЛ-118 входили в состав одного из вариантов вооружения тяжелого крейсера «Сталинград» проекта 82.
В 1947 г. был закончен эскизный проект установок БЛ-115 и БЛ-118, а в 1953–1954 гг. – технический проект, и начались работы по изготовлению опытных образцов установок.
Однако сразу же после смерти Сталина Берия приступил к существенному сокращению строительства надводных кораблей. После устранения Берия наступила пауза длиной в три-четыре года, а затем за флот взялся неутомимый Никита Сергеевич. В итоге страна осталась без крупных надводных кораблей, и уникальные корабельные системы ОКБ-2 калибра 25–152 мм пошли на лом.
В ОКБ-172 были созданы уникальные железнодорожные установки – 356-мм пушка ТП-1 и 500-мм гаубица ТГ-1.
Для 500-мм гаубицы было разработано два боеприпаса – бетонобойный с весом снаряда 2050 кг и взрывчатого вещества – 205 кг и фугасный (1450 кг и 276 кг соответственно). При угле падения 70° бетонобойный снаряд мог пробить бетонное перекрытие толщиной 4,4 м.
Для бетонобойного снаряда предусмотрено 4 заряда для начальных скоростей 490, 430, 380 и 340 м/с. При стрельбе полным зарядом весом 210 кг дальность составляла 19 500 м.
Фугасный снаряд имел 6 зарядов для скоростей 600, 540, 480, 430, 390 и 450 м/с. При стрельбе полным зарядом весом 233 кг дальность стрельбы фугасного снаряда 24 820 м.
Для 356-мм пушек было разработано 4 типа снарядов – бронебойный, фугасный, дальнобойный и «комбинированный».
Бронебойный и фугасный снаряды имели одинаковый вес 750 кг и различались весом взрывчатого вещества. На расстоянии 11 км бронебойный снаряд должен был пробивать по нормали 440-мм цементированную броню, а на расстоянии 30 км – 230-мм. Дальнобойный снаряд был обычным фугасным снарядом, только меньшего веса (495 кг). Комбинированным в 1920-е – 1940-е годы считался подкалиберный снаряд. Вес подкалиберного снаряда с поддоном составил 234,4 кг, а вес «активного снаряда» диаметром 230 мм – 126,8 кг. Интересно, что для подкалиберного снаряда был спроектирован специальный лейнер с более крутой нарезкой.
В конце 1939 г. завод «Баррикады» приступил к изготовлению качающихся частей ТП-1 и ТГ-1, и весной 1941 г. обе качающиеся части отправили в Краматорск. К 24 апреля 1941 г. на НКМЗ закончили монтаж транспортера ТПГ с наложением на него качающейся части ТГ-1 и были проведены заводские испытания всех механизмов без стрельбы.
Для проведения полигонных испытаний ТПГ и обе качающиеся части были доставлены на АНИОП, где в конце лета 1941 г. должен был состояться отстрел обеих систем.
По плану к концу 1942 г. должно было быть изготовлено 16 гаубиц и 14 пушек на железнодорожных установках. Однако производство систем отставало от графика, так как многие заводы оказались загружены работами по созданию «большого флота». К началу войны были изготовлены только две качающиеся части (одна ТГ-1 и одна ТП-1) и один универсальный транспортер.
Война прервала работы над ТП-1 и ТГ-1. Изготовленную материальную часть законсервировали, и опытные образцы ТП-1 и ТГ-1 несколько лет валялись на полигоне под Ленинградом. В послевоенное время серьезных работ по реанимации этих систем не предпринималось.
В годы войны в ОКБ-172 на базе 45-мм противотанковой пушки обр. 1937 г. были созданы 45-мм противотанковая пушка М-42 и 76-мм полковая пушка ОБ-43 (обр. 1944 г.). Обе пушки поступили на вооружение Красной Армии и были запущены в массовое производство. С января 1943 г. по 1946 г. включительно были выпущены 10 983 противотанковые пушки М-42, а с 1944 г. по 1946 г. – 5152 пушки ОБ-52.
Работы ОКБ-172 были отмечены в совершенно секретном докладе Сталину, посвященному 10-летию функционирования ОКБ. Доклад этот заслуживает того, чтобы его привести почти полностью.
«Исполнилось 10 лет со дня основания и организации в системе МВД СССР и MB СССР ОСОБОГО КОНСТРУКТОРСКОГО БЮРО по проектированию артиллерийских систем силами заключенных специалистов.
За время своей деятельности, ОСОБОЕ КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО 4 Спецотдела МВД СССР (ОКБ-172) выполнило важнейшие Правительственные задания по проектированию артиллерийского вооружения, разработав 23 крупных проекта и выполнив свыше 60-ти научно-исследовательских работ.
ОКБ-172 разработаны конструкции следующих артиллерийских систем: 45 мм противотанковая пушка образца 1942 г. (М-42), 76 мм полковая пушка (ОБ-25), 130 мм двухорудийная башенная артиллерийская установка (БЛ-2ЛМ), 130 мм двухорудийная башенная артиллерийская установка для мониторов (Б-2-ЛМТ), 152 мм морская установка (МУ-2), 100 мм башня для укрепления районов (БУР-10).
Указанные системы приняты на вооружение и использованы в ходе Отечественной войны, показав отличные результаты.
В настоящее время Особое Конструкторское Бюро 172 успешно ведет работы проектированию новых мощных артиллерийских установок для Военно-Морского Флота, укрепленных районов и сухопутных Сил Советской Армии: в 1948 г. закончены испытания на полигоне новой 180 мм одноорудийной береговой башенной артиллерийской установки (МУ-1) и успешно продолжает работать над проектами: 130 мм двухорудийными универсальными корабельными башенными установками (БЛ-109 и БЛ-110), 152 мм трехорудийной универсальной башенной установкой (БЛ-118), 130 мм бронебашен-ной установкой для укрепления районов (БЛ-117) и др. <…>
Учитывая большую и плодотворную работу, проведенную Особым Конструкторским Бюро № 172 за время своей деятельности, просим Вашего согласия представить:
1. К награде ОКБ-172 орденом „Трудового Красного знамени“.
2. Наиболее отличившихся оперативных сотрудников МВД СССР и вольнонаемных работников ОКБ-172 наградить орденами и медалями Советского Союза в количестве 30 чел.
<…>
3. Особо отличившихся специалистов, работающих после отбытия срока наказания в ОКБ-172 по вольному кайму, к СНЯТИЮ СУДИМОСТИ в количестве 10 чел.
<…>
МИНИСТР ВООРУЖЕНИЯ СОЮЗА ССР. (Устинов)МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР. (Круглов)КОМАНДУЮЩИЙ АРТИЛЛЕРИЕЙ СУХОПУТНЫХ ВОЙСК ГЛАВНЫЙ МАРШАЛ АРТИЛЛЕРИИ (Воронов)ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВОЕННО-МОРСКИМИ СИЛАМИ АДМИРАЛ (Юмашев)
5 марта 1953 г. умер Сталин. В апреле 1953 г. советское правительство принимает решение о расформировании ОКБ-172. Само это постановление и сопутствующие документы до сих пор совершенно секретны, но по косвенным признакам можно предположить, что инициатором расформирования ОКБ стал Л. П. Берия.
Как вспоминал В. К. Акулов: «В начале мая на территорию ОКБ въехало несколько „воронков“, и нас стали грузить в них для перевозки в другие лагеря». Действительно, часть зэков этапировали в лагерную зону Металлостроя (Лагпункт Ленинградского УИТЛК, ныне учреждение УС-20/5), где их использовали в КБ, работавшим по гражданским заказам (на базе института Гипрониинеруд). Часть зэков была освобождена в апреле-мае 1953 г.
Освобожденные заключенные вместе с вольнонаемными сотрудниками были переведены в ОКБ-43 Министерства оборонной промышленности.
Артиллерия не может обойтись без боеприпасов, и Берия создает несколько шараг, занимающихся порохами, снарядами и отравляющими веществами. Так, в составе НИИ-6 в 1938 г. было организовано ОТБ НКВД. Там создавались новые образцы боеприпасов и передовые технологии военно-химического производства. 3 марта 1940 г. Берия обратился в Экономсовет Совнаркома СССР с предложениями об освоении в промышленном производстве разработанных ОТБ НКВД средств вооружения. В его записке говорилось: «Группой арестованных под руководством арестованного СИ. Лукашова (бывший работник Артиллерийского Управления НКО) разработаны 45 мм бронебойно-зажигательный снаряд и два образца зажигательных авиационных бомб.
Группа арестованного Рябова (бывший работник Артиллерийского Управления НКО) разработала конструкцию зарядов, позволяющую получить беспламенный и бездымный артиллерийский выстрел. Ими также разработан специальный пороховой заряд для бронебойной пули Б-30.
Группа под руководством з/к Фишмана (бывший начальник Химуправления НКО) разработала новый образец противогаза, защитная мощность которого в два раза превышает мощность принятого на вооружение противогаза МТ-4.
Группа заключенных под руководством Ступникова (бывший главный инженер НКОП) разработала новую технологию производства серной кислоты, позволяющую повысить производительность действующих сернокислотных заводов в три раза».[78]78
ГАРФ, ф. 8418, оп. 24, д. 1624.
[Закрыть]
В 1941 г. ОТБ при НИИ-6 было эвакуировано в Казань на завод № 40, где было создано ОТБ-40. В документах 1939–1940 гг. фигурирует Особое бюро НКВД № 320, которое также занималось боеприпасами. Однако подробных сведений о его деятельности найти не удалось. Архипелаг шарашек еше ждет своих Колумбов.
