Текст книги "Мировая история и социальный интеллект"

Автор книги: Александр Кабанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

М. Кларк анализировал процесс сбора информации, которая

необходима для осуществления успешного и выгодного обмена,

который всегда требует определенных издержек, связанный с ее

сбором и оценкой. В свою очередь, Рональд Коуз исследовал влияние

трансакционных издержек на хозяйственную структуру: им было

доказано, что создание крупных вертикально-интегрированных

компаний определяется стремлением снизить издержки обмена со

своими контрагентами посредством приобретения или слияния с

последними (см. Р. Коуз. Природа фирмы. 1938). Оливер Уильямсон

называл трансакционные издержки – издержками оппортунистического,

то есть нечестного, поведения; а Кеннет Эрроу утверждал, что

трансакционные издержки в экономике подобны трению в физике.

Между тем, как я уже сказал об этом, издержки обмена (социальные

издержки) являются неотъемлемым атрибутом взаимодействия

субъектов не только в экономической, но и во всех других сферах

социальной деятельности, пронизывая всю общественную жизнь.

Слишком высокие социальные издержки препятствуют взаимодействию

субъектов, ограничивая его, сковывают их деятельность и, фактически,

разрушают общество, дефрагментируя и разъедая его подобно

ржавчине. И так как природа человека неизменна и эгоистична, то

единственное противоядие и действенное средство спасения от

неминуемой гибели и распада для ограничения роста социальных

издержек – это установление социальных норм и формирование

эффективных регуляторных социальных систем (морального кодекса,

уголовного права, отлаженной и неподкупной судебной системы),

препятствующих обману и карающих за него. Таким образом,

социальные издержки являются первопричиной возникновения и

основным фактором эволюции указанных общественных систем

(институтов).

Раздел I

Социальные системы (институты)

Сам термин «социальный институт» произошел от латинского слова

«институция» (institution) переводимого как обычай, наставление,

указание, порядок. К социальным институтам можно причислять любые

регуляторные социальные системы – мораль, религию, законы, цель

которых унифицировать общественное поведение взаимодействующих

между собою субъектов и снизить социальные издержки.

Вообще, социологи обыкновенно вслед за Эмилем Дюркгеймом

определяют социальные институты, как механизмы или фабрики по

воспроизводству общественных практик и отношений. Однако,

очевидно, что это не совсем точной определение: ведь, как это хорошо

известно, современные социальные институты трансформируются –

одни этические нормы перестают действовать, появляются новые, одни

законодательные акты отменяются, другие принимаются; вследствие

этого одни социальные практики и отношения уходят в небытие, а

другие приходят им на смену (процесс институализации). Поэтому

лучше говорить о социальных институтах не как о механизмах

воспроизводства таковых, а как о фабриках по их унификации.

Кроме того, социологи часто употребляют термин «социальный

институт» не только по отношению к отдельным регламентирующим

общественное поведение субъектов системам, но и к таким

социальным феноменам как семья, государство, политические партии и

прочим; возможно, в последнем случае для избегания смысловой

путаницы лучше употреблять термин «социальная организация» или

какой-либо иной.

Естественно, чтобы социальные институты исправно функционировали,

необходимы социальные инструменты для поддержания

институционального порядка; такими инструментами, в частности,

являются системы поощрений, стимулирующие определенные типы

социального поведения, и системы наказания, репрессирующие за

другие. Поощрениями могут служить похвала, готовность к

сотрудничеству и доверие или, изредка, материальное вознаграждение;

в свою очередь, средствами наказания могут быть порицание,

осуждение, изоляция, штрафы, тюремный срок, а иногда и смертная

казнь.

Социальные институты своего рода общественные гормоны,

регулирующие важнейшие социальные процессы нации – рождаемость,

производство материальных и духовных благ, безопасность и здоровье

индивидов и т.д. Подобно тому, как гормоны в человеческом организме

управляют важнейшими процессами его функционирования – ростом,

весом, расщеплением пищи и другими.

Как я уже указывал, вероятно, наиболее важным социальным

институтом является этическая система, и вот почему. Во-первых, она

гораздо более универсальна, нежели, скажем, профессиональная

этика, например, клятва Гиппократа или адвокатская тайна; ведь

последняя не освобождает врачей и адвокатов от необходимости

следовать этическому кодексу нации. В свою очередь, государственные

законы и правительственные акты не могут быть легитимны и,

соответственно, действенны и долговечны, если они нарушают

основополагающие элементы нравственной системы или не

соответствуют той.

Что касается религиозных догм, к примеру, содержащихся в

Пятикнижии (Моисееве законе) десяти христиано-иудейских заповедей

запрещающих убийство, кражу, лжесвидетельство, зависть,

предписывающих заботится о родителях, то они, несомненно, слишком

абстрактны, так как не конкретизируют в отличие от нравственной

системы, в каких именно обстоятельствах субъект должен их

придерживаться. Ведь, понятно, что убийство сограждан и врага на

поле битвы – совершенно разные вещи, и вряд ли в мире найдется хоть

один человек полностью следующий им на протяжении всей своей

жизни, возможно, за исключением небольшого числа самых явных

фанатиков. Впрочем, невзирая на это, религиозные системы все же

играют важную роль в регламентации общественного поведения

индивидов во всех нестандартных и непредвиденных жизненных

обстоятельствах, которые по этой причине не охватывает

традиционный этический кодекс.

В заключении стоит отметить, что социальные институты, управляя

общественным поведением совокупности индивидов, принуждают

каждого субъекта следовать им, возлагают на него обязанности, но

одновременно, возлагая последние и на других, даруют ему и права,

которые, в сущности, есть обратная сторона обязанностей. Поэтому

субъекты обладают моральными и государственными правами, а если

субъект – само государство, то возникает международное право.

Чем выше социальный интеллект нации, тем более развиты и

совершенны (институализированы) будут его общественные институты,

тем меньше будут трения в работе социального организма (социальные

издержки) в виде распространения лжи, дачи ложных показаний,

фальсификации товаров и подделок торговых марок, краж, захвата

собственности, насилия и убийств, и тем выше будет уровень доверия и

социального капитала, более единым, свободным и процветающим

окажется народ.

Раздел I I

Природа и сущность политической деятельности

Как известно, по мнению Аристотеля, человек – общественное, а значит

и политическое животное. Действительно, как это сейчас будет

показано, каждый человек в той или иной мере на протяжении всей

своей жизни вовлечен в политику: и как творящий ее субъект, и как

объект политической деятельности других людей. Существовать в

обществе и быть вне политики настолько же вероятно, насколько

реалистично пребывая на земле не испытывать ее притяжения.

Только что было установлено, что социальные институты (прежде

всего, мораль и законы) – это важнейшие, регламентирующие

взаимодействие отдельных субъектов (индивидов, их ассоциаций,

групп, фирм, отдельных государственных органов), социальные

системы. Для эффективной работы по снижению социальных издержек

в различных сферах общественной деятельности таких институтов

существует система поощрений и наказаний. Таким образом, с одной

стороны, условия жизни индивида – его доходы, общественный статут,

карьерный рост и т.д. – напрямую зависят от отдельных положений

этих институтов, а, с другой стороны, ему чрезвычайно трудно

использовать себе во благо только даруемые ими права (например,

безопасность жизни и собственности), уклоняясь от своих обязанностей

(главным образом, уплаты налогов). Соответственно, наиболее

рациональный тип поведения субъекта – это принять существующие

правила общественного проживания, пытаясь тем или иным образом

принять участие в их установлении или пересмотре в соответствии с

собственными эгоистическими интересами – именно в этом и

заключается сущность политики и природа всякой политической

деятельности.

Например, в соответствии со своими частными интересами

сексуальные меньшинства требуют от сограждан нравственного

признания их личной жизни, а от властей – возможностей законного

заключения однополых браков и официального усыновления детей.

Они пытаются посредством политической деятельности изменить как

моральный кодекс, так и государственное право. Причем без изменения

первого невозможно добиться прочного и легитимного изменения

второго. Поэтому не случайно, что греческая и римская (классическая)

политическая философия связывали нравственное развитие и

политическое развитие, а в английских университетах долгое время

политическая наука изучалась на факультетах нравственной

философии, как неотъемлемая часть последней.

То, что сущность и природа политической деятельности заключаются в

борьбе за сохранение или трансформацию действующих регуляторных

систем (морали и законов) подтверждается тем, что в центре

политической философии нового времени (в сочинениях Бодена,

Гроция, Руссо, Гегеля и других) каждый раз оказывалось право –

моральное, естественное, божественное или государственное. Ни

одному людскому сообществу a priori не известно о справедливых и

наилучших социальных нормах, правилах общежития и законах;

социальные философы, стремящиеся определить идеальные системы

морали, права и государственного устройства, не могут придти к

общему мнению. Поэтому единственным возможным инструментом

установления и изменения социальных институтов является

политическая деятельность в виде политической борьбы частных

эгоистических интересов и, прежде всего, стремления к безопасности,

здоровью и собственности. Таким образом, политическая деятельность

– есть средство собирания рассеянного в головах множества людей

социального знания и опыта, необходимых для создания действенных и

адекватных регулирующих взаимоотношения субъектов общественных

систем (институтов). На подобии того, как в экономической жизни

система рыночных цен, регулирующая важнейшие аспекты последней

(распределение ресурсов по отраслям, размеры производства и сбыта

товаров) представляет собою результат сбора распыленной в головах

бесчисленного множества хозяйствующих субъектов экономической

информации. О чем писали в своих произведениях в 16-ом столетии

некоторые испанские схоласты саламанской школы, в 18-ом Тюрго, а в

20-ом фон Хайек.

Для повышения эффективности политической деятельности субъекты

создают специальные инструменты, например, политические партии,

осуществляют отбор представителей, проводят агитацию, создают

коалиции и т.д. Конечно, одни субъекты политической деятельности

более точно оценивают политическую обстановку и перспективы, их

инструменты и методы более эффективны, и они лучше других

отстаивают свои интересы в процессе трансформации общественных

систем. Но как бы то ни было получаемые при этом в результате

столкновения эгоистических интересов продукты – мораль и закон, как

правило, гораздо лучше соответствуют общественным интересам, чем

если бы их единолично установил какой-либо государственный деятель

или философ.

Далее, если моральная система для своего создания, своей

трансформации и обеспечивающей ее работоспособность системы

поощрений и санкций не требует значительных расходов и

специальных учреждений, то создание, изменение и жизнеспособность

законодательной базы возможно только при их наличии. Сбор налогов,

акцизов и пошлин позволяет содержать законодательные учреждения,

проводить в жизнь созданные ими законы и при необходимости,

посредством судебных органов, разрешать возникающие при

исполнении законов споры. В результате появляется обладающее

ресурсами и властью государство.

Одни считали, и в их числе Макс Вебер, что по своей сущности

политика связана с властью, с феноменом власти. Другие, среди них,

Истон утверждали, что сущность политики заключается в

распределении ценностей в обществе. В свою очередь, Маркс

утверждал, якобы государство и власть созданы для эксплуатации

победившим в политической схватке классом остальной части

общества; по этой причине он заявлял, что при прекращении

эксплуатации автоматически исчезнут и государство и политика.

Безусловно, наличие у государства ресурсов и власти чрезвычайно

притягательно для многих частных лиц и групп интересов – желание

обогатится за чужой счет, жажда признания и власти сильны у многих.

Между тем, оценка выгод и потерь, способность создавать

эффективные инструменты политической борьбы различны. В итоге

все это часто приводит к несправедливому обогащению (путем

распределения бюджетных средств, дотаций, премий, введения

протекционистским мер или установлению монополии), торговле

должностями и т.п. Ко всему тому, с чем боролись Смит, Монтескье,

Джефферсон и их единомышленники посредством демонополизации

собственности и власти. Однако, стремление к власти, распределение

ценностей и обогащение – это не более чем побочные продукты

политической деятельности, а не ее цель и причина. Властью обладают

не только государственные чиновники, но и руководители крупных

компаний, профсоюзов и т.д. Сферой приобретения ценностей

является не только политика и это не может считаться отличительным

признаком (атрибутом) последней. А видеть причину политической

деятельности в господстве ради эксплуатации других классов мог

только человек одержимый ложной идей прибавочной стоимости,

который даже близко не представлял себе ни сущность политики, ни

природу государства.

Резюмируя все сказанное выше, можно еще раз констатировать:

истинная сущность политической деятельности состоит в установлении

и трансформации по мере изменения общественно-исторических

условий бытия общественных регуляторных систем (институтов) в

целях снижения социальных издержек, сопровождающих взаимообмен

между субъектами в различных сферах деятельности. В том числе, и

политической, часто проявляющихся в монополизме, протекционизме,

торговле должностями и прочих видах коррупции, которые тем выше,

чем ниже уровень социального интеллекта нации и, соответственно,

меньше его способность создавать действенные и универсальные

правила совместного проживания.

ГЛАВА IV

О СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОМ МАКСИМУМЕ И

ПОЛИТИЧЕСКОМ ОПТИМУМЕ

Вряд ли у кого вызывает сомнение тот очевидный факт, согласно

которому целесообразная деятельность индивидуумов направлена на

удовлетворение их разнородных желаний (потребностей). Конечно,

нужды и устремления каждого конкретного человека уникальны, но все-

таки психологи, социологи, экономисты и философы в результате

исследования человеческих потребностей составляют некие

усредненные (типичные) шкалы или иерархии потребностей. Наиболее

известной и популярной из них в последние десятилетия была

иерархия потребностей созданная американским психологом

Абрахамом Маслоу. Согласно ей самыми важными потребностями,

которые человек стремится удовлетворить в первую очередь, являются

утоление жажды и получение пищи. Чуть менее важной и сильной

оказывается стремление к безопасности (чувству защищенности).

Далее следуют желание чувствовать общность с другими людьми,

потребность в любви, уважении и некоторые другие (см. А. Маслоу.

Мотивация и личность. 1954).

Хотя вполне вероятно, что невозможно создать некую универсальную

градацию человеческих вожделений, которая бы охватывала все

народы и имела бы вневременной характер, тем не менее, по крайней

мере, можно утверждать следующее. Для большинства людей во всех

странах и во все времена было чрезвычайно важно экономическое

(материальное) благосостояние, позволяющее удовлетворять

потребности в питье, еде, одежде и крове. Кроме этого, люди стремятся

жить в безопасности, когда их жизни и добросовестно приобретенному

имуществу ничего не угрожает. А еще они хотят дышать чистым

воздухом, не ощущать притеснений со стороны власть предержащих,

чувствовать общность с другими людьми и гордиться совместными

успехами, ощущать справедливость распределения богатств в

обществе и легитимность политического устройства.

Как мы видим, эти потребности представлены в виде перечня

экономических и социальных благ. Причем, как правило, их достижение

взаимосвязано: с одной стороны, экономическое процветание помогает

снизить преступность, контролировать и устранять выявленные

загрязнения окружающей среды, а с другой стороны, ощущение

справедливости распределения богатств, легитимность режима и

законопослушные чиновники способствуют инвестициям и увеличению

потребления материальных благ. В связи со всем изложенным, и

принимая во внимание естественное желание индивидуумов

максимально удовлетворять собственные потребности, можно заявить,

что каждое общество (группа индивидов) стремится достичь максимума

удовлетворения своих социально-экономических потребностей.

В предыдущей главе было показано, что целью установления

государственных законов, определяющих обязанности и дарующих

права, – это снижение социальных издержек, расширяющее

удовлетворение совокупности индивидуальных потребностей. Между

тем, очевидно, что от конкретной формы государственного правления

(монархия, республика) или политического режима (среди которых

различные формы автократии и демократия) напрямую зависит

законодательная база и, соответственно, удовлетворение потребностей

населения. Далее, как это было доказано ранее, две нации с

существенно различным уровнем социального интеллекта будут иметь

совершенно разные (я бы даже сказал противоположные) культурные

ценности, нравственные системы и уровень социального капитала.

Вследствие этого, социально-экономический максимум у каждой из этих

наций будет достигнут при различных политических режимах –

например, при авторитаризме и демократии, которые и будут для них

политически оптимальными формами правления. Иначе и быть не

может: ведь моральная система – наиболее важный и

всеохватывающий регуляторный социальный институт, от которого

зависит как легитимность политической формы правления, так и ее

социально-экономическая эффективность, то есть способность снижать

социальные издержки в самых различных сферах человеческой

деятельности и, тем самым, способствовать удовлетворению

разнородных потребностей населения.

Если представить себе нацию с низким уровнем социального

интеллекта и, следовательно, неразвитой и примитивной моральной

системой и практически полным отсутствием социального капитала, то

поведения населения будет характеризоваться недоверием, эгоизмом,

желанием отнять собственность у чужих, высоким уровнем

преступности и коррупции. В таком обществе установление

демократического режима с широким спектром прав и свобод приведет

только к продажности средств массовой информации, повсеместной

коррупции чиновников и судей, к незаконным захватам земли,

недвижимости и прочей собственности, к отсутствию инвестиций и

росту социального неравенства. При замене же его на авторитарный

политический режим, страх и жестокость правителя смогут частично

восполнить слабости этической системы и общественного мнения.

Соответственно, коррупция уменьшится, повсеместные захваты

собственности и иные преступления сократятся и будут доступны

только диктатору и его ближайшему окружению, инвестиции и

благосостояния населения повысятся.

В описанном обществе авторитаризм – единственная форма правления

способная существенно снизить социальные издержки; авторитарный

лидер подчиняет себе все сферы общественной жизни, подобно тому,

как вертикально-интегрированные компании в целях снижения

трансакционных издержек оппортунистического поведения поставщиков

сырья и розничных сетей скупают или насильственно поглощают

последние.

В свою очередь народы обладающие высоким уровнем социального

интеллекта, развитой этической системой и значительным запасом

социального капитала, для которых характерны плюрализм мнений,

уважение к государству, законам и частной собственности при

авторитарном образе управления испытывают психологический

дискомфорт, потенциальная (пусть даже и мнимая) угроза своеволия и

безнаказанности властей заставляет нервничать частных инвесторов,

что в итоге ограничивает экономическую и социальную активность

населения. В то время как демократическое устройство, будучи

единственно легитимной с этической точки зрения формой правления,

высвобождает энергию населения, столь необходимую для

процветания.

Рассмотренный здесь социальный закон, согласно которому

политический оптимум определяется социально-экономическим

максимумом, не очевиден только в силу постоянный пертурбаций

происходящих в социально-экономической системе того или иного

общества. Здесь и изменения производительных сил вследствие

научного прогресса, перемены основных направлений в движении

потоков мирового капитала, последствия экономических кризисов, войн

и миграций, смены идеологий и политического вмешательства извне.

Все они вызывают известные отклонения от состояния равновесия

социально-экономической системы, в котором наиболее отчетливо

можно зафиксировать указанную закономерность.

И если бы технологии и ресурсы всех обществ были постоянны, не

происходило бы миграций, не появлялись новые идеологии и не было

бы иностранного вмешательства стран во внутреннюю политику друг

друга, тогда социально-экономические системы всех стран пришли бы к

своему равновесному состоянию и их политические системы были бы

прямым отражением их социально-экономического максимума.

Совсем недавно эмир Дубая Мохаммед ибн Рашид аль-Мактум, в

сущности, высказал (правда, несколько упрощенно) описанную здесь

закономерность в следующих словах: “Экономика – лошадь, политика –

телега. Они должны занимать надлежащие места – экономика должна

идти впереди лошади, а не наоборот”.

ГЛАВА V

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА

Раздел I

Международное право

После всего спектра рассмотренных до настоящего времени

теоретических вопросов, теперь мы может полноценно

проанализировать международную политику, в которой источником

политической активности, субъектами прав и обязанностей, выступают

целые государства. В последние несколько столетий в мире постоянно

расширяется международный обмен практически во всех сферах

человеческой деятельности. Научный прогресс увеличивает

производительные силы человечества и усиливает потребность в

международном разделении труда и экономической кооперации.

Развитие и совершенствование военной техники, в том числе создание

оружия массового уничтожения, требуют интенсификации военных

контактов и заключения множества соглашений в сфере безопасности.

Развитие транспорта в двадцатом столетии привело к взрывному росту

числа людей перемещающихся из одной страны в другую (туризм и

иммиграция). Угроза загрязнения планеты, в результате промышленной

деятельности, и потенциальная угроза изменения климата вызвали

интенсификацию контактов в сфере защиты окружающей среды.

Развитие средств массовой информации – прежде всего, спутникового

телевидения и Интернета, привело к невиданной интенсификации

информационного обмена. Для обозначения совокупности

перечисленных явлений используется термин «глобализация».

Естественно, что, как и в случае обмена товарами, услугами и

информацией внутри отдельного государства, во всех перечисленных

сферах международных отношений имеются те или иные виды

социальных издержек, препятствующих обмену. Например, внезапное

и своевольное установление запретительных пошлин на ввоз товаров,

национализация иностранных компаний, создание ядерного оружия и

его контроль преступными по своей сути режимами, срывы

договоренностей по контролю над вооружениями, угроза безопасности

туристов, целенаправленная дискриминация населения чужой страны,

не возврат выставочных экспонатов и множество других. Чтобы

расширить сотрудничество к выгоде каждого отдельного государства

необходимо снизить такого рода социальные издержки; сделать это

возможно только создавая глобальные социальные институты

(международное право).

Между тем, в сегодняшних политических реалиях, в первую очередь,

окрепшим национальным самосознанием даже самых малочисленных и

беднейших народностей, создание подобий прежних персидской,

римской, британской или французской империй абсолютно невозможно.

В свою очередь, регламентация взаимоотношений между

государствами на основе международного права чрезвычайно

затруднена, вызванной различиями в уровнях интеллекта населяющих

планету наций, дифференциацией этических систем последних,

которые по этой причине очень часто имеют весьма мало сходных

(общих) элементов (норм и положений), в то время, как нам уже

известно, государственные законы и, следовательно, и международное

право не могут быть установлены, прочны и действенны, если они не

легитимны с точки зрения моральных устоев подчиняющихся им

народов. Именно по этой причине мировое сообщество часто не может

договориться по целому ряды жизненно важных вопросов: в частности,

нации с низким уровнем социального интеллекта, в которых отсутствует

обезличенное (рассеянное) доверие между не принадлежащими одной

семье или клану людьми и где, соответственно, люди крайне

мнительны и подозрительны по отношению друг к другу, регулярно

препятствуют нациям с высоким уровнем доверия и социального

капитала проводить более активную политику в отношении стран с

репрессивными режимами, убивающими политических оппонентов и

угрожающих безопасности соседей и мировой безопасности в целом.

Сложности в установлении и последующем поддержании

работоспособности норм международного права присутствуют и в

вопросах торговли оружием, распространения технологий двойного

назначения, при обсуждении проблемы глобального потепления и

рядом других. Можно с уверенностью утверждать, что значительная

дифференциация социальных интеллектов, этических систем и

социального капитала отдельных наций препятствует установлению

развернутого и всеохватывающего международного правового порядка.

Тем не менее, потребность в снижении социальных издержек

заставляет государства создавать множество самых разных

международных организаций, призванных, путем выработки норм

международного права, регламентировать социальный обмен в области

безопасности, торговли, культуры, контроля миграции: в их числе

Организация Объединенных Наций, Всемирная торговая организация,

Международный арбитраж.

Другим способом регламентации международных отношений является

создание региональных объединений: экономических союзов, военных

блоков; к такого рода объединениям относятся Европейский Союз,

Южно-американский общий рынок (Меркосур), экономические союзы и

военные альянсы, возникшие на постсоветском пространстве.

Входящие в такие союзы страны обыкновенно расположены в одном

географическом районе и, в подавляющем большинстве случаев,

имеют схожие этические системы, что позволяет им чаще и быстрее

достигать конкретных договоренностей в самых разных сферах

человеческой деятельности.

Что касается двухсторонних международных соглашений, то в

экономической сфере последние могут относительно легко заключаться

между самыми разными странами – все зависит от величины

ожидаемых выгод. В то же самое время тесное и долгосрочное военное

сотрудничество между странами с очень различными уровнями

социального интеллекта и моральными системами практически

исключено – слишком высок будет уровень взаимного недоверия и

подозрительности. Кроме этого, помимо степени дифференциации

социального интеллекта на возможность тесного сотрудничества между

государствами в сфере безопасности оказывает влияние и их общий

(абсолютный) уровень. Так две страны с относительно высоким

уровнем социального интеллекта могут иметь более доверительные,

углубленные и всеохватывающие договорные отношения, нежели пара

стран с гораздо более низким уровнем социального интеллекта при

более полном совпадении уровней последнего. Ведь более высокий

уровень общественного интеллекта позволяет создавать более

абстрактные и развитые регуляторные системы, как внутри нации, так и

на международной арене.

Раздел I

Концепция «демократизации» и доктрина «прав человека»

В последние несколько десятилетий западные страны и, прежде всего,

Соединенные Штаты и ряд западноевропейских государств в основу

своей международной деятельности положили концепцию

«демократизации» и доктрину «прав человека»; используя свою

экономическую, военную и политическую мощь они пытаются всеми

силами повсеместно (за редкими исключениями вроде монархий

Персидского Залива) способствовать установлению во всех странах

мира демократической формы правления и соблюдения важнейших

прав человека (обеспечения свободы слова, собраний, справедливого

правосудия и т.д.). Придумано множество способов реализации

подобной политики – от предоставления политического убежища и

финансировании оппозиции через сеть неправительственных

организаций, вплоть до введения санкций и прямого военного

вторжения в целях свержения автократического режима. И так как

описанное поведение западных держав и противостояние ему со

стороны целого ряда азиатских, африканских и латиноамериканских

стран, в сущности, составляют квинтэссенцию современной мировой

политики, то вполне естественно будет попытаться понять его скрытые

причины.

Однажды американский политолог Майкл Дойл решил выяснить,

насколько часто демократические страны воюют друг с другом. И, с

удивлением, обнаружил: за последние сто лет либеральные

демократии не воевали между собою ни разу. Впоследствии

выявленная им закономерность легла в основу так называемой «теории

демократического мира», которой ныне придерживается подавляющее

большинство западных политиков. Вот, что, в частности, весьма

откровенно недавно заявил американский президент Джордж Буш-

младший: “Причиной, по которой я так сильно ратую за демократию,

является то, что демократии не вступают в войну друг с другом. Я верю

в то, что наш путь на Ближнем и Среднем Востоке – это

распространение демократии”. И надо сказать, слова не расходятся с

делом: только за последнее десятилетие при той или иной степени

поддержки (от молчаливого одобрения действий оппозиции по

свержению режима до прямой военной интервенции), были свергнуты

многолетние диктаторы и автократы в Ираке, Египте, Тунисе, Йемене и

Ливии, пошатнулись позиции авторитарных правителей Сирии и

России.

Помимо стремления к безопасности, политику Запада по