Текст книги "Порт-Артур — Токио (СИ)"

Автор книги: Александр Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– О. Попросить, конечно, Вы можете. Но, к сожалению, ответ на этот вопрос уже не в моей компетенции. Хотя не сомневайтесь, просьбу Вашу я обязательно передам контр-адмиралу Рудневу. Полагаю, что на своем уровне он вправе принять решение. Честь имею!

Глава 4
Присядем на дорожку

Порт-Артур. В море у Чемульпо. 15-17-е декабря 1904-го года

15-го декабря из Порт-Артура вышли два отряда крейсеров русского флота. Первыми в ночную темень следом за тральным караваном выскользнули вспомогательные крейсера «Рион», «Днепр» и «Лена», а в рассветном тумане за ними следом убежала «летучая четверка» под флагом Грамматчикова. Выход кораблей не остался незамеченным как агентурной разведкой противника, так и дозорными миноносцами, к счастью для которых с кораблей второго крейсерского отряда их, похоже, не углядели.

На самом же деле командиры шеститысячников имели инструкцию до выполнения первой части плана похода, в бой, по возможности, ни с кем не вступать, хотя грохнуть пару ненавистных «ночных крыс» руки чесались у всех. Но, что поделаешь, ведь на корме всех трех крейсеров типа «Богатырь», прикрытые только тентом от посторонних глаз, ждали своего часа по сорок гальваноударных мин. Их якоря были оборудованы колесными тележками для удобства постановки с рельсовых направляющих на ходу корабля. И любой малокалиберный снаряд с японского миноносца мог наделать таких дел…

Отправка Макаровым в море семи крейсеров, обладающих максимальной дальностью плавания, не сулила ничего хорошего японскому судоходству. Именно поэтому купцам второй раз за всю войну было официально предложено задержаться в портах до особого распоряжения. Адмирал Того отметил про себя, что этот ход Макарова он предугадал, и не зря недавно сформированный конвой в Чемульпо повел Камимура со своими пятью кораблями. Все девять транспортов были забиты «под завязку» снарядами, патронами, провиантом, зимней формой и инженерным имуществом. Кроме того на судах удалось разместить два пехотных полка со средствами усиления. На один из транспортов, 5-тысячетонный «Кавакура-Мару», перегрузили сорок пулеметов, доставленных из САСШ на пароходе «Президент», пришедшем в Иокогаму десять дней назад. Туда же поместились и два воздухоплавательных парка, которые так остро требовались генералу Ноги.

В Хиросиме тем временем грузился еще один конвой, который Камимуре предстоит провести следом. На его судах размесятся три полка пехоты, полевая артиллерия, боеприпасы и зимнее обмундирование. Откладывать выход каравана так же недопустимо, армия срочно нуждалась в этих грузах. Контрнаступление Великого князя Михаила и его гвардейцев мало было просто остановить. Нужно сделать перешеек непроходимым рубежом для царской гвардии, дабы войска маршала Оямы могли продвигаться в Маньчжурии, не опасаясь удара в спину. Сейчас именно от успеха запланированного им упреждающего удара по войскам Гриппенберга зависит, сможет ли Япония достойно выйти из этой войны. Армия должна реабилитироваться, и флот обязан помочь ей в этом, удержав в своих руках коммуникации между метрополией и Кореей.

* * *

Вице-адмирал Камимура не видел поводов сомневаться в том, что он, если что, сумеет эффективно прикрыть конвой от русских крейсеров: вспомогательные просто не рискнут приблизиться, а если сунется 23-х узловая четверка, что ж, ему такой разворот событий будет только в радость. Особенно если попадется «Богатырь» со Стемманом. После Окинавы он ненавидел его чуть ли не больше чем «Варяга». Конечно, если бы пришла телеграмма еще и о выходе Рейценштейна, возник бы повод для серьезного размышления. А если бы снялись с якорей Руднев или Макаров, пришлось бы немедленно отходить домой или на Пусан: тыла в лице броненосцев Того у Камимуры сегодня не было.

Первая эскадра занималась текущими ремонтами и школила влившуюся в экипажи молодежь: ряд ценных специалистов, офицеров и старшин, пришлось отправить в Аргентину для укомплектования новых кораблей. Ох, скорее, скорее бы уж, подошли эти подкрепления из Латинской Америки. Ведь среди них и эльсвикская «Эсмеральда», теперь «Суво» – мощный броненосный крейсер, несущий 2 восьмидюймовых и 16 шестидюймовых орудий, способный догнать и уничтожить любой русский бронепалубник. А для того, чтобы окончательно снять проблему пяти русских быстроходных крейсеров первого ранга, в дополнение к «Кассаги» и его систершипу, закуплены так же чилийские «Бланко Энкалада», «Чакабуко» и аргентинский «Буэнос-Айрес», теперь «Тоне», «Тикума» и «Такасаго» соответственно.

Конечно, эльсвикские крейсера – это прекрасно… Однако, положа руку на сердце, для борьбы с большими русскими крейсерами сам японский адмирал все-таки предпочел бы видеть под своим командованием побольше кораблей совсем иного типа.

При всем уважении выбора концепции японского броненосного крейсера руководством морского министерства и флота, в его, Хикондзе Камимуры, понимании именно британский его тип, особенно корабли серии «Гуд Хоуп», представлялись идеальной боевой машиной. Имея два мощных башенных орудия в оконечностях, многочисленную среднюю артиллерию и 24 узла хода, эти океанские красавцы могли запросто уйти от сильнейшего противника, и без проблем уничтожить любого слабейшего.

Конечно, они были больше чем на треть крупнее «Ивате» и почти в два раза дороже, но фирма Армстронга доказала, что и в семь с небольшим тысяч тонн можно вписать их «экономичный» аналог, чем, собственно, и была вторая чилийская «Эсмеральда». Первая, как известно уже давно служит в японском флоте под именем «Идзуми».

Вообще говоря, ситуация после прорыва в Артур русской балтийской эскадры и Владивостокских крейсеров, осложнилась чрезвычайно. Ведь явись они под Чемульпо или Пусан всем флотом, мы просто не смогли бы оборонять эти порты, – вспоминал штабные расчеты Камимура, – Но, во-первых, стоит им залезть на рейд, и у нас появится возможность результативной атаки с использованием миноносцев. Во-вторых, ремонтная база там отсутствует, так что Макаров на это вряд ли решится. Но главное, что свободных армейских сил для десанта и удержания этих портов у них пока тоже нет. Или, что вернее, точно не будет, если в целости и сохранности дойдут оба запланированных конвоя. Болтаться в море у входа и жечь уголь, подвергая себя перспективе ночных неприятностей? Это тоже вряд ли…

Остается только проверенный опытом путь, по которому шли и мы, блокируя Порт-Артур, – набеги миноносцев, брандеры и мины. И при всем при этом грузы в Артур все-таки приходили. Учитывая важность корейского порта, командующий уже перебросил туда два отряда номерных миноносцев и мелкосидящие канонерки. Чтобы отбиться от немногочисленных русских истребителей и этого должно хватить, а уж засечь, где они вывалили мины, а потом организовать траление тем более. От серьезного же противника они уйдут на мелководье, за острова. Конечно, у русских есть еще три крейсера типа «Новик»…

Но вот парадокс, ни русских эсминцев, ни «Амура», ни «Новиков» пока что у Чемульпо не было замечено, не подходили и крупные корабли. Даже вспомогательные крейсера пока все торчат у Артура и Дальнего.

И это после того, как они действительно красиво переиграли нас, приведя без боя в крепость свою балтийскую эскадру и армейский конвой. Возможно, что именно скорость этого перехода и спутала карты штабу Соединенного флота. К сожалению, его офицеры сразу не поверили информации англичан о том, что Чухнин идет, догружая уголь с особо оборудованных пароходов прямо на ходу, и может появиться на театре боевых действий не в январе, как мы просчитывали, а парой месяцев раньше.

Именно к февралю, в расчете на худший вариант, то есть прорыв Чухнина, должны будут прибыть наши подкрепления – закупленные в Англии и Южной Америке корабли. И хотя англичане через посредничество турок отдали нам вместо двух строящихся мощных броненосцев пару своих «стандартных» «Лондонов», главным было то, что они успевали прийти вовремя. Должны были успеть. Теперь же флоту предстоит пару-тройку месяцев продержаться в условиях вражеского превосходства.

К счастью, русские пока не торопятся с попытками его реализовать. Может быть, они ожидают, что Микадо запросит мира, если они пока стали сильнее на море? Не об этом ли хвастливо заявил в своем интервью американскому журналисту принц Кирилл? О, это было бы прекрасно! Соединенному флоту сейчас так важно выиграть время. Ведь броненосцы «Кашима» и «Катори», броненосные крейсера «Сойя», «Ивами», «Танго», «Ики» и бронепалубный «Такасаго», названный так в честь героически погибшего у Цугару крейсера каперанга Исибаси, уже два дня как покинули Санта-Крус.

Спасибо англичанам! Кажется, что союзники теперь готовы оказывать нам не только дипломатическую, финансовую и техническую поддержку. Британские корабли в Тихом океане получил приказ отконвоировать нашу новую эскадру до Йокосуки, а в случае попытки русских помешать этому, действовать всеми доступными способами. По имеющимся данным броненосные крейсера «Кинг Альфред», «Левиафан», «Гуд Хоуп», «Дрейк» и бронепалубный гинант «Пауэрфулл» встретят наших после прохождения ими мыса Горн. В связи с этим генштабисты даже предлагали такое нападение русских инсценировать, или даже слить им информацию о перегоне. Что только не придумаешь, чтобы заставить Британию выступить на нашей стороне! Однако штаб Соединенного флота отмел все эти идеи. Нам сейчас нужно просто потянуть время, а не провоцировать противника.

У островов Хуан Гильермос к этим кораблям присоединятся «Хидзен», «Суво», «Тоне» и «Тикума». Затем им предстоит переход вдоль американского побережья на Гавайи, а уж оттуда северным маршрутом в Японию. Впереди почти пятнадцать тысяч миль пути. Но если это время использовать с умом, то машинные команды вполне освоят механизмы своих кораблей, а остальные моряки разберутся со своими заведованиями. Сейчас на каждом корабле будет около трехсот-четырехсот человек, это с учетом ожидающих в Аргентине. Так что костяк экипажей к моменту прихода в Японию будет вполне сплаван, а возможно, если ускоренная учебная программа в Этадзиме позволит, то часть экипажей мы доукомплектуем еще в океане. Пусть, пусть русские спят в Порт-Артуре подольше…

* * *

Как это часто бывает, когда думаешь или говоришь о чем-то, чего очень сильно хочешь, происходит прямо противоположное. Хикондзе Камимура сглазил. Русский флот пришел в движение. И движение это не предвещало японцам ничего хорошего.

Когда поступила информация о выходе русских крейсеров, караван проделал уже почти три четверти пути от Кагосимы до Чемульпо. До причалов оставалось около 120-и миль. Немного поразмышляв, Камимура решил, что подойти к порту лучше всего завтра часов в 11 утра – хватит светлого времени и на ввод транспортов, и на то, чтобы отогнать русские крейсера, если кто-то из них вздумает ловить транспорты на входе в гавань. Поэтому он приказал флажным сигналом своим подопечным держать ход в 7 узлов, «Ивате» и «Идзумо» расположил слева от колонны купцов, «Токиву» и «Якумо» справа, а сам на флагманском «Фусо» возглавил процессию. Так, пожалуй, надежнее, мало ли что…

Предчувствия его не обманули. За два часа до подхода к створам чемульпинских фарватеров, Камимура практически одновременно получил два известия. Первое телеграфом – охрана рейда доносила о набеге русских бронепалубных крейсеров и утоплении ими одного дежурного миноносца. Второе известие принес ему слух – вдалеке, впереди по курсу, была слышна частая орудийная пальба. Глаза же, к сожалению, пока ничего подсказать не могли. Утренняя туманная дымка, хоть и неплотная, и лежащая полосами, но видимость ограничивала до двух-двух с половиной миль. По прошествии нескольких минут канонада впереди прекратилась.

Перестроив свои корабли клином с «Фусо» во главе, Камимура приказал командирам быть готовыми к открытию огня и поднять стеньговые флаги. Транспорты, стараясь держать подобие строя двух колонн, как стадо овец на заклание плелись за броненосным клином. Все, кто только мог на кораблях и судах нервно вглядывались в туманную дымку впереди, но ничего не происходило. Пять, десять, пятнадцать минут… Туман постепенно редел, лениво приподнимаясь… Напряжение уже зашкаливало за предел нормального восприятия окружающего, вот-вот должна была наступить развязка.

Нервы были взвинчены у всех. Не был исключением и сам адмирал. Камимура оперся на поручень мостика, сжав его так, что заболели пальцы. Если сейчас корабли русских вывалятся из тумана под его пушки, есть прекрасный шанс одного-двух расстрелять в упор, если серьезно повредить первыми же выстрелами главного калибра. А для его «Фусо», то и среднего. Но если выбросить первые залпы в воду, все может кончиться очень и очень плохо. Он прекрасно осознавал, что при видимости менее тридцати пяти кабельтов у быстроходного бронепалубника есть шанс подскочить на минный выстрел даже к броненосцу. Пусть это и будет почти гарантированным самоубийством, но такой размен сделает честь и вечную славу любому крейсерскому командиру на него решившемуся. А тут в тумане бродит не один такой крейсер, и не один такой командир, а скорее всего вся четверка…

Но начать отход… Перед заведомо слабейшим врагом, да еще подставить вверенный ему конвой? На такое Камимура пойти не мог. И в этот момент на концевом транспорте истошно взвыла сирена.

В юго-западной части горизонта туманное молоко приподнялось достаточно высоко, чтобы из него проявились два трехтрубных силуэта, идущих расходящимся с японцами курсом и уже подходящих слева к кильватерным следам японских кораблей…

Забухали пристрелочные выстрелы с «Ивате». «Идзумо» без команды флагмана резко ускорился выходя систершипу под нос. Это делалось, конечно, для того, чтобы так же вступить в бой, ибо пока «Ивате» перекрывал ему директрису своим корпусом. Здесь их догнал сигнал Камимуры: «„Ивате“ и „Идзумо“ преследовать. Контакт с транспортами не терять». Набирая ход, броненосные крейсера синхронно начали ложиться на курс догона.

В сторону русских кораблей полетели и снаряды «Якумо», сбросившего скорость, убирая таким образом с визиров своих прицелов концевого купца, у борта которого вдруг взбухли два всплеска воды от русских снарядов, по целику направленнх в «Якумо», но давших существенный недолет.

Третий снаряд пристрелочного полузалпа «Олега», а это именно он шел в кильватер «Богатырю», вломился в кормовой трюм «Цуруга-Мару», где взорвался и поджег тюки с шинелями и ящики с армейской зимней обувью. Это случилось в тот самый момент, когда первый десятидюймовый снаряд «Якумо» вздыбил огромный фонтан воды метрах в ста от форштевня «Богатыря». Так начался второй бой у Чемульпо. Или «Русская рулетка в тумане», как, с легкого словца Кроуна, в нашем флоте неофициально зовется это сражение за конвой между четырьмя нашими бронепалубниками и таким же количеством броненосных корейсеров у японцев. Но с одним существенным добавлением у последних в виде быстроходного броненосца…

Прекрасное описание этого боестолкновения, сведшегося к нескольким попыткам русских крейсеров прорваться к транспортам с кормовых курсовых углов японского походного ордера, дано в книге адмирала Моласа «Русско-японская война: дневник начальника штаба ТОФ». В ходе этих не слишком настойчивых наскоков с нашей стороны, Камимура смог довольно успешно силами своих пяти броненосных кораблей оборонять караван, полным ходом, не соблюдая строя, устремившийся ко входу в спасительную гавань. Спасительную до того момента, как первые три транспорта, а затем и еще два, подорвались на русских минах, выставленных за три часа до этого тремя крейсерами Грамматчикова перед самым входом на Чемульпинский фарватер.

Русские командиры определенно сочли этот результат удовлетворительным. Поэтому в два часа пополудни силуэты их кораблей окончательно растаяли на горизонте, оставив Хикондзе Камимуру перед печальной необходимостью заняться спасением тех и того, что еще можно было спасти с трех затонувших пароходов, одного почти на половину выгоревшего и двух полузатопленных, кое-как приткнувшихся к отмели у острова Идольми. Причем между его кораблями и этими несчастными располагалось минное поле…

* * *

Очередной военный день Тихоокеанского флота и крепости Порт-Артур подошел к концу на удивление мирно. Японцы третьи сутки не тревожили флот и базу своими минными силами. В салоне стоящего в противоминном коробе «Громобоя» было тепло и уютно, чуть слышно журчала вода в трубках обогревателей, тикали большие круглые часы на переборке над входом, показывая десять минут за полночь. Корабль погружался в дремоту, заступившая вахта, старалась не тревожить сна товарищей.

Руднев, умастившись в кресле за большим письменным столом, мысленно перебирал итоги многодневной выматывающей работы. Флот после завершения массы ремонтных работ, после утомительных, ежедневных учений и набивших оскомину выходов на огневую поддержку армии, начал, наконец, активные действия.

Вчера в море ушли Грамматчиков и Засухин. Первому поручено для начала заминировать подходы к Чемульпо и провести демонстрацию у Пусана, а второму встретить в архипелаге Люхэндао немецкие транспорты со снарядами и минами, перегрузить этот опасный груз в трюмы «Риона» и «Лены», после чего, присоединив в Шанхае трампы с углем и провизией, по телеграмме комфлота выйти в Артур. В ближнем охранении конвоя пойдет прибежавший к тому времени от Кореи «летучий» отряд Грамматчикова.

Вчера штаб Макарова ввел ограничения на увольнения на берег для линейных эскадр. Значит, близится и наш час. И хотя командующий пока никак не отреагировал на его, Руднева, предложения, относительно идеи использовать этот конвой в качестве приманки для Того, Петрович понимал, что выход линейных сил навстречу транспортам и крейсерам эскорта, состоится при любом раскладе.

Завтра он сможет со спокойной совестью доложить комфлоту, что вторая броненосная эскадра к походу и бою готова. Пришлось помучиться с «Пересветом», долго не ладилась отрядная стрельба у Небогатовского отряда, да и маневрировали двумя отрядами поначалу «на троечку», но, сегодня, это уже позади, Николай Иванович с «пересветами» довольно лихо управляется.

Вполне окреп после приступа тропической лихорадки командир «Победы» Василий Максимович Зацаренный. Болезнь обострилась после его купания в холодной воде в утробе броненосца, когда он личным примером возглавил борьбу за спасение своего корабля, подорвавшегося у Тигровки. Повезло. Вадик как-то случайно еще «в той» жизни трепанул, что у него был курсовик именно по этой гадости. Подсказал телеграммой, что у китайцев давно есть порошки от изводящей каперанга дряни. Нашли, отпоили, и теперь он почти как огурчик. Слава Богу… И Макаров рад, оказывается, они дружны еще с Черного моря.

Вписался в компанию и командир «Осляби» Владимир Иосифович Бэр. Очень хорошо, что сделал правильные выводы из полунамека Руднева, который получил во Владивостоке. На броненосце теперь полный порядок в умах, и в «драконах» у команды командир не ходит. Это тем более отрадно, что по цензу и заслугам он без пяти минут от чина контр-адмирала…

Так. А это кого еще принесло? Я никого, собственно, заполночь не жду. Командиры разъехались два часа как, все мы обговорили, но… Чей-то катер пропыхтел же мимо? И при этом замедлялся… Ага, кто-то все-таки пожаловал. Вахтенный начальник сейчас Руденский. Да, Дмитрия Петровича голосок слышу и… Ну, да! Сам. Степан Осипович!

Буквально через несколько секунд за дверью раздались быстрые шаги, и когда Руднев отклиткнулся на несильный, но настойчивый стук своего вестового Чибисова, тот с характерным нижегородским оканьем протараторил:

– Ваше высокопревосходительство, Всеволод Федорович! Простите за беспокойство, но сам адмирал Макаров на борту, сюды жалуют…

– Спасибо, братец! Я сам уже понял, иду. Да, Тихон, голубчик! Чаю там приготовь нам с печеньем. И варенья, что мы с товарищами командирами с вечера не доели. Стыдно, но не готовились мы… – отозвался Руднев, быстро проходя в свою каюту, где висела на плечиках в шкафу форменная тужурка, а в изголовье кровати валялась… Нет, конечно же, чинно лежала его адмиральская фуражка.

– Всеволод Федорович, друг мой, где это Вы от меня прячетесь? – прозвучал в кают-компании знакомый доброжелательный басок…

– Здравия желаю, Степан Осипович, – приветствовал Руднев Макарова у двери в салон.

– Здравствуйте, здравствуйте, и без церемоний, ладно, Всеволод Федорович? Вы уж меня простите за незваное вторжение…

– Всегда милости прошу, но, что это Вы так вдруг? Простите ради Бога, разносолов на ночь глядя особых уже и нет, поели каперанги… Или, что? Опять плохи наши дела?

– Тьфу, типун на язык! Как будто я не могу к Вам просто в гости покалякать заглянуть, – с хитрецой улыбнулся Макаров, – Причем инкогнито. Мой флаг на «светлейшем» остался, а ваших офицеров я просил никакой суматохи не поднимать. Да, а Вы как чай-то пьете? По новомодному из нагревателей, или по-нашенски, из самовара?

– Из нагревателей, конечно…

– А почему же «конечно»? А ну-ка, заносите ЕГО!

Дверь кают-компании широко отворилась, и в нее вплыл громадный десятиведерный самовар, который с пыхтением несли два матроса в сопровождении лейтенантов Дукельского и Егорьева. На отполированном до блеска бронзовом боку технического чуда российской чайной церемонии блестела свежей гравировкой надпись: «Доблестному экипажу и кают-компании крейсера 1-го ранга „Громобой“ от экипажа и кают-компании эскадренного броненосца „Князь Потемкин-Таврический“».

– Это Вашему кораблику с намеком подарок, Всеволод Федорович, – рассмеялся Макаров, – Мои на «светлейшем» прознали про ваше «Громобоево» с «Варягом» побратимство. Вот и заставили меня везти презент, мне то уж Вы не откажете, так ведь? Традиции, тем более такие, во флоте нам ох как надобны.

– Здравия желаем, господа адмиралы!

– Здравствуйте, Николай Дмитриевич! Рад вас видеть, Илья Александрович! Эх, просил ведь, чтобы Дмитрий Петрович вас не будил, не беспокоил, – приветствовал Макаров вошедших командира крейсера Дабича и старшего офицера Виноградского, – но, вижу служба на крейсере налажена, если вас, невзирая на указание комфлота, с коек подняли. Я тут посекретничать с Всеволодом Федоровичем задумал, вы уж меня простите. Но раз разбудили нукеры «громобоево» начальство… Давайте-ка, все по чайку! Я ведь к самовару еще и плюшек наших «потемкинских» захватил. Прямо с камбуза, не остыли еще. С маком! И можно грамм по сто чего покрепче, за успех Грамматчикова.

– Уже есть сведения от Константина Александровича?

– Да, часа два назад шифротелеграмму через немцев передал, что он сейчас в Циндао бункеруется, и жестянкой занимается после боя с Камимурой…

– Что! Как с Камимурой!?

– У Чемульпо? В море? Все ли целы?

– Точно. У Чемульпо. Встретил его с конвоем сразу после того как свалил мины и утопил соглядатая в виде номерного миноносца, а потом и еще одного. Японцев было пятеро. Их адмирал шел на новом английском броненосце типа «Трайэмф». Из интересного – у «Якумо» вместо башни на корме под щитом пушечка дюймов так в 10–11, а «Адзумы» с ними опять не было. Повезло, конечно, что не прямо японцам под главный калибр из тумана вышел.

Ну, а потом прекрасно провел бой. На эффективную дистанцию не подходил, но задергал Камимуру изрядно. Под конец тот строем фронта за нашими погнался, и в это же время транспорта его вылезли на мины! Сколько подорвались, кто потоп, за дальностью не видели, так что пусть разведка доносит. У самого несколько попаданий в «Аскольд» и «Олегу» пару раз попало. Серьезных повреждений нет, слава Богу. Но шестерых матросов отпели. Так что, давайте помянем воинов российских, господа офицеры…

* * *

Глубоко за полночь два адмирала затворились в салоне «Громобоя». Макаров достал из кожаного портфеля несколько сложенных пополам листков бумаги, не спеша расправил, и, казалось, углубился в чтение того из них, где на полях виднелись многочисленные пометки, сделанные синим химическим карандашом. Руднев без труда узнал в этом документе свою докладную записку, поданную на имя командующего еще две недели назад. Записку, где были изложены его, т. е. Петровича мысли о том, как вызвать Того на бой и не дать ему уйти в случае угрозы поражения, как это он уже однажды сделал. Судя по всему, Макаров изучал его предложения по тактике борьбы с Соединенным флотом на современном этапе истории не просто тщательно. Обилие пометок на полях говорило само за себя.

– Итак, если не рискнем всем, значит, ничего и не выиграем… Так я Вас понимаю, Всеволод Федорович? – кресло скрипнуло, Макаров потянувшись вперед положил бумаги на стол. После этого командующий откинулся на спинку, скрестил руки на груди и, глубоко вздохнув, полуприкрыл глаза. При этом чем-то неуловимо напомнив Петровичу скульптуру медитирующего Будды. Было ясно, что он вновь, в который уже раз продумывает расклад будущей баталии, и все-таки не готов пока принять окончательное решение.

– Степан Осипович, полагаю, что Хейхатиро-Сан на любой, даже самый искусный блеф уже не поведется. Его установки понятны. Теперь он рискнет на генеральное сражение только при особых обстоятельствах. А именно, если будет видеть если не перевес, то хотя бы равенство в силах, плюс сильнейший стимул для боя именно здесь и сейчас. Проводка нашего конвоя с продовольствием, углем и боеприпасами – это стимул. Отсутствие первых двух наших броненосных отрядов – некоторый перевес в силах. У него и у нас будет по 7 броненосцев и 5 броненосных крейсеров. А пока мы его держим…

– Держите!? Всеволод Федорович! Без шести лучших броненосцев он вас с Григоровичем побьет! У Ивана Константиновича опыта эскадренных боев нет пока, маневрировать вам из-за разных скоростей предстоит отдельно… Раскатает в пух и прах по одному, если любая невязка случиться, и мы с Чухниным к вам не поспеем. У него пять первоклассных линкоров да «Трайэмф» этот, окаянный, а к моменту боя, глядишь и второй в строй введут, хотя тот-то уже, Вашими стараниями, послабже будет… А у вас из 7-ми – три «пересвета», да «великий» «Сысой»!

Того, это не Камимура, хотя и тот тоже адмирал грамотный и справный. Но поверьте моему опыту, если бы у Кадзимы на мостике «Идзумо» стоял Того, так просто вы бы не отделались! Уж я то это на своей шкуре понял… Как только у вас «Рюрик» вывалился, наплевал бы он на ваш «ослябский» поход, и двинулся бы старика добивать… Вы к нему, что и требовалось… Сцепиться, пару крейсеров Вам стреножить, через три часа Дева подойдет, и… Слава Богу, что Камимура – не Того. Хейхатиро-Сан, как Вы этого супостата называете, от главной цели – уничтожения противостоящей морской силы – ни за что бы не отказался.

Вот Рейн Ваш, кстати, если все хорошо пойдет, может вырасти и повыше его… И меня, то есть нас с Вами… Правильно Вы его приметили. И вовремя. Таких офицеров растить надо, как алмазы гранить потихоньку. Тот же Эссен наш – диво, как хорош! Да, характерец… А Ушаков, Де Рюйтер, Сюффрен или сэр Горацио агнцами были, что ли? Так?

Я вот, между делом, подумываю, что бы Рейн сегодня поутру вытворял, окажись на месте Грамматчикова? Нет, конечно, Константин Александрович прав был абсолютно, план операции под срыв подводить было нельзя. Но жаль, что нас там на мостике не было, ведь на месте всегда виднее…

Так вот: в том планчике, что Вы представили, все будут решать часы, может статься, что минуты, а между нами изначально, на старте, около двухсот миль, а то и поболее. Та еще задачка у нас получается. Григорий Павлович, кстати, ситуацию видит несколько иначе. Взгляните-ка на его записку… Он там все просто по полочкам разложил. Вот, почитайте, – Макаров протянул Рудневу плотно исписанный аккуратным почерком Чухнина листок.

«Первое: создать нашу маневренную базу на островах Эллиота. Второе: ликвидировать маневренные базы и порты снабжения армии противника в Корее, затем блокировать ее побережье, тем самым оставив японскую армию на материке без снабжения. Если СФ сделает попытку помешать нашей атаке на Пусан – дать генеральное сражение, в котором разбить противника. Если Того не осмелится нас атаковать, тогда – Третье: всем флотом встретить и гарантированно привести в крепость конвой со снабжением и снарядами. Четвертое: к моменту прихода японских подкреплений довести выучку флота до максимально достижимого уровня, отработав и применение минных сил в дневном эскадренном бою, невзирая на перспективу серьезных потерь в истребителях. Пятое: в связи с изоляцией японской армии на материке, их флот, получив подкрепления, сам будет вынужден немедленно искать боя при соотношении 11 ЭБР (возможно 13) и 6 БрКр у нас против 8 ЭБР и 12 БрКр у них. Пользуясь нашей лучшей выучкой и преимуществом в наиболее живучих судах – броненосцах, разбить противника в генеральном бою, в первую очередь выбив его наименее устойчивые в боевом отношении корабли – броненосные крейсера…»

Что скажете, Всеволод Федорович?

– Вице-адмирал Чухнин как всегда скурпулезен и академичен. И свою уверенность в том, что мы при должной подготовке непременно разобьем даже превосходящего нас числом противника, он высказывал неоднократно. Несомненно, что предложенный им вариант вполне может привести к желательному для нас результату. Кстати, насколько я понимаю, Иессен, Молас, Витгефт и Александр Михайлович поддерживают именно такой план…

Да, успех, скорее всего, будет. Того деваться некуда, его заставят сражаться как только подкрепления будут здесь. И мы его побьем. Весной. Самое позднее в начале лета. К этому времени еще Куропаткин, как Вы помните, гарантировал сбор милионной армии и выигрыш сухопутной компании. Но есть одно «но», даже два…

– Какие?

– Внутриполитическая ситуация в России сейчас весьма нестабильна. Вы сами это знаете. И, несмотря на ужесточение цензуры и законодательства, социалисты всех мастей агитации своей не прекратили, и кому за это им платить – тоже есть. Не дай Бог их антивоенные и подстрекательские лозунги приведут к чему-то серьезному. Не до войны в Зимнем будет, и джокер уйдет японцам. Это первое.

А второе – давая время англичанам и американцам осознать, каким крахом может закончиться для их выкормышей эта авантюра, мы сами себя приближаем к повторению Берлинского конгресса. Или даже прямого военного вмешательства как в Крымскую. Время, в моем понимании, жестко работает против нас. С каждым днем их вложения в Японию растут, а ведь долги-то должен отдавать дееспособный заемщик, а не разгромленный и обобранный вчистую калека… Так что наша задача, как и Гриппенберга, – заканчивать с этим как можно скорее. Как Вы считаете, Степан Осипович?