Текст книги "Объект Х"

Автор книги: Александр Чебышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 24. Раскаявшийся агент Рыбаков рассказывает...

-Папаша, не подскажешь, как позвонить по внутреннему Рыбакову Евгению?

Вахтер с трудом разлепил осоловевшие глаза. Перед ним в проходной стоял молодой мужик в модном пиджаке и слегка потертых джинсах. В руке у мужика был полиэтиленовый пакет с эмблемой "Мальборо", но внутри пакета были явно не сигареты, поскольку его очертания были закругленными.

–Тебе кого? – переспросил вахтер, придавая себе важный вид. Одновременно он разглядел, что в пакете находится бутылка иностранного производства.

–Мне бы Рыбакова Евгения. Позвонить. Или увидеть. Я проездом в Нижнем, а телефон забыл.

–Рыбакова? – в задумчивости переспросил вахтер, – Евгения Ивановича?

–Евгения... Ивановича, – кивнул Деревянко, параллельно с мелькнувшей мыслью, – "А может он и не Иванович?"

–Евгения Ивановича застать трудно, он все на верфях пропадает: дел много. Так что если с ним заранее не условишься, то-о-о..., – вахтер запнулся, увидев, что Деревянко наполовину вытащил из пакета бутылку водки с бородатой физиономией на этикетке, – А вообще, мил человек, вот тебе его телефончик, позвони, может он и в кибинете, кто его знает...

–Вот и я думаю, что в кибинете, – кивнул Деревянко и сунул вахтеру пакет с водкой "Распутин". Тот, оглядевшись, быстрым движением сунул её куда-то вниз.

Иван набрал по местному телефону четыре цифры и сквозь треск атмосферных помех услышал, что куда-то попал, поскольку гудки были, и, причем очень длинные. Через пять или шесть звонков мужской голос довольно грубо рявкнул в трубку:

–Рыбаков слушает!

–Евгений Иванович? – с милыми интонациями спросил Деревянко.

–Да, да, – все еще раздраженно подтвердил голос на другом конце линии, – Кто говорит?

–Вас беспокоит некто Деревянко Иван. Мы с вами в одной школе учились. Давно. У вас тогда все еще шнурки развязывались. И ширинка часто незастегнута была. Припоминаете?

–Какая ширинка, едри твою..., – голос говорившего вдруг осекся и послышалось частое дыхание, – Ваня, ты?

–Я Женя, я. Мы ж с тобой договорились увидеться, вот я и приехал. Поговорить надо...

–Понятно, – голос Рыбакова почему-то заметно увял, – Только позволь сначала повидаться с семьей. Надо же кое-какие распоряжения сделать...

–А потом нельзя? Время мало..., – ответил Иван, лихорадочно соображая, зачем это вдруг Женьке потребовалось срочно увидеться с семьей.

–Потом?... Но потом же я уже не смогу..., – растеряно проговорил Рыбаков.

–Почему? Боишься нажраться что ли в усмерть? – Деревянко захохотал, – Ладно, брось. Много пить не будем. Давай, выходи. Через сколько тебя ждать?

Рыбаков минуту подумал, потом суровым голосом сказал:

–Жди на проходной..., нет, лучше в скверике у проходной. Через полчаса буду.

Скверик напротив проходной был весьма милым местом и Иван, покуривая, размышлял о том, что ему несказанно повезло найти Джима с первого захода. "Все-таки это таинственная страна", – вертелось у него в голове.

Женя Рыбаков появился точно через полчаса и целеустремленной походкой двинулся к Ивану.

"Постарел...", – отметил тот, – "И располнел".

Рыбаков сел на лавочку и несколько минут пристально смотрел на Деревянко, который дружелюбно ему улыбался.

–Пароль, между прочим, звучит так: "Вы не скажете, где поблизости мастерская, где можно вставить шнурки и починить молнию у брюк? Отзыв: "Нет, не знаю, но за углом продавали хорошую косметику", – Рыбаков нервно закурил сигарету, потом добавил, – Ты где меня кончать то будешь? Здесь, или на реке?

–Кончать? – изумленно переспросил Иван, – Зачем? Я к тебе в гости приехал и сразу кончать? Так не полагается. Пойдем, для начала хоть пивка попьем. Где у тебя здесь поблизости?

–Да тут, недалеко есть пивная. И водку продают. Так ты меня кончать пока не будешь?

–Нет, я буду начинать, – на полном серьезе ответил Деревянко, внутренне крайне озадаченный таким поворотом событий. "Видно какие-то трения с руководством", – сделал предварительный вывод он.

В пивной, где они присели за угловой столик, было немного народу и, поэтому, в заведении царила относительно свежая атмосфера с весьма невысокой шумовой нагрузкой. Единственным раздражающим моментом был какой-то мужик неопределенного возраста с неопределенным набором слов, периодически вырывающимся у него изо рта. Судя по тому, что перед ним стояла всего одна кружка пива, и то недопитая, тот принял где-то на подходе. Наконец из служебного помещения вышел здоровенный мужик в синем, замызганном халате, подошел к нарушителю тишины и легонько стукнул того по затылку.

Мужичонка неопределенного возраста издал какой-то горловой звук и погрузился в раздумья. Теперь в пивной стоял нормальный рабочий шум.

–Ну, как поживаешь, Женя, – наконец спросил Деревянко, – отпивая пиво средней свежести, – Почему такой хмурый?

–Да ничего так, – вяло ответил Рыбаков, – Работаю технологом, женился, двое детей. Слушай, давай водки возьмем, а?

Неожиданный поворот в разговоре слегка озадачил Ивана, но он уже привык к тому, что без водки ничего не обходится. Более того, он начал замечать за собой признаки того, что часто, без видимой причины, сам готов был бы выпить. Это его тревожило, но Деревянко понимал, что иначе в этой стране было не выжить.

Иван подошел к стойке и заказал два раза по сто пятьдесят – он знал, что это обычная доза, которую называют "разгонная".

–Что с тобой случилось, Джим? – вполголоса продолжил Иван, после того, как они молча выпили, – Ты всегда был такой веселый. Помнишь, какие вечеринки мы закатывали!? А Мери помнишь? Вот герла была! Всю ночь без устали могла скакать! Правда, здесь тоже попадаются...

–Слушай, Джон, если ты не послан меня убрать, то я тебе все расскажу по дружбе. Только честно скажи, как раньше между нами было...

–Честное пионерское, тьфу, I swear!*

–А как ты меня нашел?

–Как, как!? Вспомнил, что перед распределением ты мне говорил про Горький, про верфи, ну вот и заехал. Я проездом.

–Ладно..., – Рыбаков слегка задумался и в задумчивости проглотил кружку пива, – Слушай, я уже около года шлю в Центр всякую херню. Дезу, то есть. Поэтому я и подумал, что тебя послали санитаром.

* I swear! – честное комсомольское!

–Тебя перевербовали!? – похолодел внутри Деревянко.

–Да никто меня не перевербовывал! – махнул сигаретой Рыбаков, – Прикрышка надежная, документы отличные. Понимаешь,

надоело мне все это до усрачки: чего-то выискивать, вынюхивать, документы тырить, разговоры подслушивать. Жена у меня красавица, дети хорошие – чего мне еще надо! С Россией мы, вроде, в дружбе, они хорошие ребята. Пьют только много..., – с этими словами Рыбаков допил вторую кружку.

–Пойди возьми еще..., – протянул он деньги Ивану, – И водки возьми, пожалуйста.

Деревянко вернулся с четырьмя кружками пива и бутылкой водки. Рыбаков утвердительно кивнул в ответ.

–Понимаешь, мне нравится эта работа, – продолжил он, – своими руками создаешь пароходы, на которых будут плавать люди, грузы и другие славные дела! А разведывать больше ничего не хочу, да и нечего здесь разведывать. Сахаров уехал, оборонка заглохла. Они теперь сковороды делают. Ну и пусть делают! – Рыбаков махнул рукой и налил себе полстакана:

–Ладно, Вань, давай за дружбу!

Деревянко молча проглотил водку и закурил.

Ситуация складывалась явно нештатная, как любил говаривать Билл – начальник центра подготовки. Агент Джим попал под влияние вражеской пропаганды и переродился в честного советского (российского) труженика с высокими моральными принципами. Такие ситуации они, в принципе, проходили и единственной рекомендацией в таком случае было физическое устранение агента.

Деревянко этого делать категорически не хотел и не позволил бы кому-нибудь другому, в случае чего. Однако, деньги были нужны независимо от личных симпатий и это было неприятно.

–Ну а ты то как живешь? – внезапно спросил Рыбаков. Лицо его раскраснелось и оно стало как-то добрее, – Ты все пашешь на Си-Ай-Эй? Где, если не секрет? Ты, вроде, где-то в Сибири работал?

Деревянко вдруг понял, каким способом лучше добыть деньги.

–Слушай, Джим! – зловеще зашептал он, – Я тоже отрываюсь от наших. Надоело все! Хочу создать нормальную советскую семью, нарожать детишек. Быть, так сказать, в первых рядах строителей светлого будущего! Слинял я оттуда, когти рву в глубинку. Но у меня проблемы есть, поможешь?

–Говори! – со слезами на глазах проговорил Рыбаков, – Я тебя так понимаю! Ведь это так прекрасно трудиться на созидание будущего общества, где не будет места зависти, корысти, обману, воровству...

–Ну, ладно, ладно, – перебил его Деревянко, – Короче, бабки мне нужны. В дороге поиздержался, так что выручай! У тебя оперативный фонд еще остался?

Рыбаков на минуту замялся, потом кивнул:

–Немного осталось. Понимаешь, я здесь в детский дом пожертвовал...

–Сколько осталось!

–Тысяч восемь-десять есть, я думаю. Подойдет?

Деревянко внутренне возликовал, но сдержал себя в руках, для чего медленно выпил кружку пива:

–Ладно, я тебе еще оставлю на всякий случай тысячи три-четыре. Мне, вообще, тысяч шесть нужно. О'кей?

–Нет вопросов, Вань, – сочувственно проговорил Рыбаков, – Человек человеку друг, товарищ, брат...

–Во-во! – поддакнул Деревянко, – Давай за дружбу!

Когда Саша увидел вваливающегося в номер Деревянко, он сразу понял, что его встреча была удачной.

–Устин Акимыч! И где это ты так нализался? – с улыбкой спросил он.

Деревянко молча прижал палец к губам, издал шипящий звук, и, не раздеваясь, рухнул на постель. При этом у него из кармана брюк вылетела сотенная долларовая купюра. Саша подождал, пока Деревянко не начал храпеть, потом подобрал сто долларов и осторожно ощупал карманы пиджака, в котором был Иван. Во внутреннем кармане он обнаружил плотную пачку долларов, которую не стал трогать.

Саша сунул стодолларовую купюру в карман и тихо вышел из номера. Предстояло уточнить, с кем встречался ведомый. Понятно было, что за просто так несколько тысяч баксов не дают. Даже в Горьком.

ГЛАВА 25. Хотел «Волга».

Из номера 404, в котором должен был быть или Шарапов или Тараскин, доносились какие-то глухие неразборчивые возгласы, перемежающиеся хохотом, причем явно был слышен женский голос.

"Та-ак!" – с раздражением подумал Дубов, – "Развлекаются. Бардак устроили! Ну-у, погодите!". С этими мыслями он постучал в дверь.

Звуки немедленно стихли, затем Дубов услышал из-за двери тихий щелчок ("Затвор передернул", – подумал Дубов) и голос Тараскина:

–Кто?

–Бифштекс с яйцом не заказывали? – с тихой яростью спросил Дубов.

Дверь медленно открылась и в неё выглянула растерянная физиономия Тараскина:

–Мы ж договорились по телефону...

–Некогда, Тараскин! – решительно проговорил Саша, отстраняя того в сторону, – Ситуация обостряется. Пистолет-то разряди, а то пальнешь еще!

В номере помимо Тараскина и Шарапова находилась еще одна миловидная особа женского пола в модных джинсах и легкой кофточке, через которую просматривалось почти все остальное. На журнальном столике стояла откупоренная бутылка шампанского, бутылка какого-то иностранного напитка красного цвета и несколько бутылок отечественного пива.

–А это, Маша, наш командир, товарищ Дубов Александр – очень милый человек. Знакомьтесь! – проговорил Шарапов, широко улыбаясь.

Желание закатить взбучку подчиненным у Дубова как-то пропало, и он машинально протянул руку Маше:

–Дубов, Александр. Капитан уголовного розыска.

–Да ладно тебе, Саш. Кончай Ваньку валять! Это ж наша! Местная! – засмеялся Шарапов.

–Очень приятно, – протянула в свою очередь руку девушка, – старший лейтенант Маша Синичкина, сотрудник органов госбезопасности.

–Да-а, вот это сюрприз! – засмеялся Саша, – А я то думал...

–Что думали, капитан? – со строгим взглядом спросила Маша.

–Э-э, думал, что такие девушки бывают только в американских фильмах! Американцы просто не знают какие у нас девушки! Но еще узнают...

Маша зарделась от смущения и Саша понял, что он ей понравился. Он не мог не признаться себе, что и эта красивая девушка из ГБ тоже понравилась ему сразу и глубоко. Он почувствовал, что со временем это может перерасти в большое и светлое чувство, достойное людей, беззаветно преданных идеалам демократии или коммунизма, в зависимости от текущего момента.

Взглянув еще раз на прозрачную кофточку Маши, он почувствовал в ней большую целеустремленность и решительность, что всегда было отличительной особенностью советских женщин. "Да, такая коня остановит и в горящую избу войдет. Ну, машину– то точно тормознет...", – подумалось Саше.

Немного смущало присутствие бутылок на журнальном столике, но Саша понял, что так надо было для конспирации или для знакомства, а может быть и для того и другого

–Что ж, Маша, очень приятно было с вами познакомиться. Надеюсь, мои орлы вам не докучали. А то у нас с этим делом строго...

–Ну что вы, Саша. Очень милые ребята. Я как раз собиралась рассказать о передвижениях объекта слежения...

–Под псевдонимом "Деревянный", – вставил Тараскин.

–Объект взял такси у гостиницы и направился к судоверфям, нигде не останавливаясь, – начала Маша деловым голосом, прикурив для убедительности сигарету, – Вошел в проходную и пробыл там 8 минут, при этом позвонил по внутреннему телефону. Мы не успели выяснить принадлежность номера, но, как оказалось, это было лишнее – через тридцать минут из проходной вышел технолог верфей Рыбаков Евгений Иванович и подсел к ожидающему его на скамейке в скверике "Деревянному"...

–Сразу подсел? – с деланной суровостью переспросил Дубов.

–В том-то и дело: сразу, как вышел, так и сел. Поговорили они минут пять, а потом пошли в пивную на улице Коминтерна, где и провели около трех часов. Наш сотрудник под видом завсегдатая пытался подслушать разговор, но кроме отрывочных фраз ничего понять не смог.

–А что за отрывочные фразы? – поинтересовался Дубов.

–Та-ак, сейчас..., – Синичкина полистала блокнот, – Вот: " Сахаров уехал, оборонка заглохла. Они теперь сковороды делают. Ну и пусть делают", "Понимаешь, мне нравится эта работа – своими руками создаешь пароходы", " Ведь это так прекрасно трудиться на созидание будущего общества, где не будет места зависти, обману, воровству".

–Слушай, а этот Рыбаков не того? – Шарапов покрутил у головы пальцами.

–А наш объект сказал что-нибудь интересное, Маша? – с мягкой интонацией спросил Дубов, невзначай касаясь её плеча.

–Объект говорил очень тихо, но одну фразу удалось зафиксировать почти дословно: " Я тоже отрываюсь от наших. Надоело все! Хочу создать нормальную советскую семью, нарожать детишек."

В комнате повисла задумчивая пауза и клубы сигаретного дыма. Никто из присутствующих не мог предложить более или менее правдоподобное объяснение весьма странному поведению объектов слежения.

–Да-а-а..., – наконец проговорил Дубов, понимая, что как старший по званию, он обязан дать какую-то версию, – Логика построения событий предполагает её развитие в алогической системе с проецированием в интегральную область наиболее вероятностных отношений..., – с этими словами Саша с задумчивым видом налил себе пива.

Шарапов и Тараскин в немом изумлении смотрели на своего старшего, а в Машиных глазах застыло выражение почти детского восхищения.

–Ладно, коллеги, – снисходительным голосом продолжил Дубов, – Так, или иначе, у нас есть бесспорный факт: объект получил от Рыбакова сумму в несколько тысяч американских долларов, точную сумму пока не знаю. Рыбаков и "Деревянный" раньше знали друг друга, иначе бы объект не получил деньги и они вместе не напились бы до поросячьего визга. Это надлежит проверить. Вы поможете нам, Маша? – с этими словами Саша опять прошелся рукой по её плечу.

Маша, скромно опустив глаза, но внутренне вся дрожа, сказала:

–Конечно, Александр, все проверю и лично вам сообщу.

Слово "лично" было сказано очень лично и их взгляды встретились. Саша понял, что доклад Маши будет очень волнующим.

–Ну ладно, ребята, – вставил слово Тараскин, – Давайте, действительно, выпьем за знакомство, а? Шампанское нагревается!

–Ладно, наливай! – махнул рукой Дубов, – За сотрудничество и полное взаимопонимание! – при этом он бросил взгляд на Машу.

Та смотрела на него с полным пониманием.

Деревянко проснулся среди ночи с чувством смутного страха, усиленного бешеной жаждой и полным непониманием того, как он очутился в гостинице.

Последним светлым моментом в череде событий, связанных со встречей с Джимом Рыбаковым, были несколько тысяч долларов, которые Джим вытащил дома из собрания сочинений Ленина, а также когда они после этого пошли гулять по городу и Деревянко дал по морде какому-то прохожему, попросившему закурить.

После этого была полная темнота, впрочем, один момент, когда Деревянко пытался затащить в такси какую-то девицу и кричал "Хотел Волга! хотел Волга!", он вспомнил и тут же его прошиб пот при воспоминании о шести тысячах долларов, которые он положил в карман пиджака.

Деревянко зажег свет над кроватью и начал искать пиджак. Голова тупо ныла и не давала никаких ценных указаний по процессу.

"Надо полечиться...", – решил Иван и тут увидел на журнальном столике свою заветную бутылку виски "Хандред Сиграмс", но она была пустой. Он взглянул на беспечно храпящего на другой кровати Дубова и понял, что его опередили.

"Вот сволочь!" – с тихой ненавистью подумал Иван, – "Хоть бы сто грамм оставил! Пристрелю гада!". Тут он вспомнил, что пистолета с глушителем у него уже нет и одновременно увидел на тумбочке возле телевизора бутылку с какой-то темной жидкостью.

"Солнцедар. Портвейн", – прочитал Деревянко. Название "Солнцедар" ему ничего не говорило, но название "портвейн" напоминало об экзотических островах Антигуа и Ямайки, при этом в обязательном сочетании с полуобнаженными красотками с шоколадной кожей.

Странная пластмассовая пробка его не остановила – он с рычанием сорвал её зубами и, звеня об стакан, налил себе грамм 120. В воздухе запахло ароматом плодоовощной базы.

Сделав большой глоток, Иван застыл от ранее неизведанного ощущения гидравлического удара изнутри, сопровождающегося дрожью по всему телу, потом внезапно заработала голова. Деревянко вдруг понял, что пиджак, который он искал, надет на нем и лихорадочно зашарил во внутреннем кармане. Деньги были на месте и почти все. Недоставало каких-то ста пятидесяти долларов.

"Таксисту, наверное, дал...", – подумал он и перевел дух. Иван медленно снял пиджак, затем брюки, рубашку и налил себе еще этой странной красной жидкости.

После повторного приема он несколько минут тупо смотрел на спящего Дубова, потом хитро улыбнулся и тихо сказал:

–Не фига! Врешь, не возьмешь!

После этого он тихо собрал с кровати подушку, одеяло и матрац, затащил все это в ванну и заперся изнутри.

–Я в весеннем лесу, пил из горла "Хирсу" – пробормотал Иван какие-то удивительно знакомые слова и тихо вырубился.

Он сам не замечал, как могучий русский язык постепенно полностью овладевал его умом.

ГЛАВА 26. Контора по озеленению.

Кошмар, который преследовал Деревянко всю ночь, постепенно оформился в большую бочку пива, по которой кто-то бил деревянной колотушкой, чтобы выбить пробку.

Иван застонал и открыл глаза. С потолка светила лампа. Он лежал в ванне, подложив под голову, помимо подушки, еще половой коврик. Голову он зачем-то обмотал туалетной бумагой.

–Эй, Иван! Ангидрид твою по голове! Ты что, утонул что ли!? Открывай, ё. ...ю ..ть! – услышал Деревянко голос из-за двери, сопровождаемый интенсивным стуком.

Постанывая, Иван выбрался из ванны и открыл защелку.

Дверь открылась и в проеме возник Саша с сигаретой в зубах. Осмотрев творение Деревянко, он ухмыльнулся:

–Ну и нажрался же ты вчера! Хорошо воду не включил. Славно бы поплавал... Ты чего сюда забрался то? Боялся, что я тебя трахну, что ли? Так я не голубой, честное офицерское.

–Ладно, хватит издеваться, – буркнул Иван и выполз в спальную комнату. Свет, проникающий сквозь окно почему-то сильно раздражал, и он задернул шторы.

–Головка бо-бо? – участливо спросил Саша, – Это знакомо. Птичья болезнь.

–Почему птичья? – туповато переспросил Иван. В его голове раздавались шумы, похожие на эфирные помехи при настройке радиоприемника.

–Потому что перепел, – доходчиво пояснил Саша, – Похмеляться то будешь? Только осторожненько, а то опять заторчишь. Тебе чего, "Солнцедара" или водки?

–Какой водки, откуда? – через силу спросил Иван.

–Ну, у нас пять литров её, вон в бутылке!

–Это для экспериментов, трогать нельзя! А то реакция не пойдет! Ладно, давай этого, "Солнцеудара".

–Ты что! – засмеялся Дубов, – Это не удар, это же напиток богов! А реакция у нас всегда идет..., нейтрализации.

–Ага, до сих пор звон в ушах и облака в башке бегают..., божий дар..., – пробурчал Иван, но поднесенный Сашей стакан, заполненный наполовину, все же выпил. Через пять минут его физиономия расплылась в блаженной улыбке идиота и Дубов понял, что можно действовать.

–Вань, надо приступать к операции "лекарства". Время идет. Я вчера уже один институт обнюхал, но он мне не понравился: там рядом нет ни одной пивнухи. Сегодня, думаю, приступить ко второму институту – НИИГЛАВХИММОР. Давай, выделяй средства для оперативной работы!

Деревянко поморщился: любое упоминание об его прямых обязанностях сейчас внушало ему острейшую неприязнь, разбавленную крайней разбитостью всего тела.

–Бери деньги, там, в костюме и давай, – расслабленно проговорил он, – Я сегодня никуда не выхожу, если только за пивом.

–Это..., а куда потом все барахло-то повезем, если все получится? Надо сразу с машиной договариваться. На себе не потащишь!

–Порядка ста километров. Строго на запад. Деревня Верхние Бугры. Домик у меня там. Родовое гнездо. Цыплята, куры..., овцы..., – с этими словами Деревянко тихо засопел.

"Готов", – с гордостью за Родину подумал Дубов. Действительно, никто еще, кроме доморощенных алкашей и приравненных к ним, не мог одолеть напитка под названием "Солнцедар" без видимых психических отклонений. Теперь, при помощи одного стакана этого чудодейственного напитка, Саша узнал, что конечный пункт назначения – деревня Верхние Бугры.

Дубов вытащил из пиджака Деревянко относительно небольшую сумму в долларах и рублях и спустился в фойе, откуда позвонил в номер 404. Телефон снял Тараскин.

–Люля-кебаб не заказывали? – тихо спросил Саша

–А-а-а..., люля не заказывали, а баб можно, – еще тише ответил Тараскин.

–Где Шарапов?

–Спит, товарищ капитан.

–Тараскин! Никаких званий! Просто Саша, просто Вася...

–Просто Мария..., – подсказал Тараскин

–Да, кстати. Мне нужно связаться с Машей. Как у вас со связью?

–Связь постоянная, – в словах Тараскина Дубову послышался скрытый смысл и он почему-то представил себе, как Маша обнимает Тараскина, или Тараскин обнимает Машу.

–Сейчас проверю, какая у вас связь, – буркнул Саша и быстрой походкой пошел к лифту.

На условный стук дверь номера 404 открылась практически мгновенно и Тараскин с улыбкой козырнул Дубову:

–Все в порядке, товарищ капитан. Личный состав отдыхает, дежурный – лейтенант Тараскин!

Дубов прошел вовнутрь и по-хозяйски осмотрел номер: следов неуставной деятельности видно не было, если не считать спящего Шарапова.

–А чего Шарапов спит? – поинтересовался Дубов.

–А он это..., оперативную связь ночью осуществлял...

–Это с кем это? – недобро ухмыльнулся Саша.

–С одной оперативницей..., – крякнул Тараскин, – Работает очень оперативно...

Дубов увидел на журнальном столике тюбик с губной помадой и понимающе кивнул:

–Понятно, коллекция от "Макс-фактор". Ладно, давай связь с Машей.

Тараскин вынул из внутреннего кармана пиджака портативный телефон и нажал на кнопку. Раздался писк, затем женский голос произнес:

–Седьмой на связи!

–Товарищ седьмой, здравствуйте. Говорит Дубов, то есть Иванов. Подтвердите прием.

–Здравствуйте Александр. Рада вас слышать.

–Необходимо информировать контактное лицо по программе "химприбор". Я сегодня буду с ним связываться, передам перечень оборудования и реактивов. Пусть подготовят сопроводительную записку по эксплуатации. Как поняли?

–Вас поняла. Прием.

–Вечером необходимо встретиться, обсудить детали...

–У вас? – голос Маши звучал немного взволнованно.

Дубов поглядел на Тараскина и Шарапова и кивнул:

–Да..., мои ребята должны ознакомится с личным делом контактного лица из речного объекта, вы меня понимаете...

–Да, да, конечно, я закажу на них пропуска... на пять часов. Надеюсь, они знают, куда ехать?

–Конечно. Итак, в пять я жду вас в четыреста четвертом... Конец связи.... "Вернее, начало", – подумал Дубов.

–Куда нам ехать? – с унылым видом спросил Тараскин, – К пяти, правильно?

–В управление..., местное. Изучите досье на Рыбакова. Потом можно попить пива.

–До какого часу?

–Ну-у, часов до восьми-девяти. Ключ от номера передадите мне... э-э-э, Тараскин, как передадите ключ?

–Может через дежурную по этажу? – изображая тяжелый мыслительный процесс, предположил тот.

–Расшифровываться нельзя! – сурово изрек Дубов, – Передачу ключа осуществите по варианту Б-2.

Он закурил сигарету и вышел на балкон. Панорама расстилавшегося перед ним города настраивала на сдержанность и деловитость. Дубов ощущал огромный груз ответственности, висящий на нем, и еще раз подумал о том, как лучше провести встречу с Машей. В оперативных целях, разумеется.

–Ты все понял насчет ключа? – мимоходом бросил он Тараскину, проходя мимо него к выходу.

–Ага..., – Тараскин судорожно сглотнул и молча проводил взглядом Дубова, выходящего из номера. Как только закрылась дверь, он бросился к Шарапову и начал его трясти. Минут через пять тот открыл глаза и уставился на Тараскина, потом отмахнулся от него:

–Ты чего, о...л, что ли? Чего надо?

–Ты знаешь, как передавать ключ по варианту Б-2?

–Чего, чего? Напился, что ли? Сейчас я тебе Бэ-один устрою, но больно! – с этими словами Шарапов накинул на себя одеяло и отвернулся к стенке.

Тараскин закурил сигарету и достал из потайного кармана дорожный справочник оперативного работника КГБ. Одновременно он достал из холодильника бутылку пива.

НИИГЛАВХИММОР был типичным унылым строением времен освоения целины и покорения космоса: серые невзрачные стены с какими-то тусклыми больничными окнами с решетками по периметру первого и второго этажей, местами облупленная штукатурка и покосившиеся водосточные трубы.

Территория института, судя по окружающему его забору из бетонных плит, была весьма внушительной и можно было только догадываться, что на ней еще расположено и нужно ли это вообще для деятельности института.

Дубов решительным шагом вошел в проходную и небрежно кивнул вахтеру:

–Мне Змеева Николая. По срочному делу.

–Ишь ты какой! – поднялся со стула вахтер – неопределенных лет мужик относительной выбритости в синей форме, – А ты кто будешь? Документ есть?

–Есть документ, – ответил Дубов, – И даже документ...

С этими словами он достал свое липовое удостоверение военнослужащего и сунул его мужику.

–Иванов, стало быть, – прочитал тот, – Александр Иваныч?

–Да, да, Иванов, – раздраженно ответил Саша, – Александр.

–К Змееву, стало быть? – опять спросил вахтер.

–К Змееву! К Змей Горынычу! – почти закричал Дубов, – Как ему позвонить!?

Вахтер минуты две добросовестно усваивал вопрос, потом взял замызганную тетрадь и начал её листать.

–Та-ак, Змеева, стало быть, та-ак, значит Змеева, – приговаривал он, аморфно перемещая грязный палец по странице.

Саша испытывал жуткое желание испробовать на этом враге народа свой коронный удар правой под подбородок и инстинктивно ощупывал то место под мышкой, где у него обычно была кобура с пистолетом.

–Змеев, Николай Васильевич, телефон 3-62, – наконец объявил вахтер, сделав над собой очевидное усилие.

–Точно 3-62? – переспросил Дубов, – Может 2-87?

Вахтер долго смотрел на него непонимающим взглядом, потом снова уткнулся в тетрадь. Саша понял, что это еще минимум на полчаса и, подойдя к висевшему на стене черному телефону времен Отечественной войны (1812 года), набрал 3-62. После тягостной паузы раздался щелчок, от которого можно было лишиться слуха, и послышались тягучие плачущие гудки. Потом раздался еще более громкий щелчок и хриплый голос произнес:

–Лаборатория!

–Э-э-э, мне бы Змеева..., – спросил Саша.

–А кто его спрашивает?

–Иванов...

–Минутку! – произнес голос и трубку с грохотом на что-то уронили. Потом Саша различил, как кто-то кричал на другом конце провода "Эй, змей! Тебя Лешка Иванов спрашивает!"

"Почему Лешка?" – мелькнуло в голове у Дубова и в это время трубка опять загрохотала и веселый голос рявкнул:

–Здорово, Лёха! Скильки лет! Где пропадал!? А я только сегодня собирался сотворить у себя маленький бордельерчик!

–Николай Васильевич, вы ошиблись. Это не тот Иванов. Это Иванов, который должен вам кое-что передать, а вы потом должны будете кое-что передать мне. Вы меня поняли? – проникновенным голосом сообщил Саша.

–Не понял..., – растерянно отреагировал Змеев, – Вы от кого, собственно?

–Я от Маши..., из конторы, – вкрадчиво произнес Дубов.

–Из конторы...? А номер заказа не подскажете?

–Заказ государственный! – повысил голос Саша, – По спецсписку! Вы меня понимаете?

"Господи, у них все такие тупые?", – мелькнуло в голове.

–Ничего не понимаю, – задумчиво проговорил Змеев, – Ладно, сейчас спущусь, разберемся. Вы в проходной?

–Да, в проходной...

–Хорошо, ждите..., – послышался оглушительный щелчок.

Саша повесил трубку и закурил. У него складывалось впечатление, что или он сходит с ума, или все вокруг уже сошли.

–У Змеева внутренний 3-62! – вдруг крикнул ему вахтер, оторвавшись от тетрадки.

"Они", – облегченно подумал Саша, имея в виду, кто же все-таки не в своей тарелке.

В проходную вышел довольно молодой парень в относительно белом халате с сигаретой в руке и решительно подошел к Дубову:

–Вы Иванов?

–Да, – кивнул Саша, – От Маши из конторы. Спецзаказ по химии.

С этими словами он протянул Змееву список необходимых приборов и реактивов. Тот взял его и бегло начал просматривать. Несколько раз Змеев хмыкнул, пару раз покачал головой, раз семь свистнул. После всей этой сложной процедуры он протянул список Дубову:

–Ну и аппетиты тут у вас... Таких препаратов... Хоть спецзаказ, хоть спецприказ.... Так от какой вы, говорите, конторы?

Саша понял, что разговор заходит в тупик.

–По озеленению, – тихо сказал он и протянул Змееву стодолларовую купюру. Тот спокойно сунул её в карман и опять взял список. Посмотрев его ещё раз он, как бы в раздумье, сказал:

–Ну, если тут озеленить еще на пару тысяч, то пейзаж будет смотреться...

Саша повторно испытал трепетное чувство вытащить пистолет и опять с горечью убедился, что его у него нет.

–Саженцы будут, – коротко сказал он, – Позвоните мне вот по этому телефону и сообщите о сроке готовности. Товар нужен с накладными на вывоз и автотранспортом.