Текст книги "Вдали от солнца (СИ)"

Автор книги: Александр Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Поговорим после, – прервал его Хилдебранд. – У нас будет для этого время.

Времени действительно оказалось предостаточно. Путь к месту проведения турнира занял целых три дня. Большую его часть Ладвиг провёл, сидя на крупе лошади Эйлерта и не имел возможности задавать вопросы своему господину. Обычно молчаливый оруженосец неохотно отвечал на расспросы, и паж решил дождаться, пока они прибудут на место. В этот раз Хилдебранд взял с собой много больше вещей, включая походный шатёр, пластинчатые доспехи и большущее копьё. Для перевозки всего этого снаряжения понадобилась ещё одна лошадь, которую нагрузили так, что передвигаться она могла только шагом.

Ладвиг никак не мог ожидать, что конечной точкой маршрута окажется луг посреди густого леса, вдали от населённых пунктов. По меркам турнира, устроенного графом Дедриком, здесь было совсем тесно. Прикинув, где должны размещаться трибуны для зрителей и ложа для почётных гостей, Ладвиг засомневался, хватит ли места под ристалище.

– Хватит, – успокоил его Хилдебранд. – Трибуны не понадобятся, и ложа здесь никому не нужна. Зрителей бывает немного, поэтому место для них найдётся.

– Почему я не вижу ни одного герольда?

– Это не совсем обычный турнир. Среди участников не принято называть свои имена и демонстрировать гербы. Предвидя твой следующий вопрос, скажу, что применение боевого оружия в турнирных целях одинаково противозаконно и в Западном и в Восточном герцогствах. Здесь собрались те, кто с почтением относится к былым традициям рыцарства, и всеми силами их сохраняет. К сожалению, власти этого стремления не одобряют. Теперь понятно, почему нет герольдов?

– Да, мой господин. Но кто-то же должен вызывать рыцарей на поединок и следить, чтобы не нарушались правила.

– За исполнением правил обычно следят зрители. Это в их интересах. Публика сюда приезжает небедная, поэтому размер ставок на исход каждого боя весьма приличный. Участники турнира разделены на два лагеря. Жребий решает, какому из них достанется право первому выбрать вид поединка. Это может быть конное или пешее противоборство. После объявления их решения, другая сторона выставляет своего рыцаря, и тогда начинается схватка.

– А какую награду получают участники?

– Никакую, – усмехнулся Хилдебранд. – Победить хотя бы в одном поединке, всегда почётно. Нет ничего почётнее, чем одобрительный взгляд человека, который понимает, каким трудом тебе досталась эта победа.

– Вы же говорили, мой господин, что имён на турнире не называют.

– Все бойцы хорошо знают друг друга. У нас образовалась своего рода гильдия. Завоевать уважение среди таких людей – дорогого стоит.

– Теперь мне понятно, почему мы заехали в глухомань. Чем дальше от посторонних глаз, тем лучше.

– Не хочу, чтобы ты подумал, будто я одобряю любую противозаконную деятельность. Но запрет на упражнения с боевым оружием вне военизированных подразделений – это, прежде всего оскорбление тех, кто чтит боевые традиции своих отцов и дедов. Закон придумали и утвердили безответственные люди, не имеющие предков, деяниями которых можно было гордиться. Но пока закон действует, нам приходится скрываться. Помимо этой лесной поляны, в Западных землях есть ещё два места, где организуются подобные состязания. Одно из них расположено на границе с Восточным герцогством, во владениях барона Хедвига, единственного сеньора, который открыто нам симпатизирует. Другое место называется Замок-на-Озере и находится оно неподалёку от Энгельбрука. Там бывает много зрителей из столицы. Они очень влиятельные люди и только благодаря этому мы можем собираться на турнир под боком у герцога Кэссиана.

– Хотел бы я побывать в Энгельбруке, – мечтательно произнёс паж. – Увидеть Мост Ангелов и Ратушную площадь.

– Побываешь, – пообещал Хилдебранд. – Серьёзную починку доспехов и оружия я доверяю только столичным мастерам. Довольно разговоров. Турнир начнётся завтра. Мне пора готовиться к состязанию.

Можно было ожидать, что рыцарь станет упражняться с мечом, но его дальнейшие действия не могли не вызвать удивления. Хилдебранд достал из ларца миниатюрный алтарь и до полуночи молился в полном одиночестве.

Состязание рыцарей оказалось скоротечным, не в пример недавно завершившемуся турниру в честь бракосочетания виконта Герарда. Сравнивая между собой оба мероприятия, Ладвиг не мог отделаться от ощущения, что было бы неплохо их объединить. Устроенный графом Дедриком турнир выглядел, в первую очередь, праздником и для его участников, и для многочисленных зрителей. Те, кто хотел себя показать – смогли беспрепятственно это сделать, те, кто пришёл посмотреть на других – получили незабываемое зрелище.

Сражавшиеся боевым оружием рыцари проявляли мастерство, которое и не снилось людям, чьи доспехи украшала позолота, и парадные мечи никогда не затачивались. Состязание рыцарей и их оруженосцев напоминало серьёзную мужскую работу, где излишние эмоции и бесполезные украшательства никого не интересовали. Поединки нельзя было назвать зрелищными, но они предназначались для истинных знатоков боевых искусств, которые понимали происходящее на арене, как никто другой. Ладвиг не мог причислить себя к этой категории людей, ведь, он только начинал постигать науку владения мечом. Для юного пажа многое оставалось непонятным, выходящим за рамки его познаний, но не ставшим от этого менее интересным.

Хилдебранд провёл красивый поединок с не уступавшим ему в мастерстве соперником и победил после серии эффектных ударов. Второй бой с его участием затянулся настолько, что, в конце концов, была объявлена ничья. Эйлерт также участвовал в двух боях, которые в обоих случаях завершились досрочно. В победном для себя поединке оруженосец снёс противнику забрало шлема, а в следующем бою пропустил мощный рубящий удар от соперника. В результате чего сильно пострадал кольчужный доспех Эйлерта, и за это он был признан проигравшим. Оруженосец попытался апеллировать к зрителям, доказывая, что поединок следует продолжить, но успеха не имел. Тем не менее, рыцарь остался доволен Эйлертом и назвал его выступление достойным.

– Как тебе турнир, Ладвиг? – Спросил у пажа Хилдебранд. – Теперь ты понял, почему я считаю настоящими только такие состязания?

– Да, мой господин. Никаких постановочных боёв. Всё решает навык владения мечом. Почти все бойцы равны, но кому-то из них везёт немного больше, чем другим.

– Дело не в навыке, и везение здесь тоже ни при чём. Среди участников нет слабых бойцов. Всё решает сила духа, которую нельзя обрести без смиренного обращения к Великим Богам. Даже опытный боец легко может проиграть, если возомнит себя непревзойдённым мастером, переставшим нуждаться в поддержке Высших Сил. Желание победить только отвлекает рыцаря от истинной цели, которая состоит в том, чтобы явить другим людям волю Богов. Только они определяют, кто достоин победы.

Ладвига разбудил чей-то шёпот. За дверями камеры негромко переговаривались какие-то люди. Несколько раз сержант слышал своё имя, но сути разговора уловить не смог. В ушах до сих пор звенело после того, как голова встретилась с увесистым кулаком одного из подосланных Тилло негодяев. Каждое мгновение Ладвиг ожидал, что демон возобновит попытки вторгнуться в его сознание. Становиться тряпичной куклой во власти сатанинской твари сержант не собирался, поэтому начал готовиться к новому сражению.

Он не имел представления, знакомо ли было понятие "усталость" демону, едва образовавшаяся между ними связь оказалась слишком неустойчивой. Временами Ладвиг чувствовал настроение своего будущего напарника, который рассматривал сложившуюся ситуацию как собственное поражение. Видимо, он рассчитывал быстро подавить волю человека, и управлять им по своей прихоти, но столкнулся с непредвиденными трудностями. К тому же человек получил повреждения после драки с себе подобными и едва мог шевелиться.

Постепенно Ладвиг понял, что единственным желанием демона было вырваться на волю. Он не испытывал никакой ненависти к людям, лишившим его свободы, воспринимая всё происходящее, как нечто, совершенно обыденное. Неудачная попытка подчинить человека привела демона к тупиковой ситуации – он не знал, что ему делать дальше. Сомнение в своих силах способно подкосить любого, и сатанинская тварь исключением из правил не являлась. Ладвиг чувствовал, как напарника охватывает вполне человеческая тоска по несбывшейся мечте о свободе. К этому стремился не только демон, сержант тоже был бы не прочь навсегда покинуть Замок-на-Озере и никогда больше сюда не возвращаться. Ему даже стало жаль демона, не способного к планированию своих действий на несколько шагов вперёд.

"Попытка прорыва через охраняемый периметр, что называется, в лоб, привела бы к гарантированному самоубийству. – Снисходительно подумал сержант. – Здесь нужно действовать тоньше, хитрее, предварительно усыпив бдительность персонала замка. В таком случае, шансы на успех значительно возрастают".

Подобные мысли не предназначались для демона, Ладвиг считал, что напарник не сможет это понять, и немало удивился, ощутив интерес с его стороны. Сержант догадался, что словесная форма выражения мыслей непривычна для нечеловеческого сознания и повторил всё, о чём думал, используя только зрительные образы. Ладвиг попытался объяснить напарнику, что охрана слишком сильна, и для успешного побега требуется другой подход. Он хотел сделать свой рассказ максимально простым, но сказалось отсутствие опыта передачи мысленных сообщений.

Получилось хуже, чем рассчитывал сержант, объяснение вышло немного путаным и не слишком доходчивым. Тем не менее, демон принял к сведению всё, что сообщил человек, но никак не мог уяснить понятие "осторожность". Он прекрасно осознавал, что атака на превосходящие численностью силы противника гибельна, но относился к этому совершенно спокойно. Смыслом его существования была битва, исход которой не представлял особого интереса, гораздо сильнее демона угнетало вынужденное бездействие.

Убеждения напарника не понравились Ладвигу, и он потратил много времени на то, чтобы подыскать образы, с помощью которых можно объяснить понятие "осторожность". Вспомнив всё, что слышал о демонах, сержант решил использовать факт нелюбви сатанинских тварей к солнечному свету. Причём сделать это нужно было аккуратно, чтобы не вызвать неприятия со стороны напарника. Демон долго осмысливал информацию, с трудом проводя параллели между живыми существами и стихийной силой, бороться с которой не представлялось возможным.

Ладвигу пришлось рассказать ему, что людям свойственно ценить свою жизнь и не разменивать её на чужую при любой стычке с противником. Втолковать это напарнику было сложнее всего, поскольку на его личной шкале ценностей никакой разметки не предполагалось. Он вообще не умел проводить сравнение между различными ситуациями, предпочитая не задумываться о возможных вариантах. Общаясь с человеком, демон впервые получил такую возможность, и это сразу же отразилось на его мыслительных способностях. Ладвиг начал легче понимать напарника, который постепенно научился формулировать мысль в виде конкретного вопроса. Для этого всё ещё требовалась передать несколько последовательных зрительных образов, но на их осмысление и подготовку ответа теперь уходило меньше времени.

Сознания человека и демона соприкоснулись теснее, и между ним возникла взаимопроникающая связь, которая иногда встречается у хороших друзей, способных понимать друг друга с полуслова. С этого момента между напарниками установился настоящий мысленный диалог, где тщательно подобранные зрительные образы заменяли собой отдельные слова и целые фразы.

В тот день Ладвиг не покидал свою камеру. Кто-то из надзирателей принёс обед и большой кувшин с водой, после чего, ни говоря, ни слова вышел. Пытаясь встать с кровати, сержант не смог сдержать стон. Напарник забеспокоился и предложил свою помощь. Выглядело это как мысленная картинка, где один человек бережно поддерживает другого и не даёт ему упасть. Ладвиг согласился, и в то же мгновение мучительная боль стала стихать.

* * *

"Странно, – подумал егермайстер, – мне показалось, или я действительно это слышал?".

Он сделал пару шагов вперёд, и рядом с ним снова раздалось лёгкое постукивание о деревянную стенку ящика. Манфред протянул руку, пробуя наощупь определить, какие цифры, выжжены на поверхности ящика. Пальцы обнаружили единицу, а рядом с ней четвёрку.

"Не может быть! Это же то самый демон, которого я прочил в напарники Ладвигу! Кого же тогда они перевезли в замок?".

Егермайстер почти бегом покинул зверинец и первым делом отправился на поиски Дугальда. Должность смотрителя зверинца появилась с самых первых дней существования проекта "Напарник", но долгое время это место оставалось вакантным. Никто из назначенных в зверинец людей не выдерживал там больше трёх-четырёх суток. Проводить весь день рядом с демонами и сохранять при этом ясность рассудка удавалось далеко не каждому. Бывало, что за одну декаду сменялось по три смотрителя, и это невзирая на весьма приличное жалование. Пришлось организовать при зверинце пост охраны, чтобы там постоянно находился кто-то из дежурных унтер-офицеров. Надо ли говорить о том, как они любили такие дежурства.

Когда Манфред узнал, что Дугальда в Озёрный замок направил сам граф Фридхелм, он вздохнул с облегчением. Граф умел находить нужных людей, которым не страшно было поручить то, чего не могли сделать или отказывались выполнять другие. При первом знакомстве, егермайстер с интересом разглядывал Дугальда, оказавшегося мрачным неразговорчивым типом, по самые глаза заросшим густой чёрной бородой. Он без раздумий согласился исполнять обязанности смотрителя и даже изъявил желание поселиться в той же самой башне, этажом выше своих подопечных. Манфред заметил, что находиться рядом с демонами сутки напролёт необязательно, и был просто обескуражен, когда услышал ответ.

– Мне бы подальше от людей, – сказал Дугальд. – Я привык всегда быть один. А демоны – не помеха.

– Вам приходилось когда-нибудь с ними сталкиваться? – Спросил егермайстер.

– Несколько раз видел живых, чаще мёртвых. Ничего интересного.

Манфред не стал спрашивать, где это происходило. Учитывая, что протекцию новому смотрителю оказал граф Фридхелм, можно было догадаться, что речь шла о герцогском дворце. Со своими обязанностями Дугальд справлялся превосходно, и всё шло замечательно, если бы не одна его причуда. В своём стремлении к одиночеству, он не знал никакой меры и, порой доходил до крайней степени. Выражалось это в том, что Дугальд запирался на верхнем этаже башни и не показывался никому на глаза в течение нескольких дней. Выманить его оттуда удавалось только с помощью письменного приказа егермайстера.

Спотыкаясь на плохо освещённой лестнице, Манфред поднялся наверх и постучал в дверь жилища Дугальда. Он не рассчитывал, что смотритель сразу же откроет, поэтому кулаков жалеть не стал.

– Дугальд, открывай! Есть срочное дело! Открывай, немедленно! Дугальд!

За то время, пока егермайстер колотил в дверь, в башню заглянули, как минимум три человека, привлечённые стуком и криками руководителя проекта "Напарник". Смотритель зверинца отозвался только после того, как к нему стали взывать сразу несколько голосов. Дверь приотворилась ровно настолько, чтобы сквозь щель между ней и косяком можно было просунуть ладонь.

– Сейчас не до новых писем, Дугальд, – начиная терять терпение, сказал Манфред. – Ты отправил в замок не того демона.

– Неправда. – Еле слышно произнёс смотритель. – Всё сделано согласно вашему приказу.

– Тогда заканчивай свои дурацкие игры и покажи мой приказ!

За дверью послышалась какая-то возня, потом сквозь щель показался листок бумаги. Егермайстер попросил, чтобы принесли факел, развернул сложенный пополам лист и первое, на что обратил внимание, была клякса, посаженная на том самом месте, где до этого стояла цифра "один". Справедливости ради, следовало отметить, что помарок в документе оказалось несколько, а если быть предельно точным, то целых шесть. Егермайстер составлял приказ второпях, поэтому не особенно следил за красотой почерка и не потрудился присыпать песком текст, чтобы чернила быстрее высохли.

По этой причине образовались пять помарок, но ни одна из них не повлияла на содержание приказа. Чего нельзя было сказать о кляксе, с лёгкостью превратившей "четырнадцать" в "четыре". Манфред внимательно посмотрел на другую, относительно линии сгиба, часть документа, и не увидел там даже слабого отпечатка той кляксы. Это говорило о том, что приказ довольно долго держали в развёрнутом виде, и клякса успела окончательно высохнуть.

– Найди Адольфа и пришли его сюда. – Не глядя, ткнув пальцем в одного из охранников, сказал егермайстер, после чего обратился к смотрителю зверинца: – Приказ принесли в распечатанном виде?

– Нет. Всё, как обычно. В конверте. – Так и не распахнув дверь, ответил Дугальд.

– Под каким номером записан демон, которого доставили в замок?

– Под четвёртым. Я думал, что его вы не будете больше использовать в проекте "Напарник".

– Почему... – начал было говорить Манфред, а потом вспомнил, почему он не встречал лист с номером "четыре", когда пересматривал досье на демонов. Этот, помеченный красными чернилами лист, егермайстер сразу же отложил в сторону и больше к нему не прикасался.

– Кто принёс конверт? – Хриплым голосом спросил Манфред. – Как он выглядел?

– Я не заметил.

– Ах, да, кого я об этом спрашиваю... Конверт сохранился?

Спустя непродолжительное время Дугальд нашёл смятый конверт, но определить, что его аккуратно вскрывали, а потом снова запечатывали, было уже невозможно.

– Что случилось, мастер? – Задал вопрос подошедший Адольф.

– Случилось. – Манфред приказал охранникам разойтись по своим постам, а затем вполголоса спросил у помощника: – Кому ты сегодня отдавал конверт с приказом?

– Кому-то из наших. – Пожал плечами Адольф. – Сейчас и не вспомню...

Увидев, как изменилось лицо егермайстера, он закашлялся и уточнил:

– У надзирателей как раз смена закончилась. Трое их было. Одного я послал с приказом к Дугальду.

– В лицо его сможешь узнать?

– Смогу. – Не совсем уверенно ответил помощник. – Пожалуй, смогу.

– Сейчас устроим для них общее построение. Нужно опознать человека, которому ты доверил конверт.

– У нас проблемы?

– Ещё какие, Адольф. Есть подозрения, что кто-то осознанно внёс исправления в мой приказ. К сержанту Ладвигу попал совсем не тот демон, которого я выбрал. Я пока не знаю, к чему это всё приведёт, но боюсь, что наши проблемы только начинаются.

– Шпионы? – Прошептал помощник.

– Не уверен. Надеюсь, что нет. Поручим это дело Осмунду, пускай разбирается.

– А что с сержантом?

– Нет сведений. Надеюсь, он ещё в здравом уме и переживёт эту ночь. Организуй пару дополнительных постов охраны. Один неподалёку от его камеры, другой ярусом выше. Пускай полностью перекроют оба коридора и никого не пропускают. Предупреди своих людей, чтобы они не беспокоили ни демона, ни сержанта.

Получив сигнал о том, что на вверенном ему объекте могут действовать шпионы противника, Осмунд объявил общую тревогу, и вскоре Озёрный замок стал подобен крепости, готовящейся пережить осаду. Были усилены посты по периметру стен, наглухо запечатаны все ведущие наружу выходы. Все перемещения внутри замка осуществлялись только группами по два-три человека.

Егермайстер в сопровождении Адольфа и Осмунда подошёл к выстроившимся в одну шеренгу надзирателям.

– Луц! Я же приказал собрать всех, – обратился он к помощнику, отвечавшему за соблюдение правил внутреннего распорядка на территории Озёрного замка.

– Одного человека никак не можем найти. Пропал.

– Что значит, пропал? – Предчувствуя недоброе, спросил Манфред. – Как давно его видели?

– Я задал тот же вопрос нашим надзирателям. – Ответил Луц. – С тех пор, как приезжали инспекторы, его больше никто не встречал.

– Есть у меня подозрение, что ты никого не опознаешь, – негромко сказал Адольфу егермайстер.

– Так и есть. – Подтвердил помощник. – Человека, которому я отдал конверт, здесь нет.

– Выходит, Дугальд последний, кто с ним общался, – задумчиво проговорил Манфред. – После этого, у него было время, чтобы беспрепятственно улизнуть отсюда.

– Никто из надзирателей объект не покидал, – уверенно произнёс Осмунд. – Я затребовал учётные записи за весь сегодняшний день. Последними выехали из замка инспекторы финансового ведомства.

– Стены недостаточно высоки. При желании, можно спрыгнуть вниз, без всякого риска получить повреждение. – Скептически покачал головой Манфред.

– Позволю себе не согласиться с вашим мнением, господин егермайстер. – Сказал Осмунд. – Стена охраняется лучше, чем вам кажется. Я уверен, что исчезнувший надзиратель до сих пор находится в замке.

– На территории негде особо спрятаться. – Заметил Луц. – Найдём в два счёта.

– Из свободных людей организуй поисковую команду. – Приказал Манфред. – Я сам приму в этом участие.

– Мне попалась на глаза странная запись в книге посещений. – Сказал Осмунд, когда надзиратели отправились искать своего пропавшего товарища. – Сегодня снова приходила прачка, на это раз одна.

– Только их мне не хватало... – пробормотал занятый своими мыслями егермайстер, а потом до него дошёл смысл сказанного: – Почему я узнаю об этом только сейчас? Кто с ней разговаривал?

– Я пока не знаю. Судя по тому, что запись в книге посещений всего одна, эта прачка до сих пор находится на нашем объекте. Из замка она не выходила.

– Одни люди исчезают, другие появляются, – недовольным голосом произнёс Манфред. – Как будто здесь не секретный объект, а придорожная гостиница! Пора навести порядок!

– Так точно! – Немедленно отозвался Осмунд. – Несколько моих людей присоединились к поисковой команде. Они помогут перерыть всё сверху донизу. Если понадобится, заглянут даже в канализационные стоки.

– Как вы считаете, – обратился Манфред к начальнику охраны, – действительно ли имела место диверсия со стороны шпионов противника, или мы имеем дело со случайным стечением обстоятельств?

– Хочется верить во второе?

– Очень...

– Учитывая то, что вы мне сообщили, господин егермайстер, можно с высокой долей вероятности считать, что на объекте действуют вражеские агенты или их пособники. Выявление внедрённых в наши ряды шпионов – чрезвычайно сложная задача. Опытный агент никак себя не обнаруживает до тех пор, пока для него не настанет время активных действий. Что и произошло в данном случае. Насколько серьёзен нанесённый ущерб?

– Я пока и сам этого не представляю. – Признался Манфред. – В любом случае, агенту, или агентам удалось разрушить мой первоначальный план по вовлечению Ладвига в проект "Напарник". Сержанту намеренно подсунули демона, который уже имел опыт общения с людьми. Что потом случилось с этими людьми, вы знаете не хуже меня.

– Знаю. – Кивнул Осмунд. – Стоило ли оставлять того демона в зверинце вместе с остальными?

– Мы в своём деле первопроходцы. Трудно предсказать заранее, что нам пригодиться, а что следует без сожаления выбросить при первой же возможности.

– Если помните, я предлагал уничтожить демона сразу после второго случая помутнения рассудка у человека, с которым он имел контакт.

– Помню. – Честно признался Манфред. – И могу ещё раз повторить свои слова о первопроходцах. Пока надзиратели прочёсывают территорию, я пройдусь по штабным помещениям. Тем более, после таких известий у меня пропал всякий интерес ко сну.

– Был бы рад составить вам компанию, господин егермайстер, но отлучиться не имею права.

– Справлюсь один. – Усмехнулся Манфред. – Я делаю это только для того, чтобы не отвлекать поисковую команду от более важных задач.

– Вынужден напомнить, что вы собираетесь нарушить инструкцию, требующую осуществлять перемещения по замку только группами. – Неодобрительно произнес Осмунд.

– Я почему-то думал, что она не касается тех, кто находится вне подозрений.

– Смысл инструкции не в том, чтобы персонал объекта следил друг за другом. Не исключена возможность, что пропавший надзиратель стал случайным свидетелем чьей-то шпионской деятельности, после чего прямиком отправился на тот свет.

– Вы всерьез полагаете, будто хорошо подготовленный шпион не способен справиться сразу с двумя, или тремя людьми одновременно? – Манфред покачал головой, всем своим видом дав понять, что сомневается в целесообразности исполнения инструкции, упомянутой начальником охраны замка.

– Способен. – Согласился Осмунд. – Но это не повод проявлять беспечность.

– Мне приходилось иметь дело с опасными людьми и с не менее опасными животными. Я буду осторожен.

В комнате отдыха для охранников, исчезнувшего надзирателя искали первым делом, поэтому заглядывать в неё не было смысла. Егермайстер и не собирался туда заходить, если бы не подозрительный шум, донёсшийся из-за приоткрытой двери. Манфред прислушался и ясно различил звук отодвигаемого стула, шуршание ткани, после этого раздался негромкий женский возглас. Уже представляя, что сейчас происходит в комнате, егермайстер взялся за ручку двери, намереваясь её открыть. В последний момент передумал и, прежде чем войти, постучал.

Открывшаяся картина заставила бы залиться румянцем юного послушника из мужского монастыря. Тискавший полураздетую женщину унтер был настолько увлечён своим занятием, что даже не обратил внимания на вошедшего в комнату егермайстера.

– Прошу прощения. – Деликатно обозначил своё присутствие Манфред. – Обстоятельства вынуждают меня вмешаться.

Женщина ойкнула и наклонила голову, стремясь спрятать лицо за подолом задранной юбки. Унтер развернулся лицом к начальству, вытянулся по стойке "смирно" и отрапортовал:

– Готов понести наказание согласно правилам внутреннего распорядка и устава караульной службы.

Его обмундирование оказалось в полном порядке, и это немного остудило недовольство егермайстера.

– Почему не принимаете участия в поисках? – Спросил он, хотя за мгновение до этого на языке вертелись совсем другие слова.

– Нёс караул в качестве разводящего две смены подряд. Начальник караула позволил мне кратковременный отдых.

– Под словом отдых, обычно подразумевают немного иное, – саркастически заметил Манфред и, переведя взгляд на женщину, спросил: – Что касается вас, сударыня, то потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете в столь позднее время?

Поправляя дрожащими руками одежду, она растерянно улыбнулась и не проронила ни слова. На помощь пришёл унтер:

– Эта дама представляет здесь гильдию прачек. Сегодня она приносила вещи взамен тех, которые оказались испорчены при стирке.

– И её так потрясла стать наших бравых красавцев, – с иронией добавил егермайстер, – что юбка свалилась сама собой.

К его удивлению, прачка кивнула и посмотрела с таким смущением, словно стояла перед отцом, отчитывавшим вернувшуюся только под утро дочь. Женщину можно было назвать хорошенькой, и не удивительно, что она приглянулась унтер-офицеру. Манфред вспомнил свою юность, жизнерадостных девушек, которые с удовольствием дарили любовь понравившимся молодым людям, и решил, что не станет сурово наказывать унтера. С него достаточно несостоявшегося свидания. А прачку следовало куда-нибудь определить до утра, и желательно под присмотр, а то не успеешь глазом моргнуть, как рядом окажется очередной ухажёр. Словно прочитав его мысли, унтер-офицер сказал:

– Осмелюсь предложить ночлег для дамы в арестантской комнате при караульном помещении. Там она спокойно выспится и утром покинет замок.

– Дельная мысль, – похвалил егермайстер. – Для простого унтера ты неплохо соображаешь. В сочетании с умением предвосхищать желания начальства, это хорошее подспорье для карьеры. Сейчас мы все трое поднимемся в мой кабинет, я черкну записку начальнику караула, и после этого ты сможешь проводить даму до "апартаментов". И проследи, чтобы её отдыху никто, включая тебя самого, не мешал.

После того, как территорию Озёрного замка прочесали на третий раз, стало ясно, что никому не удалось бы так тщательно спрятаться, и следует искать бездыханное тело. Труп пропавшего надзирателя обнаружили, когда уже рассвело. Пока его надеялись найти живым, никто не заглядывал в узкий простенок на стыке одной из башен и верхнего яруса камер. Четыре человека с шестами и крючьями осторожно достали мертвеца из простенка, после чего причину смерти стал выяснять лекарь. Кто-то из присутствующих предположил, что надзиратель сам свалился в узкую щель, когда проходил по крыше верхнего яруса.

– Рассматривать это, как несчастный случай можно только в том случае, если мне внятно объяснят, что он здесь делал. – Произнёс Осмунд. – За какой надобностью отправился на крышу после окончания своей смены? Подойдите ближе, Адольф. Это тот человек, которого вы, отправили с конвертом к Дугальду?

– Тот самый. – Подтвердил помощник егермайстера. – Я просил его поторопиться, и он обещал сразу же пойти к смотрителю зверинца.

– Смерть наступила мгновенно, – сказал лекарь, закончив осматривать тело. – Ни о каком несчастном случае не может идти речи. Будь у меня меньше опыта в таких делах, я бы не сразу догадался, какова причина смерти. Надзирателя убили чем-то наподобие узкого кинжала, лезвие которого легко может проходить между звеньями кольчуги. Только в нашем случае, это больше похоже на длинное сапожное шило. Оружие воткнули в левую подмышечную впадину. Вот здесь еле заметное место вкола. Удар был нанесён так, чтобы острие пробило сердце. Никаких шансов выжить.

– Похоже ли это на результат поножовщины, иногда случающейся между повздорившими людьми? – Поинтересовался Манфред.

– Ни в коем случае. – Ответил лекарь. – Никаких следов борьбы на одежде, отсутствуют прижизненные порезы, ссадины. Мы имеем дело с хладнокровным убийством, совершенным человеком, обладающим большим опытом в подобном деле.

– А вы ещё сомневались по поводу шпионов, – шепнул Осмунд егермайстеру. – Умение быстро и незаметно убивать людей – важная часть подготовки агентов. Враг прикончил надзирателя, завладел приказом, подправил его в свою пользу и вручил Дугальду. Дальнейшее вам известно.

– Не думал, что шпионы настолько хорошо осведомлены о наших планах, – с досадой произнёс Манфред. – Они каким-то образом узнали, что я возлагаю на сержанта большие надежды, и решили вывести его из игры.

– Кто кроме вас и ваших помощников имеет доступ к секретным документам проекта?

– Никаких особых документов нет. – Ответил егермайстер, провожая взглядом людей, уносивших тело погибшего надзирателя. – У меня хранятся досье на каждого демона и своего рода дневник, где я оставляю заметки о ходе выполнения проекта "Напарник". Кроме меня, никто этот дневник ни разу не брал в руки.