Текст книги "Вдали от солнца (СИ)"

Автор книги: Александр Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Дикарь сумел убедить егермайстера в том, что этого демона опасно в третий раз подпускать к людям. Остальные досье содержали приблизительно одинаковые сведения, различий между демонами было немного. Манфред бегло просмотрел информацию о каждом из них, убрал обратно в папку досье, в которых отмечалась повышенная агрессивность. Из оставшихся егермайстер отбраковал самых прожорливых демонов, и в его руках осталось два листа бумаги.

Один из кандидатов проявлял повышенный интерес к людям. Выглядело это так: как только мимо его вольера проходил человек, демон начинал постукивать пальпами о стенки, словно хотел привлечь к себе внимание. У другого кандидата вообще не отмечалось особенностей поведения, поэтому наблюдатель не оставил в досье никаких записей, кроме количества потребленной за время содержания в неволе пищи.

"Этакий середнячок среди демонов. – Подумал Манфред. – Тоже вариант и не самый плохой. Спокойное и предсказуемое поведение – это то, что нам сейчас нужно".

На ладонях егермайстера, будто на весах, лежали оба досье. Каждое написанное в них слово, подобно крохотной гирьке, могло повлиять на окончательное решение.

"Общительность – хорошая черта, что вкупе с низкой агрессивностью повышает шансы на успешный контакт с человеком".

Плечи "весов" несколько раз качнулись, отражая сложность стоявшего перед егермайстером выбора. Ещё раз, взглянув на листы бумаги, он оставил в руках тот из них, где записей было больше. Манфред обмакнул перо в чернильницу и продолжил писать:

"...Демон (досье ╧14) утверждён мною лично. Проявляет интерес к людям. Негативных особенностей поведения не отмечено".

Стук в закрытую дверь раздался в тот момент, когда он ставил точку.

– Можешь войти, Адольф, – не глядя, сказал Манфред, по манере стучать в дверь, различавший всех своих помощников.

Адольф дождался, пока егермайстер закроет чернильницу и отложит в сторону книгу для записей, после чего доложил:

– Вас хотят видеть прачки.

– У них стало традицией, как минимум, один раз в декаду устраивать скандал. – усмехнулся Манфред. – В прошлый раз мы признали, что были не правы. Чем они недовольны на этот раз?

– Прачки утверждают, что им поступило на два комплекта постельного белья больше, чем предусмотрено контрактом.

– Посоветуй им внимательно почитать контракт. Там указано, что работа, сделанная сверх оговоренной нормы, оплачивается по отдельному тарифу после подведения общих итогов каждого короткого сезона. Что тут непонятного?

Адольф переступил с ноги на ногу и тоскливо посмотрел на егермайстера:

– Их там целая депутация. Как только я пытаюсь что-то сказать, они начинают говорить все разом, и не дают мне рта раскрыть.

– Большая депутация?

– Начальник караула пропустил в замок только троих, но и от них столько шума...

– С каких пор ты стал бояться женщин, Адольф? – насмешливо поинтересовался Манфред.

– Вы же знаете, мастер, что я не боюсь никого и ничего. Но обсуждать с женщиной денежные вопросы... Я даже с продажными девками расплачиваюсь, не торгуясь.

– О! Да ты для них настоящий подарок судьбы! – улыбнулся егермайстер. – Спешу тебя заверить, друг мой, что с тремя женщинами разговаривать проще, чем с одной. Легче лёгкого, поверь моему жизненному опыту. Слушать их при этом необязательно. Достаточно просто кивать и соглашаться. Женщина до хрипоты будет отстаивать свою правоту, но если ей не перечить, то она быстро потеряет интерес к спору. Если хочешь получить преимущество над женщиной, дай ей возможность одержать над тобой победу. Понял?

– Нет.

– Когда женщина будет убеждена в том, что она победила, не приложив к этому значительных усилий, то она забудет половину тех требований, за которые собиралась бороться изначально, в расчёте на затяжной поединок. А если ещё и сделать небольшую уступку, то и этого будет достаточно, чтобы конфликт был полностью исчерпан.

– Значит, вы хотите им уступить, мастер?

– Я говорил о принципах, на которых нужно строить разговор с женщиной, Адольф. Ситуация, с которой мы сегодня имеем дело – несколько иная. Прачкам нужно просто дать выговориться. Как только они это сделают, я напомню им пункты контракта, которые касаются оплаты, и вопрос сразу же будет решён.

– А вдруг они захотят пересмотреть условия оплаты своего труда?

– С чего бы это? Когда их представитель ставил свою подпись, то его абсолютно всё устраивало. Более того, я уверен, что здешним прачкам ещё несколько длинных сезонов не найти другого подряда, по выгоде сравнимого с тем, который мы им предложили. Мы их просто осчастливили, Адольф, и они не могут этого не понимать. Справедливости ради, должен отметить, что и нам выгодно с ними работать. На днях истекает первый короткий сезон, в течение которого мы пользуемся их услугами. Прачки должны догадываться, что их заработок целиком зависит от нашей порядочности, ведь контракт составлен столь хитро, что у них нет действенных способов давления на нас. Устроив это представление, прачки деликатно напоминают, что осведомлены об условиях контракта и хотят выяснить, помним ли мы о необходимости платить за сверхнормативную работу.

* * *

Весь день после отъезда Ладвига и отца Корнелиса Грета не находила себе места, и виной тому был привидевшийся накануне сон. Ей часто снилось, будто она в свадебном платье идёт к алтарю рука об руку с Ладвигом. В жизни сержанта городской стражи Энгельбрука Грета занимала место квартирной хозяйки и любовницы. Она не пыталась претендовать на большее, из опасения потерять Ладвига, которого могло отпугнуть предложение узаконить их отношения.

Несвязанные никакими обязательствами мужчины его возраста редко задумываются о создании семьи. Грета упорно гнала прочь мысли о повторном браке, но они возвращались к ней в виде снов, в которых она стояла перед алтарём вместе с Ладвигом, и служитель Богов объявлял их мужем и женой. Такие сновидения всегда было очень приятно вспоминать, несмотря на очевидную их несбыточность.

В вызвавшем беспокойство сне, до алтаря дело не дошло. Преградивший путь в церковь священник не пропустил Ладвига внутрь, мотивируя свой отказ тем, что жених пришёл сюда не по своей воле. Грета уверяла служителя Богов, что это не так, что они любят друг друга, просила Ладвига подтвердить её слова, но он только грустно улыбался и качал головой. Раздосадованная женщина пошла обратно и не сразу заметила, что рядом с ней никого нет. Голос Ладвига доносился из лабиринта, образованного аккуратно подстриженным кустарником. Грета кричала, звала, но любимый её не слышал, и в попытках отыскать выход из лабиринта, Ладвиг уходил всё дальше и дальше.

Что и говорить, такой сон не мог предвещать ничего хорошего. В городе было несколько гадалок, с которыми Грета советовалась по поводу сновидений, но в этот раз она к ним не пошла. Для толкования подобного сна не требовалось каких-нибудь особенных знаний. Если человека не пускают в церковь, значит, за ним числится какая-то провинность. Лабиринт, из которого невозможно выйти, символизировал лишение свободы.

Из этих умозаключений Грета сделала вывод, что Ладвига неминуемо ждёт тюремное заключение. К сожалению, в том сне не было никаких намёков, как скоро произойдут события. Проведя бессонную ночь в раздумьях над тем, как помочь любимому, Грета поняла, что нужно отправляться за ним вдогонку. Насколько она помнила, святой отец, которого сопровождал Ладвиг, собирался возвратиться в Остгренц. Досадуя на себя, что не спросила, каким путём они туда поедут, Грета наспех собрала вещи в дорогу и вышла из дома.

Последний раз она покидала пределы городских стен Энгельбрука ещё при жизни своего мужа, когда они ездили в небольшой городок на границе с Восточным герцогством. Густав отправлялся инспектировать тамошнюю пекарню, хозяин которой изъявил желание вступить в столичный Цех булочников. Как объяснил Грете муж, никакой финансовой выгоды от этого провинциальный пекарь не приобретал, скорее наоборот, получал немалый единовременный убыток. Окупать взнос за вступление в Цех ему пришлось бы на протяжении нескольких длинных сезонов.

Единственная польза состояла в том, что над воротами его магазинчика теперь красовалась эмблема Цеха булочников из Энгельбрука. Это обстоятельство возвышало хозяина в собственных глазах и убеждало местных жителей в отменном качестве продукции пекарни. Кандидат в мастера Цеха булочников заранее оплатил проезд на две персоны для мастера-инспектора и сопровождающего лица. Густаву осталось только выслать письма хозяевам постоялых дворов, чтобы сообщить, когда планируется поездка. То путешествие Грета вспоминала с улыбкой, как лёгкое, беззаботное приключение, которое не смогли омрачить даже пьяные выходки мужа.

Поездка до Остгренца стоила приличных денег, но Грета нашла возможность сэкономить. Будучи вдовой цехового мастера, она пользовалась некоторыми привилегиями. Из столицы Восточного герцогства булочники получали какие-то особенные пряности, использовавшиеся в рецептах фирменной выпечки. Для своевременной доставки груза, Цех располагал караваном из четырёх вьючных лошадей, регулярно курсировавшим между Энгельбруком и Остгренцем. Грета не любила ездить верхом, но сейчас она была готова скакать на коне даже без седла, лишь бы предотвратить нависшее над Ладвигом несчастье.

Караван вышел из города на сутки позже, и за это время могло произойти всё, что угодно. Вскормленное тревожными мыслями воображение рисовало мрачные картины, одна страшнее другой. Грете хотелось быстрее отыскать сержанта, но пришлось мириться с тем, что караванщики

делали остановку возле каждого постоялого двора.

"Вот так работнички, – трясясь в седле, неприязненно думала женщина, – не иначе, как заходят пропустить по стаканчику. К вечеру на ногах не будут держаться".

По мере движения каравана вперёд, недовольство пассажирки росло, и во время очередной остановки, Грета обратилась к старшему караванщику:

– Почему вы позволяете вашим людям выпивать во время рабочего дня? Они же не пропускают ни одного придорожного заведения!

– Вы о чём, фрау Грета? – Изумился он. – На обратном пути в Остгренц мы занимаемся доставкой почты и мелких посылок. Ехать туда порожняком – слишком убыточно. Наши услуги стоят недорого, поэтому многие ими охотно пользуются. Останавливаемся только для погрузки-выгрузки почты. Что касается выпивки, то мои ребята дело знают, и до того, как мы остановимся на ночлег, никто из них не позволит себе лишнего.

– Простите, – пролепетала смущённая женщина, – я не знала... Не люблю возводить на людей напраслину. Простите великодушно...

– Откуда же вам было знать специфику нашей работы, фрау Грета? Здесь любой может ошибиться. – Старший караванщик миролюбиво улыбнулся. – Если я правильно понял, то вам необходимо быстрее попасть в столицу Восточных земель?

– Даже не знаю, как объяснить... – Грета задумалась. – Мне нужно предупредить одного человека о грозящей ему опасности. К сожалению, я не знаю, каким путём он отправился в Остгренц.

– Тогда наши остановки будут для вас очень даже кстати. Пока ребята разбираются с почтой, пообщайтесь с хозяином очередного заведения. Опишите приметы нужного вам человека. Так вы легко узнаете, проезжал он здесь или нет.

– Спасибо! – Искренне обрадовалась Грета, восхитившаяся тем, что удалось не только замять неловкую ситуацию, но даже получить дельный совет. – Мне бы до такого ни за что не додуматься.

– Всегда рад помочь. С вашего позволения, я мог бы объяснить, каким образом нужно вести разговоры с трактирщиками. – Заметив, что женщина благосклонно отнеслась к этому предложению, он спросил: – Вы разыскиваете мужчину, или женщину, фрау Грета? Не стесняйтесь, я многое повидал в жизни. Способен хранить чужие тайны и не имею привычки осуждать кого бы то ни было.

– Мужчину.

– Это меняет дело. Прежде всего, не вздумайте говорить хозяевам заведения, что вы ищете своего мужа. В таком случае, вам никто ничего не скажет. Большинство отдыхающих от семейной жизни мужей – хорошие клиенты, которые щедро платят за девочек, выпивку и за то, чтобы об их похождениях никто не узнал. Кроме того, скандал, который может устроить ревнивая жена, не пойдёт на пользу заведению. Теперь еще один вопрос. Человек, которого вы разыскиваете, моложе вас, или старше?

– Моложе, – не стала скрывать Грета и почувствовала, как её щёки начали покрываться румянцем.

– Тогда скажете, что вы являетесь душеприказчицей своего безвременно почившего дядюшки и пытаетесь отыскать вписанных в его завещание наследников. При этом постарайтесь владеть своими чувствами и не проявлять излишнего волнения. Представьте, что вы обсуждаете цену на товар с рыночным торговцем или общаетесь с мальчишкой-посыльным. Если вам будут намекать на то, что неплохо бы заплатить за сведения о человеке, которого вы ищите, то это, скорее всего вымогательство. За деньги вас просто обманут, наговорив всякой ерунды. Честный трактирщик понимает, что с душеприказчика взять нечего и без всякого вознаграждения расскажет всё, что знает. А с пройдохами вам лучше дел не иметь.

– Спасибо за хорошие советы. Я так и поступлю.

– Удачи в поисках, фрау Грета! Если будет нужно, то обращайтесь ко мне за помощью.

В том, что она движется в правильном направлении, Грета смогла убедиться на следующее утро. Хозяин придорожного ресторанчика вспомнил, что подходящий под описание человек обедал здесь вчера.

– Он был один? – Спросила Грета. Помня о предостережении старшего караванщика, она решила проверить ресторатора на честность.

– Нет. С ним был какой-то тип в плаще с капюшоном. Уж на что наша официантка привычная к похотливым взглядам, но даже её проняло. Говорила, что так её никто ещё глазами не облизывал.

– Вы уверены, что видели именно того человека, которого я вам описала? – Нахмурилась женщина. Она не могла поверить, что путешествовавший в сопровождении Ладвига служитель Богов станет так себя вести.

– Не извольте сомневаться. Одежда на нём была, как вы и говорили. По всему видно, что человек на службе состоит. Выправку военную и без мундира видно. Меч у него с собой был длинный, такие я не часто вижу. Всё сходится.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Грета, не став забивать себе голову думами об отце Корнелисе. В данный момент её заботой был только Ладвиг.

"С ним всё в порядке", – подумала она и, словно убеждая себя, негромко произнесла вслух:

– С ним всё в порядке.

Каждое слово было тёплым, мягким, будто вязаный плед, который приятно накинуть на плечи, если вечер окажется прохладным. Эту простую фразу хотелось повторять и повторять, словно молитву. От неё становилось легко и спокойно на душе. Прикинув, на каком расстоянии от Энгельбрука обедали Ладвиг и отец Корнелис, Грета посоветовалась со старшим караванщиком и выяснила, где они могли остановливаться на ночлег. До тех мест было ещё далеко, и ей не слишком хотелось опрашивать хозяина следующего заведения, возле которого притормозил караван, ведь, там никак не могли видеть Ладвига. Старший караванщик с ней не согласился:

– Здесь торговый тракт пересекается ещё с одной дорогой. Удобное место, чтобы немного сократить путь до Остгренца. Можно проехать немного севернее, а потом снова выехать на торговый тракт. Та дорога не всегда открыта для проезда, и об этом следует справляться у здешнего трактирщика, чтобы не пришлось потом возвращаться назад.

Когда Грета спросила о Ладвиге у хозяина заведения, он сначала посмотрел куда-то за её спину, потом задал встречный вопрос:

– И как вы с ним в дверях не столкнулись? Только что здесь был.

Грета выскочила на улицу и остановилась возле обочины, разглядывая проезжавших по торговому тракту людей. Ни один из них не был похож ни на её квартиранта, ни на отца Корнелиса.

"Неужели хозяин подшутить надо мной решил", – подумала женщина, возвращаясь в трактир.

– Не догнали? – Сочувственно спросил трактирщик. – Не нужно было так быстро убегать. Я едва раскрыл рот, чтобы сказать, куда направлялись эти молодые люди, как вы уже оказались за дверями.

– Извините. Так, где мне их искать?

– У кого-то из них захромала лошадь. Рядом с моим заведением есть кузница. Ищите их там, если успеете застать.

На ходу выкрикивая слова благодарности, Грета побежала в указанном направлении. На неё уже начали глазеть люди, которых позабавила странная особа, мечущаяся между трактиром и дорогой. Стараясь не обращать внимания на шуточки в свой адрес, Грета приподняла подол платья и припустила в сторону кузницы. Кроме седовласого, заросшего густой бородой кузнеца, там никого не было.

– Добрый день! К вам только что подходили два человека, просили подковать коня. Вы, случайно, не знаете, куда они собирались ехать?

– Двое не подходили, – пробурчал кузнец, гремя какими-то железяками.

– Как же так... – растерялась Грета, – трактирщик мне сказал, что они к вам должны были зайти.

– Ему по должности его положено уметь считать, – тем же тоном произнёс кузнец, не прерывая своего занятия, – видимо, из ума стал выживать старый Айвар, или зрение начало его подводить.

Из трёх человек, только двух и заметил.

– Почему трех?

– Уж, не знаю, дамочка! – Язвительно ответил кузнец. – Но подъехали ко мне трое конных. Подкова у одной из лошадей разболталась. Пока я работу свою делал, они в трактир заходили.

– А был среди них такой, молодой, красивый...

– Я не девка, чтобы на них пялиться!

– Куда, хоть, они поехали? Вы не знаете? – Жалобным голосом спросила Грета. – Помогите, пожалуйста! Мне очень нужно знать!

– Обидели они меня. – Вздохнул кузнец. – Крепко обидели.

– Не заплатили? Я могу вам возместить... Только скажите, куда они поехали?

– Не в том печаль... До Энгельбрука, спрашивают, подкова твоя продержится? Обидно такое слышать... Про мою работу никто худого слова никогда не сказал.

– Вы, наверное, хотели сказать – до Остгренца. Они туда направлялись.

– Чего хотел сказать, то и сказал! – Кузнец громыхнул железяками и стал раздувать мехами огонь в горне.

Грета немного подождала, надеясь узнать ещё хоть что-нибудь, но кузнец повернулся спиной и никак не реагировал на её робкие попытки продолжить разговор. Ничего не оставалось, как возвратиться в трактир.

– Прошу вас поторопиться! – Крикнул ей вслед старший караванщик. – Нам уже пора в путь!

Грета кивнула на ходу и скрылась в дверях придорожного заведения. Хозяин радушно улыбнулся ей, будто встретил старую знакомую:

– Раз уж вы к нам в третий раз, то не налить ли вам чего-нибудь освежающего? Могу порекомендовать замечательный...

– Пожалуйста, – выдохнула запыхавшаяся женщина, – внешность одного человека я вам описала, а как выглядели остальные двое?

– Люди серьёзные, сразу видно. Похожи на переодетых в штатское военных или профессиональных телохранителей. Оба при мечах. Как зашли внутрь, сразу взглядом всё здесь обшарили. Обстановку, так сказать, оценили и только после этого к стойке подошли.

"Странно, – подумала Грета, – куда же делся отец Корнелис?".

До неё не сразу дошёл смысл сказанного трактирщиком. Ладвиг не мог случайно оказаться в компании переодетых военных. Эти люди арестовали его и теперь везли туда, где ему придётся отбывать наказание. Сон сбылся быстрее, чем могла ожидать Грета.

– Да вы побледнели, госпожа, – трактирщик покинул своё место за стойкой, довёл женщину до ближайшего стула, помог сесть и через некоторое время вернулся с кружкой на подносе: – Отведайте моего сидра. Приготовлен с добавлением особого сорта груш. Прекрасно освежает.

Она взяла кружку, сделала глоток, из вежливости поблагодарила, хотя не почувствовала никакого вкуса. Пересохшее от волнения горло нуждалось во влаге, как растрескавшаяся под жарким солнцем земля в дожде, и не имело значения, какой будет эта влага.

– Значит, они его арестовали, – с отчаянием в голосе произнесла Грета.

– Я бы так не сказал, – покачал головой хозяин заведения. – Человек, о котором вы спрашивали, был при оружии, носил за спиной длинный узкий меч. Тем, кто подвергается аресту, оружие не оставляют. По крайней мере, мне о таком слышать не приходилось.

– Мне тоже, – с облегчением вздохнула женщина. – Кузнец говорил, что они собирались ехать в сторону Энгельбрука. Вы ничего об этом не знаете?

– Обычно я не прислушиваюсь к разговорам посетителей, – словно оправдываясь, сказал трактирщик, – но, когда весь день проводишь за стойкой... вы же понимаете, волей-неволей запоминаешь какие-то отдельные слова. Когда те двое переодетых военных брали у меня пиво, то совещались между собой, успеют ли они к ночи добраться до Энгельбрука. Моё заведение находится не слишком далеко от города. Если не останавливаться по пути, то можно быть там к ужину без особой спешки. Я так полагаю, что они отправились в город кружным путем. Скорее всего, по дороге, которая ведёт на юг. Других предположений у меня нет.

– С вами всё в порядке, фрау Грета? – Спросил зашедший в трактир старший караванщик. – Нужно ехать. Мы и так задержались здесь слишком долго.

– Поезжайте дальше без меня. – Сказала женщина. – Планы изменились. Мне больше не нужно в Остгренц.

У Греты была с собой приличная сумма денег, на которые она собиралась нанять экипаж для путешествия по южной дороге, но трактирщик предложил другой вариант. За чисто символическую плату её взяли с собой двое крестьян, возвращавшихся в родную деревню тем же путём. Для одинокой путешественницы нашлось место среди тюков с товарами, которыми доверху была загружена телега. Удобно устроившись между ящиками с посудой, женщина закрыла глаза и даже немного вздремнула под мелодичное побрякивание стеклянных кувшинов и кружек.

Этот отрезок южной дороги не изобиловал постоялыми дворами и прочими придорожными заведениями. Трактирщик предусмотрительно рассказал Грете в каких местах следовало бы задавать интересовавшие её вопросы. Едва она заикнулась о том, что в пути нужно делать небольшие остановки, крестьяне наотрез отказались ей помогать. Но стоило предложить им выпивку за свой счёт, как проблема сразу решилась положительным образом. Телега останавливалась там, где указывала Грета, и никто из попутчиков не пытался её торопить.

Проехав почти половину пути до Энгельбрука, она не обнаружила никаких следов Ладвига и сопровождавших его людей. К тому времени уже стемнело, изрядно накачавшиеся крестьяне собирались остановиться на ночлег, прямо на обочине дороги. Грете стоило больших трудов уговорить их доехать до ближайшей гостиницы, где она сняла для себя номер на ночь. Неутешительные итоги дня заставили хорошенько обдумать дальнейшие действия. Она вспомнила слова трактирщика о том, что переодетые военные хотели к ночи добраться до города. Если они конвоировали туда арестованного сержанта, то необязательно было делать такой крюк. Значит, существовала какая-то другая причина.

"Мало ли какое у них могло быть дело, – успокаивала себя Грета. – Может быть, я зря беспокоюсь? Наверное, трактирщик по имени Айвар прав, и Ладвига никто не арестовывал. Его просто отозвали для выполнения другого, более важного задания... Великая Мать! Я же не оставила никакой записки... Вот, что я ему скажу, если он уже возвратился домой? Соседи тоже ничего не знают. Если Ладвиг обратится в Цех булочников, там ему скажут, что я неожиданно для всех поехала в Остгренц. То-то он удивится. Нет, нужно возвращаться домой. Чем скорее, тем лучше".

Едва дождавшись утра, Грета покинула гостиницу. Крестьяне громко храпели под своей телегой, и будить их не было никакого желания. На этот раз с транспортом ей повезло больше – в общественной карете, следовавшей до Энгельбрука, нашлось одно свободное место. Кучер обещал, что к полудню карета будет в городе, и это настраивало Грету на оптимистический лад. Находясь на службе, Ладвиг мог не появляться домой по несколько дней. Было бы хорошо, если так случится и в этот раз.

"Не пришлось бы объяснять ему свою глупую выходку. – Подумала она, глядя в окно кареты. – А всё тот сон меня взбаламутил. На редкость гадкий сон. Но сразу не сбылся. Это хорошо. Тогда есть шанс, что минует Ладвига такая судьба. Нужно будет по приезду в город пойти в Собор, сделать пожертвование и помолиться Милостивым Богам, чтобы миновала нас эта беда".

Выполняя данное себе обещание, Грета прежде всего направилась в церковь. Кучер не подвёл, и ей удалось успеть к началу полуденного богослужения. Она прослушала всю службу от начала и до конца, долго молилась после, прося Великую Мать проявить милосердие. По пути домой зашла на рынок, купила свежих продуктов, намереваясь приготовить роскошный ужин. Она была уверена, что Богиня не оставит без внимания молитвы, и Ладвиг обязательно возвратится этим вечером.

* * *

"Надо же, какие пышные слова – "новый род войск", – потешался про себя Ладвиг, вспоминая недавний разговор с егермайстером. – Эти мечтатели решили, будто дрессированные демоны усилят войска герцога Кэссиана! Даже если дикарь смог приручить слугу сатаны, это ещё не означает, что из этих тварей можно сформировать боеспособное подразделение. Представляю, как вытянутся лица у солдат регулярной армии Восточного герцогства, когда они увидят наш зверинец на прогулке! Наверное, схватятся за животы от смеха и выронят оружие. Может, на это и было всё рассчитано? Манфред не показался мне наивным человеком, но он свято верит в идею создания боевой пары из человека и демона. Пускай считает, что приобрёл в моём лице единомышленника. Буду во всём с ним соглашаться. Когда затея потерпит неудачу, а я уверен, что она потерпит неудачу, мне бы не хотелось быть среди тех, на кого свалят вину за провал. Я уже не так наивен и понимаю, что следует держаться в стороне от сомнительных идей".

Коротая время, Ладвиг стал выполнять физические упражнения. Получив от ночных визитёров несколько чувствительных ударов в живот, он занялся укреплением мышц брюшного пресса.

Жизненный опыт подсказывал сержанту, что в покое его вряд ли оставят и следует ждать новых встреч с Арне и остатками его шайки. Ладвиг не держал зла на бывшего унтер-офицера городской стражи. Трудно сказать, как бы он сам поступил, окажись на месте Арне, которому не было смысла конфликтовать со злопамятным Тилло. К тому же, в случае его отказа, хромой пройдоха вполне мог найти и других исполнителей для осуществления мести, не таких великодушных, как Арне.

Меньше всего Ладвига беспокоила предстоящее знакомство со своим будущим напарником. Егермайстер гарантировал ему полную безопасность, предупредив, что на данном этапе не предусмотрено никаких тесных контактов. Необходимо будет просто посмотреть на демона, и таким образом между ними наладится связь, достаточная для отдания мысленных команд.

– Мне ему в глаза нужно будет смотреть? – Спрашивал во время того разговора сержант.

– Как таковых, глаз у демона нет. – Отвечал Манфред. – Зрение ему заменяет чувство обоняния, или что-то в этом роде. Когда вы его увидите, то поймёте, куда нужно смотреть.

– А что потом?

– Общение с человеком пробуждает разум демона. В отличие от своих диких собратьев, он становится умнее, начинает понимать и выполнять команды. Обретает способность анализировать ситуацию и действовать самостоятельно с пользой для своего напарника-человека.

– Ясно. А есть что-то, что мне не стоит делать во время первого знакомства?

– Есть. Я могу сказать, о чём вы не должны думать, но тогда выполнить это будет труднее.

– Я понял. – Засмеялся Ладвиг. – Если сказать человеку, чтобы он не думал о зелёном яблоке, то удержаться от этого будет невозможно.

– Совершенно верно. При налаживании мысленного контакта с демоном, вам нужно быть уверенным в себе, чтобы будущий напарник это почувствовал. Стоит запаниковать и потерять над собой контроль, как демон решит подчинить вас своей воле.

– Когда именно предстоит встреча с ним?

– Всему своё время, сержант.

"На этот вопрос егермайстер так и не ответил, – возвращаясь мыслями к недавнему разговору, подумал Ладвиг, – видимо, считает, что я пока не готов к участию в проекте "Напарник". Подозреваю, что Манфред поведал не обо всём. Если бы демоны настолько интересовались людьми, как рассказывал егермайстер, то в Диком лесу открылся бы уже вербовочный пункт".

Сержант не стал скрывать скепсиса, поэтому спросил:

– Кто-то ещё, кроме вашего дикаря, смог приручить демона?

– Имеющиеся в нашем распоряжении люди имеют слабую подготовку и пока малопригодны в качестве напарников для слуг сатаны. – Ответил Манфред. – Я уже говорил, что нам нужен инструктор, который сможет обучать других после того, как у него появится собственный опыт.

По коридору прошёлся надзиратель, проверявший, все ли двери камер закрыты. Дойдя до камеры сержанта, он заглянул в маленькое оконце и строгим голосом произнёс:

– Завтра начальство устраивает строевой смотр. Всем постояльцам надлежит привести в порядок одежду. Чтобы никаких оторванных пуговиц, прорех, криво наложенных заплат и тому подобного.

– Отлично! – Отозвался Ладвиг. – Даже если бы я и хотел заняться починкой одежды, то в темноте всё равно ничего не увижу.

– И то верно, – почесал лоб надзиратель. – Иголка с ниткой у тебя есть?

– Откуда? Всё отобрали.

– Вот тебе освещение, – дверь отворилась, надзиратель передал сержанту факел. – Смотри, не подпали здесь ничего. Я сейчас вернусь со швейными принадлежностями. Куда ты к столу с огнём пошёл? На стене, в ярде от пола кольцо есть. Там и закрепи факел.

Ладвигу впервые представилась возможность получше рассмотреть своё нынешнее жилище. Ничего нового он не увидел, разве что смог оценить изящные линии потолочной решётки, формой напоминавшей паутину. Поднеся к свету верхнюю одежду, тщательно осмотрел её и счёл достаточно годной для строевого смотра. Порезы, образовавшиеся после ударов ножами, были уже кем-то аккуратно заштопаны, а в остальном, всё выглядело вполне прилично. Он обернулся, чтобы сообщить об этом надзирателю, но тот уже звенел ключами дальше по коридору.

Где-то на верхнем ярусе камер заскрипела отворяемая дверь, пламя факела задрожало, вспыхнуло ярче. Со стороны оконца в сторону потолочной решётки возникла ощутимая тяга воздуха, будто в печной трубе открыли заслонку. Из любопытства сержант шагнул вперёд и посмотрел вверх. Длинные гибкие плети метнулись к нему сквозь переплетение металлических прутьев, окружив со всех сторон. Короткие пальпы демона дотронулись до головы Ладвига, их касание было едва заметным, но устоять на ногах оказалось непросто. После каждого прикосновения, сержант чувствовал себя так, словно уже сделал шаг в пропасть и со страшной скоростью нёсся вниз навстречу гибели. Это повторялось бессчётное количество раз, ощущение верха и низа менялись местами, и в результате Ладвиг совсем перестал воспринимать своё тело. Стало казаться, что бесконечное падение остановилось, и он просто завис, как медленно тонущая в вазочке с вареньем муха.