Текст книги "Игры богов"

Автор книги: Александр Анисимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

– Я что-то слышал об этом, – неуверенно начал было один из слушателей, но на него зашикали, и тот сконфуженно умолк, уткнувшись в полупустую пивную кружку. Но Сказитель даже не заметил того, что его попытались прервать. Он впал в своеобразный транс, незримой стеной отгородившись ото всех, оставшись наедине только со своими мыслями.

– Драконам нужен был Пламенеющий Шар. Этот Шар был даром богов, хотя они, возможно, жалели, что создали его и бросили в мир. Пламенеющий Шар был основой Высшей Магии, но он никогда не хранился в замке. При падении Шар раскололся, и осколки его разлетелись по всей Империи, лишь собрав их воедино, можно было вернуть Шару силу. Разумеется, Великим Змеям было ведомо, где находятся части Пламенеющего Шара, но на самом первом Полном Соборе они решили до поры не пытаться воскресить Дар Богов, тем более что Созидатели, бросая Шар, предупредили – его не сможет коснуться ни один Великий Змей, ни хоб, ни озерная дева, ни гном или эльф, ни грамп или единорог, ни йотун. До Шара мог безбоязненно дотронуться только смертный. Человек. Сотни и сотни лет осколки Дара кочевали по миру. По прошествии какого-то времени один из них попал в Храм Великой Богини Орнеллы и стал главной святыней, пуще глаза охраняемой жрецами. Они считали осколок Пламенеющего Шара частицей сердца Орнеллы, не подозревая об истинной природе его происхождения. Другая частица Дара Богов путешествовала по земле много дольше, пока, наконец, ее не присвоил один из властелинов-людей, за несколько лет до того захвативший один из драконьих городов. Тогда он назывался Мэсфальд… А сейчас о нем не осталось даже памяти. Город сровняли с землей полторы тысячи лет назад. Ну а третий, последний, осколок достался безвестному воину. Он не знал, какое сокровище оказалось в его руках, для него это был простой кусок красивого бледно-зеленого камня с переливающимся изломом. В первом же из городов, где оказался воин после того, как нашел осколок Шара, он отдал его ювелиру, и тот вставил камень в оправу. Воин выложил на это почти все скопленные им деньги, но получил взамен свой собственный талисман. С тех самых пор эта часть Пламенеющего Шара много раз переходила из рук в руки, но никогда не попадала к тому, кто не являлся бы воином по крови.

Сказитель протянул руку и провел ладонью по сложенному крылу драконыша. Тот встрепенулся и вскинул голову. Радужные глаза сверкнули, из пасти на миг выпростался длинный раздвоенный язык и тут же спрятался за двумя рядами острых зубов.

Сказитель, подождав, пока дракон успокоится и вновь уляжется на его плече, медленно развел руки в стороны ладонями вверх и смежил веки. Губы его беззвучно зашевелились. На кончиках пальцев возникло слабое желтовато-белое свечение, и посох старика сам собой поднялся в воздух, зависнув в двух локтях от пола. Затем он начал светлеть прямо на глазах, из благородного черного с красноватым отливом превратившись сначала в серовато-коричневый, а затем в светло-розовый. Сказитель свел руки вместе и сложил их на груди, посох тут же отозвался, вспыхнув и обретя форму большого двуручного меча, гораздо более длинного, чем настоящее оружие. Меч, матово поблескивая, закружился, без единого звука рассекая воздух. Мало-помалу описываемый им круг расширялся и вскоре захватил уже большую часть обеденного зала харчевни. Пространство внутри круга медленно наполнялось едва заметным маревом, которое затем сменил голубоватый туман, по которому то и дело пробегали темно-синие сполохи.

Никто в харчевне не заметил, как меч растворился в воздухе, оставив после себя лишь расползающееся в стороны поблескивающее облако. Старик шепотом произнес какое-то короткое слово, которое не расслышал даже Райфе, сидевший ближе всех к Сказителю.

И туман под потолком стал рассеиваться, открывая людям столь дивную и невероятную картину, что со всех сторон послышались восторженные крики. Прямо в воздухе – из расползающегося облака – возник королевский дворец. Но совсем не тот, который каждый день видели жители Себорны! Это было величественное, еще не тронутое временем здание, шпили которого лишь немного не доставали до белоснежных клубящихся облаков. Крыши и купола нестерпимо сияли, отбрасывая мириады желтых бликов, слепящих глаза. Стены были облицованы вместо грубого камня громадными нежно-розовыми и травянисто-зелеными плитами с высеченными на них картинами и барельефами. Ворота были распахнуты настежь, готовые пропустить любого желающего. Над воротами примостился золотой дракон, расправивший гигантские крылья. Алмазные глаза смотрели на входящих пристально и оценивающе, но не зло.

Если бы люди не были так поражены увиденным, то наверняка обратили бы внимание на то, что дракон над воротами дворца был точной копией зверя с посоха старика.

Замок со всех сторон окружали кроны деревьев, которые при сравнении с ним казались не более чем мхом. Еще ниже зеленели кусты, посаженные вокруг двухэтажных домов, ровным квадратом окружавших дворец. А дальше был виден город: широкие, мощенные камнем улицы – жилые дома, трактиры, харчевни, мастерские ремесленников, базарная площадь…

– Так было, – с тоской в голосе произнес старик. – Это было воистину прекрасное время. В замке тогда обитал сам Избранный Владыка Кальмириус, глава Собора Великих Змеев. Это его изображение когда-то украшало ворота замка. Увы, вскоре после падения Змеев люди сбросили барельеф со стены, разбив его и отлив из золота новые деньги. Они желали уничтожить все, что напоминало о минувших веках… И люди преуспели в этом: прошло всего две тысячи лет, и никто уже не верит, что все, о чем я говорю вам, было на самом деле. Великие Змеи не оставили после себя памяти, они уходили навечно… Но они пытались удержать этот мир, решив воспользоваться Пламенеющим Шаром, прибегнув к Высшей Магии. И тогда Кальмириус вынужден был решить, кого из смертных он может послать на поиски осколков Дара Богов. В помощь ему был созван Полный Собор. Великие Змеи долго совещались и, наконец, отобрали троих. Смертные никогда не поймут, почему драконы избрали именно этих людей, но Великие Змеи никогда не принимали неверных решений. Никогда. А теперь слушайте меня, слушайте и смотрите, ибо я собираюсь рассказать и показать вам историю поисков так, как она совершилась на самом деле…

Сказитель обвел взглядом притихший зал, наполненный людьми, ловящими каждое его слово. И слегка улыбнулся.

Но этого никто не заметил.

Глава 1
ВО ДВОРЦЕ

… Тяжелые парчовые занавеси затрепетали от ворвавшегося сквозь распахнутое окно ветра. Косой солнечный луч на краткий миг проник в зал, осветив яркий гобелен, занимающий почти треть стены. Золотые нити, вплетенные в картину, вспыхнули на мгновение и так же быстро погасли, едва только солнце исчезло. В зале воцарился приятный сумрак.

Немолодой мужчина в темно-зеленой накидке поверх индигового цвета одежды неторопливо отошел от окна. Высокие, почти до колен, сапоги из коричневой кожи с массивными серебряными пряжками утопали в пушистом бордовом ковре. У бедра покачивался не длинный, но затейливый витой жезл, украшенный эмалью и несколькими крупными жемчужинами. Рядом был приторочен меч двух локтей в длину, скрытый в ножнах, обтянутых тонкой кожей. Ритуальное, но, тем не менее, и вполне боевое оружие.

– Время пришло, – негромко произнес он, сдвинув брови.

Тот, к кому обращался мужчина, коротко кивнул. Он был несколько моложе, худ и нескладен. Длинный малиновый плащ с вышитыми по нижнему краю чередующимися белыми и золотыми полосами. К широкому серебряному поясу был пристегнут футляр для свитков, сейчас совершенно пустой.

– Да, господин Главный Советник, – с готовностью поддержал его собеседник. – Лучшего момента уже не выпадет. Город на грани войны, уже никто не верит, что все удастся решить малой кровью. На этот раз король зашел слишком далеко, ему нужно было уступить земли Са-Ронды властелину Золона. Там все равно не нашли ни золота, ни черного масла. Да и поселений там почти нет, только пара-другая небольших деревень, жителям которых совершенно безразлично, кто будет ими править. А теперь из-за упрямства Дагмара нам объявлена война. Мы ее, конечно, выиграем, в этом даже не приходится сомневаться, но народ ропщет…

Главный Советник, не отвечая, вернулся к окну и, отодвинув штору, устремил взгляд на городские улицы, видимые отсюда как на ладони. Людской поток растекался во всех направлениях, кое-где редея, а на маленьких улочках и в переулках почти совсем исчезая. Ветер доносил отголоски выкриков торговцев и зазывал, приглашающих людей отведать пива или вина в любой из таверн, разбросанных по всему городу. Но посетителей было заметно меньше, чем обычно: жители города знали о скором начале войны и боялись сболтнуть лишнее. Каждому было известно: стоит сказать хоть что-то, из-за чего в тебе можно заподозрить шпиона Золона, пусть это будет лишь пара сочувственных слов, ты окажешься в подвалах Черного Замка – страшной городской тюрьмы. И все же заткнуть все рты не было никакой возможности, да Главный Советник и не стремился к этому – напряжение, скопившееся в народе, пусть пока в скрытой форме, было ему только на руку. Конечно, изредка кое-кто попадал в застенок, но это было скорее исключением. Главный Советник старательно симулировал кипучую деятельность по поимке смутьянов, однако на самом деле проявлял минимум рвения. Король должен видеть результаты его неусыпных трудов, но и только. Советнику было нужно, чтобы как можно больше недовольных осталось на свободе, а если уж какой-нибудь недотепа и попадал в Черный Замок, его агенты тут же принимались разносить эту весть по городу. Разумеется, люди Главного Советника при этом старались представить короля в черном цвете. Недовольство росло день ото дня, и, вскоре, должно было достичь своего естественного предела… Вот тогда и нужно будет сделать все, к чему он так долго и тщательно готовился.

– Корона будет вашей, Советник Маттео, я не сомневаюсь в этом, – снова заговорил его собеседник, поплотнее запахнув малиновый плащ: из окна довольно ощутимо сквозило.

– Я в этом никогда и не сомневался, Паррот, – усмехнувшись, ответил Главный Советник и вновь посмотрел в окно. Лиц людей разглядеть отсюда не удавалось, но он знал, что где-то там, в толпе, снуют его соглядатаи. Маттео уже давно перетянул шпионов короля на свою сторону. Некоторые, правда, пытались вести двойную игру, но подобные попытки жестоко пресекались – Советник ревностно хранил свою тайну. Маттео, подумав обо всем этом, нахмурился и невольно скосил глаза на правую руку.

Стоящий в двух шагах от него Паррот невольно отпрянул, увидев, как из плотно сжатого кулака Советника быстро вырастает не длинное, но широкое туманное лезвие. Не успев как следует оформиться, превратиться в полноценный клинок, оно исчезло так же неуловимо, как и возникло. Разумеется, Паррот знал о мистических талантах Главного Советника и все же не мог без страха относиться к их проявлениям.

– Успокойся, казначей, – заметив реакцию Паррота на его действия, произнес Маттео. – Тебя убивать я не собираюсь. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не вздумаешь пойти против меня. Но, надеюсь, тебе не придет в голову подобное. Мне не хотелось бы завершать начатое одному.

– Еще бы, – одними губами улыбнулся Паррот, глаза же его остались холодны как лед. – Без моей помощи вам пришлось бы несладко, да и на первых порах я буду совершенно необходим. Ведь именно я поддерживаю все дело деньгами. Поверьте, мне не так-то легко скрывать отток золота, особенно сейчас, когда война – дело уже решенное и король начал снаряжать армию. Дагмар теперь чуть ли не сам считает монеты, и мне с большим трудом удается отжать кое-что и для вас.

– Ждать нам осталось не так уж долго, – успокоил Паррота Главный Советник. – Через десяток дней король Сундарам двинет свою армию на Мэсфальд, вот тогда мы и нанесем удар по Дагмару. Армия будет занята обороной, а склонить горожан на нашу сторону легче, чем кажется. Уже сейчас король непопулярен в народе, его почти никто не поддерживает, кроме ярых фанатиков да личной гвардии. Плюс еще старые друзья в Совете, но этих не стоит брать в расчет – у них не хватит смелости вмешаться. Для острастки можно сразу казнить одного-двух, тогда оставшиеся не посмеют и слова поперек сказать. Армии же будет не до того, чтобы разбираться, за кого приходится воевать, – ей не властитель важен, а город, который она и станет защищать. Солдатам плевать на дворцовые интриги, им важна идея, а не тот, кто эту идею представляет.

Казначей взглянул на Главного Советника и покачал головой. Он понимал, что Маттео прав, но его тем не менее не оставляло острое беспокойство. Мало ли что может произойти? Иногда самая незначительная на первый взгляд мелочь может сыграть роковую роль, сгубив весь замысел, каким бы блистательным он ни казался.

– Какие конкретные шаги вы собираетесь предпринять, Советник Маттео? – поинтересовался Паррот. – Вы хотите казнить Дагмара прилюдно, предъявив ему обвинение в предательстве Мэсфальда, или же…

Казначей не договорил, но сделал весьма красноречивый жест, резко проведя указательным пальцем под подбородком. Главный Советник на миг задумался.

– Посмотрим, – пожав плечами, вымолвил он. – Публичную казнь я не собираюсь устраивать в любом случае – от этого не будет никакого прока.

– Да, короля нельзя оставлять в живых, ни при каких обстоятельствах, – сказал казначей. – Так же, как и его жену. Дагмар успел издать закон, по которому власть над Мэсфальдом передается только по наследству. Тем более что Кефра беременна. Если родится наследник, то через двадцать лет он вполне может попытаться вернуть себе трон отца.

– Если это будет мальчик, – глухо произнес Маттео, сверкнув глазами. – Девчонки нам опасаться не стоит. Но ты прав – Кефра тоже умрет, семью нужно истребить на корню, чтобы в будущем не пасть жертвой собственной беспечности. Недовольные будут всегда – это неискоренимо. Поэтому нельзя полагаться на волю случая.

– Но как мы представим все это? – подумав, спросил Паррот. – Хоть король и не пользуется популярностью, но ничем не прикрытое убийство может испортить весь наш замысел. Кто может поручиться, что новый властелин, занявший место былого короля посредством убийства, долго продержится на троне?

Главный Советник ухмыльнулся и взглянул на огромный гобелен, висящий на стене за спиной казначея. Да… с момента свержения дракона Варкаррана, правившего Мэсфальдом до Дагмара, прошло уже больше тридцати лет, а вот гобелены в замке никто так сменить и не удосужился. Со стены прямо в глаза Маттео взирал большой черный с золотым отливом Великий Змей. Радужные глаза, начисто лишенные зрачков, казались живыми. Дракон был выткан с особой тщательностью, можно было рассмотреть мельчайшую деталь, даже морщинки в углах плотно сомкнутой пасти и кое-где отслоившиеся чешуйки: тот, кто творил этот гобелен, ничуть не приукрашивал реальность – Великим Змеям этого не требовалось. В отличие от людей.

Советник отвел глаза от гобелена и вернулся к прерванному разговору:

– Разумеется, сам я убивать Дагмара и Кефру не собираюсь, это было бы в высшей степени глупо и опрометчиво. В то же время не хотелось бы подставлять кого-то из тех, кто так или иначе связан со мной, – не желаю ненужных слухов, которые наверняка появятся в этом случае. Можно, конечно, заставить сделать это одного из солдат, а потом без лишнего шума его устранить. А лучше всего найти кого-то со стороны. Мы официально сместим Дагмара, обвинив в предательстве интересов Мэсфальда, и вместе с супругой отправим прямиком в Черный Замок. Ну а дальнейшее сложностей не вызовет. Представим все так, будто какой-то недовольный тайком пробрался в подземелье, где содержалась королевская чета, и, ослепленный яростью, убил обоих прежде, чем его успели схватить. Он, конечно, погибнет тоже – от рук тюремщиков.

– Возможный ход, – задумчиво заключил казначей. – Кое-что нуждается в доработке, но в целом осуществить это не так трудно. Желательно представить этого убийцу шпионом Золона.

– Хватит подсказок! – неожиданно взорвался Главный Советник. – Не тебе решать, как все будет организовано. Твоя головная боль – деньги. Не будет денег, на мою благосклонность можешь не рассчитывать.

Паррот зло улыбнулся:

– Как скажете. Советник Маттео. Я лишь хочу помочь вам…

– Вот и хорошо, – почти спокойно ответил Маттео, смотря прямо в глаза казначею. Тот с честью выдержал этот взгляд, даже не попытавшись отвернуться. Советнику это совсем не понравилось.

– На все воля богов, – смиренно сказал Паррот, но в глазах его таилась все та же злая усмешка. Маттео, встрепенувшись, хотел было ответить, но почему-то раздумал. Негоже ссориться с ближайшим союзником в такое время. Нет, только не сейчас, сначала нужно расправиться с королем Дагмаром, захватить трон и корону, склонив на свою сторону горожан, а потом можно будет разобраться и с нынешними союзниками. Далеко не все из них устраивали Маттео. Кое-кого можно будет оставить на их постах. Кое-кого надо будет возвысить. А вот некоторых нужно будет осторожно и как можно незаметней убрать. Главный Советник знал людей, которые после восхождения его – Маттео – на трон Мэсфальда захотят получить больше, чем он сможет им дать. От таких придется избавиться, и притом в первую очередь. Казначея также придется казнить – он уже и сейчас проявляет излишнюю прыть. Такие люди нужны, но, если за ними не присмотреть, они становятся довольно опасны. А уследить за каждым Маттео не мог.

– Можешь идти, – произнес наконец Главный Советник, оторвавшись от раздумий. – Передай остальным, чтобы были наготове. О деталях и сроках я сообщу дополнительно. Еще есть вопросы?

Паррот лишь коротко качнул головой из стороны в сторону и, развернувшись, заторопился к плотно закрытым дверям. Он уже выходил, когда до него долетел негромкий голос Маттео:

– Осторожнее, казначей. Осторожнее. Подумай, чем может все обернуться.

Когда казначей покинул зал, плотно затворив за собой тяжелые двери из дорогого серого дерева, Маттео неторопливо вышел на середину зала, остановившись прямо напротив гобелена, где был изображен Варкарран. Несколько минут Советник молчаливо смотрел прямо в глаза Великого Змея, пытаясь в самом себе найти ответы на мучавшие его вопросы. А потом заговорил, обращаясь к картине:

– Вот как оно получается, Варкарран. Мог ли ты во времена своего правления предположить, что такое возможно? Столкновение интересов двух великих городов… Точнее, битва двух упрямых королей, одержимых гордыней. Мог ли ты себе представить, Варкарран, что-либо подобное? Знаю, не мог, даже если тебе сказали бы, что так когда-нибудь и случится. Все-таки мы слишком разные, чтобы понять друг друга. Не так ли?

Гобелен угрюмо молчал. Картины не отвечают людям.

* * *

– Дагмар, – послышался из-под балдахина слабый голос.

– Я здесь, не беспокойся. – Король протянул руку и взял ладонь лежащей на кровати женщины в свою. – Я с тобой, Кефра.

Рука королевы была холодна как лед, женщину бил озноб. Дагмар привстал и свободной рукой поправил сбившееся покрывало, оголившее большой бледно-розовый живот.

– Спасибо, Дагмар.

Король Мэсфальда был донельзя расстроен и обеспокоен. Последние месяцы беременности его жена переносила очень тяжело и почти не вставала с постели. А в эти дни ее состояние особенно ухудшилось. Кефра часто впадала в забытье, ее то знобило, то бросало в жар, да к тому же она начала жаловаться, что перестала ощущать толчки будущего ребенка. Вот это-то больше всего и тревожило Дагмара. К своей жене, как к женщине, он давно охладел, да и не любил ее никогда. Но королю нужен был законный наследник. И сейчас он очень боялся потерять этого мальчика. Пол будущего наследника он проверил в первую очередь, едва узнав, что Кефра наконец забеременела. Для этого Дагмар попросил помощи у мага, которому мог доверять свои секреты, не опасаясь, что кто-либо еще узнает о них. Маг дал твердый ответ – родится мальчик, но что-то в его голосе Дагмару не понравилось, однако в то время король не придал этому большого значения. Зато сейчас, когда здоровье Кефры с каждым днем ухудшалось, он вспомнил о своих былых сомнениях. Дагмар, конечно, не допускал даже мысли, что маг Халиок мог обмануть его, но не сказать всей правды… Так поступать он любил.

Король, среднего роста мужчина в черно-золотых одеждах, вздохнул. У него не было ни малейшего желания сидеть с Кефрой весь вечер, но и оставить ее одну он также не мог, хотя у него и были дела поважнее. Например, ознакомиться с положением дел на границе, сегодня он не успел выслушать доклад, поскольку вынужден был торопиться к жене.

Дагмар, оторвавшись от своих мыслей, взглянул на Кефру. Та как-то совершенно незаметно уснула и сейчас лежала, одной рукой охватив живот, а другую продолжая держать в ладони мужа. Дагмар, покачав головой, всмотрелся в ее лицо. Он не находил сейчас прежней красоты в этой женщине, красоты, из-за которой он когда-то потерял голову… Когда наваждение прошло – было уже поздно. Сколько ей сейчас? Дагмар напрягся, пытаясь припомнить. Да, точно, сорок семь. Неужели Кефра не могла родить ему ребенка пораньше, когда была еще молода и полна сил?

Король стиснул кулак, позабыв, что в его ладони рука женщины. Кефра негромко застонала, но так и не проснулась. Дагмар осторожно вытащил ее ладонь из своей и положил поверх тонкого покрывала.

Раньше надо было думать, раньше. Он вполне мог жениться еще раз, однако Дагмар не мог понять, почему же не сделал этого. Ну да поздно теперь локти кусать, время вспять не воротишь.

Если Кефра или ребенок погибнут, все пропало. Ему уже навряд ли удастся завести нового наследника. Грядущая война с Золоном спутала ему все карты. Народ ропщет день ото дня все сильнее. Городская стража почти каждый день хватает возмутителей спокойствия, но это не приносит никаких результатов. Даже, скорее, наоборот – волнения усиливаются. Ну да это еще полбеды. До Дагмара начали доходить смутные слухи, будто бы кто-то во дворце пытается занять трон и присвоить его корону. Корону, которая принадлежит ему по праву. Ведь это именно Дагмар больше тридцати лет назад своими руками сорвал ее с головы Великого Змея Варкаррана.

Неожиданно взгляд короля уткнулся в один из витражей. Стеклянное панно что-то отдаленно ему напомнило, но он не сразу сообразил, что же именно.

– Ну да, конечно, – пробормотал Дагмар, разглядев в витраже набор стекол, напоминающий плоскую цилиндрическую шапку колдуна. Он думал недолго, после чего, бросив косой взгляд на беспокойно спящую Кефру, беззвучно вышел за дверь.

– Следи за ней, – бросил он няньке, нетерпеливо ожидающей у входа. – Я скоро вернусь.

Проводив внимательным взглядом женщину, тут же скрывшуюся за дверью, Дагмар постоял немного посреди коридора, а затем быстрым шагом направился к лестнице. Дворцовая стража при его появлении замирала и вытягивалась, салютуя прижатой к груди и сжатой в кулак правой рукой, но король даже не глядел на стражников, его сейчас занимало другое.

Подкованные сапоги громко цокали о ступени, отзвуки далеко разносились по просторным покоям дворца. Сбегая вниз по лестнице, Дагмар не смотрел под ноги, его взгляд скользил по лицам людей, наполняющих дворец. Кое-кто при виде короля почтительно склонял голову, другие же лишь едва заметно кивали, не пряча глаз и не переставая вести разговор. Только стража и личная гвардия реагировали как должно. Непроизвольно Дагмар скривился – его люди стали брать на себя слишком много, пора бы их слегка приструнить.

Спустившись этажом ниже, Дагмар свернул в узкий и высокий коридор, освещенный несколькими факелами. Миновав встретившийся на пути небольшой зал с колоннами вдоль стен, король еще немного прошел вперед, после чего остановился возле одной из дверей. Толстые дубовые доски были тщательно пригнаны друг к другу и скреплены коваными стальными полосами и скобами.

Эту дверь здесь поставили специально по приказу Дагмара, которого в свою очередь попросил о том Халиок. Король Мэсфальда не знал, зачем магу это понадобилось, но никогда не спрашивал, предпочитая знать о волшебстве как можно меньше, – он не очень-то его почитал.

Маг Халиок с самого рождения обитал во дворце. Он не покидал его и при Варкарране, и при нынешнем короле, предпочитая проводить все свободное время в отведенных ему покоях. Дагмар не поскупился, предоставив магу два больших зала и несколько комнат поменьше. В конце концов, Халиок много раз помогал ему, да и пустующих помещений во дворце было много – прежний владелец, Великий Змей, жил с размахом.

Дагмар поднял руку, намереваясь постучать, но тут же вспомнил, что в этом нет необходимости.

– Халиок, это я, – негромко позвал он. Дверь почти тут же без скрипа отворилась, открыв тускло освещенный проем. Король шагнул за порог, и проход за его спиной тотчас закрылся – маг ревностно оберегал свое жилище от любопытных. Дагмар прошел мимо полок с книгами, стоящими вперемежку с какими-то банками, статуэтками и большими кристаллами. Халиок сидел в глубоком кресле и что-то записывал в маленькую книжечку, изредка обмакивая перо в чернильницу, выполненную в форме оплывшего огарка свечи. Только огарок этот был медным и блестящим. Едва Дагмар вошел в комнату, маг отложил перо и, дунув на исписанный лист, положил книгу перед собой.

– Приветствую тебя. – Халиок степенно кивнул, однако не встал перед королем.

– День добрый, маг, – произнес Дагмар и, не дожидаясь приглашения, сел в соседнее кресло.

Халиок зевнул будто бы безмятежно, но его цепкий взгляд так и впился в лицо короля.

– Что привело тебя ко мне? Я слышал, Кефра серьезно больна. Надеюсь, это никак не отразится на наследнике престола. Или ты пришел из-за чего-то другого? Извини, я редко выхожу отсюда и мало знаю о дворцовых делах. Не расскажешь ли мне последние вести? Ведь король Сундарам пока еще не двинул на тебя свою армию?

Дагмар нахмурился, ему была не по душе эта тема.

– Насколько мне известно, нет, – все же ответил он. – Но это может случиться в самое ближайшее время, так что, сам понимаешь, я с большим трудом выкраиваю для тебя время.

– Что ж… – вздохнул Халиок. – В таком случае о делах Мэсфальда мы можем поговорить позже. Выкладывай, зачем пришел?

Король ответил не сразу. Встав, он подошел к стене и откинул занавеску, прикрывающую ряд полок. Взгляд тут же безошибочно нашел стоящую почти на самом верху темную стеклянную бутыль, оплетенную посеревшими ивовыми прутьями. Сколько Дагмар себя помнил, она всегда стояла на этом самом месте и всегда была наполовину пуста. Король не знал, была ли бутыль волшебной, или же Халиок каждый раз добросовестно пополнял ее содержимое, но его это не очень-то и интересовало. С легкостью подхватив бутыль одной рукой, хотя в ней было никак не меньше нескольких фунтов веса, Дагмар взял с той же полки кубок и снова вернулся в кресло. Выдернув тряпичную пробку, он плеснул в кубок содержимое бутыли и отставил ее на край стола. Халиоку Дагмар вина не предложил, поскольку знал – тот не пьет вообще. Маг держал у себя бутыль специально для короля по его же просьбе – Дагмар не мог вести с ним разговор, не промочив предварительно горла. Отхлебнув порядочный глоток, король чуть отстранился и принялся изучать рисунок на кубке. Черненое серебро почти не отражало свет.

– Я пришел поговорить с тобой о сыне, – наконец произнес король.

Халиок, казалось, не был удивлен этими словами. Похоже, он ждал чего-то подобного.

– Тебе давно пора было это сделать, – ответил маг. – Не пойму только, почему ты не явился раньше.

– Что ты хочешь этим сказать? – Дагмар встрепенулся и впился колючим взглядом в лицо Халиока, на котором, однако, не отразилось совершенно ничего, кроме заинтересованности.

Маг, кряхтя, поднялся и скрылся в полумраке дальнего угла комнаты. Дагмар не мог разглядеть, что он там делал. Король понял лишь то, что Халиок разыскивает что-то в глубине большого старого сундука. Но вот, наконец, маг неторопливо вернулся к столу и положил перед Дагмаром ветхий фолиант в деревянном переплете без надписей и каких-либо изображений. Листы скреплялись между собой тонкими, иссохшими жилами. Дагмар раньше никогда не видел такой странной книги и поэтому заинтересованно протянул руку.

– Осторожнее, – предупредил Халиок. – Она очень стара.

Король, чуть прикрыв глаза в знак того, что принял слова мага к сведению, раскрыл фолиант где-то на середине. В глазах зарябило от мелких, кривых, почти выцветших от времени строчек. Дагмар пролистал еще несколько страниц наугад. Похоже, что вся книга была написана от руки. Он попытался разобрать хоть что-то, но Халиок не дал ему сделать этого. Аккуратно, но настойчиво забрав книгу, маг вновь сел в кресло. Открыв фолиант почти в самом конце, Халиок перевернул пару-другую страниц и удовлетворенно кивнул, очевидно отыскав то, что ему было нужно.

– Эту книгу написал полторы сотни лет назад один сумасшедший монах, – начал маг. – Никто не знал его имени. Не знали, кто он и откуда. Этот монах жил один в пещере в Северных горах. С людьми он заговаривал очень редко, а если и произносил несколько слов, то никто не мог разобрать, что в них сокрыто. Но иногда в речах монаха появлялся смысл, и жители деревни вслушивались, стараясь не упустить ни слова, поскольку то, что говорил монах, имело обыкновение сбываться.

– Ты хотел меня этим удивить? – пожал плечами Дагмар и одним большим глотком опустошил кубок. – Известно много людей, занимающихся предсказаниями. И это не обязательно безумцы.

– Ты не дослушал, – досадливо отмахнулся Халиок, взглянув из-под нахмуренных бровей на короля. – Монах был не просто предсказателем… Вот эту книгу он создавал на протяжении последних десяти лет своей жизни. Однажды жители деревни, как обычно, принесли ему еду и питье, но обнаружили в пещере лишь мумифицированное тело, в котором без труда можно было узнать старого безумца. Не трудно представить себе ужас селян – еще несколько дней назад монах был жив, а теперь перед ними – иссохшее тело.

Словом, в пещеру эту никто так больше и не вернулся. Тело пролежало в горах почти полвека, пока на него случайно не наткнулся отряд воинов, переходивший через Северные горы. Им было невдомек, чье тело покоится в пещере – людям нужно было место для ночевки, – поэтому они, не долго думая, выволокли останки монаха наружу и завалили камнями. Так тело безумца нашло, наконец, свое последнее пристанище. Но слушай дальше. В руках у мумии была книга. Вот эта самая. Один из воинов умел читать и поэтому взял книгу себе. Ночью он не лег спать. Подбрасывая время от времени скудные дрова в костерок, он принялся изучать написанное монахом. Словом, когда воины проснулись поутру, их товарища уже не было. Они отыскали только следы, уходящие в совсем уж невероятном направлении – в сторону самого высокого и неприступного горного хребта, где не было ни одного перевала. Несколько человек попытались догнать ушедшего, но поиски результатов не принесли. Книгу воин унес с собой, вырвав лишь несколько самых последних страниц. Никто не заметил их обгорелые клочки в пепле погасшего костра.