Текст книги "Эта магическая печать. Том 1 (СИ)"
Автор книги: Александр Нагорный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Демон низшего порядка проворно спрыгнул с кресла и, семеня, подбежал к чародейке, после чего, два раза хлопнув в ладоши, взлетел, оказавшись на уровне пояса девушки. Галантно склонившись, бесёнок мягко взял ладонь девушки и припал губами. Затем так же шустро вернулся на рабочее место.
– Разве в городе нет церкви Создателя? – удивленно спросила Ника. Кукрымл слегка поморщился.
– Есть, как не быть. Но у нас с ними договор – я не совершаю поступков, порочащих честь Церкви, а она взамен не пытается изгнать меня обратно в Инферно. Видит Создатель, там не так уж приятно.
Малыша аж передернуло от воспоминаний. Волшебница улыбнулась.
– Хорошо, давайте к делу, – потер ладошки начальник. – Так как вы к нам надолго, я похлопотал и выбил для вас уютный домик ближе к восточной части района землевладельцев. Очень приятное местечко – есть небольшой сад, два этажа, комнаты чистые, просторные. Гостиная, камин, опять же. Кухня также очень большая – есть где развернуться, хе-хе...
Он запнулся, увидев, как скривилась Ника – у магички были особые отношения с готовкой.
– В общем, вам должно понравиться. Единственное, есть кое-какая загвоздка...
– В чем именно? – насторожилась чародейка. Бесёнок слегка поерзал в кресле, тяжело вздохнул.
– Дом проклят. Какой-то темный маг наложил неизвестное нам заклятье. Местные чародеи расколдовать не сумели, но проявляется в том, что никто не смог пробыть даже ночь в этом доме.
– Дайте, угадаю: поэтому его продавали за бесценок, и вы, не раздумывая, согласились, понадеявшись, что «яжчародейка», как-нибудь устроюсь? – со смешком поинтересовалась Ника. Кукрымл кисло кивнул.
Девушка не знала, ругаться или смеяться в голос. Предприимчивость начальника канцелярии достойна всяческих похвал, но жить в проклятом доме...С другой стороны, кто знает, может за этим стоит интересная история?
– Ладно, добро. Повезло вам, что я девушка сильная и независимая, да еще с шилом в попе.
– А можно с этого места поподробнее? – оживился бесёнок. Ника громко фыркнула.
– Обойдетесь. Полагаю, Грыгл проводит меня? – чародейка не спрашивала, скорее утверждала. Тролль послушно кивнул, а бесёнок нервно поерзал в кресле.
– Надеюсь, вы справитесь с проклятьем, – неуверенно пробормотал он.
– Лучше надейтесь, чтобы проклятье справилось со мной, – подмигнув малышу, заявила Ника. – Идемте, джентльмен.
Тролль переглянулся с начальником, пожал плечами и потопал за девушкой.
– Жду вас завтра с утра на совещании! – крикнул вслед Кукрымл. Чародейка едва слышно вздохнула.
Расписавшись в книге учета у секретарши, Ника быстрым шагом вышла на улицу. Дождь стих, но небеса все еще укрывались за плотной пеленой сереньких туч, словно говоря: «Извините, господа и дамы, у нас уикэнд».
– Забавный у вас начальник, мистер Грыгл, – обратилась девушка к степенно вышедшему троллю. Здоровяк во фраке все еще держал за ручку чемодан волшебницы, и выглядело это донельзя комично.
– О, господин Кукрымл высококвалифицированный специалист. В прошлом он был главой убойного отдела полиции Северокаменска, но, после пятидесяти ему наскучило и решил податься в управление. И, да – он не мой начальник. Я ведь упоминал, что являюсь управляющим поместья графа Малкольма – главы города, – тролль поправил цилиндр.
– Вы говорили – сэра Малкольма, – прищурившись, усмехнулась Ника.
– Правда? Простите мою оплошность, – извинился Грыгл. – Его Светлость в прошлом весьма известный рыцарь, прежде чем получил титул и земельный надел от короля. Я знаком с ним почти с самого детства, вот и привык к рыцарскому званию.
– Так вы друзья? – догадалась чародейка. Тролль смущенно улыбнулся.
– Полагаю, что да. Я был вольным наемником, когда отец графа Малкольма нанял меня для военной кампании. Старый рыцарь собрал целую ватагу и хотел пройтись огнем и мечом по землям варваров – небольшому клочку, на северо-востоке Нортланда. И таким удачным вышел тот поход, что мы привезли целые горы добычи. Отец Малкольма вмиг стал уважаемым торговцем, сумел выбить себе титул виконта, и я пожелал вступить на службу полюбившемуся господину. Старик не возражал, а когда родился его сын – мы стали лучшими друзьями.
– Я бы хотела познакомиться с графом Малкольмом, – задумчиво протянула Ника.
– Он будет только рад, – Грыгл приподнял чемодан, попавший в ямку. – Молодой граф все еще не женат, хотя красив и умён.
«Выйти замуж за графа – не об этом ли мечтают все девушки?», – подумала Ника. – «Возможно. Но мне куда интереснее было бы написать научную работу по фамилиарам. Впрочем, одно другому не мешает».
Спустившись по улице вниз, они повернули направо, где начинался район землевладельцев и, миновав пару небольших улочек, оказались перед двухэтажным особняком.
Кукрымл не обманул: дом действительно был окружен небольшим садом, где, по случаю конца весны, уже начала цвести сирень. Само здание выглядело очень аккуратным и миленьким, на взгляд Ники – ровные стены, украшенные завитушками на углах, над крыльцом небольшой навес, подпираемый с двух сторон массивными колоннами. Отделка окон также составляла претензию на роскошь: ажурные подоконники, темно-синие стекла с матово-черными рамами. К огромному восхищению чародейки, здесь имелся даже чердак с витражным окном.
Территория усадьбы была надежно укрыта за живой изгородью, служившей вместо забора. С лицевой стороны находилась высокая узорчатая калитка. Никаких замков Ника не увидела.
– Дом в некотором запустении, но я похлопочу в городском совете насчет строителей, – пообещал Грыгл. – Полагаю, ремонт здесь не делали лет двадцать, крыша наверняка немного подтекает.
– Думаю, до тех пор, пока я не разберусь с местным проклятием, ни один рабочий не ступит даже на территорию сада, – хмыкнула девушка. Тролль развел руками.
– Сожалею, но это так. Теперь же я вынужден вас оставить – Его Сиятельство требовал моего присутствия к обеду. Желаю хорошо устроиться, загляну к вам завтра.
Всучив магичке чемодан и ключ, Грыгл зашагал вверх по улице, в сторону возвышавшегося над городом холма с графским особняком.
– Хороший проводник, – Ника толкнула калитку. – И чего же вы все так боитесь?
Надо признать, с улицы территория усадьбы смотрелась как-то приятнее. Сейчас же стало очевидно, о чем говорил тролль: сад выглядел запущенным. Кусты сирени разрослись, неопрятные ветки торчали в разные стороны. Яблоня покосилась, соседняя с ней и вовсе наполовину засохла.
– Садовника бы сюда, – вздохнула девушка.
Шагая по поросшей травой дорожке к крыльцу, Ника размышляла о грядущем. Арч-Арч не высказал каких-либо пожеланий по поводу «командировки», только указал направление и сказал, что ее встретят. Теперь чародейка подозревала, что все это жестко спланированный отпуск, как в случае с Ишвой – только магу в нагрузку подкинули еще и задание. Значит, она может спокойно заниматься тем, чем пожелает, ожидая обратного звонка?
Слегка приободрившись, девушка поставила ногу на нижнюю ступень лестницы. Дерево затрещало, застонало, где-то в доме эхом донесся протяжный скрип. Налетевший порыв ветра взметнул длинные рыжие волосы волшебницы, щедро сыпанул в лицо горсть пыли с песком.
– Тьфу, зараза! – выругалась красавица. – Что за дешевый ужастик?
Бодро взбежав по лестнице наверх, Ника вставила ключ в замочную скважину, повернула. Замок щелкнул, девушка потянула за ручку. Дверь медленно, с заунывным скрипом отворилась, а Ника уставилась на оставшуюся в ладони ручку.
– Отлично, просто замечательно. Как бы здесь все не развалилось к цырговой матери!
Шагнув в холл, чародейка распахнула рот от удивления: внутри дом выглядел еще красивее, чем снаружи. Несмотря на местами облупившуюся штукатурку и полысевший ковер на полу, лепнина на стенах смотрелась по-прежнему симпатично, а громадная люстра под потолком смогла бы украсить и тронный зал во дворце.
– А здесь все же не так и плохо, – пробормотала девушка, поставив чемодан возле двери. Налево от выхода вел один коридор, направо другой. Впереди и чуть левее шла лестница на второй этаж, а напротив двери находился небольшой полуразрушенный фонтан. Он представлял собой емкость с бортиками, посреди которой располагался улыбающийся карапуз с расколотым напополам ухом, держащий в одной руке книгу, а другой совершающий чародейские пассы, словно пытаясь сформировать заклинание.
– Ты миленький, буду звать тебя Эшли, – сказала Ника карапузу. После чего, щелкнув статую по носу, отправилась в левый коридор.
Он оказался небольшим и привел на кухню, со множеством шкафчиков, магической плитой, огромным дубовым столом и различными связками сушеной зелени на стене в углу.
– К цырге готовку, – заявила Ника и быстро покинула ненавистное помещение. Правый коридор вел в несколько комнат. Две из них были гостевыми – небольшие, аккурат для ночевки, а одна являлась вполне просторной ванной, где имелся даже волшебный котел с автоматической регулировкой пламени и нагрева воды.
К лестнице на второй этаж чародейка отнеслась с подозрением: ступени выглядели так, будто вот-вот обрушатся даже под весом пылинки, не говоря уже о молодой красивой девушке. Но, в конце концов, рискнув, Ника начала подъем.
На удивление, лестница выдержала и, оказавшись наверху, магичка вздохнула спокойнее. Здесь был один большой коридор, ведущий в гостиную и в спальню. Гостиная с порога показалась Нике очень уютной, хоть и невероятно запыленной, а вот спальная комната не отпиралась. Откуда тогда девушка поняла, что это спальня? Просто-напросто подглядев в замочную скважину.
Дергание за ручку не принесло значительных результатов, потому, взмахнув рукой, Ника без особых затей выбила дверь. Однако, стоило сделать шаг в комнату, как откуда-то сверху на голову рыжеволосой чародейке упало нечто тяжелое.
«С новосельем, что ли», – успела подумать Ника, прежде чем потеряла сознание.
Сказ пятнадцатый: О призраках и причинах
«Призраки зачастую появляются из-за трагической гибели, или неверного упокоения умершего. Они делятся на два основных вида: добрые, или светлые – те, которые редко показываются людям, предпочитая существовать в роли наблюдателей, и злые, или темные – жертвы насильственной смерти, не упокоившиеся, жаждущие мщения, им без разницы – виновен человек в чем-либо или нет. Темные призраки весьма опасны, и если вы не обладаете достаточными магическими знаниями и умениями, не стоит даже пытаться вступить в схватку с подобным существом. Но, коль судьба столкнула вас с такой неприятной ситуацией, то используйте соль и молитвы Единому – они на время остановят призрака, и вы сможете убежать...»
Выдержка из труда "Монстры и способы тактического отступления", за авторством Ле-Роя Женкинского, т.1, ч.1, стр.18
Голова гудела так, будто ее сунули в гигантский колокол и от души шарахнули по его стенкам. Ника с трудом разлепила глаза, скривилась от прострелившей виски боли и невольно зашипела.
– Это что за гостеприимство такое, – проворчала девушка, поднимаясь на ноги. Обернувшись, чародейка вскрикнула от неожиданности – на пороге лежала голова оленя. Впрочем, присмотревшись, Ника поняла, что это всего лишь чучело.
– Кто вообще такую пакость над дверью вешает? – вопрос ушел в пустоту.
А еще волшебница осознала, что за окном темнеет – она провалялась непростительно долго.
– Так-с, время наводить порядок, иначе спать мне сегодня на полу, – девушка покосилась на грязный, покрытый пылью и мусором, пол – и поморщилась. – Нет уж, фигли!
Щелкнув выключателем, Ника облегченно вздохнула – свет в доме работал. Засучив рукава, магичка приступила к уборке. Нет, конечно, можно было воспользоваться заклинанием, но Ника предпочитала не слишком загрязнять магический фон там, где живет. Или собирается жить.
Краткий обзор спальни привел к неутешительным выводам. Комната в целом находилась не в самом лучшем состоянии – кровать рассохлась, и спать на ней явно не очень хорошая идея, шкафы покосились, некоторые полки обрушились, сломанными огрызками валялись внизу, ковер на полу истлел, а краска на нескольких висящих картинах облезла, из-за чего люди, на них представленные, выглядели жутковато.
Наколдовав веник, тряпку и ведро с водой, Ника смела весь мусор в одну большую кучу, после чего принялась вытирать пыль с тумбочек и шкафов. Если говорить о размерах, то в спальне можно было плясать вальс, и останется место для гостей, чтобы посидеть за столом, поесть и посудачить о жизни. Кровать стояла у стенки, ближе к окну, рядом расположен небольшой столик. С другой стороны, сразу несколько тумбочек для мелких вещей, а напротив на всю стену растянулись шкафы – целые и не очень.
Расправившись с пылью, чародейка поймала себя на мысли, что неплохо бы исследовать запертые шкафчики и ящички, мало ли, что там может быть? Сказано-сделано.
К разочарованию Ники, шкафы оказались пустыми, только в одном, в самом углу, валялась дохлая крыса, которую волшебница, брезгливо взяв двумя пальчиками за хвост, выкинула в окно.
В тумбочках вещи попадались, но то было или полуистлевшее белье, или ненужный хлам, потерявший свой облик под влиянием времени.
Уже расстроившись, Ника вдруг наткнулась в маленьком ящичке прикроватного столика на книжку в сильно потрепанном кожаном переплете. Открыв ее, магичка с трудом разобрала слова, написанные изрядно потускневшими чернилами.
«Собственность Мари сент-Глэр. Мой дневник!» – именно так выглядела надпись, растянувшаяся на всю первую страницу, большими буквами с миленькими завитушками.
– Привет, Мари. Я Ника, рада знакомству, – с мягкой улыбкой произнесла девушка. Ей, наверное, показалось, что в ту же секунду легкий порыв ветра перелистнул страницу, открыв взору ровные ряды слов, написанных все тем же красивым почерком.
Ника задумчиво глянула в окно, где уже окончательно стемнело, затем на следы уборки, и решила – почему бы не почитать немного?
«Сегодня третье сентября одна тысяча сто двадцать первого года. Мой день рождения! Как долго я ждала этого дня, дорогой дневник – целый год! Очень надеюсь, что мама и папа подарят что-нибудь особенное. Если честно, я просила у них собаку, но у мамы сильная аллергия, поэтому родители сказали, что животных в нашем доме не будет. Очень жаль, потому что я люблю пушистых собачек! Они очень умные и милые, и Ланка сказала, что собака всегда поможет хозяину, в любой беде. Думаю, она не врет – Ланке уже целых шестнадцать лет! Она такая старая...».
Ника хмыкнула и перевернула страницу.
«Четвертое сентября! Представляешь, дневник, вчера мне подарили настоящую южную куклу! Она очень большая и красивая, и глаза у нее, как живые! Даже Ланка с завистью смотрела на подарок. Мои родители самые лучшие!».
«Двадцать третье сентября. Сегодня мы ездили за город, на пикник. Папа был очень весел и много шутил, а мама смеялась и постоянно поправляла прическу. Кажется, это был лучший день в моей жизни! Через неделю папочка уезжает в столицу, но обещал привезти красивое платьице и сережки! Не могу дождаться...».
На следующей страничке строчки были неровными, словно девочка торопилась, или была в расстроенных чувствах.
«Пятое октября. Дневник, сегодня вернулся папа! Он привез подарки нам с мамой, я получила такое чудесное платье! Оно желтое, с красивыми украшениями. И сережки папа привез! Золотые, с зелеными камешками, мама сказала – под цвет моих глаз».
«Седьмое октября. Что-то не так с родителями. Мама постоянно хмурится и пытается задеть папу, говорит что-то о поездке. Папа спокоен, но сказал нам, что через три дня вынужден снова уехать. Мне очень грустно, дорогой дневник, я не понимаю, что происходит...».
«Двенадцатое октября. Папа уехал в столицу, и мама сразу загрустила. Она целыми днями сидит в кресле и вяжет, или же гуляет в саду, вместе с Ланкой занимается цветами. Ланке исполнилось семнадцать, и она теперь страшно взрослая, все меньше общается со мной и все больше выполняет поручения мамы. Мне одиноко, очень хочется с кем-нибудь поиграть...».
Следующие пару страниц занимали детские рисунки. Они не были подписаны, но по изображенным схематично людям, Ника поняла, что Мари нарисовала семью: папу, маму и себя. На второй картинке была показана беседка, где, похоже, девочка все чаще проводила время.
«Шестнадцатое октября. Мама сегодня не в духе. Она ударила Ланку по щеке, когда та принесла не ту шаль. Ланка в слезах убежала, спряталась в чулане. Холодает, всю неделю идут дожди, и мама сидит дома, вяжет, пьет вино и тихонько плачет, когда никто не видит. Может, она грустит из-за того, что папа еще не вернулся?».
«Двадцатое октября. Играть одной становится все скучнее. Даже подаренная кукла не радует меня. Маму несколько дней тошнит, она жалуется на головную боль, а служанки за ее спиной усмехаются и шепотом сплетничают о «пополнении». Что это значит, я не знаю, но, наверное, это плохо. Хоть бы папа приехал поскорее, и вылечил маму!».
«Двадцать седьмое октября. Папа вернулся, и мама с порога сказала ему, что носит ребенка. Но, почему-то, это не обрадовало папу, он нахмурился, поцеловал меня и заперся в кабинете. Он вышел только к ужину, и мама целый день нервничала, ходила по гостиной, кусая губы. За ужином она спросила папу, хорошо ли он развлекся с леди Розмари. В ответ папа покачал головой и сказал, что ездил по делу, и леди Розмари связывает с ним лишь старая дружба. Мама вдруг сильно разозлилась, крикнула, что папа «потасканный кобель, готовый ради чужих дырок бросить семью». Я никогда прежде не видела ее такой взбешенной. Но папа лишь спокойно пил вино и молча глядел на маму. Тогда она подскочила к столику, схватила глиняную вазу и швырнула в папу, угодив прямо в голову. Папа рухнул на пол, вся его голова покрылась кровью, и даже на ковер натекло красным. Мне сначала показалось, что это все не по-настоящему, но мама закричала, завыла, бросилась к папе, принялась трясти его, а затем разрыдалась. Она молила о прощении, говорила что-то еще, и тут я поняла, что папы больше нет. Слезы сами хлынули из моих глаз, я упала со стула, и потеряла сознание...».
«Двадцать восьмое октября. Я очнулась в своей комнате. Мамы рядом не было, Ланка помогла мне одеться и, пряча взгляд, сказала, что тело папы слуги унесли в сарай. Мама распорядилась о погребении через пару дней. Мне было холодно, больно и одиноко, я хотела поговорить с мамой, хотя бы обнять ее, но меня не пустили к ней в комнату».
«Десятое ноября. Мне кажется, что кроме Ланки и нескольких слуг меня никто не замечает. Мама целыми днями сидит в беседке, смотрит на папин портрет. Она очень мало ест, и не разговаривает со мной. Когда я пытаюсь заговорить с ней сама, мама проходит мимо, словно не видит и не слышит меня. Мне очень страшно...».
Следующие несколько страниц выглядели очень потрепанными, чернила на них почти стерлись, и прочитать написанное было невозможно. Чародейка вздохнула, предчувствуя, что дальше история Мари станет только хуже, и перелистнула страничку.
«Восьмое апреля. Сегодня утром слуги нашли тело мамы в ванной. Она повесилась на люстре. Глядя на ее тело, я думала, что со мной будет дальше. Полгода до смерти мама делала вид, что меня нет, и теперь, когда я осталась одна, как быть? Ланка сказала, что я слишком маленькая, чтобы вступить во владение землями, а потому, «наверняка объявится какой-нибудь родственник». Мне не хочется верить ей. Мама, папа, почему вы покинули меня?».
«Одиннадцатое апреля. Сегодня пришла весть, что к нам едет дядюшка Якоб, родной брат папы. Я видела его лишь однажды, несколько лет назад, на празднике. Мне запомнилось лишь его толстое тело, обвисший подбородок и большой круглый нос. Слуги говорят, что дядя возьмет управление поместьем и принадлежащими моему роду землями на себя, пока я не стану совершеннолетней. Надеюсь, дядюшка Якоб добрый...».
«Пятнадцатое апреля. Он приехал. Такой же, каким я его запомнила – толстый, почти круглый, с большим лицом и маленькими глазами, зелеными, как у меня. Дядюшка улыбался и очень нежно обнял меня, сказав, что теперь все будет хорошо, и он позаботится обо мне. Мы обедали вместе, дядя Якоб очень много смеялся, шутил и рассказывал интересные истории. Кажется, теперь я больше не чувствую себя одинокой. Дядюшка обещал свозить меня на природу ближе к выходным. Думаю, это будет весело!».
«Шестнадцатое апреля. Дорогой дневник, мне кажется, что я проклята. Почему все эти ужасные вещи происходят именно со мной? Смерть родителей, одиночество, с приездом дядюшки я подумала, что все изменится...Он оказался лжецом. Плохим, ужасным человеком! Поздно вечером, после ужина и разговора в гостиной, дядя проводил меня до комнаты. Он предложил помочь переодеться, и я согласилась, потому что платье было неудобным, сама я его снять не могла. Дядя аккуратно помог мне раздеться, а потом вдруг мягко провел пальцами по моей спине, затем по плечам, сказав, что я очень красивая девочка. Я испугалась, хотела закричать, но он заткнул мне рот ладонью, приговаривая, что больно не будет, что мне понравится и он все сделает нежно. Затем дядюшка швырнул меня на кровать и навалился сверху, не давая вырваться. Я рыдала, пыталась молить о пощаде, не знала, что он собирается сделать, но мне казалось – нечто ужасное. Дядя не слушал. Он стянул с себя штаны одной рукой, по-прежнему зажимая мне рот, и потом я увидела у него между ног что-то большое и страшное. И эту вещь дядюшка Якоб попытался засунуть в меня! Я билась, понимая, что это будет очень больно, и тогда он ударил меня по лицу. В голове зазвенело, кажется, я даже потеряла сознание, а, когда очнулась, часть той штуки была внутри меня. Я завыла, закричала, дядя выругался, хотел снова ударить меня, но тут из его рта хлынула кровь, и в следующий миг дядюшка упал рядом. Из спины торчал нож, а возле кровати стоял мистер Трентон – наш дворецкий. Он спихнул труп дяди на пол и укрыл меня своим пиджаком, негромко приговаривая, что не позволит кому-либо навредить мне. Голос мистера Трентона был таким успокаивающим, что я уснула...».
Ника громко выругалась. Ну и ублюдок же этот дядя Якоб! Как можно совершить такое с маленькой девочкой? Поделом негодяю!
«Семнадцатое апреля. На рассвете мистера Трентона увела стража. Как мне рассказала Ланка, одна из молодых служанок видела, как дворецкий убил дядюшку. За убийство господина положено суровое наказание. На мои слова о том, что дядя Якоб пытался сотворить со мной, Ланка лишь посмеялась и сказала, чтобы я не врала. Все мои попытки рассказать о случившемся ночью оказались бесполезными – слуги не верили мне, ведь дядюшка предстал перед ними «добрым и благожелательным господином». Похоже, теперь я осталась совсем одна...».
«Тринадцатое июля. Сегодня последний слуга ушел из дома. После смерти дяди, слуги начали забирать все, что можно продать, и уходили из поместья. Ланка убежала одной из первых, украв мои и мамины украшения. Со мной осталась только старая нянечка Роуз. Но она очень плохо видит и слышит, и с каждым днем все хуже ходит. Боюсь, скоро и няня уйдет от меня...».
Дальше лист был пуст, а с другой стороны не значились другие даты. Только несколько строчек внизу.
«Старая Роуз умерла, у нее остановилось сердце пару часов назад. Я одна в большом пустом доме, и не знаю, как жить дальше. У меня нет ничего и никого. Сегодня мой двенадцатый день рождения. Я не могу больше держаться. В ванной комнате, в шкафу, есть маленький острый нож. Думаю, будет лучше, если я вскрою им вены и навеки уйду из этого мира. Прощай, дневник. Всеми покинутая, Мари сент-Глэр...».
Ника закрыла потрепанную книжицу и тяжело вздохнула. На сердце было нехорошо – история, затронувшая этот дом, оказалась слишком ужасной, полной страданий и непонятых душ.
С другой стороны, теперь чародейке известно о проклятье, охватившем особняк. Здесь целый сонм темных призраков, появившихся из-за насильственной смерти или самоубийств: глава семейства, его жена, дочь и брат. Наверняка ни один из них не получил должного погребения, что и послужило толчком.
Вот только куда делись останки Мари? В ванной комнате Ника не видела ничего, даже отдаленно похожего на кости маленькой девочки. Да там в принципе не было никаких костей!
Ладно, это не так уж важно.
Ника поднялась, хлопнула в ладоши. Звук эхом разнесся по особняку, ему протяжным скрипом вторили стены.
«Нужно провести обряд очищения», – решила чародейка. – «Для этого мне понадобится магический круг, и найти связующий узел дома. Кажется, нечто похожее я наблюдала в холле...».
Спустившись на первый этаж, Ника прислушалась. Действительно, через холл дома проходили крайне плотные магические потоки, которыми можно воспользоваться для активации печати.
Достав из чемодана большой кусок мела, волшебница деловито начала чертить крупную формацию прямо на полу. Тут же сбоку прилетела потрепанная, почти истлевшая, книжка, больно ударив девушку в плечо.
– Что, просто так вы мне закончить не дадите? – процедила чародейка сквозь зубы. – Ничего, я-то вытерплю!
Упрямо сжав челюсти, Ника продолжила чертить формацию, а в это время предметы вокруг жили своими жизнями. Прилетевшая с кухни кастрюля попыталась нахлобучиться на голову магички, но один взмах рукой, с применением печати воздуха – и ненавистная утварь исчезла с глаз. Однако, стоило девушке вернуться к прерванному занятию, как порыв ветра швырнул ей в лицо горсть пыли, заставив закашляться, сплевывая грязь. С трудом протерев и глаза, Ника сформировала защитный кокон, не особо, правда, надеясь на его помощь – он был предназначен больше для отражения урона, чем для поглощения.
Еще пара штрихов – формация готова. Потирая ушибленную руку и чувствуя, как плечо превращается в сплошной синяк, Ника встала в центр расчерченной фигуры. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка начала читать заклинание.
Чародейка очень волновалась, что забудет некоторые слова, ведь формулу очищения от потусторонних сущностей она учила довольно давно, и ни разу не применяла на практике. Но, как оказалось, переживала Ника зря – память услужливо подсказывала слова, и вскоре заклинание завершилось. Линии формации засияли темно-синим, свет разошелся во все стороны, окутал дом снаружи плотным коконом.
И тут же Ника поняла, что снаружи колдовской фигуры собрались четыре призрачных силуэта. Это действительно оказалась Мари с ее родителями и дядей. Искаженные черты лица, полные мук и ненависти, заставили чародейку вздрогнуть. В глазах девочки волшебница увидела немую мольбу о помощи, о долгожданном упокоении. Никто из этих людей не ожидал, что смерть окажется для них ловушкой, запрет в стенах проклятого дома и не позволит отправиться в лучший мир.
Тогда Ника одним скупым жестом, используя лишь слово древнего алфавита, преобразовала сферу очищения в сферу Заррека, способную изгнать призраков, упокоить их души раз и навсегда. Темно-синий цвет сменился ярко-зеленым, а затем мощная волна прошлась по дому, вычищая каждый угол, искореняя тьму. Призраков смело в последнюю очередь, Ника успела заметить лишь благодарный взгляд Мари, а затем формация погасла и дом погрузился в тишину.
Ноги магички подкосились, обессиленная, девушка рухнула на пол, мелко подрагивая.
– Похоже, в следующий раз стоит экономить силы, – пробормотала Ника себе под нос. С трудом встав на четвереньки, она добралась до чемодана и достала из бокового кармашка склянку с зельем. Сделав добрый глоток, чародейка ощутила небольшой прилив сил и с облегчением поднялась на ноги.
– Да, похоже, порядок тут наводить придется долго, – осматривая холл, констатировала Ника. Без помощи рабочих ей вряд ли удастся отреставрировать особняк, а в таком виде – рассохшимся и облезлым – он ей решительно не нравился.
– Что ж, сначала горячая вода, а потом все остальное, – кивнула девушка и, прихватив полотенце и сменные вещи, отправилась в ванную. Она, на удивление, оказалась вполне чистой, все сливы работали исправно, так что Ника использовала печать воды, чтобы смыть грязь с пола и стен, а затем, включив котел, с наслаждением погрузилась в большую ванну.
Впрочем, долго отмокать она не могла себе позволить, потому вскоре оделась и вышла в холл, где уже кто-то шумно стучал в дверь. За окном как раз занимался рассвет, горизонт окрасился в нежно-розовый, и Ника ощутила, как жутко хочется спать.
Кого вообще в такую рань цырга притащил?
За дверью оказался Грыгл. Тролль бодро улыбнулся, приподнял шляпу, расшаркался.
– Доброе утро, госпожа Ника! А я за вами – через полчаса заседание городского совета, полагаю, вам будет интересно послушать. Да и графу Малкольму есть, что с вами обсудить.
Думала девушка недолго. Ей все равно нужно встретиться с графом, узнать, нуждается ли город в услугах чародейки. Плюс договориться о ремонтных работах – теперь дом ничем не отличался от обычных поместий, и любой человек и нелюдь мог спокойно находиться в нем.
– Пошли, посмотрю на твоего хваленого Малкольма, – со смешком произнесла Ника, надевая на шею медальон волшебницы второй категории. Грыгл одобрительно кивнул, с любопытством взглянул на холл, округлил глаза, заметив непрезентабельный вид и поспешно спустился с крыльца.
– Что там произошло?
– Об этом, милый мой, расскажу по дороге – время-то идет, – Ника заперла дверь и решительно направилась по дорожке. Тролль топал за ней, и, чародейка была уверена в этом, строил догадки по поводу случившегося ночью в особняке.
Впрочем, она наверняка сумеет развеять его любопытство.
Сказ шестнадцатый: О том, куда приводят просьбы
«Существует великое множество неклассифицированных существ, чья суть темнее ночи, а способности неизвестны до тех пор, пока вы не столкнетесь с ними лицом к лицу. Подобные твари встречаются крайне редко, и любому путнику, охотнику и воину следует остерегаться встречи с похожими сущностями. Как только вы поймете, что перед вами неизвестный монстр – используйте щепоть соли, коль в карманах у вас завалялась она, и бегите – бегите что есть сил, потому что более ничего вы сделать не сможете...»
Выдержка из труда "Монстры и способы тактического отступления", за авторством Ле-Роя Женкинского, т.1, ч.1, стр.20
Едва они миновали одну улицу, как тролль не выдержал.
– Миледи, вы позволите мне еще раз полюбопытствовать о том, что случилось в проклятом доме ночью?
Ника едва заметно усмехнулась.
– Конечно, все равно ничего необычного не было. Подумаешь, семейка призраков.
Глаза Грыгла превратились в большие блюдца – таким сильным было удивление здоровяка.
– И как же вы расправились с ними в одиночку?
– За кого ты меня держишь? – возмутилась девушка, тряхнув копной рыжих волос. – Я высококвалифицированный специалист в области изучения магических наук. Само собой разумеется, что я осведомлена о способах изгнания разных тварей.
