Текст книги "Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период (СИ)"

Автор книги: Александр Бельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– А ведь прав ты, хозяин крова. Изменщик твой Карташка, и сейчас или в бегах, или в богах. На их суде, в смысле.

Иваныча это заключение гнома заметно ободрило, но, то ли из духа противоречия, то ли из своего неуёмного любопытства он спросил:

– Это с чего ты так решил?

– А ты оглянись вокруг. Ты дом после обыска видел? Ну, так хоть свой вспомни. Всё из ларей и чуланов вывернуто, в кучи свалено, растоптано и загажено, а сами шкафы да ящики поломаны в поисках тайников. А тут? В доме народ был, видно и по кроватям, да и вообще, но – чистенько. Даже большей части крошева стеклянного на полу от битых окон нет, да некоторые окна фанерой уже зашиты. Стало быть, убирали. Пиво не растащили, ты в это можешь поверить? Посуды на кухне грязной нет, то есть порядок-то блюли, ну, для бандитов, вестимо – просто будь здоров! Значит, за своего он у них, и не из простых «подай-принеси», а, поди, шишкой какой был в головке мятежа. Не из первых, конечно, но всё же...

– Точно! И ведь когда налёт на них планировали, я вот вспомнил сейчас, ещё говорили, что он крышу от минометов заранее укрепил, так что мины мелких калибров её взять не могли! Так что точно он изменник!

Гимли сплюнул на пол с досадой и злостью:

– А вот на пять минут раньше вспомнить не мог? Ладно… Думаю я, на «Камеру знаний» он работал, и строили тут все на ас-Ормановские денежки. И вот на кой ляд это буйство Вирацу припонадобилось – ума не приложу. Ежели он в Пограничном вынюхивал для барона Морна, так ему надо было как мыши под веником сидеть. Да уж больно место козырное, видно. Но хоть бы и так – ну не нужно это всё Вирацу, хоть тресни! Тут кого-то третьего ушки торчат. Ну, ладно, – перебил сам себя старый гном, – слова это всё. А время бежит. Не пальнут нам в спину из дома – и то ладно. Пошли, баню проверим, да и за лабаз возьмемся. Ой, баня, баня… Всё бы за баню отдал сейчас!

В бане, к слову сказать, тоже открытой, всё оказалось как в доме – видно, что кто-то в ней жил, чистоту и порядок блюл, но этого кого-то и след простыл.

Лабаз был монументален. Стены из старого тесаного камня возвышались метра на три, а до конька было верных пять-шесть. Только то, что на форт не смотрело ни одно слуховое окно на крыше, да и директрисса была закрыта самим Карташкиным домом, объясняло, почему его не использовали как укрепление при осаде форта. В ширину лабаз был метров шесть, и метров так двенадцать в длину. И ещё он оказался заперт, аж на два замка.

Глава 4

Глава 4, в которой герой сначала попадает в лабаз, а потом в нём (лабазе, а не герое) находится много интересного и неожиданного.

Иваныч с досадой сплюнул:

– Ну вот, всё коту под хвост! Зря шли только…

– Чегой-то? – с искренним недоумением спросил Гимли.

– Как чего? Заперто же… Не открыть так просто. Стены вон какие! Греметь начнём и вляпаемся сразу.

Гимли посмотрел на хозяина гостиницы как на неразумное дитя, оглядел замки и тягостно вздохнул. Камню было совершенно ясно, что вздыхает он не из-за запертых ворот, а из-за замков. Дрянных людской выработки поделок, а не добротной подгорной работы. Ну, или из-за глупости, сказанной Иванычем.

– Вот сколько в людях не разочаровывайся, а всё равно найдут, чем удивить! Ну скажи, Иваныч, с чего ты взял, что мы будем греметь? И ещё скажи мне, зачем делать добрые ворота из толстого и сухого дерева, оковывать их славной сталью нашей выделки и запирать их на такую дрянь, которая развалится от косого взгляда?

Ур-барак аккуратно поставил свой «Таран», прислонив его к тем самым добрым воротам, сопя, достал неторопливо из кожаного чехла на поясемультитул своей собственной работы, сопя же его рассмотрел и аккуратно раскрылтолстым жёлтым ногтем нужное приспособление. И, уже не сопя – просто не успел, настолько быстро всё это было – в два молниеносных движения открыл оба замка. Те, поникнув, закачались раскрытыми дужками на петлях, напоминая битых уток в ягдташе.

Иваныч крякнул и пошевелил усами, подошёл поближе, а затем подёргал поочерёдно обеими руками раскрытые замки жестом доярки, начинающей дойку. Снова крякнул и задумчиво произнёс:

– Всё же хорошо, что вы, гномы, народ солидный и законопослушный…

Гимли снова вздохнул, поднял дробовик, взял его наперевес, и голосом учителя, говорящего «а теперь, дети, возьмите ручки» сказал Иванычу:

– Ну, что ждёшь? Открывай потихоньку.

Иваныч снял замки, поглядел на них зачем-то, и зашвырнул поочередно в угли, бывшие раньше забором. Затем осторожно опустил со скоб длинную, от одного до другого косяка ворот, стальную полосу, отвел ее в сторону, стараясь не греметь, и взялся за одну из петель для замка по центру ворот.

– Э-э-э! Ну ты осторожности-то не теряй, – сказал пузатому отейлеро Гимли, – Давай, потихонечку, и за створку сам прячься. Камень, насчёт осторожно – это и к тебе относится!

Иваныч, мигом вновь вспотевший, вывалив язык от усердия, тихохонько потянул на себя левую створку ворот.

На крыше лабаза, сделанного из древнего тёсаного камня, было шесть слуховых окон, по три на каждую сторону. Так что темно в нём не было, так, полусумрак. А с открытой воротиной так и вовсе стало почти светло. И в этом свете солнечный зайчик, отразившийся от лакированного капота, заставил гномов сощуриться и напрочь забыть об осторожности. Лишь бесчувственый к шедеврам техники Иваныч недоумевающе смотрел на двух истуканов, в которых превратились гномы.

Он был хорош. Нет, он был прекрасен. «Стриж», да не просто серийная машина, и без того дорогая до неприличия. Сразу видно, что его доводили до совершенства настоящие мастера. Мастера из подгорного народа, народа Казад. Кузов, вручную покрытый лаком цвета благородного кларета, отполированный, снова покрытый лаком, снова отполированный, и так восемь раз, и можно смотреться в любую его деталь, как в зеркало. Крылья, кожухи для запасных колес и бамперы покрашены так же тщательно, но в цвет вишни, переспелой настолько, что кажется уже почти чёрной, но всё же ещё не совсем чёрной… Хромированные молдинги, зеркала, фара-искатель и основные фары были не аляповато-купеческими, а изящными и уместными. Подножка из серой стали. Воронёные диски, на которые были надеты умопомрачительной стоимости зубастые покрышки с тонкой вязью рун, спасающих не то, что от прокола, а даже от прострела пулей. Лифт подвески позволял увидеть, что она тоже совсем не стандартная. Не просто мягкие рессоры, а еще и пружины, да штучной работы амортизаторы. Любой гном знает, сколько мастерства нужно, чтобы сделать такую подвеску, надёжно и точно работающую и на хорошей дороге, и при её полном отсутствии. Сколько требуетсяумений и знаний, чтобы пружины и рессоры помогали, а не мешали друг другу, и характер машины не менялся бы на разных дорогах.

Лебёдка из той же серой стали, что и подножки, вместе с колёсами и подвеской говорили, что этот «Стриж» не боится бездорожья. Трос на ней, свитый из жил виверны и магически укрепленный, был в десять раз прочнее стального и во столько же раз легче, ну и дороже раз этак в тридцать. Возникал вопрос – да кто же на машине такой цены полезет в это самое бездорожье? Не сговариваясь, гномы быстро оглядели, почти не отходя от чуда на колесах, лабаз изнутри. Видимо, сочтя его безопасным, повернули назад, к машине.Почти через силу Гимли заставил себя сказать, адресуясь к Иванычу:

– Ну, ты, лучше знаешь, что нужно, ищи и выбирай!

И тут же полез к Дарри, уже улёгшемуся на каменные плиты пола, чтобы тоже заглянуть на «Стрижа» снизу.Внизу всё было прекрасно не менее, чем наверху. Всё, что нетерпеливые и ленивые людишки не додумали, не доделали и недоподогнали, было исправлено, заменено, усилено и улучшено, и защищено в нужных местах поддонами из серой стали. Ходовая вообще казалась чудом.

– Это же сколько деньжищ, ума и труда тут вложено! – восхищённо пробормотал ур-барак.

Но Дарри видел ещё кое-что. Помимо явно для любого зрячего наложенных рун усиления на раме, мостах, колёсах и покрышках (в основном, хорошо ему известные «Ир» и «Ac», означающие прочность и здоровье) были еще и другие цепочки, невидимые Гимли и явные теперь для него, Дарри. Причем он хоть и улавливал их магическим зрением, номногие ему пока были неведомы. В основномпочти вся магия «светилась», как добротная гномья рунная магия. Но, помимо этого,были ещёи переплетения нитей и цепочки рун или чар, которые казались ему чужими, не Подгорного народа. Это было ясно по цвету их свечения, ну и по некоторым другим признакам. Скрытые от глаз за рамой, поддонами и другим железом магические символы, усиливавшие или изменявшие свойства деталей, узлов и агрегатов, читались смутно, да и наслоившиеся друг на друга заклинания, руны и плетения изрядно затрудняли их понимание. Хотя магический накопитель угадывался почти наверняка, настолько мощным светом он сиял. Ещё виднелись два менее ярких пятна ближе к салону. Камень предположил, что то, что обнимает рулевую колонку – это усилитель руля.Второе пятно, по центру приборной панели с ответвлениями, похожими на корни дерева, в разные места салона, скорее всего, отвечало за комфорт в этом самом салоне. Он никогда прежде не видел «Стрижа», кроме как на фотографиях и рисунках, но знал, что в конструкции предусмотрен амулет, отвечающий за приятную температуру зимой и летом. Но Дарри также знал, что этот амулет требует частой подзарядки у магиков. Здесь же он точно запитывался от накопителя и был явно сложнеетого амулета, о котором он читал. Ивсё равно, главным было вовсе не это. Он видел, чувствовал, что руны на пулемёте, с которыми он ещё толком не познакомился, и тут, на «Стриже», наложены одними и теми же руками, и вот с этим надо было обязательно разобраться. А для этого хоть ненадолго заполучить «Стриж» в свои руки. Подергав Гимли за рукав, он шёпотом воззвал к нему:

– Гимли! Эй, Гимли!

Ур-барак, словно бы и не услышав его, надавил мощным пальцем на покрышку и задумчиво произнёс:

– Вот скажи мне, где у них ум был? Смотри, эти вот четыре зачарованных покрышки стоят как весь обычный заводской «Стриж». Ну ладно, не «Стриж», но «Полевик» так точно. Они, ети их в камень, не боятся проколов и даже прострелов. Тогда зачем им ещё две запаски? Оно, конечно, денег заказчика, которые он готов потратить, много не бывает, но зачем? Зачем? Зачем полировать, как котовы яйца, машину, которуюготовят к полному бездорожью? Или зачем готовить к бездорожью машину, которая так отполирована и столько стоит?

– Она стоит ещё больше. В ней столько магии, что наложение рун и заклятий должно было обойтись дороже всей машины со всей её дополнительной механикой и наведённой красотой. Я не понимаю, как они смогли проехать в город, эту машину любой колдун на въезде должен был остановить! Если бы ты только видел эти переплетения! Я же именно про это тебе и говорю! Мне очень нужно разобраться с рунами и заклятьями, и, думаю, роду это тоже нужно. Надо бы эту машину заполучить хоть на время!

–Стало быть, ты и впрямь видишь теперь, и не только наши руны, но и чужие чары… Эх, малый, как же это всё рано на тебя упало! Ты ведь даже не понял, насколько тяжёлым Камнем на весах ты стал отныне. И насколько тяжела теперь будет вся твоя жизнь, – тут старый гном покосился в сторону дородного содержателя гостиницы. Убедившись, что Иваныч что-то увлечённо изучает на полках, он торопливо продолжил гулким шёпотом,– Ты вот что запомни! С самого начала этой заварухи я смотрю и думаю. Понятно, что у людишек всё не так, как надо, а по-людски. Но то, что тут творится – это и для них чересчур. Всё тут не то, чем кажется. Кругом только тайны, загадки и непонятности, сплошная мнимая понарошка. Включая и тебя самого. Сопля-соплёй, даже бороды ещё нет, Большой жизни не нюхал, а вот ишь ты – поди ж ты, Рунотворец! Ну, скажем честно, Рунотворец из тебя пока как из говна молот, ты пока ещё только заготовка. Но штука в том, что уже шесть сотен лет и такого в Подгорном народе не было. Многого тебе я не скажу, тут пусть Рарри и Совет Родов решают, что тебе открыть и во что посвятить. Только чем меньше ты будешь молоть языком, а тем более – являть свои возможности всем, кому ни попадя, тем больше шансов у нас у всех выжить.

– Совет Родов? Выжить?

Камень вслед за старым Гимли прошептал это, но так громко, что ур-барак едва не прикрыл ему своей широкой и грязной лапой рот.

– Цыть! Молчи громче! А ты как думал? Худо-бедно, но сейчас весь мир сложился вокруг Пришлых. И изменить это пытаются всерьёз только ушастые. Все прочие Старые расы, да и все старые княжества как-то приспособились, а нам так и вовсе прямая выгода. Но! В волшебстве мы одна из самых слабых рас. Что у нас есть? Только руны, да и то, лишь защитная магия да промышленная. Так и тому многие завидуют. Благодаря рукам и умениям подгорного народа мы достигли всего, что у нас есть, выжили в первые годы после Воссияния. А это ой как тяжело было. Историю, полную и настоящую, первых лет после пересечения сфер, казад узнаёт только после Большой жизни и клятвы у Камня. Боюсь, что с тобой по-другому будет, но то не мне решать. Многое именно тогда началось, а многое закончилось. Или притихло до поры. И вот подумай в свою пустую голову, что случится в этом уравновешенном мире, если вдруг узнается о том, что у народа Казад… У народа, а не у дома Гимри с Лесной Гряды! Ты теперь общее сокровище народа Казад и его общая беда, потому и Совет Родов! Так вот, у народа Казад появился первый за шесть сотен лет Рунопевец. Что, друэгары обрадуются? Да Угольщики бороды повыщипывают себе от злости! Ушастые поздравления пришлют? Или полуорки самоцветы подарят? Людишкам из старых княжеств счастье от этого привалит? Всё равновесие в один миг летит в лохматую задницу Прародителя! Ты и не умеешь ещё толком ничего, но уже всем опасен. И прямой резон убрать тебя прямо сейчас, пока ты ничего ещё не можешь. И нас всех с тобою вместе. А где это удобней сделать, как не в городе, где был мятеж?

– Так ведь это же город Пришлых…

– Хороший ты парень, Дарри, только странный. Дурак, наверное! А вот скажи мне, мы вот Пришлым нужны с твоими новыми возможностями и сильнее, чем мы есть сейчас? Может, и нужны. А может – и опасны. Да и нет единого народа Пришлых. Почему – про то скоро узнаешь от Рарри, я так думаю. Про Гуляйполе и их свары с Ярославским княжеством слыхал, поди? А кто гуляйпольских оружием снабжает? Не Нижний Новгород? И вот полезен ты Твери в Нижнем или Астрахани, или вреден, а? Поэтому никому, слышишь, никому, кроме Рарри и меня, даже нашим – ни полслова и ни ползвука о всём твоём волшебном! Ты – Рунопевец и Рунознатец. Точка! Как это произошло и сам не знаешь! То, что случилось у Управы – твоя глупая шалость с амулетами, которые ты при этом испортил. Понятно это?

– Это понятно. Непонятно другое. А вот что делать, когда меня будут допрашивать Пришлые? Я так понял, что это неизбежно. А ты же сам ведь говорил, что они на допросах сажают колдуна с жезлом, и тот проверяет, правду говорит допрашиваемый, или врёт.

– М-да… Есть такое. Ну так ты и не ври! Говори правду, и только правду. Но не всю правду! Порасспросить бы тебя, что там было с тобой… И ясно станет, что присоветовать, да уж больно долго мы тут под машинкой бормочем, Иваныч сейчас точно уши греть начнёт!

– А при нём, получается, даже и со своими не особо стоит говорить?

– При нём особенно! Ты не гляди, что мы с ним пошли в этот дурацкий колбасный набег, тут другое совсем.

– А что такое?

– Эх, вот учишь-учишь вас, молодых, думать, а голова вам, вроде, только чтобы жрать в неё. Ну сам посуди! Где люди языки развязывают? В кабаках, в гостиницах, в дороге. Потому что выпьют, да и незнакомые все вокруг, и, вроде бы, чего стесняться, тебя же тожене знают. И где слухи-сплетни и серьёзные новости собирать, как не тут? Это – первое. Ну и второе есть. Видел, что перед фортом на пять сотен шагов всё голо, без единого домика, кустика или деревца? И этак выровнено, вычищено и покошено налысо? А подумать, к чему это всё? А? То-то! Полоса отчуждения это, чтобы к форту близко не подобраться, не укрыться от пулемётов на стенах, и всех приближающихся обстрелять можно было в любой момент и с полным удовольствием. И кстати, вокруг Управы тоже такое наличествует, только поменьше, мог бы заметить. И вдруг тут вот прямо у форта – и гостиница. Да и бревна в венцах у неётакие, что прямо бастион получается. Ну, ладно, не бастион и не равелин, но укрепление с возможностью фланкирующего огня по подступам к воротам. И вот в ней сидит хозяином такой вот распрекрасный Иваныч. А за какие такие заслуги, ась? Я-то его уже давненько знаю, и поладили мы с ним тоже давно, хвала Прародителю. Да и человек он, в общем-то, недурной. Опять же, к казадам относится очень даже уважительно. Ну, для человечишки. Но, мнится мне, служил он раньше как-то очень даже интересно, а сейчас хоть и в отставке – а дослуживает. Потому как в той службе не бывает бывших, она до самой смерти. Поэтому, не смотря на всю уважительность, ежели он разузнает что-то вроде того, о чём тебе стоит помолчать, считай, что контрразведка тверская тоже всё узнала в тот же миг. И вот тогда наша дальнейшая жизнь будет неприятной. Так что именно при нём, да и при хозяйке его – ни полнамека, ни похвальбы! Всё, нишкни! Вон он, лёгок на помине, тяжёл на пятку, сам к нам идёт.

И уже следующий свой вопрос ур-барак задал в полный голос, явно для приближающегося усача:

– Так что, как думаешь, завести сможем?

Хоть спрашивал Гимли вроде и ради Иваныча, да вопросец-то был с подвохом… Старик, похоже, внял желанию Камня заполучить машину хоть ненадолго. И теперь хотел понять, нет ли магических ловушек от угона, а, если есть, можно ли их как-то обойти?

– Надо сверху поглядеть. И капот бы открыть, – тоже в полный голос сказал Дарри и начал ужом вывинчиваться из-под машины. Гимли, кряхтя и ругаясь, тоже принялся выбираться.

– Что вы к этому «Стрижу» прилипли, как мухи к патоке? Поспешать бы надо! Я уже всё осмотрел. И пиво уцелело, и окорока не попортились, и колбаска – лучше не бывает. Ты представляешь, у этого паршивца сдобница тут стоит! А я всё голову ломал, чего это у него выпечка всегда такая свежая! СтоИт в лабазе, а стОит как во дворце, хе-хе!

– Сдобница? – спросил Дарри недоумённо, – А что это?

– Ну, это как вот руны вечной свежести на бочке с пивом. Только заклятия там какие-то другие, я с рунами-то их и не видал никогда. Маленькие вот в дорогу берут, кто сухари грызть не хочет и денег лишних много, а у него она огромная! Интересно, как часто надо было магичить-подзаряжать амулеты? Хлеб, выпечка – да хоть полгода в ней держи. Будто только что из печи будут, свежайшие!

– Иваныч, а покажи её, пожалуйста, эту самую сдобницу! Никогда такого не видел! – попросил Камень. Ему и в самом деле было любопытно, и ещё он надеялся, разглядывая заклятья на этой самой сдобнице, узнать новые руны.

– Ну, гляди, – улыбнулся усач, указывая рукой на здоровенный ларь-шкаф, занимавший преизрядное место вдоль стены с полками и стеллажами, – Гимли, пора нам поспешать, а то не успеем ничего. А ты всё от машины отойти не можешь.

– А мы её забираем, – сказал Гимли, подойдя к толстяку и с интересом разглядывая бочки и бочонки, пытаясь понять, какие из них с пивом.

– А, понятно, – пробормотал Иваныч, который довольно, будто сдобница принадлежала ему, наблюдал за тем, как Дарри обнюхивает её, то открывая дверцу и чуть не по-пояс залезая внутрь, то вновь её закрывая. Затем, когда смысл сказанного ур-бараком дошёл до содержателя гостиницы, тот взвился и зашипел рассерженным котом, – Да ты что, спятил, старый пень? Одно дело, взять припасы взамен разграбленных этими же паразитами. Но машина… Ты что, не понимаешь, что тут уже глаза не закроют? Она же ведь по всем записям прошла при въезде! Это не трофей никакой, это уже мародёрство и грабёж! Я в петлю не хочу!

– Не бухти, вон, покраснел аж весь! Никто в петлю не хочет. Во-первых, записи, судя по всему, сгорели. Во-вторых, никто ничего не грабит. То наше, гномье дело. Тут кто был? Туги да Созерцающие. Судя по всему, и машина их. А сделана она штучно, вручную, и руки эти гномьи были, любой поймет с первого взгляда. И мы хотим разобраться, кто её делал и кому. Одно дело, если машину отобрали эти выродки у законного владельца. И совсем другое – если кто-то из нашего народа сознательно вёл дела с чёрнорясниками. В пять минут тут не понять, кто мастер, а разобраться нужно обязательно! А потом мы её вернём законному владельцу, нам чужого не нужно! Ну, если он жив и найдётся, и если это не слуга Смертоносной. Так что угомонись, мы, наоборот, законной власти помочь хотим! – и Гимли сделал очень значительное лицо, едва не надув щёки от важности.

– Ну если так, – с некоторым сомнением протянул Иваныч, – слушай, а может, тогда на ней всё и увезём?

– Сейчас разберёмся, – ответил старый гном, пристраивая дробовик на плечо стволом вверх – Эй, Камень, вылезай уже из этого ящика! Всё б тебе булочки, девочки да сметана! Глянь лучше, сможем ли мы машину завести, спрашивал ведь уже!

Дарри с явным сожалением оторвался от сдобницы. Он уже почти понял, как ему построить руну, выполняющую работу колдовских плетений на ларе, хотя до конца ещё и не был уверен. Но «Стриж» был ещё более заманчивой игрушкой, и он устремился назад, к машине.