Текст книги "Туся"
Автор книги: Александр Крестинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Тусина мама записывает в свой секретный блокнотик фамилию "Пряников", и дядя Вова, посылая ей воздушный поцелуй, исчезает.
Домой мама и дядя Вова приходят вместе – веселые, шумные.
– Ну, – спрашивает Туся, – что сегодня?
– Пряников, всего лишь Пряников, – говорит мама. – За целый день один только Пряников...
– Пряников?..
– И пряники! – дядя Вова протягивает Тусе большой кулек. – Чашки на стол!
– Пряников с пряниками! – кричит Туся, вбегая в комнату.
– Тише, тише... – говорит папа, отрываясь от работы. Трудная у него работа: цифры, кругом одни цифры...
– Смешная фамилия Пряников? – спрашивает Туся.
– Опять эти глупости! – говорит папа.
– А если смешно?
– Что значит смешно? Если у человека фамилия Пряников, это еще не значит, что он обязательно любит пряники. Может быть, он их ненавидит!
– А я уверен, – говорит, входя в комнату, дядя Вова, – я абсолютно уверен, что наш далекий предок прапрапра-Пряников торговал пряниками где-нибудь в Охотном ряду... – Дядя Вова хватает со стола вазу с пряниками, кружится по комнате и басом поет: – Пря-ники, пря-ники в Охотном ряду! Пря-ники, пря-ники на меду, на меду!.. И знаете что... говорит дядя Вова, остановившись посреди комнаты, – этот прапрапра-Пряников был толст, как мой брат профессор, умен, бестия, как мой брат дипломат... Деньги считал, как ты, мой братец!.. И никогда не унывал...
– Как ты! – кричит Туся.
– Совершенно верно!..
– Нет-нет, позвольте, – папа с треском сдвигает костяшки счетов, подождите! Со мной в гимназии учился некто Малявкин, и представляете стал борцом мирового класса! Что вы на это скажете? Богатырь Малявкин!..
– А ты вспомни, – говорит дядя Вова, – вспомни, пожалуйста, у твоего Малявкина обязательно было что-нибудь маленькое... Ну, вспомни! Маленькое-премаленькое...
– Разве что голова... – говорит задумчиво папа.
– Ну вот видишь!
– Очень маленькая голова... Говорят, это красиво...
– При чем тут красота! Важно другое: у твоего Малявкина была маленькая голова!.. Вот один мой приятель... носил медвежью доху и постепенно стал похож на медведя...
– А если носить беличью шубку? – сонно спрашивает Тусина мама, которая уже давно мечтает о такой шубке.
– Женщина, которая носит беличью шубку, – говорит дядя Вова, становится грациозной и легкой, как белка...
– Фантазии все! – вздыхает Тусин папа и делает пальцами этакое небрежное движение.
– А ты скучный тип! – говорит дядя Вова. – Тебе надо фамилию переменить! Ты Цифиркин! Бумажкин! Дебет-Кредит!..
А мама уже не вмешивается в этот спор. Она дремлет, забравшись с ногами в глубокое, покойное кресло. И на столе остывает ее чай.
И Туся не вмешивается в спор. Высунув язык, он склонился над листом бумаги. Он рисует прапрапра-Пряникова.
В "притонах Шанхая"
– Иди сюда, – сказал Лева Тройкин, – иди за мной...
Туся спустился в подвал. Там было сыро, темно, пахло грибами и уборной.
– Иди ближе, – шепотом позвал Лева Тройкин.
Он чиркнул спичкой, и слабый огонек высветил его круглую голову с обрывистым лбом.
Спичка догорала.
– Ты знаешь, что такое притоны Шанхая? – спросил Лева Тройкин уже в темноте. – В притонах Шанхая курят опиум... Заманили тебя в притон и уговаривают: покури чуть-чуть... Ты поддался – и все! Опьянел, валишься на циновку и спишь. А во сне к тебе подкрадывается шпион – в притонах Шанхая их полно! – подкрался и – нож между лопаток!..
Туся в пронзительном страхе оглянулся. Там, где, по его расчетам, была дверь на улицу, – темно.
– Но их можно обмануть, – шептал Лева, – это пара пустяков. Они тебе: "Кури, кури!" – а ты им: "Мерси, мерси!" – а сам – раз! – и подменил папиросу! В кармане-то у тебя "Беломор"! Понял? Притворился, что спишь... Они к тебе, а ты: из пистолета – тах-тах!..
Снова чиркнула спичка. Туся с ужасом смотрел в безжалостное лицо Левы Тройкина. Тот протягивал ему папиросу. Другая была у него в зубах.
– Прикуривай, – сказал Лева, – не бойся. Сразу не тяни в себя дым, не глотай. Во рту подержи и выпусти. Смотри...
Лева прикурил и окутался облаком едкого дыма.
– На, прикуривай...
Огненная муха подлетела к Тусиному носу. Туся приблизил к ней вплотную свою папиросу и втянул щеки.
Рот наполнился горечью, в горле запершило, из глаз хлынули слезы.
– Кхе-кхе, кха-кха...
– Не торопись, – сказал Лева, – спокойно...
Туся снова покорно втянул в себя дым.
– Выпускай через нос, – сказал Лева.
Через нос... Тусе Показалось, что вся голова его наполнилась этим ядовитым дымом и теперь он выходит отовсюду: из ушей, из глаз... Поскорей бы это кончилось!.. Тусина голова росла, распухала, становилась мягкой, как подушка...
– Ну? – спросил Лева. – Как самочувствие?
Внутри Тусиной головы что-то медленно-медленно раскручивалось. Ему хотелось взять себя за голову и придержать. Сладкая слабость подкрадывалась к ногам. Ладони вспотели, а пальцы стали вялыми и толстыми, как сосиски...
– Эй, – крикнул Лева и схватил Тусю за руку.
Что-то внутри головы раскрутилось – не удержать! Ноги подкосились, и Туся почувствовал, что летит. Со страшной, тошнотворной скоростью куда-то летит...
"Подложи... голову... нашатырь... воду... давай... зеленый... еще... сюда..."
Слова звучали глухо, будто из-за стены. А то и совсем пропадали. Тусе казалось, что их опускали во что-то мягкое.
Он открыл глаза. И не успел еще разглядеть, кто с ним рядом, как на него обрушилось:
– ...Ну вот, наконец-то очнулся, слава богу, ирод, что наделал, отравился насмерть, разве можно...
Мама стояла на коленях перед кроватью. Она целовала Тусю и грозила ему кулаком, она всплескивала руками и воздевала их к потолку...
У дверей теснились старики Градобоевы, Маргарита Галкина и другие соседи, глядевшие на Тусю с голодным любопытством. У ног кровати стоял Лева Тройкин. Взгляд его был совершенно непроницаем.
Туся улыбнулся ему через силу. Он не виноват, что так получилось в этих, как их... притонах Шанхая. В голове у него что-то раскрутилось, а сам он ни при чем. Он еще постарается, он еще научится, а сейчас ему скверно, ох как скверно, его так тошнит...
– Выйдите, все выйдите! – закричала мама. – Дайте таз!..
Бабушка
Тусина бабушка – старуха с характером. Она редко приезжает в гости, но уж когда приедет – всё в квартире становится на цыпочки!
Ступает бабушка медленно, важно. В длинном черном пальто, в черной юбке до пят, на плечах – старенький палантин, на голове – шляпа тюрбаном. Вокруг шляпы вуаль. Черная. В руке сумочка. Тоже черная.
Идет, в сторону не глянет. Губы ниточкой.
Тусина бабушка – вдова учителя словесности, то есть русского языка и литературы. От прежней жизни у нее сохранились кой-какие привычки. Привычки свои она ревниво оберегает.
Одна привычка замечательная: делать на рождество подарки.
Привозит подарки не сама бабушка, а специально нанятый для этого человек. Сколько ему бабушка платит – никто не знает. Зато знают другое: привезли подарки – скоро жди бабушку!
...В квартиру вносят большую морозную корзину, прикрытую крахмальной салфеткой. Салфетку долой – и на тебя прыгают краснобокие, тронутые холодом яблоки! Попробуй откуси – зубы заломит!
Под яблоками мандарины. А там – конфеты, печенье, пирожки... И на самом дне – книги! В глянцевых переплетах, с яркими картинками, пахнущие стариной...
Часа через два приезжает сама бабушка. Садится в кресло и принимает поздравления, поцелуи, знаки благодарности.
– Вот это яблоки! – говорит Тусин папа. – Никогда таких не видал!
Он тихонько толкает Тусю в бок.
– А пирожки! Какие пирожки! Тают во рту!.. – восклицает мама и подмигивает Тусе.
Туся пережил свою радость ровно два часа тому назад: прыгал вокруг корзины, как индеец, перепробовал все сласти, перелистал книги...
– Ай да мандарины! – говорит папа. И дергает Тусю за штаны.
– Сахарное печенье! Как раз то, что я люблю! – говорит мама. И сверлит Тусю глазами.
Но Туся уже поцеловал бабушку, когда она вошла. Он уже сказал ей спасибо и прижался щекой к ее жесткой груди, пахнущей мятными лепешками, и получил ответный поцелуй...
Чего еще от него хотят?
...Бабушка просто так не приезжает. Ей, старой, нелегко просто так по трамваям трястись. Бабушка живет у своего сына-профессора, а это далеко, можно сказать, на другом конце города.
Если что-то важное – другое дело.
Когда Туся был совсем маленький, бабушка через день приезжала купать его. Купанье – дело важное.
А теперь бабушка редко ездит, потому что Туся в баню ходит. Он уже большой.
...Но сегодня бабушка приехала по особо важной причине. Она приехала, чтобы забрать Тусю к себе, пока лето. Она приехала, потому что терпеть не может этих разговоров: "Туся связался с хулиганами... Туся научился курить... Туся убежал из дому..." И что такое Лева Тройкин? Она не хочет слышать эту глупую фамилию. Хватит! Она сама взрослая, сама все понимает. Она понимает, что у такого маленького мальчика, как Туся, не может быть столько грехов.
Все хотят отдохнуть от ребенка. Все. Ребенок всем мешает.
А может, он заболел?
Дядя-профессор живет на окраине города, в старом парке. Там на каждом дереве этикетка. Составлены этикетки по-латыни. Почему? Потому что латынь – язык науки. А в парке растут редкие и важные для науки деревья.
В дядином доме много комнат, а еще больше – людей. Все заняты и не обращают на Тусю никакого внимания. Утром быстро завтракают – перед дядей миска разноцветного салата – и по делам.
Дядя – в свою академию.
Тетя – в институт.
Дядина дочь – на урок музыки.
Дядин сын – на завод. Он инженер.
Взрослый дядин племянник – в редакцию. Он журналист.
Бабушка – в магазин.
Няня – на базар.
Нянина дочь – в больницу. Врач она.
Мимо Туси только пробегают. Уходя, говорят: "Пока, малыш!" Возвращаясь: "Привет, малыш!"
В семь часов вечера все встречаются за обедом. Таков обычай. Говорят о своих делах, а Тусе делают замечания:
– Как держишь вилку!
– Не чавкай!
– Не крутись!
– Не бери соль руками!
– Не стучи ложкой!
– А салфетка зачем?
Мука, не обед.
Хоть бы о чем-нибудь спросили. Например: "А что думает по этому поводу Туся? О, у него есть на этот счет свое мнение?.. Интересно, интересно..."
Никто ни о чем не спрашивает.
Туся спит в дядином кабинете на диване. Подушки с дивана сняли, и он такой огромный – хоть десять Тусь рядом укладывай.
Как-то утром дядя входит в кабинет. Ему надо в ванную комнату, а туда иначе не попасть, как только через кабинет.
Итак, входит дядя в кабинет и видит: Туся лежит на полу.
Вернее, на ковре, потому что в кабинете ковер. Лежит на ковре Туся и спит.
Дядя подходит к нему и начинает будить:
– Туся, вставай!
А Туся: "Мм-м-м-м..." И продолжает спать.
Дядя растерялся, позвал тетю. Тетя всплеснула руками:
– Тусенька, вставай, простудишься!
А Туся: "Мм-м-м-м..." И продолжает спать.
Пришла бабушка.
– Бедняжка, – говорит, – наверно, упал ночью с дивана! Я как чувствовала: нельзя ребенка одного в комнате оставлять!..
Дядин сын пришел.
– Давайте я его подыму осторожно и положу на диван. Пусть себе спит...
Взрослый дядин племянник пришел.
– Я предлагаю вот что: оставим его на полу, только подушку под голову положим...
Дядина дочь пришла.
– А я слышу ночью: что-то – бух!..
Няня пришла.
– Батюшки!..
Нянина дочь пришла. Помните, она врач.
– Может, он заболел? Странно, почему ребенок так долго не просыпается... Давайте-ка я его посмотрю...
Как только она это сказала, Туся почему-то сразу же проснулся и сонным голосом спросил:
– А разве уже утро?
Тут все так обрадовались, что он проснулся и совершенно здоров, и не бредит, и цвет лица у него розовый.
Обрадовались и закричали:
– Конечно утро! Доброе утро!.. Ха-ха, вы подумайте, что ребенок говорит: "А разве уже утро?" Ночью я слышу: бух!.. Ты не помнишь, как упал?.. Вот это да! Редкий случай!.. Представляете, вхожу, а он лежит на полу... Ха-ха-ха!..
Помылись, сели завтракать, а разговоры за столом все о том же.
– Нет, представляете: вхожу в кабинет...
– Что тебе снилось, Туся?
– Ты не замерз, Туся?
– Хочешь яичко, Туся?
– Редкий случай, а?
– Я думала, заболел... Бывает, знаете, такая болезнь...
– Летаргия?
– Вот-вот. Я думала, у Туси летаргия.
– Хочешь чайку, Туся?
– Почему печенья не берешь, Туся?
– Пойдем со мной на базар, Туся!
Подруга великого человека
Дом, в котором живет дядя-профессор, одноэтажный, деревянный. Большую часть занимает дядя, меньшую – дядин коллега. С тыльной стороны к дому примыкает сад. Заросли малины делят его на две части. Большая – дядина. Когда в доме варят варенье, Туся стоит на кухне. Варенье фырчит и выгибает спину, будто живое...
Есть у дяди три яблони, клумба, черемуха, рябина, круглый садовый столик со скамейками.
У соседа яблонь нет, зато есть беседка, увитая плющом.
У соседа гостит племянница по имени Татьяна. Татьяна вдвое старше Туси. Ей четырнадцать. Она учится в балетной школе.
По утрам Татьянина тетка играет для нее на рояле, и Татьяна делает свои па. Прыгает, ноги задирает, руками машет, – словом, танцует.
Есть одно местечко в малине. Оттуда все как на ладони, а тебя не видно.
Туся сидит в этом укромном местечке каждый день, и ему не наскучит.
Всякий раз он испытывает сладкое волнение и страх, что его обнаружат и уличат в чем-то. Пальцами будут показывать и хохотать. На улицу выведут. Ну и пускай, пускай...
Каждое утро он ждет, когда отворится дверь в сад. Вот... Ну, иди, иди! Не останавливайся... Холодно, холодно, теплее, теплее, эх, опять холодно!.. Обязательно надо понюхать эти дурацкие цветы... Ногу почесать... Подумаешь, комар кусил... Ага! Теплее, теплее... Ну-у... Жарко! Жарко!!!
– Тетка! – кричит Татьяна. – Смотри, опять яблоко нашла! Вот это чудеса! Красное, гляди!..
Яблоко хрустит. Татьяна смеется: "Тетка, а яблоко-то сладкое!"
Как-то, еще до приезда Татьяны, дядя читал после ужина вслух. Все сидели и слушали. Дядя любил читать вслух. Он ужасно сердился, если кто-нибудь слушал невнимательно.
– Может быть, то, что я читаю, неинтересно?..
– Интересно!
– Почему же ты глядишь на печку?
– Я не гляжу... (Муха туда полетела, вот почему...)
– Я читаю серьезные вещи, а ты улыбаешься.
– Я не улы... Я больше не буду...
Туся ничего не понимал в книжке, которую читал дядя, и уже задремывал, уже зябко ему становилось, как бывает перед сном, и боялся заснуть, чтобы не обидеть дядю, и вот в этом полусне он отчетливо услышал, как дядя прочел: "...подруга великого человека".
Эта фраза так поразила Тусю, что он перестал дремать и скоро совсем проснулся. Фраза не вызвала у него никаких представлений. Просто он видел ее ясно и крупно напечатанной на листе бумаги:
ПОДРУГА ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА.
Черным по белому. И больше ничего.
Фраза поразила Тусю. Она долго мешала ему уснуть, а проснувшись, Туся почувствовал: ему нужно что-то вспомнить... И вспомнил ту фразу. Целый день он носил ее в себе и мучился. Временами выпускал на свободу, бормоча или напевая: "Па-адруга великого человека! Че-че-ловека!.." А потом фраза опять сидела в затылке и не давала покоя.
Беда в том, что он н и ч е г о не видел за этими словами. Только слышал их, и все. Уши у него гудели, и голова ломилась от этих слов. "По-дру-га ве-ли-ко-го че-ло-ве-ка!.."
Когда Туся впервые услыхал за малинником незнакомый голос и увидел высокую девочку с прямыми, точно из дерева вырубленными волосами, он сразу почувствовал облегчение: это она! Она! Подруга великого человека!
...Туся долго не засыпает. Перед ним проносятся наводнения, пожары, обвалы, землетрясения, орды бандитов, дикие звери... Татьяна тонет, проваливается в пропасть... Ее засыпает камнями, ее хватают разбойники, на нее кидается лев... и всюду в последнюю, в самую последнюю минуту, когда уже, казалось бы, конец, появляется он, Туся. Он стреляет, колет, рубит, ругается, он бьет этих разбойников, разбрасывает их в стороны, словно те ватные... Он берет Татьяну на руки и несет ее... Татьяна смотрит на него полными слез и признательности глазами. Подруга великого человека...
А утром он снова прячется в малину и слышит:
– Тетка! Опять яблоко! Да что ж это такое?..
– Скажи-и пожа-алуйста! – ненатурально тянет тетка.
В один прекрасный день Татьянин мяч упал на Тусину сторону. Татьяна подошла вплотную к зарослям малины, встала на цыпочки, раздвинула кусты руками и стала искать глазами свой мяч...
Ее глаза встретились с Тусиными. Мгновение она смотрела на него, потом сказала:
– Мальчик, подай мяч, он к вам упал...
Туся молча выбрался из малины, взял мяч – он слышал, куда тот упал, и молча подал ей.
– Послушай, – сказала она, – а как это к нам ваши яблоки залетают?..
После обеда у ее калитки тренькнул велосипедный звонок. Парень в белой бобочке, в пиджаке, накинутом на плечи, положил на забор загорелые руки.
Вышла Татьяна.
– Здравствуй, – сказал парень.
Татьяна показала рукой в сторону дома и приложила палец к губам.
– Здравствуй, Глеб, – сказала она, – заходи...
Глеб медленно прошел в сад, сделал легкое движение плечами – скинул пиджак на скамейку, подошел к садовому столику, взялся за края и выжался на руках.
О-оо!..
Потом упругим прыжком Глеб встал на землю и сказал:
– Поехали кататься...
Туся смотрел, как Татьяна выводит свой велосипед за калитку, с тревогой замечал на ее лице незнакомую ему улыбку, слышал, как Глеб накачивает камеры, пытался услышать, о чем они говорили...
Тихо говорили. Татьяна что-то рассказывала, а потом показала рукой в Тусину сторону. Туся вздрогнул и замер.
Глеб засмеялся. Татьяна засмеялась. Не зло. А Глеб сказал:
– Влюбился...
Пока слово не сказано вслух – как будто ничего и нет. Его можно тысячу раз произносить про себя – это нестрашно. Но если вслух – все... Слово, слово произнесли!..
Туся выбежал из дому. Два велосипеда – совсем рядом – скользили тихо вдоль еловой аллеи. Две тени плыли впереди велосипедистов. Празднично сверкали спицы, и аллея была бесконечна.
Я съем тебя, Глеб!
Теперь такого мороженого нет, а жаль.
Продавец ловко обхватывал маленький сливочный шарик двумя вафельными кружочками. На каждой вафле выдавлено имя. Например, на одной – Таня, а на другой – Шура.
...Туся давно уже приметил у круглого пруда голубую тележку мороженщика и деньги свои сосчитал. Денег было много. Мама оставила, папа оставил.
Туся съел "Сережу" и "Колю", облизнулся и решил взять еще. Ему попались "Вера" и "Антон". Тогда он решил: если попадется "Татьяна", все будет хорошо. Что именно хорошо – неважно. Хорошо – значит, хорошо. Это главное.
Третья пара: "Люся" и "Дина".
Четвертая: "Женя" и "Уля".
Мороженщик смотрит на Тусю исподлобья. Впрочем, какое ему дело, что мальчик объелся мороженым? Нет, ему-то какое дело! Его дело продавать.
Пятая пара... Раз они дают ему деньги, пусть они и думают. У него свои заботы. И все-таки хватит, мальчик. Хватит, хорошенького понемножку. Иди-иди, пускай они скажут мне спасибо...
На углу Английского проспекта и Зеленой улицы Туся съел "Зину", "Лену", еще одну "Веру", еще одного "Антона".
Возле кинотеатра "Ударник" он съел "Геню", "Леву"... Лева Тройкин, Лева Тройкин, если бы ты знал, как все это грустно...
"Федю" съел...
Около фабрики-кухни попалась "Роза". Розалия Степанова, куклы, тряпки, я люблю вас, Мэри... Туся оглядывал свое прошлое с такой высокой горы, что оно, это июньское прошлое, казалось шуточным, ненастоящим, а мысли о нем были ясные и насмешливо-печальные...
"Шура"... Шура, как назло, в паре с какой-то "Зоей". Ззззойя! Зззззойяя!.. Хитрое и змеится... Туся старательно объел вафлю вокруг имени, а само имя кинул.
Тошнило. Горло стало деревянным.
А-аа! Глеб! Попался! Сейчас я тебя съем!..
"Глеб" хрустел у него на зубах. Пощады просишь, да? Проси, проси... Я съем тебя всего, и с твоей белой бобочкой, и с твоим велосипедом, и с твоими бицепсами, и ты не сделаешь больше стойки на садовом столе и не произнесешь больше ни слова! Понял, ни слова!..
Противно... А что было на другой вафле? Даже не поглядел... А-а, все равно... Теперь уже все равно... Денег больше нет, и противно.
Туся шел домой. В лоб ему светило солнце. Солнце было холодное.
Он пришел домой и лег на диван. Кто-то медленно стискивал ему горло и мешал дышать.
Это была ангина.
Мишка
Я твердо убежден: в природе существует равновесие добрых и злых сил. Если злые силы временно одержат верх, не надо отчаиваться – добрые силы свое возьмут!
А потом? А потом...
"Никогда не следует гнаться за счастьем вплоть до его поворота", сказал один замечательный старинный писатель.
Дядя Вова привез с охоты медвежонка. Привез прямо в дом к своему брату, дяде-профессору. Не везти же медведя в город, в коммунальную квартиру. Это каждому ясно.
Может быть, дядя-профессор был не очень доволен этим поступком своего брата, но он, как воспитанный человек, прятал недовольство под маской сдержанной вежливости.
Зато Туся был куда как доволен!
Медвежонку месяца четыре от роду. Он уже побурел, шерсть густеет и курчавится с каждым днем. А на шее – красивый белый воротник.
Дядя Вова поставил в саду большую клетку, вкопал в землю кривой ствол старой липы с толстыми обрубленными сучьями.
Медвежонок с удовольствием лазал по дереву или сидел, облизывая лапы, довольно урча и причмокивая.
Иногда дядя Вова позволял брать медвежонка в дом. Медвежонок спал в бабушкиной комнате, в корзине для грязного белья, а когда просыпался, Туся кормил его молоком из бутылки. Медвежонок со свистом всасывал молоко через детскую соску.
Потом Туся прятался за комод, под кровать, под стол и кричал оттуда: "Мишка! Мишка!"
Мишка искал его и, когда находил, с радостным визгом бросался на Тусю и валил его на пол. Случалось, при этом он царапал Тусю, и Туся мечтал о том, чтобы царапины как можно дольше не заживали.
...Туся встает на четвереньки и идет на Мишку, издавая устрашающие звуки. Мишка пристально следит за Тусей, навострив уши. Потом он вскакивает и осторожно обегает вокруг Туси, не сводя с него подозрительного взгляда...
Так, в играх и забавах, прекрасно проходило время, пока не нарушилось равновесие, о котором я говорил вначале.
Для того чтоб равновесие нарушилось, достаточно стечения нескольких случайных обстоятельств.
Обстоятельство первое: дверцу в клетку забыли закрыть.
Обстоятельство второе: калитку забыли закрыть.
Обстоятельство третье: чья-то курица забрела в сад.
Дальше все происходило с молниеносной быстротой. Мишка бросился на курицу и придушил ее.
Запах крови, вид растерзанного куриного тела, ощущение легкой победы произвели полный переворот в Мишкиной голове. Злой, с настороженными, словно воспаленными глазами, он теперь только и ждал удобной минуты, чтобы вцепиться в кого-нибудь.
Дядя Вова запер его в сарай и посадил на цепь.
Хозяйке погибшей курицы заплатили, но она не успокоилась и написала заявление в милицию, где говорилось о том, что профессор Пряников держит у себя в саду вместо собаки медведя...
Милиция дала два дня: чтоб и духу медвежьего не было!
...Туся заглядывает в узенькое окошко сарая и видит Мишку. Мишка лежит на своей подстилке, прикрыв глаза. Туся бросает ему рыбу, желуди, червей... Мишка все съедает, но смотрит на Тусю исподлобья, не хочет его признавать. "Мишенька, Мишенька..." Мишка глухо ворчит и становится на задние лапы...
Рано утром, когда Туся еще спал, Мишку увезли в зоопарк.
...В дядином саду у крыльца стоит под стрехой старая железная бочка. Во время дождей в нее гулко падает вода, и чем больше становится воды, тем глуше звук ее падения.
Когда дождь кончается, еще долго, свешиваясь с крыши, в бочку падают прозрачные капли. Туся следит за ними и ждет, когда они упадут, и считает: раз, два, три...
Он представляет эти капли маленькими живыми существами, этакими прозрачными человечками, одинаковыми, точно китайцы на картинке в папиной книжке.
Туся уговаривает их не падать в бочку, а они все падают, падают и растворяются исчезают в черной массе воды.
Смотреть в бочку страшно и заманчиво.
Мишка все не идет из головы. И Татьяна. А царапины заживают, и новая розовая кожа покрывается загаром.
Городок "Н" ничем не примечателен
Когда речной трамвайчик огибает Кировские острова, глазам пассажиров открывается низкий берег, игрушечные машины, мчащиеся в обе стороны, и огромный кирпичный дом странной формы, одиноко стоящий между старыми кривыми деревьями.
Дом похож на старинный замок, вокруг которого забыли насыпать вал. Две его башенки с причудливыми флюгерами узнаются издалека.
– Что это за дом? – обязательно спросит кто-нибудь из пассажиров.
И знатоки тотчас заспорят между собой.
– Это замок великого князя Михаила, – скажет один.
– Вы что! Это резиденция английского посла! – возразит другой.
– Ха-ха! Это дворец Екатерины! – воскликнет третий.
И они будут спорить и приводить доказательства и тыкать пальцами в проплывающий мимо берег, пока он не скроется за излучиной реки. Но и тогда они не успокоятся, а будут спорить до самой пристани, и даже потом – в автобусе, в трамвае, судорожно хватаясь друг за друга и не решаясь расстаться.
– А башни-то, типичное средневековье!
– Э, куда вас занесло...
И сейчас, когда я еду на речном трамвайчике – а бывает это не часто, – я слышу те же разговоры.
Потому что дом стоит на старом месте. И по-прежнему волнует воображение сходством со старинным замком. И не перевелись спорщики в нашем городе.
Но я-то знаю теперь, что никакой это не замок, а доходный дом купца Ивашкина. А пришла ему в голову такая архитектурная блажь затем, что начитался он в детстве рыцарских романов.
...Дядя Вова шел по длинному гулкому коридору, а за ним едва поспевал Туся.
Над их головами тускло, как Млечный Путь, мерцали заправленные в белые колпаки лампы. Сапоги стучали по каменному полу: тук-тук-тук...
Одна за другой приоткрывались двери – и выглядывали чьи-то лица. Лица смутно белели в просветах дверей, провожали дядю Вову и Тусю невидимыми взглядами и бесшумно скрывались. Точно безмолвные рыбы в расщелинах скал, когда они пучат глаза на плывущего мимо аквалангиста...
Наконец дядя Вова распахнул какую-то дверь и сказал:
– Прошу!
Туся даже глаза зажмурил, столько солнца было в комнате.
– Вот, – сказал дядя Вова, – на кухню мы с тобой ходить не будем. Она далеко и потом – там слишком шумно и грязно. Обедаем в столовке. А здесь пьем чай. Не возражаешь?
Какой дурак станет против этого возражать?
Представьте себе комнату – квадратную, угловую, в первом этаже. Два высоких окна – одно на реку, другое во двор. То, что во двор, наполовину прикрыто ветвями старой ивы. Узкие белые листья царапают стекло.
Дядя Вова распахнул окно.
– Я понимаю, – сказал он, – тебе неприятен этот мрачный коридор. Мне тоже. Есть идея! Давай входить и выходить через окно. Не возражаешь?
Здорово! Не то что у бабушки!
В комнате не много вещей: диван, за ним книжная полка. Не вставая с дивана, можно достать с полки книги.
Письменный стол между окнами, кресло. Парусиновая койка – для Туси. Кухонный стол. Вот и все.
Что же произошло?
Дядя Вова бросил работу.
В этом не было ничего удивительного. К этому уже привыкли.
Но теперь дядя Вова бросил работу не для того, чтобы поступить на другое место, а совсем по иной причине.
Кроме того, дядя Вова обменял комнату.
Вот это был сюрприз! Человек родился в доме у рынка, всю жизнь там прожил и вдруг – переехал...
Дядя Вова решил начать новую жизнь.
Он сказал Тусе:
– Встаем в восемь. Завтракаем. Потом я работаю. Ты должен меня слушаться. Я взял тебя сюда не для того, чтобы ты мне мешал. Я взял тебя, чтобы ты отдыхал от всех родственников, потому что скоро тебе в школу... Итак, я работаю. Ты гуляешь. Обедаем. Читаем книги, разговариваем. Потом хозяйственные дела, ужин и – спать! Ясно?
Все планы прекрасны до тех пор, пока не начнешь их осуществлять. Только возьмешься за дело – все планы летят к чертям!
Когда на следующее утро дядя Вова сел за стол, Туся спросил:
– Что ты будешь делать?
– Я буду писать роман, – ответил дядя Вова. – Это замечательно писать роман! Главное – движение! Я вижу все его движение... Я буду писать его по главам. Каждый день – главу. Роман – это великолепно! Я чувствую, что созрел для романа! И знаешь, что самое главное?
– Движение, – сказал Туся.
– Вера! Вера – вот что главное! – сказал дядя Вова.
Туся посмотрел на него с неизъяснимым страхом.
Люди, которые прятались за разноцветными корешками книг и назывались писателями, до сих пор не вызывали к себе никакого интереса. Какая разница, как их зовут: Дюма или Фенимор Купер. Они сами заслонили себя миром, который вызвали к жизни своей фантазией, и теперь – хочешь не хочешь – сидят в сторонке, в скромном сюртуке или домашнем халате и смотрят усталыми добрыми глазами на свое шумное и призрачное окружение.
Дядя Вова – это совсем другое. Вы находились когда-нибудь в одной комнате с человеком, который решил написать роман? Ну вот...
Раньше Тусе было легко с дядей Вовой. Теперь трудно.
Туся вылез через окно и пошел на реку пускать бумажные кораблики. Когда весь флот был отправлен в плаванье и десять белых точек неслись по течению реки навстречу своей гибели, Туся вернулся домой за бумагой.
Дяди Вовы в комнате не было. На столе лежала стопка белых листов. На верхнем написано размашистым почерком:
Городок "Н" ничем не примечателен
Туся взял из пачки несколько чистых листов и – на улицу.
Скоро бумага кончилась, потому что местные мальчишки тоже хотели пускать кораблики, а своей бумаги у них не было.
Туся побежал за новой порцией.
Дядя Вова сидел за столом и кусал карандаш. Туся перегнулся через подоконник, лег на него животом, чтобы взять бумагу, которую ему протягивал дядя Вова, и краем глаза взглянул на тот лист.
Ничего не прибавилось. Только одно слово было зачеркнуто и сверху написано другое.
Вечером, когда дядя Вова пошел набрать воды в чайник, Туся увидел, что это за слово.
Городок "Н" совсем не примечателен
Утром дядя Вова опять сел за стол. А Туся строил под окном крепость из песка, глины и кирпичей.
Через полчасика дядя Вова выглянул в окно.
– Не забудь сторожевую башню, – сказал он, – и запасные ворота для конницы... Хорошо бы еще сделать подъемный мост. Вон дощечка, видишь... Жалко, нельзя налить воды в ров: уйдет в песок...
Дядя Вова скрылся, но через минуту появился снова.
– Э, вот прекрасный флажок!..
Он протянул Тусе кусочек ярко-желтой материи.
– А без пушек здесь не обойтись, – сказал он спустя некоторое время, – полезай-ка сюда, придумаем что-нибудь вместе...
До вечера они мастерили пушки из старых катушек. А поскольку пушек для обороны крепости надо много – обошли всю квартиру.
Одна катушка была совершенно замечательная. Катушка-великан! "Катушка – царь-пушка!" – сказал дядя Вова.
Два следующих дня ушли на строительство сторожевой башни, сооружение подземного хода и другие саперные работы.
