Текст книги "Кризис коммунизма"

Автор книги: Александр Зиновьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Функции государства

Коммунистическое государство выполняет функции, общие ему с государствами иного типа, и специфически коммунистические. Общими функциями являются такие, как поддержание общественного порядка, отношения с другими странами, оборона страны, денежная система, средства коммуникации и другие. Специфической задачей коммунистического государства является обеспечение жизнедеятельности общества как органического целого. В этом обществе для каждого коллектива и каждого более значительного объединения коллективов должны быть определены его положение в стране, деловые функции, отношения с другими коллективами, внутреннее строение, доля в производимом продукте и в получаемом вознаграждении. Здесь государство присвоило себе все те функции, какие в западных странах выполняют частные предприниматели и их конторы, банки и всякого рода негосударственные механизмы самоорганизации.

Важнейшим проявлением рассмотренной фундаментальной функции государства является планирование и контроль за исполнением планов. Планирование деятельности всех частей общественного организма есть чисто коммунистическое средство сохранения единства общества, ограничения коммунальной стихии и хаоса, неизбежного без этого в большом скоплении людей. Планы определяют статус коллективов и их объединений в обществе в целом, а выполнение плана является основным показателем их деятельности. Обязанность руководства – заставить коллективы действовать в рамках планов. С чисто экономической точки зрения они могут быть нерентабельными, но они что-то делают полезное и дают трудоустройство определенному числу граждан. И это оправдывает их существование. Коллективам и руководству предоставляется инициатива, но в рамках планов и с целью их осуществления. Ослабление плановости коммунистического общества ведет к возникновению неподконтрольных явлений, хаосу, преступности.

Планирование само по себе еще не гарантирует гармоничность общественной жизни. Относительная гармония достигается ценой огромных потерь и лишь как доминирующая тенденция в массе других, ведущих к хаосу и неподконтрольности. Планирование само порождает явления противоположного порядка. Поскольку судьба коллективов не зависит непосредственно от результатов их деятельности, они изобретают различные средства обхода планов, обмана властей и очковтирательства. Наращивается фиктивное выполнение планов при одновременном фактическом невыполнении. Плюс к тому – незапланированные события и меры властей, ведущие к отклонению от планов. Но несмотря на это планирование остается абсолютной необходимостью жизнедеятельности коммунистического общества. Ликвидация его привела бы к полному краху. Оно несмотря ни на что удерживает общество в рамках единства.

В реальной жизни учреждения и предприятия приспосабливаются к условиям плана, добиваются некоторой свободы действий, тем самым фактически осуществляя децентрализованное поведение. Начальство обычно смотрит на это сквозь пальцы. Лишь бы в отчетах все выглядело нормально. Карательные меры принимаются в исключительных случаях.

Коммунистическому государству принадлежит также функция реформаторства и прогресса. Это обусловлено самим положением и ролью руководства. Руководство не просто захватывает эту функцию из каких-то эгоистических соображений, а вынуждается на это всей организацией жизни общества. Здесь все значительные преобразования осуществляются как решения свыше. Кроме того, руководство здесь выполняет функцию прогресса не из любви к прогрессу как таковому и не из желания облагодетельствовать массы граждан, а из соображений самосохранения и сохранения общества, в котором они занимают привилегированное положение. Ведь и короли стремились сохранить свои королевства не из любви к подданным, а из желания сохранить свою корону. Наконец, в коммунистическом обществе даже для сохранения данного состояния требуется производить какие-то улучшения во избежание деградации. Поэтому здесь борьба против тенденции к деградации принимает форму насильственных реформ сверху. При этом властям приходится преодолевать косность и инертность масс населения.

Интеллект власти

Коммунистическое государство образует своего рода интеллект (мозг) общественного организма. Но оно само для этого нуждается в интеллектуальных средствах. Эти; средства образуются из того образования, которое получают индивиды, включаемые в систему власти. Во власть, попадают далеко не лучшие в интеллектуальном отношении индивиды. И образование, которое они получают, является далеко не первоклассным. Так что образовательный и интеллектуальный уровень массы представителей власти значительно ниже образованной и творческой части населения. Однако он выше уровня, большинства населения страны. В послевоенные годы он, значительно вырос.

Важным элементом интеллекта власти является идеология. До начала кризиса советская идеология служила своего рода инструкцией для высших властей. В сталинские годы идеология вообще имела явно нормативный характер. В послесталинские годы эта нормативность несколько ослабла. Но тем не менее идеология оставалась теоретическим орудием деятельности высшего руководства страны. Когда советские вожди говорили, что они действовали в соответствии с учением марксизма-ленинизма, 0ни не лицемерили. Марксизм-ленинизм на самом деле был для них руководством к действию. В нем на самом деле содержались идеи, которые позволяли давать оценку исторического процесса, подтверждавшуюся в основных чертах на практике.

В распоряжении представителей власти, далее, имеется большое число помощников и советников, специально выполняющих интеллектуальные функции. Они поставляют нужную информацию, готовят речи, подсказывают мнение по самым различным вопросам. Интеллектуальный уровень массы этих помощников и советников выше уровня тех, кого они обслуживают. Но не очень-то значительно. Эти должности являются сравнительно привилегированными, и на них в массе пробиваются наиболее ловкие, но отнюдь не наиболее умные претенденты.

Наконец, отдельные специалисты и целые исследовательские учреждения используются в интересах государственного интеллекта особыми подразделениями и лицами стержневого аппарата власти, до сих пор – партийного аппарата. Это – одна из важнейших его функций. Стержневой аппарат власти обеспечивает объединение разрозненного интеллекта общества в единый интеллект государства.

Интеллектуальная жизнь государства является весьма обширной по объему. Заключается она в сборе и обработке информации всякого рода, в сочинении инструкций, решений, речей и всякого рода исторических документов вроде конституций и программ. Поскольку работа в интеллектуальном аппарате государства дает целый ряд привилегий, отбираются и проникают в него далеко не лучшие представители мыслящей и образованной части общества. Но в него проникают и способные люди. Кроме того, используются и результаты деятельности способных людей. В сочетании с большим числом людей, вовлеченных в дело, это дает сравнительно высокий потенциальный уровень интеллекта государства. Но он занижается самими представителями власти, от которых зависит организация и использование его. В практическом исполнения он выглядит довольно убого. Возможны отдельные вспышки интеллекта. Например, в брежневские годы в КГБ, руководимом Ю. Андроповым, был постигнут довольно высокий уровень в отношении познания ситуации на Западе.

Воля власти

Коммунистическое государство обладает, естественно, и волевыми функциями. С этой точки зрения оно мечется между двумя крайностями – между волюнтаризмом и приспособленчеством. Эти крайности воплощаются в двух стилях руководства. Первый тип – волюнтаристский. При этом власть стремится принудительным порядком заставить общество жить так, как того хочется высшей власти. Наиболее адекватное выражение он нашел в сталинском руководстве. Второй тип – приспособленческий, или рутинно-бюрократический. При этом высшая власть приспосабливается к тому образу жизни, какой ведет обществом в силу его объективных закономерностей. Наиболее адекватное выражение он нашел в брежневском руководстве. Так что можно говорить о сталинском и брежневском стиле руководства и с этой точки зрения.

Разумеется, нельзя эти стили противоставлять полностью. Любая власть имеет волюнтаристские (волевые) и приспособительные свойства. Приспособленческий, или рутинно-бюрократический аспект доминирует в повседневной деятельности власти, когда поведение людей предопределено законами, инструкциями, традициями и навыками. Волюнтаристский аспект преобладает тогда, когда приходится принимать решения в отношении дел, не предусмотренных инструкциями, экстраординарных, связанных с ответственностью за последствия и риском.

Ситуация выработки, принятия и исполнения решения есть необычайно сложное явление. В нее вовлекается большое число людей, занимающих различное положение в обществе и имеющих различные интересы. Это – реальная жизнь людей со всеми ее атрибутами. Тут завязывается узел сложных взаимоотношений, который может быть либо распутан по правилам бюрократической рутины, либо разрублен мечом волевого решения. И в том и в другом случае есть своя система правил. Одна из них порождает тупой консерватизм, безынициативность и безответственность, а другая – авантюризм и катастрофические скороспелые решения.

Подавляющее большинство действий властей совершается в соответствии с инструкциями. Инструкции упрощают интеллектуальную работу представителей власти и снимают с них персональную ответственность за последствия их действий. Инструкции строятся так, что всегда находятся лазейки в интересах тех, кто ими пользуется. Их легко отменять и заменять другими. Множество текущих устных и письменных распоряжений вообще делает систему инструкций довольно неопределенной. Случаи несоблюдения властями своих же инструкций являются столь же обычным явлением, как и следование им.

Система инструкций дополняется системой установок. Установка есть решение органа власти, обязывающее нижестоящие органы власти и вообще определенный круг подчиненных совершать какое-то множество действий с заданной ориентацией. Им задается эта ориентация, но предоставляется свобода выбора конкретных мер по ее реализации. Установка точно так же может быть отменена и заменена на другую. Исполнители ее имеют возможности уклоняться от нее или делать вид, будто следуют ей, делая на самом деле нечто другое, порою – противоположное ей. Установки различаются по степени важности, широте, продолжительности действия. Некоторые из них касаются всей страны и на длительный период. Такими были, например, установки на коллективизацию и индустриализацию страны в сталинские годы, на гласность – в горбачевские годы.

Установка выражает цель власти. Для коммунистического общества такого рода цели являются необходимым элементом их нормальной жизнедеятельности. Оно не может длительное время существовать без них. Если целевая установка теряется, система власти и общество в целом приходят в состояние растерянности. Причем более важным является наличие установки, а не то, выполнима она или нет. В докризисные годы такую роль эпохальной установки играла ориентация страны на построение «полного коммунизма» как общества всеобщего благополучия.

При принятии решений, затрагивающих интересы представителей различных звеньев власти, имеет место согласование этих решений в среде лиц, как-то причастных к делу. Цель согласования – не нахождение некоего наилучшего варианта решения какой-то деловой проблемы, а нахождение наилучших взаимоотношений между людьми, участвующих в ситуации решения. Интересы дела, играют тут роль второстепенную. Процедура согласования часто (если не как правило) есть длительный и болезненный процесс. Даже в экстренно-важных случаях она затягивает и порою срывает принятие решений. Волюнтаристские методы в таких случаях кажутся благом. Часто они являются единственно возможным выходом из положения, причем – не наилучшим. Авантюрность действий властей тут уживается с осторожной бюрократической волокитой.

Одним из свойств коммунистической власти является система секретности и дезинформации. Политика гласности, начатая Горбачевым, не ликвидировала эту систему, а лишь изменила ее форму и ориентацию. Предметом гласности стало то, что не затрагивало повседневную деятельность аппарата власти или вышло из-под его контроля.

Коммунистическое государство как в волюнтаристской, так и в рутинно-бюрократической форме стремится к тому, чтобы подвластное население послушно соблюдало установленный порядок и выполняло его (государства) волю. Однако оно само в силу его размеров и условий деятельности составляющих его индивидов вынуждается на нарушения установленного порядка и на несоблюдение своей же воли. Одно дело – требования государства как целостной системы. И другое дело – поведение составляющих его индивидов. Служа интересам организации общества в его качестве целостной системы власти, государство как множество индивидов становится главным источником дезорганизации общества. По этой линии в ситуацию кризиса вливается не просто ручеек, а мощная река.

Социальный хамелеон

При рассмотрении значительных событий в жизни коммунистического общества надо установить, что в этих событиях является неподконтрольным власти и что является результатом их провокации. Причем соотношения этих факторов могут быть различными. Провокация может породить стихийность, стихийность может быть усилена провокацией. В самих действиях власти в свою очередь надо различать то, что вынуждено давлением снизу и не соответствует ее желаниям, и то, что является результатов желаний самой власти.

В какой форме и в какой мере власть превращает вынужденные ответные меры в преднамеренную операцию, зависит от обстоятельств. Принцип власти тут таков: из любой плохой ситуации надо извлечь пользу, любое поражение надо превратить в победу. С точки зрения коммунистической власти любой ход событий может быти превращен в операцию власти, если только ей удается внедриться в него и взять его под свой контроль. Нет плохих результатов хода событий, есть лишь плохое использование его и плохое руководство им.

К сказанному следует добавить еще и то, что связано с функционированием самого механизма власти как особого социального феномена. В отношении к нему не столько трудно найти однозначное объяснение причин, мотивов и намерений властей, сколько это сделать в принципе невозможно, не впадая в ошибки. Дело в том, что все более или менее значительные действия властей в коммунистическом обществе в принципе неоднозначны и неустойчивы с точки зрения их мотивации, намерений и интерпретации. Совершенно незначительное явление здесь может послужить толчком к принятию важного решения. Затем этот исходный мотив может вообще исчезнуть и быть забытым, уступив место мотивации иного рода, возникшей уже в ходе принятия и даже исполнения решения. По мере осуществления мероприятия могут измениться его мотивация и цели. То, что получается в результате осуществления решения, вообще может отличаться от того, что было задумано в самом начале, и все компоненты ситуации решения могут быть пересмотрены и заменены новыми. В процессе выработки, принятия и исполнения решения возможно возникновение новых намерений и забвение прежних. Причем все это облекается в словесные формы, которые обычно не совпадают с существом дела. В языке власти есть много такого, что имеет различный смысл для самих участников аппарата власти и посторонних наблюдателей. Все то, что воплощается в официальных документах, выходит на страницы прессы и потом входит в исторические книги, на самом деле есть лишь одна из возможных интерпретаций прошлого, обычно мало что общего имеющая с тем, как протекал процесс такого рода.

Общественный порядок

Те функции, которые общи коммунистическому государству с другими типами государства, оно выполняет как государство коммунистическое со всеми вытекающими отсюда последствиями. Возьмем, например, функцию поддержания общественного порядка. Она здесь перерастает в тотальный контроль за населением со стороны органов государственной безопасности и в массовые репрессии, так Что задача охраны общественного порядка отходит на задний план и становится вообще производной от порожденной ею функции насилия государства над обществом. Для этой цели тут создается мощнейшая система карательных органов и мер. Этот аспект деятельности коммунистического государства хорошо известен в мире. Он даже непомерно раздут. Так что нет надобности об этом говорить еще раз.

Поддержание общественного порядка есть функция всякого государства. Но понятие такого порядка различно в обществах различного типа. Например, забастовки на заводах и демонстрации, не предусмотренные властями, не считаются нарушением общественного порядка в странах Запада. В коммунистических же странах в период их нормального состояния они запрещены. Так что общая функция сохранения порядка принимает здесь специфически коммунистическую форму. Здесь важно то, как понимается общественный порядок, какие он имеет основания в самой социальной организации общества и какую силу приобретают органы общественного порядка над населением страны.

Понятие общественного порядка отражает реальные условия жизни населения страны. Органы порядка возникают из реальной потребности населения. Но как понятие порядка, так и органы порядка не являются лишь пассивным отражением и исполнением воли народа. Они складываются в самостоятельные феномены, навязываемые обществу сверху и силой. Тут имеет место сложный исторический процесс, в котором происходит совпадение различных линий эволюции и аспектов жизни общества, а также изменение ролей участников процесса. Дело не обстоит так, будто некие беспристрастные исследователи изучают условия жизни людей и опрашивают их об их потребностях. Общество исторически структурируется в ожесточенном борьбе масс людей за их место в жизни, и люди редка отдают себе при этом отчет в том, что получается в результате их совместных усилий. Когда же процесс болей или менее завершается с определенным результатом, бывает уже поздно думать о некоей справедливости. Государство с его органами порядка и с представлениями о том, каким порядок должен быть, превращается в реальную силу, властвующую над населением. Представления о порядке теперь навязываются населению как представления государственные.

Такое «оборачивание» не является тут историческим исключением. В древней Руси население призывало князей с дружинами защищать их от внешних врагов и охранять внутренний порядок. Но князья быстро превращались в господ. Русская государственность вообще сложилась прежде всего не из некоего раскола на антагонистические классы, как полагает марксизм, а именно из потребности в охране общественного порядка и в защите данной человеческой общности от внешних нападений. Не думаю, что это – чисто русская особенность. Это – общая закономерность. Главную опасность для существования коммунистического левиафана внутри страны представляет образование неподконтрольных граждан, групп граждан, организаций, процессов. Все неподконтрольное ведет к образованию в теле социального организма разрушительных и дезорганизирующих явлений и тенденций. В обществе имеются средства исключать такие неподконтрольные явления и без участия властей. Это – прикрепление к месту работы и жительства (система прописки), ограничение передвижений, сведение к минимуму заработной платы, дефицит предметов потребления, очереди, бюрократическая волокита, система распределения благ и т д. Однако эти средства не абсолютны и не всеобъемлющи. Условия жизни порождают всеобщее недовольство, преступность и прочие негативные явления. Органы и меры общественного порядка создаются также и потому, что население своими силами неспособно удержаться в рамках естественных норм. Нормы жизни порождаются в самой социальной организации. Но они действуют как нормы поведения людей и постоянно нарушаются. Органы насилия и порядка возникают как отчуждение стремления массы населения к соблюдению норм. Они вырастают как необходимый элемент самой социальной организации в реализации естественных принципов организации. Насилие над населением и карательные меры есть необходимое условие функционирования самих фундаментальных принципов социальной организации.

Возьмем, например, принуждение к труду. По идее гражданин коммунистического общества имеет только одну возможность приобрести средства существования, а именно – работая в каком-либо первичном коллективе. Кто не работает, тот не ест. И если человек уклоняется от этого, значит, он незаконными путями добывает средства существования, значит, он преступник. Он должен быть прикреплен к какому-то коллективу. Человек, не прикрепленный к коллективу, опасен для общества. Его поведение трудно контролировать. Однако общество по самым различным каналам создает возможность для сравнительно большого числа людей существовать, не будучи членами деловых коллективов. Задача органов порядка – следить, чтобы число таких людей и их доходы держались в каких-то допустимых рамках. Автоматически это не делается. Условия жизни дают лишь основу для определенного порядка, но реализуется последний в деятельности специально уполномоченных на то граждан.

Той же цели служит форма вознаграждения за труд. Уровень вознаграждения должен быть таким, чтобы человек не смог сделать больших сбережений, которые позволили бы ему оторваться от коллектива. Человек должен быть закрепощен постоянно. Человек обречен всю жизнь сражаться за постепенное улучшение условий своего существования, оставаясь членом коллектива и подчиняясь его законам. Человек должен быть занят настолько, чтобы у него не оставалось времени, сил и средств на деятельность, угрожающую установленному порядку. Однако общество; одновременно порождает бесчисленные возможности для значительной части граждан добывать больше благ, чем это допускается их социальным положением и нормами распределения. Задача органов порядка и в этом удерживать общество в определенных рамках.

Аналогично обстоит дело с прикреплением граждан месту жительства. Нормой здесь является то, что получение жилья и улучшение жизненных условий зависит от коллективов и от властей. Здесь государство и коллективы распоряжаются жилым фондом, и это становится сильнейшим средством контролировать людей и держать их в узде. Вместе с тем возможности нарушения общественных норм такого рода в коммунистической стране оказываются колоссальными. И предохранить общество от этого без орга нов порядка невозможно.

Но возникнув, органы порядка приобретают самодовлеющее значение, как и государство вообще. Они приобретают силу, позволяющую им рассматривать себя не как слуг, а как хозяев общества. И в обществе нет постоянна действующих ограничителей их произвола.