355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Теущаков » Путь Черной молнии (СИ) » Текст книги (страница 2)
Путь Черной молнии (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:50

Текст книги "Путь Черной молнии (СИ)"


Автор книги: Александр Теущаков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 2


Массовые аресты

Илья Тимофеевич Михеев, капитан РККА (Рабоче-Крестьянская Красная армия), временно проходил службу в городе Колпашево. Несколько частей красной армии были прикомандированы к горотделам НКВД и направлены на поддержание порядка в северных районах Томской области. После разоблачения главных шпионов и предателей армии: Тухачевского, Якира, Эйдемана и других, в городах Томске, Новосибирске, Новокузнецке, Колпашево прошли митинги и демонстрации трудящихся, позорным клеймом отметивших врагов народа.

Тревожно было на сердце у Ильи, имея совершенно особый склад ума, он не поддавался всеобщему ликованию по поводу проводимых в стране крупных перемен. Тайные разговоры среди командного состава давали пищу к размышлениям: политика партии, направленная на очищение рядов Красной армии от чуждых элементов, порой ставила Михеева в тупик. Герои революции и гражданской войны вдруг становились врагами Родины. Старые, преданные партии большевики внезапно оказывались оппортунистами, искажающими идеалы революции.

Что творилось в горотделах НКВД, Михеев знал не по наслышке, иногда партийное руководство и главные чекисты ЗСК направляли части РККА для усиления конвоя арестованных. У Ильи в органах НКВД был старый друг – Сергей Романов, старший лейтенант, когда-то они вместе начинали службу. К тому же они были земляками, Романов был из Могильников, а Илья из Михеевки. При встречах чекист – Сережа информировал в строгой секретности о проводимых операциях с "врагами народа". Романову в свою очередь изливали душу за стопкой самогона главные исполнители приговоров и прочие чекисты, у которых не выдерживали нервы от неиссякаемого потока "врагов народа". Когда речь заходила о бывших белогвардейских офицерах и монархических особах, в глазах рассказчиков горел огонь мщения за якобы поруганную честь страны. Но когда приходилось расстреливать сельского учителя за антисоветскую пропаганду или колхозницу, спалившую амбар с зерном, а то и подростка, передававшего секретные донесения организаторам мятежа, в голове у некоторых, немного мыслящих чекистов рождался вполне естественный вопрос: "Восьмидесяти – летний старик или четырнадцати – летний паренек – они тоже контрики?".

В конце августа 1937 года, Илью направили в Томск с секретным донесением, и он отдал пакет начальнику горотдела Овчинникову. Проходя по коридору управления, Михеев увидел, как под конвоем проводили молодого мужчину, показавшегося ему знакомым. Когда Илья возвращался в Колпашево, он вспомнил арестованного, это был бухгалтер из конторы колхоза "Красный партизан", то есть с родной деревни Ильи. За что его арестовали, пока оставалось тайной. По прибытию в Колпашево, Михеев узнал, что их часть возвращается к месту постоянной дислокации в Новосибирск, остается только небольшое отряд военнослужащих. Попросив у командира части краткосрочный отпуск, Илья решил навестить родных в Михеевке. Капитану Михееву надлежало вернуться в Новосибирск и отметиться в спецкомендатуре. Перед отъездом, он заскочил повидаться с Романовым, но продолжительного разговора у них не получилось, старший лейтенант отбывал на проведение какой-то секретной операции. Под строжайшей тайной он сообщил Илье, что в верховьях Оби, недалеко от села Вороново, части НКВД проводят аресты врагов народа, их будут сплавлять на спецбарже, приспособленной для подвижной доставки задержанных в Новосибирскую тюрьму, либо Томскую. Распутица, а иногда неспокойная обстановка в таежных местах, заставляла руководителей НКВД приспосабливать плавучие баржи.

Илья затревожился, ведь Вороново располагалось недалеко от Михеевки, и если судить из рассказа Романова, аресты будут проводиться в разных приобских селениях.

– А что случилось?– спросил он Сергея.

– Только между нами, раскрыт крупный заговор контриков. Представляешь его масштабы: начиная от Новосибирска и заканчивая Нарымом, действуют разной численности группы, и все они входят в одну повстанческую организацию "Союз Спасения России". Еще бы немного промедлили, и вся эта мощь подняла бы мятеж в ЗАПСИБ крае.

– Да, работы теперь органам хватит, не завидую вам,– произнес с сочувствием Илья,– я вот домой на недельку собрался и оттуда в Новосибирск.

– А где ты жил? – спросил Романов, как будто не помня, что Илья его земляк.

– В Михеевке,– удивленно ответил капитан.

– В Михеевке? – как-то странно переспросил Сергей, – ах – да, ты же говорил мне. Ну, что ж, счастливо отдохнуть Илья.

Перед тем, как расстаться, Романов на ходу спросил:

– У твоего отца тоже фамилия Михеев?

– Конечно же,– улыбаясь, ответил Илья.

– А братья родные у тебя есть?

– Нет, только две сестры, а вот двоюродные имеются.

– Как их фамилия?

– Михеевы. А ты почему спрашиваешь?– насторожился Илья.

– Да нет-нет, это я так, из любопытства,– уклончиво ответил Романов.

Старший лейтенант, после того, как ушел Михеев, призадумался: "Как же мне поступить? В списках, подлежащих к аресту, числятся Михеевы, я точно помню, так как Илья носит такую же фамилию. Может позвонить Овчинникову и доложить? Или догнать Илью и предупредить, что его родные подлежат аресту. Я что, совсем голову теряю, меня же расстреляют за пособничество врагам, а вдруг выплывет моя связь с Михеевым... Хотя нас мало видели вместе. Как же быть? Через три дня мне следует быть на барже и конвоировать арестованных, а Михеев сегодня же отправляется в деревню. Придется переговорить с командиром отряда Новиковым и принимать решение на месте.

Илья отправил в Новосибирск телеграмму, сообщив жене Марии, что скоро приедет к ней и детям. Они жили временно у родных на улице Фабричной и вскоре Илья, как служащий РККА должен получить долгожданную квартиру. Отметившись в комендатуре, Михеев отправился на пристань, чтобы с попутным судном, добраться до родной деревни. Ему удалось сесть на небольшое, грузовое судно, как раз направляющееся в сторону Новосибирска. Всю дорогу он вспоминал разговор с Романовым, почему-то Илье показалось, что не просто так он интересовался фамилиями его братьев и отца. Конечно же обстановка тревожила Илью, последние события говорили сами за себя: шли аресты, не только руководителей предприятий, но и учителей, врачей и многих других профессий. Но чтобы это касалось деревенских жителей, недавно вступивших в колхоз, Илье почему-то и в голову не приходило.

Через два дня, глубокой ночью судно достигло села Топильники и, пройдя несколько километров, просигналило жившему на берегу в домике бакенщику. Иван Кузмич на лодке подплыл к пароходу и, забрав Михеева, причалил к берегу лодку.

– Илюха, вот ты какой стал,– едва узнав дальнего родственника, приветствовал капитана бакенщик.

– Да, Ваня, время идет, моему старшему сынишке уже пять лет исполнилось. А ты, женился или все так бобылем в своем домике живешь?

– Так и коротаю один, некогда по девкам разъезжать. Бакены новые поставили, надо обслуживать. Тут на медне баржа на мель села, так с области два буксира прислали, еле сдвинули. Фарватер – то устарел, и не рассчитан на многотонные баржи. Ты на побывку, али как?

– С недельку погощу у отца с матушкой, а затем в Новосибирск, я человек служивый, куда посылают, туда и еду.

За разговорами Иван переправил Илью на противоположный берег и, попрощавшись, отплыл назад, а Михеев зашагал по тропе прямо к своей деревне.

После трудовой недели, пришел выходной: заспанные, но обрадованные появлением Ильи, отец – Тимофей Васильевич, мать – Клавдия Семеновна и младшие сестры: Софья и Мария, привечали дорогого гостя. Сон, словно рукой сняло, накрыли на стол и до самого рассвета делились новостями.

– Ты когда сынок нам с матерью внучат привезешь? – а то ведь Никитку почитай пять лет, как не видели, а теперь уже и Матюха народился.

– Скоро пап, скоро, вот получу квартиру, возьму большой отпуск и обязательно приедем все вместе.

– Сынка, а как там Марьюшка живет, справляется с двоими?– спросила мать.

– Все хорошо мам, я помогаю ей, где денег пересылаю, где продуктов.

– Когда в Новосибирск?– спросил отец.

– Через пять дней мне надлежит явиться в комендатуру. Не знаю на чем добираться, а то бы задержался на день – другой.

– Так может в тайгу, небось, по ружьишку соскучился?– спросил Тимофей Васильевич.

– Отец, дай нам на него наглядеться, не успел сын на порог, а ты его уже в тайгу.

– Ничего мамань, мы недолго, скучаю я по нашей тайге, как – никак вдоль и поперек с отцом и братьями излазили ее родимую,– улыбался Илья и, заметив погрустневшее лицо сестры Софьи, спросил,– Ты, что сестренка такая невеселая, не рада брату.

– Ой, что ты Илюш, я рада тебе...

– Беда у нас сынок, перебил дочь отец,– парня у Софьюшки забрали.

Илья улыбнулся:

– Поздравляю, значит, жениха себе выбрала, а куда забрали, в армию?

– Если бы в армию,– насупился Тимофей,– из района голубые фуражки понаехали и пятерых арестовали.

– За что? – спросил Илья.

Родственники дружно замотали головами.

– Кабы знали за что, а то ведь ночью, как волки схватили парней и в район. Мы в Топильники ездили, тамошний начальник НКВД сказал, что их уже в Томск отправили.

– Отец, мне показалось, когда я был в Томске, что в управлении видел нашего колхозного бухгалтера.

– Коростылева Павла?! Так его же вместе с Софьиным женихом арестовали.

– Вот оно в чем дело,– нахмурившись, произнес Илья.

Софья, не сдержавшая слез, ушла в другую комнату.

– Отец, я не обещаю, но попробую что-нибудь узнать, может, их отпустят, хотя...– сын перешел на тихий разговор, – пойдем – ка бать во двор, поговорить нужно.

Они вышли из дома, и присели на крыльцо. Тимофей достал кисет с табаком, приготовленную бумажку, и ловко сделав самокрутку, закурил. Илья отказался, так как никогда не баловался табаком.

– Пап, мое внимание знаешь, что привлекло? Один мой знакомый интересовался нашими фамилиями.

– Ну и пусть интересуется, нам – то что.

– Он из Томского горотдела НКВД, понимаешь, они какую-то операцию проводят недалеко от Михеевки, он говорил, что в Вороново будут проводить аресты.

– Вот те раз! А кого арестовывать собрались? Там же одни колхозники, почитай единоличников не осталось, всех кулаков еще в начале тридцатых: кого сослали, а кого и в тюрьму посадили.

– Сложно все пап, я и сам толком не знаю, но сдается мне, грядет что-то ужасное.

– Проясни сынок мозги мои темные, я не совсем тебя понимаю.

– Я слышал, много людей расстреливают, как врагов советской власти, среди органов НКВД их еще часто называют "врагами народа".

– Так у нас на колхозном собрании много говорили о таких, мутят, мол воду среди крестьян, готовят какой-то переворот в Сибири, одним словом – повылазили на свет разные контрики.

– А ты сам, что об этом думаешь?

– Хочешь честно?

– Хочу.

– Не нравится мне наше управление, когда в колхоз загоняли, председатель Паршин на многих зуб заимел, к нему частенько их района оперуполномоченный приезжает. Вот и арест наших пятерых парней меня на мысль наводит, что неспроста все это.

– А ты бать, как с председателем живешь?

– Не очень, на собраниях то я не молчу, где и перчика подсыплю, а где и дураками управляющих выставлю. Не умеют они землицу нашу обустраивать, здесь другой подход нужен, а они на дармоедов надеются. Ты еще совсем юным был, когда по нашим селам, да деревням продразверстка гуляла, так с того времени боязнь – то осталась, как бы нас опять в голоде и холоде не оставили. Не все наши Михеевцы умеют думать, кому просто на все наплевать, лишь бы колхоз им помогал, а нам каково: этих лоботрясов обрабатывать. Я Илюша прошлое вспоминаю, как мы свое хозяйство держали и радовались каждому приплоду, а здесь хорошего мало,– тяжело вздохнул Тимофей.

– Отец, ты о своих настроениях поменьше рассказывай, сейчас проще рот на замке держать.

– Обидно сынок, потому и говорю. Я шибко – то не плачусь кому не попадя, когда с Мишкой Коростылевым, да с его отцом перекинемся новостями, а так сам вижу, провокаторы у нас появились. Все они в правлении на тепленьких местах попригрелись. Вот бы кого шевельнуть.

– Сейчас кругом такое творится. Как там Коростылевы поживают, как Мишка?

– Хорошо, правда, у него родного брата забрали вместе с женихом Софьюшки.

– Семена?!

– История давняя, но кто-то ею воспользовался. Помнишь, я тебе рассказывал, когда Семен свою корову, загнанную в колхозное стадо вывел со скотного двора.

Илья хохотнул:

Конечно, помню, он тогда ее в валенки "обул", чтобы следов не осталось. Так об этой хохме уже все забыли давно.

– Вспомнили сынок, и по всему видать Монитович – бывший сторож фермы приложил к его аресту руку. Я сам понимаю, что у нас тоже творится что-то, но как разузнаешь, правление колхоза все в секрете держит. А что там твой знакомый о нашей фамилии спрашивал? – спросил Тимофей, переводя разговор на другую тему.

– Я и сам толком не понял.

– Ладно, сынок айда пропустим по маленькой, да пойдем по родне походим, должен же я такого красавца своим показать.

Ближе к обеду, Михеевы обошли несколько домов, повидавшись с родственниками. Зашли к Коростылевым и все вместе вышли на улицу. Собравшись возле водоема, стояли небольшой группой, обсуждая дела и новости, как на другой стороне пруда увидели ехавших на телеге, запряженной в лошадь, председателя с членами правления колхоза. Несколько мужиков махнули им для приветствия, но председатель, как будто бы занятый разговором, не ответил.

– Ишь Паршин рыло воротит,– сказал Миша Коростылев, – как сдружился с Топильниковскими "жандуями", так на две головы выше стал.

– Это ты кого жандуями назвал? – мрачно спросил отец Миши – Егор Тимофеевич.

– Тех, кто нашего Семена упрятал в каталажку.

– Егор Тимофеевич,– обратился Илья, – я узнаю о Семене, вот приеду в Новосибирск и сразу же подключусь.

– Ты уж постарайся Илюш, мы до власти достучаться не можем, словно в трубу кричим, а в ответ только эхо.

– А что отвечают?

– Следствие началось, говорят: если не виновен, значит отпустим.

– Ага, жди от них, отпустят, – зароптали мужики.

– Я тут на медне в Шигарке был, так мой брательник такие страсти рассказывал, что у них в округе аресты прошли: уводили, даже не объясняя, за что, один ответ: "Там разберемся".

– Илья, ты там ближе к "Богу",– пошутил односельчанин,– может знаешь, скольких еще "врагов народа" будут разыскивать, что-то нынче многие жалуются на аресты?

– Я военный человек, не из того ведомства.

Вдруг в метрах двести от пруда, под горкой все заметили, как стайка ребятишек бегом направляются в их сторону. Они что-то кричали, махали руками, указывая в сторону реки.

Миша Коростылев подтолкнул вперед паренька, лет четырнадцати и сказал:

– Вань, ну-ка узнай, что они галдят, может баржа с продовольствием пришла?

– Да рано еще, обещали в начале месяца,– подхватил кто-то из мужиков.

Ванька ловко пробежался по двум бревнам, проложенным вместо плавучего моста и, разузнав что-то у ребятни, поспешил назад.

– Там говорят, баржа на середине реки остановилась.

– Ну, вот, я же говорил, продукты привезли, – обрадовался Миша.

– Да нет, председатель каких-то военных на берегу встречает, их там много в лодках,– сказал Ваня.

– Кого много, военных? – тревожно переспросил Илья.

– Ага, мальчишки говорят, что они все при винтовках.

Мужики вопрошающе переглянулись и все, как по команде уставились на Илью.

– Вань, ты не спросил в каких фуражках военные?

– Не-а.

И тут все увидели, как большая группа людей поднимаются на горку и направляются в сторону дома, где располагалось управление колхозом. Илья сразу по форме определил, что это были сотрудники НКВД, офицеры одеты в гимнастерки и синие галифе, а солдаты в однотонную военную форму. Действительно, все сотрудники были вооружены: кто винтовками, а кто наганами, спрятанными в кобурах.

От толпы отделился член правления и, подойдя к берегу пруда, крикнул:

– Эй, мужики, председатель приглашает в здание правления, с области большие люди приехали, идите все на собрание.

– Что это, в воскресный день и какое-то собрание? – спросил Михеев Тимофей у сына,

– Похоже, правду говорит, собрание будет, раз всех односельчан приглашают.

– А почему столько военных?

– Не знаю,– задумчиво ответил Илья.

– Ну, что мужики, так и будем стоять да гадать, пошли к председателю,– подбодрил всех Егор Коростылев.

Всей группой, мужики направились вдоль берега в сторону правления колхоза "Красный партизан".

Народу в зале набилось много, и как заметили односельчане, именно те, кого созывали посыльные по избам. Илья сосредоточенно наблюдал за сотрудниками НКВД, действовавшими четко по команде, и когда прибыли последние односельчане, за которыми послал председатель Паршин, дверь закрыли и несколько бойцов встали на пост. На удивление всех собравшихся, женщин было мало, всего трое, а остальные – мужчины. Илья удивленно посмотрел на людей, разместившихся за столом президиума: среди двух офицеров он заметил Романова Сергея. Он тоже увидел Илью, но не подавал вида.

– Товарищи, попрошу тишины, и перестаньте курить, а то дышать нечем,– обратился председатель колхоза,– сегодня мы собрали вас вот по какому поводу. Из Томска прибыли товарищи из органов...

Вдруг его прервал капитан госбезопасности. Поднявшись из-за стола, Новиков четко, как будто отдавал приказ, сказал:

– Сейчас я зачитаю список лиц, и кто здесь указан, останутся на месте, а остальных, кто не попал в этот список, прошу покинуть зал.

Собравшиеся мужики зароптали:

– Вы что здесь выдумали, по какому такому праву заперли нас?

– Отставить разговоры,– приказал Новиков,– капитан Михеев, Вас прошу пройти в соседнюю комнату.

Илья, переглянувшись с родственниками, поднялся и, пролезая между рядов лавок, шепнул своему отцу:

– Я сейчас узнаю, в чем дело.

Он прошел в комнату, где стоили пять столов и увидел НКВД-эшников, разместившихся на стульях. Новиков и Романов, оставив молодого лейтенанта в зале, прошли за Михеевым.

– Оружие имеется,– спросил Илью сержант и приказал ему поднять руки.

– Вы что себе позволяете?!– возмутился Илья.

– Капитан, выполняйте приказ, иначе мы наденем на Вас наручники.

– На каком основании?

Новиков раскрыл папку и прочел вслух:

– По имеющимся материалам в Томском горотделе НКВД, Вы гражданин Михеев Илья Тимофеевич являетесь участником офицерской кадетско-монархической к-р (контртеррористический) повстанческой организации, существующей в городе Томске и других районах ЗапСибКрая. Организация имеет цель вооруженного восстания и свержение Соввласти в момент нападения иностранных государств на СССР. Вы также замечены в подстрекательстве против высших чинов в армии, а так же среди младших офицеров и солдат.

– Вы с ума сошли!!– вскричал Михеев,– что за чушь вы тут городите?!

– На основании вышеизложенного, по приказу начальника горотдела г.Томска, товарища Овчинникова и согласия прокурора, гражданин Михеев Илья Тимофеевич подлежит немедленному аресту и отправке в Томск для привлечения его к ответственности по статье 58 – 2-10-11 УК РСФСР. Романов, арестуйте Михеева и снимите с него знаки отличия.

– Сергей, что это все значит? Ты же знаешь меня – это недоразумение.

– Гражданин Михеев, сдайте все имеющиеся документы и ценности,– приказал Романов,– конвой, арестовать его.

Щелкнули наручники на запястьях Ильи. Романов сорвал петлицы с воротничка гимнастерки и шевроны на рукаве Михеева.

– Как ты можешь, сволочь! Мы же были друзьями,– со злобой произнес Илья.

Удар в солнечное сплетение заставил замолчать Михеева.

– Мы никогда с тобой не были знакомы, и не пытайся меня дискредитировать. За подобные вещи я буду беспощаден к тебе. Гад, ответишь перед Советской властью за все. Ишь, контрик, пригрелся в армии, ну, ничего ты нам всех своих сотоварищей выдашь,– гневно сказал Романов и еще раз удалил Илью в живот.

Тем временем в зале капитан Новиков зачитывал список:

– Коростылев Егор Тимофеевич, обвиняется в участии заговора против Советской власти, состоит в организации "Союз спасения России".

Коростылев Петр Тимофеевич, обвиняется по ст.58-2, КРА (Антисоветская агитация).

Коростылев Михаил Егорович, обвиняется по ст. 58-2 КРА

Михеев Матвей Петрович, обвиняется по ст.58-2, КРД (Контрреволюционная деятельность).

Михеев Тимофей Васильевич обвиняется в участии заговора против Советской власти, состоит в организации "Союз спасения России".

Итого: 38 человек подлежат аресту и будут отконвоированы в трюм баржи. В том числе по списку зачитали фамилии трех женщин.

Возмущения и громкие возгласы раздались повсюду:

– Это все ложь! Нас обговорили, мы не враги Советской власти. Мы будем жаловаться – это произвол.

– Разберемся, наши органы просто так не проводят аресты, всех невиновных мы отпустим,– ответил лейтенант.

В зал вошли прибывшие с баржи вооруженные бойцы с собаками и принялись тщательно обыскивать арестованных людей. Тут же среди НКВД-эшников сновали: председатель, активисты и бывший сторож скотного двора Монитович.

Теперь арестованные понимали, что означало экстренное "собрание", все было заранее согласовано с органами, и правление до последней минуты скрывало от жителей деревни о готовящейся операции НКВД. Написавшие доносы обвиняли мужчин в различных видах преступления: в воровстве колхозного скота, в уничтожении мини-заводов по производству пихтового масла и подготовке терактов в виде взрывов на лесопильных участках.

Но многие обвинялись в участии в заговоре против Соввласти и не совсем понимали трагичность своего положения, ведь в основном им грозила 1 категория – расстрел, и только счастливчикам, возможно, удастся попасть под 2 категорию.

Видимо слух об аресте просочился и взбудоражил население деревни. Женщины с ребятишками и старики подходили к управлению, но встреченные вооруженными военными, остановились. Кто-то побойчее из стариков, спросил:

– Что такое происходит, почему наших сыновей арестовали?

– Не велено объяснять, государственное это дело,– буркнул сержант и, взяв в обе руки винтовку, преградил путь старикам.

Люди возмутились и угрожающе надвинулись на солдат.

Тогда сержант скомандовал:

– Отделение, три шага назад! Товьсь!

Солдаты подняли стволы, направив их в грудь возмущенных людей. Видимо услышав шум на улице, в открывшуюся дверь на крыльцо вышел капитан, он осмотрел собравшуюся толпу и громко сказал:

– Не волнуйтесь граждане, отпустят ваших мужиков. По области идет общая проверка, что напрасно глотки рвете?

– В связи с чем, проверка?

– А вы разве не слышали, что в Новосибирске и Томске раскрыта сеть опасных организаций, политическая сторона вопроса такова: мятежники пытались свергнуть существующую власть, но вовремя наши доблестные органы раскрыли заговор. Так что не обессудьте, проверять будем всех, даже женщин, и не нужно бояться тем людям, кто поддерживает Советскую власть. Пусть страшатся белогвардейская нечисть да кулацкое отродье, а колхозники нам не враги.

– Коли так, то конечно,– соглашались старики, – а когда отпустят наших?

– Как прибудем в Томск, после проверки сразу же отпустим.

– А еду им можно передать, вещи там какие?

– Ничего не нужно, их покормят, и обратный путь домой оплатит государство. Граждане, расходитесь по домам, не толпитесь здесь.

Перед тем, как прозвучала команда выводить арестованных на улицу, Илья обратился к Романову:

– Сергей, не позорь меня, прикажи снять наручники. Люди на улице что подумают: офицера Рабоче-Крестьянской армии под конвоем, да еще закованным ведут под арест.

– Ты сбежишь, а за тебя потом отвечай, нет уж, оставайся в наручниках.

– Сергей, тебе самому-то не совестно? Неужели наше землячество и общение не оставили в тебе хорошего следа,– пытался надавить на чувства Илья, и подойдя близко, тихо сказал,– ты же понимаешь, что я буду вынужден дать показания следователю: с кем, когда, о чем? Я могу промолчать о наших с тобой разговорах, а могу и не промолчать...

Романов злобно зыркунул на Михеева и тихо сказал:

– Не докажешь.

– Когда пытать начнут, не то еще скажу.

Романов о чем-то задумался и кивнул сержанту:

– Освободи ему руки, но глаз с него не спускай, – затем поманил его пальцем и, отведя в сторону на ухо прошептал, – Григорьев, нужно так сделать, чтобы арестованный Михеев попытался бежать. Не сейчас, разумеется, а на барже, когда ночью пойдем вниз по реке. Ты понял меня?

– Сергей Михайлович, что-нибудь придумаю, не доплывет эта "контра" до Томска.

Романов утвердительно кивнул и сделал громкое заявление:

– Слушайте мою команду: арестованным во время конвоирования все разговоры запрещены, идти строго по двое, руки держать за спиной. Шаг влево, шаг вправо будет расцениваться, как попытку к бегству, конвой стреляет без предупреждения. Выходим по одному на улицу.

Возле дома управления всем приказали построиться в два ряда. Михеев Илья оказался между Петром и Матвеем Коростылевыми, сзади пристроился Миша.

Негромким голосом, не шевеля губами, Илья тихо сказал:

– Петро, Матвей, как только отплывем от берега метров на тридцать, начнем раскачивать лодку. Прыгаем и плывем в сторону "Черной" (приток Оби) речки. Ждите моего сигнала, я кашляну три раза. Миша, ты с нами?

Коростылев шепотом ответил:

– Вы бегите, меня отпустят.

Оглянувшись, Илья укоризненно посмотрел на Мишу, и тяжело вздохнув, безмолвно кивнул. Родственники, каждый для себя определились, как им поступить в дальнейшем.

Не особенно люди поверили словам капитана, что задержанных скоро отпустят, кто-то из женщин успел сбегать домой и собрать наспех вещи, еду, но конвойные близко не подпускали, тем более начальство строго запретило передачи. В толпе нет-нет раздавались всхлипы и плачь, нервно вели себя старики, вставляя гневные, крепкие словечки. Ребятишки, встревоженные состоянием матерей, плакали в голос.

Раздалась команда о начале движения колонны: тридцать пять мужчин и три женщины, прощаясь взглядами с родными, побрели к берегу Оби к лодкам для отправки на баржу. Пока вели арестованных,

председатель колхоза Паршин, и несколько колхозных активистов с лейтенантом и солдатами, произвели обыск в отмеченных домах. Что толку было возмущаться людям, когда заранее под документами стояла подпись прокурора. В сопроводительных документах на каждого подозреваемого присутствует ордер на обыск и арест.

Офицеры НКВД наметили сделать несколько рейсов туда и обратно в трех лодках. Один работник НКВД расположился на носу, а двое на корме, пятерых арестованных размещали между ними.

Илья и Петр, выказав желание грести, сели за весла. Матвей весь напрягся, ожидая сигнала сродного брата. Илья жестом осадил Петра, чтобы он не сильно греб и, как только две лодки, заполненные людьми, устремились к барже, братья налегли на весла. Когда лодка достигла условного места, Михеев кашлянул три раза и все трое, как по команде, уцепившись за борта, стали с силой раскачивать лодку. Конвоиры и остальные арестованные, не ожидавшие подвоха, сразу же свалились за борт. Илья, Петр и Матвей, подхваченные течением, устремились вниз по реке. Быстро намокшая одежда и обувь затрудняли движение. Невообразимыми усилиями им удалось оторваться от барахтающихся в воде, и кричащих во все горло конвоиров. Раздались выстрелы с берега и баржи. Трое мужчин нырнули и, ориентируясь на мель, поплыли под водой. Матвей, вынырнув, отчаянно погреб по-собачьи, пытаясь догнать своих родственников, но мешавшие, тяжелые сапоги предательски тянули ко дну. С двух сторон шла непрерывная стрельба из винтовок, и отставший от братьев Матвей, выкрикнул:

– Братцы...

Пуля попала ему в шею. Теряя силы и сознание, он проплыл еще несколько метров и скрылся под водой. С берега закричали люди, и какой-то старик бросился в воду, пытаясь беспомощно плыть, стал захлебываться. К нему на помощь бросились женщины и, отчаянно голося, потащили старика на сушу.

От баржи отплыли две лодки и вовремя подоспели на помощь, снесенным течением конвоирам и двум арестантам. По берегу уже бежали НКВД-эшники и, перезаряжая на ходу винтовки, беспорядочно палили в две удаляющиеся фигурки людей.

Лейтенант и несколько солдат, усадив собак в лодку, бросились в погоню за беглецами. Пока они набирали скорость, со всей силы налегая на весла, Илья с братом успели выбраться из воды и бросились по песчаному берегу к притоку Оби – Черной. Расстояние приличное, пришлось преодолеть километры, но упорные чекисты не отставали, и продолжали "висеть на хвосте".

Вот и река! Пробираясь сквозь камыши, они пробежали вдоль суши несколько километров по воде, чтобы запутать следы от пущенных за ними собак. "Только бы была на месте лодка", – подумал Илья. Под густыми ветвями ивы, он заметил перевернутую верх дном плоскодонку. Чтобы переправляться на другой берег, они с отцом хранили старую лодку в небольшой заводи.

– Хвала батьке, что не избавился от этой рухляди,– крикнул Илья, – Петро, давай помогай, сейчас мы на ту сторону переберемся, а там нас сам черт не сыщет.

В устье Черной, слышались лай собак и перекликания НКВД-эшников, порой следы бежавших скрывались в воде, что мешало конвойным быстро продолжать погоню. Они потеряли на время из виду беглецов.

Илья осторожно греб самодельными веслами, боясь обломить их, и вскоре достиг противоположного берега. Братья спрятали в кустах плоскодонку и, поднявшись на густо заросший кустарниками косогор, скрылись в пихтовом лесу. Но увязавшиеся за ними НКВД-эшники быстро настигали их, переплыв на лодке реку Черную и, растянувшись в цепь, они стали подниматься вверх по склону. Впереди замаячили спины беглецов, и чекисты открыли огонь. Казалось у Ильи и Петра не осталось шансов на отрыв, и они погибнут под пулями преследователей, как вдруг из глубины леса послышались выстрелы. Илья уловил знакомый звук – били из наганов. Чекисты замерли, пораженные огнем незнакомых людей, и когда двое из них уткнулись лбами в землю, окончательно поняли, что беглецов кто-то прикрывает стрельбой. Преследователи не решились продолжать погоню и спешно спустились к лодкам.

Илья и Петро, воспользовавшись перестрелкой, бросились в гущу леса, как вдруг из кустов раздался предостерегающий голос:

– Стой! Руки вверх!

Перед беглецами предстали двое мужчин, лица их обросли волосами, в руках они держали револьверы.

– А ну, граждане хорошие, встали лицом к дереву и быстро отвечайте на наши вопросы. Вы кто и почему вас преследуют НКВД-эшники?

– Мы только что бежали из-под стражи, недалеко в деревне Михеевка ЧК арестовали около сорока человек.

– Кажется, в нашем полку прибыло,– улыбнулся один из мужчин, опустив наган.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю