Текст книги "Мятеж"

Автор книги: Александр Сысоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Знакомство с рыжим Валентином

Однако после расхода со второй женой удача снова стала посещать меня и вскоре я приобрёл списанный трактор на льнозаводе. Произведя его ремонт и купив к нему плуг и телегу я уже имел возможность колымить и подрабатывать на трелёвке леса, подвозке дров и сена. Пахать я так и не научился, – борозды получались неровные и разной глубины, и поэтому плуг большей частью лежал без дела.

Теперь необходимо было найти компаньона для организации совместного дела.

Шёл 1992 год, – первый год победившей демократии и разрешённой частной торговли.

К тому времени я уже пытался на деловой основе сблизиться с двумя человеками из сельских, но был ими примитивным образом обманут на мелочи, так что о работе с ними не могло быть и речи.

Вскоре в деревне Финдеряево, входящей в наш сельский округ и отстоящей от моего дома километров на двадцать, появился первый самый настоящий фермер. Ему выдали несколько гектаров земли и дали в банке ссуду, на которую он приобрёл новый трактор и сельхозорудия. К этому фермеру я и поехал знакомиться в надежде объединить усилия в частном труде. Но оказалось, что компаньоны ему не нужны, так как он сам был полон радужных надежд на своё будущее и делиться с ним он ни с кем не собирался. Однако поездка не осталась бесплодной, – в той же деревне я впервые увидел и сразу же познакомился со своим будущим партнёром по бизнесу. Для нашей местности у него была него была необыкновенная внешность: ковбойская шляпа, под ней бездонные голубые глаза, на ногах кирзовые сапоги с подогнутыми бортами, конопатые руки и длинная рыжая прерыжая борода. Возрастом он был младше меня на год и звали его Валентином по фамилии Кодяев. В Финдеряево он жил со своей женой и их единственным малолетним сыном. Родом был Валя из подмосковного города Калининград (ныне Королёв), где у него имелась своя квартира, а здесь они недавно купили дом и переехали в него всей семьёй, ища отдохновения от городской суеты.

Обосновались они в деревне довольно крепко, привезя с собой из города трактор Т-25, а так же имели самодельный микроавтобус, на котором иногда ездили домой в Королёв.

Валя происходил из семьи интеллигентов, – мать у него была еврейкой, а отец работал в научно-исследовательском институте. Жена Валентина, которую тоже звали Валей, была старше его лет на 20 и имела от своего прошлого замужества дочерей, – ровесниц Валентину. Но выглядела она ещё довольно-таки моложаво. Любимым её занятием было поговорить и посплетничать о чём угодно, начиная от последних деревенских новостей и кончая их с Валентином интимной жизнью. Она поведала мне, что ушла от своего прошлого мужа потому что тот был алкоголиком, и от Вали уйдёт, если он будет продолжать пить. На этой почве у них часто происходили ссоры. Как выяснилось позже в деревню они переехали вовсе не из романтики, а чтобы её муж был подальше от пьяных компаний. Вообще Валентина говорила очень много и без остановки, и не умела хранить никаких тайн, выдавая тем самым свой недалёкий ум.

В разговорах со мной Валентин исповедовал Православие. В углу у него висели иконы, – он мне рассказывал как по вечерам они с женой перед ними молятся. Вместе с тем он обвинял её в бесовщине и считал потомственной ведьмой, и великой грешницей перед Богом. Однако говорил Валя эти слова с хитрой улыбкой и явным удовольствием.

Так как в то время я только начал воцерковляться, то почёл Валю более опытным товарищем в религиозной жизни, часто задавая ему вопросы на интересующие меня темы. Ему очень нравилась роль учителя и он покровительственным тоном, как старший младшего, поучал меня. Однако ответы его больше сеяли путаницы в моём уме, чем проясняли что-либо. К тому же произносил их он без внутренней убеждённости и было видно, что он сам знаком с ними поверхностно.

В деревне Кодяевы жили за счёт огорода, где поковыряться была любительницей его жена. Иногда он по договорённости с совхозным начальством возил совхозное мясо в Москву на продажу или обмен, иногда без разрешения начальства вскрывал совхозные закрома и склад ГСМ. В общем, так же как и я за время безработной жизни в деревне он сильно поиздержался и имел большую нужду в наличности. Поэтому мы решили открыть совместное дело, воспользовавшись для этого удобным расположением моего огородного участка, примыкающего к всесоюзной трассе Москва – Санкт-Петербург и открыть на нём придорожное кафе…

Для начала надо было произвести большой объём подготовительной работы: зарегистрироваться в администрации района, приобрести вагончик, отделать его, отсыпать грунт на обочину, сделать съезд для автомобилей, нарисовать рекламу, подвести электричество, и прочие мелкие, но необходимые для открытия предприятия работы. Валентин сумел у своих знакомых в Москве взять небольшой кредит, которого, впрочем, хватило только на покупку вагончика. А дальше нам пришлось вскрывать колхозные закрома и реализовывать украденное зерно населению в городе для пополнения нашей наличности. Ради этих же целей я так же воровал рыбу на местной ещё работающей звероферме.

И так мы с Валентином разделили свои обязанности – он взял на себя юридическое оформление нашего предприятия и регистрацию его в областной администрации, а я выполнял большую часть технической работы. Когда Валя написал устав, то он прежде всего решил ознакомить меня с ним. Кроме меня и себя в совладельцы он ввёл свою жену, которую зачислил в бухгалтеры. Себя же он записал генеральным директором, а меня своим заместителем по техническим вопросам… Но больше всего меня поразило долевое участие каждого из нас: себе он присвоил 40 %, меня уравнял со своей женой и дал нам по 30 %. Когда он читал эти строки с его лица не сходила лукавая улыбка. Видно было что он подготовился к спору со мной, заранее заготовив нужные аргументы. Вообще-то у мужиков, начинающих общее дело, принято всё делить 50 на 50. Но я смолчал, не желая расстраивать ещё не открывшееся предприятие. Однако в душе остался неприятный осадок.

С течением времени всё более некоторые поступки Валентина, которые иначе как козлиными назвать было нельзя, заставляли меня сомневаться в нём. Всё более проявлялся его особый еврейский подход к жизни и бизнесу, ныне так восхваляемый в демократическом обществе в противовес нашему русскому, который ими же хается как нечестный, ленивый и неповоротливый.

Вот один характерный пример из многочисленных случаев.

Заранее с ним договорившись о вскрытии совхозного амбара для пополнения нашей кассы, я взял двух мужиков, помогающих нам, и на своём тракторе с телегой в установленное время подъехал к его дому. Валя вышел на порог и, изобразив на лице страдания, сказал, что ехать работать не может, так как у него страшно болит голова. Стоял сильный мороз и было понятно, что ему просто лень ехать вкалывать на холоде. Делать нечего, скрыв своё недовольство, пришлось отправляться на общее дело без него. Загвоздка была в том, что в целях конспирации трактор приходилось оставлять далеко в лесу, а зерно подвозить к нему вручную на санках, для чего требовалось много сил и рабочих рук. К тому же работа была небезопасной, – всегда существовал риск напороться на правоохранительные органы и схлопотать срок.

С трудом проделав за ночь всю работу, преодолев неожиданно возникшие трудности, часам к пяти утра гружёные зерном мы вернулись опять в деревню. От напряжения мы изрядно вспотели и надеялись что Валентин в знак благодарности за выполненную нами его часть работы не спит, ожидая нас, и впустит погреться, напоив горячим чайком. На продолжительный стук в его окошко долго никто не отзывался, только из-за забора нас злобно облаивал его здоровы пёс. Наконец в темноте окна показалось заспанное недовольное лицо его жены, которая сказав что Валя спит, сразу же опять удалилась в темноту, дав понять, что разговор окончен. Поражённые его эгоистическим поведением, мы не раздеваясь завалились спать в промороженной избе одного из мужиков, который жил по соседству с Валей.

В последствии из-за этого зерна мне всё-таки пришлось посидеть два часа в милицейской кутузке. Сельские пропажу зерна заметили и кто-то видел как я ночью разъезжал по посёлку на своём тракторе. Председатель совхоза написал заявление на меня участковому Владимиру Тощеву, и он повесткой вызвал меня в городской отдел, где составил протокол, заставляя во всём чистосердечно признаться. Но так как я всё отрицал Тощев на два часа посадил меня в обезьянник, после чего без последствий выпустил меня на свободу. Если бы он проявил элементарную оперативность, то мог бы взять меня с поличным, – из-за сильного мороза телега гружённая зерном ещё три дня стояла у меня во дворе. И лишь когда потеплело я реализовал его на посёлке Борисовский.

С Владимиром Тощевым я уже имел счастье встречаться до этого случая, пришлось иметь дела с ним и потом. Об этом и о самом Тощеве, как о характерном лице российской милиции в демократической России я расскажу в главе, посвященной правоохранительным органам.

Открытие трактира и трудности русского бизнеса в сионодемократическом государстве

Неоднократно откладывая открытие трактира из-за мелких неожиданно возникающих проблем, в мае 1993 года всё же мы начали работать на постоянной основе. Режим работы решили сделать круглосуточным без выходных: 12 часов днём за стойкой стоял я, 12 часов ночью – Валентин.

В ассортимент услуг нашего предприятия входило: готовка домашних обедов для шоферов, торговля спиртным, сигаретами, мелким ларёчным товаром. Оно было одним из первых на трассе Москва – Санкт-Петербург и занимало хорошее положение, где-то по середине дороги. Так что скоро мы стали обрастать клиентурой и дело пошло.

Про технические трудности мелкого предпринимательства в начальной стадии развития известно: это отсутствие оборотного капитала, проблема с кадрами, пьяные дебоши клиентов и наезды «крутых», желание простонародья всё брать в долг. Неоднократны были случаи, когда я отчаивался и хотел уже было закрываться, но стиснув зубы продолжая работать на автопилоте, всё-таки выходил из штопора, и далее, как по мановению волшебной палочки, проблемы сами собой разрешались. При наличии у руководителя таких качеств как трудолюбие, настойчивость, бережливость, порядочность в отношениях с рабочими и клиентами, все эти трудности преодолимы и где-то за два года мне производство удалось поставить на поток.

Поначалу в одном своём лице приходилось совмещать должности бармена, грузчика, повара, посудомойщика, вышибалы, сторожа, уборщика, учётчика и других. Но вскоре я нанял три смены барменов и поваров, вспомогательных рабочих, купил автотехнику для поездок за товаром, провёл в дом телефон, увеличил оборотный капитал. В следствии увеличения числа клиентов пришлось пристраивать дополнительную кухню и ставить в ней уже промышленное кухонное оборудование.

Мои рабочие ежедневно по окончании рабочей смены получали свою зарплату, а бармены даже в скором времени заимели свои квартиры, автомобили и дома. Я же поначалу продолжал жить довольно скромно, вкладывая все свободные средства в развитие производства.

Но трудности технического характера не идут ни в какое сравнение с трудностями, чинимыми государством в лице всевозможных чиновников. Даже бандитский рэкет меркнет перед этим злом. Причем этот злой умысел не случаен, как иногда кажется, а идёт как целенаправленная политика с самых верхов нашего просионизированного государства… Если учесть что экономика тесно переплетена с политикой, то здесь мне уже не обойтись без некоторого политического отступления, тем более что наш трактир открылся не в безвоздушном пространстве и нас затронули все эти проблемы.

На заре реформ по моей русской простоте во мне было доверие к словам, говоримым демократическими вожаками. Я искренне полагал, что они хотят нам дать экономические и политические свободы. Поэтому в своё время я приветствовал поражение ГКЧП и разгром Белого дома в 1993 году. Собственно говоря на этой вере народа демократы и перехватили власть у коммунистов. Но все их обещания оказались примитивным обманом. К примеру, уже более десяти лет они говорят о снижении налогового бремени и упрощении бухгалтерской отчётности для малого бизнеса и всё это время всё делают наоборот. Наш Бог Христос учил распознавать людей по делам, а не по болтовне. Если учесть, что русским людям из-за финансовой ограниченности оказался по зубам лишь мелкий бизнес, то в свете этих слов становится понятной политика, проводимая в отношении него правительством еврейских олигархов. При установленных налогах в 105 рублей на 100 рублей дохода никто честно их платить не будет, если, конечно, человек не пожелает мгновенно разориться. Таким образом правительство большую часть предприимчивого населения подавило морально и сознательно поставило в положение воров и обманщиков, а чиновничество в этом мутном океане ловит для себя жирную рыбку. Не так было бы обидно, если бы нас силою оружия победили и заставили бы нас жить по чуждым нам законам наши враги. Но в физической борьбе нас никто не побеждал, нас предали и обманули, а теперь продолжают шантажировать.

В общем, работать и развивать своё дело нам приходилось не благодаря заботам властей, а вопреки им. Мы врали, изворачивались, в десять и более раз занижали наш торговый оборот, чтобы укрыть его от налогов. Там в налоговой и администрации знали что мы мухлюем с отчётами, но не закрывали нас, а с выгодой для себя шантажировали; иногда делали неожиданные проверки, заканчивающиеся, как правило, для нас огромными штрафами. К сожалению во властных структурах Вышневолоцкого района не было порядочных людей, которые бы думали о развитии предпринимательства и об интересах государства. Вся областная администрация во главе с коммунистом Сухининым после ГКЧП мирно перешла на сторону демократов и все продолжают по сей день там работать. Очевидно, что как они были никудышными коммунистами, так стали такими же паршивыми демократами. Звание коммунист и демократ ничто, а главное сам человек с его личностными качествами: либо честный и принципиальный, либо вор и проходимец. Я помню как при коммунистах подобная чванливая мразь высокомерно и нагло себя вела по отношению к простому народу, и став демократами они ни чуть не изменились. Как гражданин и частный предприниматель я всегда в отношении себя ощущал отчуждённость чиновников областной администрации. И это несмотря на то, что я уже являлся государственно-полезным человеком, так как платил налоги в районную казну и давал работу для более чем пятидесяти человек.

Поборы, как правило, происходили перед выдачей лицензий на разрешение торговли, которые надо было покупать в администрации ежемесячно. Они сопровождались грубым нажимом, что, скажем, если мы не выделим денег на праздник ветеранов труда, то на лицензию можно не рассчитывать. Ссориться никто не хотел, так как каждый понимал, что в случае чего могут и проверками замучить, – дороже себе будет. Однажды заместитель Сухинина Строганова принудила меня заплатить ей 15 миллионов рублей или по тогдашнему курсу 3500 долларов на первую предвыборную компанию Сухинина, которую этот старый коммунист всё же проиграл. Но подобные мерзавцы на дороге не валяются и его подобрал в свою администрацию новоявленный еврейский капиталист мэр Вышнего Волочка Хасаинов Марк Жанович.

Налоговая инспекция так же в отношении нас вела себя так, как будто мы были злейшими врагами Отечества. Своей подозрительностью они постоянно навязывали нам комплекс вины. Существовала и существует преступная практика обложения малого бизнеса огромными штрафами за незначительные оплошности: непробитие чека, непреднамеренная ошибка при составлении бухгалтерской отчётности, просроченный сертификат качества, отсутствие ценника и прочая ерунда. Все эти заботы о клиенте с их стороны смешны и надуманны, так как порядочный частник сам заинтересован в честном и качественном обслуживании своих покупателей.

К сожалению с этими людьми часто не возможно было договориться по человечески и они реагировали только на грубую силу и угрозу физической расправы. Опишу случай, который у меня произошел с пожилой женщиной начальницей налоговой инспекции Натальей Алексеевной.

Однажды во время моего отсутствия дома в конце недели к нам нагрянули налоговики и поймали моего бармена с не пробитым чеком. С утра в понедельник я приехал в администрацию для утряски дела. Когда я входил в кабинет, Наталья Алексеевна уже заносила руку, чтобы поставить свою подпись под актом о штрафе в 20 миллионов рублей или более 4000 долларов по тогдашнему курсу. Я её уговаривал не делать этого, но она была непреклонной. Пояснив мне, что она действует в соответствии с указом президента Ельцина, Наталья Алексеевна всё же подписала его. Из этого следовало, что в недельный срок я обязан был заплатить указанную сумму, иначе на неё начнут начисляться проценты.

В руках у меня был дипломат, а в нём лежал фотоаппарат «Кодак». Я поставил дипломат ей на стол, не спуская глаз с Натальи Алексеевны медленно открыл его и, достав «Кодак», сфотографировал её. После чего молча покинул её кабинет.

Не знаю, что она про меня подумала, но на следующий день ко мне домой нагрянули работники налоговой полиции и просили меня отдать им фотоплёнки и фотокарточки. Я выполнил их просьбу и пояснил, что Наталья Алексеевна неадекватно восприняла мой поступок Когда я вновь к ней приехал, то в ней уже произошли разительные перемены, – она была не в меру доброжелательна и уступчива и, позволила мне растянуть платежи на год без всяких процентов; что я сделал без особого напряжения в течении всего последующего года.

Заморочки с организованной преступностью.

Ровно через пятнадцать дней как мы открылись к нашему заведению подъехала группа молодых цыган и они в грубой форме предложили чтобы мы им платили за «крышу». В то время у меня не было ни оружия для самообороны, ни телефона, ни автомобиля, чтобы оперативно среагировать на возникающую угрозу. Вагончик стоял в трёх метрах от моего деревянного дома и со всех сторон был открыт для любых действий недоброжелателей. Пришлось согласиться и платить предложенную ими сумму.

Но цыгане своего слова не держали, и в возникающих время от времени конфликтах наших интересов на практике не отстаивали. К тому же время от времени они без оплаты устраивали в нашем заведении попойки и набирали товара на крупные суммы. Моё терпение лопнуло, когда после нескольких повышений расценок, они предложили мне заплатить им за два месяца вперёд.

В нашей местности по деревням и посёлкам цыгане живут небольшими колониями. Как правило, неспособные к производительному труду, они промышляют торговлей спиртным, наркотиками, спекулируют вещами или воруют скот в колхозах и у населения. Хищнические черты характера и сплочённость позволяют им нагло и вызывающе вести себя по отношению к русским, если со стороны последних они не встречают должного отпора. За последнее время спившиеся русские мужики, потерявшие всякое самоуважение, попали в кабалу ко всякому рода инородцам и в нашем случае к цыганам.

Цыгане, обложившие нас данью, жили по соседству в посёлке Академический, где они господствовали и держали марку среди местных. И даже некоторые парни из русских за стакан водки или затяжку анашой находились у них на положении шестёрок.

Когда я решил отказаться платить цыганам, то в принципе не знал что предпринять, так как сил для противодействия им у меня не было.

28 июня 1994 года четыре человека из их банды приехали в трактир и стали ожидать моего прихода и расчёта с ними. Но я, предупредив барменов, пошёл в деревню, чтобы заручиться поддержкой некоторых знакомых мужиков. В мои планы входило, чтобы они просто постояли сзади пока бы я общался с ними. Но узнав с кем придётся конфликтовать, мужики в панике отказывали мне, – так был силён их страх перед цыганами. В принципе я ожидал подобной реакции и обратился к этим людям чисто от безнадёжности.

В конце концов мне пришлось идти на контакт одному. Накинув мне на шею верёвку и тыча пистолетом в живот, они принудили меня заплатить им гораздо большую сумму.

После этого случая я понял, что если без наказания оставлю их поступок, то последствия в скором будут ещё хуже.

Обращаться за помощью к другим бандитам я не хотел, памятуя пословицу об обмене шила на мыло. Однако безвыходных ситуаций не бывает и вскоре представился случай, помогший развязать мне этот узел.

У одного из моих барменов в милиции работал знакомый и после недолгих размышлений я согласился обратиться к нему за помощью. Звали милиционера Мусикаев Джамиль; по национальности он был татарином, в своё время эмигрировал из Таджикистана, когда там началась война. В Вышневолоцком РУВД у него был свой кабинет, где он работал следователем. Выслушав мои показания, он далее отвёл меня к Василию Иванову, работавшему в шестом отделе – это отдел по борьбе с организованной преступностью, в котором дали согласие мне помочь.

Вместе со мной они сумели подготовить и успешно провести операцию с записью на диктофон, с помеченными деньгами и засадой, в результате чего главарь банды с одним из его сообщников были взяты с поличным. Далее милиция от меня требовала, чтобы я несмотря на угрозы и уговоры цыган, стоял на своих первоначальных показаниях, что я и делал, не уступая им ни на йоту. Следствие длилось несколько месяцев. Дело шло к суду. Но неожиданно Тверская прокуратура, подкупленная родственниками цыган, выпустила главаря банды на свободу под подписку о невыезде и денежный залог. Естественно он тут же ударился в бега, систематически продолжая подсылать ко мне своих родственников, чтобы я пошёл с ним на мировую. Но я остался твёрд в своих решениях. И удивительное дело, – не сумев запугать меня цыгане перепугались сами, – попродавав свои дома в посёлке, они с позором покинули нашу местность.

Следующей моей «крышей» стала редькинская бандитская группировка, которую на меня навёл сам начальник шестого отдела Волгин Владимир Викторович. Как-то разговаривая с ним возле здания милиции он меня поучал: «Саша, если платишь бандитам, то плати хотя бы русским ребятам, а мы тебе поможем».

Редькинские в городе работали официально под «крышей» шестого отдела, систематически отчитываясь в милиции о проделанной работе. Волгина они величали не иначе как дядя Володя и снимали под свой офис номер в центральной гостинице Вышнего Волочка «Берёзка», куда им привозили ежемесячную мзду облагодетельствованные ими коммерсанты города.

С редькинскими работать было проще. В отличии от цыган они не беспредельничали и в рамках своей компетенции помогали решать некоторые вопросы. Но после того, как я развернулся и построил большое капитальное здание гостиницы, редькинские соблазнились и афёрой захотели заполучить долю в моём предприятии. Пришлось опять искать выход из сложившейся ситуации. На этот раз сам Джамиль выразил готовность решить вопрос с бандитами и стать моей новой «крышей». На стрелке, которую он забил с ними возле моего дома, они не посмели ему перечить и без борьбы отдали ему моё предприятие.

Так называемая «крыша» над моим частным делом сэволюционировала и пришла к своему логическому завершению, а именно стала ментовской. На моём примере читателю должно стать понятно кому выгодна организованная преступность и кто её поддерживает в демократическом государстве. А для дураков поясню: в лице милиции её поддерживает само государство.