Текст книги "Вкус смерти"

Автор книги: Александр Щелоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Александр Александрович Щелоков
Вкус смерти

Машина летела по шоссе легко и напористо. Положив руки на руль, лейтенант Сергей Доронин вполголоса напевал нечто собственное, веселое. Временами в такт мелодии он резко нажимал на педаль акселератора, двигатель мгновенно схватывал посыл, и машина буквально вырывалась из-под ноги, бешено устремляясь вперед. Разогнавшись, Сергей сбрасывал газ, и «жигуленок» еще долго летел по инерции, не теряя наката. На ровных участках Сергей легко покачивал обод руля, и машина, словно послушная партнерша в танце, повторяла его движения.

С утра Сергей пребывал в состоянии радостном и беззаботном: в его руках впервые в жизни оказалась собственная, новенькая машина – «жигуль»-восьмерка, такая послушная, такая блестящая, вся пахнущая свежим пластиком, лаком, резиной.

Шоссе, недавно покрытое асфальтом, черной лентой лилось с увала на увал, по прямой пересекая редколесье. По обе стороны дороги стояли отливавшие позолотой сосны, высокие, звонкие. Ветерок, дувший с реки, посвистывал в их кронах, заполняя все вокруг терпким запахом разогретой хвои.

Машина шла легко и напористо. Жизнь на много лет и километров вперед казалась Сергею прекрасной и светлой.

У бетонного километрового столба Сергей слегка притормозил. Крутанув руль, повернул направо. Осторожно провел машину через кювет и по едва различимой колее, по подушке из мягкой хвои, по пологому травянистому спуску съехал к тихой полноводной реке. Берег был чист и пустынен. В этом месте только по выходным дням появлялись горожане и заполняли пляж шумными семьями. В будни река отдыхала.

Заглушив двигатель, Сергей вышел из машины и первым делом разулся. Потоптался на месте, давая возможность ступням привыкнуть к колючей подстилке. Снял форму, аккуратно сложил ее на переднем сиденье. Потом с разбегу, расплескивая каскады брызг, ворвался в холодную воду. Фыркая и махая руками, выскочил на берег, побежал по песку на косогор, к лесу. Молодая сила рвалась наружу, требовала выхода.

Он побежал по мягкой тропинке, усыпанной хвоей, чувствуя в каждой клеточке тренированного, крепкого тела легкость и силу.

Неожиданно в стороне от стежки за негустыми кустами орешника Сергей увидел людей. Несколько человек занимались каким-то делом. Сергей свернул с тропы и теперь уже осторожным неустойчивым шагом, боясь поколоть ступни, двинулся к людям. Он разглядел, что двое из них орудуют лопатами, а третий, сунув руки в карманы брюк, наблюдает, стоя чуть в отдалении.

Что понадобилось землекопам в лесу, зачем они роют яму – это меньше всего интересовало Сергея. Ему просто хотелось хоть с кем-то разделить хорошее настроение, поделиться радостью, улыбнуться кому-то, получить улыбку в ответ, переброситься парой пустых, ничего не значащих слов. В тот момент он был добр и расположен к людям. Он знал – попроси его незнакомцы, и он с охотой отвезет их хоть в город, хоть куда-то подальше, поскольку сейчас для него проехать лишних десять-пятнадцать километров всего лишь удовольствие. Труд ли крылатому летать, если полет доставляет радость?

– Салют! – Сергей вскинул руку, приветствуя незнакомцев.

Те молча оторвались от дела, удивленно и сумрачно уставились на человека в плавках.

– Привет, мужики! – повторил Сергей, думая, что его не расслышали.

В это время некто, чьего приближения он не заметил, вышагнул из-за куста и оказался за спиной лейтенанта. Его нож, острый и узкий, направленный сильной рукой под левую лопатку, безошибочно нашел сердце. Лейтенант Сергей Доронин умер, не осознав своей смерти, не утратив радостного настроения, в котором жил весь последний, самый короткий в своей биографии день. И лишь в минуту, когда его безжизненное тело упало на землю, доброжелательная улыбка сошла с лица и губы исказила гримаса боли.

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

Особо срочно.

Совершенно секретно. Серия К.

Янтарь. Начальнику отдела военной контрразведки полковнику Кузнецову В. П. 14 мая в 11.20 местного времени в районе дикого пляжа на реке Светлая отдыхающим рабочим судоремонтного завода «Пролетарий» Акимовым Н. Г. обнаружена автомашина «жигули» госномер И28-14 ПС, принадлежавшая лейтенанту Доронину Сергею Васильевичу, который должен был вернуться из отпуска в свой полк 12 мая. В машине найдены комплект офицерского обмундирования, обувь и документы. Розыск тела, по предположению, утонувшего в реке, проведен на протяжении восьми километров от места обнаружения автомашины до плотины колхоза «Радостный». Положительных результатов поиск не дал. На следующий день, 15 мая, в глубине леса лесник Конобеев Р. А. с собакой обнаружил труп лейтенанта Доронина С. В., заваленный ветками орешника.

Учитывая принадлежность погибшего офицера к штабу ракетной дивизии стратегического назначения (воинская часть 74398), по режиму отнесенной к оборонным объектам особой важности и высшей секретности, для проведения оперативно-розыскных мероприятий просим направить в гарнизон опытного следователя-криминалиста.

Подписал майор Шарков.

Топаз.

ТЕЛЕГРАММА

СРОЧНАЯ. П/О СОСНЫ. В/Ч 74398 С. ШАРКОВУ А. Т.

ВСТРЕЧАЙ БРАТА. РЕЙС 375. ОТЕЦ.

Шарков узнал «брата» без особого труда. От самолета, небрежно помахивая черным, изрядно потертым кейсом, к домику аэропорта местных линий шагал однокашник Шаркова по высшей школе госбезопасности – Коля, а теперь уже полковник Николай Ильич Прасол. В годы учебы он числился курсантом среднего уровня – никогда не вырывался вперед, хотя, правда, ни от кого резко не отставал. Зато в первый же год самостоятельной работы сумел зарекомендовать себя проницательным аналитиком, который способен раскручивать туго замотанные клубки, казалось бы, неразрешимых дел. Пожилой начальник отдела, пробивший руководящую должность силой чугунного зада, чтобы раз и навсегда указать место высокообразованному юнцу, подкинул Прасолу два «глухаря» – нераскрытые дела, камнем висевшие на отделе из-за их заведомой безнадежности.

Прасол, ничего не знавший о намерениях шефа, взялся за работу всерьез, вытряс из собранных досье все возможное, составил программу, ввел исходные данные в машину и в итоге собрал воедино недостающие звенья в таких же «глухарях», висевших на соседних отделах. В результате операции ему удалось распутать сразу пять дел, в течение нескольких лет остававшихся неразрешимой загадкой для контрразведки. Они вывели на крупного резидента, о существовании которого до тех пор никто не догадывался. Прасола затребовала Москва, и он, как стали считать однокашники, «вознесся».

Товарищи, отдавая дань традициям, потискали друг друга в объятиях.

– Как долетели, Николай Ильич? – Шарков начал разговор с вопроса, который обычно задают всем, приезжающим издалека.

Прасол удивленно вскинул брови.

– С каких это пор мы на «вы»?

Шарков смущенно замялся. Ответил, стараясь не глядеть Прасолу в глаза.

– Все же вы полковник… А я вот застрял в майорах…

– Кончай, Андрей! – оборвал его Прасол с явным раздражением. – По русской военной традиции однокашники – будь один генерал, другой – капитан – во всех случаях обращаются друг к другу на «ты».

– Как бы не так! – горячо возразил Шарков. – Был я в Москве, в главке. Встретил в коридоре Володю Макеева. В порыве радости раскрыл хлебало: «Володя!» Как-никак четыре года за одной партой. А он меня цап за локоть и втянул в кабинет: «Извините, майор Шарков, но прошу вас обращаться ко мне на «вы». Я себя почувствовал так, словно лягушку сожрал…

– Ладно, оставим Володю. Тем более что из главка его уже поперли. За самомнение в том числе. Ну, здравствуй, Андрей!

Они еще раз обнялись, теперь уже совсем с другим настроением, чем минуту назад.

– Сперва заедем ко мне, – предложил Шарков. – Вместе позавтракаем. И уж потом – за дело.

– Принимается. Только в обратном порядке. Сперва – за дело. Потом позавтракаем и пообедаем сразу. Лады?

– Куда бедному майору податься? Прислали бы капитана, я его бы поставил по стойке «смирно» и скомандовал: «На завтрак, шагом марш!» А вот на полковника у меня прав маловато.

– Тогда поехали. И рассказывай, что тут у вас определилось?

– Тебя интересует моя версия?

– Ради бога, не надо! – махнул рукой Прасол. – Знаю, версия у тебя есть. Иначе не запросил бы подкрепления. Но с ней погодим. Я, знаешь, легко поддаюсь чужому влиянию. Поэтому сначала факты. Версии сверим потом. Идет?

– Факты так факты. Доронин убит ударом ножа с левой руки под левую лопатку. Удар профессиональный, точный.

– Что собой представлял Доронин?

– Прекрасный специалист. Электронщик. Не пил. Холост.

– Как он оказался в лесу?

– Купил машину. Возвращался из города и заехал на пляж, искупаться.

– Из машины что-то исчезло?

– Нет, ничего. Багажник закрыт. Запаска на месте. В салоне чемоданчик с вещами и деньгами. Двадцать пять тысяч – целы. Документы в кителе. Короче, видимых пропаж нет.

– Выходит, убийство с целью ограбления исключается?

– Похоже, так.

– Отпечатки пальцев?

– На машине и внутри только доронинские. На дверной ручке есть пальцы Акимова. Того, который обнаружил машину.

– Как далеко от машины обнаружили труп?

– Метрах в двухстах.

– На самом пляже?

– Нет, в лесу.

– Следователь из военной прокуратуры принял дело?

– Да, конечно. Я думаю, тебе надо с ним встретиться.

– Обязательно, но не сейчас. Кстати, почему ты решил подключить к этому случаю контрразведку?

– Мне кажется, дело далеко не уголовное.

– Стой, Андрей. Дальше я порассуждаю сам. Ты сверяй свои посылки. Чуть что не так – останови.

– Давай, это даже интересно.

– Если бы убийца или убийцы видели машину, они не оставили бы ее без внимания. Так? Инсценировать убийство с целью ограбления – проще простого. Больше того, произойди нападение на лейтенанта близ воды, его бы бросили в реку. «Концы в воду» – это классика. На мой взгляд, Доронин вошел в лес и что-то увидел. Его и убрали. Как опасного свидетеля.

– Что можно увидеть в нашем лесу? Он обычно пуст. До города – тридцать пять кэмэ. До гарнизона – восемь. За рекой лес и болота. В болотах граница…

– В том и вопрос, Андрей, что мог увидеть лейтенант. Тебя ведь обеспокоило то, что недалеко госграница, верно? Хреновая, русско-чухонская, но все же граница. Так или нет?

– Как в воду глядел. И ключ в том, чтобы понять, за что убили Доронина. Узнаем – полдела сделано.

– Надо постараться понять, что лейтенант увидел. Поскольку труп оттащили в сторону, надо поискать место, где совершено убийство. От этого места и начнем танцевать. Кстати, следы волочения трупа обнаружены?

– Его не волокли. Несли. За руки и за ноги. Несли крепкие мужики. Остались синяки на левом запястье и на правой лодыжке. Сжимали – сил не жалели.

– Вот и едем к месту, где обнаружен труп. Мысленно проведем окружность через две точки – машину и труп. Тщательно обследуем все, что окажется внутри круга.

– Почему именно внутри?

– Доронин шел от машины в лес. По нужде или зачем еще, не станем гадать. Во всяком случае, бросить новенький «жигуль», не заперев его и уйти далеко в чащу – это не в духе молодых владельцев машин.

– Поиск на такой площади… вдвоем… Это, скажу, работка…

– Что предлагаешь?

– Я вызову солдат. Развернем роту цепью. Прочешем каждый сантиметр. Если потребуется, просеем землю сквозь пальцы…

– Идея, Андрей, что надо. Хорошо, она никому не пришла в голову раньше. Лес был бы уже на себя не похож.

– Больше глаз – больше шансов найти что-то…

– Вот именно что-то, когда знаешь, что именно. А мы с тобой в положении тех, кого царь послал пойти не знаю куда, принести не знаю что.

Через сорок минут они были на месте. Лес, обычно светлый, приветливый, может быть, от того, что они знали – здесь недавно произошло убийство – выглядел хмурым, зловещим. Шарков невольно тронул пистолет, проверяя – на месте ли.

– Так все же, что ищем? – спросил он Прасола.

– Все, что можно отнести к делу.

– Люблю конкретность, – съязвил Шарков, и они разошлись.

Полчаса спустя в стороне от еле заметной тропки среди травы Прасол заметил небольшую кучку песка. Всего-то горсточку, которая невесть каким образом оказалась поверх хилой травки. Из-под песка торчал тонкий, слегка подвядший стебелек калгана с резными листиками.

Прасол внимательно пригляделся. Кротовых нор в этих местах не было, да и не любят кроты песчаных почв. Откуда же песок попал на траву?

Прасол в раздумье присел на невысокий бетонный столбик, торчавший из земли. Его что-то встревожило, но что именно, он пока и сам понять не мог. Ах, вот что. Густая зелень травы с южной стороны небольшого бугорка выглядела так, словно ее расчертили желтоватыми линиями на прямоугольники.

Прасол опустился на корточки, потрогал траву рукой. Грунт мягко спружинил. Здесь недавно рыли землю. Сперва почвенный слой вместе с травой порезали на дернины, вынули их, потом, зарывая яму, уложили дерн на место. По краям пластов, где корни растений рассекла лопата, зелень пожелтела, пожухла. Прасол осторожно воткнул пальцы в разрез, пошевелил ими и без труда подсунул ладонь под дернину. Да, здесь недавно рыли. На бетонном столбике, где он только что сидел, красовались сделанные по трафарету красной краской ломаная стрелка молнии и слово «кабель».

Поднявшись с колен, Прасол отошел в сторону, постоял, думая. Потом крикнул:

– Андрей Павлович, будь добр, подойди!

Шарков приблизился, остановился, сбив фуражку на затылок.

– Тепло…

– По-моему, горячо. Гляди сюда…

Прасол кончиком прутика показал следы раскопа.

– Что за кабель здесь?

– Линия телефона. От городской сети. Есть силовой кабель, но он в стороне.

– Давно здесь ваши рылись?

Шарков пожал плечами.

– Что-то не припомню. Как положен кабель, так его на моей памяти и не трогали.

– Но вот явные следы. Причем свежие.

– Я вызову связистов. Надо проверить.

– Подожди со связистами. Сейчас пройдем к машине. Позавтракаем. У меня есть вареные яйца. Заодно подумаем. Надо ли спешить?

– Тебя что-то обеспокоило? – спросил Шарков, догадываясь, что приглашение позавтракать – всего лишь попытка отвлечь его от мысли вызвать связистов.

– Если честно, то голод. Последний раз ел в Москве. Брюхо подвело, как у волка.

– Если так, давай перекусим, – с неохотой согласился Шарков, но от своего не отступил. – Все же я кликну связистов? Пока мы пожуем, они подъедут.

– Не обижайся, Андрей, но когда ты в последний раз видел людей, разобранных на части? Чтобы голова в одной стороне, руки-ноги в трех остальных? Лично я – неделю назад…

– Ты имеешь в виду…

– Именно. Если здесь копались те же специалисты, что убрали Доронина, то для любопытных, вроде нас с тобой, они могли оставить в раскопе нечто не очень приятное. Такое, от чего руки-ноги летят в разные стороны. Поэтому для начала здесь нужен хороший сапер.

Шарков с завистью подумал, что опыт Прасола куда обширнее, чем его собственный, и это болезненно укололо самолюбие.

– Не будем выглядеть дураками? – спросил он так, словно заботился только о репутации Прасола. – Вызовем, а там ничего не будет.

– Не волнуйся, – успокоил его полковник. – Тебя здесь знают, поэтому поймут, что дурак-перестраховщик приехал из столицы. Так что подумай о сапере. Причем пусть он будет не от ваших ракетчиков. Идет? Лучше, если с собачкой. Давай, давай к машине. Связывайся. Я тут еще помаракую.

Когда Шарков ушел, Прасол стал внимательно осматривать траву и кусты, прилегавшие к месту раскопки. У большого куста орешины заметил надломанную ветку с подвялившимися листьями. Похоже, что совсем недавно на куст падало что-то громоздкое и тяжелое. Осторожно, стремясь ничего не задевать, Прасол присел на корточки. На гладком, в руку толщиной стебле лещины увидел маслянистый бурый потек – засохшую кровь.

Вскоре вернулся Шарков. Доложил:

– Сапер будет. Капитан из десантной дивизии.

– С опытом, надеюсь?

– Других не держим, – похвалился Шарков. – Афганский опыт. «Красная звезда» за разминирование. И собственный пес-минер.

– Отлично, – оценил Прасол. – Теперь, будь добр, аккуратно срежь ветку. Для проверки на кровь. А я еще похожу возле места, где копали.

Продвигаясь вдоль жухлой травы, Прасол добрался до вековой сосны. У самого ее корня он обнаружил едва заметную жилку синего провода. Она как маленький червячок выползала из-под земли и исчезала под корой дерева.

Прасол осторожно поддел кору лезвием перочинного ножа. Она приподнялась, обозначив ровную линию разреза. Все было предельно ясно – кору сперва подрезали, затем осторожно приподняли и внутрь заделали проводок. Под корой он уходил вверх к кроне.

Прасол снова придавил кору ладонью. Она легла на место, не оттопыриваясь. Должно быть, ее держал слой синтетического клея. Отойдя от дерева, Прасол достал из кейса бинокль, подогнал его по глазам и стал метр за метром изучать ствол, уходивший вверх. Что-то высмотрел, удовлетворенно хмыкнул. Позвал Шаркова, протянул бинокль.

– Взгляни наверх. Там явно просматривается директор.

– Что? – не поняв сразу, переспросил Шарков.

– Антенна.

– Направленная?

– Судя по всему, остронаправленная.

– Интересное кино, – сказал Шарков. – Мы эту заразу быстро срежем.

– И что?

– Кто-то придет проверить, в чем дело.

– А если не придет? В общем, рисковать не будем. Такие опухоли сразу не удаляют. Мы тут еще посидим, помаракуем, как быть и что делать. Хочешь яйцо?

Сапер прикатил к лесу на собственном мотоцикле. Съехал на обочину и остановился за машиной Шаркова. Небрежно козырнул Прасолу. Представился:

– Капитан Астахов. А это, – он указал на песика, сидевшего с важным видом в коляске, – мой помощник. Боёк.

Песик махнул хвостом.

К месту раскопа они подошли вместе.

– Боёк, ищи! – приказал Астахов.

Кобелек опустил голову и, помахивая хвостом, стал ходить кругами. Временами он приостанавливался и чутко принюхивался. Неподалеку от столбика с надписью «кабель» он замер, выразительно взглянул на хозяина и громко тявкнул.

– Есть? – спросил Шарков возбужденно.

– Будем посмотреть, – сказал Астахов, и Прасол понял: за шуткой он скрывает волнение, которое перед началом дела свойственно даже профессионалам.

Астахов сходил к мотоциклу, принес две лопаты – саперную и деревянную, сделанную, должно быть, им самим.

– Теперь прошу вас отойти подальше, – предложил он Прасолу. – Хотя бы вон за ту сосну.

– Мы должны все видеть, – возразил Шарков.

– Я не начну работать, пока вы не уйдете, – в голосе капитана звучало нескрываемое раздражение. «Волнуется», – еще раз про себя отметил Прасол.

– Отойдем, – сказал он Шаркову. – Сейчас для нас капитан стал генералом.

Когда они укрылись за стволом огромной сосны, Астахов опустился на четвереньки и принялся за дело.

Время тянулось медленно. Шарков нервничал.

– Как он копается, черт возьми! – прошипел он. – Как копается!

– Успокойся, – урезонил его Прасол. – Помни: сапер ошибается только один раз.

– Два раза, – подал голос Астахов, услышавший эти слова. Он встал и стряхнул с колен песок и травинки. – Во всяком случае, я уже один раз ошибся, когда избрал эту хренову службу. И вот все еще жив. Идите сюда.

В неглубокой яме, отрытой в песке деревянным совочком, покоилась желтая пластмассовая лепешка, опутанная сеткой из тонких проволочек. Нажми или потяни любую из них – прогремит мощный взрыв.

– Вот, – сказал Астахов и раскрыл ладонь. На ней лежал тонкий стерженек взрывателя.

– Что скажете о нем? – спросил Прасол.

– Изделие хитрое. Италия. Мину ставил специалист. Классом не ниже, чем мой.

– Глубже сюрпризов нет?

– Не думаю. Одного этого хватило бы на все про все.

– Тогда будем искать, что они упрятали под миной.

Астахов взялся за саперную лопату, и они быстро отрыли синюю жилу кабеля. На его оболочке сидела мощная черная муфта.

– Все ясно, – сказал Прасол. – Они посадили «клопа». Можно зарывать.

– А что с «клопом»? – спросил Шарков.

– Пусть пока живет. Я приглашу нашего эксперта, он найдет время и во всем разберется. А вас, товарищ капитан, прошу воздержаться от бесед с кем-либо на темы о том, что мы здесь делали и видели.

Астахов усмехнулся.

– Один вопрос, товарищ полковник. Когда в вашу систему запускали Бакатина, его тоже предупреждали, чтобы он не трепался о том, к чему допущен?

Боёк уловил в голосе хозяина драчливые нотки, поднял хвост и зло гавкнул.

– Ниже пояса, капитан, – спокойно встретил вопрос Прасол. – Что поделаешь, система позволяет сажать подонков и нам и вам на шею без нашего на то согласия. А вот за помощь спасибо…

– Прошу прощения, полковник, – вдруг смирился Астахов. – Накипело.

– Я вас понимаю.

Прасол протянул капитану руку.

– Что скажешь, Андрей? – спросил Прасол, когда они проводили сапера. – Убитый офицер. Мина. И все только для того, чтобы посадить «клопа» на линию городской связи? Не слишком ли все это?

– Может, кто-то решил, что имеет дело с кабелем оперативной связи?

– Вряд ли. Судя по почерку, работали люди серьезные. Такие без точного знания обстановки действий не предпринимают. Кстати, много городских телефонов в гарнизоне?

– Всего шесть. У комдива, начальника штаба, зама по тылу, в Военторге, на КПП и общий таксофон в жилой зоне.

– А у тебя?

– Обхожусь без номера. Теперь предстоит узнать, кто их у нас интересует?

– Вот в этом и попробуй разберись сам. Постарайся выяснить, кто чаще других выходит на межгород. Не ведется ли служебных переговоров по открытой линии. Если «клоп» имеется, то есть и тот, чьи звонки из гарнизона в город очень интересуют.

– Ты где остановишься? В гарнизоне или в городе?

– Тут рядом есть деревня, так?

– Тюрино.

– Вот и определи меня в ней на постой.

На следующий день с утра пораньше Прасол с охотничьим ружьецом – тулкой шестнадцатого калибра – вышел в лес на прогулку. Охота в это время года запрещена, но Прасол предпочел выглядеть браконьером, нежели вызвать у кого-то вопрос, что ему надо в лесу. Ружье в руках без слов объясняло, почему человек продирается через заросли украдкой, подолгу таится за деревьями, высматривает, где безопаснее пересекать опушки и полянки.

Двигаясь по азимуту, который был взят от антенны, где-то к обеду Прасол вошел в хмурый, густо обомшелый лес. Здесь в незапамятные времена прошелся ледник, оставив на земле огромные гладко обкатанные валуны. Одна из таких глыб громоздилась прямо на пути Прасола. Ее бока покрывали серо-зеленые наросты лишайников. Рядом с валуном росла молоденькая сосенка с ветками, устремленными вверх, как свечи. Впереди рядком стояли еще шесть старых сосен разной толщины с нижними, давно отмершими ветвями. По их стволам со стороны, обращенной к камню, вверх тянулись зеленые полосы лохматого мха.

Прасол пригнулся и залег у корней молодой сосенки. Прислушался. Где-то неподалеку скрипела сойка. Посвистывал ветер в хвое. Метрах в десяти впереди высился второй валун, размерами еще больше первого, за которым залег Прасол. Возле камня на мшистой подстилке что-то белело. Прасол взялся за бинокль. Вгляделся и понял – это яичная скорлупа. Кто-то здесь, в этой глухомани, совершал трапезу. Кто и когда?

На всякий случай Прасол взвел курки ружья, положил его рядом с собой и стал терпеливо вглядываться в заросли, теснившиеся впереди. Неожиданно у подножия сосны с сухой вершиной он заметил легкое движение тени. Чтобы разглядеть, что там скрывалось, Прасол изменил позицию – переполз к сосне, стоявшей впереди валуна. И оттуда сразу увидел человека. Бинокль позволил разглядеть его во всех подробностях. Это был мордастый парень лет двадцати пяти, со вздернутым носом и озабоченным выражением лица. Рыжие, постриженные ежиком волосы перехватывала черная скобка наушников. Тонкий синий проводок тянулся от них к земле. Парень явно нервничал. Он то и дело оглядывался по сторонам, за пять минут раза три его левая рука непроизвольно касалась бедра. Подобным движением мнительные люди легко выдают карманным ворам место расположения своего кошелька, а неопытные бандиты подсказывают сыщикам, где они держат оружие.

Появление в глухом лесу вооруженного человека, – а в том, что парень вооружен, Прасол нисколько не сомневался – вызывало серьезные подозрения и требовало предельной осторожности. Понаблюдав минут десять, сыщик понял, что парень городской и вести себя в лесу не умел. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, которое закрывало большой сектор обзора. Его расчет был прост и наивен: человека, сидящего за деревом, с тыла не разглядишь, а с фронта он сам первым заметит кого угодно. Заметит обязательно, если человек бредет по лесу открыто. А если нет?

Сделав порядочный крюк, Прасол вышел к цели именно с той стороны, за которую парень меньше всего опасался. Только тут стало ясно, почему тот не ждал внезапного появления людей со спины. Сосна, к которой он притулился, стояла на самом краю невидимого от валунов оврага. Метров пять Прасолу пришлось ужом ползти на левом боку над глубокой промоиной, по дну которой журчал ручей. Оказавшись неподалеку от нужного места, Прасол поднял с земли увесистый камень и швырнул его далеко вперед. Голыш с глухим треском ударился о ближний валун.

Парень рванулся, пытаясь вскочить, но Прасол прыжком преодолел разделявшие их метры и стволами ружья что было сил толканул противника между лопаток. Тот потерял равновесие, упал на землю, раскинув руки.

– Лежать!

Ударами каблука Прасол заставил парня раздвинуть ноги во всю их ширь и обыскал его. В правом кармане куртки-ветровки обнаружил гранату-лимонку, слева на бедре пистолет Макарова, заткнутый под брючный ремень. Защелкнув наручники на широких загорелых запястьях, Прасол заставил парня перевернуться на спину и продолжил обыск. Из внутреннего кармана на груди вынул паспорт советского образца, из кармана на рубашке извлек национальный эстонский паспорт.

Прижав стволы тулки к широкой груди парня, Прасол снял с рыжей головы наушники и, перебирая провод пальцами, добрался до черной пластмассовой коробки, прикрытой пластом дерна.

– Любишь музыку? Молодец! – Убрав ружье от груди, милостиво разрешил: – Можешь сесть.

Парень сопя сел и привалился к дереву. Он еще не отошел от испуга.

– Теперь давай потолкуем, – предложил Прасол. – Расскажи, кто ты такой, откуда и что тут делаешь?

– Я тселловек…

Парень ответил задиристо, но выговорить «ч» ему оказалось не по силам.

– Фамилия человека?

– Арнольд Ныым.

– Ты крутой парень, Арнольд. Так?

– Нет, не крутой. Нормальный.

– Нож, пистолет, два паспорта, граната. Нет, ты крутой!

– Нормальный, – упрямо возразил Ныым.

– Я понимаю, оружие ты нашел в лесу. Верно? Хотел отнести в милицию. Но не решил, в какую – в эстонскую или российскую. И против тебя ничего не докажешь. Так?

– Да, я нашел.

– И паспорта тоже?

– Паспорт мой.

– Какой из двух? Советский или эстонский?

– Оппа мои…

– Верю. Эстонский у тебя законный. Ты же теперь гражданин великой Эстонии. Так? Советский на всякий случай, если тебя задержат на российской земле. Верно?

– Не т-такк.

– Ладно, к этому мы еще вернемся. А теперь скажи, ты служил в армии? В Советской?

– Слушшил.

– В каких местах?

– В Казахстане. Гарнизон Маленький Париж. Вы не знаете, да?

– Значит, в Сары Шагане?

– Вы знаете?

– Я многое знаю, Ныым.

– Вишшу.

– Скажи, тебе русские так насолили, что ты теперь работаешь против них?

– Нет, не насолили. Я нормально служил.

– Почему же стал боевиком?

– Я не пойевик.

– А пистолет, граната, нож?

– Я не пойевик…

– Ладно, оставим это. Меня мало интересует твоя психология, Ныым. Меня интересует другое. К твоему сведению, я контрразведчик. Знаешь, что это такое? Наверное, детективы читал?

– Шиттал.

– Так вот, учти, в детективах, особенно в советских, много лукавства. В них немецкие контрразведчики всегда люди страшные. А наши – добрые, умные. Очень умные. Они противника заставляют сознаваться в плохих делах обычными уговорами. Я тебя, Ныым, разочарую. Я не добрый. Может, даже не умный. Для вас, эстонцев, русские не умные. Пусть будет так. Но я, Ныым, такой, какой нужен для дела. Сейчас моя задача добиться от тебя правды. В самый короткий срок. – Прасол поднял руку и взглянул на часы. – У меня на это не более десяти минут. И ты мне правду скажешь. Верно?

– Я сказал правду. Я ниссего не знаю. Клянусь, вы ошибаетесь.

– Ладно, заткнись. Слушай, что буду говорить я. Ты любишь жизнь? Любишь, хотя и сам не знаешь, до какой степени. Придется тебе показать. Встань, ну!

Ныым поднялся и стал во весь рост у сосны.

Прасол взял нож, выбросил, нажав на кнопку, длинное острое лезвие и на стволе дерева чуть выше головы Ныыма сделал затес. Убрал нож, отошел на десять шагов, достал пистолет.

– Сейчас я выстрелю и попаду в эту отметину. Хочешь жить – не двигайся. И не бойся. Убивать тебя еще рано. Но, клянусь, это поможет тебе понять, что такое жизнь. Потом мы еще поговорим.

Прасол вскинул оружие и почти не целясь нажал на спуск. Раздался выстрел. Ныым на подогнувшихся ногах кулем сполз к земле. Прасол подошел к нему. Тряхнул за плечо.

– Вставай, вставай. Ладно дурью маяться. Ты сейчас живее, чем минуту назад. И башка у тебя светлее, потому что лишняя дурь отошла. Ты лучше взгляни, как я влепил пулю в отметину. Да открой глаза, ну!

Ныым, пошатываясь словно пьяный, поднялся.

– Теперь ты ответишь на мои вопросы, – сказал Прасол. – Верно?

– Нет. – Трудно объяснить, почему, но испуг парня вдруг превратился в тупое упрямство. – Не путту. Вы нарушаете права тселовека. – В голосе Ныыма звучала нескрываемая злость. – Я грашштанин Эстонии. Вы обясанны доставить меня к консулу. Без него говоритть не путту.

– Ай, молодец! – засмеялся Прасол и взглянул на часы. – Только учти, парень, у тебя осталось четыре минуты. За этот срок к консулу мы не поспеем.

– Все равно вы меня не уппьете!

– Тьфу! – Прасол брезгливо поморщился. – Жаргон у тебя бандитский: «убьете». Как некрасиво, Ныым! Азиаты в таких случаях более поэтичны. Японец сказал бы: «Не погасите мое дыхание». Красиво, верно? А я его погашу. Эстонский бандит мне совсем не нужен. Своих, русских, хватает. Ты все обдумал? Тогда ждать не будем.

Прасол подсечкой опрокинул Ныыма на спину. Падая, тот ударился головой о корень сосны и застонал.

– Потерпи, – успокоил Прасол. – Через минуту у тебя не будет болеть ничего.

Он взял гранату, разогнул усики чеки взрывателя, привязал к кольцу шнур наушников. Сунул гранату под брючный ремень Ныыма у самого его пупка. Тот смотрел на смертоносный заряд, вытаращив глаза.

– Зачем?

– Не стрелять же в тебя, – спокойно объяснил Прасол. – Это было бы глупо. Придут твои сообщники, увидят и все поймут – прокололись. И прекратят операцию. А мне их повязать надо. Понимаешь? Поэтому сделаем все по-иному. Ты играл с гранатой и доигрался. Она взорвалась.

Пощупав гранату, Прасол чуть подтянул Ныыму пояс.

– Теперь лежи, не дергайся. Ты умный, все понимаешь, верно?

– Комар! – с нескрываемым ужасом произнес Ныым.