Текст книги "Сердце Змеи 200 лет спустя"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

8. Два Пифагора и один этиловый спирт

Обратная дорога прошла в непрерывных спорах вокруг будущего места базирования. Девушки хором требовали: одна – пляж у лазурного моря, пальмы и верблюдов, другая – горячие термальные источники, мшистые камни и поющих насекомых. Фрой напомнил, что на пляже экспедиция уже была, а верблюдов на эту планету еще не завезли, как, впрочем, и пальмы. Толстяк, не отрываясь от руля, добавил, что термальные источники не проблема, их сколько угодно в квадратах 3J5–h и 8E2–c , но к ним прилагаются постоянно действующие вулканы на расстоянии порядка километра.

Следующими вариантами были: у одной – река с водопадом в живописном хвойном лесу, у другой – озеро, окруженное цветущими высокогорными лугами. При слове «река» Фрой и Толстяк хором издали стон, а затем сообщили, что здесь нет ни хвойных, ни цветковых растений, и не будет, пока кто–нибудь не займется декоративным сельским хозяйством.

После этих неутешительных сообщений, девушки начали буянить, барабанить кулаками и клешнями по крышками контейнеров, требовать составления дефектной ведомости и замены планеты на новую, соответствующую общепринятым стандартам качества.

Совершенно внезапно Фрой ткнул пальцем в экран и спокойно спросил:

– Как на счет вот такого местечка для нашего маленького отеля?

– Гм, – сказала Айра, – Вода, наверное, холодная, хотя…

– Зелени маловато, – добавила Стрела, – Но вообще–то…

А Толстяк просто кивнул глазами.

Благодаря этой находке, Фрой имел возможность через несколько минут отрапортовать:

– Босс, мы выбрали место для базового лагеря. Согласуешь?

– Стоп, – сказал Хольм, – Совместного с октами, я правильно понял?

– Ну, да, естественно.

– Тогда, видимо, надо спросить мнение их капитана.

– Наш капитан оставил это на усмотрение экспедиции, – проинформировал Толстяк.

– Понятно. И что вы выбрали?

– Квадрат 4D9–i. Здесь….

… Здесь через каменистое плато, приподнятое на два с лишним километра над уровнем моря, протекал быстрый полноводный ручей, берущий начало на краю высокогорного ледника. Много веков назад его русло перегородил обвал, и вода, обтекая естественную плотину, промыла в скальной породе широкую треугольную заводь. Местная флора и фауна еще слабо освоилась в сравнительно жестком климате высоких предгорий, так что по берегам росли лишь кустистые синеватые лишайники, а в воде обитали только грушеобразные колонии водорослей и мелкие полупрозрачные существа, напоминающие террянских пресноводных креветок.

Согласно обычаю, который был одинаков у дальних разведок обеих цивилизаций, имя планете давал капитан открывшего ее корабля – то, которое сочтет подходящим и тогда, когда сочтет нужным. В данном случае имя должны были согласованно выбрать два капитана, причем они с этим делом не очень торопились. А вот название базового лагеря придумывала экспедиция, и это полагалось делать сразу после выбора места, до начала каких–либо работ по его организации. Никто не знал, почему так принято, но обычай все старались соблюдать.

Все еще только начинали перебирать в уме возможные варианты, которые были бы равно понятны и террянам, и октам, когда Айра неожиданно брякнула:

– Озеро Пифагора!

– На озеро не тянет, – заметил Фрой

– Художественная гипербола, – парировала она.

– …Кроме того, Пифагор – имя собственное, на октианский не переводится.

– Почему это не переводится? – вмешалась Стрела, – Прекрасно переводится. Пифагор.

Ученый, который сколько–то тысяч лет назад придумал это, – октианка подобрала острый камень, нацарапала на песчанике прямоугольный треугольник со сторонами 3 – 4 – 5, и пририсовала к каждой стороне квадрат, изобразив классические «пифагоровы штаны».

Фрой почесал в затылке.

– Ребята, я не понял. Пифагор жил в Элладе 3000 лет назад. Эллада – это на Терре.

– Флэш, ты путаешь, – мягко возразила Стрела, – Пифагор действительно жил примерно тогда, но в (имя собственное), а (имя собственное) – это на Октиане.

Айра тряхнула головой, посмотрела на Фроя, затем на Стрелу, и в полном недоумении уселась на землю рядом с пифагоровыми штанами.

– Два одинаковых Пифагора, живших за тысячи лет до космической эры на двух разных планетах, расположенных в 190 световых годах друг от друга. Мистика, блин…

– А, по–моему, это тривиально, – сообщил Толстяк, – Для компа Пифагор – не имя собственное, а название автора теоремы о равенстве квадрата гипотенузы сумме квадратов катетов. Такой автор был и на Терре, и на Октиане. Поэтому транслятор переводит имя вашего ученого, как имя нашего, и наоборот.

Возникла пауза. Все переваривали эту свежую мысль. Потом Фрой хлопнул в ладоши.

– Партнер, ты спас мой мозг от перегрева.

– Мелочи, – Толстяк, мигнул лимонно–желтым зигзагом на пузе, – Сегодня я, завтра – ты.

– Название принимается? – спросила Айра.

– Еще бы! – воскликнула Стрела, – Первый в истории базовый лагерь, у которого название с легендой! Это же круто!

Саму организацию базового лагеря терряне и окты, как оказалось, представляли себе по–разному. Терряне просто установили стандартный шатер, узел связи и полевой генератор. Окты подошли к делу более капитально. С помощью мобильной установки, похожей на перекормленного слона, они выдули из пеностекла небольшой архитектурный ансамбль с арочным мостиком и изящной смотровой башенкой. Покончив с обустройством лагеря, участники экспедиции выкатили на свежеукатанную стартовую площадку октианский робот–носитель, общими усилиями загрузили в него примерно полтонны совместно собранных образцов и отстрелили в сторону дрейфующих на орбите кораблей.

Проводив глазами исчезающую в небе яркую точку реактивного выхлопа, и подождав, пока стихнет эхо оглушительного грохота, многократно отражающегося от склонов гор, Толстяк глубокомысленно заметил:

– Служебная часть программы на сегодня завершена. Я думаю, мы могли бы перейти к…

Последние его слова потонули в аплодисментах остальных трех участников. Идея «перейти к…» в каких–либо особых пояснениях не нуждалась.

… Через три часа капитан Хольм вызвал базовый лагерь на связь.

Откликнулась Айра, что было к лучшему. На Фроя Хольм наорал бы по–настоящему, а на нее… Тем более, она всем своим видом показывала готовность к головомойке…

– Оса, у меня всего три вопроса: зачем вы издевались над животными, кто поставил тут копию доисторического замка и кому принадлежала идея нудистской пьянки у костра?

– Босс, если вы имеете в виду лягушку и трилобита, то мы с ними вполне прилично обращались.

– Да? А я не заметил, чтобы они выглядели счастливыми, когда вы дергали их за лапки и тыкали в бока. Это же не кошки, а дикие животные. Зачем понадобилось трогать их руками… И клешнями?

– Мы следовали советам доктора Ефремова, – ответила Айра, – обсуждали пути эволюции людей и октов. Местные лягушки близки к нашим предкам, а трилобиты – к октианским…

– Ясно, – перебил Хольм, – а поскольку живые наглядные пособия по следующим ступеням эволюции тут отсутствуют, вы перешли от трилобитов сразу к троглодитам?

– Нет, мы обсудили все ступени, ведь на человеческом и на октианском теле можно проследить… Кстати, где Шарк?

– Спит, а что?

– Для нее есть хорошая новость: она почти угадала с октианской эволюцией. Ну, за вычетом мелких деталей вроде…

– Так, – снова перебил капитан, – я понял смысл странных хореографических упражнений, которые вы исполняли после обеда. Переход от яйцекладущих к сумчатым и далее к плацентарным млекопитающим ты показала очень наглядно.

– Я старалась, – скромно ответила Айра.

– Хотя, – добавил Хольм, – Флэш в роли раннего гоминида был убедительнее. По–моему, ему не пришлось особо напрягаться, чтобы это сыграть… А что потом?

– Потом мы перешли к доисторической культуре.

– … С этой целью вы совершили внеплановый рейс на шаттле за дровами, а затем изъяли из бортовой аптечки этиловый спирт?

– С дровами да, было, – признала девушка, – но спирт притащили окты.

– Ах, вот как…, – смущенно пробормотал Хольм.

– Да, Босс. По их древнему обычаю, в торжественных случаях… В общем, примерно как у нас. К сожалению, более изысканные напитки оказались непригодны друг для друга, а вот этанол с водой в объемной пропорции 2:3…

– А замок откуда? – спросил капитан.

– Это случайно получилось. Флэш ляпнул, что базовый лагерь октов похож на древний замок. Те очень заинтересовались, мы быстро нарисовали что–то в стиле 10 века до к.э… Честное слово, Босс, у нас и в мыслях не было, что окты воспримут это, как руководство к действию, а они в один миг подогнали свою машину с хоботом и…

Девушка изобразила руками, как целиком оказался выдут замок.

Капитан тяжело вздохнул.

– Ладно, Оса, картина ваших с Флэшем подвигов в общих чертах понятна. Ваше счастье, что я устал и хочу спать… Фактически я уже сдал вахту Змею. Надеюсь, вы не будете ставить его в неудобное положение своими дурными выходками.

– Конечно, Босс! Ничего такого, что выходило бы за рамки регламента программы культурного обмена.

– Как–то это двусмысленно звучит, – пробормотал он.

– Так в хартии, – невинно пояснила Айра.

9. Спонтанная реакция: секс без границ

… Через 5 минут после того, как Нген сменил капитана на вахте, Фрой запросил добро на обследование водоема без использования спецсредств защиты. Нген немного поворчал для порядка, но разрешение дал. Сходным образом Толстяк поговорил с октианским вахтенным. Вскоре все четверо уже плескались в заводи. Через полчаса Фрою и Стреле это наскучило, тем более, вода была немногим выше 15 градусов Цельсия. Они вдвоем отправились готовить программу на вечер, поскольку вытащить из воды Айру и Толстяка не было никакой возможности. Айру, видите ли, заинтересовала способность октов почти неограниченное время находиться под водой, общаясь друг с другом при помощи ярких цветных узоров на теле. Толстяк с удовольствием демонстрировал эту способность, плавая у самого дна и изображая на поверхности своего брюшка простенькие движущиеся картинки. Айра раз за разом ныряла, всплывая, лишь чтобы набрать в легкие воздуха.

Увлекшись этим занятием, она изрядно переохладилась. Толстяк заподозрил неладное и связался со Стрелой, а та передала вопрос Фрою. В общем, ничего страшного не произошло: Толстяк отбуксировал слегка посиневшую девушку к берегу на своей спине, а на берегу Фрой тут же растер ее жестким полотенцем до радикального покраснения.

Наблюдавшая этот процесс Стрела предположила, что у людей тоже существует язык цветов тела. Она подумала, что наблюдает эротическую игру, при которой цвет тела меняется от мечтательного синевато–белого до возбужденного красновато–розового.

Айра была вынуждена разочаровать октианку, объяснив, что цвет человеческого тела определяется только интенсивностью кровотока в кожных капиллярах. Она может меняться по многим причинам, и красный цвет совсем не обязательно говорит о сексуальном возбуждении. Другое дело – мимика лица и тела, образующая целый язык. Мимика оказалась октам практически незнакома – кроме движений глаз, эквивалентных кивкам головы и пожатиям плечами. Октам в наследство от трилобитоподобных предков достался гибкий панцирь, сегменты которого покрывали большую часть спины и некоторую часть головогруди. Кожа на животе, свободная от панцирных пластин, была насыщена хромофорами и покрыта сенсорными ворсинками, но тоже не обеспечивала богатой мимики. Правда, окты могли сворачиваться в клубок (Стрела тут же это продемонстрировала, превратившись в жесткий панцирный шарик). Оказалось, что предки октов таким образом защищали уязвимые части тела от хищников, а теперь сворачивание в клубок имеет значение только в спорте, в танцах и в эротических играх.

Разговор о специфике индикации сексуального возбуждения у октов и у людей мог бы затянуться, но Айра заявила, что пора бы перейти, наконец, к программе культурного обмена. Фрой язвительно ответил, что программа давно уже готова, а если некоторые (не будем показывать пальцем) этого не заметили, то просто плохо смотрели по сторонам…

Действительно, Фрой и Стрела ощутимо продвинулись в деле взаимного проникновения культур. Октианке понравились фольклорные латиноамериканские ритмы с цветовым сопровождением в холодной области спектра. Террянин выбрал медленные октианские световые этюды, модулированные звуком на низких и средних частотах. Из всего этого был сделан микс, который сейчас и предлагалось оценить зрителям. Для большего эффекта Фрой и Стрела на скорую руку собрали некую конструкцию из динамиков и лазерных сигнальных фонарей, и совместно сочинили под нее драйвер для компа.

– Вы хотите сказать, что этот инженерный кошмар будет работать? – поинтересовалась Айра, окидывая скептическим взглядом жутковатое устройство.

– Сейчас увидишь, – пообещал Фрой и что–то включил.

В поверхность заводи ударили три ослепительных спектрально чистых луча – красный, синий и желтый, рассыпаясь тысячами ярких, как солнце, радуг. По ушам ударил оглушительный вибрирующий вой и скрежет, как будто миллион мартовских котов одновременно высказали свою нежность к избранницам, а миллион гвоздей одновременно процарапали по миллиону стекол. Люди рефлекторно присели, закрыв головы руками, а окты почти свернулись в клубки, доказав, что не совсем утратили навыки своих далеких предков. При этом все что–то сказали, а октианский комп глубоко и надолго задумался над переводом сказанного. Интерпретацией таких лексических конструкций ему до данного момента заниматься не приходилось. Через секунду Стрела догадалась выключить это безобразие, а еще через несколько секунд поступили вызовы с октианского и террянского кораблей – дежурная вахта интересовалась причинами взрыва и наличием пострадавших.

Уяснив ситуацию, дежурные осчастливили комп еще несколькими короткими фразами с все той же лексикой, что позволило, наконец, решить задачу аутентичного перевода. Над переводом люди и окты смеялись еще минут десять. За это время Стрела и Фрой все–таки сумели отрегулировать свою самоделку, и вот тут началось…

Кроме музыки и танцев, в программу для разнообразия были включены игры с мячиком, также на скорую руку изготовленным из фторопластового герметика. Он весил больше двух килограммов, был очень упругим, но далеко не мягким. Примерно такой спортивный снаряд, как оказалось, использовался в древних ритуальных соревнованиях и у террян, и у октов, причем правила были почти одинаковы. На кон поставили сочинение очередного графика–отчета – самое рутинное занятие из возможных, – так что недостатка в азарте не было. Впоследствии капитан Боуз, просматривая запись этого эпизода, удивлялся, что игроки так легко отделались: ни одной сломанной конечности и даже ни одного ушиба внутренних органов.

Проигравшая пара – Фрой и Стрела – устроились на сдутой оболочке метеорологического аэростата, включили переносные терминалы, приступили к сочинению графиков–отчетов. Точнее, приступил Фрой, а Стрела улеглась рядом, демонстративно разбросав в стороны все четыре опорные конечности.

– Зачем делать дважды одну работу? – нахально пояснила она, – я буду тебя вдохновлять, а потом просто передеру твой отчет с помощью переводчика.

Фрой почесал в затылке и, не найдя ничего, что можно противопоставить такой железной логике, подвинул к себе терминал и принялся заполнять формы. Ну, да, обычное дело. У девочек попа круглая, у мальчиков – плоская, догадайтесь, кто пишет отчеты. Примерно через полчаса Фрой сообразил: Стрела выдала фишку, обычную для девчонок из дальней разведки, а он воспринял это, как само собой разумеющееся. Он оглянулся на октианку.

– До меня тоже только сейчас дошло, – сообщила она, как будто прочитав его мысли, – я как–то не подумала, что ты не окт. У меня автоматически так получилось…

Фрой пожал плечами и улыбнулся:

– У меня тоже автоматически.

Стрела приподняла головогрудь и задумчиво подперла клешнями верхний край панциря. Ее глаза синхронно покачались на стебельках.

– Что–то любопытное происходит с нашим восприятием, – констатировала она, – обрати внимание на Осу и Толстяка.

– Обратил. Оса, как обычно, зажигает. Пытается создать новый октианский танец. Толстяк делает вид, будто ей это удается.

– А как ты думаешь, что значат эти сиреневые звездочки у Толстяка на брюшке?

– Не представляю. Жесты мне немного понятны, но игра цвета…

– Зов пола, – сообщила Стрела, – цветовая индикация, доставшаяся нам от предков и слабо контролируемая сознанием. Для октианки это почти приглашение заняться любовью.

– Невероятно интересно, – сказал Фрой, – отметить в отчете?

– Наверное. Только как?

– В графе «наблюдения вне графика» подпункт «особое мнение» указать, что люди и окты субъективно воспринимают друг друга, как расы одного биологического вида. Из–за этого включается инстинкт генного разнообразия – поиск сексуального партнера другой расы.

– …Несмотря на явную репродуктивную несовместимость, – добавила октианка, – это самое интересное: способность воспринимать критерии сексуальной привлекательности другого разумного вида из другой части вселенной.

– Возможно, – согласился Фрой, – только лучше не развивать эту мысль дальше, потому что с этими критериями ничего толком не понятно. Например, мы, все четверо, никаким критериям не соответствуем. Я – слишком худой, Толстяк – слишком толстый, у Осы слишком узкие бедра, а у тебя – слишком плоские пластины спинного панциря.

– Откуда такие глубокие познания об октианских идеалах красоты? – спросила Стрела.

– Из книги вашего ученого.

– А, понятно. Мужчина – это рама и мотор, а женщина – самоходный яйцемет, и сверху у каждого здоровенный биокомпьютер, – Стрела развела клешни на полметра в стороны, показывая воображаемую мощь мыслительной машины сексуального идеала.

– Примерно так, – согласился Фрой.

– Нереалистичный подход, – констатировала октианка.

– Точно! – сказала Айра, незаметно подойдя сзади и шлепнувшись между ними, – Толстяк, греби сюда, тут в отчете про межвидовую эротику пишут. Все мнения уже учтены, только твоего не хватает.

10. Инварианты разума. Бюрократия и молодежь

К моменту, когда выспавшийся Хольм появился в дежурной рубке, культурная программа была в самом разгаре. Запыхавшаяся и, судя по виду, ужасно довольная собой Айра сидела на крыше шатра, и отблески лазерных лучей играли на ее влажной коже. В одной руке у нее был лист с какими–то загогулинами, а в другой – мегафон. Периодически она, перекрывая громкую звенящую музыку, что–то кричала. Фрой, управляя октианским каром, на малой скорости ездил по площадке за обоими октами, как будто с целью кого–нибудь из них задавить. Окты отскакивали, откатывались и оббегали кар по кругу, иногда тыкая в его корпус длинными пластиковыми шестами.

Хольм ткнул на панели значок вызова и строго спросил:

– Оса! Что опять за ерунда здесь творится?

– Это не ерунда, Босс. Это окты показывают древний охотничий танец, имитирующий бой с гигантским хищным трепангом…

Она глянула на схему и крикнула в мегафон:

– Направо четверть и три объезда радиус семь против часовой … Извини, босс, у меня тут нарисована карта траектории трепанга, в смысле, кара, который изображает трепанга, и я командую Флэшу, чтобы он…

– Я уже понял, – перебил капитан, А почему ты опять голая и взмыленная, как лошадь?

– Древний критский танец с быком, – пояснила она, – он описан … назад на семь, и три объезда радиус семь по часовой… еще раз извини, босс. Так вот, танец описан у доктора Ефремова, вот мы и решили…

– Я не заметил, чтобы он там был описан, – снова перебил он.

– Это уже в другой книге, – уточнила девушка, – мы же выбрали книги доктора Ефремова неформальным пособием по контакту, так?

– Речь не шла обо всех его книгах, – возразил Хольм.

– Вправо восьмерка пять на девять… Разве? Значит, мы не так поняли.

– Вот именно. И это уже не первый раз. А кто был быком? Тоже кар?

– Ага. Знаешь, как трудно было через него прыгать? Но, Фрой сказал, что, у меня неплохо получилось… Перпендикулярно такая же восьмерка, и резко стоп в перекрестье… Все, сейчас они его добьют.

– Кого? – не понял капитан.

– Трепанга, – пояснила Айра, – это же охотничий танец.

– А, ну, естественно…

И, правда, трепанг, в смысле кар, был картинно добит двумя синхронными ударами шестов в борта. Фрой и Айра зааплодировали. Почти сразу же за спиной капитана раздался тренькающий сигнал и комп сообщил: «корабль октов запросил связь».

– Подключай, – распорядился Хольм.

– Коллега, тебе понравился этот танец? – спросил Шаман, появляясь на экране.

– Да. Очень захватывающе.

– Именно так, – согласился октианский капитан, – танец, который показала Оса, тоже был захватывающим. В этих древних ритуальных движениях есть что–то особенное…

– Юность цивилизации? – предположил Хольм.

– Возможно, – согласился тот, и, без всякого перехода, добавил, – Мне пришла инструкция с базы. О том, как вести общение – контакт – сотрудничество. Тебе это интересно?

– Да. Очень.

– Тогда я читаю: «Вам рекомендовано–предписано феноменологически исследовать цивилизацию–жизнедеятельность наших партнеров и оказать им помощь–содействие в тех же исследованиях относительно нас. Одобряется и поощряется всякое информативное регламентированное и самоорганизованное общение между индивидами в группах».

Возникла короткая пауза.

– Интересно, они долго думали, прежде чем это сочинить? – произнес Хольм.

– Бюрократия, – констатировал Шаман, – гипертрофированная предусмотрительность. Думаю, ты скоро получишь очень похожую инструкцию.

– Даже не сомневаюсь, – ответил террянин, бросая взгляд на экран наблюдения за лагерем.

Фрой пытался плясать самбу со Стрелой. Она честно старалась адаптировать движения этого танца для своих четырех лап, но не очень в этом преуспевала. Фрой вынужден был совершать чудеса балансировки, чтобы не наступить своей даме на передние опорные лапы. Толстяк и Айра, устроившиеся рядом на сдутой оболочке аэростата, то и дело заливались гомерическим хохотом. Айра смеялась, топала ногами и звонко хлопала ладонями по бедрам, а Толстяк мигал разноцветными полосами на теле, как новогодняя елка, громко щелкал клешнями и скрипел пластинами панциря.

– Интересно, может, они сегодня и до спортивного скалолазания доберутся, – сказал октианский капитан, – азарт присутствует, и скал вокруг достаточно.

– Надеюсь, что нет, – отозвался Хольм, – им надо нормально отдохнуть. Пожалуй, я им сейчас напомню, что завтра по графику выборочное исследование шельфа.

– Предполагаю, что не обязательно опекать молодежь по мелочам, – мягко возразил Шаман, – работа это работа, а как отдыхать, они сами разберутся. Без нас.

Хольм пожал плечами.

– Может, ты и прав… Оп… сообщение. Мне тоже прислали инструкцию. Зачитать?

– Да. Проверим нашу гипотезу.

– Читаю: «Вам надлежит, проявляя максимальное дружелюбие и тактичность, выяснить и описать особенности истории, культуры и социальной коммуникации иных, в объеме, достаточном для построения оптимальной стратегии партнерства. Одновременно следует сообщить иным те же данные о цивилизации Терры, чтобы они также имели достаточно информации для тех же целей. Мы рекомендуем использовать для этого совместную работу и отдых в автономных смешанных коллективах». Как тебе это нравится?

Шаман флегматично покачал глазами в стороны.

– Истинные бюрократы. Считают, что без них мы бы до этого не додумались. Им кажется, будто им со своих сидений лучше видно, чем нашим ребятам здесь. Смешно.

– Смешно, – согласился Хольм, – характер бюрократии, как и характер молодежи, не зависит от числа конечностей. Это еще раз доказывает единство разума во вселенной.

– Афоризм, – заметил окт, – первый афоризм в окрестностях данной планеты.

– Угу, – подтвердил террянин, – найду золото и мрамор и высеку это одним по другому.

Свидетельство о публикации №1709280352