Текст книги "Захарка-следопыт"

Автор книги: Александр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Не та рыба

Тихое утро. Шевчук с Захаркой сидят в широкой лодке – плоскодонке на середине речки. Замерли в неподвижности их поплавки. Сидят уже полчаса, а хоть бы одна поклёвка.

– Спит ещё рыба, – говорит Захарка и перебрасывает удочку на другое место. – Скоро должна проснуться. Слышишь, бабка Андрониха кричит, уток своих гонит. Значит, и рыбе пора просыпаться.

Над рекой стоит туман. Не широка речка Чулым, а берегов из-за тумана не видно. Не проглядываются и дома на берегу. Только слышно, как поют, надрываются деревенские петухи, будто удаль свою один перед другим показывают.

Рано потемну разбудил Шевчук Захарку. Уж очень мальчишка просился с ним на рыбалку. Ему нравится встречать новый день на реке. Хорошо здесь утром. Свежий, влажный и ароматный воздух. Дышится легко. У воды заросли камыша, ивы склонились над водой. Когда ветер рябит воду, кажется, что не на якоре стоишь, а плывёшь вдоль этих ив, мимо зарослей кувшинок.

Стая уток спустилась на воду, зашумела, закрякала. Утки радостно хлопали крыльями, ныряли, гонялись друг за дружкой. Шумно стало на реке.

– Жди теперь клёва. Разбудят утки рыбу, – пообещал Захарка.

Шевчук в тумане с трудом разглядел нескладный силуэт бабки Андронихи. Она стояла на берегу и следила за утками. Постояв несколько минут, старуха скрылась – пошла выгонять скотину. И тут Юрий Николаевич увидел, как Захаркин поплавок заплясал на воде, потом дёрнулся сильнее и поплыл в сторону.

– Клюёт, клюёт! – зашептал Шевчук горячо.

– Вижу! – Захарка ловко подсёк чебака. Блеснув чешуёй, небольшая рыбка затрепетала в руке мальчишки.

– Что же ты? Тебе ещё надо расти да расти, – тихо заговорил Захарка с рыбкой. Он аккуратно снял её с крючка и, к удивлению Шевчука, выпустил в воду. – Гуляй ещё, расти. А когда вырастешь, не попадайся.

Через пять минут второй чебак тоже нырнул в воду.

– Этак и на уху не наловим, – укоризненно сказал Шевчук.

– С мелюзги всё равно толку мало. Вот года через два из неё вырастет хорошая рыба. Дедушка Прохор, когда мы с ним рыбачим, всегда мелочь выпускает.

– Правильный твой дед, – говорит Юрий Николаевич и тоже отпускает в воду небольшого окунька. Странно, но, отпустив рыбку, почувствовал, как на душе стало легко и радостно, будто совершил геройский, благородный поступок.

Снова сидят молча. Иногда клюнет чебак или окунь – и опять затишье. Выкатилось из-за леса солнце, окрасило воду в огненно – красный цвет. Все вокруг преобразилось. Туман поднялся выше и скоро совсем исчез, словно его и не было вовсе. По берегу прошло стадо коров.

Утки бабки Андронихи, размяв крылья, принялись за кормёжку: ныряли, доставали из воды корешки, процеживали ил, шлёпали клювами – лопаточками. Только хвосты да жёлтые лапки торчали из воды. Крупные у бабки утята, не отличишь от старых уток.

Уже несколько окуней и чебаков оставлены на уху, спущены в садке за борт. Захарка снял куртку – солнце стало припекать.

– Смотри, что это с ним? – вдруг толкнул Захарка Шевчука в плечо и кивнул на утёнка. Вернее, на хвост, торчащий из воды. Хвост то уходил под воду, то выныривал снова, то метался из стороны в сторону.

– Запутался, может? – присмотрелся Шевчук.

– Какой запутался! Щука его поймала! – Захарка бросил удочку в лодку, схватил сачок. – Греби к нему быстрее!

Три сильных удара вёслами – и они среди утят. Те с криком шарахнулись в разные стороны.

– Утащила, – беспомощно оглянулся Захарка вокруг.

– Да нет, вот он, вот! – Шевчук увидел хвост утёнка и направил к нему лодку. Потом выхватил у Захарки сачок, взмахнул им.

Сильные крылья утёнка хлопали по воде, обдавая рыбаков брызгами. Шевчук никак не мог удержать лодку. Она, как назло, вертелась и уходила в сторону.

– Левее, левее давай! – шумел Захарка, бегая по лодке. Лодка качалась, едва не опрокидываясь.

И тут Шевчук увидел топляк – чёрное метровое полено. Оно вывернулось у самого борта, и в тот же миг Шевчук подхватил его сачком. Бревно неожиданно ожило, ударило по воде хвостом и окатило рыбаков с ног до головы водой.

– Щука!!

– Помогай! Держи лодку! – Шевчук упёрся в дно лодки коленями, пытаясь вытащить из воды сачок. Но он был такой тяжёлый, что Юрий Николаевич чуть-чуть не выпустил его из рук. Подскочил Захарка, и вдвоём они выволокли щуку вместе с утёнком в лодку.

– Вот это зверюга! На утят охотилась! – Захарка черпачком пытался разжать щуке пасть и освободить утенка.

– Осторожно, чтобы она тебе палец не откусила, – предупредил мальчика Шевчук.

– Видно, она и маленьких утят таскала. Только у бабки Андронихи четыре утёнка пропало. Такая и гуся может слопать.

Вдвоём они освободили утёнка, положили его на штормовку. Голова его обвисла, глаза были закрыты.

– Пропал ещё один утёнок. Помяла его эта зверюга, – сокрушался Захарка.

Но он ошибся. Через несколько минут утёнок попытался встать на лапки.

– Смотри, какой живучий. Теперь оживёт, – обрадовался Захарка. Он взял утёнка и выпустил на воду. – Вовремя мы подоспели.

Утёнок посидел ещё несколько минут неподвижно, а потом медленно поплыл к своим братьям.

– Ну что, и рыбку выпустим? – улыбаясь, спросил Шевчук. – Выросла ли она?

– Эта выросла, – засмеялся Захарка. – Килограммов десять, наверное, потянет.

Щука была почти чёрная, даже пятна на животе и боках тёмно – серые. Она спокойно лежала на дне лодки, только жабры её медленно поднимались и опускались.

– Накрой её моей штормовкой, чтобы на солнце не засыхала, – сказал Шевчук, направляя лодку к берегу.

Гордые, шли они с реки домой. Шевчук нёс щуку на плече, а Захарка поддерживал хвост.

Заячье спасибо

Проснулся Захарка от автомобильного гудка. Было раннее утро. Он лежал и слушал, как на кухне мама собирается на работу. Это за ней заехал дядя Петя на автобусе. Он каждое утро отвозит доярок на выпасы доить коров. Мама вышла, на улице заработал мотор, и всё стихло.

Спать Захарке уже не хотелось. Он поднялся, вышел на улицу и увидел у ворот бабки Вари запряжённую Груню. Вернулся в комнату, надел куртку, сапоги, фуражку, сунул кусок хлеба в карман.

– Ты куда это в такую рань? На рыбалку? – спросила его бабушка Вера.

– Нет, в лес поеду, – крикнул Захарка и хлопнул дверью. Он спешил.

Прибежал к Юрию Николаевичу и увидел лесника.

– С нами собрался? – спросил его Василий Алексеевич.

Захарка молча кивнул головой.

– Нам сегодня долго ездить придётся. Косить будем, – сказал лесник, отвязывая лошадь от столбика. – И комаров в лесу много.

– У меня мазь от комаров есть, – Захарка достал из кармана маленький пузырёк с жидкостью. – Ни один комар не укусит.

– Это хорошо, но скучно тебе с нами будет. – Лесник вопросительно посмотрел на Шевчука.

– Мне с вами скучно не бывает.

– Пусть едет, – сказал Юрий Николаевич. – Там и воздух свежее, а может, что-то новое узнает. В лесу всегда побывать интересно.

– Я и помогать вам буду, – пообещал Захарка, забираясь на телегу.

Они ехали по тихой и ещё пустынной улице. Люди уже не спали. Женщины доили коров, звон тугих струй молока раздавался из денников. Проехали возле строительства новых ясель, свернули в переулок.

– Ну, отец-то что пишет? – спросил Захарку лесник.

Отец мальчика ещё ранней весной уехал в командировку в Монголию.

– Хорошо живёт, работает не на бульдозере, а на кране, – сказал Захарка и вздохнул.

– Не собирается в отпуск приехать?

– Нет, ещё только полгода прошло, – снова вздохнул Захарка.

– Скучаешь?

Мальчишка кивнул головой.

Остановились на лесной поляне. Лесник выпряг Груню, стреножил её и пустил пастись. Потом вытащил из телеги две косы и грабли.

– Чтобы нам лоси и косули сказали спасибо, надо поработать, – сказал Василий Алексеевич, подавая косу Шевчуку, а Захарке грабли.

– За что спасибо? – спросил Захарка.

– Как за что? Зимой у нас морозы стоят, снегу много, косулям и лосям трудно траву доставать. Тяжело им, горемыкам, зимой. А если мы им сена заготовим, они и скажут нам спасибо.

Пересекли густой осинник и вышли на лесную полянку. Она заросла высоким разнотравьем. Захарка почти спрятался в траве. Росли здесь и борщевник и мышиный горошек – густая, спутанная трава. Тихо на полянке, солнечно.

– Какое богатство пропадает! Траву с этой поляны только вертолётом можно вывезти. А мы здесь стожок поставим. Придут зимой лоси или косули – обед готов. – Лесник сбросил пиджак, поплевал на ладони.

– Ну, начали, – сказал и размахнулся косой. Стальное лезвие мелькнуло раз, второй, засверкало, будто солнечный зайчик. Вжик, вж-жик! Трава ложилась в толстый валок.

За лесником шёл Шевчук. У него сначала получалось хуже, коса только пригибала траву, но скоро и он приловчился. Захарка стоял поодаль и с интересом наблюдал за работой. Ему очень хотелось и самому пройти с косой по этой высокой и густой траве. Но третьей косы не было, и Захарке оставалось только смотреть.

Дойдя до края поляны, лесник остановился, рукавом вытер со лба пот и начал точить косу. Раз, раз – быстро – быстро заработал бруском, обтёр лезвие травой и снова принялся за работу.

Захарке казалось, что косить совсем легко и весело, что трава сама ложится в толстый валок. Но он видел, как пот катится у косарей по лицу, как темнеют на спине их рубашки.

– Поменьше руками махай, корпусом работай, – советовал лесник Шевчуку. – Смотри на меня и учись.

Василий Алексеевич шёл не спеша, чуть – чуть прихрамывая на больную ногу. А лезвие косы так и мелькало из стороны в сторону. Вот он остановился, перевёл дыхание и сказал Захарке:

– А ты, парень, растаскивай граблями валки, чтобы быстрее просохли. Очень уж толстые получаются.

Захарка рад, что дело нашлось. Граблями и руками разносил и разбрасывал траву по поляне. Через час полянку было не узнать. Она показалась Захарке светлее и просторнее.

– Ну вот, добрая копна сена получится, – сказал лесник. – Денёк-два полежит – и можно складывать.

– Ещё две полянки надо выкосить, – сказал Шевчук.

– Выкосим, а потом уж пойдём на обед. Не устал? – спросил Захарку.

– Нет! – Мальчишка от работы раскраснелся.

Когда выкосили ещё две поляны, пошли на обед. Расположились под огромной раскидистой берёзой. В тени её стоял невысокий стожок сена. Захарка удивился, когда увидел, что это совсем не стожок, а балаган из сена. В балагане было сухо и прохладно, на полу лежали дождевик лесника и штормовка Юрия Николаевича. Здесь же стоял чайник, а на верёвке подвешена сумка с продуктами. В ней нашлись и сахар, и макароны, и картошка.

– Вот это стожок! – удивлялся Захарка. – А кто в нём живёт? И зачем сумка подвешена?

– Наш стан, – объяснил лесник. – А сумку подвесили, чтобы мыши продукты не перепортили.

– Помогай обед готовить, – велел Шевчук Захарке. – Воды принеси, – подал ему чайник.

– Откуда?

– Из колодца. Тут у нас и свой колодец есть.

Захарка нашёл в кустах небольшой родничок. Припал к нему, чтобы напиться. Вода была холодная и вкусная. Напился, набрал в чайник.

– Картошку чистить умеешь? – спросил Захарку лесник, когда тот принёс воды.

– Умею! – Захарка вытащил из кармана маленький складень.

Разожгли костёр. На палке подвесили чайник и чугунок. Захарка подкладывал в костёр сухие палочки, мешал поварёшкой «лесную» похлёбку. Лесники лежали рядом и отдыхали.

– А зайцы сено едят? – спросил Захарка. – Они нам спасибо скажут?

– О, сено зайцы любят. Вот сейчас пообедаем, пойдём для них стожок ставить. – Лесник принёс из балагана чашки и ложки.

Вкусен обед в лесу. Особенно чай, заваренный свежими листьями смородины, пахнущий дымком. Захарка выпил две кружки, погладил живот и сказал:

– Спасибо за обед, наелся дармоед.

– Ну, ты это зря, – улыбнулся Шевчук. – Ты обед отработал, и ещё поработаешь.

После короткого отдыха лесники взяли вилы, Захарка грабли и все направились в лес. Пришли на совсем крошечную полянку.

– Испокон веков здесь никто не косил, а мы копёнку сложим, – сказал лесник. Он взял из валка пучок травы, смял её. – Высохло, можно складывать.

Захарка сгребал сено и представлял морозную зиму. Всё в снегу – берёзы, кусты, поляна. А вокруг копны бегают и прыгают зайцы, белые, с длинными ушами. Много зайцев, со всего леса сбежались. Они садятся на задние длинные ноги вокруг копны, хрустят сеном и вспоминают лесника Юрия Николаевича и его, Захарку.

Веники для лося

Вернулся домой Захарка поздно. Мама встретила его у ворот: ждала сына. Взяла крепко за руку и повела в дом.

За столом сидели бабушка и дедушка.

– Полюбуйтесь на него. Целый день где-то пропадает. Вот объясни нам, где тебя носило? – спросила мама строго.

– В лесу был, зайцам сено косил. – Захарка растерянно переводил взгляд с мамы на дедушку с бабушкой. Утром он не предупредил бабушку, что поздно вернётся.

– Гляди-ка, он уже сено косит, – засмеялся дедушка Прохор. – Молодец! С кем ты там работаешь?

– С Юрием Николаевичем и дедушкой Васей.

– А может, и хорошо, что он ездит в лес? – Дедушка притянул внука к себе и погладил. – Василий Алексеевич да и помощник его плохому не научат.

Захарка, ободрённый дедушкиной поддержкой, спросил:

– Можно мне и завтра с ними?

– Значит, ещё не накосили зайцам сена? – улыбаясь, спросила мать.

– Мы ещё косулям и лосям будем косить, – сказал Захарка.

Утром он снова отправился с лесниками в лес. Захарка был рад, что мама простила его и даже приготовила сумку с продуктами.

Василий Алексеевич причмокивал губами, махал вожжами на Груню, и та ускоряла шаг. Ехали долго, пока не приехали в огромный старый лес с небольшими полянками. Он зарос тальником, кустами смородины и шиповника. Но больше всего здесь было берёз, толстых и ветвистых.

Василий Алексеевич остановил лошадь на широкой поляне.

Взяв топоры и проволоку, лесники направились в глубь леса.

– Надо осветлять лес, – сказал Шевчук. – Много старых деревьев, молодняк совсем затеняют.

– Я уж и сам думал, – кивнул Василий Алексеевич. – Будем осенью отсюда выделять на дрова.

Захарка шёл за ними по пятам.

– А что такое осветлять? – спросил он.

– А это вырубать старые, кривые, больные деревья, чтобы не мешали расти молодым, – объяснил Шевчук Захарке.

– Пожалуй, с этой берёзы и начнём! – остановился лесник у старой ветвистой берёзы.

Шевчук легко забрался на нижний сук и взмахнул топором. Ветка с листьями свалилась на землю, затем другая. Лесник подбирал ветки и складывал в кучки. Захарка ему помогал, подтаскивал ближе сучки с ветками и листьями.

С каждого дерева Юрий Николаевич срубал четыре-пять нижних сучков, потом переходил к новой берёзе. Когда у ног лесника выросла большая куча веток, он крикнул Шевчуку:

– Слезай, Юрий! Надо связать веники и повесить.

Захарка удивился, когда увидел, что лесники связывают огромные веники в дружки – по парам. Юрий Николаевич срубил высокую берёзу, очистил её от веток и положил жердь на сучки двух деревьев. На неё и стали вешать веники. Захарка, как ни старался, дотянуться до них не мог.

Повесив все веники на жердь, они перешли на другое место. И снова Шевчук срубал нижние сучки, лесник связывал веники, а потом вешали их парами на жердь. Теперь и Захарка связывал прутики в большие охапки. Он старался, потому что Шевчук объяснил ему, что это на зиму корм лосям и косулям.

– Молодец, – похвалил его лесник. – Придётся тебя записывать в наш штат.

– В какой штат?

– Записывать в лесники. Хочешь стать лесником? – посмотрел он на мальчишку.

– Конечно, хочу.

– Юра, возьмём Захара в лесники? – спросил Василий Алексеевич.

– Я уже тринадцать веников связал, – поспешил сообщить Захарка.

– Тогда надо взять, – улыбнулся Шевчук.

– Ну, на сегодня, пожалуй, хватит работать. – Лесник посмотрел на солнце. – Домой пора ехать.

День кончался. Солнце, огромное, как оранжевый шар, висело над вершинами деревьев. В лесу заметно потемнело. Уставшие, они вышли на опушку, где дожидалась их телега.

– Ладно поработали, – удовлетворённо сказал Василий Алексеевич.

– Хорошо, – согласился с ним Захарка.

Ай да ласка!

Забот у Юрия Николаевича много. И деляны отвести лесорубам, и проследить, чтобы рубили только отмеченные деревья, и чтобы хворост убрали за собой, и молодые деревца зря не погубили.

Часто Шевчуку приходилось клеймить деревья. Он выбирал старые или корявые, топором счищал с них кору и ставил молотком печать – клеймо. Это совсем не трудно, Захарка мог бы и сам заклеймить дерево. Молотком – печатью стукнешь по дереву, и остаются две буквы ПР – «Порубка разрешена».

Во время этой работы почти каждый день у них бывали удивительные встречи с лесными жителями. То зайца встретят, то тетерева, лису или горностая, барсука или лесного великана лося.

А однажды встретили ласку.

Захарка её руками поймал и поэтому запомнил на всю жизнь.

Ласка – удивительный зверь. Быстрый, смелый и, между прочим, кровожадный. Сама она очень маленькая, чуть больше мышки – полёвки. Шкурка у неё мяконькая, нежная, с каштановым отливом, а брюшко беленькое, как манишка. Тело длинное, тонкое – в любую мышиную норку заберётся. Мышам от неё нет покоя, да и более крупной дичи при встрече не поздоровится.

В тот день Шевчук указывал делянку для колхозных строителей. Указав место порубки, Юрий Николаевич с Захаркой решили полакомиться ягодами. В Тёмном колке поспело много костяники. Эта ярко-красная ягода, кисловатая на вкус, хорошо утоляет жажду. День выдался знойный, а они, как назло, воды с собой взяли мало. Ходят и горстями ягоду в рот суют. С одной веточки целая горсть набирается. Ягода крупная, сочная. Любят её не только люди, но и птицы: тетерева, куропатки, рябчики, не прочь полакомиться и звери.

– Не могу больше есть – зубы болят, – наконец сказал Захарка, морщась от оскомины. – Буду в бидончик собирать. Маме повезу.

– Давай, – согласился Шевчук. – Потом пойдём смородины поедим. Должна ещё быть.

Только стали брать ягоду в бидон, как вдруг услышали странный шум и птичий крик. Где-то совсем рядом хлопала крыльями и кричала испуганно птица Захарка остановился, прислушиваясь.

– Вроде бы курица кричит?

– Откуда здесь курица? – улыбнулся Шевчук. – Бежим посмотрим.

Бросились на шум и увидели, как стремительно промелькнул среди деревьев ястреб – тетеревятник.

– Опоздали, – заволновался Захарка. – Унесёт птицу этот разбойник.

– Быстрее, – Шевчук схватил Захарку за руку, и через минуту они выбежали на поляну.

Недалеко от кустов увидели куропатку. Раскинув крылья, птица лежала неподвижно. Она уже не кричала, а ястреб, оставив свою жертву, взмыл вверх. Шевчук с Захаркой проводили его глазами.

Тетеревятник летел как-то странно. Он то почти вертикально взлетал вверх, то камнем падал вниз, а потом снова набирал высоту. Голова у хищника была неестественно большая, и шея толстая.

– Что это с ним? – удивлённо спросил Захарка.

Шевчук молчал, ничего не понимая. И вдруг хищник беспомощно замахал крыльями и стал падать. Упал он прямо к их ногам.

– Смотри! – закричал Захарка. – На шее у него мышь!

В тот же миг он упал на ястреба и накрыл его своим телом, стараясь рукой поймать юркого зверька. Вот зверёк у него в руке.

– Ой! Ой! – вдруг завопил Захарка и вскочил на ноги. На пальце у него болтался маленький зверёк.

– Это же ласка! – Шевчук бросился Захарке на помощь, но поздно. Ласка отпрыгнула в сторону и… только они её и видели. Высокая трава надёжно укрыла маленького хищника. У Захарки из пальца капала кровь. Он зажимал рану левой рукой.

– Пусть кровь сойдёт, – посоветовал Захарке Юрий Николаевич. – Зубы у ласки острые, как иголки, ранка глубокая. Как бы заражения не было. Подожди, найду подорожник.

Юрий Николаевич быстро нашёл лист подорожника и крепко забинтовал Захарке палец. Мальчик молча терпел. У их ног лежали серая куропатка и такой же серый с бежевыми пятнами ястреб-тетеревятник. Птицы были мертвы.

– Интересно, кто на кого напал? – спросил Шевчука Захарка. – Неужели ласка заступилась за куропатку?

– Нет, – Юрий Николаевич осмотрел птицу. – На молодую куропатку напала ласка. Тетеревятник, видно, заметил их борьбу и решил поживиться. Но смелый зверёк не захотел отдавать добычу и тут же напал на ястреба. И хотя тетеревятник поднял его в воздух, он дрался до победы.

– А какой маленький! Я думал – мышь. Ай да ласка! Ай да зверь! – восхищался Захарка.

На поляне было солнечно и тихо. Только из леса долетал громкий крик иволги, да с небесной выси лилась бесконечная песня жаворонка. Казалось, никому нет дела до трагического лесного происшествия, свидетелями которого стали Захарка и Шевчук.

Страшный зверь

Как-то в августе под вечер послала мать Захарку в погреб солёных огурцов достать. Захарка скор на ноги, схватил миску – и во двор. А на дворе остановился очарованный. Огромное солнце, будто праздничный красный шар, вот-вот земли коснётся. Бабушка в деннике корову доит, струйки молока о подойник дзинь-дзинь – звенят. Тугие струйки, много у Пеструшки молока. А рядом в старом чугунке дымокур дымится, чтобы комары Пеструшку не кусали. Высокий столб дыма поднялся к самому небу.

Постоял Захарка, закатом любуясь. Потом вспомнил наказ матери – и шмыг к погребу. Нырнул вниз, в сырость и погребную темноту, и вдруг – гр-р-р-аув! – из самого тёмного угла! Захарка в один миг наверху оказался. Остановился, голову в люк опустил и видит в углу погреба, там, где бочка с огурцами и банки с компотами стоят, два зелёных огонька. И страшное рычание слышится.

Захарку будто ветром из погреба вымело.

– Бабушка! Иди сюда! Быстрее, быстрее!

– Ты кого это там испугался? – Бабушка как раз подоила Пеструшку, вымя ей тряпкой вытирала.

– В погребе кто-то сидит. Страшный, с зелёными глазами.

– Да ты чего мелешь-то, господь с тобой. Кто в погребе может быть? – подошла бабушка.

– Вон в том углу, – Захарка снова опустил голову в люк. – Сидит, глазищами сверкает – иди посмотри сама.

– Хватит чепуху-то молоть. Я вот сейчас хворостиной его! – Она спустилась на одну ступеньку, на другую и снова из темноты долетело: грр-р-аув!

Бабушка не так проворно, но всё же быстренько выбралась наверх, еле отдышалась.

– Беги, Захарушка, своего приятеля лесника позови. И правда, непонятный зверь в погреб забрался.

Прибежал Захарка к Шевчуку, запыхался.

– Что случилось? – встревожился Юрий Николаевич.

– Зверь в погреб забрался. Страшный. Ворчит, зубами щёлкает. А глазищи огромные, зелёными огоньками так и сверкают. В углу за бочками сидит.

– Ну-ну, – поднялся Шевчук. – Пойдём посмотрим, что там за зверь такой.

– Ты ружьё, ружьё возьми. Наверное, волк.

– Ничего, обойдёмся фонариком. – Шевчук достал карманный электрический фонарь. – Идём, чего остановился?

– Загрызёт. Волки хитрые. Как схватит за ногу!

– Идём, показывай своего зверя, – сказал Шевчук и направился к Зотовым.

У погреба уже собрались люди – бабушка, Захаркина мать Людмила Петровна, соседи. Ждут Захарку и Юрия Николаевича. Из погреба высокая деревянная лестница выглядывает, рядом в загородке гуси взволнованно гогочут.

– Вы что не закрываете люк погреба? – спросил Шевчук у бабушки.

– Дедушка открыл, чтобы погреб просох и проветрился, – сказал Захарка.

– Сейчас посмотрим, что за зверь туда свалился. – Шевчук включил фонарь и полез в погреб. Тихо. Захарка тоже подошёл к лестнице.

И вдруг из погреба: гр-р-р-нав!

«Собака», – подумал Шевчук и быстро обвёл углы лучом фонарика. В углу он увидел остренькую мордочку с чёрным носиком. На него настороженно, испуганно смотрели два горящих глаза.

– Лисичка! Здорово, кумушка! Как же ты ухитрилась в погреб попасть? За сметаной пришла? – Они стояли и смотрели друг на друга. Лиса прижалась к земле, попятилась подальше в тень, оскалила острые зубки и заворчала.

– За цыплятами она приходила, а скорее всего – за гусями. Курятник-то рядом. Видно, ночью ямы и не заметила. – Бабушка Вера заглянула сверху в погреб. – Шапка-то из неё получится?

– Шапки не получится, – сказал Шевчук, разглядывая пленницу. Лиса скалила зубы, стараясь напугать людей. – Какая-то она очень маленькая.

– Да это же лисёнок! – обрадовался Захарка.

– Видно, впервые на самостоятельную охоту вышла, вот и свалилась. – Шевчук подошёл к лисе ближе. Она проворно юркнула за бочки.

– Людмила Петровна, принесите одеяло или фуфайку и мешок. Будем ловить, – крикнул Шевчук Захаркиной матери.

Принесли одеяло. Шевчук набросил его на лису, она заворчала, защёлкала зубами, но толстое одеяло прокусить не могла.

– Что с ней будем делать? – спросил Шевчук Захарку, когда они выбрались наверх. – Твоя добыча, тебе и решать её судьбу.

– А если оставить и приручить? – вопросительно смотрел Захарка то на бабушку, то на мать. – Она бы у меня вместо собаки жила.

– Не получится из неё собаки, – сказал Шевчук. – Приручить, конечно, можно. Молодая ещё, но хлопот с ней много будет, плохо они привыкают к неволе. Загубишь только.

– Надо выпустить, – сказала Людмила Петровна. – Нечего зверя мучить.

Шевчук посмотрел на Захарку. Мальчику жалко было расставаться со зверем. Ни у кого в деревне такого зверя не было. Глаза у Захарки горели, через мешок он гладил лису.

– Её надо кормить только мясом, – предупредил Шевчук.

– Ладно, – согласился наконец Захарка и сокрушенно вздохнул: очень уж хотелось иметь лису. – Давай выпустим.

Они отправились за огород в лес. Солнце уже закатилось, в лесу стоял полумрак. На опушке остановились, положили мешок на землю, отошли в сторону. Лиса сидела тихонько, будто и не было её в мешке. Потом осторожно показался из мешка чёрный нос, голова. Огляделась вокруг – и шмыг в кусты. Только рыжий хвост мелькнул.

– Не попадайся больше! – крикнул Захарка ей вслед.