Текст книги "Король и его королева"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Нижняя челюсть у него, конечно, о пряжку пояса не стукнула, но значительно сместилась вниз.

– Вы знаете, господин Вингельт, это действительно я, – безмятежно и ослепительно улыбнулась Яна. – Не могу, увы, предъявить бумаг, удостоверяющих личность, у меня их никогда и не было…

С утра у нее было прекрасное настроение, и она сейчас откровенно веселилась. Сварог с тем же легоньким садизмом констатировал, что Вингельт потрясен, ошарашен, сбит с панталыку и все такое прочее. Все еще пребывая в некотором трансе, Вингельт покосился на распахнутую дверь в спальню, на неубранную постель, ошалело глянул на Яну, на Сварога и ляпнул:

– Значит, правду говорили, что вы…

– Ну да, он мой любовник, – ангельским голосом сказала Яна. – Ненавижу это дурацкое слово «фаворит». Мало того, я его законная супруга. Правда, исключительно в Хелльстаде, но все равно, я отношусь к этому очень серьезно, хочется верить, и лорд Сварог тоже…

Опомнившись наконец, Вингельт плюхнулсяна правое, как и полагалось по этикету, колено, сорвал шляпу и склонил голову, прижав подбородок к воротнику камзола. Немая сцена затягивалась. Поставив чашку, Яна вышла из-за стола, подошла к Вингельту и сказала материнским голосом:

– Ну, хорошо, хорошо, коли уж вы так скрупулезно соблюдаете этикет даже в домашней обстановке, вот вам рука для поцелуя… Выражаю свое благоволение… ну и все прочее, что в таких случаях полагается. Вас не затруднит встать и присесть за стол, коли уж мы тут пьем кофе?

Вингельт машинально повиновался – впрочем, Сварог видел, он уже отошел от изумления и изо всех сил старался стать прежним, а также принять независимый и гордый вид. Достав из-за отворота камзола свиток, он протянул его Яне:

– Ваше величество, вот документ, подтверждающий мои полномочия…

– Я верю, – сказала Яна, положила свиток рядом с кофейником, так и не сняв связывающую его тесьму. – Муж вас рекомендовал, и этого достаточно… Хотите кофе? Тогда наливайте себе сами, мы здесь по-домашнему, без лакеев…

«Прольет или нет?» – с любопытством думал Сварог, тоже сев на свое место. Нет. Вингельт уже полностью овладел собой, кофе налил, не пролив и капли на скатерть, и хрупкую чашку, расписанную синими каталаунскими незабудками, держал уверенно. Яна уже чуточку серьезнее сказала:

– Рада вас видеть. Я серьезно. О вас столько лет кружили одни слухи и байки, я и думать не могла, что увижу своими глазами… Значит, вы не считаете себя лордом… А ларом вы себя считаете?

– Простите, нет, ваше величество, – твердо ответил Вингельт.

–  Кемже вы себя в таком случае считаете? – уже совсем серьезно поинтересовалась Яна.

– Жителями Талара, – ответил Вингельт.

– Понятно… хотя ничего не понятно, – сказала Яна. – Хорошо, не будем углубляться в терминологические дебри. Позвольте для начала дать вам совет? Я думаю, вам не стоит бросать Гартвейн, срываться с насиженных мест. Ваши люди разъезжаются оттуда в спешке.

– Выработанная долгими веками осторожность, ваше величество, – сказал Вингельт.

Яна вздохнула:

– Вы, мужчины, как малые дети… Посмотрите сюда.

Она указательным пальцем небрежно начертила в воздухе небольшой квадрат – и на стене появилась огромная карта Харума, на которой яркими алыми искорками там и сям светились огоньки – штук сорок, если посчитать навскидку.

– Вот это все ваши общины, – сказала Яна. – Посмотрите, по-моему, я ничего не упустила? Разве что не стала показывать острова… Тысячу раз простите, но такие уж у меня способности. Я посмотрелаи увидела все. Вот и подумайте: если я все знаю, какой вам смысл куда-то бежать из Гартвейна? Честное слово, никто не собирается вас трогать.

Вингельт сидел, мрачнее тучи. Такого сюрприза он определенно не ожидал. Яна продолжала:

– Вы наверняка не слышали, но я всерьез взялась проводить реформы. В первую очередь избавляюсь от наиболее одиозных пережитков старины. Вам не кажется, что вы в некотором роде тоже пережиток старины… нет, не вы лично, а вы все,и ваш образ жизни? Быть может, вам вернуться назад? – она показала пальчиком на потолок.

Вингельт ответил вежливо, но твердо:

– Тысячу раз простите, ваше величество, но мы считаем, что Империя – в тупике…

Яна прищурилась совершенно по-кошачьи:

– А вы,Хитрые Мастера, не в тупике? Я разыскала в архивах записи тех дискуссий, что велись перед тем, как ваши предки ушли. Они ставили перед собой грандиозные и высокие цели: поднять уровень науки и техники на земле, развивать там прогресс… Прошли тысячелетия. Положа руку на сердце, ответьте мне, как умный человек: хоть малая частичкаэтих планов претворена в жизнь? Вы сами знаете, что нет. Вы не оказываете ни малейшего влияния на жизнь Харума, на земную науку и технику. Вы превратились в тайнейшее общество, варитесь в собственном соку и все, что придумали, используете исключительно для своих нужд. Я не верю, что вы глупы, у вас лицо умного человека… и думаю, умных среди вас очень и очень немало. Может быть, наберетесь смелости и признаете вслух, что вы тожев тупике?

На скулах у Вингельта появились багровые пятна, лицо застыло. А все-таки умница она у меня, с неким приятным чувством собственника подумал Сварог. Какое-то время царило тяжелое молчание, потом Вингельт глухо сказал:

– У нас имеет распространение точка зрения, что мы – в тупике…

– Я не буду больше задевать вашу гордость и самолюбие, – сказала Яна. – Видно же, что вы самолюбивы и горды… Давайте о другом. Мы в тупике, и вы в тупике. Но меж нами есть существенная разница: у менядостаточно власти и времени, чтобы провести самые серьезные, масштабные и многочисленные реформы. У васнет ни малейшей возможности хоть как-то реформировать вашу жизнь. Вы обречены оставаться в нынешнем вашем состоянии. Если я не права, скажите мне это в лицо.

– Вы умны… – отрешенно сказал Вингельт.

– Сама знаю, – ответила Яна. – Ну как, вы скажете мне в лицо, что я неправа?

– Нет, – произнес Вингельт так, словно это стоило ему величайших усилий (да так, наверное, и было).

– Вот то-то, – сказала Яна без всякого торжества. – Можете оскорбиться, но рискну заявить, что вы попросту помаленечку деградируете. Ваши дети получают все более худшее образование… точнее, самообразование, домашнее. У нас все же худо-бедно развивается наука – но вы от нее отрезаны. Все ваши достижения, я уверена, – большей частью результат работы отдаленных предшественников. Не думайте, что я такаяуж умная. Просто я говорила с серьезными учеными, и они мне убедительно доказали, что общины вроде вашей, как они выразились, обречены на деградацию. В этойситуации мне кажется, просто нелепо вести какие-то переговоры. У вас просто не может не вестись дискуссий о вашем будущем. Определитесь сначала предельно четко: чегохочет ваше большинство. Вернуться к нам? Вести прежнюю жизнь? Поискать иные варианты? Если все же последнее, выработайте их. И вот тогда мы сядем говорить с вами всерьез… А сейчас, еще раз даю честное слово, никто вас пальцем не тронет. Вот, я высказалась… Вам годится такой вариант?

– Да, – сказал Вингельт. И произнес не без уважения: – Я представлял вас совершенно другой…

– Глупенькой красивой куклой?

– Примерно…

– Это все оттого, что вы отрезаны от информации, – сказала Яна. – И ничегошеньки не знаете о том, что происходит наверху, как мы живем. Честное слово, я не собираюсь ни оскорблять вас, ни унижать. Я просто предлагаю вместе поискать выход. Вместе.Это важно, особенно теперь, когда в Горроте и Токеранге затевается такое… Кстати, вы имеете представление о том, что творится в Горроте?

– Очень приблизительное, – нехотя признался Вингельт. – Наши разведчики там пропадают…

– А ваши аппараты? – вмешался Сварог.

– Они падают, – хмуро признался Вингельт.

С нешуточным разочарованием Сварог подумал: на этихнадеяться бесполезно. Никакой помощи от них мы не получим – а ведь рассчитывали… Но почему же… Ага!

– Вингельт, – сказал Сварог. – Можете вы прямо ответить? В ваших аппаратах, механизмах и прочем используется апейрон?

Чуть подумав, Вингельт ответил:

– Ну хорошо. Это тот секрет, разглашение которого, собственно, ничего не выдает. Конечно, используется. Везде.

Сварог с Яной обменялись понимающими взглядами. Яна печально покивала:

– Ну разумеется… Никаких ребусов…

– Еще бы им не падать… – сказал Сварог.

Вингельт резко поднял голову:

– А выможете рассказать, в чем тут подвох, или для нас, улиток,это тайна?

Сварог переглянулся с Яной. Она кивнула. Тогда он сказал:

– Какая тут тайна, если угроза – всем?Нам, вам, обычным землянам… Располагайтесь поудобнее. Я вам подробно расскажу, что происходит, что задумано, кем, какие строятся планы… Вот только вы мне дадите слово, что в срочном порядке посовещаетесь со своими, выясните, можете ли чем-нибудь помочь. Идет?

– Мое слово, – сказал Вингельт.

Его глаза горели нескрываемым любопытством. Вот на этоткрючок вас и следовало ловить, милейший, подумал Сварог. На информацию. На знание.А мы изрядно надурили с лихими налетами, облавами и обысками, снова мушкетерство глупое…

Глава XI
Страшный бородач и другие

– Еще бокал? – вежливо спросил Сварог.

– Не откажусь, – сказал Вингельт. – Келимас у вас прекрасный.

– Еще бы, – сказал Сварог. – Королю пиркет [2]2
  Пиркет – самое скверное вино, делается не из винограда, а из виноградных выжимок.


[Закрыть]не подсунут…

– Благодарю.

– Ну, и что же? – спросил Сварог серьезно. – Утро вечера мудренее, давно известно, вы многое должны были обдумать за ночь… Итоги?

– Итоги… – протянул Вингельт. – Что же, я не ожидал, что императрица такая.Приятный сюрприз… И тем не менее… Не подумайте, что я размяк, умилился и пришел в восхищение… Не обижайтесь, но…

– Да какие там обиды, – ухмыльнулся Сварог. – Наоборот. Вздумай ею восхищаться кто-то, кроме меня, голову откручу… Ну, а если серьезно? Все, что говорилось насчет проведенных реформ, – чистая правда.

– Я верю. Но вот удастся ли провести последующие?

– Удастся, – сказал Сварог, жестко улыбаясь. – У нас за спиной – вся военная мощь, а против нас – скопище светских пустобрехов. В случае чего отучим рот разевать.

– Хотелось бы верить… Итоги? Пожалуй, те же самые, о которых я говорил вчера вечером. Да, у нас есть немаленькая партия, считающая, что мы – в тупике. Мы самым тщательным образом обсудим ситуацию и постараемся выработать четкое, единое мнение: каким должно быть наше будущее. Устраивает вас такой ответ?

– Устраивает, – сказал Сварог.

– Если не секрет… Как ей удалось найти все общины?

– Ну, между нами… – сказал Сварог. – Вы не помните, что такое Древний Ветер?

– Я полагал, что это просто легенда, придуманная для выгоды императорской фамилии…

– Ученый вы человек… – хмыкнул Сварог. – А вот любая деревенская колдунья вам скажет, что это правда. Вот только знающихпо пальцам можно пересчитать. Давайте о другом. Вы так и не придумали ничего, что помогло бы нам справиться с Горротом?

Вингельт мимолетно усмехнулся:

– Империя оказалась полностью бессильной?

– Злорадствуете?

– Честное слово, нет. Но, простите, легкое удовлетворение все же присутствует.

– Ну, это тоже зря, – сказал Сварог. – Уж вам-то при успехе предприятия придется гораздо хуже, чем простым землянам. Ваши дети гораздо лучше образованны, чем земные, даже у высшей знати. И уж за вашимидетьми будут охотиться с особым рвением…

– Я понимаю, – сказал Вингельт. – Просто… Неконтролируемые эмоции, знаете ли… За нами охотились веками, как за дикими зверями… – он смотрел печально. – Нет. Мы просто не в состоянии ничем помочь. Даже Древние Дороги перестали открываться в Горроте. Хотя такое казалось невозможным. Брашеро – сам дьявол…

– К сожалению, нет, – сказал Сварог. – Будь там дьявол… Не слишком легкая, но вполне выполнимая задача для монашеских Братств. Все гораздо хуже. Там не дьявол, а гениальный ученый с несколькими чертовски талантливыми подручными…

– Быть может, разрешите откланяться? Мне хотелось бы побыстрее созвать Ассамблею Мастеров, дела крайне серьезные…

– Да, конечно, – сказал Сварог, вставая. – Только, я вас прошу, зайдите по дороге во второй отдел дворцовой стражи. Спросите лакеев, любой покажет. Вам дадут малую байзу для беспрепятственного прохода во дворец. Я вижу, что вы и так как-то умеете просачиваться,но теперьне стоит так. Могут и мечом ткнуть. А мне бы хотелось подольше видеть вас живым…

Пропустив Вингельта в дверь, он увидел в приемной нетерпеливо вскочившего Интагара. Сидело там еще несколько человек, но все они были Сварогу знакомы, и он знал, что речь пойдет о текущих делах, сейчас совершенно неважных. И потому кивнул Интагару, приглашая в кабинет. Едва они уселись, нетерпеливо спросил:

– Ну? Я не верю, что у вас вообщенет догадок. И я ведь приказал: безо всяких «не по моему скудному разумению». Ну? Любыепредположения и догадки.

– Догадок, государь, после долгих размышлений осталась одна-единственная, – сказал Интагар. – Рубите мне голову, но я бы стоял на том, что ваш Ледяной Доктор – попросту «страшный бородач».

– Это еще что за зверь?

– Это старый бандитский прием, давно известный полиции. Как бы покороче… В общем, шайка-банда собралась на совет. Во главе стола сидит главарь – этакий страшный бородач, могучий, грозный, увешанный оружием. Ну, не обязательно бородач, но всегда это человек внушительный, производящий впечатление, по-настоящему грозный. Он дает распоряжения, наказывает провинившихся, одним словом, руководит всем и вся. Только это все – обман, подставное лицо. Где-то в конце стола сидит незаметный человечек, частенько занимающий низшее место в тамошней иерархии – и он-то и есть настоящий главарь. О чем сплошь и рядом и понятия не имеет подавляющая часть членов шайки, кроме пары-тройки особо доверенных лиц – такие, сами понимаете, непременно должны быть, на случай, если у фиктивного главаря по глупости возникнет желание стать реальным. Кто эти доверенные лица, фиктивный, конечно же, не знает. Старый прием. Далеко не каждая банда его применяет, но встречается часто. В чем тут вся соль? Даже если полиция узнает, что это не настоящий главарь, а «страшный бородач», чертовски трудно вычислить настоящего, приходится буквально по человечку перебирать, присматриваться, следить за кучей народа. Что дает мне основания так думать? Я, конечно, не понял всех этих ученых подробностей, да и граф Элкон кое-что плохо понимал. Но мне ведь это и не нужно? Я изучал события.Обстановку.

Видите ли, ваше величество, тут масса нестыковок. Ледяной Доктор был достаточно умен, хитер и коварен, чтобы несколько лет втайне руководить достаточно обширным предприятием. И внезапно он, словно бы потеряв здравый смысл и рассудок, собирает случайных людей и показывает им такое… И тут же бежит, словно заранее предвидел немедленные доносы. Но не уничтожает здание с этими, – его передернуло, – омерзительными монстрами. Якобы не успел. Однако три здания, гораздо большие по размеру, он уничтожил самым старательным образом, так что в руки следователям не попало ни единой пустяковины… Как-то все это странно… И еще. Эти монстры при всем их ужасающем и отвратительном виде все до одного – не более чем забава.Ни один из них не пригоден для какого-нибудь серьезного дела. Как будто их специально оставили, чтобы продемонстрировать: хозяин занимался этим, и только этим. Вот там пишется про «расход энергии». Не так уж трудно было понять графа – это ж примерно то же самое, что расход дров и угля на кухне… И подчеркивается: за все время уцелевший дом израсходовал едва одну сороковую часть от общего расхода. Все остальное шло в уничтоженные дома… Что там делалось, никто не знает. Если такие же бесполезные монстры – то почему такой расход топлива, то есть этой самой энергии? Ведь не так уж ее много понадобилось на монстров… Все вроде бы как на ладони: вот он, мертвый виновник, вот образцы его трудов… но вот полицейское чутье шепчет: слишкомуж оно гладко и правильно. Как в любой истории со «страшным бородачом» – вот он, грозный, ножами увешан, рыком приказы отдает… А неприметный – в уголке… Вот такие у меня соображения, ваше величество, и других просто нет, не взыщите…

Сварог задумался. Тут следовало не взыскивать, а поощрить.

Этойверсией, как проистекало из досье, никто никогда не занимался, никто не выдвигал предположения, что Ледяной Доктор – подставное лицо, парадная витрина, а уцелевший дом с монстрами – ложный след. Во всяком случае, в досье об этом ни словечка. Нельзя исключать, что кто-то все же такую версию выдвигал, но оказался слишком молод, в малых чинах, небольшом авторитете – и его точка зрения в досье не попала. Такое частенько случается, и не только в секретных службах.

Если Интагар прав… А он вполне может оказаться прав. Все логично и убедительно: Брашеро работал как раз в маноре Ледяного Доктора, в тех трех зданиях, успел смастерить там много ему полезного и вывезти в Горрот. Ну, а потом закрыл дело крайне эффектной концовкой. Убедительно, черт побери… Бесполезное это знание или нет? Пожалуй, кое-какую пользу все же можно извлечь: если заново, с этойточки зрения тщательно перебрать всех постоянных посетителей Ледяного Доктора, посмотреть, кто они по роду занятий – быть может, и удастся выцепитького-то из сообщников Брашеро, кто остался в Магистериуме. Есть некоторые шансы. Лишь бы времени хватило…

Интагар напряженно ждал.

– Ну что же… – сказал Сварог. – Ордена вы не получите, но ваши выводы мне крайне полезны, честное слово, – он усмехнулся. – Можете в следующем месяце сэкономитьиз казенных средств лишнюю пару сотен золотых, разрешаю. Нынешнее положение дочек требует расходов, я понимаю…

– Спасибо, государь! – с искренней радостью воскликнул Интагар. – Я горячо…

– Ну, ну! – отмахнулся Сварог. – Заслужили. Идите.

Он вышел следом, оглядел вскочивших, склонившихся в поклоне придворных и чиновников, спросил:

– У кого-нибудь есть нечто чрезвычайное, срочное, важное? Нет? В таком случае, господа мои, решайте дела без меня. Мое величество сегодня более никого не примет.

И, ни на кого более не глядя, вышел в коридор, неспешной вальяжной походочкой направился в малую спальню.

Яна уже не валялась в постели со здешним дамским романом, а сидела в Безымянной комнате и слушала Тарину Тореми:

 
– Дикий сокол взлетает за облака, в дебри леса уходит лось.
А мужчина должен подругу искать – исстари так повелось.
Мужчина должен подругу найти – летите, стрелы дорог!
Восход нас ждет на краю земли, и земля вся – у наших ног!
 

Увидев Сварога, она убавила громкость, поставила на стол высокий стакан с каким-то соком и спокойно спросила:

– Все в порядке? У тебя лицо не то что спокойное, а даже благостное чуточку…

– Все в порядке, Вита, – сказал Сварог, мимоходом взъерошив ей волосы на затылке. – Правда, нужно собираться и лететь. Появились интересные идеи, которые следует обсудить с Канцлером, да и тебе не мешает послушать. Собственно, нам и нечего собирать, а потому…

Почувствовав знакомую дрожь в правом кармане камзола, он вытащил свой всегдашний золотой портсигар – в который давным-давно распорядился воткнуть«почтовый ящик». Нажал соответствующий рубин на крышке справа, и над портсигаром вспыхнул небольшой, в пару ладоней, экранчик. Две депеши, причем вторая – шифрованная, что случалось крайне редко. Ну, там и дешифратор имелся, как же без него…

Прочитав первое, он присвистнул – впрочем, без всякой тревоги. Не стоило оно того…

– Интересные дела, Вита, – сказал он спокойно. – Сообщение от маркиза Оклера. Его системы засекли две флотилии подлодок токеретов нормального размера. В одной семь субмарин, во второй – целых девять. Идут от Девайкира – ну точно, у них там база… Как и обговорено, маркиз ничего не предпринимает, просто наблюдает. Ну, в свете последних событий – вроде ничего опасного. А кто у нас второй, и почему он зашифровал…

Он прочитал шифровку от Элкона. Как-то не уложилось в сознание сразу. Прочитал еще раз. Осознал.И почувствовал, как по всему телу прошел зябкий холодок. Господи Боже ты мой… Это еще не конец, но чтобы настолько уж скверно…

Он медленно опустился в кресло, так и держа в руке портсигар с не выключенным экраном. Спохватился, выключил. Когда вынимал сигарету, почувствовал, что пальцы слегка дрожат.

Яна вскочила, вскрикнула:

– Что?! Я у тебя в жизни не видела такого лица!

– Скверные дела, Вита, – сказал он медленно. – Шифровка от Элкона. Четыре с лишним часа назад было полностью потеряно управление сетью боевых орбиталов и утрачена всякая с ними связь. Все восстановилось только через семнадцать минут сорок секунд, причем часть орбиталов оказалась перенацеленной. Прецедентов не имеется. Причины не установлены… Понимаешь, что это значит? – и, видя, что глаза у нее стали на пол-лица, что она страшно побледнела, продолжал севшим голосом: – Вот это уже больше похоже на генеральную репетицию. Знаешь, что мне пришло в голову? Что токереты крепко настаивали прибыть к ним не позднее, чем через два-три дня, вовсе не из-за своих внутренних сложностей. Что, если они точно знают: дня через три Брашеро и начнет?И спешат сдатьего в обмен на какие-то выгоды?

– Нужно немедленно лететь, – сказала Яна, судя по ее виду, не потерявшая самообладания.

– Чуть погодя, – сказал Сварог. – Час-полтора, сдается мне, большой роли не играют…

Он пинком распахнул дверь в караульную и сказал ближайшему из вскочивших ратагайцев:

– Немедленно ко мне маршала Гарайлу, генерала Дервуда, герцога Лемара. Хоть из-под земли!

Ратагаец кивнул и кинулся опрометью в коридор. Слышно было, как грохочут, удаляясь, его подкованные короткие сапоги.

…Канцлер сидел за своим столом, Сварог – напротив. Профессор Марлок, попыхивая короткой гнутой трубочкой, медленно расхаживал по кабинету от стены до стены.

Собственно говоря, они трое и являли собою чрезвычайный комитет по спасению Империи, или как там это собрание ни называть. Военных звать бесполезно, поскольку они бессильны, Яну – в общем, тоже не стоит. Самое большее, на что она способна – принять участие в дискуссии, и не более того. Так что они считали: их троих достаточно.

– С орбиталами так ничего и не удалось прояснить, – сказал профессор, яростно пыхая трубочкой. – Никто ничего не понимает. Никаких следов вторжения в систему связи и управления извне. Такое впервые…

Ну, предположим, не впервые, подумал Сварог, следов моих вторжений из Велордерана тоже до сих пор никто не засек…

– Что до аппаратуры в Горроте… – продолжал Марлок. – С помощью императрицы, вернее, ее шара, я наблюдал за ними два часа. Осмотрел все. И ничего не понял. Я не самый худший электронщик, но я попросту не понимаю, что это за устройства, что они там с их помощью делают…

– Вряд ли это оттого, что вы – бездарность, – тихо сказал Канцлер. – Ну какая же вы бездарность? Просто-напросто это, надо полагать, нечто, чего прежде не было, пока Брашеро его не изобрел…

– Наверняка, – прямо-таки огрызнулся Марлок. – И что, от этого легче? Ничуть… Так что научных консультаций от меня не ждите. А вот как они будут действовать, я могу примерно предсказать. Как бы я сам действовал на их месте? Окончательно перехватил бы управление орбиталами, перенацелил, произвел несколько демонстрационных залпов – ну, скажем, по манору какого-нибудь ничтожества или безлюдным зданиям. Перехватил бы управление Департаментом транспорта – после этого ни одна боевая машина попросту не сможет взлететь, воинские части окажутся заблокированными в местах дислокации. Да и все остальныелетательные аппараты встанут.Если они способны оказались на первое, второе еще проще выполнить. Отключил бы все системы связи с Сильваной, чтобы оттуда не смогли выслать подмогу. Впрочем, даже если она прилетит, с ней нетрудно проделать тот же фокус… Я попросту исхожу из самого худшего. Предполагаю, что они способны перехватить любуюсистему управления. Мы не сможем ни увезти императрицу на Сильвану, ни улететь туда сами, – он махнул на Сварога дымящейся трубочкой. – Молчите! Заранее знаю, что вы скажете: императрицу с ее Древним Ветром никто и ничто не в состоянии пленить. Сам знаю. И что же? Оставаясь совершенно свободной, она ничем не сможет помочь. Никакой Древний Ветер ей не поможет вновь завладеть системами управления и связи. Это могучая сила, но она не способна решать такиезадачи… В общем, следует исходить из того, что они перехватят все и, скорее всего, предложат сдаться. И придется ведь… Иначе всех самым вульгарным и примитивным образом сожгут орбиталы. Бежать не получится. Да и не вижу я такого места, куда можно бежать, нет его.

– Ну, вообще-то есть… – сказал Сварог. – Ко мне в Хелльстад не проникнет и этот долбаный гений, я уверен. А места там хватит, чтобы разместить и всю гвардию, и армию, вообще множество народу…

– И получится роскошная, громадных размеров тюремная камера, – язвительно бросил профессор. – Нет?

Сварог промолчал.

– Ну что же, – сказал Канцлер. – Убедительно. Полагаю, чего-то в этом роде и следует ждать. А мы, следовательно, не способны сделать ничего?

– Ну, почему же? – спокойно сказал Сварог. – «Рагнарок» уже идет в Горрот, он сейчас в Харлане.

– Кто управляет? – невозмутимо осведомился Канцлер.

– Мара, – сказал Сварог. – У нее уже неплохо получается. Она успевает к Акобару до того, как Брашеро начнет.

– И тогда?

– А тогда она разнесет дворец в щебенку, – сказал Сварог. – Крайнее средство, но что тут поделать…

Он умолчал, что следом движется полдюжины Золотых Касаток и столько же Золотых Гривастых Крокодилов – для пущей надежности, кашу маслом не испортишь. Лучше уж напороться на неизбежные сложности, выдав существование своей армады, чем проиграть и потерять все. Тут уж, как говорили очень далеко отсюда, общественное выше личного…

– Конечно, при этом наружу может вырваться какая-нибудь зараза, которую они там держат, – сказал Сварог. – Но тут уж ничего не поделаешь. Если Мара разнесет их Центр, мы получим доступ в Горрот, поправим там, что возможно…

– А если у дворца силовая защита? – спросил профессор. – Я бы на их месте поставил…

Сварог не раздумывал и минуты:

– Ну, если… Даже в этом случае силовое поле – колпак,который заканчивается на земле или на воде. Я не специалист, но попросил подыскать мне материалы. Никто еще не создавал силового поля в виде сферы,которая простиралась бы и под землей. Под защищенным объектом. Верно?

– Верно… И что? – буркнул профессор.

Сварог пожал плечами:

– Ну, если там и в самом деле силовое поле, Мара будет крушить гразертом берег под водой – пока не образуется достаточно большая полость, куда дворец попросту провалится, никакое поле его от этого не спасет.

– А если они все же создали и сферу? – спросил профессор. – Между прочим, теория это допускает… Или у них есть что-то против «Рагнарока»?

Сварог вновь пожал плечами:

– Ну, тогда нам остается только запираться в Хелльстаде. Пусть и без надежды оттуда выйти. Все лучше, чем попадать к ним в руки. Уж кого-кого, а нас троих они определенно сразу прикончат.

– Коли уж профессор выступал с позиций крайнего пессимизма, я, пожалуй, буду отстаивать прямо противоположную точку зрения, – сказал Канцлер. – Хорошо. Предположим, мы… то есть ваша Мара разнесла Центр и прикончила их всех. Как нам быть потом с Горротом? Придется ведь что-то предпринимать.

– Ну, это просто, – сказал Сварог. – У горротских границ в Балонге, Ронеро и Глане сосредоточено шестнадцать кавалерийских полков. Они вторгнутся с трех сторон.

– Крепость Корромир… – задумчиво сказал Канцлер.

– Ее будут бомбить, расчищая дорогу коннице, – сказал Сварог. – Я все обсудил со своими генералами и Гарайлой, остается только подать сигнал. Причем, господа мои! – он цинично усмехнулся. – Вы, наверное, забыли, но у нас есть королева Горрота Эгле? Мы не агрессию устраиваем, а идем восстановить на престоле законную королеву, вопреки распространенным манифестам чудом спасшуюся от убийц… И она будет ехать впереди с самым царственным видом. Сейчас уже вовсю печатаются воззвания о чудом спасшейся королеве, их будут разбрасывать с самолетов, главным образом над городами, где грамотных гораздо больше.

– Неплохо… – сказал Канцлер.

– Да прекрасно просто! – рявкнул профессор. – Но что, если «Рагнарок» ничего не сможет сделать?

– Думаю, у нас будет время уйти в Хелльстад, – сказал Сварог. – Кстати, простите за своеволие, но императрицу я уже туда отправил.

– Так… – протянул Канцлер. – А к токеретам на переговоры вы, следовательно, пока не собираетесь?

– Нет, – сказал Сварог. – Не вижу смысла. Я верю, что они меня там не зарезать хотят, а договориться о сотрудничестве, но… Предположим, они многое знают о планахБрашеро. Охотно верю. Вот только о планахмы многое знаем и сами. Брашеро наверняка не делился с токеретами техническими секретами и технологиями. Не тот человек. Даже если они точно знают, чтоон собирается делать, представления не имеют, как. Зачем же мне к ним тащиться?

– Резонно… – сказал Канцлер. – К чему же мы пришли? Сдается мне, к тому, что единственная наша возможность – попытаться ударить с «Рагнарока». Получится, или нет, но другой возможности я не вижу. Вы ведь тоже? Ну вот, что же дальше воду в ступе толочь…

– Лучше бы, конечно, захватить их аппаратуру… – вздохнул профессор. – Такая ценность для науки…

– Согласен, – кивнул Канцлер. – Но как?

– Действительно, – сказал Сварог. – Гораздо интереснее было бы взять их живьем… или хотя бы одного Брашеро. У нас есть крупный козырь: их там кучка.По пальцам можно пересчитать. А вся страна… и большинство обитателей дворца ни о чем не подозревают. Живьем бы… Но как?

– Подсказать? – раздался непонятно откуда звонкий и насмешливый голос Яны.

В следующий миг она, как когда-то в замке Сварога, появилась из стены, обитой тисненой кожей, – в том платье, в каком Сварог ее оставил в Хелльстаде, с той же прической. Непринужденно присев в свободное кресло и оглядев троицу, она улыбнулась:

– Неплохо. Вы хорошо держитесь, Канцлер и господин мой супруг – ну, понятно, однажды вы уже такое видели… Профессор, правда, ошеломлен – ему-то не доводилось… Профессор, пожалуйста, поднимите трубку, она у вас изо рта на ковер вывалилась. Красивый ковер, хорошей земной работы, жалко будет, если останется прожженная дыра…

Не сводя с нее оторопелого взгляда, профессор, присев на корточки, поднял трубку, сунул в рот и так сжал челюсти, что едва не перекусил чубук.

– Знаете, что меня страшно радует, лорд Сварог? – невозмутимо спросил Канцлер. – Что это не моясупруга…

– А меня вот радует, – сказал Сварог. – Яна…

Она подняла ладонь:

– Никакие упреки не принимаются. Как уже говорилось однажды, монархи не подслушивают, монархи осведомляются. Чтобы избежать лишних вопросов, скажу сразу: я здесь с самогоначала, – она ослепительно улыбнулась Сварогу. – Я пустилась следом сразу же после того, как ты улетел из Хелльстада. Ясно было, что сейчас начнется совещание, на котором кучка людей будет все решать. И вы хотели, чтобы императрица при этом не присутствовала? – она усмехнулась, глядя свысока. – Самоуверенные болваны, все трое, к профессору это относится менее всего, главным образом к остальным двум. Да, это прямое оскорбление, и я не намерена за него извиняться. Как говорят в Каталауне, перетопчетесь… – в ней не было и тени веселости, глаза потемнели от гнева. – Я бы вас и почище обозвала, в юности в Каталауне всяких словечек наслушалась, но жаль тратить время… Бедняги! У них нет возможности взять Брашеро живьем… Есть у вас такая возможность.