Текст книги "Пиранья против воров - 2"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– На второй этаж, Кирилл Степаныч,– предупредительно показал Быча.– На первом тут сауны и все такое прочее, а на втором, окромя кабинетов, контора и расположена...

Мазур прислушался – слева доносился плеск воды, чье-то азартное уханье и музыка определенно ближневосточного происхождения. Он вопросительно дернул в ту сторону подбородком. Быча понял, осклабился:

– Ага, работает, паршивка, со всем прилежанием... Сейчас и посмотрите.

На втором этаже Мазур со спутницей вслед за провожатым свернули налево, зашли в обширную комнату, где на полукруглом столе размещалось с полдюжины белых телемониторов, и перед ними восседал пухлощекий толстяк лет тридцати пяти с узенькой, тщательно подстриженной бородкой, при полосатом галстуке.

– Вот, Кирилл Степаныч,– сказал Быча.– Этот перец у нас тут за директора. Погоняло– Телепузик. И оттого, что целый день сидит перед этими вот ящиками, и потому, что в самом деле каждый день по телеку "Телепузиков" смотрит, эстет...

– Так они ж прикольные,– сказал толстяк без малейшего смущения.– Здорово, Быча, здравствуйте вам.– Он поклонился Мазуру.– Что, телку попежить приехали? А мне потом можно будет попользоваться? – Он вылез из-за стола, обошел вокруг Кати, словно вокруг столба и, не удержавшись, обстоятельно погладил ее по приятной попке, обтянутой легкими брючками.

Быча в совершеннейшем ужасе дернулся было к нему, чтобы в темпе внести ясность, но Мазур, удержав его жестом, спокойно сказал Кате:

– Вас, по-моему, оскорбили, звезда моя. Ваши действия? Я о легкой демонстрации?

Его спутница, до того замершая стойким оловянным солдатиком, воспрянула на глазах. В мгновение ока сгребла толстое запястье Телепузика насквозь знакомым Мазуру "двойным катетом", слегка повернула – отчего толстяк с воем присел на корточки – и, глядя на незадачливого ухажера сверху вниз, с непроницаемым лицом сквозь зубы сообщила:

– Доверну на пару сантиметров – кость хрустнет напополам. Ты все понял, козел, или тебе яйца собственные в жопу запихать?

Толстяк издал вой уже иной тональности, определенно означавший, что он все понял и ужасно сожалеет. Мазур вынужден был признать, что молодые кадры охулки на руку не кладут, и подготовочка их находится в должной кондиции.

– Отставить,– распорядился он.– Товарищ кается и ужасно сожалеет.

Катя послушно разжала пальцы. Облегченно вздохнув, Быча рявкнул:

– Сядь на место, ур-род, и впредь думай сначала! Он правда больше не будет, девушка...

– А я уже поняла,– безмятежно сказала Катя.

– Ну, где тут у вас порнографию кажут? – спросил Мазур, видя, что все устаканилось и незнакомые люди перезнакомились друг с другом.

– А вот, второй монитор...– показал Быча.– Давайте я вам покрупнее сделаю...

Мазур обошел стол, посмотрел на экран. Нужно сказать, явленная его взору порнография была качественная – пузатый, черный, как грач, кавказский человек средних лет, примостив блондинку на бильярдный стол, обрабатывал ее со всем усердием, так что ее, бедняжечку, мотало, словно мочало на колу из забытой считалочки. Второй, очевидно, выбившийся из сил, сидел в кресле неподалеку и то ли громко комментировал на своем непонятном наречии все происходящее, то ли давал кунаку дельные советы, в которых тот и не особенно нуждался.

Лару Мазур узнал моментально – но в душе у него, понятно, не ворохнулось ничего, хотя бы отдаленно напоминавшее жалость или сочувствие. Испытывать подобные чувства к женщине, всерьез и хладнокровно собиравшейся тебя прикончить, было бы, господа офицеры, форменным извращением...

Катя, преспокойно наблюдавшая за нехитрым зрелищем из-за плеча Мазура, громко поинтересовалась:

– А они знают, что там камеры?

Быча вопросительно покосился на Мазура.

– Секретов нет,– кивнул тот.– Это у меня молодая смена, опыт перенимает, так что разрешаю без дипломатии...

– Конечно, не знают,– сказал Быча.– Ну и что? Не отцы родные и не браточки, в конце-то концов. Мало ли когда пригодится. Да и Папа велел еёную работу отснимать со всем усердием. Мы тут по его руководящему указанию альбомчик конструируем, самый такой пикант. Типа дембельского, хотя ей до дембеля еще пахать и пахать...

– Понятно,– кивнула Катя.– Вот так и сыплются люди, похожие на генеральных прокуроров, когда отправляются побарахтаться с девками, похожими на блядей...

– Скоро они угомонятся? – спросил Мазур.

– Телепузик? – требовательно вопросил Быча.

– Через десять минут время кончается,– уже насквозь подобострастно доложил Телепузик.– Если захотят продлить– гнать?

– А ты как думал? – пожал плечами Быча.– Конечно, гнать. Нам тут не бабки срубать, как-никак. У нас функция важнее – воспитательной работой занимаемся...– Он осекся, выжидательно косясь на Мазура.

– Ничего, сокол мой,– благодушно кивнул тот.– Можете себя в выражениях не стеснять. Я человек мстительный, между нами говоря, а это очаровательное создание и передо мной здорово виновато... Есть тут тихая комнатка, где мы с ней потом сможем по душам поговорить?

– А как же!

– Только чтоб там никаких микрофонов не было, не говоря уж про объективы,сказал Мазур твердо.– А то в гроб живыми загоню...

– Кирилл Степанович! – истово прижал руки к груди Быча.– Да за кого вы меня держите? Все будет в лучшем виде, как Папа и велел!

Он проворно проводил их в комнатку двумя дверями далее – там разместились несколько мягких кресел, диванчик и небольшой холодильник нежно-зеленого цвета. Судя по обстановке, комната была предназначена не для эротических шалостей, а для чинных переговоров деловых людей.

Без стеснения добыв из холодильника пару банок безалкогольного прохладительного, Мазур протянул одну Кате, жестом отправил Бычу за дверь и поудобнее устроился в кресле, придвинув заодно пепельницу поближе.

– Я вижу, вы тут в авторитете, командир,– сказала Катя тоном примерной девочки.

– А как же,– спокойно сказал Мазур.– Горбом авторитет зарабатывал, знаешь ли... Ну, как впечатления от порнушки?

– Не хотелось бы мне на ее место,– искренне сказала Катя.– Мне сдается, она на сотрудничество пойдет... да что там– кинется с задорным визгом и половецкими плясками. Чтобы отсюда вырваться.

– Ты знаешь, стажер, у меня в точности то же самое впечатление,– сказал Мазур.– В ее положении не то что с визгом кинешься на шею избавителю – от избытка чувств...

Он замолчал – дверь без стука открылась, и появилась Лара, босиком, в коротеньком белом халатике на манер докторского, обтянувшем голое тело, как кожура– сосиску. Мазур уставился на нее не без любопытства.

Она была столь же беззастенчиво хороша – и волосы струились золотой волной, и глазищи светились прежней синевой, как ни всматривался Мазур, не смог углядеть пресловутой печати порока. Она вовсе не казалась ни осунувшейся, ни угнетенной – иными словами, изо всех сил притворялась беззаботной. Мазур ее достаточно знал, чтобы оценить нешуточную силу воли и ум. Хотя на душе, несомненно, кошки скребут, как у любой на ее месте,– чересчур уж больно и высоко было падать, из князей да в грязь...

Преспокойно глядя на него, Лара осведомилась:

– С чего начать прикажете? Мне ложитьcя или как? Девушка участвует или она только смотреть будет?

– Сядь,– сказал Мазур.– Поговорим серьезно.

Лара опустилась в ближайшее кресло, непринужденно закинула ногу на ногу, проворно расстегнула пуговицы и распахнула куцый халатик, открыв взорам великолепное тело. Наматывая на указательный палец локон, как ни в чем не бывало улыбнулась Мазуру:

– А ведь ты меня, котик, по-прежнему хочешь, даже теперь. Вон как брюки топырятся. Давай начнем с минета по старой памяти, только непременно в резинке. И тебе приятно, и девушка заодно поучится, а то вдруг она квалифицированно сосать не умеет... Ну?

Все это было произнесено самым непринужденным тоном, со светской улыбкой. "Ага,– подумал Мазур,– это, надо полагать, и есть выбранная линия защиты от грубой и похабной реальности, нечто вроде клише "Принцесса в лапах пиратов" Нет, но великолепно держится, стервочка..."

Он оглянулся на напарницу чуточку растерянно – никому бы в этом не признался вслух, но сейчас он искренне не представлял, как переломить ситуацию в свою пользу и придать беседе должное направление. Мужику бы он с ходу въехал по зубам, что всегда способствует откровенности, но что прикажете делать с этой стервой? Тут решаться надо, подготавливать себя внутренне – даже прекрасно помня, какую она ему участь готовила.

Катя, поймав его взгляд, не колебалась ни секунды – гибко взмыла из кресла, подошла к Ларе и неожиданно залепила ей столь смачную и оглушительную пощечину, что Мазур на миг оторопел. Потом с тем же безразличным выражением на смазливом личике громко, раздельно скомандовала:

– Застегнись, сучка, и сядь нормально, пока я тебе козью морду не захерачила...

Лара, с багровеющим на щеке отпечатком пятерни, кинула на нее исполненный бессильной злости взгляд, но, к некоторому удивлению Мазура, послушно застегнулась и уселась, как школьница в классе. Вернувшись на свое место, Катя тем же бесстрастным тоном посоветовала:

– Будешь ерепениться или запираться, вибратор горчицей намажу и загоню на всю длину, не доверяя мужикам столь ответственное дело. Усекла, прошмандовка?

Мазур окончательно убедился, что именно этот тон напарницы и обещанные ею манипуляции произвели на Лару нужное впечатление. Приходилось признать, что молодые кадры, точно, не ударят в грязь лицом. Клиентка моментально доведена до нужной кондиции – а вот ему с его кое-какими старомодными взглядами пришлось бы потрудиться гораздо дольше...

Он решительно встал, пересел поближе к Ларе и примирительным тоном сказал:

– Сама виновата. У нас серьезное дело, а ты тут строишь из себя незнамо что... Не будем тянуть кота за хвост, а? Короче так, если мы договоримся, я тебя отсюда выдерну в три секунды. И насовсем.

– Великолепно,– с нотками строптивости отозвалась Лара.– И что для этого нужно сделать? Чует мое сердце, обычным минетом тут не отделаешься, планы и потребности у тебя, как всегда, самые грандиозные...

– Ну, не настолько уж,– пожал плечами Мазур. Вытащил фотографию Гейши и поднес к глазам Лары.– Меня чертовски интересует эта милая девушка.

– В плане?

– Не в сексуальном, отнюдь,– сказал Мазур.

– А в каком?

– Давай не будем,– сказал Мазур.– Я, между прочим, говорю совершенно серьезно. Если договоримся, уедешь с нами прямо сейчас. Золотых гор не обещаю, сама понимаешь, но от всего этого,– он сделал неопределенный жест,– избавим напрочь и окончательно.

– А не врешь? – прищурилась Лара.

– Я, знаешь ли, при исполнении служебных обязанностей,– сказал Мазур елико мог убедительнее.– А каковы у меня обязанности, тебе прекрасно известно... Вот эта симпатичная девушка появилась в Шантарске довольно давно – и, что характерно, стала своей как раз в тех кругах, где ты до недавнего времени успешно строила свой маленький бизнес. Я о "черной археологии". Не могла ты с ней не пересекаться,– убежденно сказал он, блефуя с самым уверенным выражением лица.– Короче, расскажи мне все, что о ней знаешь... или хотя бы кратенькое резюме. И мы уедем отсюда все вместе.

– В жизни ее не видела,– отрезала Лара.– Так что не посетуйте, ничем помочь не могу...

– А пару раз по чавке? – громко поинтересовалась Катя с самым многообещающим выражением лица.

И приподнялась, многозначительно разминая запястья. Лара, чуть подавшись назад, не сводя с нее ненавидящего взгляда, торопливо сказала:

– Только подойди, паскуда! Глаза выцарапаю, а уж орать буду так, что весь квартал сбежится...

Не похоже было, чтобы эти угрозы произвели на Катю особое впечатление, она встала с самыми недвусмысленными намерениями, но Мазур проворно остановил ее повелительным жестом. Ситуация была щекотливая. Гвоздю он обещал не портить товар, и слово приходилось держать, иначе шантарский дон мог и обидеться, после чего дальнейшее доброе сотрудничество с ним будет невозможно. А Гвоздь еще понадобится, такое впечатление...

– Лара,– сказал Мазур насколько мог убедительнее.– Какого черта? Ты что, не поняла? Мы тебя заберем отсюда. Насовсем. Контора тебя прикроет. С твоим суровым супругом я как-нибудь договорюсь. Посмотри.– Он вновь поднял фотокарточку к ее лицу.– Встречались когда-нибудь?

Он смотрел Ларе в глаза – не понимал, что именно в них видит, но это выражение ему категорически не нравилось. Все летело к черту, не получилось беседы, ничего не получилось... вот только почему?

– Лара...

– Пошел ты на хер, адмирал,– произнесла она с совершенно спокойным лицом.Вот тебе и весь сказ. И вообще, мне работать надо, а не с тобой балабонить...

Она поднялась как ни в чем не бывало, одернула халатик и направилась к двери, легонько, без всякого вызова покачивая бедрами. Мазур ошарашенно смотрел ей вслед, пока за ней не захлопнулась светло-коричневая дверь из натуральной сосны.

Смяв незажженную сигарету, Мазур швырнул ее на пол и рявкнул:

– Но ведь это неправильно!

– Полностью с вами согласна, командир,– спокойно отозвалась Катя.Насквозь неправильно. Люди в ее положении так себя не ведут. Даже если она и в самом деле не встречалась с Гейшей, могла бы, при ее-то уме, с ходу сочинить убедительное вранье, чтобы вырваться отсюда к чертовой матери, а там будет видно... Я правильно рассуждаю? Вы-то ее лучше знаете?

– Все правильно,– сказал Мазур сердито.– Именно так ей и следовало поступить – либо расколоться, либо повесить нам лапшу на уши... Черт, но я же ее и в самом деле немного изучил... Никак не может быть, чтобы ей здесь нравилось...

– Подслушки боялась?– вслух предположила Катя и тут же ответила сама себе.– Нет, не то, не то... Сумела бы в этом случае нам как-то дать понять... Может, у нее попросту крыша поехала? И ей теперь все по барабану?

– Не похоже,– сказал Мазур.– Нет, я ни черта не понимаю... С ее характером, в ее положении, на ее месте естественнейшим, первым побуждением было бы вырваться из этого борделя... Я же видел, какая у нее была рожа, когда ее трахал пузан,– словно лимон жевала... Нет уж, не усматривается тут ни внезапно проснувшейся нимфомании, ни съехавшей крыши... Пошли.

Он распахнул дверь, вышел в коридор и решительно направился в кабинет здешнего директора. Тот воззрился на него со всем уважением, опасливо косясь на появившуюся тут же Катю (которая, надо полагать, произвела на Телепузика неизгладимое впечатление). Быча так и сидел на прежнем месте. Вежливо спросил:

– Ну как, Кирилл Степанович, довольны?

Мазур придвинул к себе ближайший стул, уселся и закурил.

– Вот что, ребятки,– сказал он, стараясь не выказывать перед этими двумя замешательства.– Давайте-ка самую малость поиграем в вопросы и ответы... Главным образом с вами, господин Телепузик, вы ведь тут постоянно сидите? То-то... Как по-вашему, нравится здесь... нашей общей знакомой?

Телепузик откровенно прыснул:

– Вот уж ни черта! Поубивала бы нас к чертовой матери, будь такая возможность...

– Это точно,– поддержал Быча.– Денежки за свободу поначалу сулила, потом перестала...

– И много? – с интересом спросил Мазур.

– Штук по полсотни баксов каждому.

– А ведь у нее найдутся в заначке такие денежки...

– Это точно,– кивнул Быча.

– Что ж не соблазнились? – хмыкнул Мазур.

– Не стоят эти баксы того, чтоб потом от Папы бегать по всей России,убежденно сказал Быча.– Ох, не стоят...

– Логично,– кивнул Мазур.– Значит, потом перестала... Ну, а нет ли у вас впечатления, орлы, что у нее крыша поехала?

– Вот это вряд ли,– подумав, заверил Быча.– Не похоже что-то. Скорее уж планы строит, хотя и не понимаю я, какие в ее положении могут быть планы. Все предусмотрено, как Папа и велел. Хрен она отсюда выберется, пока не поступит иных распоряжений. Телепузик у нас, конечно, не терминатор– но тут, кроме орла в вестибюле, постоянно еще парочка ребят с трещотками, так что нахрапом не возьмешь... Замочки все кодовые, как на подбор, на окнах решеточки...

– А сами вы ее, часом, не пользуете, орелики? – спросил Мазур напрямик.Да вы не мнитесь. Папа не обидится, а я – тем более...

– Ну, вообще-то...– признался Быча с налетом смущения.– Как бы и это... Когда ее только сюда привезли, пробовала по старой памяти выежовываться, ну, мы ее и поддрессировали малость, как обычно,– постучали легонько по организму да пропустили хором, чтобы получше поняла свое нынешнее положение. Ничего, утихомирилась. Ну, и потом бывало. Папа ж не запрещал, а станок добрый... Между прочим, Кирилл Степаныч, если есть такое желание, вы только намекните, мы ее мигом разложим по стойке "смирно". Папа ведь распорядился прямо, что жизнь она должна вести насквозь блядскую, а вот детали его не интересуют... А?

– Да нет, спасибо,– вежливо мотнул головой Мазур.– Как-нибудь в другой раз, пожалуй... Вы мне лучше подробно расскажите о здешнем механизме. Ежу понятно, что кого попало вы с улицы не пускаете... Каким макаром идет отбор клиентов?

– А это уж мы постарались,– не без самодовольства сообщил Телепузик.Связались тут с одной эскортной лавочкой, из тех, что поприличнее – постоянная клиентура, чистая публика и все такое... Папа нам поставил довольно простую задачу: побольше черномазых попротивнее, побольше групповушки– и чтобы при этом не было ни огласки, ни проколов. Ну, мы творчески поразмыслили и связались с этой самой "Анжеликой". Они нам главным образом клиентуру и поставляют. Проблем пока не было, все пучком. Раза четыре ее в город вывозили, по заказам, опять-таки от постоянных клиентов. Вообще-то, обычно секьюрити, когда привозят телок на хату, сваливают до условленного часа, но наши ребятки, сами понимаете, под дверью все это время бдят, чтобы чего не выкинула... За неделю ее человек сорок пропустило, не считая нас.

– Ну, а личности клиентов вы как-то фиксируете? – спросил Мазур.

– А зачем?– искренне удивился Телепузик.– У нас таких инструкций не было, к чему? Главное, как сказал Папа, чтобы она, стерва, нахлебалась полной ложкой и в три горла... При чем тут личность клиента?

– Ну, а кто крышует "Анжелику"?

– Антоха Ковбой. Только он тут не при делах, его номер десятый. Как Папа решил, так дело и движется. Хай себе крышует что "Анжелику", что "Маркизу"...

– Понятно,– сказал Мазур.– Ну что же, не буду вам более докучать, соколы, всего наилучшего...

– Всего наилучшего, Кирилл Степаныч,– отозвался Быча при почтительном молчании Телепузика.– Если что, вы только звякните...

Произнесено это было без всякого подобострастия, но с глубоко затаенной опаской – парень, несмотря на некоторую убогость лексикона и невысокое положение в системе, был все же отнюдь не дураком. Мазур оказался ему откровенно непонятен – а ко всему непонятному, тут Мазур был с молодым бандюком полностью согласен, как раз и следует относиться с долей опаски...

Катя шагала рядом, не отставая, судя по сосредоточенному личику, погруженная в деловые раздумья. Мазур сел за руль, выехал за шлагбаум и, медленно двигаясь по неширокой пустой улице, сказал почти бесстрастно:

– И думать даже не стоит, что у нее, стервы, крыша поехала от сексуальных переживаний. Будь на ее месте какая-нибудь домашняя девочка, воспитанная старомодными родителями в викторианском духе и с мужиками знакомая только теоретически, я бы еще допустил... Но тут... Я ее немного знаю. Во-первых, острейший ум, во-вторых, моралями себя не отягощала. Преспокойно ложилась под лесбиянку, когда эта лесбиянка ей была позарез нужна... А коли женщина рассматривает свою... свое...– Он фыркнул, смущенно мотнул головой.– В общем, как инструмент для решения проблем, то ее и пребывание в борделе душевного здоровья не лишит. Есть у меня версия...

– У меня тоже,– сказала Катя. Мазур аккуратно притер машину к обочине, возле длинного ряда однообразных, зелено-ржавых гаражных дверей, достал из бар-дачка блокнот и выдрал два листочка.

– Подожди. Напиши свою версию кратенько и отдай мне, а я тебе свою напишу...

– А зачем этак-то?

– Хочу изучить способ мышления молодого поколения,– признался Мазур.

– А что, сермяга! – сказала Катя.– Мне тоже не помешает старшее поколение изучению подвергнуть...

Они обменялись сложенными вчетверо листками. Развернув полученный, пробежав взглядом аккуратную строчку, одну-единственную, Мазур громко хохотнул:

– Нет, надо же... Если привлечь флотский лексикончик, то мысли наши идут параллельными курсами, нет в данном вопросе разногласий меж поколениями, даже текстуально совпадает...

Он прочел вслух Катину фразу, дословно повторявшую то, что написал он сам:

– "У нее есть кто-то на стороне"...

– Это единственное объяснение, если отсечь нимфоманию и шизу,– сказала Катя твердо.

– Ага,– кивнул Мазур.– Так ведет себя человек, который уже на кого-то крепко надеется – и гораздо сильнее, чем на нас, столь неожиданно свалившихся на голову. Кто-то, кому она верит. В конце концов, у нее остались немаленькие денежки в заначке, остались связи, сообщники по налаженным бизнесам... Черт, быть может, она с нашим неизвестным убивцем была связана напрямую, сама, а не через Хлынова... Какую они там цифирку называли? Мужиков сорок ее уже попользовало? Это означает сорок контактов с посторонними.

– И еще,– добавила Катя нерешительно.– Ее, вполне возможно, и не обыскивали, когда загналл трудиться на бордельной ниве,– к чему, собственно? Нынешние мобильники бывают и очень махонькие... Вот только кто?

– Аллах его ведает,– честно признался Мазур.– Нам бы людей, нам бы технику... Но все равно, есть о чем доложить начальству, а это, любой военный согласится, уже кое-что. Хуже нет представать пред грозны очи начальства пустым. Правда, для меня Самарин– начальство временное...

– Зато для меня постоянное,– сказала Катя.

– Сочувствую,– кивнул Мазур.– Под его началом постоянно служить – это уж никак не медок ложкой наворачивать...

Он бросил на соседку мимолетный взгляд и побыстрее отвернулся.

– Вы ведь свою мысль не закончили, Кирилл Степанович,– преспокойно сообщила Катя.– А я ее телепатнула. "При одном-единственном исключении", а?

– Н-ну...– промямлил Мазур, не глядя на шуструю девчонку.

– Я правильно угадала?

– Н-ну, около того...

– Я с ним не сплю,– безмятежно сказала Катя.– Коли уж вы его сто лет знаете, то согласитесь: будь все наоборот, он и любовнице бы спуску не дал, если бы она от него зависела по службе...

– Уж это точно,– с чувством сказал Мазур.– Хлебнул я от него пару раз горюшка, но тем не менее уважаю за некоторые черты характера... Если уж у нас пошел столь фривольный разговор, милая моя радистка Кэт, то интересно бы знать: а не пытался ли...

– А вот этого я вам не скажу. Терпеть не могу сплетничать о начальстве. Есть в этом что-то лакейское, вам не кажется?

– Пожалуй...– сказал Мазур, откровенно ее разглядывая.

– А вам ведь интересно...

– Н-ну...

– И более того,– сказала Катя, улыбаясь той мимолетной, легкой, ведьминской улыбочкой, которую женщины, ей-же-ей, осваивают еще в колыбели.– Вы не просто обывательский интерес тешите, вы еще и цепочку выстраиваете, а? На косвенных прокачиваете, не свободна ли я. Вы правда хотите со мной переспать?

Мысленно произнеся про себя несколько энергичных слов, Мазур усмехнулся:

– А если я цинично кивну?

– Бога ради, что тут такого? – пожала плечиками Катя.– У меня с месяц никого не было, под мужика хочется так, что зубы ноют... Ну что, киваете?

– М-да,– сказал Мазур.– Однако ж молодое поколение...

– А что, лет двадцать назад вам девушки исключительно поцелуи в щечку позволяли?

– Ну, я бы не сказал...

– Вот видите.– На ее губах вновь появилась неуловимая ведьминская улыбочка.– Кирилл Степанович, есть аспекты, которые легко просчитать. Весь Балтфлот знает, что славный адмирал Мазур западает на натуральных блондинок, спасу нет. Правда, локоны у них обычно длиннее.– Она мимолетно коснулась кончиками пальцев своих светлых волос, постриженных чуть ниже ушей.– Но это не столь уж существенно, правда?

– Не свистите, радистка Кэт,– сказал Мазур уверенно.– Так уж и весь Балтфлот... Да он в массе своей и не слыхивал про скромного и незаметного Кы Сы Мазура... Это вы сплетенку какую-то, широко известную в узких кругах, подхватили, так что не пытайтесь меня оконфузить...

– Я и не пытаюсь,– сказала Катя серьезно.– Я вас и в самом деле, простите, изучаю. Как представителя старшего поколения. Вы ведь меня тоже, да? Вот видите... Это вечный процесс, нет?

– Пожалуй,– подумав, согласился Мазур.– Я в ваши годы усиленно пытался просечь стариков, но не скажу, что достиг особенных успехов. По моему твердому убеждению, поколениям друг друга так и не понять до конца. Я до сих пор не могу проломиться во внутренний мир ребят из какого-нибудь ОСНАЗа– а они, будучи наставничками, тоже не вполне нас понимали...

– А вот интересно, как они вас наставляли?

– Согласно классикам,– сказал Мазур, чуть подумав.– Бросали нас в огонь и с бесстрастным научным любопытством смотрели, сгорим мы или нет. Ну, большей частью мы не сгорали... интересно, как это обстоит сейчас?

– Да точно так же, я думаю,– ответила Катя.– С одним существенным недостатком: у нас нет вашего размаха. Глобус скукожился... Обидно. А вы красиво увели разговор на высокие материи от моих легкомысленных реплик, Кирилл Степанович...

Мазур повернулся к ней и довольно долго смотрел в светло-карие глаза – в меру ехидные, в меру умные и, надо признать, красивые. Приятная была девочка, слов нет, но...

– Интересно, что вас от меня отвращает? – словно вновь прочитав его мысли, поинтересовалась клятая напарница.– Неужели прямота в современном стиле?

– Ум, прелесть моя,– сказал Мазур серьезно.– Терпеть не могу у себя в постели острых умом женщин, не вяжется оно как-то...

– Так вы ж не ум имеете в виду,– сказала Катя.-Вы сложности подразумеваете. Боитесь, что умная женщина будет вам некие сложности создавать... А?

– Быть может...– должен был признать Мазур.

– В жизни не создавала мужчинам сложностей, так что если вы только этого боитесь...

– Катерина,– сказал Мазур.– Вокруг шляется необозримое число молодых усатеньких лейтенантов вкупе с капитанами...

– А ну их,– браво отмахнулась Катя.– Сверстник пошел какой-то не такой самодовольный и эгоистичный. Только и думает, как самому кончить, без оглядки на мои желания, повелителя изображать начинает после первого же раза. А старшему поколению, как просвещали более опытные подруги, свойствен шарм и обхождение... Я вас, часом, не шокирую?

– Эх, милая моя натуральная блондинка...– искренне усмехнулся Мазур.Сконфузить меня ненадолго вы можете. А вот шокировать... Боюсь, шокировать меня уже ничем невозможно. Зачерствел... Можно, я отвечу на ваш легкий цинизм своим? Как вы с такими-то взглядами на стариков-шармеров избегнуто а мора с господином Самариным? Он, между прочим, тоже порою склонен западать на блондинок. И не говорите мне, что он не делал попыток, я-то его сто лет знаю...

– А вот представьте, не делал,– сказала Катя.– Должно быть, по той простой причине, что мы с ним работали в условиях, где решительно не было подходящего для а мора местечка... Зато сейчас оно имеется, так что пользуйтесь случаем, пока не передумала...

Мазур стойко выдержал ее взгляд и спокойно изрек:

– Спасибо, непременно.

– Позвольте считать это решительным объяснением, господин адмирал?

– Позволяю,– рассеянно, легкомысленно сказал Мазур, включая зажигание.

Не настолько уж он был шокирован ее прямотой, чтобы потерять самообладание,– в конце-то концов, за последние четверть века в его жизни хватало молодых особ, предлагавшихся столь же раскованно и независимо, еще до наступления эры феминизма. Было время привыкнуть...

– И вот еще какой нюанс...– сказал он с интересом.– Катенька, вы, я заметил, с ба-альшой охотой врезали ей по физиономии. С нескрываемым удовлетворением, я бы выразился... Вряд ли это латентный садизм– человек с подобными качествами не прошел бы кое-какие тесты... Тогда в чем подоплека?

– Ну, это просто,– сказала Катя.– Терпеть не могу таких вот холеных сучек. Все у нее было, столько, что другим хватит на три жизни,– а ей хотелось больше и больше, пусть даже шагать пришлось бы по трупам... Вы правы, я ей с большим удовольствием вмазала... но это же не садизм, верно?

– Ну конечно,– сказал Мазур.– Это, пожалуй, старая добрая классовая ненависть, я думаю... Совсем другое дело.

...Когда дверь тихонько приоткрылась без всякого предварительного стука, валявшийся на застеленной постели Мазур особенно и не удивился, а, точности ради, не удивился вообще – ясно было, что все так и кончится нынче же вечером, и дело тут не в раскованности молодого поколения: уж если женщина что-то твердо задумала, она это непременно осуществит, какой бы исторический период ни стоял на дворе и какими бы ни были декорации для морали и светских приличий...

Он воздержался от реплик, ограничившись тем, что поднялся с постели: невместно господам флотским офицерам принимать даму лежа, пусть даже дама тоже носит погоны и гораздо младше по званию.

Преспокойно вошла самостоятельная и целеустремленная девушка Катя, в коротком летнем балахончике, тщательно повернула круглую головку замка, потом, заложив руки за спину, прислонилась к стене рядом с дверью в весьма грациозной позе.

– Ага,– сказал Мазур.– Это, как я понимаю, завлекательная прелюдия?

– Вы совершенно правы, господин адмирал,– с уверенной женской улыбкой ответила представительница молодого поколения.– Но очень краткая... Я не знаю ваших привычек, как вам больше нравится... Мне самой все снять или вы разденете?

– Иди сюда,– сказал Мазур.– По дороге решим.

– Вас не коробит упадок нравов, порожденный последним десятилетием? поинтересовалась она, сбрасывая босоножки и приближаясь бесшумным танцующим шагом.

– Что-то мне плохо верится, что был упадок...– фыркнул Мазур.

Он не кривил душой и в самом деле был искренне уверен, что все разговоры насчет упадка нравов при смене поколений и эпох – чушь редкостная, все было, как было испокон веков... Неспешно раздевая девушку, он ощутил нечто вроде прилива законной гордости– положительно, до старости далековато, если такая девушка сама... Правда, ему тут же пришло в голову, что этот приступ гордости как раз и может означать приближение преклонных лет (молодым-то и в башку не приходило гордиться...), но действие уже само собой переместилось в горизонталь постели, и забивать голову посторонними мыслями более не стоило – судя по деловитой настойчивости Катиных пальчиков, она и в самом деле провела последний месяц в самом пошлом воздержании, и долгие увертюры ее никак не прельщали. Медленное бережное проникновение, короткий удовлетворенный стон, напрягшееся в ответном движении женское тело, привычно принявшее мужскую тяжесть,– и никакого такого конфликта поколений, поскольку движения и неосторожные стоны стары, как мир...