Текст книги "Славные времена (СИ)"

Автор книги: Александр Брок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

4. НАЕМНИКИ

Третий перевод я встретил уже без недовольства. Война в рядах кирасиров и пикинеров многому меня научила. Тяжело воевать было везде, не только в легкой кавалерии.

Я понял, как трудно в отряде тяжелой кавалерии идти с пикой и пистолетами на сомкнутые ряды, ощетинившиеся стальными копьями и деревянными заграждениями – ежами. Пехота позади пикинеров встречала нас залповым огнем из ружей, а за их спинами могли скрываться пушки. Против картечи не помогала броня – тебя просто вышибали из седла, и ты падал на землю, под копыта коней. Легкая кавалерия в таких случаях моментально рассыпала строй, уходя из-под огня – а латники не успевали.

Я почувствовал, как страшно стоять с тяжелым копьем, врезанным задним упором в землю для устойчивости, и видеть накатывающуюся стальную стену всадников с пиками, палашами и пистолетами в руках. Я слышал выстрелы пехоты и свист пролетающих над головой пуль, нередко попадающих в своих же солдат. Видел, как у соседа, товарища по манипуле, начинают трястись колени и дрожать в руках копье. Знал, что батарея сзади может со страха начать палить слишком рано, и угостить картечью своих в спину – такое бывало. Впрочем, последнего я не боялся. Все три луны стояния в обороне нас поддерживала одна и та же батарея, которой командовал лейтенант Огюст Сарнон, дворянин, которого я знал еще до войны. Славный парень, ухаживавший за моей троюродной сестрой, Огюст был храбр, педантичен, и в бою никогда не терял головы. Он не стал бы стрелять по мне и моему взводу, даже если ему приказали бы генерал и маршал вместе взятые.

Я потерял немало иллюзий. Война везде была беспощадной к людям – солдатам и гражданским. Чтобы выжить на войне – надо уметь многое. Уметь быть готовым на многое. Ни на миг не терять внимание и осторожность. И надо иметь чуточку военного счастья.

Я научился не только как атаковать, но и как стоять против атаки. Теперь я умел не только действовать моим взводом кавалерии против пикинеров, артиллерии или кирасиров, как раньше. Я мог теперь успешно вести взвод кирасиров против пехоты или легкой кавалерии, или остановить кавалерию пикинерами и пехотой.

В этот раз меня переводили к наемникам. В нашей армии наемники действовали в лесной и горной войне, когда пехота и кавалерия не могли пройти. Обычно, правда, это делали лесные егеря, но их всегда не хватало. На спокойные места, где не грозило наступление противника, нанимали опытных бойцов лесной войны – под командованием надежных командиров. Каждая страна имела наемников, и полагалась на них: правила Цеха Наемников были жесткими и исключали предательство. Я должен был стать наблюдателем при них от штаба дивизии.

Помнится, когда-то в кавалерийской школе мой товарищ засомневался, существуют ли у нас леса или горы, непроходимые для конницы или пехоты. Он сам был родом с побережья. Я описал ему непроходимые леса на севере моего графства, смыкающиеся с одной стороны с Северным и Великим Лесами эльфов, а с другой – поднимающимся в горы, переходящим в горные ореховые леса, которые кончались на высокогорных лугах. Пройти даже пешком в таком лесу можно было только по ручьям и речкам, или с топором в руках.

– А горы? – спросил поверивший мне товарищ. Я объяснил, что долины поднимаются к хребтам высотой в десять тысяч локтей. Они, в свою очередь, тянутся к непроходимым плоскогорьям и вулканам Страны Драконов. Оттуда падают потоки воды – высочайшие водопады континента – и ползут вниз ледники, иной раз с грохотом и облаками пара налезая на огненные реки лавы.

– Говорят о великолепных дворцах и изукрашенных золотом пещерах драконов, но это все легенды, – закончил я тогда свою речь. – А если кто поднимается в Страну Драконов без разрешения, тот ловится драконами и гремит на год в рудники. Возвращается он с заработанными денежками – драконы не скупы – но сильно измученный, и больше в горы ни ногой: второй срок будет уже пять лет, а третий – десять. Насколько раз маги-географы на воздушных шарах поднимались вверх, к плоскогорьям драконов, но каждый раз драконы с шуточками выдували магическим ветром их обратно на территорию моего графства – мол, правила есть правила.

К счастью, на этот раз гор не было. Группа наемников, к которой меня приписали, служила на левом фланге фронта. Это был густой лес с заболоченными озерами, очень удобный для заброски шпионов. Наемники наблюдали за разведкой противника и заодно за контрабандистами: те, несмотря на войну, не прекратили таскать запрещенные товары к нам и от нас.

Наемники стояли недалеко от опушки леса, рядом с деревней, где располагался полк пикинеров. Оттуда выходило по прямой пять стадий от штаба дивизии. Для себя наемники разбили палаточный лагерь с обозом и кухней. Каждый день оттуда в лес выходили дозоры – следить за противником. Телеги и тяговой скот – лошади и волы – располагались рядом. Никаких укреплений, кроме прочного деревянного частокола, воины по найму не построили, и были готовы сняться в любой момент.

Я и слуги прибыли на своих конях и с повозкой. Первым делом я представился командиру группы, здоровенному сержанту по кличке Медведь. Это был огромного роста человек лет тридцати пяти, с очень короткой шевелюрой, и, в отличие от остальных, чисто выбритый. Его лицо в шрамах контрастировало со спокойными голубыми глазами. Несмотря на рост, двигался Медведь очень легко, и я догадывался, что командиром его поставили не зря.

После зачисления меня наблюдателем мой немолодой слуга Горман разбил палатку для меня рядом с частоколом и палаткой Медведя. Коней я поставил в общей коновязи, и Адабан должен был присматривать за ними. Слуги спали в соседней палатке, с другой от Медведя стороны, а в моей они, как всегда, создали офицерскую обстановку: походная кровать, походные стол и стулья, походные чемодан и сундук с вещами. Осенью, конечно, они притащат печку для тепла, а сейчас стояло лето, было даже жарковато в середине дня.

В штабе дивизии я получил кличку Конник. На вечерней поверке Медведь представил меня сотне наемников. Я с интересом смотрел на неулыбчивых, стоящих в вольных позах мужиков в полевой форме. Среди них был один высокий орк с черной шкуркой на плече поверх мундира (знак одного из Кланов Охоты), и один щеголеватый эльф с зеленой повязкой на голове, прикрывающей уши. Остальные наемники были явно уроженцы нашего и других приморских королевств. Почти все они демонстрировали разные типы бород и холодных взглядов. Никого из них я не встречал раньше.

Наемники смотрели на меня без интереса, с полным равнодушием. Это было понятно: по уставу, наблюдатели менялись у них каждые три луны, если не были убиты или ранены раньше.

Меня несколько удивил образ жизни наемников. В отличие от обычного военного лагеря, где мне вечно козыряли солдаты и приветствовал дежурный офицер, здесь было спокойно. Никто никому не козырял. За все отвечал сержант Медведь с помощником Лимаром – плотным улыбчивым бородачем среднего роста, с пронзительными, несмотря на улыбку, глазами. Проделав обязательное учение в первой половине дня, после обеда наемники или отдыхали, или принимали в палатках маркитанток и одиноких женщин из ближнего села. Днем пили воду и пиво, крепкие напитки в умеренном количестве – только вечером. Маркитантку, принесшую в лагерь неразрешенную командиром водку или "дурь", могли самое малое выпороть, а то и отправить в полевой трибунал.

После вечернего построения обьявляли зорю, тушили огни и ложились спать. Часовые (без ружей, но с мечами и пистолетами) по двое стояли на углах лагеря, меняясь шесть раз в сутки. Им вручались обычные амулеты против стрел и удара кинжалом – на случай неслышной атаки. Судя по всему, Медведь умел поддерживать дисциплину в своем маленьком лагере.

На следующий день я наблюдал за учением, проведенным толково и без послаблений. Начали на стрельбище, расположенном за палатками. После ежедневной обязательной стрельбы из пистолетов, ружей и луков (я в ней не участвовал) мы начали занятия в фехтовании затупленными саблями. Практически все были опытными фехтовальщиками, хотя мастеров меча в команде я не заметил. Не думаю, что я мог бы ошибиться: еще перед офицерской школой отцовский учитель фехтования довел меня до мастерского уровня, и за два года войны я встретил только двух или трех бойцов, сравнимых со мной по умению драться на саблях.

Я с интересом смотрел на бой мечами и саблями в линии, когда Медведь обратился ко мне:

– Конник, сможешь показать нам бой один на два и на три?

Это, конечно, была проверка. Я без лишних усмешек кивнул головой и молча вышел на линию с затупленными саблей и кинжалом в руках.

По кивку Медведя два наемника неожиданно бросились на меня. Я привычно шагнул налево, прикрывшись ближним бойцом от дальнего, отбил удар и сразу малоизвестным приемом обезоружил первого и выбил его с линии ударом ноги в грудь, как обычно делают в рукопашной. Затем я отбил удар второго, зажал его саблю кинжалом на его замахе и коснулся его шеи саблей. Тот, не теряясь, нырнул под саблю, пытаясь ударить меня кинжалом, но заработал удар локтем сверху в шею и растянулся на земле.

– Ух ты! – одобрительно сказал Медведь. Второй поднялся, отряхиваясь от пыли, и бросил оружие: признал поражение. Первый поднял саблю и спросил:

– Еще?

Я кивнул, и боец атаковал меня. На четвертой схватке я опять выбил его саблю из рук, и наемник улыбнулся и поднял руку.

– Да, куда мне против тебя, – прямо сказал он.

– Теперь трое! – весело скомандовал Медведь: схватка ему понравилась. И три наемника кинулись на меня.

Некоторое время я крутился вокруг них, пользуясь своим преимуществом в быстроте, технике и уклонах. Тем не менее они были хорошо слажены в бою, и мне понадобилось некоторое время, чтобы разбить и по частям уничтожить тройку. Оживившиеся наемники оживленно комментировали схватку.

После фехтования начался бой дубинками, копьями и рукопашный бой. Как я и ожидал, многие наемники небольшого роста дрались руками и ногами получше здоровенных бойцов, демонстрируя неплохие гибкость и растяжку. У всех был хорошо поставленный удар – первое дело в рукопашной схватке. Опять-таки, я имел преимущество после многих лет тренировок с отцовским учителем боя, и свалил немало противников и бросками через голову и плечо, и ударами в голову руками и ногами. Особенно мне удавались подсечки, с которыми многие наемники были незнакомы. Неожиданной подсечкой я смог свалить даже огромного орка, и это ему очень понравилось. Выяснилось, что у них в племени он был чемпион борьбы, а здесь валял по пыли всех подряд, даже Медведя. В моем лице он наконец-то встретил достойного противника. В общем, после первого учения какой-то начальный авторитет среди бойцов я завоевал, как и полагалось кадровому офицеру.

– Да, ты умеешь, – коротко подвел итоги моего выступления Медведь. Наемники одобрительно кивали, кое-кто попросил повторить показанные приемы. Я охотно помогал бойцам, выступая в привычной роли учителя, как и должно командиру, каким я, правда, здесь уже не был.

Мое общее впечатление от бойцов Медведя было хорошее. Вообще, несмотря на вольное поведение, наемники были умелыми бойцами. Они твердо держались правил своего Цеха и никогда не бросали своих в бою. В массе своей наемники были тренированы для партизанской войны и разведки в лесу, и славились как стрелки и мечники. Война была только одним из занятий Цеха Наемников: они также нанимались в охрану караванов, торговых кораблей, обозов или путешествующих дворянских семей.

В этой группе была женская партия: три наемницы, оставшиеся от взвода в восемь женщин после последнего наступления. Обычно женщины-наемницы славились воинским искусством: иначе не выжить среди мужчин-солдат. По неписаным правилам, они держались подальше от наемников-мужчин, и все дела, в том числе и интимные, проворачивали в своем узком кругу. К этому давно привыкли за несколько веков существования Цеха Наемников, и даже не считали необычным. Как правило, женщин посылали на разведку.

Я встретил "наших" наемниц на третий день перевода к наемникам. Они вышли из небольшого рейда, грязные, оборванные, но целые. Как выяснилось, наемницы перед отходом обратно просидели на краю болота день и две ночи, наблюдая за противником.

Три женщины устало шли к палаткам. Впереди шагала широкоплечая и высокая, с мечом, за ней – тонкая и среднего роста, с луком на плече. Последней еле шла маленькая, с длинным кинжалом на поясе. Они были похожи на комы грязи и листьев. Я, стоя у своей палатки, внимательно рассматривал их, особенно тонкую с луком. Это была эльфийка.

В первые дни кое-кто из молодых наемников показали себя забияками и насмешниками, и я уже был вынужден съездить одному из них по физиономии за наглость, а повар чуть не схлопотал по шее от опытного солдата Адабана за манеру общения. К моему удивлению, никто из наемников не смеялся над грязными девушками. Двое – невысокий остроносый наемник и эльф – тут же поставили греться воду девушкам для мытья на кухне, причем невежливый повар даже не пикнул.

Девушки доложились сержанту Медведю. Он, забрав донесение (кто-то из наемниц был грамотен), ушел в штаб полка. Тонкая и маленькая наемницы не обратили на меня внимания и тяжело уселись на землю у своей палатки, большая же, скользнув взглядом, тихо спросила эльфа:

– Колючка, это кто такой торчит?

– Новый наблюдатель от короля, – равнодушно ответил эльф, подбрасывая дров в огонь под чаном с водой. – Лейтенант, зовут Конником. Третий день здесь. Не трус, выстрелов не боится. Стреляет хорошо. На коне отлично сидит, но тут ему не скачки. С ребятами на учении рубился хорошо, это он умеет. В бою еще не видели. Пьет мало. Никодему уже свернул челюсть за пьяное хамство.

– Как это он? – не поверила наемница. – У Никодема кулак ого-го какой, и науку драки он в цирке кулачным бойцом прошел.

– А этот уже третий год на фронте, и у пикинеров был, и с конниками наступал. Вежливый, но шуток не любит. Никодема он сначала в узел свернул, а потом так дал, что Дем полчаса лежал и трезвел. А дела этот хлыщ на Никодема не завел. Не оскорбился, значит.

Я и не ожидал, что наблюдательный эльф так быстро меня раскусит – за три дня.

Дела у меня, собственно, не было: я знакомился у Медведя и его помощника Лимара с копиями донесений и с обстановкой, готовился выйти в дозор с патрулем. Обстановка была спокойная: контрабандисты ползали со своими тюками где-то с краю леса, не в нашей зоне, нечастые патрули противника встречались огнем, опасности не замечалось. Я начал подозревать, что три луны у наемников будут скучными.

В своем первом донесении в дивизию я положительно оценил дисциплину и командование у наемников. Не стал писать, конечно, что по первому впечатлению Медведь был не так-то прост, только притворяясь деревенщиной. Это было типично для бывалых сержантов. Мой Наргон был таким же. Что касается Лимара, мне он показался опытным наемником, но очень себе на уме.

Через десять дней, когда наемницы в третий раз вернулись из дозора, эльфийка Лиана, еще не отмывшись, принесла донесение в наш маленький штаб в палатке Медведя. Медведь взял бумагу, внимательно прочитал, и, как обычно, направился в штаб полка, бросив мне на ходу:

– Конник, поговори с ней о разведке, если хочешь.

Эльфийка поправила грязные волосы, равнодушно посмотрела на меня и сказала:

– Вопросы будут, Конник?

Здесь все обращались ко мне на ты, как и принято у наемников.

– Возможно, – сказал я и посмотрел в щель палатки. С моей стороны никого рядом не было. Эльфийка тоже посмотрела в смотровые щели со своей стороны и кивнула: рядом никого не было.

– Какого хрена я не помылась, – капризно сказала она. – Сейчас бы трахнулись.

– Ты сначала скажи, Ветка, что здесь делаешь? – тихо спросил я.

– А ты что здесь делаешь? – так же тихо отпарировала Ветка-Лиана, усаживаясь на стул сержанта.

– Я служу.

– Ну и я служу.

– Кому?

– Вам и своим. Мы сейчас союзники.

– А наши знают? – с интересом спросил я.

– Дивизионная разведка знает, – спокойно ответила Ветка. – Так что я здесь законно, только секретно. А что я здесь делаю, потом скажу как-нибудь, хорошо? Не здесь. У меня свое задание.

– А чего это ты такая кислая? – спросил я. – Я тебя не узнаю.

– Официально я изгнанница, живу без духовной поддержки Великого Леса, вот и депрессирую, – объяснила Ветка. – Режу врагов, крою матом друзей, сплю только с подругами. Они тебя интересуют?

– Как и все, связанное с тобой, – улыбнулся я. – Вы там очень необычные.

– Да уж, – тихо усмехнулась Ветка. – Я считаюсь изгнанницей – как убийца по неосторожности. Так официально, а в документах я как бы пришила там одного, а семья меня отмазала от казни. Только изгнание дали на пять лет. Гоблинша – большая такая – она мечница, профессионалка, воюет всю жизнь. Правда, по поводу ней у меня в последнее время появляются разные мысли. Потом скажу. Гоби, то есть Гоблинша – хорошо бьется мечом, прилично стреляет и очень хорошо дерется в рукопашной, сильная и тренированная на всякие штучки. Очень спокойная и деловая, даже в постели.

– Надежная? – спросил я.

– Очень надежная. Ещё Змея – наша главная разведчица. Ползает совершенно незаметно, отлично стреляет и работает ножами, может даже стоять с кинжалом против меча. С мечом работает средне. Бегает очень быстро, только я могу догнать её в лесу. Хорошо дерется. Отлично бросает ножи и отравленные стрелки. Она вынюхивает противника, я прикрываю ее, а Гоби – нас обоих. Что еще? В постели очень горяча, просто удивительно. Как эльфийка.

– А это тут причем? – удивился я. Вечно наша Ветка о сексе!

– По правилам, чтобы со мной дружить, надо дружить со всей моей командой, – объяснила неугомонная Ветка. – Но они тебе понравятся. Даже Змея – если ее не доводить, она хороший друг. Она тоже будет твоей. Ну и Гоби – великовата, но нам это подходит – знаешь, как наляжет, как начнет тискать… А вообще она спокойная, тебе не очень понравится.

– Нет, я так не хочу, – сказал я. – С наемниками перессорюсь. Не нужно общего секса. А по-другому?

– А по-другому придется изобразить, что я от тебя спятила и прямо не могу без тебя, – улыбнулась Ветка. – Кто-то идет, – тихо добавила она. – Единственное место, где нас не замечают – болото, – равнодушным голосом сказала она. – Хочешь идти с нами – потом будешь отмываться.

– Не тяжело в грязи? – с интересом спросил я, подыгрывая.

– Плевать, – безучастно сказала она. – Отмоемся. Если хочешь идти с нами, заходи вечером, – добавила она, хладнокровно осматривая меня сверху донизу. – Но для Гоби ты маловат, там только Медведь сможет. Дворянин?

– Да, – удивленно сказал я.

– Положим тебя на Змею, – холодно сказала она.

Медведь, как оказалось, уже стоял у входа, с удивлением слушая наши препирательства.

– О чем это ты? – прямо спросил он Ветку.

– Я так шучу, – издевательским тоном сказала она. – Хочет в лес на разведку с нами идти, вот и объясняю.

Я с интересом посмотрел на Медведя.

– Действительно, ты с Гоби ростом, даже выше, – сказал я. – Над тобой они тоже смеются?

– Иногда, – ухмыльнулся сержант.

Следующий день был церковным днем – день Богини Судьбы. С этой богиней наемники не шутили – себе дороже. С утра они молились и отдыхали.

Вечером я нанес визит наемницам. Я нес бутылку хорошего вина, привезенную из дома, и букет полевых цветов, собранный на опушке. Девушки уже помылись, поели и лежали на постелях, лениво разговаривая.

– Я новый наблюдатель, меня зовут Конник. Разрешите познакомиться, леди? – своим лучшим тоном сказал я. Это было несколько рискованно, но я надеялся на Ветку: по крайней мере, меня не вышвырнут из палатки сразу.

– Мы не леди, – отпарировала огромная, но довольно стройная Гоблинша. У нее было правильное лицо, но его выражение портила твердая складка губ.

– Ну, рано или поздно будете, – спокойно сказал я. – Разрешите войти?

Не успели Гоблинша и Змея послать меня куда подальше, как Ветка лениво ответила:

– Заходи, присаживайся. Я его видела вчера у Медведя, мне он понравился, – сказала она удивленным подругам.

Я поклонился совершенно спокойной Гоби и повернулся к Змее. У нее было узкое горбоносое лицо. Я только успел подумать о том, что Змея красива, как она села на кровати и подняла веки. Мы встретились глазами. Я замер.

Если бы сейчас удар грома раздался за моей спиной, я бы не заметил его. Я смотрел в бездонные темные озера. Там были и удивление, и боль, и безумие, и желание любить. Онемев, я упивался жаром глаз, после которых обычный женский взгляд казался тусклым. Она тоже не могла отвести от меня взора.

Неожиданно для себя я сообразил: разве так ведет себя дворянин с девушкой?! В голове у меня шумело, как у пьяного, и я забыл, где нахожусь, думая только о знакомстве. Я выпрямился, поклонился как дворянин, и, не думая ни о чем, представился своим обычным образом, поднося руку к сердцу:

– К вашим услугам – граф Сергер. Рад пожелать вам здравствовать!

И она так же заученно ответила, вежливо наклонив голову, даже не успев подумать:

– Младшая леди Калила. Рада знакомству!

Мы снова уставились друг на друга, приоткрыв рты и соображая, кто и что сказал. Сердце мое билось как бешеное, и я не сомневался, то же самое было с ее сердцем. Сбоку кто-то кашлянул – Гоби с любопытством разглядывала нас. Ветка смотрела на нас с другой стороны с веселым ужасом.

– Э-э… девочки, разрешите угостить вас хорошим вином, – сказал я, снова переходя на фамильярный тон. Я все еще не мог отвести глаз от Змеи, которая вдруг потрясла головой, закрыла глаза и снова открыла их.

– Конечно, – бодро сказала Ветка, хватая бутылку. – Гоби, где кружки? Змейка, давай закуску!

Змея с трудом отвела в сторону глаза, встала и начала накрывать на ящик, служивший у девушек столом. Не глядя на меня, она поставила миску, нарезала туда хлеб, копченое мясо, вытащила откуда-то соленые овощи в горшке и колбасу с чесноком.

– Неплохо живут наемники, – бодро сказал я, все так же не сводя глаз со Змеи. Сзади Ветка подставила под меня табурет и нажала мне на плечи, и я плюхнулся на него так неловко, что Ветка и Гоби хихикнули. Змея молча разлила вино и снова подняла на меня глаза со выражением застенчивости, очень странным для наемницы.

– Кто говорит тост? – весело спросила Ветка.

– Ты! – в один голос сказали я, Гоби и Змея.

– Ладно, – охотно согласилась Ветка. – За приятное знакомство дворянина и наемниц! И чтобы оно довело до горячих свиданий!

– Вечно ты о свиданиях! – пробурчала Гоби. Мы все отпили вино и закусили мясом.

– Давно такого вина не пила, – заметила Ветка. – Вроде эльфийских!

Гоби ответила:

– А я такого не пробовала. Какое вкусное!

– С семейных виноградников, – объяснил я. – У нас графство северное, но сладкие вина хорошо выходят, если на южных склонах. Отец сам любит разливать и закладывать в погреба, после выдержки продаем половину годового урожая, половину храним. Надо, вообще-то, конфетами закусывать, но их у меня нет с собой.

– Есть сотовый мед, – сказала Гоби, – у повара хранится, надо сходить.

– В следующий раз, – сказал я, – у меня еще вино есть. И из дома могут прислать, фронт-то не движется. Если кто выйдет за меня замуж, – ни с того ни с сего задумчиво сказал я, вертя в руках кружку и понимая, что несу какую-то дичь, – будет пить со мное такое вино каждый день и всю жизнь.

Эта сказанная мной глупость, казалось, проскочила неуслышанной, и девушки продолжали восхищаться вином, только Змея молчала, отпивая потихоньку из кружки и поглядывая на меня из-под ресниц.

Разговор ни о чем прервался на следующем замечании:

– Слушайте, – вспомнила Гоби, – сегодня первый церковный день Луны и день Богини Судьбы. Пикинеры устраивают танцы с маркитантками и местными, приглашают музыку из обоза. Можно прогуляться, потанцевать. С пикинерами наши уже давно не дрались, сейчас с ними мир. Сходим?

Это предложение внезапно вызвало сдержанный энтузиазм у Змеи (как я понял из намеков Ветки, именно Змея не ходила на церковные праздники, и они не ходили из солидарности с ней):

– Да, – вдруг сказала она неуверенным тоном, – почему бы нам не потанцевать?

Я поймал ее вопросительный взгляд и сразу поддержал, показывая несвойственное мне благочестие:

– Давайте сходим, все-таки церковный день, и жрецы там будут, и танцы!

Ветка с Гоби переглянулись.

– Я приглашу Медведя, – задумчиво сказала Гоби, – а ты?

– А я Колючку, – подхватила Ветка. – Сейчас сбегаю предупрежу их, и начнем одеваться. Ведь праздник же… – не особенно искренно закончила она.

– Отлично, я пошел одеваться, потом подойду, – немедленно поднялся я, пока никто не передумал.

Я подошел первым, одетый в чистый, не особенно нарядный штатский костюм, каковые обычно носили торговцы и обычная городская публика. Все же ввиду войны я повесил кинжал на поясе. Вторым прибыл остроносый и ушастый Колючка в новой белой рубашке и черных жилете и панталонах – и тоже с кинжалом на поясе. Мы вежливо поздоровались.

– Я вообще-то встречал вас… в Великом Лесу, – подумав, тихо сказал Колючка. Я ответил ему удивленным взглядом: я не помнил его.

– Я стоял в охране, когда ваша семья прибыла на переговоры, – уточнил Колючка.

Я внимательно посмотрел на него и произнес на эльфийском языке старинную формулу бойцов Леса:

– Мы выстоим против всех в нашем Лесу.

– Да, мы выстоим, – сразу ответил Колючка. Это означало: мы можем положиться друг на друга по праву старого знакомства. Мы улыбнулись друг другу.

– Но близится гроза, – неопределенно заметил Колючка, и добавил в ответ на мой вопросительный взгляд:

– Она знает. Они уже приближаются.

Только потом мы узнали, что, несмотря на наши тихие голоса, девушки из палатки услышали и поняли почти все наши слова.

Последним подошел несколько озадаченный Медведь в новом мундире и опять-таки с кинжалом на поясе, и со влажной головой – как выяснилось, ему пришлось поставить вместо себя дежурного наемника и быстренько помыться. Мы с эльфом переглянулись, без слов поняв друг друга: Медведь очень удивился приглашению Гоби – и, похоже, обрадовался.

Как только подошел Медведь, девушки вышли из палатки. Они надели светлые сорочки с цветными жилетами и длинные юбки. На ногах у нас были хорошо начищенные сапоги, а вот девушки одели неформенные сапожки с небольшими каблуками, в которых было удобно танцевать. Мы двинулись в сторону полка, весело болтая – идти было всего несколько сот шагов. Было похоже на церковный праздник в деревне в мирное время, и мы совершенно забыли про войну.

В полку на площади уже собрались солдаты, офицеры, местные жители, торговцы и маркитантки из обоза. Я вежливо раскланялся с офицерами, но в разговоры мы пока не вступали. Полковой и местный священники произвели моление и воскурили благовония богам судьбы, мира, войны и плодородия. Затем они удалились, ласково благословив нас, и вперед для начала выдвинулся оркестрик из обоза – скрипка, флейта, бубен и гармоника. Полковой оркестр ждал своего часа позади.

Заиграли размеренный танец, и я пригласил Змею. Мы все выстроились в два ряда и начали танец. Я смотрел в глаза Змее – и она тоже смотрела в мои глаза, не отрываясь. Тем не менее, мы танцевали с удовольствием, без ошибок, поворачиваясь направо и налево на каждом шагу и улыбаясь друг другу. Рядом с нами ритмично двигались Медведь и Гоби, а эльфы, как наилучшие танцоры, встали с края и вели ряды. Большой танец выходил отлично, и когда он закончился, зрители радостно зашумели.

Следующий танец был посвящен богине любви. Медленная и нежная музыка охватила нас. Как и полагалось в танце, Змея закинула руки мне на шею, я обнял ее за тонкую талию, и мы пошли в медленном танце. И снова что-то случилось со мной, как только я коснулся лицом волос, пахнущих травами. Ее глаза распахнулись мне, и мы медленно плыли вдвоем в стране нежности, не думая ни о ком и ни о чем, наслаждаясь музыкой, наслаждаясь легкими объятиями. Я с детства не испытывал такого счастья. Я чувствовал, что она понимает меня, согласна со мной во всем, готова шагать за мной хоть на край света – и я видел в ее глазах слезы счастья. "Змейка, моя Змейка" – вдруг, не думая ни о чем, прошептал я. "Да" – шепнула она, и снова – "Да".

Когда танец закончился, мы пошатывались, и встали в сторонке, пока остальные весело подпрыгивали в следующем, быстром танце. Мы никак не могли перевести дух, хотя и не целовались. " Все, я пропал" – не думая ни о чем, шепнул я. "Это я пропала" – сладким шепотом ответила она – и по глазам ее было видно, что это – чистая правда.

Мы отвернулись друг от друга и полюбовались танцем эльфов – с ними, как и всегда, никто не мог сравниться. Затем мимо нас в танце ловко пропрыгали огромные Гоби и Медведь. Змея снова посмотрела на меня сияющими глазами, и я ответил ей смеющейся улыбкой.

Наконец, быстрый танец кончился, и мы снова поплыли в медленной музыке.

Уже готовились трубить зорю в полку, когда праздник для нас закончился, и мы пошли спать в лагерь. Оказывается, кроме нас на праздник и танцы пришли вразнобой еще человек тридцать наемников, и мы возвращались большой шумной группой, освещая путь факелами. Наемники весело шутили, довольные праздником. Рядом с нами Ветка и Колючка тихо разговаривали на эльфийском, причем на каком-то диалекте, так что я их не понимал. Сзади как-то смущенно переговаривались Гоби и Медведь. Перед нами скользил Адабан, а Горман шел позади. Мы со Змеей молчали, я держал ее за руку. Нам не нужны были слова – нам уже все было понятно.

После того как я без слов проводил Змею и вернулся со слугами в свою палатку, я позвал их внутрь. Они вошли и приготовились слушать.

– Видели ее? – без лишних слов спросил я.

– Конечно, господин, – так же коротко ответили они.

– В лагере присматривайте за ней. Снаружи я сам присмотрю. Вы знаете, что она дворянка?

Они улыбнулись, и Адабан ответил:

– Так по походке видно, господин граф. Возраст женский легко понять по шее, а дворянку – по походке.

Горман согласно кивнул.

– Помните, что она может стать вашей госпожой, – спокойно сказал я.

Адабан безо всякого удивления кивнул, а вот Горман слегка удивил меня – такая удовлетворенная улыбка проскользнула у него на лице.

– Да и время, господин, – спокойно сказал он. – А то, что солдат она – так это неплохо. Не придворная какая, и драться умеет. И цену жизни понимает, разрешите вам сказать. Вот только война кругом, для молодой семьи не больно хорошо. Вдвоем воевать хуже, чем одному, я по себе знаю. Моя первая жена наемница была, за нее я на той войне страху натерпелся.

– Я об этом и говорю, – сказал я. – Если дело сладится – один из вас дождется наших из столицы и отвезет ее к отцу. Я только вам доверяю.