Текст книги "Презумпция лжи"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Афганистан, Кабул
Ночь на 01 октября 1978 года

Засаду поставили по всем правилам – благо среди нас был настоящий ас розыска, да и я за время работы в Генеральной прокуратуре кое в чем поднаторел. Первым в доме появился Варяжцев – он прошел утром, по темноте, чтобы если кто следит за домом – тот ничего не обнаружил бы. Поднявшись на этаж, где жил Константин Иванович, он открыл дверь ключом, который я ему дал и прошел в квартиру. Спрятался он в санузле – и должен был просидеть там весь день. По нашим прикидкам, гости должны были прийти вечером или ночью – но не исключен был и дневной визит с намерением подкараулить пришедшего с работы хозяина квартиры. А Варяжцев справился бы с гостями – тем более что у него был АПС.

Вторым пришел Константин Иванович – он спокойно сходил на работу и вернулся с нее под вечер. Совершенно не волнуясь, он поставил машину под окнами и пошел в подъезд. Дверь он только прикрыл, не закрыл – потому что должен был прийти и я.

Третьим появился я – придя с работы, я громко топая поднялся на свой этаж, сильно хлопнул дверью – а потом на цыпочках поднялся этажом выше и вошел в квартиру Константина Ивановича, аккуратно заперев за собой дверь….

Передвигаться мне и Варяжцеву пришлось в буквальном смысле слова на четвереньках – за окнами могли следить и появление в окне силуэта кого-то другого, кроме хозяина квартиры сразу спугнуло бы злоумышленников. Поужинав на полу бутербродами и выпив несколько чашек крепчайшего кофе, чтобы не заснуть, мы разбрелись по местам…

– Поверить не могу, что согласился на весь этот бред… – проворчал Константин Иванович, лежа в туалете…

– Тихо…

Места мы распределили так: Павел Степанович устроился в большой комнате, рядом с самой стеной, вроде как изображая собой спящего на диване хозяина квартиры. Его задача была самой сложной – лежа на диване укрывшись покрывалом не заснуть гораздо сложнее, чем лежа на холодном кафеле в санузле. Но Варяжцев заверил нас, что не заснет. Был еще вариант проникновения через окна – но это уже для детективов. У них же есть специалист по дверным замкам Горденко – с ним они точной пойдут через дверь. Глазко залег в санузле, а я – на кухне. В случае чего мы должны были пропустить злоумышленников в комнату и заблокировать им путь к отступлению. С Константином Ивановичем у нас на двоих был один пистолет Макарова и одна обойма к нему. После размышлений, пистолет взял Глазко по соображениям "как бы чего не вышло"…

Лежать тихо было сложно – надо было контролировать, не заснул ли на посту твой сосед – и делать что-то чтобы не заснуть самому. Заряд бодрости от кофе уже закончился, запасы стойкости тоже подходили к концу. Хотелось вздремнуть ну, хотя бы пятнадцать минут, перед глазами плавали какие-то разноцветные круги, в ушах шумело. В голове ворочалась разная бессмыслица…

– Константин Иванович?

– Да…

– Сколько будет дважды два плюс два и минус два?

– Да иди ты…

– Тихо!

Показалось или нет? Как будто мышь скребется…

Не показалось – в прихожей что-то едва заметно похрустывало. Вскрывают замок…

– Внимание!

Теперь самое главное – не спугнуть, чтобы те, кто пришел не ломанулись назад как лоси. Надо, чтобы они спокойно прошли к комнате – там для них небольшой сюрприз приготовлен…

Беззвучно – почти беззвучно открылась дверь. Я подался назад, приготовился к броску. Ничего не видеть, что происходит в темном коридоре, было страшно – но если они увидят – будет хреново, все сорвется. Надеюсь, то чуть приоткрытая дверь санузла ни на какие размышления их не наведет…

Все произошло быстро и внезапно – вдруг в большой комнате послышался приглушенный грохот – на пол со всей силы упало что-то большое и очень тяжелое. Описывать то, что было дальше сложно – все как в калейдоскопе. Константин Иванович успел первым, несмотря на возраст – а у меня, когда я поднимался с пола, проскользнула нога, я потерял равновесие и промедлил пару секунд. Глазко выскочил в коридор, с разбега припечатал кого-то к стенке – тут в них со всего разгона врезался я, и мы повалилсь на пол в тесной прихожей. Я оказался сверху, схватил чью-то руку…

– Не меня держи… – донеслось снизу, оказалось, что я схватил за руку Константина Ивановича. В комнате тоже слышалась возня, что-то упало…

Поняв, что толку так не будет я попытался встать – тут кто-то подсек меня под ноги, и я снова грохнулся в живую кучу-малу…

– Твою мать, б..ь!!! – уже не сдерживаясь заорал в голос я

Не поднимаясь, я скатился с намертво сцепившихся в рукопашной схватке мужиков, оказался на полу. Снова перекатился – и оказался по моим расчетам как раз в том самом месте, где должен был быть выключатель – во всех квартирах они устанавливались одинаково. Пальцами нащупав знакомую изогнутую пластмассовую деталь я нажал на нее что есть силы – и коридор ярко осветился…

– Лежать! Лежать, сука!

Варяжцев уже справился со своим "клиентом" – и теперь держал под прицелом Стечкина того, кого пытался удержать на месте Глазко…

– Лежать, пришибу!

Щелкнули наручники – Константин Иванович позаимствовал на всякий случай пять пар у царандоевцев. Варяжцеву своя пара не понадобилась – своего противника он просто вырубил…

– Сука! – сделав шаг вперед, Варяжцев с размаха пнул Горденко по лицу, разбив нос – я сейчас вас обоих! Суки!

– Довольно! – крикнул поднявшийся на ноги Глазко

– Да пошел ты! – на Варяжцева было страшно смотреть – он моего друга убил, сейчас я его завалю. Сука!

Горденко попытался отползти – но Варяжцев ударил его снова…

– Уймись! Уймись твою мать! – Глазко стал у него на пути, заслонив собой лежащего Горденко. Тот бросил взгляд на дверь – но там стоял я, а руки у него уже были в наручниках Не вырваться…

– Нет, я что должен их – в задницу целовать!?

– Уймись! – заорал Глазко – Сергей, дверь закрой нах..!!!

Человек на полу в большой комнате стал подавать признаки жизни. Я захлопнул дверь на лестницу – пока не сбежались соседи, стены тонкие, подумают, что пьяный дебош.

– Нет, ну суки… – полковник Варяжцев уже остывал….

И тут я понял – спектакль! Классический – добрый следователь – злой следователь. И хотя мы об этом не договаривались – но старый лис розыска Глазко все с ходу просек и подыграл Варяжцеву на самом высоком уровне. Ай, красота. Профессионализм есть профессионализм…

В комнате, Глазко достал еще одну пару наручников, надел на приходящего в себя человека…

– Сергей! Тащи этого сюда…

Я поднял Горденко, тот тяжело повис на мне…

– Сергей, ты что творишь… – выдохнул он

Ничего не отвечая, я вывел его в большую комнату, где уже тоже горел свет…

– Присаживайтесь! Рядком присаживайтесь!

– Что за произвол! – в голосе второго говорившего не было никакого акцента, да и на грузина он не был похож. Кто же это?

– Произвол… – Варяжцев поднял пистолет – сейчас я покажу тебе, что такое произвол!! Хочешь?!

– Павел Степанович! – выкрикнул Глазко – хватит, в конце концов! Идите на кухню, воды выпейте. А ты, Сергей, обыщи их. Только аккуратно…

Когда я обыскивал, Константин Иванович переместился к окну – чтобы я не перекрывал ему линию огня. Ожидать можно было всякого – ведь Михеева же они как-то убили. Но оружия что у Горденко что у второго не было – не было даже перочинного ножа. У обоих было метров по пять крепкой веревки, а у второго – еще и склянка какая-то, закрытая закручивающейся крышкой. Склянка из коричневого стекла, в таких бывают лекарства…

– Дай-ка… – появившийся в комнате Варяжцев забрал у меня склянку, осторожно открыл, вдохнул так как учат на уроках химии, не сунув нос в склянку, а приблизив ее к носу и помахав двумя пальцами – хлороформ…

В этот момент меня впервые посетила мысль, что что-то не то…

– Рассказывай, Харава… – уже более мирным тоном сказал Варяжцев, перейдя к окну…

– Вы не имеете права!

– Не имеем? – недобрым тоном начал Глазко – это с какой это стати не имеем. Я веду расследование убийства Михеева. И вы вломились ночью в мою квартиру зная, что у меня хранится информация по этому убийству. Кроме того – есть и другие улики – например книга, которую вы, Харава, взяли у Мащенко и сделали в ней тайник, а потом, убив Михеева подбросили ему в квартиру. А вы, Горденко, пытались навести следствие на ложный след, обвинив Михеева в спекуляциях. Вы двое совершили умышленное убийство с отягчающими вину обстоятельствами – а за это вам обоим вышка светит. Так что – имеем мы право или нет?

– Мы не убивали… – мрачно сказал Горденко

– Не убивали? А сюда зачем полезли?

В коридоре раздался какой-то шорох… Что-то я слышал и раньше – но не придал этому значения.

Дверь, что ли не закрыта… Закрывал ведь…

– Я сейчас…

Я шагнул в коридор – и нарвался на автомат…

Ирак, окрестности Тикрита
30 сентября 1978 года

Из пустыни злобно задувал ветер, он то утихал, то вновь начинал подвывать, подобно раненому зверю. На севере горизонт тускло светился – там находился небольшой город Тикрит, арабское захолустье, название которого через четыре десятка лет будет знать весь мир. Сейчас же это было просто иракское захолустье…

Темно-зеленый УАЗ с брезентовым верхом – советская модель джипа, в изобилии поставляемая Ираку, надежная и неприхотливая машина, способная переносить самые дурные условия эксплуатации свернула с дороги, ведущей к городу и, завывая мотором, подпрыгивая на неровностях, покатила по пустыне. В машине был один человек, он вел машину, не включая фар. Оставалось только удивляться – местность была неровная, и вполне можно было убить подвеску, а то и перевернуться. Но сидевший за рулем человек этого не боялся, дорогу он видел. Много лет назад он точно также катил на Виллисе по рокадным дорогам, и включать фары было нельзя – в любой момент можно было нарваться на немецких парашютистов или на прорывающиеся к своим остаточные группы. Если фары будут включены – они не промахнутся. А вот если выключены – попробуй, попади по темному силуэту машины, да еще движущейся…

Место, где должна была состояться встреча, человек тоже нашел в темноте, почти интуитивно – хотя до этого всего лишь видел его на карте и запомнил ориентиры. Машину он развернул, поставил носом к дороге, двигатель глушить не стал. Тот, с кем он должен был встретиться, должен был появиться со стороны Тикрита, своего родного города – эту местность он знал намного лучше и вполне мог добраться не по шоссе, а проселочными дорогами. И он должен был тоже быть один – таково условие встречи…

Человек привычно расстегнул кобуру – в ней покоился его любимый старый ТТ, Тульский-Токарев, с которым он прошел еще войну. В кармане гражданской куртки был запасной магазин и две осколочные гранаты – стандартный "малый набор" чистильщика-скорохвата. Несмотря на то, что человеку было уже много лет – с таким набором он был способен уничтожить целое отделение. А если не поможет это – значит, не поможет уже ничто…

Мерседес появился через десять минут. Сначала генерал услышал шум работающего мотора – горы хорошо рассеивали звук, казалось, он шел ниоткуда – и отовсюду. Затем с севера, там где на горизонте слабо светились огни Тикрита, мелькнули вспышки – машина тяжело переваливалась на неровностях почвы, тяжелый немецкий лимузин совсем не был предназначен для того, чтобы ездить по бездорожью – но машина справлялась и с этим. Генерал всмотрелся – машина была одна…

Тот, кто был за рулем, родился здесь, здесь он пас скот, принадлежащий дяде со стороны отца Ибрагиму – и он прекрасно знал все окрестности своего родного города. Здесь он играл со своими сверстниками, многих из которых он уже вытащил в Багдад , назначил на ответственные посты, собирая свою команду, лично преданных людей. Сюда же он убегал, когда дядя приходил в ярость и бил его – иногда он прятался целыми днями. И он все это помнил до сих пор, хорошо помнил…

Мерседес остановился в нескольких метрах от джипа, в темном салоне было двое. Генерал нахмурился – так не договаривались…

Приглушенно хлопнули двери машины – пассажир с заднего сидения, а потом и водитель выбрались из нее и пошли навстречу генералу. Водитель оставил включенными фары и теперь их свет освещал всю сцену, идущие навстречу люди, подсвечиваемые со спины казались вырезанными из черного картона мишенями в тире. Генерал привычно отодвинулся в темноту, чтобы свет не падал на него…

Один из приехавших, среднего роста, в арабском костюме, кряжистый, сказал что-то на арабском. Генерал спокойно ждал…

– Дядя приветствует вас, сайиди (прим автора – уважительное обращение к мужчине в Ираке)! Я Камиль, его двоюродный племянник, дядя не знает ваш язык, и взял меня как переводчика. А я учился у вас и знаю русский язык…

Генерал задумался. Это могло быть правдой, а могло – нет. Но в любом случае – ему терять было нечего, он ночным рейсом возвращался в Союз. Если проблемы и будут – то только у того, кто привел этого Камиля. Впрочем – может быть, этого Камиля уберут сразу после встречи. Восток…

– Приветствую вас! – генерал протянул руку, приехавший пожал ее на арабский манер, двумя руками сразу, снова начал говорить по арабски….

– Дядя спрашивает – привезли ли вы? – перевел Камиль

Генерал молча достал из-под куртки толстый пакет с бумагами, протянул его приехавшим. Документы взял Камиль и тут же с поклоном передал их его спутнику. Тот снова заговорил…

– Дядя спрашивает, нет ли тут обмана?

– Нет – коротко ответил генерал – обмана здесь нет. Мы готовы поддержать прогрессивные силы в любой стране арабского Востока.

Камиль перевел, наступило молчание, прерванное новой скороговоркой арабской речи

– Дядя спрашивает, когда все начнется?

– Примерно через два года. Время чтобы подготовиться у вас есть. Вся информация нужная для этого находится в пакете, объемы предстоящих военных поставок – тоже.

Человек шагнул вперед, встал почти вплотную к генералу, пытливо вглядываясь в его лицо. Генерал в свою очередь смотрел в глаза ночному гостю – аккуратные черные усы, грубоватые черты лица, тяжелый взгляд черных, слегка навыкате глаз…

– Хорошо… – вдруг произнес араб на плохом русском – хорошо…

После чего повернулся и направился обратно к своему Мерседесу. Генерал молча смотрел ему вслед…

Судьба всех троих участников этой встречи сложится по-разному. Камиль погибнет первым – он будет в числе тех, кто погибнет в засаде, устроенной заговорщиками недалеко от селения Эд-Дуджейль. Тогда в результате тщательно спланированного нападения погибло одиннадцать человек, но сам Раис остался невредим. Сам Раис проживет долгую жизнь – но окончит ее на эшафоте в оккупированной стране, полыхающей пламенем партизанской войны. Генерал предаст его, сам того не желая – да и самого генерала предаст его страна, которой он служил верой и правдой. А генерал…

Афганистан, Кабул
Ночь на 01 октября 1978 года

Что бы вы сделали – если бы вот так вот вышли в коридор – и нарвались на автомат, практически в упор? Скорее всего, ничего – просто не смогли бы ничего сделать. И любой нормальный человек не смог бы ничего сделать. Но мой отец в свое время прошел школу СМЕРШа, а там обучали разному. Обучала война и тех, кто не проходил проверку, хоронили с воинским салютом. А вот мой отец выжил – хотя сталкивался с подобными ситуациями. И научил выживать меня…

Вместо того, чтобы шагнуть назад, я мгновенно шагнул вперед и сместился влево. Коридор был узким, как и во всех панельных домах, пространства для маневра не было совсем. На автоматчике был камуфляж и черная маска, автомат был десантным, со складывающимся прикладом. И если сначала он упирался мне в грудь – то теперь ствол АК был намертво зажат у меня подмышкой. И автомат стал бесполезен – но для того, чтобы выполнить этот прием, действовать надо молниеносно…

Выведя из игры автомат, дальше я поступил просто – со всей силы саданул противника коленом в пах. И пока тот оседал на пол, я окончательно выдернул из его рук автомат, перехватил его – и направил его на тех, что шли следом…

– НАЗАД!!! БРОСИТЬ ОРУЖИЕ!!! СТРЕЛЯЮ НА ПОРАЖЕНИЕ!!! БРОСИТЬ ОРУЖИЕ!!! НАЗАД ВСЕМ, СТРЕЛЯЮ!!!

Любой, кого учил воевать выходец из СМЕРШа, знал – при внезапном контакте с противником первым делом нужно крикнуть, предупредить остальных. При внезапном нападении выкосят всех за считанные секунды, если ты предупредишь своих товарищей – погибнешь только ты. Или не погибнешь – как Бог даст. Так остался в живых отец – уже после войны, в сорок шестом, когда в районе Лигница их группа – двое СМЕРШевцев и несколько контрразведчиков из «безпеки войсковой» наткнулись в лесу на «вервольфов» – немцев из нацистского сопротивления. Тогда все решали секунды – и друг отца, гвардии капитан Алексей Тихонов крикнул «немцы» а в следующую секунду получил десяток пуль со всех сторон. Тогда в лесу погибли еще трое поляков, а многие, в том числе и отец были ранены. А если бы не крикнул – посекли бы всех, они уже вошли на место засады, и немцы не пощадили бы никого. А вот теперь выпало и мне…

Как мы тогда не перестрелялись… Страшно даже представить, что было бы. Несколько трупов – те, кто шел следом имели пистолеты и умели стрелять – но я все равно бы успел садануть длинной очередь – а в узком коридоре от автоматной очереди, от пробивающих даже рельсы пуль ничего не спасет. А потом бы начали стрелять Варяжцев и Глазко – и те, кто оставался на лестнице стреляли бы в них…

– Стоять! Не стрелять! Стоять!!! Жемайтис, лежать, не двигаться! Не стрелять!!!

– СТРЕЛЯЮ НА ПОРАЖЕНИЕ!!! ЛОЖИТЕСЬ ВСЕ!

– Не стрелять! Парень, не стреляй! Назад всем! Назад!

Лестничная клетка (как только соседи не повыскакивали) была ярко освещена, с нее в квартиру ступил высокий, средних лет, бородатый человек. Одет он был в обычный черный костюм и руки держал на уровне плеч и ладонями ко мне. В целом, он был похож на ученого или геолога…

– Не стреляй. Положи автомат. Мы из КГБ.

Адреналин не просто гулял в крови – он там бушевал, подталкивая на безумные, ненормальные поступки. Палец на спусковом крючке автомата как будто заледенел….

– Мне похрен! Документы!

– Хорошо. Документы у меня слева, в кармане. Сейчас я их достану. Медленно, левой рукой. Не стреляй.

– Медленно! – я начал отступать назад, держа мужика на прицеле – теперь в случае чего я могу метнуться вправо и укрыться за стеной. И у нас на троих будет два пистолета и автомат с полным магазином – уже что-то…

– Петр Павлович! Сергей, опусти оружие. Нормально…

Варяжцев положил мне руку на плечо…

– Опусти, говорю. Перестреляться еще не хватало…

Я медленно, по миллиметра опускал оружие, глядя на красные корочки в левой руке бородатого.

– Вот так… Нормально. Автомат мне дай – я отпустил рукоятку, уже мокрую и скользкую от пота и автомат перекочевал к Варяжцеву – заходите, Петр Павлович. Только не все вместе – оставьте своих на лестнице.

Бородатый кивнул…

– На лестницу всем и оставаться там! Жемайтиса заберите…

Я прислонился к стене, меня уже потряхивало – такое количество адреналина бесследно не проходит…

Бородатый прошел в комнату, на мгновение задержался около меня, взглянул – но ничего не сказал..

– Товарищ … – вскинулся с дивана Харава – и рухнул обратно, под взглядом бородатого…

– Помолчал бы… – презрительно бросил Петр Павлович – делов ты уже наворотил, не расхлебаешь. Откуда ты только взялся придурок такой…

– Они меня…

– Пытали и склоняли к измене родине – закончил за Хараву бородатый – помолчи лучше. За умного сойдешь…

– Вы здесь как оказались? – спросил Варяжцев

– Заглянули на огонек… Пошли, переговорим… – бородатый кивнул на дверь спальни…

Афганистан, Кабул
Аэропорт
02 октября 1978 года

– А этот… Машковцев – это кто такой?

– Машковцев… – прищурился Варяжцев – это мил друг такой человечище… Петр Павлович Машковцев – руководитель особой инспекции КГБ СССР, о них вообще мало кто знает. Они во втором главке, туда Андропов еще не сумел руки сунуть. Первый главк полностью под ним, во втором еще что-то нормальное осталось. Машковцев – как я думаю в числе этого нормального…

– А зачем мы их отдали, ведь мы же их взяли…

– По инструкции с проштрафившимися сотрудниками КГБ должны разбираться сами КГБшники, вот поэтому и отдали. Впрочем, оно и к лучшему – оба уже раскололись.

Я молча ждал дальнейших слов Варяжцева – а он взвешивал, говорить их или нет. Требования секретности были простыми и однозначными – но по справедливости должен был узнать. Должен – и все…

И Варяжцев решился – заговорил. Без всяких глупостей типа "между нами и никому ни слова" – на этом уровне все всё прекрасно понимали…

– В общем, признались они по полной. Горденко и убил. Сука…

…

– Кратко. Этот самый Горденко – на связи у Харавы был – но не только на связи. Оба они, помимо прочего и спекулировали, деньгами, золотом, валютой – все то, в чем Горденко Михеева обвинял, он сам и делал. Американцы их на этом и подловили. Дали наши спекулянты подписку, стали сотрудничать. На этом их и накрыл Михеев. Тогда Горденко пришел к нему ночью – якобы на чистосердечное сломался – и…

– А пленки где? Получается что, Андрея Леонидовича – из-за этого?

– Получается так… Сколько прошел мужик, а тут какая-то мразь… А пленки… А пленки теперь уже не найти, разве только случайно. Ушли пленки, вместе с Михеевым. Вот так вот.

– А обстрел? Случайность?

– Не забывай, с нами были двое афганцев. Один – занимается борьбой с бандитизмом, а бандитов в горах – все больше и больше…

Я молчал – говорить в этом случае было нечего…

– И что теперь с ними будет?

– А что с ними? Мне надо по постоянному месту службы возвращаться, их в Союз отправят. Судить будут.

– А меня за что?

– В смысле? – не понял Варяжцев

– Ну, за что меня в Союз отправляют…

Варяжцев тяжело вздохнул…

– Ничего то ты не понял, Сережа… Учиться тебе надо. Столько дров наломали – удивительно, что живы все остались. Отучишься – как раз приедешь, может и вместе будет работать. К тому времени такие дела творится будут – не чета нынешним… Ну, ладно… – Варяжцев посмотрел на часы – прощаться не будем… Свидимся еще… Увидишь Старика – привет передавай…

Павел Степанович протянул мне руку – и я пожал ее. С трудом сдерживаясь от того, чтобы не заплакать…

Все то, что сказал мне тогда Павел Степанович в аэропорту Кабула, оказалось ложью. Ложью от первого до последнего слова. В эту ложь поверил я, поверил и Варяжцев. Хотя точно сказать нельзя – но, скорее всего даже многоопытный полковник госбезопасности Петр Павлович Машковцев, начальник особой инспекции КГБ СССР тоже поверил в нее. Не хотелось бы думать, что Машковцев был заодно с ними. Это была ложь, в которую легко было поверить, ложь, поверхностно объясняющая все. В нее и поверили – все, кто должен был поверить…

Потом я долго корил себя за то, что позволял себе поверить этой лжи. Если бы я не улетел тогда, если бы начал копать дальше… Возможно тогда и не произошло бы всего того, что произошло потом, возможно не пролились бы реки крови. Возможно, Афганистан был бы до сих пор заброшенной мирной страной, о которой упоминают по телевизору в лучшем случае раз в год. Но произошло – как произошло. И этого уже не изменить.

А правду я все-таки узнал. Но это – уже совсем другая история…