Текст книги "Презумпция лжи"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Афганистан, Кабул
Здание министерства обороны
30 сентября 1978 года

– Ты себя плохо чувствуешь, товарищ Сергей?

Я оторвался от бумаг, на которые последние десять минут тупо пялился, пытаясь осознать, что в них написано, поднял глаза на Мустафу…

– Нет. С чего ты взял? И потом – сколько раз тебе говорить, чтобы ты меня просто Сергеем называл или Серегой, а не товарищем Сергеем…

– Да ты бледный сегодня весь, как будто температура у тебя. И на часы постоянно посматриваешь. Если у тебя температура – так ты иди, я работу за тебя закончу. Надо к доктору идти, зачем больным на работе сидеть?

Я улыбнулся…

– Спасибо, Мустафа, но я здоровый. Честно, здоровый. К доктору мне не надо.

– Ну, смотри. Сейчас опасно, осень, многие из советских с открытыми окнами живут и простужаются. Воздух холодный с гор идет…

– Я с закрытыми окнами живу…

С самого утра я чувствовал себя и в самом деле скверно – не из-за простуды, нет – я был здоров. Почему-то меня потрясло то, что сказал Горденко. Я сам копался в себе и не мог понять – что же вызвало во мне такие чувства…

Ну, сказал человек такое о Михееве – и что? Он же должен был на допросе правду сказать, верно ведь? Верно. Он ее и сказал – какой бы она не была. Почему он до этого ничего не сказал? А как он должен был сказать? Такое горе, тело в Москву отправляют – а он должен был выйти вперед и сказать: "А вы знаете, товарищи, ведь покойник то спекулировал вовсю, ростовщичеством занимался и вообще позорил звание советского гражданина! Вот ведь как!". Так, что ли? Да нет, конечно. А как тогда? Мне наедине сказать? А с чего он должен был это сделать? Ну бред же в голове, самый настоящий бред..

И тем не менее – в голове назойливо, словно муха вертелось слово "предатель". Я злился сам на себя, отгонял его как мог – но оно упорно возвращалось снова и снова. И что с этим делать – я не знал…

Время до обеда тянулось медленно – но, наконец, стрелки часов сошлись в апогее – на цифре двенадцать. Выждав несколько секунд, я встал…

– Выйду ненадолго, ладно?

– Хорошо…

Надеюсь, голосом себя не выдал…

С нарочит небрежным видом, чувствуя себя едва ли не Штирлицем из с""Семнадцати мгновений весны" я прошагал по коридору, свернул к туалетам. Хорошо если там никого нет – а если есть, что делать?

Но там никого не было, кроме Павла Степановича. Тот мыл руки…

– Павел Степанович…

– Заходи. И дверь закрой. Тут защелка только на кабинках, прикрой дверь поплотнее…

Я сделал то, что от меня требовалось

– Рассказывай…

– Вчера провели повторный обыск в квартире у Михеева – я и Глазко, вместе.

– И что нашли?

– Нашли тайник. В книге. Пустой…

– Книга большая?

– Да нет, не энциклопедия, обычного формата но толстая… Решения какого-то съезда КПСС, нам сразу в глаза бросилось – зачем она на полке стоит…

– Съезда, говоришь… – полковник Варяжцев закрутил кран с водой, вынуд из кармана носовой платок, начал вытирать руки – еще что?

– Есть показания. Их дал сосед наш по подъезду, советник Горденко. Если верить этим показаниям – выходит, что Михеев занимался спекуляциями, ростовщичеством, махинациями с валютой. Павел, Степанович, ну быть же этого не может…

Я ожидал, что Варяжцев проявит эмоции, хотя бы выругается – но он вместо этого … улыбнулся!

– Вот оно как, значит… Интересно, интересно… Еще что?

– Ничего.

– А сам то в это веришь?

– Нет – твердо сказал я

– И правильно не веришь. Помнишь, я тебя предупреждал, чтобы ты вел себя тише воды, ниже травы?

– Помню.

– Вот и тут то же самое – безапелляционно заявил Варяжцев – ай, молодцы соседи (соседи, так было принято называть КГБшников в среде ГРУшников – прим автора)! Ох, молодцы! На ходу портянки рвут!

– Вы о чем? – не понял я

– Да все о том же. Провокация это, понимаешь? Провокация самой чистой воды. Михеев мешал кому-то из КГБшников, причем на высоком уровне сидящему – вот тот и подготовил провокацию, чтобы поднять скандал и выслать его из страны. И это не просто междоусобная борьба, тут намного круче. Тот, кто все это подготовил – скорее всего, ему не нравилось о, что Михеев ищет источник дезинформации. Значит, он и был этим самым источником дезинформации… Вот суки!

– А Горденко?

– А что Горденко? Скорее всего, он и должен был выступить с обвинением Михеева в спекуляциях. Дело это серьезное, без свидетелей никак. А сейчас он и выдал вам эту информацию, заранее подготовленную, чтобы сбить следствие с толку и не дать ему нащупать правильный путь.

Предатель…

– Так что, Горденко – предатель?

– Да какой предатель… – махнул рукой Варяжцев – негодяй и все. Мерзавец, согласившийся подставить человека. Горденко никак не может быть источником дезинформации, это человек не того уровня. За ним стоит кто-то другой…

– Значит, надо допросить еще раз Горденко, получается…

– Нет, ни в коем случае. Если даже он и скажет имя этого человека – это будет всего лишь пустопорожняя болтовня. Ни ценностей, ни долларов вы ведь в квартире Михеева не нашли?

– Не нашли.

– Вот и все. Значит, Горденко выставят лжецом и все, кого бы он ни назвал. Есть только слова, пока ничем не подкрепленные. И вышлют из страны в двадцать четыре часа. А большая рыба почувствует, что дело пахнет жареным, нырнет вглубь. И тогда мы ее не достанем. Никак. А где эта рыба вынырнет потом – черт ее знает…

– Так что же делать?

– Тоньше действовать. Я тебе вечером скажу, надо немного подумать. И еще. У вас ведь еще есть зацепка, причем серьезная…

– Какая?

– Скажи мне сам, ты же следователь…

Я мучительно думал – но в голове была какая-то пустота…

– Не знаю…

– Эх ты… Книга с тайником – говоришь решения какого-то съезда?

– Ну, да…

– И она вам сразу бросилась в глаза на книжной полке, правильно? Скорее всего, ее подбросили. Ты когда обнаружил труп Михеева, да и вообще до ее смерти эту книгу у него видел?

– Нет…

– Это контейнер. Скорее всего, в нее должны были положить валюту и ценности, чтобы потом провести обыск и найти их. Но сейчас там ничего нет – значит, либо сначала подбросили книгу, а уже потом должны были положить в нее валюту, либо валюту кто-то спер. Так получается?

– Так… Получается ему эту книгу подбросили, а потом убили?

– Навряд ли… Скорее всего – подбросили уже после убийства. Или в день убийства. О том, что у него в доме такой тайник, не знал никто, даже сам Михеев. Андрей Леонидович был человеком опытным и сразу засек бы, что у него появилась на полке чужая книга…

– Так получается, Михеева убили из-за этой валюты?

– Опять не получается. Михеева хотели скомпрометировать, а не убить. Выслать из страны. Убийство офицера ГРУ – не шутки. А вот обвинение в спекуляции – другое дело. Так что – скорее всего именно на день убийства было намечено провести обыск и скомпрометировать Михеева валютой! Именно поэтому Горденко и был в тот день дома. Он должен был быть одним из тех, кто будет участвовать в обыске и подтвердит обвинение, уличит Михеева. Но самое главное – откуда взялась эта книга?!

…

– В Советском Союзе было бы все понятно – сходили в магазин и купили. Но здесь. Скажи, где в Афганистане можно взять такую книгу?

– В посольской библиотеке! – выпалил я

– Верно. Больше негде. Есть шанс, то на этом они – Павел Степанович не конкретизировал, кого он имеет в виду когда говорит "они" – что на этом они и засветились. Просто взяли попавшуюся под руку книгу в библиотеке и оставили следы. В библиотеке всегда записывают какие книги кто берет и когда должен сдать. Ты в библиотеку записан?

– Нет.

– Вот тебе и задание. Запишись в библиотеку и проверь, кто взял эту книгу и не вернул. А вечером, в двадцать один ноль-ноль выйди, погуляй перед домом…

– Хорошо…

– Расстроился? – остро глянул на меня Варяжцев

– Есть такое … А что заметно?

– Заметно. Если будешь через себя все пропускать – рано или поздно сойдешь с ума или сопьешься. Многие разведчики, которых можно назвать великими, закончили свои дни алкоголиками. Выбрось из головы – и все будет нормально…

Если бы…

Как Клавдия Николаевна Погребняк, женщина необъятной души и еще более необъятного тела попала на должность библиотекаря посольства никто не знал. Через постель – любой, кто хоть раз видел Клавдию Николаевну, напрочь бы отмел такую возможность. Разве что нашелся в аппарате МИД любитель рубенсовских форм… Но факт оставался фактом – Клавдия Николаевна была библиотекарем, а по совместительству еще и неосвобожденным парторгом (при автора – времени прошло уже много и не все понимают, кто такой парторг. Парторг – это партийный организатор. Парторг мог быть неосвобожденным – то есть работник, кем-то работающий и по совместительству выполнявшим обязанности парторга, либо освобожденным – то есть выполнять только парторговские обязанности) уже два года…

Чтобы все понимали, насколько это было необычно – поясню. В посольствах СССР за рубежом схватка за должности поварих, библиотекарей, машинисток и прочие женские должности велась еще более жесткая, чем за места руководства. Причина этому была проста – на дипломатической работе были в основном мужики. А у каждого мужика была жена, несемейные получали восемьдесят процентов оклада (прим автора – это действительно было так и это идиотское правило было отменено лишь в девяностом, если память не изменяет), кроме того, на несемейных косо смотрели безопасники. Считалось, что несемейного советского мужика ЦРУшникам легче поймать в «медовую ловушку» (прим автора – то есть на секс-скандал), подговорить на измену родине или на отказ возвращаться в СССР (прим автора – это приравнивалось к измене Родине). Поэтому, за рубеж несемейному выехать было сложно, почти невозможно. А если есть жена – то есть проблема, куда ее пристроить, чтобы без дела не болталась. На дипломатическую работу женщин не брали, считалось, что страну достойны представлять лишь мужчины. Технических должностей в посольстве было мало. Устроиться на нормальную работу в стране пребывания было сложно, да и нельзя. И получалось – куда ни кинь, всюду клин. Без жены одному скучно. Приехала жена – если ее устроить хотя бы поварихой, так она при деле будет, женщина целый день предоставленная сама себе – считай преступница. Опять-таки – хоть у поварихи оклад и маленький – а все равно по меркам Союза прекрасная зарплата и подспорье для семейного бюджета. В общем – по умолчанию все «женские» места делились среди жен тех мужиков, что работали в посольстве, и одинокой женщине даже на место библиотекаря было не пробиться. А вот Клавдия Ивановна как-то ухитрилась пробиться…

С трудом досидев еще несколько часов, кое-как сделав работу, я все таки ушел на час раньше – рванул в библиотеку…

И чуть не опоздал – Погребняк уже стояла у двери, ища в сумочке ключ. Сумочка, как и сам хозяйка была безразмерной – хозяйственная авоська, не меньше…

– Клавдия Николаевна…

Женщина развернулась – и на ее лицее вспыхнула улыбка…

– Ох, напугал то… Сережа… Решил книжки почитать? В библиотеку записаться…

Как-то раз она уже предлагала мне записать, но я вежливо отказался – не до книг было…

– Да. Скучно, почитать решил…

Женщина посмотрела на часы…

– Пришел ты поздно… Ну да ладно… Заходи…

Помещение под библиотеку было маленьким – меньше, чем скажем выделялось под школьную библиотеку. Практически все помещение занимали стеллажи с книгами, в углу был стол библиотекаря, мест для чтения не было вообще. Книги сдавали, получали новые и уходили. Оставалось загадкой, как Клавдия Николаевна, с ее то габаритами протискивалась между стеллажами…

– Ты ведь новенький – давай сначала формуляр заполним.

Формуляр так формуляр. Матерясь про себя я начал заполнят карточку читателя, лихорадочно пытаясь вспомнить, что мне писать в графе "адрес". Написал "Кабул" – и этого хватит. Не сбегу же я с книгами в Советский союз, в конце концов…

– Ну и почерк… – нахмурилась Клавдия Николаевна – ладно… Потом сама перепишу. Что-то сейчас возьмешь?

– Да, материалы двадцать пятого съезда КПСС…

Погребняк посмотрела на меня как на слабоумного

– Что?

– Материалы двадцать пятого съезда КПСС у вас есть?

Женщина вздохнула так, что все ее телеса заколыхались…

– Ты что, шутишь что ли?

– Да какие тут шутки…

Клавдия Николаевна смотрела на меня, пытаясь определить, в чем здесь подвох…

– Ты что партминимум сдаешь?

(прим автора – что-то типа экзамена, который нужно было сдать при вступлении в КПСС)

– Да, точно… Партминимум – сказал я, сама того не желая, Клавдия Николаевна подсказала мне мотив для того, чтобы взять эту книгу…

– Ладно… здоровенная, затянутая в сатин туша протиснулась между полками – и через две минуты передо мной лежали два новеньких, в красной обложке тома. Я смотрел на них, как баран на новые ворота. Черт, так не может быть… Ведь одного должно не хватать… Думай, думай!!!

– Это не те.

– Погребняк нависла надо мной горой, уперев руки в бока…

– Ну, знаешь! Других нет!

– Я знаю, должны быть другие. Это старые, есть более поздние, с комментариями – я плел что попало. Раз Уголовный Кодекс может быть с комментариями – почему бы решениям партсъезда не быть с комментариями, правда ведь?

Лицо Погребняк медленно наливалось красным…

– Ну вот что, Белов! Если тебя эти не устраивают – иди к Мащенко в ГПУ и там требуй другие, может у него есть какие тебе надо. А у меня других нет! И вообще – библиотека закрывается, рабочее время кончилось так что будь добр, освободи помещение!

Мащенко! Конечно же, Мащенко! Если здесь оба тома на месте – то надо проверить там, в ГПУ. Надеюсь, Мащенко приехал…

Как я только автокатастрофу не устроил, по дороге домой… Даже не знаю, как добрался… Тогда, в тот момент я забыл про все – например про то, что Мащенко залил мою кухню, а я взломал его дверь и зная характер Мащенко – скорее всего сейчас будет скандал. Мне нужно было только одно – узнать, что с книгой, кому он ее давал – этакое нетерпение идущей по следу собаки…

Проскочив мимо своей двери, я поднялся на этаж выше, сердце бухало как сумасшедшее. Замерев на мгновение – только бы он был дома! – я вдавил кнопку звонка. Тот истерично затрещал – и за дверью послышались шаги…

– Товарищ Мащенко…

Подполковник Мащенко – невысокий, усатый, с вечно недовольной физиономией, мрачно смотрел на меня…

– Капитан Белов… На ловца и зверь, как говорится… – при этом он принял точно такую же позу, один в один как и Клавдия Николаевна получасом раньше – как вы объясните тот факт, что вы взломали дверь в моей квартире?

Господи…

– Кирилл Владимирович..

– Не Кирилл Владимирович, а товарищ подполковник! Давайте по уставу!

– Кирилл Владимирович – я хочу в партию вступить!

Ляпнул – и сам не понял, что ляпнул. Надо было что-то ляпнуть, что-то такое, что собьет Мащенко со скандала, на который он настроился…

Подполковник Мащенко оборвал себя на полуслове, вгляделся в меня точно так же как и Клавдия Николаевна. Просьба моя, на самом деле была большой наглостью, и он не знал как реагировать. Но не отреагировать он не мог – это было его прямой обязанностью…

(прим автора – все уже подзабыли, так что напомню. Вступить в партию было не так то просто, и кого попало не принимали. Нужен был кандидатский стаж, две рекомендации, сдать партминимум. Проще было рабочим – по идиотским инструкциям пятидесятилетней2 давности КПСС – партия рабочих и крестьян. Поэтому их там должно было быть большинство. А инженеры и специалисты проходили по категории «служащие» и вот им то, интеллигенции, чинили препятствия при вступлении. Все это было намного более серьезно, чем кажется на первый взгляд – например на одной из АЭС не могли сформировать парторганизацию – потому что там сложная техника и все числятся инженерами, даже обслуживающий персонал. Интеллигенция, которую не приняли в партию, переходила в оппозицию, тайную или явную – а потом получилось то, что получилось. Казалось бы мелочь а свою негативную роль в развале страны сыграло и немалую).

– Проходи… – он отступил в сторону – давай, на кухню…

На кухне было чисто – кое-как подполковник прибрался. В углу стояло ведро с грязной водой, на плите закипал чайник…

– Значит, в партию вступить хочешь… – подполковник сел на одну табуретку, мне указал на другую – а почему ко мне идешь с этим?

– Ну, вы же поспособствовать можете, Кирилл Владимирович…

Маслом по сердцу – угадал, что сказать. На лице Мащенко мелькнула мимолетная улыбка, и вновь сменилась озабоченностью. Приятно ощущать себя человеком авторитетным…

– Поспособствовать то я могу… У тебя кандидатский стаж есть?

– Нету… – развел руками я

Но теперь, раз я так попросил, отказать подполковник уже не мог…

– Стажа нет – это плохо. Но не смертельно… Вот что. Давай, сначала кандидатом, а потом срок пройдет, партминимум сдашь – и я поспособствую, чтобы тебя приняли…

– Спасибо, Кирилл Владимирович… А что дальше делать мне?

– Книги почитай – именно этих слов я и ждал – сейчас я тебе подберу. В работе первички (прим автора – первичной парторганизации) активно участвуй, хоть тебя пока кандидатом оформим. Шефство оформи над своим подсоветным, это тоже в плюс пойдет, помогаешь афганским товарищам в партстроительстве. Сейчас я тебе кое-какие материалы подберу…

Подполковник вышел в другую комнату, а я остался ждать, и гадать, что на сей раз – попал или мимо. Наконец Мащенко вернулся, нагруженный книгами.

– Сначала с "Малой Земли" начни (прим автора – литературное творение Л.И. Брежнева, его только что наизусть не заучивали, отчего всем тошнехонько было), я тебе только первый том положил, сначала его прочитаешь, потом остальные дам. Потом вот это, это и…

– А материалы последнего съезда, Кирилл Владимирович?

– А тебе зачем? – недоуменно спросил Мащенко – это в партминимум по-моему не входит…

– Ну, хочу быть в курсе… последних решений, так сказать…

Подполковник Мащенко над чем-то задумался и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу…

– Тебе это рано еще, конечно, в такие глубины углубляться, но спасибо что напомнил. Харава у меня на днях забрал эти материалы и так и не отдает. Говорил на три дня, что-то посмотреть – неделя уже прошла. Завтра спрошу. А ты пока это почитай…

– Харава? Ты уверен?

– Да

– Точно Харава? – Варяжцев испытующе смотрел на меня…

– Да точно, точно Харава. А что?

Полковник в раздумье пригладил волосы

– Да ничего хорошего. Георгий Константинович Харава, капитан – работает в резидентуре КГБ. Что я о нем слышал – непонятно, как он вообще в разведку попал, ни в зуб ногой ни в чем. Видимо, волосатую лапу имеет. Только зарплату в валюте получает. Если на кого бы я последним среди всех местных КГБшников подумал – так это на Хараву. Если только его попросил кто. Или происходит что-то такое, в чем мы пока не можем разобраться…

Я молчал – никого из местных КГБшников я не знал, и сказать ничего не мог…

– Надо выманить их на живца – внезапно сказал Варяжцев

– Что?

– На живца. У меня складывается такое впечатление, что наши противники и сами не понимают, что происходит. В этом случае, если мы обострим игру до предела – у них сдадут нервы, и они сделают ошибку. На этом мы их и возьмем. Мы должны взять их на чем-то горячем – иначе они отвертятся. И основная роль в этом во всем должна быть у тебя!

– Это как?

– Да так. Мы знаем конец нити – это советник Горденко, который наговорил много чего про Михеева. Он причастен ко всему этому, скорее всего через него идет информация в КГБ, на Хараву или кого-нибудь еще. На этом и будет строиться наша ловушка. Ты и Глазко – следственная группа. Предположим, вы что-то нашли, что-то очень серьезное. К примеру – информацию. Или ценности – в общем, не говори что именно, чтобы они понервничали. И информация об этом доходит до ушей Горденко. Что он делает дальше? Он должен передать информацию тому, с кем он работает, своему куратору. Он это и сделает. А куратор – тот начнет нервничать. Скажем, что для того, чтобы прослушать пленки нужна спецаппаратура и Глазко уезжает в Советский союз, потому что в Афганистане такой аппаратуры нет. Или ценности надо сдать на экспертизу – тоже в этом вопросе не конкретизируй. Уезжает завтра или послезавтра – а до этого искомое хранится у него в квартире. Времени совсем нет, цейтнот и решение надо принимать быстро. А в квартире у Глазко – организуем засаду. Сделать это нужно быстро, пока я не уехал. И посмотрим, кто придет на огонек…

Я долго думал над тем, как мне передать информацию так, чтобы это не выглядело как ловушка. Если я сам начну разговор и в ходе него начну говорить то, что мой собеседник и не спрашивает – сразу все будет понятно. А времени было мало – в цейтноте был не противник, в цейтноте был я. Но тут мне помогла сама судьба…

Горденко наткнулся на меня (а может и я на него) наутро, когда надо было ехать на работу…

– Подвезешь? У меня с машиной проблемы…

– Я же в город, вам с другое место…

– Ерунда. Со своим подсоветным доеду. Он в городе живет. До центра доеду, а потом пересяду…

– Поехали…

Пять минут ехали, говоря обо всем понемногу – и тут Горденко, щелкнув зажигалкой, спросил…

– А про начальника твоего – чего нибудь есть новое…

Я выдержал небольшую паузу.

– Да есть…

И снова пауза – как будто решаю, говорить или нет.

– В общем нашли мы кое-что. Глазко прилетел, знаете?

– В Царандое советник новый, что ли? Я его плохо знаю, он особняком держится.

– Так вот. Он как раз следствие по убийству Михеева ведет, завтра в Союз улетает, надо экспертизу делать. Что нашел – никому ни слова, даже местным цанандоевцам не доверяет. Ему говорили в сейф положить – он говорит – при мне надежнее. Так и носит с собой…

– Надеюсь, гайки не закрутят из-за всего из-за этого… озабоченно сказал Горденко – только убийств нам тут и не хватало…

Машина сломалась, как же…