Текст книги "Разновидности зла (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Впрочем, можно было догадаться. Дело было… очень неоднозначное, возле него было много самых разных соображений и интересов, рубить с плеча в таком деле было однозначно нельзя. Но и содержать солдата, не осужденного трибуналом на гауптвахте больше десяти календарных суток – было запрещено уставом, за это тоже полагалось наказание. Так что Борецков обоснованно предположил, что наверняка – его вернут в часть, где он служил, или направят куда-нибудь в отдаленный гарнизон, с глаз долой – из сердца вон, как говорится. А про унтер-офицерскую школу, конечно же, можно будет забыть.

Но вместо коменданта, толстого, дослуживающего до выслуги Семена Никаноровича – он увидел за приставным столиком незнакомого ему человека в блеклой форме частей спецназа без знаков различия. Человек было от тридцати до пятидесяти – столь большой разбег по возрасту объяснялся тем, что лицо у него было еще относительно молодое, а вот волосы – уже с обильной сединой. Он был не по уставу стрижен, бородат, даже несколько неопрятен. Но быстрые и внимательные глаза – говорили о том, что этот человек не так прост, каким может казаться…

– Борецков, Александр – представился Сащка – лейб-гвардии ефрейтор, сто сорок второго горнострелкового…

Неизвестный показал на стул напротив

– Я Араб – коротко сказал он – слышал?

Сашка сразу даже не нашелся что ответить. Перед ним – был легендарный Араб, полковник казачьей службы из Командования специальных операций, награжденный Святым Владимиром и Анненским оружием, Георгиевскими крестами. Человек, которого исламские экстремисты называли "Аль Шайтан", Дьявол, и за голову которого Исламская шура давала награду в пятьсот тысяч золотых. Человек, которого, по слухам, схватили и едва не убили экстремисты во время мятежа в Бейруте и который пошел в спецназ, чтобы отомстить. Человек, который при необходимости может перевоплотиться в араба так, что ни один собеседник в чайхане не найдет, что он чужак и неверный. Араб был одним из тех людей, которых экстремисты боялись лично. Нет, они боялись не Россию. Они боялись таких людей как Араб. Людей, которые чувствуют себя среди них как рыба в воде – и никогда не скажешь, когда один из них окажется у тебя за спиной.

– Так… точно.

Араб откинулся на спинку стула

– Свои действия в горах… как расцениваешь?

– Своих надо выручать… – сказал после заминки Сашка

И – сдал единственный экзамен, который должен был сдать перед этим человеком

– Тем не менее – вы прикрыли вертолет в недостаточной степени, в результате он получил повреждения, а у вас – были потери.

– Так точно.

Араб пригладил волосы

– Я вернулся на службу – коротко сказал он – мой обычный напарник списан по ранению, признан негодным к дальнейшей службе. Другой мне не нужен. Но я набираю отряд. Небольшой, мобильный, в котором будут только лучшие из лучших. Каждый из вас после того, как пройдет полный курс обучения – наберет собственный отряд и будет учить других тому, чему я буду учить вас. Сначала смотрите, как делаю я, затем делаете сами, затем учите делать других. Все ясно?

– Так точно – встрепенулся Сашка – я готов

– Не торопись – покачал головой Араб – ты что, не хочешь узнать, какие тебя ждут тяготы и лишения на этом пути?

– Э… хочу, так точно. Хочу.

– Правило первое. Ты прекращаешь курить, не употребляешь спиртного и наркотиков. Тот, кого я поймаю за одно из этого – немедленно вылетает со службы. Правило второе. Ты делаешь то, что я скажу. Даже если это выглядит глупо или неправильно. Правило третье. Ты начинаешь учить языки и обычаи местных – обычные солдаты мне не нужны. Правило четвертое. Ты никого не называешь "обрезанными", "чурками", "чернож…ыми" и тому подобное. Ты не оскверняешь тела убитых, не мочишься на них, как это делают некоторые, не записываешь никаких роликов, чтобы выложить их в Интернет и показать свою крутость. Это война. И нам противостоят лучшие из лучших. Фанатики, которые готовы отдать свою жизнь за то, что они верят. Террористы, каждый из которых является асом в своем деле и каждый – готов умереть за свое дело. Нам противостоят отцы, готовые послать своих детей с поясом шахида нам на блокпост. Мы убиваем их – но мы и уважаем их. Если мы не уважаем их – мы не уважаем и сами себя: какого уважения можно требовать за победу над врагом, который уважения не заслуживает? Итак?

– Я готов.

– Ты принимаешь условия?

– Так точно.

– Все до единого?

– Так точно.

– И никогда не пожалеешь об этом?

– Так точно.

Полковник встал со своего места

– Пошли.

– А как же… дело?

– Дела больше нет. Его Высокопревосходительство, Наместник Его Величества в Королевстве Афганистан распорядился прекратить производство по этому делу по соображениям национальной безопасности. Шевелись…

Афганистан, недалеко от Джелалабада
Место дислокации подразделения специального назначения ГРАД
15 июня 2015 года

Шары были красивыми. Разноцветными. Восемь воздушных шаров, лениво колыхающихся под вялым от жары, полуденным ветерком. Пять в ряд – и три чуть подальше. Борецков внутренне усмехнулся про себя – дистанция всего тридцать. Упражнение для салаг, если этот полковник намерен его поразить. Господи, да над ними в кадетке круче издевались.

Полковник Тимофеев неторопливо вытащил Кольт тульского заказа, сделанный из зачерненной "пушечной стали", положил на стрелковый стол. Кольт лег увесисто, с солидным таким звуком. Дельная вещь.

– На скорость, господин полковник? – не удержался Борецков

Полковник мрачно посмотрел на него

– На сообразительность, юноша. На сообразительность. Задача – уничтожить все восемь шаров. Задача ясна?

– Ясна, господин полковник. Разрешите приступать?!

– Приступайте. Ах, да…

Борецков протянул руку за Кольтом – но полковник забрал его раньше. Едва слышно проскользил по направляющим и выпал в руку магазин.

– Вот теперь – все. Приступайте, сударь.

Борецков с недоумением посмотрел на полковника – но тот с невозмутимым видом смотрел на него и только что не насвистывал…

– Господин полковник… а патроны?

– В стволе – невозмутимо ответил полковник

Борецков чуть отодвинул кожух – да, в стволе один есть.

– Но… их же восемь!

– Кого? – с недоумением спросил полковник

– Ну… целей.

– И что?

– Чтобы уничтожить восемь целей, нужно восемь патронов.

– Разве?

Борецков взял Кольт. Прицелился. Но выстрелить – так и не решился. Молча положил оружие на столик.

– В чем дело? – спокойно спросил Тимофеев

– Восемь целей, господин полковник. Нужно как минимум восемь патронов, чтобы уничтожить восемь целей.

Полковник со вздохом покопался в кармане. Положил на стол катеринку – десять рублей. Аккуратно придавил ее магазином с патронами.

– Пари.

Борецков покопался в своем кармане. Набрал столько же – мелочью, рублями и пятаками. После того, как дело прекратили – ему выдали полное жалование за то время, пока он был в штрафном строительном батальоне, со всеми надбавками, включая боевые.

Полковник Тимофеев посмотрел по сторонам, сначала вправо, потом с таким же невозмутимым видом – влево. Взяв пистолет с патроном в стволе – спокойно подошел к шарам. Встал сбоку от первого ряда, прицелился. Грохнул выстрел, пуля пробила все пять, ударила в вал земли, насыпанный чтобы не разлетались пули. Потом – подошел к трем оставшимся шарам, проткнул их чем-то, один за другим. Таким же прогулочным шагом вернулся на огневой рубеж, забрал свой выигрыш и ссыпал в карман. Вложил обойму в пистолет.

– Понял?

Борецков чувствовал себя как двоечник на уроке.

– Так точно.

– Правило номер один. Приказ должен быть выполнен любой ценой. Никаких ограничений нет. Правило номер два: любая цена – это минимальная, какая только есть. Мы не геройствуем, мы просто делаем свою работу. Наша осторожность подчас даже кажется сродни трусости и нерешительности – и только мы знаем, что это не так.

Получил приказ – обдумай его. Я сказал – уничтожить цели. А не прострелить их. Разве я приказал тебе стрелять с огневого рубежа? Разве я сказал тебе – как именно ты должен их уничтожить?

– Никак нет.

– А почему ты не сделал, как я?

– Но… ведь нельзя?

– Что – нельзя?

Сашка вспомнил. Один раз у них в кадетке малец какой-то, то ли первоклашка, то ли второклашка – выскочил за стрелковую линию, когда был поднят красный флаг. Гильз хотел насобирать, стервец. Стрельбы мгновенно прервали, а всех, кто был в это время на стрельбище – заставили бежать обратно. Десять километров по лесу…

– Нельзя заходить за белую линию.

– Разве? Где она тут?

Сашка посмотрел. Линии и впрямь не было.

– Стерлась, наверное. Запомни: ты теперь не пехота, не кавалерия, не десант, ты – спецназ. Все правила, уставы – не для тебя. Единственное, что тебя должно интересовать – приказ командира и законы физики, влияющие на полет твердых тел через атмосферу. Ясно?

– Так точно.

– Нет больше для тебя ни белых черт, ни красных, ни черных – делай все, что угодно, чтобы выполнить приказ. Твоя задача – убивать этих ублюдков, пока они не убили нас. Искать и убивать. Как именно, ножом, снайперской пулей, авиационной бомбой – никого не интересует, все это на твой выбор. Выполнил приказ – молодец. Не выполнил – попал. Главное – не правила и их выполнение, а вот это.

Полковник показал на поле, где лежали безжизненные шкурки шариков

– Вот – они были. И вот – их нет.

Стрелковый полигон был просто удивительным.

Кто-то и когда-то – приложил огромные усилия, чтобы выкопать несколько котлованов, каждый – метров в тридцать в ширину и метров сто – в длину. Вынутая земля – с камнями, пересохшая под солнцем – пошла на укрепление базы, на возведение оборонительных валов – а здесь теперь был стрелковый полигон для отработки действий в особых условиях. Несколько метров в глубину, препятствия, в виде наваленных горками камней и прокопанных канав, в которые можно запросто провалиться и сломать ногу, если смотреть только на цели. Причудливые лабиринты из переставляемых краном БВЗБ – можно моделировать любую обстановку. Какие-то закрытые помещения – видимо, для отработки огневого боя в закрытом пространстве.

Полковник, а за ним и Сашка – спустились на первый уровень. Всего полтора метра от основного уровня, от самого стрелкового комплекса эта площадка отделена стеной из БВЗБ. Стрелковые столы, два запираемых на ключ контейнера с оружием, патронами, мишенями и судейскими секундомерами.

Автомат у Борецкова был пока штатный, как объяснил полковник – сразу покупать свой не следовало, надо было сначала выработать свой стиль, набить руку – а потом и заказывать нужное под себя. Автомат Калашникова для спецназа – ствольная коробка от ручного пулемета, не штампованная, а фрезерованная, полтора миллиметра. Для длительного ведения полностью автоматического огня. Ствол тоже – тяжелее и из другой марки стали, из нее изготавливают стволы скорострельных пушек, при нагреве – СТП [30]30
  Средняя точка попадания.


[Закрыть]не меняется, секрет этой ствольной стали русских оружейников долго пытались разгадать иностранцы. Впереди на цевье – постоянная, несъемная рукоятка, магазин – старый, еще двухрядный – на сорок пять, но из этого автомата можно выпустить один за другим четыре магазина непрерывной очередью – не поперхнется. Приклад тоже тяжелее обычного, со щекой, складной. Нестандартное для русской армии сочетание – коллиматор и увеличительная насадка малой кратности, для ближнего боя. В Афганистане – все в основном предпочитают простую оптику, увеличением на четыре и на семь. И механический прицел, вынесенный вбок. Ближний бой тут редкость.

Исходное положение "номер раз" – правая нога назад, левая вперед и немного в стороне, наклон вперед, автомат – под углом сорок пять градусов к земле. Пистолет – в открытой кобуре. Стопорный винт ослаблен, чтобы быстрее выхватить.

– Готов? – спросил полковник

– Так точно

Сашка нервничал – и было от чего. В училище – не было ничего подобного. Да, их тоже учили проходить полосу препятствий на скорость и со стрельбой. Но там она была знакомая, а самое главное – там все видно было. А тут… стены в два человеческих роста, не видно ни хрена. И в горном учебном центре – такого тоже не было

– Давай! – вдруг заорал полковник, не стреляя

Сашка бросился вперед и… полетел на землю. Что-то вылетело понизу и ударило по ногам… да так, что он не удержался. Что успел – хоть как-то сгруппироваться, да убрать палец от спуска. Плюхнулся на спину.

– Пошел, пошел, пошел!

Он поднялся. Увидел какое-то приспособление… вот гады. Мишени уже были видны… он побежал, стреляя по ним, что-что, а уж это его в училище научили делать. Но он чувствовал, что дело дрянь… руки дрожали… он постоянно хотел посмотреть, что внизу. Это называлось "сбить настрой" – и тем, кто разрабатывал полосу – это удалось…

Отработав по мишеням… секунды уходили как песок сквозь пальцев – он побежал дальше. Поворот… инстинктивно он притормозил, выглянул… в реальном бою это было недопустимо… но тут тело помнило удар. Дальше было только две мишени и вход в здание, которое так и было построено на глубине. Поразив мишени – он ворвался внутрь, ожидая какой-то подлянки… и чутье не подвело его. Когда он выстрелил по очередной мишени – та взорвалась ослепительно яркой вспышкой… Сашка и ослеп и оглох. Потряс головой… перед глазами какие-то расплывающиеся круги…

– Пошел! Пошел!

Следующая комната – образовала его тем, что дверь захлопнулась, а через решетки стал поступать слезоточивый газ. Но мишени были, и автомат был… и выход был – только впереди…

– На, выпей…

Первым делом – Сашка Борецков промыл глаза, допил только остатки. Чай для обожженных слезоточивым газом глаз – самое то…

Полковник молча сел рядом

– Я не годен, да? – спросил Борецков

Полковник похлопал его по плечу

– Запомни, каждый, кто взял в руки автомат и сказал: я буду драться – годен.

Сашка помолчал. Потом задал следующий вопрос.

– Каково мое время, господин полковник. На двойку, да?

– Неважно.

– Но почему

– Потому что ты дошел до конца. Я когда то был хуже тебя. Главное – сейчас – то, что ты дошел. А не "за сколько"…

Полковник встал

– Курсант Борецков!

– Я!

– Привести себя в порядок, через полчаса прибыть на точку три со штатным оружием.

– Так точно!

Так – шли день за днем. Наполненные странными, но предельно эффективными упражнениями. Почти девяносто процентов времени – уделялось стрельбе. Стреляли в движении, на вспышку, на звук, на шорох. Стреляли друг в друга – для этого были точные копии автоматов, стреляющие пулями, сделанными из чего-то, наподобие воска с краской. Для таких упражнений они надевали очки и костюмы из прочного, армированного брезента. При попадании в тело – оставался синяк, не сходящий недели две. Один раз пуля попала в тыльную часть ладони – содрало кожу, началось воспаление и пострадавший – выбыл из строя и из подразделения. Ничего в этом такого не было: хочешь остаться – не подставляйся.

Никакого учебного процесса "по науке" не было, отрабатывали до автоматизма одно и то же, но самое нужное. Постепенно появлялись другие претенденты, они включались в учебный процесс по появлении, и с них сразу спрашивалось полной мерой. Кто-то вылетал, кто-то оставался.

Среди новых людей были мусульмане, даже немало. Турки, татары, арабы. Появился полковник горных стрелков Мадаев – чернобородый, легкий на подъем, несмотря на возраст, не расстающийся с родовым кинжалом. Вместе с ним появилась группа чеченцев – они держались поначалу обособленно, но потом влились в процесс – при том, что осталось их меньше трети. Чеченцы напоминали волков – легкие на ногу, они уступали, когда надо было нести тяжелый груз или упереться, и, как говорили "харкнуть кровью" – но налегке они стремительно перемещались, умело вели бой, грамотно, почти на интуиции могли выбрать место для засады.

Не менее значимым – было теоретическое обучение. Они пропадали в лингафонных кабинетах, слушали чужую речь, потом пытались переводить. Вместе с мусульманами в группе – совершали намаз: Араб приказал совершать намаз всем и сам совершал его. Заучивали Коран.

Учили языки. Турки и арабы – учили своим языкам, самым простым и действенным способом – путем непосредственного общения. Учили пушту и дари, в котором кто-то был силен – а кто-то совсем ничего не знал. Работали частично с носителями живого языка, а частично – друг с другом. Араб приказал ходить на базар в ближайшую крупную деревню и торговаться, в качестве языковой практики. Затем, они начали выполнять и более сложные задания – например, надо было выследить пастуха овец, который гнало стадо на продажу и купить у него пару овец, причем задешево. Когда задание выполнить не удавалось – оставались без мяса.

Учили и урду. Урду – язык, принятый на северо-западе Индостана среди мусульман, его разновидностью является нахин, [31]31
  В нашем мире язык нахин – это искаженный урду с заимствованиями из арабского, он появился тридцать сорок лет тому назад в среде пакистанцев – гастарбайтеров, работающих в арабоязычных странах Персидского залива. Язык нахин активно развивается и сейчас, он почти не изучен и является одним из основных языков организации Аль-Каида.


[Закрыть]сильно искаженный урду, с заимствованными словами из пушту и дари. У них был человек, который говорил как раз на нахин, бежавший из Зоны Племен от кровной мести молодой паренек, который прибился к русским военным и помогал чем мог. Его звали Асадулла, он с радостью учил странных, бородатых русских своему языку, а в свободное время рассказывал о жизни горных селений, где нет ни учителя ни врача, где лечатся многократным повторением первой суры Корана, а учат только Коран в медресе, да еще немного писать, читать и считать, где нет никакой власти кроме местного муллы и старейшины, где творятся ужасающие с точки зрения цивилизованного человека вещи и никому до этого нет дела. В его случае – он познакомился с девушкой, они тайно встречались, и ничего такого не позволяли… всего несколько поцелуев. Но об этом узнали, по селению пошел слух – и опозоренный отец приказал старшему брату зарезать девушку, а тот выполнил приказ. После чего – они хотели зарезать и Асадуллу, но тот успел сбежать. И слушая этот бесхитростный, но в то же время страшный рассказ – спецназовцы начинали понимать, ради чего они воюют. Нет, они воюют не с народом – хотя большинство народа воюет против них. Они воюют со средневековьем, существующем в двадцать первом веке. С безумием, воспроизводящим само себя. С беспределом, с ханжеством, прикрывающим океаны грязи. И они должны победить. Хотя бы ради того, чтобы это безумие – не пришло в дом уже к ним…

Где-то в Туркестане
Национальный заказник
Центр подготовки к выживанию в экстремальных условиях
10 июля 2015 года

Все шло хорошо – но это-то и было плохо. Они уже привыкли к тому, что если все идет хорошо, то скоро – будет совсем – совсем хреново.

Их подняли как обычно – ночью, после двух часов сна, бросив светошумовую гранату в казарму… они уже так устали, что не все проснулись после взрыва и инструкторы – ворвались в палатку, поднимая отстающих пинками и переворачивая кровати. Их выстроили на плацу – и они уже приготовились услышать приказ: "Двадцать кругов вокруг казармы бегом марш!" – но вместо этого подошли машины. Они загрузились в них и поехали неизвестно куда. Многие – были так вымотаны, что сразу уснули – на гудящей броне.

На аэродром – они приехали ближе к рассвету. Это был громадный военный объект, с несколькими бетонными ВПП, многочисленными стоянками и ангарами, стрекотом вертолетов и непрерывным, ноющим гулом самолетов, взлетающих и садящихся каждые несколько минут. Это Баграм. Отправная точка для многих из тех, кто прибывает в Афганистан "по делам". Колючая проволока, бетонные блоки елочкой, уставшие караульные, носящие стрелковые наушники, чтобы голова не раскалывалась от шума авиационных двигателей. Если обернуться и посмотреть на ворота, через которые они проехали – на обратной стороне можно увидеть плакат, который повесили какие-то шутники и так никто и не решился снять. Плакат – недвусмысленно гласил: Добро пожаловать в ад!

Они прокатились по бетонным дорожкам в сопровождении внедорожника службы безопасности – и прошли еще один контроль – на въезде в спецсектор. Спецсектор – представлял собой весь старый аэродром, который был отдан целиком и полностью спецназовцам после того, как выстроили новый, в несколько раз больше. Его отличительной особенностью было то, что самолеты, взлетающие с его единственной ВПП – не фиксировались как положено, делались только отметки – борт, скорость – часто даже без указания конечного пункта назначения. Это была отправная точка многих "черных" операций – то есть тех, о которых не делают никаких записей, не отдается письменных приказов и узнают о них только в случае провала. А они редки.

Их подвезли прямо к гудящему моторами Сикорскому-300 – он отличался тем, что у него короткие, широкие крылья и моторы не под ними, а над ними. Аппарель закрылась – и борт немедленно взлетел. Без очереди…

Это была еще одна возможность поспать – и они ею воспользовались, даже не выставив часового. Это была ошибка – но тогда за нее никто не наказал. Накажут потом. Через месяц с небольшим – они уже не будут допускать таких ошибок.

Самолет приземлился через час с небольшим в аэропорту, который не имел ни названия, ни аэровокзала. Когда их вывели из самолета и посадили в небольшой, гражданский автобус с тонированными окнами – они успели увидеть блестящие стеклом высотки просыпающегося города. Догадались – Ташкент. Летное поле авиазавода. Еще одно легендарное место – аэродром, который не внесен в список ICAO, [32]32
  Международная организация гражданской авиации. В числе прочего – регистрирует каждый гражданский аэродром и присваивает буквенный код. Это надо для того, чтобы разработать и утвердить схему взлета и посадки, которые вносятся в память автоматических посадочных систем.


[Закрыть]с которого взлетают и садятся борта, некоторые из которых даже не имеют регистрации. И – час с небольшим от Баграма…

Автобус – вырулил через проходную авиазавода, охраняемую униформированными охранниками с автоматами. Запетлял по утренним улицам просыпающегося Ташкента. Отвыкшие от цивилизации, они во все глаза смотрели на просыпающийся летний город, в который почти два века назад пришли русские. Заунывный призыв азанчи к намазу, отражающийся от зеркальных стен высоток – в городе каждый уважающий себя домовладелец ставил такие панели, потому что они эффективно отражали солнечный свет и в доме было попрохладнее. Капель из многочисленных кондиционеров и крики утренних торговцев, предлагающих спешащим на работу людям кусок лепешки с зеленью и чай – время для плова подойдет позже, к обеду. Красные, скоростные трамваи и бесконечные таксисты на старых, круглоглазых ФИАТах местной сборки. [33]33
  Ваз-2101 в нашем мире, в этом они выпускались до 2008 года как максимально простая и дешевая машина, которую мог себе позволить даже небогатый человек.


[Закрыть]Светофоры на светодиодах, европейского покроя белые костюмы и роскошные местные халаты. Восток двадцать первого века, сильный, загадочный и таящий в себе неведомые глубины [34]34
  Тут самое место процитировать одно высказывание, которое я нашел в Интернете: "Русские-ваш Аллах, при сильных русских мусульмане всего мира приблизились к сбалансированной, сытой и просвещённой жизни, многие из вас подняли голову как Люди и стали жить спокойно, многие перестали, как раньше, быть оружием иудеев, их разменной монетой в истребительных войнах.
  А саудовский ваххабизм – ваш вечный шайтан, страна Мекки и Медины-всего лишь грязный и хитрый слуга иудейских господ, превращающий вас в скотов, вашу судьбу в ад и ваши жизни – в убогое и тупое оружие разрушения, уводя вас бесконечно далёко от истинного образа Аллаха и Его надежд на вас…" Когда русские пришли в Среднюю Азию – она ничуть не отличалась от того же Йемена или Афганистана. Когда русские уходили – они оставили города, заводы, дороги, разведанные полезные ископаемые. Нормальные, со всеми признаками цивилизации страны. Но русских – нет уже четверть века, и многие из этих стран стремительно погружаются в дикость, озверение и безумие, стремительно приближаясь к тому состоянии, в каком сейчас находится Пакистан, Афганистан, Йемен, страны Африки. В Ташкенте был громадный авиазавод – который давно ничего не выпускает. Демократия? Ну-ну, в Кыргызстане демократически избранных депутатов после заседания парламента увозят в психушку на освидетельствование (реальный факт)


[Закрыть]…

Промелькнули бесконечные пригороды, виллы, с как тут принято высокими бетонными заборами, стоянки грузовиков и склады. Пошла разматываться в дрожащем мареве воздуха бетонная дорога неизвестно куда. Зелень садов, выпирающие из земли бетонные трубы водоводов, белые кирпичики домов в окружении курчавой зелени садов. Потом – они свернули на проселочную дорогу, уходящую в горы, зелени становилось все меньше и меньше, эта земля – уже явно не мелиорировалась. Мелькнула табличка – национальный заказник. Вход и въезд запрещен. Но шлагбаума не было и автобус – спокойно проехал…

Дорога уходила в горы. Иссушенные солнцем скалы, редкая поросль кустов, колкая, сухая как порох коричневая весенняя трава. И безлюдье. Тишина.

За очередным поворотом – они увидели белый пикап Интернэшнл, старый, но с виду опрятный, перекрывавший дорогу – и около него двоих мужчин в зеленой форме лесничих с автоматическими карабинами. Приехали…

Водитель – стукнул кулаками по рулю

– А… шайтан.

Будущие спецназовцы – удивились, но не слишком – они уже привыкли ничему не удивляться. Вряд ли – их повезли бы куда-то, куда не надо. Но всякое бывает…

Водитель – коротко переговорил о чем-то с подошедшим человеком в форме лесничего. Взял микрофон.

– Выходим. Строимся справа у машины.

Выходим так выходим…

Они вышли. И в этот момент – началось…

Кто-то крикнул – но было уже поздно. Из кустов, справа от дороги – вывалились… духи! Самые настоящие духи, человек двадцать. Автоматы Калашникова, разъяренные крики, бородатые морды. Это было каким-то сюром, дикостью… черт возьми, это была их страна в конце концов. Это был тыл, зеленая зона, безопасное место. Но духи – были, и это было такой же реальностью, как это солнце, этот остановившийся от жары воздух и эти ублюдки в форме лесничих. Теперь ясно, что это продуманная засада и люди в форме лесничих – тоже враги…

Сосед – едва заметно – толкнул бедром, поймал руку. Пальцами по запястью, азбукой Морзе прожал – справа.

Значит – те, которые справа.

Сашка – сделал то же самое. Их много чему учили – но не учили сдаваться. Даже без оружия – они готовы были драться.

Боевики – были всего в двух – трех метрах, автоматы – направлены на них. Крики – Аллах Акбар, Шайтан Руси, Таслим! – в Афганистане это слово означало "сдавайся!". Но сдаваться здесь никто не собирался.

Сосед – рванул руку и Сашка, вместе со всеми – бросился на врага, падая, чтобы зацепить его снизу. Автоматы изрыгнули огонь, это было ужасно больно… хотя те, кто попадал и остался жив, говорили, что сначала не чувствуешь, боль приходит через несколько секунд. Автоматы избивали из в упор, а они падали – но продолжали ползти к ненавистным бородатым тварям. Не сдался никто… не один.

Жестокий пинок – заставил его прийти в себя после безумной бойни…

– Поднимайся, кяфир! Встать!

Еще один пинок – такой, что искры из глаз.

– Подъем! Бараны! Подъем!

– Баранов ты е… – хрипит кто-то. Спецназ – никогда не унывает, даже когда все так хреново, как никогда не было.

– Глохни! Я твою маму е…! Встать! Свиноеды! Встать!

Кто-то бросается в драку – но его сшибают на землю и избивают прикладами.

– Встать!

Невысокий человек в форме лесника – идет перед строем избитых пацанов. С близкого расстояния тренировочная пуля – в лучшем случае оставит синяк, в худшем – повреждение кожи, надрыв и кровотечение. Попадет в глаз – останешься без глаза…

– Ас саламу алейкум…

– С…а – сказал кто-то из пацанов

"Лесник" никак не отреагировал

– Я сказал "Ас Саламу алейкум!" Право же, вежливость не относится к числу ваших достоинств…

– Ва алейкум… – отвечает кто-то.

– Так лучше. Кто еще не понял – вы прибыли в центр подготовки к выживанию в экстремальных условиях – и только что состоялось первое занятие…

Моджахеды – которые били и стреляли в них– собрались у машины лесничих, они наливали себе что-то из термоса, показывали на будущих спецназовцев пальцем и что-то громко, на своем гортанном языке обсуждали.

– … каждый из вас уже прошел практику Афганистаном, но для большинства из вас она заключалась в сидении на укрепленных аутпостах и участии в операциях зачистки, прикрытия, контроля и уничтожения. Все эти операции – были хорошо подготовлены, вы были прикрыты авиацией, вашим командирам постоянно поступала информация с БПЛА и у вас было подавляющее превосходство в огневой мощи. Но ничего из этого опыта – вам сейчас не поможет.

Спецназовец – должен уметь действовать как боевик незаконных вооруженных формирований, в сущности – он и есть боевик. Чтобы победить их на их поле – мы должны стать такими как они. Вы должны уметь жить в горах, незаметно совершать переходы, пополнять свои запасы пищи и воды, готовить свои акции при минимуме разведывательной информации, наносить удары по многократно превосходящему противнику и отрываться от преследования. Центр – построен для того, чтобы научить вас всему этому.

Люди, которые только что расстреляли вас, преподали вам очень важный и нужный для будущего урок: нельзя никогда расслабляться. Вы поверили в то, что все нормально – и были убиты. С вами произошло то же самое, что может произойти с любым в зоне вооруженного конфликта. Если вы хотите не только выжить, но и присоединиться к войскам спецназа, лучшим войскам в мире – вы не должны допускать, чтобы с вами происходило подобное.

Лесничий указал на боевиков, стоящих у грузовика

– Эти люди – всего лишь малая часть из тех боевиков, которые бродят здесь по холмам. У них – нет никаких правил, и они ненавидят вас, вы должны это понимать. Если вы не сможете оказать им сопротивление – они вас уничтожат.

Понятное дело…

– Каждый из вас получит автомат и полный боекомплект к нему для того, чтобы можно было отбиваться. Но точно такое же оружие – будет у ваших врагов, и их будет в несколько раз больше, вы должны это помнить. Любой, кого подстрелите вы – выбывает из игры на три дня, но потом вернется. Любой, которого подстрелят они – будет три дня сидеть в зиндане или выполнять грязную работу по выбору ваших врагов. Любой, кого им удастся похитить – будет их рабом до тех пор, пока не найдет способ сбежать! А если вы ему не поможете в этом – то вы для спецназа определенно не годны. Если вы кого-то подстрелите – вы имеете право забрать все, что у него есть и использовать по своему усмотрению. Иногда будет прилетать вертолет, и сбрасывать некоторое количество припасов – но кому они достанутся вам или им – это уже решать вам. Во всем остальном – в воде, пище, укрытии – полагайтесь только на себя и на своих друзей.

Лесничий посмотрел на водителя, который стоял у автобуса, скрестив руки

– Старший сержант, выдайте этим дохлякам что им положено.

– Есть…

– Господин офицер, а можно вопрос – сказал один из курсантов

– Хоть два.

– А сколько раз можно быть убитым?

– Ты что, парень, совсем идиот?

Засмеялись даже курсанты – хоть и через силу

– Господин офицер, а когда закончится игра? – спросил Сашка

Офицер внимательно посмотрел на него.

– Уже лучше. Игра закончится тогда, когда вы ее закончите. Всем ясно? А теперь – получить оружие и прочь с моих глаз!

Сержант – быстро выдал им рюкзаки. Автомат – у каждого был свой, притороченный к рюкзаку. Конечно в нем были тренировочные патроны.

– Что встали! – заорал офицер – прочь с моих глаз, подонки!

Под улюлюканье и крики "Аллаху Акбар!" – они сошли с дороги и покинули цивилизацию. Впереди – была дикая территория

– Что будем делать?

Сакраментальный вопрос. На Руси – так особенно. Впервые – в литературе его поставил Николай Некрасов, писатель, а по совместительству карточный игрок, шулер и почти что миллионщик. Вопрос: кто виноват, не стоял – они сами виноваты. Тот, кто пошел в армию – виноват по определению и любой офицер – может грузить их как хочет…

Не все было так плохо. Они нашли воду в ручье и наполнили все емкости, какие у них были – включая презервативы, какие нес каждый из них. Мага, молчаливый, чернявый, крепкий как свитая в несколько ниток проволока ингуш – показал им, как лечить ушибы и ранения – найти голыш в воде, тщательно промыть и приложить. Главное – чтобы был холод.

Еще они нашли место для лагеря. Хорошее место, хорошо видны подходы. В несколько автоматов – его можно удержать, тем более что каждый из них – стреляет на уровне как минимум кандидата в мастера. Костер разжигать не решились.