Текст книги "Инсуху - маралья вода"

Автор книги: Александр Куликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

16. ЛЕСНОЙ МУЗЫКАНТ

Не спеша Костя спускался с горы по густому чернолесью.

Ответного сигнала он не видел.

Но ему все время казалось, что ребята и Сергей Петрович где-то близко от него, что вот-вот донесется лай Тыма, громкие голоса ребят:

– Эге-ге-гее, Костя, мы здесь.

– Коо-о-тька-аа!..

Временами до его слуха как будто даже долетали крики и Славкин "разбойничий" свист. В такие минуты он останавливался, напряженно вслушивался и разочарованно говорил вслух:

– Нет, это так, показалось…

Обильно разросшийся на влажном склоне толстый борщевник скрывал с головой, ползучая трава цеплялась за ноги. Идти было тяжело. То и дело приходилось перелезать через бурелом, часто трухлявый, покрытый серым мохом. Но вот в просвете между деревьями мелькнула синева реки. Косте вдруг показалось, что по ней проплыло что-то темное. "Они! Надо скорее к реке, на берег".

Костя побежал, спотыкаясь о валежник, о камни.

Крутобокая скала, торчащая среди леса как каменный зуб, встала на пути. Костя поспешно стал обходив ее, но, сделав несколько шагов, остановился. За скалой слышался странный шум. Вот кто-то тронул пальцем огромную басовую струну. "Что это такое?" – раздумывал Костя, не решаясь идти дальше.

Струна прогудела и стихла. Костя уже было пошел вперед, но за скалой, в знойном неподвижном воздухе, точно пролетел огромный шмель:

– Жж-у-уу-у… ж-у-уу…

И стихло все.

Но вот опять донеслось оттуда однотонное:

– Жж-у-уу-у…

Костя прошел несколько шагов вперед, осторожно выглянул из-за скалы и замер.

У старой пихты, сломанной бурей, стоял на задних лапах медведь. Передними лапами он отводил длинные сухие лучины от расщепа. Склонив слегка голову, поворачивая к пню то одно ухо, то другое, медведь прислушивался к звукам.

Костя затаил дыхание. Ноги у него точно приросли к земле. Можно сделать всего несколько шагов назад, за скалу, и броситься стремглав подальше.

Но увлеченный музыкой медведь ни на что не обращал внимания.

Широкая щепа прогудела низким густым тоном.

Звук понравился медведю. Мишка отвел щепу еще дальше, выпустил из лапы и низко склонился к пню. Щепа отскочила от пня и с силою стукнула музыканта в широкий лоб.

Медведь взревел. Маленькие глаза налились кровью. Он сел. Повернул голову вправо, повернул влево. Никого нет… Провел мохнатой лапой по лбу. Вскочил, сердито заурчал, бросился к росшей вблизи осинке, выдернул вместе с корнем, размахнулся и что есть силы ударил по пню.

Раз, другой, третий.

С каждым ударом гнев его возрастал.

Грозный рев обиженного музыканта разносился далеко по притихшему лесу…

Костя не двигался с места. Страх его уже прошел, он с трудом удерживался от смеха.

Медведь продолжал неистово избивать пихтовый пень. Но вот измочаленный обломок осины отлетел далеко в сторону.

Постояв несколько минут молча около пня, медведь рявкнул и спустился по густому подлеску в заросшую чернью лощину. Трещали сучья под тяжелыми лапами уходящего зверя. Вот шум затих. Костя бросился бежать к реке.

17. РЫСЬ ПРИГОТОВИЛАСЬ К ПРЫЖКУ

Наступал вечер, ласковый и теплый. Было тихо. Костя сидел на волнистом нагорном прибрежье, рассматривая записку, найденную в пещере. В бутылку проникла сырость. Написанные химическим карандашом строки расползлись. С трудом Костя смог разобрать только несколько, мало что разъясняющих слов.

Едва заметные извилистые линии на обороте записки, очевидно, обозначали речки. Названия их Костя разобрать не мог. Это, видимо, был план.

Пытаясь расшифровать записку, Костя после каждого слова мысленно продолжал текст. Подставлял свои слова и целые фразы. Без карандаша это оказалось делом трудным.

"Нет, в шифровальщики я не гожусь", – с досадой произнес Костя, аккуратно свернул записку, положил в карман куртки. "Как жаль, что нет сейчас ребят, Сергея Петровича, – с горечью думал он. – Все вместе, конечно бы разобрались. Партизаны хотели в записке что-то сообщить важное. Иначе зачем было им оставлять ее в пещере. Но что? Кому? Может быть они обнаружили богатейшие залежи ценных руд? А причем в записке фраза: "лечили за перевалом".

Костя снова достал записку. Да, там совершенно ясно написана эта неоконченная фраза. А если… В дневнике отца ясно сказано о целебных свойствах каракольской воды. Может быть есть связь…

Выпорхнувший из травы шумный табунок рябчиков прервал размышления Кости, "Хорошо бы подбить одного на ужин", – подумал он, бросив взгляд вслед улетевшим птицам. Они опустились в густой осинник.

Голод уже давно давал себя знать. Можно было, конечно, опять заняться рыбалкой, но изжаренный рябчик привлекал больше.

Костя проглотил слюну, спрятал записку и решительно двинулся к осиннику.

Крутые скалы приблизились к реке вплотную, мальчику пришлось отойти от берега. Он попал в узкую мрачную долину, заросшую лесом.

Куда пойти? Осинник остался совсем в стороне. Высокие папоротники с длинными ажурными листьями тянулись сплошными густыми зарослями. Со старых деревьев свисали длинные нити лишайника-бородача. Долину наполняли полумрак, сырость. В тяжелой, гнетущей душу тишине настойчиво и скучно стучал по стволу черный дятел-желна, точно вбивая в доску гвозди.

– Тук-тук, тук-тук… тук-тук, тук-тук…

В вершине высокой осины мрачно прохрипел старый ворон:

– Крры… крры… ы-ы-ыы.

Косте было не по себе. Он спешил скорее покинуть это мрачное место, выбраться к реке.

– Фыррр-рр-р, – шумно выпорхнули рябчики из травы, напугав Костю. Опустились. Вон они расхаживают рябые, кормятся на земле. Подобрав слегка изогнутую палку (мысленно Костя представил себе, что в руках у него австралийский бумеранг), он стал подкрадываться к рябчикам.

Первый "выстрел" оказался неудачным. Костин "бумеранг" ударился о дерево и со звоном отлетел.

Рябчики вспорхнули и опять расселись невдалеке и, словно поддразнивая охотника, продолжали клевать ягоды.

Еще бросок, еще… Все с тем же результатом. И главное, "бумеранг" не возвращался обратно. Хорошо, что птицы были непуганые и далеко не отлетали.

– Экий мазила! – вслух сказал Костя и снова пустил в птиц палкой.

На этот раз "выстрел" оказался удачнее, один из рябчиков не взлетел.

Обрадованный охотник кинулся за ним, рябчик нырнул в заросли папоротника и исчез.

Увлеченный охотой Костя не заметил, что со старой пихты, под которой он стоял, следят за ним два неподвижных злых глаза с темными зрачками. Замерло прижатое к толстой ветке вытянутое тело зверя, с крупными черными пятнами. Только чуть вздрагивали кисточки на маленьких стоячих ушах. Вот нервно шевельнулся кончик хвоста.

Костя повернулся на легкий шорох в ветвях, взглянул вверх, хотел крикнуть, но у него перехватило в горле.

Рысь приготовилась к прыжку.

***

…Спустившись с перевала «Куломыс», Алексей Иванович повернул на восток и углубился в долину с крутыми склонами, заросшую густым старым пихтачом.

Проехав с десяток километров, оставив коня, он разыскал на дереве, в стороне от тропы знак, зарубку, сделанную им когда-то во время охоты. Собственно и зарубки-то уже давно не было, а только приметное развилистое, тоже уже постаревшее дерево. И лишь зоркий глаз старого охотника мог увидеть на коре пихты рубец.

Негромким гортанным криком: "ии-е-ее-оо" Сыркашев подозвал коня, сел и, не погоняя, опустил поводья. Привычно покачиваясь в седле, он, казалось, задремал. Нет… Он просто задумался. Алексей Иванович совершенно отчетливо припомнил один зимний студеный день, проведенный им в этой глухой долине: обложенную берлогу, неудачный выстрел по поднятому из берлоги зверю, подоспевшего Брянцева.

Сыркашев вздохнул. Наверно смерть тогда тихо толкнула руку, ружье послало мимо пулю. Думала, старая, взять с собой охотника. Рано приходила. Алексей Иванович беззвучно рассмеялся, открыл глаза.

Конь остановился. Тревожно прядал ушами, храпел, Сыркашев кинул по сторонам быстрый, настороженный взгляд.

Солнечный луч прорвался сквозь густые вершины деревьев, упал на старую пихту, на приготовившегося к прыжку зверя.

Алексей Иванович увидел мальчика под пихтой.

Он быстро вскинул ружье, прицелился…

Все произошло в какие-то мгновения. Выстрел. Упавшая с дерева рысь. Неизвестно откуда появившийся старик с ружьем в руке, на коне. Костя с недоумением смотрел на него.

Сыркашев не спеша слез с коня, подошел к растерявшемуся мальчику. В это время из зарослей высокого папоротника стремительно выбежал Тым и с радостным лаем прыгнул на Костю, пытаясь лизнуть его в лицо.

Не понимая, что происходит вокруг него, Костя переводил взгляд с Тыма на лежащую на земле рысь, на спокойное лицо Сыркашева.

Потом он бросился к Тыму и стал радостно трепать его.

– Тым!.. Милый, Тым. Ты откуда появился? А где ребята?

Он повернулся к Сыркашеву.

– Это наша собака, Сергея Петровича.

Тым сел и, молотя пушистым хвостом по земле, вопросительно смотрел на Костю.

– Сейчас, Тым, подожди… – Костя погладил собаку, подбежал к березе. Стал торопливо отдирать руками бересту.

Сыркашев подошел к нему.

– Неловко рукой-то. Вот на… – Сыркашев протянул ему нож.

– Мой, – обрадованно вскричал Костя. – Мой нож! Вы где нашли его?

– Нашел, нашел, – утвердительно кивая головой, тихо произнес старик и добавил: – Шибко похож парень. Дай-ка я сам…

Быстрым, ловким движением руки он вырезал кусок бересты и передал ее Косте вместе с ножом.

Кончиком ножа Костя вырезал на бересте: "Привет, ребята!" и сунул ее в зубы Тыма.

– Вперед, Тым, туда! – он махнул рукой в том направлении, откуда прибежала собака.

Тым сорвался с места и широкими скачками помчался через густую траву.

18. ЛЕСНОЙ ПОЖАР

Сергей Петрович остановился с озабоченным лицом. Из глубины леса нанесло запах дыма. Туренко поднял влажный палец. Почти неощутимый ветерок тянул с юго-западной стороны.

– Нехорошо.

Гера вопросительно посмотрел на Сергея Петровича.

– Пахнет дымом. Чувствуешь?

– А может быть это ребята уже остановились, разожгли костер на берегу, – предположил Гера.

– Исключается. Тянет с юго-западной стороны.

– Пожар?..

– Возможно.

По мере продвижения берегового отряда, запах гари становился сильнее. Уже появились на деревьях тревожно цокающие белки, убегающие торопливо в сторону реки, стройная кабарга, не обращая внимания на идущих людей промчалась невдалеке. По сторонам все чаще слышался треск сухого валежника.

– Сергей Петрович, смотрите!

Гера показал на склон, заросший темнохвойным лесом. Там стлался между деревьями едва заметный дымок. К воздуху, насыщенному густым смолевым запахом хвои, цветов, теперь уже совершенно ощутимо подмешивался особый, слегка сладковатый запах торфяной гари. Из травы выскочил огненный язык и тотчас же спрятался. Вот еще…

Плохо заметные при дневном свете огненные бичики выметывались то тут, то там…

Страшны и гибельны для всего живого опустошительные лесные пожары. При повальных верховых пожарах горит все: верхний лесной покров, подлесок. На месте пожара остаются необъятные гари.

В летописях Сибири особо отмечен 1915 год, когда огромное пространство от Байкала и почти до предгорий Урала закрывала плотная пелена дыма. Приостановилось движение на судоходных реках; днем и ночью на железных дорогах горели сигнальные огни. Выгорело тогда свыше 4 миллионов гектаров. Почти на миллиард рублей погибло леса…

– Беглый пожар, идет низом, – проговорил Сергей Петрович. – Это полбеды. Страшно попасть в повальный, верховой. А ну-ка, Гера, ты, кажется, отличный верхолаз. Взгляни с птичьего полета, какова обстановка. Широко захватило или нет.

Осмотр местности с вершины высокой сосны показал, что пожар действительно шел низом, начался он, по-видимому, недавно, и еще не успел захватить большую площадь.

Сергей Петрович с Герой поспешили к склону с густым подлеском, где они заметили пламя. Время от времени огненные язычки появлялись из-под мха и точно слизывали с земли сухие иглы хвои. Горел верхний покров.

Срубленными вершинками молодых пихт Гера и Сергей Петрович принялись хлестать по змейкам огня.

– Вот так тебя, так… А ты перекинулся сюда, хочешь убежать, спрятаться. Не-е-ет, погоди… Вот так, так… Ага, не нравится… У-уу-ф, жарко… Полцарства за глоток воды… – Гера взглянул в сторону ручья. -Не так-то он далеко… Ах, черт, огрызается. Да больно еще как. Вот на, получай сдачи…

Лицо его почернело. Пот катился ручьями. Губы запеклись.

Слева путь огню преграждал небольшой ручей. Гера и Сергей Петрович ни минуты не давали себе отдыха. Сбитое в одном месте пламя внезапно появлялось в другом, тогда они перебегали туда и неистово хлестали по шипящим огненным змейкам. А красные язычки точно дразнили их. Показывались и снова прятались, с тем чтобы высунуться в другом месте.

Прошло немало времени, прежде чем им удалось сбить пламя, не пустить огонь дальше в лес. Неожиданно послышался в воздухе шум мотора. Шум постепенно удалялся, пролетающего самолета ни, Гера, ни Сергей Петрович не видели.

– Сергей Петрович, смотрите! – вскричал Гера.

Впереди виднелась широкая поляна. На нее, один за другим опустились трое парашютистов…

19. ВОЗДУШНЫЙ ДЕСАНТ

Мясо рыси, изжаренное над костром, оказалось очень вкусным. Алексей Иванович подкладывал самые лучшие сочные куски. Он уже знал от Кости о ночном происшествии, о ребятах и Сергее Петровиче, оставшихся в лагере на Суете, и о том, что старого его друга нет в живых.

"На войне убили… Эка беда, беда. Какой хороший человек был. Эее, зачем людям война… – думал про себя старик, вздыхал, бросая на мальчика ласковые взгляды. – Как одного оставить в тайге. Надо вместе с ним искать других. Собака прибегала – жди, скоро и хозяев приведет". Он решил, что уходить им с берега не следует. Надо ждать на месте. А потом и он отправится в заказник к Час-Таху по своим делам.

Шум в воздухе отвлек Костю и Сыркашева от разговора и обеда.

– Самолет!

Костя отыскал в небе сверкавшую под солнцем машину.

– Делает разворот и, кажется, идет на снижение. Ну да, точно. Куда он здесь сядет? И зачем… Может быть вынужденная посадка?.. – говорил Костя.

Самолет сделал большой круг. Приблизился к реке.

Защитив глаза от солнца, Костя следил за ним. Вот от него отделились темные точки. Самолет точно оттолкнулся от них и резко пошел вверх.

– Парашютисты! – вскричал взволнованно Костя. – Один… два… три…

Чтобы лучше видеть, куда парашютисты приземлятся, Костя забрался на прибрежную скалу. Не отрывая взгляда, следил за кучно спускающимися парашютистами. "Кто они? Зачем сброшены в тайгу?.." – размышлял он. Потом резко повернулся и тревожно крикнул Сыркашеву:

– Одного относит в сторону. К реке. Падает в воду!

Боковой поток воздуха быстро сносил парашютиста.

Костя заметил, как тот подтягивал стропы, пытаясь изменить направление. Но это ему не удавалось. Он спускался все ниже и ниже, вот ногами уже коснулся воды. Несколько секунд тащился по широкому плесу. Потом купол медленно опустился на воду и заколыхался. Человек под ним барахтался, видимо пытался сбросить его с себя.

"Запутался в стропах. Как же быть?.." – Костя растерянно огляделся вокруг. Крикнул Сыркашеву:

– Тонет!..

Скала, на которой стоял Костя, поднималась отвесно из воды. По берегу выхода к тому месту, куда опустился парашютист, не было. Надо было слезть со скалы, обойти ее, пробраться через густые заросли. Но на это нужно время. А тут дорога каждая минута.

"Что же делать?.." – Костя кинул тревожный взгляд на узкий карниз. Он наклонно тянулся над рекой на большой высоте. Это был самый короткий и быстрый путь к плесу, на котором тонул человек.

Костя подбежал к карнизу. Цепляясь руками за малейший выступ, он пополз по нему. Пробираться по узкому, слегка покатому и местами скользкому карнизу было очень трудно. Костя полз, прижимаясь боком к щербатой стене.

На плесе, из-под распластанного по воде купола парашюта показалась голова и скрылась.

Костя крикнул:

– Дер-жи-ии-те-е-сь!

В нескольких метрах от воды карниз оборвался. Стена спускалась отвесно. Парашют лежал неподвижно. "Опоздал… Неужели опоздал…" Казалось, что пробирался он по карнизу страшно долго, хотя прошло всего несколько минут.

Ткань на реке колыхнулась. Человек под нею был жив!

Костя повис на руках над водой. Нащупав ногой незначительный уступ, стал спускаться со скалы. Рука соскользнула с влажного камня. Костя не удержался, сорвался.

Услышав, что на реке тонет человек, Алексей Иванович отвязал от седла веревку и поспешил через заросли к реке. Когда он выбрался из них на берег плеса, увидел, как Костя сорвался со щербатой стены и камнем полетел в воду, как темно-зеленым фонтаном взметнулись брызги. Потом Костя вынырнул и широкими, сильными бросками поплыл к парашюту. Из-под колыхающейся ткани показалась рука. Она то скрывалась под водой, то снова появлялась, точно, пытаясь ухватиться за кромку пестрой ткани, искала в ней опору. Костя, зажав край в зубах, оттянул в сторону. Показалась голова. Отфыркиваясь, втягивая в себя воздух, голова взглянула на Костю широко раскрытыми глазами и крикнула:

– Ноги!.. Чее-рт, запутались. Не могу сам…

Костя нырнул. Раз, другой. Помог парашютисту освободить ноги от опутавших строп. Вынырнув, увидел на берегу Сыркашева с веревкой в руках. Он что-то кричал ему, махал рукой. Потом он услышал хлопанье весел по воде, крик, в котором он узнал голос Олега:

– Да это Костя! Жми, Петя… Бей влево!

Костя повернулся и увидел на плесе небольшой плотик, выплывший из-за поворота.

За кормовым веслом стоял Петя.

"А где же Герка, Сергей Петрович? – подумал Костя. – И Тыма нет"…

Плот был уже около Кости и парашютиста. Три пары загорелых рук протянулись с плотика к воде.

20. ВСТРЕЧА

Сергей Петрович с Герой выбежали на поляну. Трое приземлившихся парашютистов оказались пожарниками из авиационного отряда охраны лесов.

День стоял безветренный. Место было низменное и немного влажное. С одной стороны огонь дошел до Айзаса. Речка не пустила его дальше, а путь в глубь тайги преградили пожарники, прорыв канаву.

Гера и Сергей Петрович помогали им: растаскивали валежник, сбивали пламя ветками. Занятые тушением пожара, они не вспомнили о Тыме. Напомнил он о себе сам, напугав Геру своим неожиданным появлением из папоротниковых зарослей.

Тым был уже возле Сергея Петровича. Тот сразу обратил внимание на зажатую у него в зубах бересту.

– А ну-ка, давай, давай, что там такое, – нетерпеливо говорил Сергей Петрович. – Да ну тебя, я не целоваться с тобой собираюсь. Не до нежностей сейчас. Эге, да это письмо от Кости. Взгляни-ка, Гера!.. Ай да Тым! Молодец. Разыскал…

Тым с громким лаем прыгал, бросался с визгом от Сергея Петровича к Гере и опять к Сергею Петровичу.

– Хорошо, хорошо… Сейчас пойдем. Где он там,– радостно говорил Сергей Петрович, прицепляя к ошейнику Тыма поводок.

Невдалеке, над тайгой вдруг рассыпались по безоблачному небу зеленые звездочки. Долетел очень близкий выстрел, напоминающий хлопок.

– Это Матвей, – проговорил один из пожарников и дал ответный сигнал.

Зеленые звездочки продолжали сыпаться на горы.

…Неудачно приземлившийся парашютист-пожарник, вызволенный из беды Костей и подоспевшими Петей, Олегом и Славиком, рассказал мальчикам о лесном пожаре, замеченном вблизи от Инсуху.

– Это где-то вон за тем отрогом. Распадочек небольшой и речка…

– Айзас… – промолвил Алексей Иванович, начиная собираться. – Пожар – сильно худое дело. Беда, как пойдет гулять… Пошли все. Совсем близко… Рядом.

– Это точно, – поддержал Сыркашева пожарник, укладывая парашют. -При тушении пожара каждый человек десяти стоит, а нас уже шесть собралось. Вон какие молодцы! – кивнул он в сторону ребят.

– А Герка с Сергеем Петровичем,– сказал Петя. – Они ведь тоже где-то недалеко. Если бы какой сигнал им дать.

– Попробуем, – отозвался пожарник. – Может и не подмок патрон. Не должен бы. В непромокаемую ткань завернуты. Так говоришь, там еще два товарища. Значит нас всех уже одиннадцать…

Сыркашев, пожарник, Олег, Петя, Славик и Костя поспешно покинули берег Инсуху и поднялись на ближний отрог.

Олег первым увидел небольшую группу людей на лесной поляне. Внизу, в глубокой лощине, протекала речка. Сверху казалось, что по ее берегам раскинуты для просушки длинные отрезы пестрой ткани. В ее окраске преобладали красные и синие цвета.

За рекой поднимались по склону темно-зеленые, с синеватым оттенком кедровники. Ближе тянулись заросли малинника, пахучего белоголовника, розового с пирамидальными соцветиями иван-чая.

Дальние горы тонули в синеватой предвечерней дымке.

В воздухе чувствовался сладковатый запах гари.

– Это они! – радостно проговорил пожарник. И крикнул:

– Ого-го-оо-о-оо-ооо…

На поляне замахали руками. Донеслось спуда ответное:

…– вее-е-ей…

И долетел лай Тыма.

Пожарники встретили своего товарища радостными восклицаниями.

– Матвей не растеряется, не такой он человек.

– То ли бывало с ним…

– Ко-о-тька! – вскричал Гера. Он сжал Костю в объятиях.

– Гера, да ты его задушишь, – рассмеялся Сергей Петрович. – Смотри, он слова не может вымолвить…

Лесной пожар, начавшийся, видимо, от недавней сильной грозы, общими усилиями пожарников-парашютистов и ребят был потушен. Вечером, вымывшись в Айзасе, все собрались у костра. Быстро стемнело. Над костром варился ужин, кипел чай.

– Не дали разгуляться, прихлопнули вовремя, – удовлетворенно проговорил широколицый с подстриженными усами пожарник. – Ветра, хорошо, не было. А при ветре да пошел бы верховой, разве за день справились. Что ты… Недавно довелось нам тушить лесной пожар. Пять суток не выходили из леса. Народу сколько на ноги подняли! А этот легко обошелся. Ну, спасибо, и вы помогли, – пожарник взглянул на Сергея Петровича.– Никак не ждали тут подмоги. Тайга… – заключил он, прикурил, бросил потемневший уголек в костер, сильно затянулся папироской и сказал веснушчатому белобрысому парню: – Передай на базу, что все в сборе. Очаг ликвидирован. Та-а-ак, значит путешествуем,произнес он в сторону мальчиков. – Это хорошо…

Матвей проговорил:

– Шестьдесят раз прыгал с самолета к местам лесных пожаров, а вот шестьдесят первый, видите, какой незадачливый вышел,– Матвей развел руками.В боковой поток попал. Никак не мог сманеврировать. Над водой отцепить бы надо парашют. Прыгать без него. Скажи, пожалуйста, не могу. Сам не знаю, что случилось. В воде, сказать по чести, совсем уже из сил выбился. Думаю: все! Дело твое, Матвей, труба. Не выбраться. Опутало стропами ноги. Как муха в тенетах бьюсь. А парень молодец. Не растерялся, смело действовал. Самостоятельный будет в жизни человек. Это уж точно…

– Добре, хлопец, добре, – с отеческой лаской в голосе проговорил пожарник с подстриженными усами и похлопал Костю по плечу. – Люблю таких самостоятельных. Костей значит звать, сероглазый. Тезка мне. Отец-то кто?..

На яркий свет большого костра налетела сова и в испуге шарахнулась в сторону.

Олег со Славиком вскочили, кинулись за ней.

– Ууу-у-хт-ыы-ы!..

В зарослях зашумело, будто кто стоял там, прислушиваясь к разговорам у костра, и от громкого крика Славки испуганно побежал вниз. Там шуршала галька, плескался возле камней холодной водой Айзас.

Из глухого развала, заросшего пихтачом, долетел едва уловимый треск сухой ветки.

Сыркашев прислушался. Сказал:

– Медведь… – он махнул рукой. – Пусть его идет своей дорогой. Промышлять, видно, пошел, тупохвостый.

Ребята опасливо переглянулись, придвинулись поближе друг к другу. Высокие, густые пихты тянули широкие ветки, они, словно мохнатые лапы, собирались захватить сидящих у костра мальчиков, уволочь их в темный безмолвный провал за костром.

– Нелегкая ваша работа. Опасная,– проговорил, обращаясь к пожарникам, Сергей Петрович.

– Погасить начавшийся пожар это не всегда бывает трудно. Патрульные самолеты наблюдают за лесом все время, – ответил широколицый пожарник. – А вот выбраться из тайги подчас не так-то легко. Прошлым летом погасили мы с товарищем начавшийся пожар и начали из тайги выбираться. Глухомань страшенная. Километров на полсотни, а то и побольше никакого жилья нет. Ну, идем по азимуту. Снаряжение все при себе. И вот надо же такой беде случиться. Свалился в яму товарищ и ногу вывихнул. Первый-то день кое-как еще терпел. С палкой ковылял. А на второй сознался: "Не могу, говорит, не в силах больше". А я и сам вижу, не в себе парень.

Пожарник поворошил в костре дрова и продолжал:

– Два дня товарища на себе тащил. Только на третий день мы с ним к реке выбрались. А по ней около трех десятков километров пришлось подниматься вверх. Ладно река попала тихая, не такая, как эта, – рассказчик кивнул на шум невидимого Айзаса. – По этой разве поднялся бы. Тянул салик бечевой. Товарищ сколько мог помогал, толкался шестиком, – помолчав с минуту, пожарник, укладываясь спать, закончил: – Всякое бывает в нашем деле.

Над горной тайгой легла неподвижная плотная пелена тумана. Все уснули.

Один только Алексей Иванович Сыркашев сидел у костра, беззвучно шевеля губами.

Тихо потрескивали дрова в костре.

Летняя ночь недолга. Совсем недавно погасла вечерняя заря, и звезды уже начали тускнеть, а на востоке протянулась между ними легкая белесая полоска. Небо в той стороне светлело все больше и больше, и вот уже подала в кустах свой голос зарничка и смолкла, точно прислушиваясь, скоро ли ответит ей соседка из густого черемухового куста.

Слегка колыхнулся туман. Точно дунул кто на него глубокого развала.