Текст книги "Слезы жирафа"

Автор книги: Александер Макколл Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава VIII. История детей

Вы должны понимать, сказала мма Потокване, что хотя нам легко критиковать жизненный уклад басарва, все же следует хорошенько подумать, прежде чем это делать. Если присмотреться к той жизни, которую они ведут там, в Калахари, без скота и без домов; если призадуматься и задаться вопросом, как долго вы, я или любой тсвана смог бы так жить, – тогда вы поймете, что эти бушмены незаурядные люди.

Некоторые из них бродят по краю соляных копей Макадикади и дальше, по дороге к Окаванго. Я плохо знаю ту часть страны, но пару раз там бывала. Помню, как впервые ее увидела: широкая белая равнина под белым небом, с несколькими высокими пальмами и травой, растущей из ничего. Пейзаж был настолько странным, что мне тогда показалось, будто я выехала из Ботсваны в какие-то чужие земли. Но вскоре этот пейзаж меняется, вы снова в Ботсване и чувствуете себя комфортно.

Одна община бушменов приходила из Калахари охотиться на страусов. Видимо, они нашли воду где-то в соляных копях, а потом отправились к одной из деревень по дороге на Маун. Тамошние жители относятся к бушменам с недоверием и говорят, что те воруют коз, а по ночам тайком доят их коров.

Община раскинула лагерь в двух-трех милях от деревни. Конечно, домов они не строили и спали, как всегда, под кустами. Мяса у них было много – они убили нескольких страусов, – и жили там до тех пор, пока не возникла необходимость тронуться в путь.

В общине было много детей, а одна женщина родила мальчика как раз во время стоянки. Она спала с ним бок о бок чуть в стороне от остальных. Однажды, как мы предполагаем, она во сне чуть отодвинулась от ребенка, чтобы было удобнее. Увы, в этот момент к ее ногам подползла змея, и женщина положила пятку точно ей на голову. Змея ужалила ее. Так обычно и случается. Человек спит на подстилке, а змея приползает, почувствовав тепло. Потом человек поворачивается во сне, и змея защищается.

Ее лечили какими-то травами. Эти люди вечно выкапывают коренья и собирают листья деревьев, но ни одно из средств не может противостоять укусу леболоболо,а женщину, видимо, укусила именно она. Дочка говорит, что мать умерла раньше, чем проснулся младенец. Естественно, времени даром не теряли, и утром все было готово для похорон. Может, вы не знаете, мистер Матекони, но если у бушменов умирает женщина, кормящая ребенка, дитя хоронят вместе с ней. Без матери новорожденного не выходят. Вот так-то.

Девочка спряталась в буше и оттуда смотрела, как забирают ее маму и новорожденного братика. Почва была песчаная, и бушмены смогли выкопать только очень неглубокую могилу, в которую и положили мать. Женщины причитали, мужчины пели. Девочка видела, как в яму опустили завернутого в шкуру младенца. Потом могилу засыпали песком, и все вернулись в лагерь.

Как только они ушли, девочка выбралась из кустов и стала быстро раскапывать песок. Много времени на это не потребовалось, и вскоре она уже держала брата на руках. В ноздри ему набился песок, но он дышал. Девочка повернулась и помчалась через буш в сторону дороги. Она знала, что это недалеко. Вскоре на дороге показался грузовик Управления дорожного строительства. Шофер затормозил, и машина остановилась. Водитель очень удивился, увидев девочку с грудным ребенком на руках. Конечно, он не мог ее там бросить, хотя и не понял ни слова из того, что она говорила. Шофер возвращался во Франсистаун и завез детей в больницу Ньянгабве, передав их дежурному у ворот.

Врачи осмотрели младенца. Он был очень худой, с грибковыми поражениями кожи. У девочки нашли туберкулез, что само по себе не редкость. Поэтому ее на пару месяцев оставили в больнице. Мальчика на это время поместили в отделение для новорожденных. А потом их выписали. Места в больнице нужны для других пациентов, здесь не обязаны растить девочку-бушменку и ее брата. Они, наверное, думали, что девочка вернется к своим, как обычно и бывает.

Но одна из медсестер увидела, как девочка сидит за воротами больницы, и поняла, что ей некуда идти. Тогда она взяла детей к себе и поселила на заднем дворе, в маленьком сарайчике, в котором хранили продукты. Его освободили и сделали там комнату. Медсестра с мужем кормили детей, но не могли принять их в семью, потому что у них было двое своих детей, а денег едва хватало.

Девочка очень быстро выучила язык сетсвана. А еще она научилась зарабатывать: собирала на обочине дороги бутылки и сдавала в пункт приема стеклотары. Брата она носила на спине, привязав ремнем, и ни на секунду не выпускала из виду. Я беседовала с той медсестрой и убедилась, что, хотя девочка сама была еще ребенком, она сумела стать для братика хорошей матерью. Она мастерила ему одежду из обрывков ткани, которые удавалось найти, и содержала его в чистоте – купала под краном на заднем дворе. Иногда она просила милостыню на железнодорожной станции, и некоторые из жалости давали ей деньги. Но девочка все же предпочитала зарабатывать.

Так продолжалось четыре года. А потом ни с того ни с сего девочка заболела. Ее снова отправили в больницу, и выяснилось, что туберкулез серьезно затронул кости. Некоторые даже раскрошились, и девочке стало трудно ходить. Врачи сделали все возможное, но оказались не в силах поставить ее на ноги. Медсестра стала искать инвалидное кресло, и в конце концов его дал один католический священник. Теперь девочка заботилась о братике, сидя в кресле, а тот, в свою очередь, старался во всем помогать сестре.

Потом медсестре и ее мужу пришлось уехать. Он работал на мясокомбинате, и его перевели в Лобаце. Медсестра когда-то слышала о сиротском приюте и написала мне письмо. Я ответила, что возьму детей, и несколько месяцев назад съездила за ними во Франсистаун. Теперь, как вы видите, они здесь.

Такова их история, мистер Дж. Л. Б. Матекони. Вот как они оказались у нас.

Мистер Матекони молчал. Он смотрел на мма Потокване, та смотрела на него. Она работала в сиротском приюте без малого двадцать лет, с самого его основания, и привыкла к трагедиям. Или думала, что привыкла. История, которую она впервые услышала из уст медсестры из Франсистауна, глубоко потрясла ее. Теперь настала очередь мистера Дж. Л. Б. Матекони испытать потрясение, что было заметно.

– Они сейчас придут, – сказала мма Потокване. – Мне сообщить им, что вы собираетесь их взять?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони закрыл глаза. Он еще не говорил об этом с мма Рамотсве, и было бы неправильно принимать подобное решение, не посоветовавшись с ней. Можно ли начинать с этого совместную жизнь? Принимать столь важное решение, не спросив супругу? Конечно, нельзя.

Тут появились дети. Девочка в инвалидном кресле улыбнулась ему, мальчик скромно и уважительно опустил глаза.

У мистера Дж. Л. Б. Матекони перехватило дыхание. В жизни бывают минуты, когда нужно действовать незамедлительно, и мистеру Дж. Л. Б. Матекони показалось, что сейчас именно такая минута.

– Дети, не хотели бы вы поехать и пожить со мной? – спросил он. – На какое-то время. А там посмотрим.

Девочка взглянула на мма Потокване, ища подтверждения его слов.

– Рра Матекони будет хорошо о вас заботиться, – сказала мма Потокване. – Там вы будете счастливы.

Девочка повернулась к брату и шепнула ему что-то, чего взрослые не расслышали. Мальчик на мгновение задумался, потом кивнул.

– Вы очень добры, рра, – ответила девочка. – Мы с удовольствием поедем с вами.

Мма Потокване захлопала в ладоши.

– Дети, идите собираться, – заторопилась она. – Скажите нянечке, чтобы вам выдали чистую одежду.

Девочка развернулась в кресле и выехала из комнаты, брат шел следом.

– Что же я сделал?.. – едва дыша, пробормотал мистер Дж. Л. Б. Матекони.

– Очень доброе дело, – ответила за него мма Потокване.

Глава IX. Ветер всегда откуда-нибудь дует

Они выехали из деревни в белом фургончике мма Рамотсве. Грязная дорога была извилистой, иногда ныряла в глубокие ямы или шла по таким ухабам, что старый фургончик протестующе скрипел и трещал. Ферма находилась всего-то в восьми милях от деревни, но ехать пришлось очень медленно, и мма Рамотсве испытывала ни с чем не сравнимое облегчение от того, что мма Потсане поехала с ней. В безликом буше ничего не стоит заблудиться. Здесь нет холмов, на которые можно ориентироваться, да и деревья все на одно лицо. А для мма Потсане пейзаж, даже скрытый туманной дымкой, был полон ассоциаций. Сощурившись, она смотрела в окошко и показывала своей спутнице то место, где несколько лет назад нашли заблудившегося ослика, а вон там, возле камня, ни с того ни с сего околела корова. Эти воспоминания оживляли пейзаж, и кусочек выжженной земли становился дорогим и прекрасным, как будто поросшим сочной зеленой травой.

Мма Потсане наклонилась вперед.

– Вон там, – сказала она. – Видите? Вдаль я вижу лучше, чем вблизи. Вот, уже видно.

Мма Рамотсве проследила за ее взглядом. Буш стал гуще, с терновыми деревьями, а в глубине угадывался силуэт здания. Типичные для южной Африки развалины: беленые стены раскрошились и теперь возвышались над землей на несколько футов; на некоторых постройках еще сохранились крыши или хотя бы перекрытия, местами провалившиеся внутрь, проеденные муравьями и облепленные птичьими гнездами.

– Это и есть ферма?

– Да. А вон там – видите? – там жили мы.

Для мма Потсане это было печальное возвращение, она предупреждала об этом мма Рамотсве. Именно здесь она провела вместе с мужем несколько спокойных лет после работы на шахте в ЮАР. Их дети к тому времени уже выросли, они остались вдвоем и наслаждались жизнью, в которой ничего не происходило.

– Дел у нас тут было немного, – рассказывала мма Потсане. – Муж каждый день уходил на работу в поле. А я сидела здесь вместе с другими женщинами и шила одежду. Немец забирал ее у нас и продавал в Габороне.

Дорога кончилась, и мма Рамотсве поставила фургончик под деревом. Вытянув затекшие ноги, она смотрела сквозь деревья на здание, которое, судя по всему, было главным. Когда-то здесь стояло одиннадцать или двенадцать домов. Как грустно, подумала мма Рамотсве. Дома просели и развалились, надежды превратились в прах.

Они подошли к главному зданию. Здесь большая часть крыши сохранилась, потому что была сделана из рифленого железа. Двери тоже остались – старые, тяжелые, провисшие на петлях, но кое-где еще со стеклами.

– Тут жил немец, – сказала мма Потсане. – А с ним американец, женщина из ЮАР и еще несколько иностранцев. Мы, тсвана, жили вон там.

Мма Рамотсве кивнула:

– Я хочу войти внутрь.

Мма Потсане покачала головой.

– Там ничего нет, – предупредила она. – Дом пустой. Все ушли.

– Знаю. Но раз уж мы сюда приехали, я хочу посмотреть, что там внутри. Вы можете не заходить, если вам не хочется.

Мма Потсане поморщилась.

– Не могу же я отпустить вас одну, – буркнула она. – Придется идти.

Они толкнули входную дверь. Древесина была поедена термитами, хватило легкого прикосновения, чтобы дверь открылась.

– В этой стране муравьи едят все подряд, – вздохнула мма Потсане. – В один прекрасный день здесь вообще останутся одни муравьи. Все прочее они сожрут.

Женщины вошли в дом и после палящего солнца съежились от прохлады. Пахло пылью – смесью полуосыпавшегося потолка и изъеденной муравьями древесины.

Мма Потсане обвела рукой комнату, в которой они стояли:

– Видите, ничего нет. Просто пустой дом. Можно уходить.

Мма Рамотсве пропустила ее приглашение мимо ушей. Она рассматривала приколотый к стене пожелтевший листок бумаги. Вырезка из газеты – мужчина, стоящий перед домом. Там еще была подпись, но бумага истлела, и слова почти стерлись. Мма Рамотсве жестом подозвала свою спутницу:

– Кто это?

Мма Потсане рассматривала фотографию, уткнувшись в нее носом.

– Я его помню, – наконец сказала она. – Тоже тут работал. Он тсвана. Очень дружил с американцем. Они все время разговаривали, разговаривали, словно два старика.

– Он был из деревни? – спросила мма Рамотсве.

Мма Потсане рассмеялась:

– Что вы, он не из наших. Из Франсистауна. Его отец там большой начальник, очень умный человек. И сын тоже очень умный. Много чего знал. Поэтому-то американец с ним все время и разговаривал. А вот немец его не любил. Не ладили они.

Мма Рамотсве еще раз осмотрела фотографию, потом осторожно сняла ее со стены и положила в карман. Мма Потсане уже ушла. Мма Рамотсве присоединилась к ней в соседней комнате. Там на полу лежал скелет очень крупной птицы. Видимо, она залетела в дом и не смогла выбраться, упала на пол, и скелет дочиста обглодали муравьи.

– Тут у них была контора, – объяснила мма Потсане. – Здесь хранили документы, а вон там, в углу, стоял маленький сейф. Вы, наверно, знаете, что им присылали деньги. Кое-кто за границей считал, что здесь совершается важное дело. Они верили, будто засушливые места, такие, как это, можно переделать. Хотели, чтобы мы доказали всем, будто люди могут жить сообща и делить все поровну.

Мма Рамотсве кивнула. Она знала людей, которые любили проверять на практике всякие теории насчет того, как можно жить. Было что-то в ее стране, что привлекало этих теоретиков, как будто в этой бескрайней сухой земле было достаточно воздуха для новых веяний. Эти люди ликовали, когда началось движение бригад. Их воодушевляло то, что молодежь будет работать на благо общества и помогать в строительстве своей страны. Но что в этом особенного? Разве в богатых странах молодежь не работает? Видимо, нет. Вот почему те иностранцы пребывали в таком восторге. Это были хорошие, добрые люди, и относились к тсвана с уважением. Но от советов рано или поздно устаешь. Всегда находились иностранные организации, готовые сказать африканцам: делайте то-то и так-то. Может, их советы и были разумными. Может, в другом месте они бы и пригодились. Но Африка всегда идет своим путем.

Эта ферма – еще один пример того, что обычные схемы здесь не работают. В Калахари не вырастишь овощи. Здесь много чего может расти, но только то, что росло всегда. Не помидоры и не салат. Это не ботсванские растения. Во всяком случае, не из этой ее части.

Они вышли из конторы и прошлись по дому. Некоторые комнаты были залиты солнцем, а полы усыпаны листьями и ветками. Здесь прятались ящерицы, зарываясь в листву, а маленькие розовые и белые гекконы замирали на стенах, испугавшись неожиданного вторжения. Ящерицы, гекконы, пыльный воздух… Обычный пустой дом.

Вот только фотография…

Мма Потсане с нескрываемым удовольствием вышла на улицу и предложила показать мма Рамотсве, где выращивали овощи. Здесь земля тоже диктовала свою волю, и о проекте напоминали только кривые каналы, со временем превращенные ветром в небольшие каньоны. То там, то тут можно было увидеть места, где стояли деревянные подпорки для навесов, но самих подпорок уже не было – их, как и все остальное, съели муравьи.

Мма Рамотсве прикрыла глаза от солнца.

– Столько трудов, – задумчиво проговорила она. – А теперь вот что…

Мма Потсане пожала плечами.

– Так всегда бывает, мма, – сказала она. – Даже в Габороне. Посмотрите на тамошние дома. Как знать, останется ли город на прежнем месте через пятьдесят лет? Может, муравьи собираются как раз туда?

Мма Рамотсве улыбнулась. Удобная позиция, подумала она. Все наши начинания ждет подобный конец, и только потому, что мы не в состоянии это осознать или слишком забывчивы, чтобы помнить, что мы собираемся строить на века. Будут ли через двадцать лет помнить Женское детективное агентство № 1? Или мастерскую «Быстрые моторы Тлокуэнг-роуд»? Пожалуй, нет. Но разве это так уж важно?

Грустные мысли заставили ее вспомнить: она здесь не затем, чтобы философствовать, а попытаться выяснить хоть что-нибудь о событиях многолетней давности. Она приехала осмотреть это место и не нашла ничего… или почти ничего, за что можно зацепиться. Как будто налетел ветер и смел все подсказки, разбросал страницы, занес пылью все следы.

Она повернулась к мма Потсане, которая стояла рядом и молчала.

– Откуда дует ветер, мма Потсане?

Та дотронулась рукой до своей щеки – смысла этого жеста мма Рамотсве не поняла. Глаза у мма Потсане стали какими-то пустыми, а один и вовсе помутнел. Ей нужно сходить к врачу, подумала мма Рамотсве.

– Оттуда, – сказала мма Потсане, показывая на терновые деревья и бескрайнее небо, на Калахари. – Оттуда.

Мма Рамотсве промолчала. Она чувствовала, что близка к разгадке, но не могла объяснить, откуда взялось это чувство.

Глава X. Ботсване нужны ее дети

Вредная служанка мистера Дж. Л. Б. Матекони, ссутулившись, стояла в дверях кухни. Ее потрепанная красная шляпка сидела на голове под залихватски воинственным углом. После того, как хозяин оповестил ее о своих планах, настроение служанки резко ухудшилось, и, просыпаясь утром, она размышляла о том, как избежать катастрофы. Работа у мистера Дж. Л. Б. Матекони очень ее устраивала. Делать приходилось мало: холостяки никогда не жалуются на качество уборки, да и в еде крайне неприхотливы. А она ведь хорошо кормила мистера Дж. Л. Б. Матекони, что бы ни говорила из вредности та толстуха. Это он-то слишком худой?! По ее меркам – может быть, но с точки зрения нормальных людей – совершенно нормальный. Легко себе представить, чем она станет его кормить: на завтрак толстенные бутерброды с салом, от которых его разнесет, как того северянина-начальника – когда он пришел в гости в дом, где служит ее двоюродная сестра, под ним сломался стул.

Но волновало ее отнюдь не благополучие мистера Дж. Л. Б. Матекони, а свое собственное. Работая в отеле, она не сможет по-прежнему встречаться со своими любовниками. Сейчас они приходят к ней, когда хозяина нет дома, – естественно, без его ведома, – и проводят время в его спальне, на двуспальной кровати, которую он купил в центральном мебельном магазине. Ее мужчинам очень нравится лежать на этой удобной, слишком широкой для холостяка кровати. Они дарят деньги, и эти подарки бывают гораздо щедрее, когда им удается провести время в спальне мистера Дж. Л. Б. Матекони. Если ее жизнь переменится, подаркам тоже придет конец.

Служанка нахмурилась. Серьезность положения толкала ее на отчаянный шаг, но она не представляла себе, что тут можно сделать. С хозяином не договоришься. Если такая женщина, как его толстуха, вцепилась в мужчину когтями, тут уже ничего не изменишь. В подобной ситуации мужчины напрочь теряют рассудок. Он и слушать ее не станет, если она попытается обрисовать подстерегающие его опасности. Даже если она раскопает что-нибудь постыдное о прошлом той женщины, он все равно не поверит. Служанка живо представила себе, как мистер Дж. Л. Б. Матекони отреагирует на сообщение, что его будущая жена – убийца! Она уже убила двух своих мужей. Подсыпала что-то в еду. Оба мертвы, и все из-за нее.

А он ничего не ответит, только улыбнется. Потом скажет: я вам не верю. И будет твердить свое, даже если она покажет ему заголовки в «Ботсвана дейли ньюс»: «Мма Рамотсве травит своих мужей. Полиция взяла кашу на экспертизу. В каше обнаружена лошадиная доза яда». Нет, он не поверит.

Она сплюнула в пыль. Если нет способа заставить его передумать, может, стоит обмозговать, как разобраться с мма Рамотсве? Не будь этой мма Рамотсве, и проблемы бы не было. Может… Нет, это ужасная мысль, а потом, у нее на колдуна и денег-то не хватит. Устранение человека стоит очень дорого, да и рискованное это дело. Поговаривают, будто полиция всегда настороже, и нет ничего хуже, чем отправиться в тюрьму.

Тюрьма! А что если отправить туда мма Рамотсве на несколько лет? На заключенной нельзя жениться. И выходить замуж, сидя в тюрьме, тоже нельзя. Стало быть, если мма Рамотсве обвинят в каком-нибудь преступлении и упекут за решетку, все останется по-прежнему. Разве будет иметь значение, виновна она или нет, если полиция решит, что виновна, и найдет доказательства? Она где-то слышала про то, как человека посадили, потому что его враги подбросили ему в дом оружие и сообщили в полицию, будто бы он хранит его для партизан. Было это во времена войны в Зимбабве, когда у мистера Нкомо близ Франсистауна были свои люди, и оружие попадало в страну, несмотря на все старания полиции. Тот человек заявлял о своей невиновности, но полицейские только смеялись, да и чиновники в магистрате тоже.

Сейчас, конечно, оружия и патронов маловато, но если постараться, можно найти что-нибудь другое и припрятать в ее доме. Что сейчас ищет полиция? В основном наркотики, в газетах иногда пишут о том, что такого-то посадили в тюрьму за торговлю дагга.Но чтобы заинтересовать полицию, наркотиков должно быть много, а где их взять? Дагга– вещь дорогая, у нее денег хватит только на несколько листочков, не больше. Значит, это должно быть что-нибудь другое.

Служанка призадумалась. Ей на лоб села муха и поползла вниз по переносице. В любой другой момент служанка согнала бы ее, но сейчас она была погружена в размышления, и мысли ее текли в очень увлекательном направлении. Муха не удостоилась внимания. В соседском саду залаяла собака, громко затарахтела машина на дороге, ведущей к старому аэродрому. Служанка улыбнулась и сдвинула шляпку на затылок. Один из ее дружков сможет ей помочь. Она знала, чем он занимается, и знала, как это опасно. Он разберется с мма Рамотсве, а взамен служанка одарит его некоторыми знаками внимания, которые ему очень нравятся, но в которых ему отказывают дома. Все останутся довольны. Он получит то, чего желает. Она сохранит свою работу. Мистер Дж. Л. Б. Матекони будет спасен от этой хищницы, а мма Рамотсве получит по заслугам. Все проще простого.

Служанка вернулась на кухню и принялась чистить картошку. Теперь, когда исходившая от мма Рамотсве угроза исчезла – или скоро исчезнет, – служанка даже прониклась симпатией к своему своенравному хозяину, который на самом-то деле слабак, как все мужчины. Сегодня она приготовит для него вкусный ланч. В холодильнике есть мясо, которое она вообще-то собиралась унести домой, но теперь пожарит с луком и подаст солидной порцией картофельного пюре.

Когда мистер Дж. Л. Б. Матекони пришел домой, блюдо еще не было готово. Служанка услышала, как к дому подъехал грузовик, потом хлопнули ворота и открылась входная дверь. Обычно, заходя в дом, он кричал «Я дома!», чтобы она знала – можно подавать ланч. Но сегодня он не крикнул, вместо его голоса послышался совсем другой. Служанка затаила дыхание. Ей вдруг пришло в голову, что он мог пригласить на ланч ту женщину. Тогда надо быстренько припрятать мясо и сказать, что в доме нет еды. Мысль о том, что мма Рамотсве будет вкушать ее стряпню, была невыносима; лучше скормить все собакам, чем угощать женщину, которая хочет оставить ее без пропитания.

Служанка подошла к кухонной двери и выглянула в коридор. Прямо перед входной дверью, придерживая ее и впуская кого-то в дом, стоял мистер Дж. Л. Б. Матекони.

– Осторожно, – сказал он. – Дверь не очень широкая.

Ему кто-то ответил, но служанка толком не расслышала. Голос был женский, но, с облегчением отметила она, не той жуткой женщины. Кого это он привез? Другую даму? Вот было бы славно, ведь тогда она сможет пожаловаться этой Рамотсве, что он ей изменяет, и свадьба, глядишь, расстроится.

Тут в дом въехало инвалидное кресло, и служанка увидела девочку, которую вез младший брат. Служанка не знала, что и думать. Зачем это хозяин привез в дом детей? Наверное, дальние родственники. Традиционная ботсванская мораль говорит, что нужно о них заботиться, независимо от степени родства.

– Я здесь, рра, – окликнула служанка. – Ваш ланч готов.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони посмотрел на нее.

– Ах, да, – сказал он, – со мной еще дети. Им нужно поесть.

– Там на всех хватит, – ответила служанка. – Я приготовила вкусное мясо.

Через несколько минут, помяв картошку, она вышла в гостиную, вытирая руки кухонной тряпкой, и увидела, что мистер Дж. Л. Б. Матекони уже сидит на своем обычном месте. В противоположном конце комнаты смотрели в окно девочка и мальчик помладше – видимо, ее брат. Служанка разглядывала детей, пытаясь понять, что они из себя представляют. Без сомнения, басарва, решила она. Кожа у девочки особенного светло-коричневого цвета, как навоз у скота. У мальчика глаза, типичные для басарва, чуть раскосые, да и ягодицы выпирают.

– Эти дети будут здесь жить, – сообщил мистер Дж. Л. Б. Матекони, опустив глаза. – Они из сиротского приюта, и теперь я буду о них заботиться.

У служанки от изумления расширились глаза. Такого она не ожидала. Чтобы нормальный человек притащил в дом детей-бушменов и разрешил здесь жить – это же неуважение к самому себе. Она точно знала, что эти люди – воры, и в доме уважаемого тсвана им делать нечего. Да, мистер Дж. Л. Б. Матекони очень добр, но всему есть предел, даже благотворительности.

Служанка выразительно уставилась на хозяина:

– Они останутся здесь? На сколько дней?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони избегал ее взгляда, и она решила, что ему стыдно.

– Надолго. Я вообще не собираюсь везти их обратно.

Служанка молчала. Интересно, связано ли появление детей с этой Рамотсве? Может, та решила привезти их сюда, потому что это часть ее программы по подчинению хозяина своей воле? Сначала детей привезет, а там и сама нагрянет. Конечно, появление детей может оказаться частью плана, направленного против нее, служанки. Мма Рамотсве вполне могла рассчитывать на то, что она не одобрит приезда подобных детей, и тогда удастся уволить ее раньше, чем сюда ввалится сама новая хозяйка. Что ж, если план этой женщины таков, нужно из кожи вон вылезти, но его разрушить. Она покажет всем, как она любит этих деточек и счастлива видеть их в доме. Трудно, конечно, но уж она расстарается.

– Вы, наверное, голодные, – сказала она девочке, мило улыбаясь. – У меня есть вкусное мясо. Дети как раз такое любят.

Девочка улыбнулась в ответ:

– Спасибо, мма, вы очень добры.

Мальчик молчал. Он смотрел на служанку такими пустыми, ничего не выражающими глазами, что та внутренне содрогнулась. Служанка вернулась на кухню и приготовила тарелки. Положила девочке большую порцию мяса, мистеру Дж. Л. Б. Матекони – еще побольше. А мальчику выделила совсем чуть-чуть, накрыв сверху тем, что соскребла со стенок кастрюльки из-под пюре. Ей не хотелось баловать этого ребенка: чем меньше съест, тем лучше.

Ели молча. Мистер Дж. Л. Б. Матекони сидел во главе стола, справа от него усадили девочку, а мальчика – на противоположном конце. Девочке пришлось наклониться вперед – ее кресло не задвигалось под стол. Но она приноровилась и быстро поела. Мальчик буквально набросился на еду, потом сложил руки и наблюдал за мистером Дж. Л. Б. Матекони.

Потом мистер Дж. Л. Б. Матекони сходил к машине и принес чемодан, который они привезли из приюта. Один из тех коричневых картонных чемоданов, которые выдавали детям, когда те уезжали. Внутри, на крышке чемодана был наклеен лист бумаги со списком вещей в две колонки. Мальчик: 2 пары трусов, 2 пары шорт хаки, 2 рубашки хаки, 1 свитер, 4 пары носков, 1 пара ботинок, 1 Библия на сетсвана. Девочка: 3 пары трусов, 2 рубашки, 1 платье, 2 юбки, 4 пары носков, 1 пара туфель, 1 Библия на сетсвана.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони принес чемодан в дом и показал детям их комнату – маленькую, которую он держал для никогда не приезжавших гостей. Там было две кровати, стопка пыльных одеял и стул. Он поставил чемодан на стул и открыл его. Девочка подъехала и взглянула на новую одежду. Протянула руку, бережно и ласково погладила вещи, как человек, у которого раньше не случалось обновок.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони оставил их устраиваться на новом месте. Он вышел в сад и немного постоял на крыльце под навесом. Он знал, что сделал важный шаг, когда привез детей к себе, но только теперь осознал всю серьезность своего поступка. Он полностью изменил жизнь двух чужих ему людей и с этой минуты отвечает за все, что с ними случится. На мгновение он даже ужаснулся. Дело не в том, что у него появились два лишних рта. Теперь ему придется подумать о школе и о женщине, которая будет за ними ухаживать. Придется нанять няню: мужчина не уследит за всем тем, в чем нуждаются дети. Она заменит воспитательницу, которая была у них в приюте. Стоп. Он же совсем забыл. Ведь он уже почти женатый человек. Мамой для этих детей станет мма Рамотсве.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони тяжело опустился на перевернутую канистру. Теперь мма Рамотсве тоже несет ответственность за сирот, а он даже не удосужился спросить, что она обо всем этом думает. Он легкомысленно позволил мма Потокване уговорить себя и совершенно не подумал о других. Может ли он вернуть их в приют? Вряд ли мма Потокване откажется их принять, ведь они по-прежнему на ее попечении. Никаких бумаг он не подписывал, и ей нечем будет размахивать у него перед носом. Но мысль о том, чтобы вернуть их в приют, была невыносима. Он обещал этим детям заботиться о них, а это, по его мнению, важнее любой подписи на официальном документе.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони никогда не нарушал данного обещания. В бизнесе он взял за правило: если сказал клиенту, что сделаешь, – сделай. Иногда это обходилось недешево. Сказав заказчику, что ремонт обойдется в триста пула, он уже не мог запросить больше, даже если на поверку приходилось возиться гораздо дольше. А с такими ленивыми помощниками даже самый простой ремонт частенько занимал очень много времени. У него в голове не укладывалось, как на примитивную операцию может уйти три часа. А надо-то всего лишь слить старое масло в пустую канистру, потом залить свежее, заменить фильтры, долить тормозную жидкость и перебрать коробку передач. Проще некуда, и стоит всего двести восемьдесят пула. Занимает от силы полтора часа, но помощники умудрялись провозиться гораздо дольше.

Нет, он не нарушит обещание, данное сиротам. Это его дети, и будь что будет. Он поговорит с мма Рамотсве и объяснит ей, что Ботсване нужны ее дети, и они сообща сделают все возможное, чтобы помочь бедняжкам, у которых больше никого нет. Он знает, что она добрая женщина, и уверен – она поймет его и согласится. Да, именно так он и поступит. Но, пожалуй, не прямо сейчас, а попозже.