355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алекс Зотов » Инверсия Фикуса » Текст книги (страница 1)
Инверсия Фикуса
  • Текст добавлен: 27 декабря 2021, 11:32

Текст книги "Инверсия Фикуса"


Автор книги: Алекс Зотов


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Алекс Зотов
Инверсия Фикуса

Дверь, за которой скрыто хорошее, трудно открыть. Дверь, за которой скрыто дурное, трудно закрыть.

Китайская поговорка

Глава 1

До чего же противен октябрь в Глуховецке! Холодно, дождливо, грязно и невыносимо тоскливо. Одинокие дома стоят, словно серые покосившиеся стога сена на осеннем поле, между которыми грязными кривыми тропками вьются разбитые дороги, еле освещенные одинокими фонарями на покосившихся столбах. Раньше это не замечалось и так остро не ощущалось. Федор Савченко сидел за рулем своего такси на привокзальной площади и тупо смотрел в темноту. В салоне бордового «Вольво» было жарко, душно, сонливо и до боли одиноко. За день три клиента, и те по-мелкому. Дождь, зарядивший с утра, уже к четырем часам разогнал все тридцатитысячное населения городка по домам. Оставалась слабая надежда на ночной 613-й поезд из Москвы, но по средам в нем прибывает человек десять – пятнадцать, не более, а на вокзальной площади скопилась практически вся армия таксистов Руслана. Но основная причина душевного недуга Федора заключалась в том, что две недели назад от него ушла Нина, его жена, единственный близкий и родной человек.

Пожалуй, впервые за последние годы Федор задумался о том, как из успешного молодого сотрудника серьезного государственного предприятия он превратился в одинокого несчастного бомбилу, безнадежно застрявшего в маленьком Глуховецке. Ведь вроде все в жизни складывалось так удачно!

Школа с отличием в Калининграде, поступление в Московский институт энергетики и электротехники, комсорг группы, красный диплом, и… неожиданное несправедливое распределение в, богом забытый Глуховецк. Это было, пожалуй, его первым серьезным потрясением при столкновении со взрослой реальной жизнью. Оказалось, что в этом мире далеко не всегда все решают отличные оценки по физике и математике, а также общественная деятельность и поведение «без залетов». Оказывается, существуют какие-то другие непонятные законы и правила. И это ему легко доказал отчим, директор Калининградского отделения Военторга. Он задействовал все свои связи и сумел выхлопотать для Федора приличное место на предприятии московского ЗИЛа в должности инженера по технике безопасности. Работа не очень обременительная, со средней зарплатой, но зато с огромными перспективами и возможностями, как сообщил отчим. Однако для начала Федору надо было прибыть по месту распределения, проработать там пару недель, после чего он по запросу с предприятия переводом будет возвращен в Москву на ЗИЛ.

Да какая разница – инженером по технике безопасности на ЗИЛе или инженером по контролю качества на каком-то глуховецком комбинате! И в том и в другом случае это было совершенно не то, к чему стремилась душа Федора. Савченко грустно вздохнул и обреченно отправился в неведомый Глуховецк. И вот ночь, мрачная привокзальная площадь, холод, дождь, темнота на улице. Еще больший мрак и холод в душе. Подошел 613-й из Москвы, но Федор даже не отреагировал, пытаясь, как обычно, хотя бы взглядом отыскать потенциальных клиентов. Приезжих было мало, да и те быстро растворились в теплых салонах машин более удачливых коллег Федора. Остальные автомобили досадливо рыкнули и до утра разлетелись по дома. Площадь опустела.

Федор тоже было уже собрался уезжать, когда в последний момент заметил одинокую маленькую щуплую фигурку подростка с двумя большими тяжелыми чемоданами. Несмотря на дождь и угрожающие размеры чемоданов, паренек уверенно двигался к машине Федора. «Видимо, какой-то горемыка-студент, приехавший навестить родню. Денег наверняка в обрез, сейчас начнет нудно торговаться, объяснять свое тяжелое положение», – быстро проиграл в голове наиболее вероятный сценарий Федор. «Да черт с ним! Отвезу бедолагу при любом раскладе. Не бросать же его здесь под дождем», – и Савченко внутренне приготовился к разговору с несчастным клиентом. Тем временем «бедолага» открыл заднюю дверь салона и приказным тоном рявкнул: «Багажник открой!» Изумленный Федор нажал кнопку, после чего странный пассажир легко забросил огромные чемоданы в нутро багажника, с силой захлопнул крышку и по-хозяйски плюхнулся на заднее сиденье.

– Поехал! Чего встал? – недовольно рыкнул пассажир.

– Куда? – удивленно спросил Федор.

– «Искра» знаешь где?

В зеркало заднего вида Федор пригляделся к необычному клиенту и как-то сразу напрягся. Это был маленький взрослый мужчина лет сорока, короткие жидкие волосенки на маленькой голове, заостренные, вытянутые вперед черты лица, прищуренные цепкие холодные глаза, злое выражение лица. Он чем-то напоминал Федору злобного крысеныша из какого-то мультфильма. На всякий случай Савченко пощупал правый карман куртки, где лежал газовый баллончик, который когда-то в обязательном порядке заставил его купить Руслан.

– Слушай, друг, если ты про дом отдыха «Искру», то это семьдесят километров отсюда. По такой погоде будем плестись часа два – два с половиной. Кроме того, возле Ветрянки наверняка дорогу размыло. Там в это время года часто такое бывает. Хочешь, я устрою тебя в приличную гостиницу? У меня там администратор знакомая. А завтра я заеду и отвезу тебя в «Искру?» – спросил Федор.

Савченко очень хорошо знал этот небольшой дом отдыха. Он находился чуть дальше Зябликов – дачи тестя, где в первое лето знакомства с Ниной они провели свои самые счастливые дни и ночи. От Зябликов до «Искры» по основной трассе было семь километров. Тем летом они часто приезжали к «Искре», пролезали в дыру забора, чтобы поваляться у водоема на оборудованном немноголюдном пляже «Искры». Какое же это было счастливое время! Ехать туда сейчас, да еще в компании с Крысенышем, очень не хотелось.

– Я сказал – поехали! – не терпящим возражения голосом процедил сквозь зубы Крысеныш и что-то протянул Федору: – Здесь полторы штуки баксов. Довезешь, получишь еще пятихатку.

Это были деньги, которые Федор при хорошем раскладе мог заработать месяца за четыре. Он тут же, без лишних разговоров взял деньги, переключил коробку передач и тронулся в путь сквозь дождь и мрак октябрьской ночи.

– Радио не включай, со мной по всякой мелкой херне не болтай. Устал. Хочу отдохнуть, – твердо проговорил странный пассажир. Федор согласно кивнул головой и бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида.

– Ты не на меня глазей, мудило, а за дорогой следи, – тут же нервно рыкнул Крысеныш. Федор опять кивнул головой. Ехать приходилось очень медленно. Лужи скрывали множественные ямы и ухабы давно не ремонтированной дороги, дворники еле справлялись с потоком воды. Внимательно глядя вперед, Савченко почему-то сейчас с горькой усмешкой вспомнил тот первый день, когда, прибыв по месту распределения, он, волнуясь, ждал в приемной встречи с директором предприятия. Секретарша куда-то вышла, и Федор, воспользовавшись случаем, подскочил к зеркалу. Он в сотый раз внимательно окинул себя критическим взглядом, поправил съехавший ворот рубашки и топорщащийся непокорный волос. Вроде все в порядке, среднего роста, стройный, вполне прилично в соответствии с модой одет. Однако Савченко никогда не был уверен в своей внешности. На четвертом курсе одна подружка, с которой у него был непродолжительный роман, сказала ему, что он похож на молодого Редфорда. Федор постеснялся спросить, кто это такой, но решил, что, видимо, это неплохо. Однако та же подружка через месяц заявила ему, что он «недоделанный придурок», когда Савченко, оказавшись в ее постели после вечеринки в общежитии, в момент приятной расслабленности неожиданно подскочил, глянул на часы и со словами «Все, время на развлечение вышло!» стремительно унесся готовиться к завтрашнему семинару по теплотехнике. На этом роман был завершен, что вызвало у Федора сначала искреннее недоумение, а потом, наоборот, некоторое облегчение, так как он абсолютно не представлял, что ему дальше полагалось делать со своей пассией. Но эта история оказалась полезной. Савченко понял, что он теперь не хуже других и у него теперь, как и у всех парней, тоже «все было». Осознав это, он успокоился насчет своей личной жизни и с удвоенным рвением погрузился в учебу, поскольку это было и понятнее, и интереснее, чем непредсказуемые и бессмысленные отношения с прекрасным полом. Тем более что истинной страстью Федора всегда было различное изобретательство и разнообразное усовершенствование.

Во время ремонта школы, глядя на работу циркулярной пилы, он придумал, как сделать так, чтобы завершающий спил был идеально ровным, а в эксплуатации пила служила дольше и безопаснее. Плотник, которому Федор попытался объяснить, что надо сделать с пилой, сначала послал его куда подальше, но, увидев чертеж Федора на листке, вырванном из тетрадки, задумчиво почесал затылок. Савченко тут же понесся в подвал к работающим там сварщикам и уговорил их за три рубля, выделенных матерью на питание, помочь ему в одном важнейшем деле. Два сварщика, плотник и Федор увлеченно провозились полтора часа, но в конце концов работа была выполнена. После испытательного прогона доски у работяг вырвался радостный возглас. Спил был идеальный, а работать стало намного проще, удобнее и безопаснее. Федор удовлетворенно кивнул головой, повернулся и, не сказав ни слова, пошел домой. Три взрослых мужика изумленно смотрели ему вслед. Потом плотник еще много раз показывал Федора своим друзьям, поражаясь простоте и оригинальности решения юного Кулибина. В институте перед новогодним вечером Савченко самостоятельно по учебникам сделал акустический расчет зала, после чего переделал и перепаял все музыкальное оборудование, добившись невероятной чистоты звучания голосовых колонок и инструментов. Весь новогодний вечер он просидел за сценой, с интересом наблюдая за работой оборудования, находя это гораздо более увлекательным, чем нелепое топтание в зале под музыку. Когда кто-то из музыкантов попытался в разгар вечера его публично поблагодарить и представить публике, раздосадованный Федор в панике сбежал из зала.

С детства он не любил публичности, а также споров или каких-либо выяснений отношений, считая это пустой и бессмысленной тратой времени. Поэтому обычно он внимательно молча выслушивал оппонентов, кивал головой, а потом все делал по-своему, так, как считал нужным. Он интуитивно чувствовал, что большинство людей относятся к нему как к какому-то чудику. Однако институтские приятели хоть и считали Федора белой вороной, но уважали его за пытливый ум, твердый характер и готовность всегда оказать практическую помощь. И все же близких друзей у Савченко никогда не было, так как он хронически не умел и не стремился близко сходиться с людьми, предпочитая соблюдать дистанцию, никого не пуская в свой мир. Досуг он вполне комфортно проводил в компании научно-популярных журналов, книг или же в бассейне, куда предпочитал ходить в одиночестве. В плавании Савченко добился отличных результатов, но все же оно оставалось лишь полезной физкультурой и ничем более.

Директор Глуховецкого комбината 42/16 Павел Петрович Власенко встретил молодого специалиста настороженно-сдержанно: «Пару недель покрутится, а там подпишу перевод, и пусть катится в свою Москву. Лишь бы тут не мешал людям нормально работать». Экспериментальный телекоммуникационный сборочный комбинат 42/16, куда был распределен Федор, являлся классическим советским «почтовым ящиком» без адреса и телефона в справочниках. Он финансировался Министерством обороны, хотя формально подчинялся НИИ «Спецтелестрой». По сути, комбинат 42/16 был экспериментально-производственной базой НИИ, занимаясь в основном выполнением заказов института в области усовершенствования узлов КРЛС – корабельных радиолокационных систем.

На практике в большинстве случаев все сводилось к различным ремонтным работам радиолокационного оборудования для флота, причем не всегда военного. Заказы были постоянно, что добавляло к приличным зарплатам сотрудников еще и солидные квартальные премии.

Несмотря на секретность предприятия, на комбинате 42/16 царила творческая, порой веселая и почти домашняя атмосфера. Небольшой коллектив поголовно состоял из людей, которые были не только увлечены наукой и обладали высоким уровнем академических знаний, но и блестяще умели работать руками. Деление на отделы и производственная субординация были весьма условными. Статус каждого работника определялся только его знаниями, умением нестандартно мыслить и оперативно решать поставленные задачи.

Федору была выделена комната в общежитии, которая его вполне устраивала, и с первых дней работы он вдруг почувствовал, что нашел то идеальное место для приложения своих сил и знаний, о котором где-то в глубине души всегда мечтал. С первых дней работы молодого специалиста Савченко сразу заинтересовал вопрос, который, казалось, лежал на поверхности, но при всей очевидности он почему-то никем не рассматривался. Практически во всем оборудовании, проходящем через комбинат, можно было улучшить электрические параметры приборов за счет оптимизации отдельных модулей, являющихся единым завершенным функциональным устройством. Правда, для этого требовалось принципиально изменить конструкции узлов сопряжения при стыковке модулей в общей схеме. По твердому мнению, Савченко, решение этой задачи могло бы обеспечить сокращение различных соединений, повысив тем самым надежность аппаратуры и упростив ее ремонтопригодность. Но самое главное заключалось в том, что разработка миниатюрных узлов и их размещение в одном корпусе позволили бы улучшить массогабаритные характеристики оборудования в целом. А это в разы повышало эффективность работы и увеличивало сроки эксплуатации приборов.

Коллеги с грустью посоветовали Федору выкинуть эти прекраснодушные глупости из головы и не тратить на них силы и время, так как планы научно-технической деятельности и бюджет НИИ «Спецтелестрой» сверстаны на пять лет вперед, и никто на подобные изыскания добро не даст. Однако идеи Федора, как прилипчивый вирус, быстро расползлись по комбинату, поработив умы его сотрудников.

Впервые в жизни Савченко не чувствовал себя белой вороной, точнее, белыми воронами тут были все. Здесь он по-настоящему ощутил себя своим среди своих. На работу Федор приходил всегда раньше всех, а уходил последним под нудное ворчание секретчика. Самыми тяжелыми днями были дни вынужденного безделья – суббота и воскресенье. В связи со строгой режимностью предприятия вход на территорию по выходным дням был категорически запрещен, и Федор не мог дождаться понедельника, чтобы как можно быстрее оказаться на рабочем месте и попробовать воплотить в жизнь свою очередную «идейку». Незаметно пролетели две недели, затем месяц, но Федор не вспоминал о переводе в Москву, и его туда тоже никто не гнал.

Через три года он стал членом КПСС, а еще через два года, после выхода на пенсию главного инженера, Федор приказом директора был назначен на его место временно исполняющим обязанности. Впервые в истории комбината 42/16 главным инженером, пусть даже врио, стал человек в возрасте двадцати восьми лет. За время работы Федор до мельчайших деталей вник в специфику деятельности предприятия, изучив работу каждого производственного участка и используемого на нем оборудования. В маленьком коллективе все довольно быстро поняли, что парень одержим лишь работой, а карьерный рост и «штабные игры» его не интересуют. Никто не сомневался, что когда наконец появится настоящий главный инженер и Федора вернут на прежнюю должность инженера контроля качества, то он, скорее всего, этого даже не заметит. Лишь бы быть в эпицентре технических задач предприятия.

Однако новая должность неожиданно раскрыла в Федоре талант, который до этого времени в нем бесцельно дремал. Несмотря на свою природную замкнутость, Федор вдруг оказался отличным управленцем и организатором. В течение трех месяцев без лишней говорильни на совещаниях ему удалось реструктурировать процесс взаимодействия с заказчиками и смежниками, спокойно игнорируя многочисленное возмущение и сопротивление сомневающихся коллег. Это позволило на треть сократить затраты и время выполнения работ по каждому заказу. Через какое-то время даже самые ярые противники были вынуждены признать его правоту. Однако постепенно многое в работе предприятия стало Федора тяготить. Любое новшество требовало выматывающих бюрократических согласований и длительных ожиданий прохождения бумаг по инстанциям. Кроме того, по мере вникания во все области работы предприятия Федора все больше начинала раздражать позиция НИИ «Спецтелестрой». С тем, что в НИИ оседала львиная часть денег за выполнение заказов, в тот момент еще можно было смириться. Но вот то, что НИИ являлся серьезным тормозом на всех этапах работы, начиная от составления заявки и до подписания актов выполненных работ, страшно раздражало. Федор мечтал о работе с заказчиками напрямую, когда любые вопросы могли бы решаться просто и оперативно, без «испорченного телефона» в лице НИИ. Но он отчетливо понимал, что для госпредприятия закрытого типа, работающего на оборонку, это нереально. У Федора все чаще стали появляться смелые фантазии о создании в будущем собственного бизнеса по техническому обслуживанию и ремонту корабельного радиолокационного оборудования. Да что там по обслуживанию! Мечты Савченко сначала опасливо, а затем все смелее и нахальнее понеслись куда-то в неизведанные дали. Предаваясь сладким мечтаниям, он все больше приходил к мысли, что «не боги горшки обжигают» и что не только обслуживание, но даже производство КРЛС – это вполне осуществимая задача.

Директор комбината 42/16 Павел Петрович Власенко испытывал к своему новому главному инженеру двойственные чувства. С одной стороны, он уважал и ценил его профессионализм, умение нестандартно мыслить, принимать ответственные решения, способность добиваться поставленных целей, но, с другой стороны, он внутренне испытывал определенную настороженность, полагая, что от человека в столь юном возрасте можно ждать любых сюрпризов. И он оказался прав, правда, сюрприз возник совсем не там, где ожидал его директор. В 1989 году Федор неожиданно для всех сделал предложение Нине, единственной дочери Павла Петровича, милой домашней девушке, оканчивающей московский педагогический институт, которая при любой возможности старалась приехать в Глуховецк к отцу. Поскольку Власенко овдовел уже много лет назад, то вся его любовь сосредоточилась на дочери. Как оказалось, молодые люди уже год умудрялись тщательно скрывать свои отношения. Первой реакцией на сообщение дочери о решении выйти замуж за Федора было бурное возмущение, но через какое-то время, как Нина и предполагала, отец остыл и благословил молодых.

Через полгода после свадьбы молодожены въехали в трехкомнатную квартиру в центре Глуховецка, которую им помог получить Павел Петрович. Кроме того, он подарил молодым свой довольно свежий автомобиль «Вольво»-универсал темно-бордового цвета. На тот момент Федору казалось, что это только начало какой-то новой счастливой жизни и все самое лучшее его еще ждет впереди.

Однако все начало трещать и шататься осенью 1991 года. В стране происходили глобальные перемены, изменилось даже название страны. Услуги комбината 42/16 неожиданно перестали быть востребованными, как ранее. Количество заказов резко снизилось. Даже НИИ «Спецтелестрой» неожиданно оказался забытым и никому не нужным. Его сотрудники стали беспорядочно увольняться, уходя в торговлю или пытаясь организовывать что-то свое. Народ шушукался в курилках, обсуждая тревожные политические новости и слухи, но только не Федор. Савченко пребывал в твердом блаженном убеждении, что это все временные трудности и со временем все само собой наладится.

Окончательное крушение произошло в конце 1993 года. Даже минимальное финансирование стало поступать сначала с задержками, а потом вообще прекратилось. Павел Петрович, как на работу, регулярно мотался в Москву, подробно объяснял в различных инстанциях важность работы комбината 42/16, показывал свои государственные награды и обещал, что «еще даст стране угля». Его грустно слушали, кивали головами, обещали чем-нибудь обязательно помочь, но после ухода облегченно вздыхали и тут же забывали о его существовании. Было уже не до него. Все были заняты собственным выживанием в новых экономических условиях.

Примерно на половине пути до «Искры» Федора словно пробило током. Из драматических воспоминаний его выдернуло тревожное предчувствие. Он глянул на датчик топлива и сокрушенно охнул.

– Блин! Бензина же не хватит на обратный путь! И как же это я так лоханулся! – пробормотал себе под нос Федор.

Единственная заправка по пути была уже второй месяц закрыта по техническим причинам. Однако тут же пришла успокоительная мысль. В Зябликах в дачном гараже стояла заначка – две канистры девяносто пятого бензина. Слава богу, в августе, когда в районе были перебои с топливом, хватило ума немного запастись. Федор облегченно вздохнул: «Быстро заскочим в гараж, зальемся и погоним дальше, главное, чтобы дорогу возле Ветрянки не размыло».

Пассажир мирно спал, иногда чуть похрапывая во сне, и Федор опять предался грустным воспоминаниям. Он вспомнил, как в декабре 1993 года, за неделю до Нового года, Павел Петрович приехал усталый из очередной поездки в министерство, лег немного поспать и тихо умер. Через два месяца предприятие было официально ликвидировано, двери заварены и опечатаны. Федор был в числе тех, кто последним сошел с «тонущего корабля». Он чувствовал себя раздавленным и преданным. Две недели Савченко провалялся на диване, предаваясь самым мрачным размышлениям. Но надо было на что-то жить, и он решил временно устроиться таксистом со своим автомобилем на местное кооперативное предприятие, которое организовал достаточно молодой предприимчивый парень Руслан. Благодаря ответственному подходу к работе, приятной внешности и вежливому, доброжелательному отношению к клиентам Савченко быстро стал ценным работником кооператива, и от Руслана ему часто перепадали наиболее денежные заказы. Коллеги поначалу настороженно отнеслись к появлению новичка, но довольно быстро смягчились и приняли его в свою компанию. Он не пытался перехватывать чужих клиентов, соблюдал все внутренние договоренности и всегда был готов оказать любому техническую помощь. Нина устроилась по протекции бывших друзей отца на местный хладокомбинат секретарем– референтом директора. Работа не вызывала у нее особых восторгов, но была не очень обременительной, оставляла много свободного времени, а также давала возможность приобретать различные деликатесы предприятия за полцены. Жизнь постепенно стала налаживаться. Однако Федора никак не отпускала засевшая где-то глубоко в мозгу сладостная и одновременно тревожная мысль о создании собственного предприятия. Возможно, когда в стране все немного успокоится и стабилизируется, можно будет обдумать вопрос о получении кредита или найти инвесторов. В общем, там будет видно. А пока надо, стиснув зубы, решить более простые, но жизненно важные вопросы. Накопить денег на ремонт квартиры, купить новый холодильник, телевизор с плоским экраном, новые сапоги жене. И он упорно работал над этими скромными приземленными задачами, вкалывая по десять – двенадцать часов в сутки.

В конце сентября 1994 года жизнь нанесла Федору очередной сокрушительный удар. От него ушла Нина. Его тихая милая жена променяла его на Виталика, бывшего главного бухгалтера комбината 42/16, а ныне финансового директора хладокомбината, на котором работала Нина, высокого красавца и кандидата в мастера спорта по боксу. До появления Нины в своей жизни Федор даже не догадывался, до какой степени он одинок, но, когда жена ушла, тоска словно испепелила его душу. Жизнь вдруг словно утратила вкус и цвет, став пресной и серой. Савченко остро ощутил себя самым несчастным и одиноким человеком на земле.

– Он живой, деятельный, веселый! С ним я чувствую себя любимой женщиной, а не соседкой по квартире. С тобой я задыхаюсь от однообразия и тоски. Дома тебя никогда нет, а денег все равно зарабатываешь крохи. Ты как-то неожиданно быстро скис. Как верно подметил Виталик, ты не способен держать удар и вставать после падения. А женщины любят победителей, Федя! Жить мы пока будем у Виталика, дележ черепков, думаю, оставим с тобой на потом. Прости, если сможешь – прозвучали роковые слова Нины при прощальном разговоре.

Федор в отчаянии пытался запальчиво ей что-то объяснить, но Нина грустно покачала головой: «Федя, все кончено!»

Прошло две недели, но Федор так и не смог оправиться от душевной раны. Он на автомате продолжал работать, с кем-то общаться, иногда даже шутить, но в голове не переставая крутился последний мучительный разговор с женой. Савченко представлял, как он случайно встретится с ней на улице, как у них произойдет какой-то очень важный разговор, и жена вдруг поймет, какую непростительную ошибку она допустила. Иногда в этих мысленных болезненных разговорах с женой он был холоден и ироничен, а иногда, наоборот, душевным и грустным, но в итоге Нина всегда признавала свою ошибку и предлагала начать все сначала. Дальше фантазии Федора начинали буксовать, не находя однозначно правильного финала этой истории.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю