Текст книги "Инверсия Фикуса"

Автор книги: Алекс Зотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 8

Как Федор и предполагал, не доезжая километров пять до «Искры», перед ним разверзлась злополучная речка Ветрянка, вышедшая после ливня из берегов. Когда-то тут было небольшое село, которое исчезло с тех пор, как через лес проложили дорогу. С этого момента Ветрянка периодически стала выходить из берегов и затоплять не только маленькое заброшенное поселение, но и низшую часть дороги. Оползни с ближайшей горы Высь были обычным явлением. За двадцать лет существования дороги все местные власти давали клятву решить эту проблему, но почему-то никому это не удавалось. После каждого затопления выходила уборочная техника, разгребала то, что сползло с горы, потом залатывались дыры в асфальте, и на этом все заканчивалось. Крупные большегрузные машины довольно легко побеждали это привычное природное препятствие, особенно те, которые сталкивались с этой проблемой ежегодно. Для легковых машин преодоление препятствия в виде рытвин и булыжников, скрытых под двадцатисантиметровым слоем воды, было настоящим испытанием. Требовалось обладать опытом и знанием рельефа дороги в злополучном месте, чтобы безопасно преодолеть последствия стихии. Проехать через вышедшую из берегов речку и не угробить машину можно было только одним способом – если держаться крайней правой части дороги, забирая в сторону возвышенности под углом двадцать – двадцать пять градусов. При этом часто из-под дверцы в салон машины начинала проникать вода. Не каждому водителю удавалось сохранять спокойствие, когда машина под углом забирает круто вправо, а под левой дверцей в этот момент начинает образовываться лужа. Но для многих местных жителей это было делом довольно обыденным, хотя и крайне неприятным.

Вот и сейчас Федор, проклиная речку, непогоду и власти, осторожно пробрался по правой стороне дороги, с замиранием сердца прислушиваясь к царапающим звукам, раздающимся где-то под картером. Через пять минут показалась стела с указателем дома отдыха «Искра». Федор свернул с основной дороги и, обеспокоенный тем, что назад придется также пробиваться через разверзнувшиеся хляби Ветрянки в сгущающихся сумерках, вдавил посильнее педаль газа. На подъезде к дому отдыха перед заполненной водой траншеей он вылез из машины и, ежась от холода, быстро двинулся к центральному входу дома отдыха. Не зная, что его ждет в номере семнадцать, Федор придумал, как ему показалось, вполне правдоподобную и убедительную историю на случай, если его кто-то спросит.

Когда он зашел в вестибюль, то сразу увидел высокого крупного мужика лет сорока, одетого в темно-синие спортивные штаны, домашние тапочки и тесную голубую футболку, задравшуюся на необъятном животе. Его красное обветренное лицо выражало крайнее неудовольствие. Нависнув над вахтером, он угрожающе кричал: «Ты, Саныч, уже второй день обещаешь слесарей прислать, а что в итоге? Ни слесарей, ни горячей воды в номере!»

Скандалист слегка пошатывался, явно пребывая в подпитии. Федор в нерешительности потоптался на месте, а затем двинулся вглубь здания. Но тут же раздался строгий голос бдительного вахтера:

– Молодой человек, а куда это мы собрались?

Федор повернулся на голос и добродушно проговорил:

– Здравствуйте, я в семнадцатый номер. Мне надо посылку забрать. Отец из Москвы передал через знакомых, которые у вас тут остановились.

– Семнадцатый номер пустой. Там сейчас никого нет, – важно, с нотой торжества изрек вахтер. – А документики можете свои предъявить? – добавил он, прищурившись.

– Саныч, ты что, с дуба рухнул? – икнув, возмущенно протрубил мужик в футболке. – Ты чего тут спектакль устраиваешь? – и, повернувшись к Федору, уже миролюбиво пробасил: – Если ты, парень, по поводу Верунчика, то она уехала два дня назад. Единственная интересная девушка была в этой богадельне! Правда, вся какая-то нервная, вроде как ждала кого-то. Поужинает – и шмыг к себе в номер до утра. Мы ее от чистого сердца приглашали на различные культурные мероприятия, но она ни в какую.

Вахтер недовольно зыркнул на мужика в футболке.

– Степан, ты бы рот закрыл! Не положено сообщать кому попало информацию о наших проживающих.

– Кем не положено, кому не положено? Да елки-палки! – опять возмущенно взревел Степан. – У тебя тут что, секретный военный объект, что ли? Что ты парню голову морочишь? Трудно, что ли, по-человечьи объяснить? Лучше бы своих слесарей пригнал, чтобы у нас в номере горячую воду наладили. А то я сам сейчас начну ремонтировать! Разберу весь стояк до винтика, потом ты будешь собирать!

Вахтер недобро посмотрел на Степана и обиженно уткнулся в какие-то бумаги, лежащие на столе.

К дому Федор подъезжал уже в темноте, слыша под ногами чавкающие звуки мокрого коврика. Подходя к двери квартиры, он услышал надрывающийся звонок телефона. Быстро открыв дверь, Савченко, не разуваясь, подлетел к аппарату и схватил трубку.

– Федя, привет! – раздался мягкий знакомый голос Нины. – Ты как?

– Нормально, – растерянно ответил Федор. – Что-то случилось?

– Да нет, просто позвонила узнать, как у тебя дела. Тебе это неприятно? Если это так, скажи, и я повешу трубку.

– Да нет, что ты! – пробормотал растерянно Федор. Он столько раз мысленно представлял себе разговор с Ниной, что теперь, когда наконец услышал ее голос, растерялся, не зная, о чем говорить. Все многократно продуманные сценарии разговора, как назло, вылетели из головы.

– Хотя, что я тебя обманываю, пытаясь оттянуть неприятный разговор! Прости, но дело в том, что у Виталика возникли некоторые финансовые проблемы и мне нужны деньги. Я вынуждена продать нашу квартиру и дачу. Со временем все наладится, и я верну тебе половину стоимости, но сейчас мне срочно нужна очень крупная сумма денег.

– Что случилось? – упавшим голосом спросил Федор.

– Виталик вложился в одно предприятие, связанное с поставками алкогольных напитков из-за рубежа, но его партнер пропал. И сейчас второй партнер обвиняет Виталика в пропаже денег и требует все вернуть. Это очень опасный и влиятельный в Москве человек. Все наши знакомые рекомендуют лучше заплатить ему то, что он требует, чем конфликтовать с ним, – грустно проговорила Нина.

– О господи! Сложно-то как все у вас! – пробормотал удивленно Федор, прижимаясь лбом к холодному стеклу окна. – Нина, а о какой сумме идет речь?

– Это огромные деньги. Двадцать тысяч долларов. Если нам повезет и удастся продать квартиру хотя бы за пятнадцать тысяч, а дачу – тысячи за три, то я смогу еще занять немного на работе, и мы, тогда как-нибудь выкрутимся. Ты даже не представляешь, насколько все серьезно. По сути, это вопрос жизни и смерти дорогого мне человека. Я не могу остаться безучастной! Понимаешь?

– Послушай, Нина, – осторожно проговорил Федор. – А если я смогу тебе помочь и достать эти деньги, ты сможешь убедить своего Виталика в том, что ты якобы удачно распродала свою недвижимость? Мне бы хотелось, чтобы и квартира, и дача остались за тобой, но чтобы об этом никто не знал. Ну, а мы с тобой позже как-нибудь все по-честному решим. Это возможно?

В телефонной трубке повисла напряженная тишина. Наконец раздался тихий голос Нины:

– Ты это сейчас серьезно? Ты действительно можешь достать такую сумму?

– Я попробую, но только если ты обещаешь выполнить мое условие. Идет?

– Ну, да, конечно! – с надеждой в голосе воскликнула Нина.

– Дай мне время до завтра. Ладно? Я тебе сам перезвоню.

– А ты мне объяснишь, где планируешь взять такие деньжищи?

– У знакомого. Это все, что я могу тебе сказать, – твердо проговорил Федор, устремив взгляд куда-то в сторону.

Глава 9

Игорь Николаевич только ночью вернулся из служебной командировки из Глуховецка и планировал отоспаться хотя бы до двенадцати дня. Но уже в восемь утра раздался звонок из приемной его прямого начальника полковника Ковалева. Это была Розалья Павловна, пожилая секретарша полковника.

– Игорь Николаевич, Геннадий Андреевич просит вас в десять тридцать зайти к нему с докладом по Шереметьевскому таможенному посту.

Сонный Астахов скривился, как от зубной боли: «Спасибо, Розалья Павловна, буду ровно в десять тридцать».

В одиннадцать он уже выходил из кабинета полковника встревоженный и красный как рак. Астахов давно привык к разносам начальника по различным поводам и научился спокойно реагировать на его яростный ор в свой адрес. Вот и сегодня он привычно потупил взгляд и, как обычно, не оправдываясь и не пререкаясь, лишь периодически успевал вставлять твердое «Есть! Принято! Будет исполнено!», со злорадством понимая, что избавиться от него сейчас полковник в любом случае не решится, так как большинство сотрудников и так пачками увольнялись из конторы по собственному желанию. Они отлично устраивались в различных коммерческие структурах, где дурости, бюрократизма и солдафонщины было меньше, а денег и уважения – больше. Но сегодня полковник вскользь затронул больную для Игоря Николаевича тему, касающуюся крупного московского криминального авторитета Клима. А на данном этапе Астахову очень не хотелось, чтобы дело Клима оказалось в числе приоритетных разработок полковника Ковалева. Потом, когда он завершит свой личный проект, косвенно связанный с империей Клима, вот тогда все что угодно, но только не сейчас. Игорь Николаевич зашел в свой кабинет, раздраженно швырнул на стол папку с бумагами и плюхнулся в кресло, уставившись на маленький бронзовый бюст Дзержинского, который уже тридцать лет кочевал с ним по служебным кабинетам. В этот момент зазвонил телефон, и Астахов решительно схватил трубку, полагая, что сейчас опять услышит голос старой грымзы, которая обычно после визита к полковнику сообщала о внесении поставленной задачи в план текущих мероприятий и напоминала о сроках исполнения. Но это была не секретарша полковника. Мужской старческий голос бодро отрапортовал: «Игорь Николаевич, докладывает Маньков Иван Александрович. Как вы и предполагали, на охраняемом мной объекте появился подозрительный субъект, который не пожелал представиться».

Астахов потер болезненно пульсирующий затылок и зажмурился, пытаясь сообразить, к какому делу может относиться этот бодрый бред.

– Однако мне удалось выявить его автомобиль. Это бордовая иномарка с эмблемой такси на крыше. Номер я не смог разглядеть в силу старческой слабости зрения. В случае повторного появления данного субъекта на объекте я готов задержать его до прихода должностных лиц, заинтересованных в его задержании.

Астахов чуть не взвыл от этой бодрой околесицы добровольного дружинника.

– До особого распоряжения я продолжаю тщательное наблюдение за помещением номер семнадцать, – продолжал свой доклад «секретный агент». И в этот момент Игорь Николаевич чуть не подпрыгнул на месте. До него наконец дошло, с кем он разговаривает. Астахов прокашлялся, выпрямился в кресле и ровным начальственным голосом произнес:

– Иван Александрович, от имени всего нашего управления объявляю вам благодарность за достойную службу на благо родины. Доложите подробнее о происшествии.

– Итак! – продолжил воодушевленный Маньков. – Вчера в районе шестнадцати часов тридцати минут я заметил остановившуюся перед главным корпусом иномарку бордового цвета с эмблемой такси на крыше. Из нее вылез субъект лет тридцати пяти среднего телосложения в черной кожаной куртке. Он выдвинулся в вестибюль нашего учреждения и начал задавать вопросы касаемо жильцов из семнадцатого номера. Я попытался выяснить его фамильные данные, но тут вмешался проживающий у нас Степан Голиков, часто страдающий алкогольным пьянством, и свел мои попытки на нет, проболтавшись об отъезде проживавшей ранее в семнадцатом номере молодой особы женского пола. Субъект тут же стремительно покинул помещение. Повторяю, если данный субъект вновь объявится на вверенной мне территории, прошу разрешения на самостоятельное задержание его до прибытия органов. Уверяю, я справлюсь с данной задачей!

Астахов сдвинул брови, насупился и рявкнул в трубку:

– Иван Александрович, слушайте приказ! Ваша задача – вести тщательное наблюдение за семнадцатой комнатой в пассивном режиме. Любые решительные действия с вашей стороны будут расценены как грубое нарушение данного приказа! Обо всех случаях проявления интереса от посторонних лиц к семнадцатой комнате докладывать только мне лично. Вам все понятно?

– Так точно! – бодро ответила трубка и тут же, понизив голос, спросила: – А что в отношении часто пьющего Степана Голикова? Вы можете оказать содействие по его нейтрализации?

Представив себе в красках «спецоперацию по нейтрализации часто пьющего Степана Голикова», опешивший Астахов отчаянно шлепнул себя ладошкой по лбу.

– Ни в коем случае! – вскрикнул он, судорожно расстегивая тесный ворот рубашки. – Голиков в определенном смысле может оказаться нам полезен, – наконец туманно закончил разговор майор и повесил трубку. В течение часа он дописывал отчет о предотвращении действия устойчивого канала контрабанды из Польши через таможенный пост «Шереметьево-2», когда раздался телефонный звонок из приемной полковника. Лицо Астахова перекосило от раздражения и недоброго предчувствия. Он быстро перебрал в уме, что еще сейчас вишенкой на торте ему преподнесет Розалья Павловна.

– Игорь Николаевич, совсем забыла вам сообщить, – послышался скрипучий голос секретарши. – Геннадий Андреевич подписал ваше заявление на отпуск с завтрашнего дня. Но вы должны сегодня до вечера предоставить ему ваш исправленный материал. И еще у меня просьба: как пойдете в отдел кадров, попросите Любовь Александровну, пусть она, как закончит наконец болтать по телефону, перезвонит мне, чтобы я у себя могла проставитьномер приказа. Ладно?

– Конечно, – ответил Астахов. Закончив разговор, он тут же набрал номер телефона Валеры.

– Есть новости по нашему делу. Кроме того, вопрос с моим отпуском решен. В девятнадцать тридцать встречаемся там, где всегда. Будь готов выдвинуться в наш любимый Глуховецк. Думаю, нам потребуется недели две, не более. Подробный план действий изложу сегодня при встрече.

Игорь Николаевич повесил трубку, посмотрел на бюстик Дзержинского и, улыбнувшись, подмигнул ему. После чего откинулся на спинку кресла и с довольным видом сладко потянулся, широко зевнув во весь рот.

Глава 10

Давно ставшее уже чуть ли не ритуальным ежедневное утреннее планирование сейчас имело для Савченко не только практическую пользу, но и оказывало определенный терапевтический эффект, приводя в порядок изрядно потрепанную за последние дни психику. Составляя план на день, Федор словно отгонял страхи и сомнения, которые накатывали на него мутной волной, стоило лишь только пробудиться ото сна. Сегодня надо было принять окончательное решение по поводу денег для Нины, а также продумать, каким образом можно безопасно обменять валюту на рубли, которые явно понадобятся для бегства из Глуховецка. Неожиданно раздался телефонный звонок, и Федор, вздрогнув, быстро схватил трубку, решив, что звонит Нина. Но это была не она.

– Привет, Федя, это Седов Семен Борисович, помнишь такого?

– Конечно! – рассмеялся Федор.

– Феденька, я вот о чем хотел тебя попросить. Не мог бы ты завтра заехать ко мне домой? Скажем, утром часиков в десять?

– Какие-то проблемы из-за вчерашнего? – спросил обеспокоенно Федор.

– Да черт его знает, но, скорее всего, нет, – задумчиво проговорил Борисыч. – У тебя мозги помоложе, получше моего думают, может, сможешь что-нибудь подсказать старику в одном пустяшном дельце? Заодно чайку попьем, покалякаем душевно.

– Да без проблем! – решительно ответил Федор. – Диктуйте адрес, – и, схватив лежащий рядом карандаш, он быстро записал на клочке газеты адрес Борисыча.

– Кстати, я тут связался насчет твоего вопроса по поводу валюты. Предупредил, что, мол, так и так, от меня может обратиться хороший человек, чтобы тебе помогли со всем старанием. Так что если это для тебя еще важно, то сегодня до трех заскочи в банк, про который я тебе говорил, и сможешь за раз решить свои обменные проблемы, – проговорил Борисыч.

Федор поблагодарил его и, закончив разговор, набрал номер, записанный на салфетке. Через два гудка трубку сняли, и доброжелательный женский голос мягко проворковал:

– «Прима-банк», отдел по работе с корпоративными клиентами, меня зовут Наталья, чем я могу вам помочь?

– А мне бы Марию Ивановну услышать.

– Переключаю.

– Григорьева, слушаю, – раздался другой деловитый женский голос.

Федор растерянно начал мямлить:

– Да я, да мне… я точно не уверен, но… Короче, я от Семена Борисовича.

– Ясно. Когда вам удобнее подойти и о какой сумме идет речь?

«Ух ты! – удивленно подумал Федор. – Действительно все так просто или она не очень поняла, о чем речь? Наверняка с кем-то спутала».

– Если сегодня в одиннадцать? И, я думаю, двадцать тысяч. Это возможно?

– Да. Хорошо, – коротко ответила трубка. – Ваша фамилия? Мне необходимы данные для пропуска.

Через два часа Федор стоял перед старым двухэтажным зданием, в котором когда-то было профтехучилище, выпускающее различных специалистов рабочих профессий. Три года назад училище было закрыто, и теперь в здании располагался коммерческий «Прима-банк». Охранник на входе объяснил, что в корпоративный отдел надо заходить со двора. Там Федора тоже встретил очередной охранник, и после проверки документов он лениво махнул головой в сторону лестницы. Попав на второй этаж, Федор опять оказался перед очередным охранником. Холл выглядел строго и солидно: мраморная плитка, идеально оштукатуренные стены цвета кофе с молоком, хрустальные люстры с золочеными виньетками, мягкие удобные кожаные кресла. Федор немного растерялся. Он никогда ранее не бывал в подобных заведениях.

– Мне бы Марию Ивановну увидеть, – неуверенно проговорил Федор, обращаясь к охраннику.

– Ты из «Траст СКА»? Опять за бумагами прислали? – спросил охранник.

Растерявшийся Федор, сам не понимая зачем, утвердительно кивнул.

– Погоди, сейчас я их наберу, – ответил охранник и что-то быстро и непонятно затараторил по телефону.

Имя Марьиванна у Федора прочно ассоциировалось с завхозом в школе, крупной вредной теткой, которая ненавидела все и всех в этой жизни. Встреча с очередной Марьиванной вызывала у Савченко легкое подспудное опасение. Кроме того, изумленно оглядываясь по сторонам, Федор почувствовал себя наглым самозванцем, пробравшимся туда, куда ему входить было не положено. Мелькнула предательская мысль: «Может, смыться, пока не поздно?»

В это время послышалось цоканье женских каблучков, и к нему подошла миниатюрная миловидная девушка. Строгий костюм, облегающая юбка выше колен, белая блузка, распущенные черные волосы, большие черные глаза, напряженно сдвинутые брови. Она с недоумением взглянула на охранника, затем на Федора.

– Я к Марии Ивановне от Семена Борисовича, – быстро проговорил Федор.

Девушка уставилась на него долгим удивленным взглядом. Федор смущенно насупился, переминаясь на месте и не зная, что сказать. Словно очнувшись, девушка рассеянно проговорила: «Идите за мной» – и, резко повернувшись, зацокала по коридору. Федор с удовольствием окинул взглядом ее ладную фигурку, особо задержав взгляд ниже пояса. Охранник с пониманием ухмыльнулся.

Тем временем девушка открыла какую-то дверь и жестом пригласила Федора войти. Комната была маленькой. Кроме стола, двух стульев и нескольких сейфов в ней ничего не было.

– Прошу прощения, можно ваш паспорт? – проговорила девушка, глядя на листок бумаги, лежащий на столе. Федор протянул документ.

– Давайте валюту, – проворковала красотка, возвращая паспорт.

Федор вынул из карманов две пачки стодолларовых купюр и протянул девушке. «Прошу прощения, а где все же Марьиванна?» – спросил он.

Девушка удивленно уставилась на него и, помолчав, озадаченно произнесла: «Это я».

Федор почувствовал, что краснеет. Девушка, глядя на него, добродушно рассмеялась, открыла сейф с кодовым замком и повернулась к Федору.

– А вы без сумки? Куда складывать рубли будете? Я хоть и подготовила пятитысячными, но все равно это семьдесят пять миллионов рублей, то есть сто пятьдесят пачек по сто купюр. По карманам вряд ли удастся рассовать.

Федор почувствовал, что покрывается испариной. Мало того, что он не додумался взять сумку, так еще и эта красотка его чертовски смущала. Словно почувствовав его состояние, девушка мягко проговорила: «Давайте сделаем так. Мы сейчас выйдем. Вы подождете меня возле двери, а я ненадолго отойду и попробую что-нибудь придумать». Федор обреченно кивнул головой. Через минут пятнадцать девушка вернулась, держа в руках новенькую китайскую сумку на маленьких колесиках, именуемую в народе «побирушкой». В ней благополучно уместились все деньги.

– А как вам сумку вернуть? – спросил Федор.

– Считайте это подарком нашего банка, – весело ответила Марьиванна.

И тут Федора неожиданно понесло. «А что я, собственно, теряю, если попробую пригласить эту красотку на свидание? – пронеслась в голове неожиданная шальная мысль. – Да будь что будет! Может, меня, такого богатого, завтра уже грохнут какие-нибудь бандюганы, а я так и не успею вкусить прелесть этого богатства!»

– Скажите, а мы могли бы увидеться еще раз? – решительно спросил Федор.

– Конечно. Как только вы решите еще раз воспользоваться услугами нашего банка, – дежурно улыбнувшись, мягко проворковала девушка.

– А если не в рабочее время? Может, сходим куда-нибудь? – не сдавался Федор.

– Вы что, предлагаете мне романтическое свидание? – заразительно рассмеялась Марьиванна. – Вы же меня даже не знаете!

Федор посмотрел на нее внимательнее, и ему показалось, что он уже с ней где-то встречался раньше. Особенно эти смеющиеся глаза. Однако ничего конкретно вспомнить он так и не смог.

– Мне кажется, что я вас знаю всю жизнь, но мы можем познакомиться и поближе, – с наглостью заправского ловеласа, улыбнувшись, уверенно заявил Федор. «Боже, ну что за пошлый бред я несу! – пронеслась в его голове паническая мысль. – Теперь уж точно пошлет к черту!»

– Ну, вероятно, сегодня ваш день, Федор Александрович! – неожиданно проговорила Марьиванна, задумчиво глядя на Федора без тени улыбки. Она опять словно застыла, не отводя немигающий взгляд от его лица, но потом встряхнула головой и скороговоркой, произнесла: – В шесть я заканчиваю работу, в восемь у меня тренировка. Пару часов я могу посвятить вам как нашему новому клиенту. Встречаемся в кафе «Аркадия» в восемнадцать часов. Подойдет?

Федор, не веря в удачу, кивнул и, не прощаясь, в радостном возбуждении поспешил на выход. Проходя мимо огромного зеркала в массивной золотой раме, он остановился и мельком взглянул на себя. То, что он увидел на фоне сияющего интерьера, привело его в уныние. Дешевая турецкая куртка, растянутый коричневый свитер с дурацкими белыми оленями, рваные кроссовки, небритая физиономия. Федор бросил взгляд назад, туда, где он только что расстался с Марьиванной, и сморщился, словно разжевав лимон.